Капля научного интереса (джен)

Он знакомил их с нужными людьми, налаживал полезные контакты между членами клуба и всегда что-то с этого имел…

— Пожалуйста, ваш посадочный талон, мистер Смит, — с заученной улыбкой протянула документы сотрудница аэропорта.

В Нью-Йорк, где Зак Смит прожил последние несколько лет, никогда не приходила настоящая зима. А в этом году и снега почти не было, украшенные витрины, звенящие колокольчики и рождественские огни не создавали настроения праздника. Вот, в Шотландии в это время склоны гор до весны покрыты плотным не тающим снегом, озёра скованы прозрачной коркой льда. И тогда любая ёлка или остролист создают атмосферу волшебства. И никогда Зак Смит не думал о том, что будет тосковать по тому, что осталось в его детстве.

Заку Смиту, двадцатишестилетнему магу, бывшему охотнику и капитану квиддичной сборной факультета, в воздухе всегда думалось очень хорошо. Свободно.

Мысли о предстоящих делах упорно уплывали из головы, зато взамен их приходили воспоминания о событиях, которые происходили несколько лет назад. Предстояло лететь чуть больше семи часов, так что времени и на планирование предстоящей на острове операции должно хватить с лихвой.

Во время второй магической войны в Великобритании семья Смитов, впрочем, как и большинство благоразумных магов хранила нейтралитет, потихоньку переводя свои ценности из английского Гринготтса на континент, сворачивая свою деятельность в Великобритании. Отец, узнав о членстве в Отряде Дамблдора и о расписке, данной Грейнджер, официально запретил своему единственному сыну принимать чью-либо сторону, вступать в какие-либо организации, кружки, кроме квиддичной команды. Нагнетание политической обстановки привело к тому, что к переезду из страны всё было готово ещё к концу шестого курса. После смерти Дамблдора отец забрал Захарию из школы, но тут правительство выпустило декрет об обязательном образовании. И пришлось остаться. Чего стоило сохранить нейтралитет во время правления Волдеморта старшему Смиту, кого подмазать и сколько галлеонов пожертвовать, знал наверняка только он сам. Новая власть могла привлечь к ответственности за финансирование старого правительства. Первое время Смитам в Штатах приходилось туговато, зато самая распространённая фамилия позволяла затеряться на необъятных просторах новой родины.

ПАУК в Хогвартсе были не сданы, и с результатами СОВ Зак Смит отучился в Салеме. Былые спортивные достижения помогли устроиться в школьную сборную по квиддичу. Неожиданно выяснилось, что уровень преподавания трансфигурации, которую он изучал в Хогвартсе продвинутым курсом, очень высок для Штатов. Преподаватель трансфигурации после окончания учебного заведения пригласил его к себе в качестве персонального ученика для передачи мастерства. Отец постепенно оправлялся от потрясения расставанием с коллекцией ценных вещей, и налаживал связи, благодаря которым младшему Смиту удалось заполучить и теперешний очень перспективный пост. В Штатах ценили не семейные связи мага, а бульдожью хватку и амбиции молодого трансфигуратора, что и помогло добиться назначения в Великобританию в составе группы американских чиновников, направленных в рамках англо-американского сотрудничества.

В этой группе он занимал отнюдь не первые роли, но и тщательно разработанная и одобренная Министерством операция могла пойти кувырком, если не поднять оставшиеся в Британии со старых времён связи, чем мог похвастаться только Зак Смит.

* * *

Зима в городе — совсем не зима. За окном площадь Гриммо, ещё утром по-праздничному укрытая пушистым покрывалом белого снега, к вечеру покрылась будничным буро-серым налётом. Привычная лондонская морось оплакивала и преждевременно покинувшую красоту, и прошедшие рождественские праздники. Но ненастье не могло испортить хорошего настроения одной рыжей ведьмы, сейчас прихорашивающейся перед очередным новогодним приёмом.

