Лосось мудрости (гет)

— Милочка! Разве вы страдаете особой разновидностью маггловской болезни? У вас что, как его… вальтонизм?

— Простите, сэр…

— Неужели вы не видите, что этот тон темно-лиловый, а не фуксии? Разве я много прошу? Разве я требую от вас невозможного? Мне всего лишь нужна парадная мантия из шелка оттенка фуксии!

— Хорошо сэр…

Неприятный, немного визгливый, громкий голос клиента вызывал у всего рабочего персонала желание стать домовыми эльфами и, никого не стесняясь, побиться головой о стену. Только чтобы эта пытка прекратилась. Мадам Малкин уже прокляла тот день и час, когда предложила белозубому очаровательному красавчику бесплатную мантию. Маркетинговый ход, так его раз так.

Гилдерой Локхарт был красив, строен и пользовался славой отчаянного сердцееда. Именно так утверждал «Ведьмополитен», опираясь на мнение большинства домохозяек и простых ведьм. Только вот ни в одной паршивой статейке не было указано, что в комплекте к столь выдающемуся волшебнику идут пижонство, отсутствие вкуса и самомнение размером с Астрономическую башню.

Локхарт еще раз крутанулся вокруг своей оси и, полюбовавшись пару мгновений на свое отражение в зеркале, довольно усмехнулся. Его старания не прошли втуне — еще немного, и у достопочтенной мадам Малкин повалит пар из ушей, как при применении бодроперцового зелья. И ведь невозможно ничем попрекнуть — этикет был соблюден на грани приличий. Но тем не менее — от него выли все работники магазина. Что ж, пора закругляться. Если он продолжит развлекаться в том же духе, то дорога сюда ему будет закрыта.

Гилдерой чуть прикрыл глаза, расплываясь в поистине сахарной улыбке:

— Ах, прекраснейшая мадам Малкин! — произнес он, подойдя вплотную в хозяйке магазина, отчего та удивленно округлила глаза. — Ваше умение столь велико, что даже сей отвратительный цвет вы смогли превратить в шедевр портного искусства! — он заглянул в глаза волшебнице и громко рассмеялся, буквально ощущая кожей ее растущее раздражение: — Ха-ха, о чем это я? Ведь никакой оттенок не способен скрыть мою красоту… — очаровательно улыбнувшись, он невербально трансфигурировал из запасного батистового платка букет цветов и с поклоном вручил его опешившей хозяйке. — Благодарю за великолепную мантию и безупречную работу. Надеюсь, что в будущем у вас появятся еще столь же потрясающие модели!

Гилдерой едва успел выйти из магазина и аппарировать в Лютный переулок, чтобы не расхохотаться прямо там же. Ну до чего же глупая курица! Стоило только немного поиграть на нервах, как она тут же записала его в пижоны. Еще и надутым болваном обозвала. Мысленно, конечно. Хотя для менталиста его уровня это было равносильно крикам во все горло.

Гилдерой ухмыльнулся, разом теряя весь свой ослепительный лоск и сияние. Если бы кто-то из того же «Ведьмополитена» увидел его сейчас, то ни за чтобы не признал в нем того самого Гилдероя Локхарта, кавалера ордена Мерлина третьей степени, трехкратного победителя конкурса «Самая очаровательная улыбка» и прочая, и прочая. Сейчас он был самим собой, позволив лишь на пару мгновений сползти прикипевшей к коже маске. Хотя жители Лютного чего только не видели. Гилдерой бы не удивился, если узнал, что некоторые личности из живущих здесь были знакомы с самим Гриндельвальдом.

