Проект Возрождение (джен)

Профессору Данилову всегда был присущ определенный авантюризм, и это было далеко не самым полезным его душевным качеством. В молодости — благодаря неуемной энергии — он умудрился получить целых три докторских степени: по архитектуре, искусствоведению и истории.

Позже, временно остепенившись, он осел в одном из вузов на должности преподавателя. На работе этой Данилов продержался недолго, потому как жажда приключений на склонную к резкой смене дислокации филейную часть заставляла его соглашаться на самые безумные командировки и просто авантюры, останавливая при этом преподавание на самых интересных местах учебного плана.

Как только появились слухи об угрозе Коллекционеров, профессор Данилов, мысленно показав средний палец студентам, а орган, символизируемый им, — деканату, собрал всю необходимую аппаратуру в саквояж и отправился снимать чертежи и общий дизайн всех важнейших памятников культуры и истории Земли, до которых мог дотянуться. После этого события Данилова начали называть чудаком не только за глаза и в шутку, но и в лицо, углубляя при этом комплименты до терминов медицинского характера.

Вторжение Жнецов Данилов встретил в Париже, где сводил собранные за годы материалы в единый архив. Рассудив, что, чем бы ни кончилось такое масштабное историческое событие как величайшая война в истории, его лучше наблюдать изнутри, Данилов смахнул пыль со старенького карабина и записался в ополчение.

Повоевав против Жнецов, постарев и окончательно устав от авантюр, Данилов возглавил проект «Возрождение», который, сам того не задумывая, и инициировал.

* * *

Голубое небо, аккуратный газон, обломки древнего и великого города у "ног" вчерашнего врага. Кто бы мог подумать, что помощь в восстановлении придет именно оттуда.

— Отклонение должно быть 4,11. Я же говорил об этом еще две недели назад, — отплясывая у «прораба»-левиафана, сокрушался Данилов.

— Прямой угол относительно уровня земли позволит обеспечить наибольшую безопасность целостности этому памятнику культуры, — как робот повторил левиафан.

— Но она стояла с отклонением, это, мать… Или что там у вас… За ногу… Тьфу... В общем, кривизна была ее изюминкой, пока кое-кто ее не обрушил. Это Пизанская башня. Самая знаменитая из башен — лишь потому, что она криво стоит, — не прекращая попытки докричаться до древнейшего разума, эмоционально объяснял Данилов.

— Согласно нашим данным, при текущей прогрессии она обрушилась бы сама через триста лет. И кстати, так орать не обязательно, я прекрасно вас слышу.

— Тогда просто оставь свое занудство и роняй башню на 4,11 к югу.

— Кажется, я понимаю, почему именно этот цикл победил Жнецов.

Зная, что об этом пожалеет, Данилов, вздохнув, спросил:

— Ну и почему же?

— Искусственный разум Жнецов был совершенством логического мышления. Ваш цикл презирает логику. За всю историю я еще не видел разумной жизни, поклоняющейся памятнику собственного рукожопства.

— Ну, вот такие мы — душевные. Просто прошу, сделай что я тебе сказал. Кстати, ты откуда последнее слово взял?

— Услышал от одного из рабочих. Это выражение показалось мне весьма любопытной парадигмой.

Горестно вздохнув и привычно состыковав лоб с ладонью, Данилов зашагал к своему офису, где его уже ждала практикантка-помощница Анна.

— Еле отговорил гетов дорисовывать брови Джоконде и лепить руки Венере Милосской. Теперь еще и это, — вешая пальто на вешалку и все еще не отойдя от общения с левиафаном, проворчал Данилов.

Сидящая перед монитором сотрудница лишь проводила его взглядом.

— Аня, на что-нибудь еще выделили ресурсы? — поинтересовался Данилов, садясь за стол напротив нее.

— Да, мистер Ноуман просил передать, что вас очень ждут в Нью-Йорке, — глядя в планшет, ответила Анна.

— Да? И что там?

— Музей современного искусства. Кроганы вызвались помочь.

Данилов взвыл и с грохотом уронил свою исстрадавшуюся голову на стол.