Двухлетнего Джеймса на целый день забрали родители к себе, где в отличие от Лондона царила настоящая зима. Непоседливый и юркий малыш практически всё светлое время проводил на улице, катаясь с детской горки или «помогая» деду Артуру в его гараже, выматывался так, как никогда на Гриммо, и спал в Норе по три раза в сутки. Родители, общаясь с Джеем, оживали: мама хлопотала на кухне, и украдкой вытирая слёзы, пыталась закормить младшего егозу, папа, надев очки, пытался читать внуку сказки, но штепсели, болты и всякие безумно притягательные штуки из волшебного гаража манили Джеймса гораздо сильнее.

Гардероб девушки (слава Мерлину и менеджеру «Холихедских гарпий») ломился от обилия мантий на все случаи жизни. И специальный шкафчик был выделен для башмачков, туфель на каблуках и без, балеток и ботинок. Гермиона называла эту страсть к обуви смешным словом — «Компенсация». И иногда Джинни, отправляясь на шопинг, сообщала мужу, что идёт на компенсацию. Джинни полагала, что именно неуверенность в себе и терзания по поводу бедности привели её когда-то к слепому вверению своих тайн старому дневнику в черной обложке, что в дальнейшем привело к Сами-знаете-чему. Странно, но одержимость Волдемортом излечила её от детских страданий по поводу бедности и внешности. Джинни было не привыкать к поношенным мантиям, а Гарри никогда особо и не заморачивался своим внешним видом. Джинни помнила, как он на своём втором курсе щеголял в новеньких мантиях, но в заношенных рваных маггловских кроссовках.

Первое время после свадьбы Поттеров за глаза болтали, что рыжая Уизли женила-таки на себе Героя Британии, и чем взяла — непонятно, ведь, как говорится, ни кожи, ни рожи, а может даже (такие слухи передавали совсем тихим шёпотом) не обошлось без любовного зелья. Сначала вспыльчивую девушку (бывших гриффиндорцев не бывает) сплетни выводили из себя, она даже пару раз «случайно» (ссылаясь на повреждённую в битве за Хогвартс палочку) выпускала летучих мышей. Потом сплетники уверенно рассказывали, что Уизли женила на себе Поттера только из-за золота в Гринготтсе.

Гарри со своим обострённым чувством справедливости кидался защищать доброе имя семьи Уизли, а Джинни только выше задирала нос на подобные пустые слухи и победно улыбалась — все её друзья и семья знали правду, а то, что будут думать остальные — её не волновало.

Сразу после войны в качестве возмещения за разбойное нападение и разрушение Гринготтса, кражу дракона и ещё кучу более крупных и мелких правонарушений, которые совершили Гарри, Рон и Гермиона в банке, гоблины быстренько наложили загребущие лапы на сейф Поттеров, где и хранилось всё золото, оставленное в наследство Гарри родителями и Сириусом. Перед ворами и грабителями Поттером, Грейнджер и Уизли, охочими до чужого имущества, бронзовые двери белоснежного здания теперь были закрыты навсегда. И после битвы за Хогвартс у победителя Волдеморта из имущества остались только дом на Гриммо, то, что было на нём, и вещи, припасённые в бисерной сумочке запасливой Гермионой!

Во время своего умелого правления Волдеморт и его пожиратели так сильно пеклись о здоровье британской волшебной экономики и избавления её от грязнокровок и полукровок, что большинство мастерских закрылось, магазины прекратили работать и щерились залепленными министерскими плакатами витринами. Некоторые маги, не имевшие детей, подпадающих под действия Декрета об обязательном образовании, перебрались на континент. Ну а после победы английские семьи не спешили занимать освободившиеся ниши; и на Косую аллею хлынули иностранные производители и торговцы. Гарри Поттеру, как национальному символу, зарубежные корпорации не раз предлагали участие в рекламных проектах, письма и контракты приходили первое время пачками. Каких только предложений ни поступало — от рекламы котлов со специальным покрытием до использования образа Мальчика-который-Победил в продвижении новых совиных вафель с мышиным вкусом!