Нацепив на лицо слащавую улыбку, от которой едва не сводило скулы, он двинулся в сторону редакции. Нужно было обговорить сроки презентации его новой книги. Как она там называлась… «Гилдерой Локхарт и заклятие полной луны». Мило и со вкусом. Главное, чтобы редактор опять не запустила в него горшком с аконитом, как когда впервые увидела его рукопись. Видите ли, ей жалко тратить пять листов книги на описание его прически. А на что тогда вообще тратить бесполезную бумагу, как не на описание себя? Ценной информации по борьбе с оборотнями там вообще ни на кнат. Никто же не поверит, что такой франт, как Гилдерой Локхарт, справился с оборотнем, не применяя никаких заклинаний. Только ментальное воздействие. Да и не расскажешь про Фенрира Сивого, который после показательной дуэли Гилдероя с одним из взбесившихся обращенных уважительно цокнул языком и стал обходить его по широкой дуге.

Вот и пришлось выдумывать собственное заклинание, якобы способное справиться с оборотнями. Хотя чего это он; половина его книжных приключений — байки Долохова, рассказанные во время очередной попойки. Немного переделанные на английский манер, конечно. Гилдерой еще не совсем сошел с ума, чтобы писать про бурные ночи с мавками и шабаш на Лысой горе.

В редакции было шумно. Постоянно летали совы, вопиллеры, бумаги и различные конверты. То и дело приходилось уворачиваться, чтобы не врезаться в кого-то из сотрудников. Настоящий хаос во плоти. Гилдерой ловко прошел к кабинету главного редактора, откуда раздавался грохот перевернутой мебели.

Как всегда в своем репертуаре.

— Доброе утро, дорогуша! Неужели твой брак все-таки развалился, раз ты ломаешь все вокруг с утра пораньше? — спросил он, открыв дверь кабинета и мгновенно пригибаясь, чтобы увернуться от брошенного проклятья.

— Уже обед, — вяло отмахнулась женщина, даже не посмотрев на него, вовсю занимаясь восстановлением кабинета. Несколько движений палочкой, и все следы бурного темперамента исчезли, оставляя нетронутым только заваленный бумагами стол. Эти шутливые пикировки были им привычны, так как длились не первый год, начиная со школьных времен. — Как тебе прием у Паркинсонов? Думала, только у Малфоев павлины, ан нет — и эти туда же, решили разводить, — она поморщилась, вспоминая противный клекот, а Гилдерой едва не расхохотался. Все же эти птички вызывали зубовный скрежет не у одного представителя их профессии. Ему самому иногда хотелось насолить Люциусу, напустив Фенрира на этот курятник. Приходилось сдерживаться, так как лощеный аристократ несомненно узрел бы в этом повод для дуэли.

— Малфои задают тон всей светской Англии, — скучающе произнес он, рассматривая бумаги на столе. — Тебе ли не знать. Если завтра сиятельный лорд будет разводить драконов, то следом за ним начнут и остальные.

— И то правда, — она вздохнула, потерев красные от недосыпа глаза. — Как там твоя книга? — спросила она, переключаясь на более важную тему, чем разведение павлинов.

— Уже все готово, — сверкнув белозубой улыбкой, отрапортовал Гилдерой. Он прекрасно видел, как корежило всех вокруг от его бодрого вида и зашкаливающего жизнелюбия. И нагло пользовался этим. — Осталось только назначить день, когда она появится на прилавках магазинов, а я буду раздавать автографы.

— Настолько не терпится? — усмехнулась редактор, высчитывая на календаре нужную дату. — Как насчет девятнадцатого? Школьники будут с родителями, и это повысит спрос на книгу.

— Думаю, неплохо, — почесав в задумчивости подбородок, ответил Гилдерой. Он сразу представил лицо Люциуса, которому придется отстегнуть кругленькую сумму за его писанину с фирменным автографом. Ведь у Малфоев все самое лучшее.

Обсудив еще парочку вопросов, он с достоинством удалился из издательства, про себя пробормотав одно неприятное отсроченное проклятье для нескольких стажеров, которые не поклонились ему при встрече. Слабенькое, он же не хочет угробить оболтусов, а всего лишь приучить к элементарной вежливости. Вот Беллс бы точно влепила каким-нибудь фамильным проклятьем. Из тех, о которых неприлично говорить вслух. Воспоминания о жгучем темпераменте госпожи Лестрейндж привели его в хорошее настроение. Настолько, что даже уровень сахара в улыбке несколько снизился до приемлемого обществом минимума. Хотя, несмотря на это, Гилдерой Локхарт все равно вызывал у окружающих стойкие ассоциации с павлином, таким же противным и чванливым. В своей яркой мантии, кружевном жабо и с золотыми кудрями, он мгновенно ослеплял, вызывая раздражение. Вкупе с постоянной улыбкой, жаждой внимания и постоянным появлением на обложке «Ведьмополитена» это вызывало убойный эффект.

