А Элберет Гилтониэль... (джен)

Оче­ред­ная круп­ная ры­бина плюх­ну­лась в под­став­ленное ве­дер­ко. Впол­не обыч­ная кар­ти­на для Ор­грим­ма­ра: су­тулый охот­ник-От­рекший­ся си­дел на мос­ти­ке, от­ло­жив ар­ба­лет в сто­рону, и удил ры­бу. Се­год­ня вез­ло — часть мож­но съ­есть са­мому и по­делить­ся с пи­том­цем, часть при­гото­вить и про­дать трак­тирщи­ку: го­товил он неп­ло­хо, ко­го уго­щал, все ос­та­вались до­воль­ны.

Но бы­ло и кое-что не­обыч­ное: охот­ник пел, и го­лос его зву­чал поч­ти по-че­лове­чес­ки, он не хри­пел, не ше­пеля­вил, как дру­гая не­жить, че­люс­ти, го­лосо­вые связ­ки и лёг­кие ко­торой поч­ти уже сгни­ли. При­чем язык, на ко­тором охот­ник пел, не был по­хож ни на од­но из на­речий Азе­рота.

* * *

A Elbereth Gilthoniel,

silivren penna miriel

o menel aglar elenath!

Na-chaered palan-diriel

* * *

Пос­те­пен­но око­ло ма­лень­ко­го мос­ти­ка соб­ра­лась по­рядоч­ная тол­па — нез­на­комая пес­ня и язык прив­ле­кали лю­бопыт­ных. Как и сам факт то­го, что по­ёт От­рекший­ся — обыч­но они всег­да бы­ли мрач­ны и пе­чаль­ны, от них не то что пес­ню, па­ру слов под­ряд по­рой не­воз­можно бы­ло ус­лы­шать. Зас­лу­шал­ся ста­рый тролль-ша­ман, вы­ронив на зем­лю яр­кую связ­ку аму­летов, меч­та­тель­но прик­ры­ла гла­за мо­лодень­кая гоб­линша в за­ляпан­ном ма­шин­ным мас­лом ра­бочем ком­би­незо­не, за­мед­лил на миг шаг и не­уме­ло улыб­нулся су­ровый кор?крон­ский во­ин, а над­менный эльф кро­ви с из­вечным ма­гичес­ким по­сохом за спи­ной дол­го прис­лу­шивал­ся, а по­том по­дошёл сов­сем близ­ко. А охот­ник про­дол­жал петь:

* * *

o galadhremmin ennorath,

Fanuilos, le linnathon

ve linde le ca Valimar

nef aear, si nef aearon!

* * *

— На ка­ком язы­ке ты это пел? — вдруг ти­хо спро­сил эльф. — По­хоже на та­лас­сий­ский, но это сов­сем не он, это лишь по­хоже.

— Это во­об­ще не язык Азе­рота, — спо­кой­но от­ве­тил не­мёр­твый. — Ты ведь зна­ешь, что Азе­рот — прос­то мир иг­ры, соз­данной во­об­ра­жени­ем лю­дей из дру­гого ми­ра. И у каж­до­го из нас есть вла­дель­цы, да­же ес­ли мы о том и не до­гады­ва­ем­ся.

— Вла­дель­цы? Ты ду­май, что го­воришь, не­жить, — неп­ри­ят­ная улыб­ка сколь­зну­ла по ли­цу эль­фа, а ка­мень на кон­це его по­соха зас­ве­тил­ся хо­лод­ным си­ним си­яни­ем, не пред­ве­щав­шим ни­чего хо­роше­го.

— Он пра­виль­но всё ска­зал, — про­тянул вдруг за­дум­чи­во ста­рый ша­ман, под­би­рая свои аму­леты. — Не­кото­рые из лю­дей, по­селив нас здесь, сов­сем ско­ро о нас за­быва­ют, пре­сыща­ют­ся, не на­вещая нас по­дол­гу: не­деля­ми, ме­сяца­ми, го­дами. Ему, — пос­ле­довал ко­рот­кий ки­вок в сто­рону охот­ни­ка, — по­вез­ло боль­ше, он выг­ля­дит поч­ти жи­вым и по­ёт.

Эльф през­ри­тель­но хмык­нул и по­жав пле­чами, ушёл по сво­им де­лам.

Ша­ман же ос­тался ря­дом с не­мёр­твым: лю­бопы­тен ста­рик был без ме­ры, но с дру­гой сто­роны имен­но это ка­чес­тво де­лало его ед­ва ли не луч­шим ша­маном Ор­грим­ма­ра: там, где дру­гие опус­ка­ли ру­ки и сда­вались, он умуд­рялся и древ­ние тек­сты пе­рево­дить, и ре­цеп­ты уте­рян­ных зе­лий вос­ста­нав­ли­вать, и боль­ных спа­сать, в том чис­ле и тех, на ко­го про­чие це­лите­ли и ма­ги уже ру­кой мах­ну­ли. Вот и ре­шил по­гово­рить по­доль­ше с не­обыч­ным От­рёкшим­ся.