Только вот Гарри, по условиям обучения на аврорских курсах и дальнейшей работы в Мракоборческом центре, запрещено было принимать участие каким-либо образом в предпринимательской деятельности. Так что все красочные проспекты отправлялись в камин, а толстые пергаменты, заполненные мелкими буквами — Гермионе, которая очищала их заклинанием и использовала для записей бесконечных лекций.

Рон, так и не закончив аврорские курсы, ушёл работать в магазин к Джорджу. Гарри тоже порывался оставить свою мечту, и начать содержать себя и Джинни, переехавшую на Гриммо практически сразу после окончания Хогвартса. Да и их дом за те девять лет, что стоял без хозяина после смерти Вальбурги Блэк и до возвращения Сириуса, обветшал и требовал обновления. Решение пришло совой, которая принесла приглашение на закрытый отбор на вакансию охотника в квиддическую команду «Холихедские гарпии». На этом отборе присутствовали только капитан Гвеног Джонс, менеджер Эммелина Харпер и единственный кандидат в команду — сама Джинни. Официальное жалованье в команде было совсем небольшим, но всё же поболее мизерного содержания студента-аврора; зато плакаты с девушками единственной женской команды по квиддичу на острове пользовались большим спросом, а потом ещё добавились проекты от рекламодателей, переключившихся с постоянно отказывающего Избранного на ушлую, но открытую к диалогу и упоённо торгующуюся Харпер.

Процентов хватало не только на пополнение гардероба Поттеров, но и на ремонт крыши и перестройку особняка. Кричер больше не жаловался, что магглолюбцы затопили подвал и не могут вовремя оплатить счета за пользование каминной сетью. Но золото утекало так же быстро, как и приходило, поэтому Джинни, сохранившая девичью фигуру, уже через три месяца после рождения первенца периодически сбегала на тренировку, а через восемь месяцев уже отыграла первый матч.

Мантия бутылочного цвета обтягивала вновь потяжелевшую грудь и оттеняла огненные волосы своей обладательницы, изящные ботинки уже давно дожидались выхода, но Гарри всё не шёл.

Лишь тогда, когда часы отбили восемь ударов, в камине раздались скрежет и шуршание.

— Я дома, — снизу послышался хриплый голос.

Девушка скатилась по лестнице на первый этаж и очутилась в каминной гостиной, где, отряхиваясь после короткого путешествия по сети, стоял её муж.

— Наконец-то, Гарри! Я думала, Сэвидж тебя не отпустит, и мы опоздаем! С тех пор как он стал начальником аврората, ты, по-моему, домой вовремя ещё ни разу не возвращался, — она чмокнула его в губы.

— Сегодня приехала группа из американского департамента безопасности, обменивались опытом. Водили их на экскурсию по нашему Министерству. Знаешь, — обратился он, торопливо прожёвывая разогретый ужин. На приёме, который собиралась посетить чета Поттеров, можно было рассчитывать на гору сластей и галлоны алкоголя, а закусить обычно предлагалось пирогами и тарталетками с драконьим фаршем, — у них, за океаном, история, о том, как Полумна запустила в напавшего на вас пожирателя Плутоном, рассказывается как анекдот. Представляешь, у них даже вечно приклеенные улыбки с лица сползли, когда они узнали, что это правда. Может, ну его, этот приём? Стоять и ещё пару часов всем улыбаться — сомнительное удовольствие. Останемся дома, тем более, Джеймс в Норе, — и спустя десять лет Гарри иногда смотрел так, как на её пятом курсе — потемневшим собственническо-плотоядным взглядом, обещающим своей жертве, что из лап хищника она выберется нескоро...

— Гарри, теперь мы уже точно опоздали, — хорошо, что магией можно наложить и освежающие чары, и призвать то, что необходимо. А небольшой беспорядок на кухне можно и вечером прибрать. Безжалостно смятую тёмно-зелёную мантию сменила изумрудно-синяя. Пусть старику будет приятно. А растрёпанной густой шевелюрой Поттера никого не удивишь. Спешно собранная пара через камин прибыла в Хогвартс с приличествующим опозданием в полчаса.

