Финт Вронского (джен)

Я пробьюсь сквозь воздушную тьму,

Хоть условья паденья не те.

Но и падать свободно нельзя потому,

Что мы падаем не в пустоте.

* * *

Нет свободных падений с высот,

Но зато есть свобода раскрыть парашют.

В. Высоцкий «Затяжной прыжок»

— И на этом мы с вами прощаемся. Это был "Важный диалог", в этом часе мы говорили с ловцом сборной Болгарии и, безусловно, лучшим ловцом мира, Виктором Крамом! Я Ли Джордан, и вы точно не смените волну!

Виктор осторожно снял наушники. Все же, сколько на этом радио маггловского. Например, странная штука, которую Ли называет «пульт».

— Все, — Джордан взмахнул палочкой в сторону микрофона. — Теперь можешь кашлять и ругаться, сколько душе угодно. Сейчас идет перерыв на новости. А потом снова зарядят интервью. Суматошный денек.

— Наверное, — Виктор неуверенно улыбнулся. — Не думал, что попаду на магическое радио. Интересно тут у вас все устроено. Я думал, что маггловская техника с магией не дружит.

— Дружит, но осторожно, — Ли с наслаждением потянулся. — Тут нам мистер Уизли помог. Артур Уизли, отец Рона. Ты же помнишь Рона?

— Муж Гермионы, — кивнул Виктор. — Конечно же, помню.

— Сколько лет прошло, а Рон все при ком-то, — рассмеялся Джордан. — Слушай, у меня тут перерывчик небольшой сейчас до следующего гостя. Не хочешь чаю выпить?

— Иногда мне кажется, что у англичан всего три напитка — сливочный эль, огневиски и чай, — Крам выбрался из кресла. — Интересно, вы что-то еще пьете?

— Пьем, — Джордан улыбнулся. — Но в основном чай, эль и огневиски. Традиция, если так можно сказать. У вас же тоже есть эта… Ракия, верно?

— Ракия у греков, — машинально поправил Крам. — Чай так чай. Тут будем?

— Ты что? — Джордан преувеличенно испуганно округлил глаза. — Тут такая сложная система заклинаний, что я тут даже воды не пью во время эфиров. Одна капля и — бум!

— Шутишь, — рассмеялся Виктор.

— Отчасти, — пожал плечами Джордан. — А вот ты. Скажи, что ты пошутил, когда говорил, что это, возможно, твой последний матч.

— Я в таких вещах предельно серьезен, — Крам остановился у запертой двери. — Откроешь? У вас тут запоры, как в Вираде.

— Где? — Джордан небрежно взмахнул палочкой, и дверь бесшумно открылась.

— Тюрьма в Румынии, — Крам вышел в коридор.

— Хорошо, хоть с Азкабаном не сравнил, — Ли тоже вышел и старательно запер за собой дверь. — Так что с квиддичем? Ты больше не будешь играть?

— Не уверен, — Крам медленно двинулся к двери в конце коридора. — Но думаю, что спортивную карьеру продолжать не буду.

— Не туда, там выход, — Джордан развернулся в противоположную сторону. — Кафе направо. Так почему?

Виктор прикрыл глаза, вспоминая последний матч. Шел первый час. Солнце слепило, и снитч постоянно куда-то ускользал. Или британский ловец был слишком близко, или маленький золотой шарик вертелся у самых трибун. Наконец снитчу, наверное, надоело летать в одиночестве, и он показался у самой земли прямо в центре поля. Ловца сборной Британии поблизости не было. Он как раз вертелся у трибун в надежде, что ему повезет. Крам прикинул расстояние до земли. В голове тут же пробежали нужные расчеты, и он сорвался вниз. Ветер свистел в ушах, до земли оставались считанные метры. Снитч завис на месте, трепеща золотыми крыльями. Крам протянул руку. Золотой шарик должен был лечь ровно в ладонь, но что-то пошло не так. Виктор вытянул руку чуть дальше, золотые крылья защекотали ладонь. И Крам разминулся с землей буквально в двух метрах.

Трибуны сходили с ума. Казалось, что весь стадион зашелся в едином вопле. Крам медленно взлетел на высоту министерской ложи и поднял руку с зажатым в ней снитчем. Министр Шеклболт улыбнулся ему широкой белозубой улыбкой. Директор Хогвартса, профессор МакГонагалл тоже улыбалась и махала рукой, но Виктор разглядел тень беспокойства в ее глазах. Похоже, она только что поняла то, что он осознал буквально несколько мгновений до того. Виктор медленно облетел стадион по кругу, радуясь тому, что никто не видит его обеспокоенности. Его расчеты были верны, подвела реакция.

— Потому что, мне кажется, я уже достиг своего предела в квиддиче, — Виктор отвел глаза. — Думаю, что тут мне просто некуда развиваться.

— Вот как? — черные брови Джордана взлетели вверх. — Постоянно вверх и вперед? Уважаю. И чем думаешь заняться?

— Педагогикой, — улыбнулся Крам.

— Думаешь стать тренером? — Джордан распахнул перед ним дверь, из которой приятно потянуло запахом свежей выпечки, кофе и крепкого чая.

— Нет, — Виктор покачал головой. — Думаю совсем оставить спорт.

— И куда ты пойдешь? — Джордан так и замер у стойки с монетами в руке.

— В школу, — Крам слегка подтолкнул его локтем. — За нами очередь сейчас соберется.

— А, — встряхнулся Ли. — Что будешь? Чай?

