Прыжок (джен)

Устал я. Сколько уже без отпуска по земному шарику мотаюсь. Устал. Домой бы съездить, в Рязань. Скоро сады зацветут — красиво. Мамка скучает, волнуется, Танюха заждалась. Дочка, Ленка, подросла, наверное, теперь уж и не узнаю... Вот вернусь и рапорт на отпуск подам, пусть попробует Тарасюк не подписать.

Рейд еще этот... Мутный, скользкий какой-то....

— Малек, чего застыл? Борт тебя ждать не будет! — Кит походя хлопнул по плечу, подгоняя.

Бойцы уже запрыгивали цепочкой в чрево трудяги Ми-8 — грохотали о железный пол берцы, позвякивало оружие. Секретность, чтоб ее. Тарасюк отрыл где-то проштрафившихся пилотов, которых матюками, обещаниями премии и трибунала заставил-таки вылететь в Зону ночью.

Раздали экипировку. Меня терзают смутные сомнения, что списанную: парашюты, счетчики Гейгера... Все полкан приволок, нас и не пустили даже снарягу подобрать...

Блин, неохота в радиацию лезть, я Таньке еще как мужик пригодиться хочу...

С парнями из военсталов и словом переброситься не дали. Хотя, вон, вроде, Копыто с Лампой кого-то знакомого углядели. Секретность... Только вот от кого прячемся-то?

… Летели мы на удивление долго. Машина, видно, жалуясь на нелегкую свою судьбу и летунов-раздолбаев, страдальчески вздыхала и поскрипывала, вздрагивала тревожно.

Отчего-то в этот раз мне было не по себе. Про Зону слухи ходили... разные.

Я всматривался через разгоняемый лишь алым светом сигнальной лампы полумрак салона в лица парней — волновался не я один. Майор сидит с застывшим, словно восковым лицом, прикрыв глаза. Шанс придирчиво рассматривает в зеркальце свою физиономию, проверяя, как наложен камуфляжный грим. Кот пялится в иллюминатор, по виску Беса, несмотря на ощутимую прохладу, царящую в десантном отсеке, стекает капля пота... Фагот с лямкой разгрузки возится — перекрутилась. Нехорошо... Тьфу-тьфу-тьфу!

Муторно. Тяжко. Скользко. Что за груз такой? Который военсталы не доставят? Почему нам проводника не дали? Мы же в местных реалиях не бельмеса...

Секунды медленно... тик-так...

Шуршат размеренно, тяжело натруженные лопасти. Матерятся в кабине пилоты. Скрипит натужно броня.

На сердце давит. Домой охота — сил нет. Чтоб яблони цвели. И роса поутру.

Голос пилота в гарнитуре, открытая дверь — вот и точка десантирования. Безумие — прыгать в Зоне. Но приказы в армии не обсуждаются. Даже в разведке. Даже такие дурные приказы. Какой мудак эту операцию разрабатывал? Хотя, известно какой — Тарасюк, сука паркетная.

Сколько за годы службы было этих прыжков в критических условиях: на болота Колумбии, на афганские горы... Теперь вот в Зону.

Парни выстраиваются в колонну — впереди те, кто тяжелее. Первый, второй, третий — ну, с Богом!

Короткий миг свободного падения. Воздух упруго толкает в грудь, рядом, сверху, — чернильная тьма, только внизу, далеко в стороне — ядовито фосфоресцирующие пятна, едва видимые огни костров.

Резкий рывок. И меня, как пробку из бутылки, дергает вверх — купол раскрылся. На востоке замечаю полоску кроваво-алой зари. Будто кровью плеснули. Руки неожиданно немеют, горло сдавливают ледяные пальцы страха — не хочу!

И... почти ожидаемо вижу, как планирующий ниже Фагот вспыхивает свечкой в столбе нестерпимо яркого пламени. Как мотылек на газовой горелке. Мне кажется, что я даже чувствую жар, наверное, я кричу... И продолжаю спускаться, вцепившись в стропы мертвой хваткой.

Удар земли в подошвы — почти отпустило. Теперь жизнь на рефлексах.

Приземлились. Осмотрелись. Пересчитались. Двинули. Фагот «двухсотый». Косой, Лопата и Шанс еще в воздухе болтаются, они самые легкие — последними прыгали. Удачи, парни. Бес, Водяной, Вестерн, Кит — уже сектора обстрела поделили, остальные из строп выпутываются.

На автомате гашу купол. И, сразу, едва парашют касается поверхности земли, меня с чудовищной силой сбивает с ног и как тряпичную куклу, тащит по земле вслед за шелковым полотнищем. Отстегнуться!

В кровь обдирая пальцы, давлю на гребаную скобу и понимаю, что катастрофически не успеваю. О стропорезе я вспоминаю слишком поздно...

Вспышка дикой, нечеловеческой, нереальной боли — я слышу хруст собственных костей и чувствую, как легкие наполняются кровью...

Алая полоска света вдали...

Бледное лицо командира...

Больно!