Профессор Слагхорн всё так же принимал гостей на седьмом этаже. Стены и потолок кабинета традиционно во время рождественских и новогодних праздников были затянуты тканью; создавалось впечатление, будто находишься в огромном шатре. Под красным светом золотой лампы, свисавшей с потолка, кружили живые феи. Обслуживали банкет эльфы-домовики. На почётном месте стояло любимое пианино Слагхорна, клавиши которого умело терзал кто-то из нынешних школьников.

За полупрозрачной занавесью послышался голос хозяина, отвечающий на вопрос невидимого собеседника:

— Это играет Зета Мэй — сестра той самой гениальной скрипачки. Ванесса тоже была частым гостем моих скромных вечеринок. Сейчас она гастролирует в Гонконге, прислала мне пригласительные на её концерт в Глазго, который состоится через пару месяцев, а все билеты уже раскуплены.

Из-за облаков дыма, укрывающих нескольких волшебников, занятых оживлённой беседой, вынырнул сам король светских салонов — Гораций Слагхорн. За прошедшее с их последней встречи год назад время, он совсем не изменился — всё так же торчали моржовые усы, необъятный живот ни капельки не прибавился, только глаза, похожие на крыжовник, ещё больше посветлели.

— Ах, Гарри, Джинни, дети мои, рад вас приветствовать, — он церемонно склонился к руке Джинни, — забываете старика, не посещаете мои дружеские сборища, — для полноты картины только пальчиком не тряс. А может не тряс потому, что в одной руке он держал бокал с медовухой, а другой цепко придерживал за локоть очень худого волшебника в очках. — Вот ваша жена и Гвеног Джонс быстро нашли общий язык на моих суаре, — напомнил он Поттеру, кому тот обязан был местом Джинни в команде. — Знакомы ли вы с Тивадаром Кафом — новым редактором «Ежедневного пророка»?

Пока Слагхорн обменивался любезностями о погоде с журналистом, подошла обрадованная встречей директор МакГонагалл. Слагхорн отпустил редактора, и тот спешно, как показалось Джинни, ретировался.

— Ох, Минерва, согласитесь, до чего же приятно, когда молодёжь навещает стариков, — он озорно подмигнул Гарри, — но у меня для вас всех есть небольшой сюрприз.

Слагхорн неуловимым движением вытащил из-за занавески высокого смутно знакомого белокурого мужчину, одетого в маггловский костюм.

Захария Смит!

Пуффендуец, который стремился сделать пребывание Гарри в Хогвартсе невыносимым, дразнил Джинни, за что она пару раз насылала на него фирменный летучемышиный сглаз, и даже однажды врезалась в комментаторскую будку, когда тот во всеуслышание прошёлся по умению гриффиндорцев играть в квиддич. Хотя он и посещал занятия Отряда Дамблдора, но бежал из осаждённого Хогвартса одним из первых.

— А вот и сюрприз! Хочу вам представить своего гостя — мистера Зака Смита. Этот молодой человек поведал мне, что когда-то тоже учился в этих стенах. А сейчас он является блестящим учёным, и несмотря на юный возраст входит в американскую академию трансфигураторов.

— Мистер Смит?! — протянула удивлённая внезапным сюрпризом МакГонагалл.

— Сменил имя? — фыркнула Джинни. Она надеялась, что этот трусливый недоумок прозябает в каком-нибудь захолустье или в другом месте, специально предназначенном для никчемных и корыстных хмырей. Но уж то, что он оказывается мастер трансфигурации, учёный с именем — её уязвило!

— Почему же? Зак — сокращение от Захарии! Зак звучит толерантнее, чем полная форма моего имени. В Штатах к обычным людям относятся лояльнее, чем британские снобы, забывающие о своих корнях.