Виктор только кивнул. Ему вспомнился его первый серьезный матч. Перед ним он почти не выбирался с тренировок. Показатели по учебе ухудшились, и его родители забили тревогу. И вот под вечер, после одной из таких тренировок, когда на поле остался только Виктор, за ним прислал директор Каркаров. Крам усмехнулся, когда вспомнил, как волновался перед этим разговором. Кажется, он готов был тогда пожертвовать учебой ради спорта. Директор пригласил его присесть, предложил ему травяного чая и мягко спросил, почему такой талантливый ученик, как он, так запустил все предметы, кроме физической подготовки. Виктор тогда с вызовом ответил, что он хочет стать звездой квиддича. А для этого надо тренироваться. И он не видит, как ему в этом помогут такие теоретические предметы, как трансфигурация или нумерология. Каркаров тогда только рассмеялся и в несколько росчерков пера рассчитал ему финт Вронского. Виктор тогда всматривался в цифры и кривые графика и чувствовал, как у него перехватывает дыхание. Тогда он замирающим голосом, ощущая, что сердце бьется где-то в горле, запинаясь и заикаясь, просил рассказать подробнее. Это был первый вечер за все время учебы в Дурмштранге, когда Виктор вернулся в общежитие далеко за полночь. Директор подписал ему персональную бумагу, которая освобождала его от взыскания за нарушение правил этим вечером. Но Виктор готов был получить какое угодно количество взысканий. Он, не чуя под собой ног, шел до своей комнаты, сжимая в руках ворох пергаментов с расчетами. На этих пергаментах стройными рядами цифр замерли самые сложные квиддичные фигуры. И с тех пор Виктор влюбился в нумерологию, в эти строгие диаграммы и графики. Перед каждым матчем он в первую очередь садился за пергаменты. С тех пор он изменил свое отношение к учебе. Родители только радовались. А Виктор спешил разделаться с домашними заданиями по другим предметам, благо, тут помогала его прекрасная память и способности к наукам, и торопился или в библиотеку, к книгам по нумерологии, или на квиддичное поле — проверять теории и расчеты.

— Ты сегодня в облаках витаешь, — Ли поставил перед ним две чашки. — Так куда собираешься идти преподавать? В Дурмштранг?

— Не думаю, — Виктор сдвинулся в сторону, пропуская к стойке других покупателей. — Я хотел бы остаться в Британии.

— Вот как! — Джордан едва не поперхнулся чаем. — А ты знаешь, что должность преподавателя ЗоТИ — проклята, и мадам Хуч не собирается увольняться?

— А кроме квиддича и ЗоТИ в Хогвартсе разве ничего больше не преподают? — усмехнулся Крам. — Я думаю подать документы на должность преподавателя нумерологии.

— Нумерологии? — Джордан все же поперхнулся очередным глотком и закашлялся. — Не ожидал. Квиддич — это же спорт, физкультура, скорость, реакция и все такое.

— Не только, — Виктор полез во внутренний карман мантии, достал оттуда аккуратно скрученный пергамент и развернул его на стойке между двумя чашками чая. — Вот, смотри.

— Что это? — Джордан подался вперед, с интересом вглядываясь в формулы и графики.

— Это мой сегодняшний матч, — Крам провел пальцем по некоторым линиям. — Вот эта переменная — это скорость ветра, например.

— Ух ты! — Джордан с горящими глазами переводил взгляд от формулы к формуле. — это же просто здорово. Теперь я понимаю, почему Кубок тогда выбрал именно тебя чемпионом Дурмштранга.

— Хорошо, что хоть кто-то это понимает, — пожал плечами Виктор. — Честно говоря, я записку со своим именем просто для галочки бросил.

— Повезло, — выдохнул Ли. — Но как ты в Хогвартс устроишься? Профессор Вектор же не собирается увольняться, насколько я знаю. Сомневаюсь, что тебе так легко удастся получить эту должность.

— А я упрямый, — Крам свернул пергамент и спрятал его во внутренний карман мантии. — К тому же я надеюсь на помощь и понимание одной замечательной дамы с факультета Гриффиндор.

— Думаешь, Гермиона за тебя слово замолвит? — хитро прищурился Джордан.

— Почему сразу Гермиона? — удивился Виктор. — Гермиона — мой друг, но все же…

— О, уже полчаса прошло, — перебил его Ли, быстро посмотрев на часы. — Давай потом еще поболтаем? Мне опять в рубку надо. Следующий гость придет. Я же говорил, что сегодня сумасшедший денек. Десятая годовщина победы над Волдемортом.

— Да, — кивнул Крам. — Понимаю.

— Праздник, — Джордан залпом допил чай. — Ты меня подождешь тут? Мне еще гостью встречать.

— Конечно, — Крам устроился на высоком стуле удобнее.

— Мистер Джордан, я пришла несколько раньше, — глуховатый голос заставил Виктора быстро обернуться и вскочить на ноги.

— Госпожа директор, — Ли сразу стал очень серьезным.

— Госпожа МакГонагалл, — Виктор склонил голову в поклоне.

— Мистер Крам, — Минерва протянула руку, и Виктор почтительно коснулся губами сухих тонких пальцев.

Джордан несколько минут ошарашенно наблюдал за этим, потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

— Позвольте вас проводить, — распахнул он перед МакГонагалл дверь.

— С удовольствием, — Минерва выплыла в коридор.

В дверях Ли обернулся и подмигнул Виктору. Крам только молча усмехнулся и отхлебнул чаю. Он обязательно будет преподавать в Хогвартсе. Он в этом был абсолютно уверен. И почему-то ему казалось, что Джордан только что все понял и пожелал ему удачи. И пожелание сбудется.