— Кто те­бя на­учил это­му на­речию? — спро­сил он.

— Моя вла­дели­ца. Че­ловеч­ка, — охот­ник по­жал пле­чами и сно­ва заб­ро­сил удоч­ку.

Ша­ман в удив­ле­нии при­от­крыл рот — сло­во бы­ло ос­корби­тель­ное, и да­же нес­мотря на враж­ду Ор­ды и Аль­ян­са, пред­ста­вите­ли дру­гих рас поч­ти его не упот­ребля­ли, го­воря о че­лове­чес­ких жен­щи­нах.

— Она ни­чего про­тив та­кого наз­ва­ния не име­ла, — охот­ник по­нял при­чину удив­ле­ния.

— Но как она умуд­ри­лась по­пасть в Азе­рот?

— Она и са­ма тол­ком не зна­ет, как. По­яви­лась у той та­вер­ны, где я жи­ву, на ал­лее Муд­рости, — не­жить да­же удоч­ку от­ло­жил в сто­рону, вспо­миная. — Я как раз при­шёл лиш­нее про­дать, а то мес­та в сум­ках поч­ти не бы­ло. И за­метил. Чуть не прис­тре­лил сна­чала, ре­шил, ла­зут­чи­ца Аль­ян­са. Но она… слиш­ком от­ли­чалась. Не та одеж­да, не те ма­неры. Брю­ки на ней бы­ли стран­ные, обувь. Ока­зыва­ет­ся в их ми­ре та­кое но­сят, и наш мир — все­го лишь раз­вле­чение для них. Охот­ник тя­жело вздох­нул и по­ёжил­ся. — Жи­вёшь вот так, а ока­зыва­ет­ся, что ты прос­то иг­рушка для ко­го-то. Ску­ку раз­ве­ять! — он в сер­дцах стук­нул по мос­ти­ку ку­лаком.

— Не ки­пятись, — мяг­ко и не­обид­но одёр­нул его ста­рый тролль. — Даль­ше что бы­ло?

— Ког­да я по­нял, что с ума ещё не со­шел, она не врёт, и она дей­стви­тель­но ка­кая-то дру­гая, — от­вёл в та­вер­ну, на­кор­мил, расс­про­сил. Она дей­стви­тель­но мной иг­ра­ет и да­же ко мне при­вяза­на. Ока­зыва­ет­ся, в их ми­ре нет ма­гии, толь­ко тех­ни­ка, ну, вро­де как у гоб­ли­нов или гно­мов, толь­ко со­вер­шеннее, вот они и вы­думы­ва­ют се­бе вы­мыш­ленные ми­ры, где она есть, и есть дру­гие ра­сы, по­мимо лю­дей. Так и Азе­рот при­дума­ли — по­тому что в оче­ред­ной раз хо­телось чу­да. Эта пес­ня — на язы­ке од­но­го из их вы­мыш­ленных ми­ров — Сре­диземья. Вот она ме­ня и на­учи­ла, по­ка здесь жи­ла.

— И дол­го?

— Да с не­делю где-то. По­том так же про­пала, как и по­яви­лась.

Тролль толь­ко го­ловой по­качал — ока­зыва­ет­ся, его смут­ные до­гад­ки не пус­тые пред­по­ложе­ния и не бред.

— И что те­перь? — спро­сил он.

— А ни­чего. Пусть при­ходит, ког­да за­хочет. С Ми­ваной, хо­зяй­кой та­вер­ны, я до­гово­рил­ся, что­бы од­на из ком­нат бы­ла её. Лишь бы в прик­лю­чения не ввя­залась, а то вы­ручай по­том.

И охот­ник сно­ва нег­ромко за­пел, но те­перь уже на все­об­щем:

* * *

A Эл­бе­рет Гил­то­ни­эль,

Что ви­дит все мои пу­ти,

В тем­ни­це но­чи, в чер­ной мгле

На­деж­дой яс­ною све­ти.

Под сетью сум­рачных до­рог

Под­ня­ли зем­ли ко­ролей

Два свет­лых за­пад­ных кры­ла

На этом бе­регу мо­рей.

* * *

A Эл­бе­рет Гил­то­ни­эль,

C не­бес гля­дящая нас­квозь,

От­крой во­рота об­ла­ков

В си­янье си­них звез­дных слез.

Кто пог­ля­дит под пе­пел лет?

Мой путь да­лек на сот­ни лиг.

Но сер­дце ос­та­ет­ся здесь,

На этом бе­регу зем­ли.

* * *

Ша­ман ушёл. А охот­ник по­думал, что чутьё его ред­ко об­ма­ныва­ло, и он ещё уви­дит стран­ную че­ловеч­ку.