Хоть одно точно не изменилось — Смит оставался таким же пафосным и надутым занудой!

— Полноте вам вспоминать детские ссоры и обиды, — Слагхорн уставился на «блестящего учёного», — а как вам удалось прошмыгнуть мимо моих уроков?

— К сожалению, в Хогвартсе мы с вами, сэр, не были представлены друг другу…

Джинни с торжеством, к которому примешивалась капелька насмешливого злорадства (ладно, несколько капель), вспомнила первую встречу Слагхорна и Смита в Хогвартс-экспрессе. Тогда пуффендуец её основательно достал своими расспросами и язвительными комментариями о Гарри, и она наслала на него преотличнейший летучемышиный сглаз, что и отметил Слагхорн, ставший случайным свидетелем этой стычки. Он пригласил невероятно способную ведьму в свой клуб, а на жертву сглаза, отбивавшегося от стаи мелких крылатых существ, не обратил никакого внимания.

— …и ваши прекрасные уроки зельеварения не имел чести посещать.

— Какая жалость! — протянул Слагхорн. — Я думаю, вы бы заняли достойное место в моей коллекции выдающихся волшебников! Над чем сейчас вы работаете?

— Над проблемами невидимости.

— Которые давно уже решены, — подала голос МакГонагалл. И в вопросительных интонациях Джинни почудился не только сарказм, который она и не пыталась скрыть, но желание фыркнуть в лицо своему оппоненту. У гриффиндорцев всегда найдётся что-то общее!

— Может быть, — холодно и спокойно ответил Смит, — но наша группа занимается невидимостью без магии за счёт изменения микроволнового поля. Что для простецов тоже доступно. А я всегда задавал больше вопросов и смотрел глубже, чем принято было школьной программой.

Минерва почему-то смутилась и порозовела до конца своего чопорного пучка.

— Какая прелесть! Всегда поощрял в своих воспитанниках жажду научных знаний. Мы тут, знаете, тоже, несмотря на годы, продолжаем своё самосовершенствование. Вот, Минерва, например, любезно согласилась быть моей наставницей в обучении анимагии, — перевёл тему Слагхорн. — И даже что-то стало получаться благодаря моей великолепной наставнице, — он склонился и поцеловал руку МакГонагалл, на что обычно чопорная Минерва покраснела ещё больше.

— Не скромничайте, профессор. Вы всегда были мастером самотрансфигурации, — но похвала была приятна всегда строгой директрисе, и она неуловимо стала походить на Живоглота, когда тот загнал парочку садовых гномов в резиновый сапог.

— Да-да, и даже была забавная ситуация, когда мы познакомились с Гарри, — напоминая о том, что он превращался в кресло. — Представляете, моя анимагическая форма — тюлень! Забавно, не правда ли? — спросил он, вызывая невольную улыбку у всех присутствующих, тем самым разряжая накалившуюся обстановку.

Харизматичный волшебник, чьи блестящая лысина, пышные моржовые усы и необъятный живот, повадки и манера хлопать в ладоши, когда ему что-то нравилось, не оставляли других вариантов и прямо указывали на тучного усатого морского обитателя, преувеличенно важно закивал головой, чем вызвал хохот своих собеседников.

— Конечно, в любом обществе появление тюленя скорее привлечёт внимание, чем его отвлечёт, но, Гарри, мальчик мой, как понимаете, мне теперь полагается зарегистрироваться в аврорате и получить лицензию. Проконсультируете меня на досуге?

Через десять минут непрерывного щебетания Гарри дал обещание помочь получить лицензию анимага, что потом, естественно, выльется в то, что Слагхорн, не покидая школу, пройдёт все бюрократические проволочки Министерства. Под магнетическое воздействие Слагхорна подпадала даже Гермиона, сейчас отсутствующая на приёме, в связи с рождением малышки Рози.

Среди толпы Джинни разглядела Гвеног Джонс, и ей не терпелось подойти к капитану, а не стоять тут со Смитом.