Никто и не подумает, что за маской пустоголового хлыща кроется один из самых верных последователей Темного Лорда. Да что там — даже из особо ярых последователей не все знали, как зовут таинственного последователя Волдеморта, постоянно скрывающегося под маской. Не было единого случая, чтобы было названо его имя. Только короткое «Гил». Которое, конечно же, никак не свяжут с блистательным и напыщенным Гилдероем Локхартом.

Только Беллатрикс, Долохов да Малфой знали о том, кто он. Но благоразумно помалкивали. Многие считали, что таинственный «Гил» — это бунтовщик и балагур Сириус Блэк, выполняющий роль шпиона среди светлых. Гилдерой их не разубеждал. К чему опровергать настолько удобные для него слухи?

Задания от Лорда были странными, если не сказать больше, но он никогда не задавал вопросов. Ни к чему их знать одному из лучших менталистов Британии. Именно поэтому он аппарировал в указанные места, находил нужных волшебников и считывал их память, маскируя все грубым Обливиэйтом. После чего отдавал их воспоминания Волдеморту, а сам придумывал очередную бессмысленную книгу с похожим сюжетом.

Беллатрикс встретила его в малой гостиной. Идеально ровная осанка, тяжелая грива густых волос, темное платье — госпожа Лестрейндж была прекрасна. Настолько, насколько может быть прекрасной бездна. Гилдерою порой казалось, что во взгляде верной последовательницы Лорда отражается тьма в своем истинном проявлении. Ни проблеска света в антрацитово-черных глазах, ни проблеска света. И это завораживало ничуть не меньше, чем пламя ее темперамента. Рудольфус сравнивал жену с хищной кошкой, но Гилдерою это казалось кощунством. Все равно, что истинную магию назвать базарным фокусом.

— Прекрасно выглядишь, — произнесла она, внимательно рассматривая его наряд. Словно разбирая на мельчайшие частицы и соотнося лишь с чем-то известным ей. Гилдерой не знал, что творится в голове этой женщины, так как не мог ее прочитать. Это казалось ему святотатством. Он сам ставил ей блок от любых ментальных вторжений и никто, даже Лорд не мог узнать ее мысли.

— Благодарю, — кивнул он, подходя ближе к госпоже Лестрейндж. С каждым шагом он отмечал и впитывал в себя ее образ. Нотка ее неизменных духов будоражила ему голову, но он успешно скрывал это. Ни к чему ей знать раньше времени о том, как он соскучился по ее обществу. В ее присутствии хотелось быть настоящим. — Вы ослепительны, моя госпожа, — его голос терял визгливые нотки, приобретая чарующую глубину. Не такой, как у Снейпа, но все же приятный.

Беллатрикс не ответила, однако позволила дотронуться до своей руки. Маленькая хрупкая ладонь была намного меньше его и казалась нежной лилией. Гилдерой поцеловал руку Беллатрикс и отошел от нее. Госпожа Лестрейндж будила в нем самые темные мысли, которые не должны были посещать его голову в сторону замужней дамы. Хотя кого он обманывает? Он прекрасно знает о том, что их притяжение взаимно и эта забавная игра в кошки-мышки только подогревает их интерес.

Гилдерой с сожалением вздохнул, доставая из тайника темную мантию и белую маску. Порой ему казалось, что остался в дураках не только весь магический мир, но и он сам. Впрочем, стоило ему переступить порог кабинета, где был его Лорд, как все сомнения исчезли.

Темная метка приятно грела левую руку, даря уверенность в своем выборе.