— Как интересно — дезиллюминация без чар, — как в ни в чём не бывало сообщил вернувшийся с тет-а-тета Слагхорн, и снова взявший под руку невозмутимого Смита. — Об этом было бы очень интересно почитать, когда напечатают результаты вашего исследования. Наше Министерство по примеру других стран теперь тоже стремится, как вы сказали, к лояльности? Вот-вот, к ней. Создали даже специальный отдел по использованию магии в маггловских механизмах. Ещё совсем недавно это было совсем запрещено, за это штрафовали, а теперь изучают! Даже термин придумали — техномагия! Как любопытно! Здесь присутствует один мой ученик, он как раз в этом отделе занимает не последнюю должность, должно быть, вам будет полезно данное знакомство? Пойдёмте, я вас представлю.

Оставшийся вечер Джинни изредка ловила на себе изучающий взгляд Поттера, беседующего с Кингсли, и болтала с бессменным капитаном, частенько перестукиваясь бокалами и рассматривая чудесные песочные часы, стоящие на каминной полке вместе со снимками членов Клуба Слизней. Хихикающие волшебницы пытались серьёзно рассуждать на тему, как бы на тренировке пригодились песочные часы Слагхорна, замедляющие время, если игра идёт вяло, и наоборот, ускоряющее ход, когда игроки активны.

Заметив, что Джинни весь вечер пьёт только томатный сок, отмахиваясь от подносов с игристым вином и даже от тыквенного напитка, Гвеног догадалась, что Джинни снова беременна.

— Харпер, наверное, пришлёт твоему Поттеру претензию, что второй раз за три года выводит из строя охотника, — шутила капитан.

— Только скорее, не охотника, а рекламную модель, — скорчила мордочку Джинни. — Спорим, она извлечёт выгоду и из этого.

— На новую метлу? — протянула руку азартный капитан.

В комнате постепенно народу становилось всё меньше и меньше, уже не слышны были звуки музыкального инструмента, но тяжёлый воздух, наполненный запахами терпкого дыма, сладковатых духов и пряностей, душил. Беременной Джинни немного становилось дурно и подташнивало. Она попробовала поискать глазами Гарри, невербально сообщить ему, что пора и покинуть сборище, но он словно в воду канул.

Вдруг, недалеко от них, раздался вскрик и грохот. Наверное, кто-то всё-таки свалился в обморок от духоты.

Среди редкой толпы на полу лежал мужчина, ноги и руки его конвульсивно подрагивали, а на губах пузырилась пена. В бледном, без единой кровинки и обезображенном судорогой лице Джинни узнала Захарию Смита. И он умирал прямо сейчас. На глазах у всех. На глазах у Джинни.

Вдруг навалилась тишина, окружающие фигуры замерли в причудливых формах. Испуг подогнул колени, и Джинни завалилась на подругу, поддержавшую её.

— Скорее, безоар!

Гарри не растерялся, рванул к спрятанному за ширмой шкафу и через несколько мгновений уже давил на щёки отравленного, разжимая стиснутые зубы и всовывая в приоткрывшийся рот пористый камень.

— Гарри пришёл, теперь всё будет хорошо, — прошептала Джинни.

Остолбеневшие фигуры отмерли, и разом кинулись к умирающему.

— Ох, Гарри, какое испытание для старого учителя! История повторяется: второй раз вы приходите на выручку своему другу, который замертво падает после моей медовухи.

Ошарашенный профессор, видимо, только сейчас понял, что сказал.

— Бинки, — и на его зов мгновенно явился ушастый эльф, — что пил юноша?

— Юноша рассматривал фотографии на камине и пил тыквенный сок, — чинно сообщил вездесущий домовик, — и еще Бинки хочет сказать, что у хозяина пропала волшебная вещь, стоящая на камине, которую эльфам нельзя трогать.

— Что пропало? — взревел Слагхорн. И в этот момент он был похож на разгневанного льва. Разъярённого морского льва, способного кинуться на любого, посягающего на его имущество.

— Успокойтесь, профессор, — Джинни подумала, что Гарри не уважает Слагхорна. Вот ни капельки. И ей даже на миг в словах почудилась насмешка. — Преступление совершено в закрытом пространстве среди ограниченного числа лиц. Просто классика английского детектива: кража и попытка убийства.

— Гарри, хорошо, что вы здесь. Как мракоборец, вы должны с этим разобраться. И я безусловно рад, что этим займётесь именно вы.

— Не спешите, профессор. Сначала давайте поищем пропажу, часы — большие, их просто так не спрятать, — Гарри обвёл палочкой зал, громко шепча, — акцио, песочные часы профессора. Хм, почему же не действует?

Гарри спросил у Слагхорна, но Джинни могла поклясться, что её муж, с которым она знакома с детских лет, уже знает ответ.

— Почему же не действует акцио, профессор? Поведайте нам.

— Гарри, мальчик мой, может быть, сначала найдёте убийцу моего гостя, — указал он на приходящего в себя Смита. Тот, хотя не порозовел, но с лица ушла синюшная бледность. Только вспотевшие светлые пряди, прилипшие к блестящему лбу, напоминали об отравлении.

— О, Гарри, кажется, я догадываюсь, — Слагхорн привычно обхватил руку аврора, и зашептал что-то ему в ухо, указывая то на камин, то себе за спину. — Всё сходится! — потирал он свои огромные ладони.

— Подождите, профессор. Почему же вы склонны обвинить именно его?

— Я готов пояснить, — из угла, где присутствовал Смит, раздался сиплый голос. — Акцио и другие некоторые заклинания не действуют на предметы тёмной магии. Например, на хоркрукс.

— Хоркрукс? — заволновались некоторые осведомлённые маги, другие же переглядывались между собой. Посленовогодняя вечеринка внезапно перерастала в скандал.

— Тёмная магия? Что за вздор? Обвинять уважаемого человека?! У меня есть все основания подозревать в краже именно вас! И яд вы специально выпили, чтобы отвлечь гостей! Молодой человек, кто вы такой, чтобы предьявлять мне… Вот, в своей толерантной Америке и будете делать, что пожелаете. А здесь...

— Боюсь, я вас разочарую, профессор, — Гарри перебил возмущавшегося чародея, — мистер Смит прибыл сюда специально, чтобы расследовать некое давнее дело о тёмной магии, и он уполномочен по всем правилам нашим авроратом.

— Гарри, я ничего не знаю. А часы чисто из научного интереса…

— Скорее, из художественного, — ухмыльнулся Смит. — Посмотрите вокруг — коллекция личностей, волшебников, добившихся успеха в той или иной области, с каждого экспоната можно что-то поиметь — коробочку сластей или возможность рекомендовать своего человека на нужный пост. От каждого, подчеркну, от каждого, хоть раз побывавшего в клубе, что-то осталось. Только вот от Волдеморта — ничего. Не так ли, профессор?

— Мистер Слагхорн, — обратился Гарри к огорошенному профессору, — я прошу вас отправиться со мной в аврорат для выяснения всех обстоятельств.

— Я арестован?

— Это уж как Визенгамот решит. Наше дело разобраться. Но я вас прошу.

На следующий день, в Аврорате британского Министерства магии, Захария Смит изучал в омуте памяти допрос Горация Слагхорна. Последний настаивал на применении сыворотки правды. Хотя оба сотрудника спецслужб знали, что опытный зельевар при желании мог предпринять меры для противодействия веритасеруму, но добровольные воспоминания и сеанс легилименции подтверждали заверения профессора об отсутствии умысла. В омуте памяти оперативник видел растерявшего весь свой светский лоск старика.

— Не знал точно. Часы как-то у меня сломались, и Том, тогда работавший у Бэркса, любезно согласился их починить. Вы же видели мои воспоминания: вернул он их со словами, что теперь и о нём у меня будет память. А в битве за Хогвартс я наравне с Минервой и министром боролся с Сами-знаете-кем. Вам всё-таки удалось победить его. Поэтому, я был убеждён, что все хоркруксы уничтожены. Хорошо, что этот кусок никому не причинил вреда. Но признаться, я удивлён, что вы, Гарри, так редко бывающий у меня, и этот американец, который, вообще, впервые у меня в гостях, обратили внимание на часы. Поделитесь, хотя бы из любопытства…

Наблюдатель вынырнул из свежих воспоминаний, и сразу получил вопрос Поттера:

— Мне тоже любопытно, как за океаном догадались, что часы — хоркрукс, и что их было больше, чем семь?

— Видишь ли, Поттер, воспоминания о той давней беседе Реддла и Слагхорна, дошли не только до Дамблдора. После его смерти, вместе со всеми записями директора, они попали в Министерство, которое занималось завещанием директора. Не знаю, какими путями, всё это оказалось в США, где со временем попало в мои руки. Я их просмотрел, и выявил семейный интерес. Из ваших воспоминаний выходило, что якорей Волдеморт планировал создать шесть, разделив свою душу на семь частей. И внеплановая часть — это ты. И можешь так не смотреть, — ответил он на недоуменный взгляд своего оппонента, — эту информацию Дамблдор зашифровал рунами, видимо, на тот случай, если до тебя другим способом не дойдёт. Но директор заблуждался, считая, что первый хоркрукс — это дневник.

— Но дневник стремился завладеть телом.

— Дневник не был частью души. На нём был завязан сложный комплекс чар — протеевых, чар иллюзий, но там не было части души. Во-первых, Волдеморт до конца не доверял Малфоям, эти выводы уже из воспоминаний Люциуса Малфоя. Потом этим дневником можно было управлять, но информацией об этом никто с семьей, где хранился артефакт, по понятным причинам не поделился. То ли дневником управляли, то ли чары дали сбой, сейчас нельзя сказать с определённостью — дневник уничтожен. Исследования остатков дневника позволили сделать выводы, что там не обитала душа. Во-вторых, помнишь, что нужно для создания хоркрукса?

— Разделить душу?

— Разделить душу на основе ритуала, завязанного на смерть. А девочку Миртл убил не сам Реддл, а василиск — вполне разумное магическое существо. Значит, она не могла стать жертвоприношением для этого ритуала. А остальное были уже догадки: тяга приютского мальчика к красивым вещам с историей, Слагхорн — как первый взрослый проводник в мир тёмной магии, хоть и из научного интереса. И место — в коллекции в Хогвартсе. И часы как символ власти над временем.

— У этих часов вроде нет особой истории. По крайней мере, они никому из основателей не принадлежали, — неуверенно начал Поттер, сомневаясь в своих словах.

— Не Основателям, а первому создателю хроноворота. Секрет создания был утерян, от мага в наследство остались лишь несколько хроноворотов и эти песочные часы. Кстати, он же создал и подарил Хогвартсу большие часы, отсчитывающие баллы факультетов. Если приглядеться, на задней стороне есть клеймо в виде буквы «S». Его оставил Кайрос Смит.

— Смит? Тоже?

— Да, тот самый Кайрос Смит, отец Хроноса, дед Хэпзибы, которую ограбил и убил Том Реддл, свалив вину на домовуху. А ты считал, что я ввязался в это дело только из научного интереса?

— А где сами песочные часы? — спросил Поттер. — Их невозможно было унести из Хогвартса, они же достаточно большого размера. А палочки все сдали до начала приёма.

— Но я почти мастер трансфигурации, вхожу в Американскую академию трансфигураторов, разве не слышал? — сообщил надутый от гордости Смит и вытащил из кармана платок, через несколько пассов волшебной палочкой превращённый в многострадальные песочные часы, и добавил с абсолютной уверенностью в своём превосходстве. — В некоторой степени владею и невербальной трансфигурацией.

Всё-таки некоторые люди и через десять лет ни капли не меняются!