Последняя из рода (гет)

Сиси жутко, просто жутчайше бесило то, что прошло уже полных две недели, а Елена упрямо игнорировала всё, что бы Сиси ни пыталась сделать во благо: помочь с поисками пропавшего мальчика, охранять периметр школы, да хоть оружие приводить в идеальный порядок. Василий во всём потакал своей начальнице, и каждый раз, когда Сиси удавалось подловить его одного, без Елены, он просто брал и лёгким движением руки отстранял начавшую уже говорить Сиси со своего пути. Дженни, как ни старалась помочь Сиси как-нибудь успокоиться, терпела во всём этом сокрушительное фиаско, так как Джонс терпеть не могла не выполнять вовремя работу — это раз, а два — это то, что схлопотать совершенно объяснимый, но от этого совершенно ни капли не становившийся мягче, гнев Госпожи в таком случае было проще простого, тем более, что за Сиси числилась недавняя неудача с простым оборотнем. Это могло не самым лучшим образом сказаться на Дженни и на Ките, поэтому Сиси было ещё более тоскливее.

Она чувствовала, что её угнетение и нервозность замечали все новые друзья, потому что ей стали заваривать ромашковый чай с мятой и всё чаще говорили с ней медленно, словно опасаясь, что Сиси в один прекрасный момент взорвётся, как спящий вулкан.

Почти всё время Дженни и Кита не было в домике. Дженни, похоже, не понимала всей серьёзности ситуации, потому что была, как всегда, мила и весела, и, наверное, ещё потому, что влюбилась: она изо дня в день где-то пропадала, но никогда не отвечала на вопрос, где именно, лишь даруя скромную улыбку. Но все, конечно же, понимали, в чём дело: Константин стал подозрительно много времени проводить в компании Докторов и даже увеличил времяпровождение с друзьями с домика, где жила Дженни. Ризер, казалось, отрицала тот факт, что рано или поздно нужно будет уезжать и, естественно, бросать Константина.

Сиси страшно бесил сам тот факт, что Дженни бегает на свидания. Вроде, ничего в этом плохого не было, да и если бы и было, то это точно не её дело, но что-то просто-напросто выводило Сиси из себя. Дженни цвела и пахла, как роза, и совершенно не обращала внимания на ту проблему, с которой они приехали. Сиси же в это время казалось, будто что-то гложет её изнутри, и каждый раз, когда Константин словно бы просто так заглядывал к ним в домик, на Джонс находила дикая ярость. Тогда она совершенно бесцеремонно разворачивалась и уходила, дабы лишь не видеть Константина и Дженни вместе. И Сиси даже не переживала, что подруга отнесётся к такому её поведению плохо — Дженни попросту ничего вокруг не замечала. Сиси опасалась, что её попросту кладёт на лопатки обычная зависть, и от этого ставало ещё хуже — будто Дженни виновата, что она нравится парням, а она, Сиси, нет, даже тому самому Квентину; он, парень, который так активно пытался её завоевать в первый же день, теперь даже не смотрел в её сторону, и однажды, в процессе избиения груши на очередном занятии Георге Раду, Сиси пообещала себе, что умрёт старой, но зато очень известной старой девой-Истребительницей.

Кит же пропадал неясно где и неясно по каким причинам. И хотя каждый раз, когда Дженни заводилась в домике и пыталась на повышенных тонах выяснить, где Кит шлялся, тот просто холодно и устало смотрел на подругу и, ничего не объяснив, уходил в душ и спать. Дженни очень страдала от того, что Кит упрямо игнорировал её, но ничего не предпринимала — строила из себя гордую.

Вот только Сиси ни капли не казалось, что Кит просто избегает компании молодой, такой ненавистной ему парочки. Хотя, конечно, может, была и доля этого, здесь не поспоришь, но Сиси не видела ни капли энтузиазма, который просто выливался из Кита потоками в начале, — парень полностью померк. Сиси ожидала от него максимум помощи и увлечения, а Кит просто пропадал где-то чуть ли не каждый день после окончания уроков. Джонс больше всего боялась, что друг нашёл ещё кого-то, кто втихаря проносит в школу алкоголь, и теперь водит дружбу с нехорошими людьми.

День был выходной, субботний. Впереди предстояла целая неделя уроков, от которых Сиси была бы не против откосить, ссылаясь на поимку страшного чудовища, но что-то подсказывало ей, что этого не случится.

Они все обедали — весь их домик собрался за одним огромным столом, который был сооружён из двоих поменьше. Столовая была полупустая: в выходные никто не стремился наесться, все горели желанием отдохнуть, поэтому с улицы через окна было слышно голоса, которые сплетались в один — тугой, яркий сгусток молодой жизни. Осень здесь была поярче, чем в Великобритании, и все наслаждались ней, каждый по-своему: кто-то, всё же не забывая об учёбе, сидел под деревом и читал учебники, время от времени отвлекаясь на весёлый крик, кто-то, напротив, не в силах больше думать об уроках, бегал, прыгал, щекотал, заглядывал в вырезы девчачьих блузок, боролся, скидывал куртку или свитер, мол, не то что холодно — жарко. Квентин, Олив и Бен то и дело посматривали за окно — на счастье в золотистых листьях, но почему-то никто даже не пытался предложить всем тоже пойти к остальным и пострадать последней осенней, ещё тёплой и уютной хернёй. И Оскар вдруг сказал:

— Я помню, когда мы были помладше, то именно в такую пору Олив плела нам венки из опалых листьев.

Столик мгновенно оживился, словно Оскар сказал то, что было у всех на кончиках языков, но что никто не мог сказать.

— Да, я помню, но я, кажется, никогда не хотел его носить, говорил, что это бабское дело, — ответил, улыбаясь, Бен и бросил быстрый, едва уловимый взгляд на Олив, ожидая, наверное, подтверждение от неё.

И да, Шеер засмеялась и похлопала Бена по плечу:

— Да, так и было, и я всегда возмущалась по этому поводу. Я же всегда плела тебе самые лучше венки, Бен, и ты всегда их с хохотом рвал.

— Это всё потому, что ты очень сильно любишь меня, — засмеялся Бен.

— Это всё потому, что ты неблагодарный кретин, — поправил друга Квентин. — Я, между прочим, всегда любил её венки, но она никогда мне не давала самые лучшие, ничего не усваивая с того, что все предыдущие разы ты их рвал.

Бен пожал плечами, мол «Ну что ж, бывает».

— Так, может, мы и сегодня пойдём плести венки? — вдруг предложила Олив, и все за столом оживились ещё больше.

— Стыдно признать, но я никакие венки плести не умею, — сказала Дженни, но Сиси всё равно заметила, что глаза у подруги загорелись огоньком.

Олив махнула рукой:

— Ничего, это легко. Даже Оскар умеет это делать, да, Оскар?

Парни за столом громко засмеялись, и Оскар, потупив взгляд, немного покраснел.

— Да ну вас всех, придурки… Я просто люблю делать тонкую ручную работу, — промямлил он в оправдание.

— Ну, смотря на то, как долго у тебя уже нет подруги, можно только представлять, насколько ты полюбил ручную работу, — захлёбываясь хохотом, произнёс Бен.

Оскар только сгримасничал в ответ.

После обеда, когда вся их компания вышла на улицу, Олив сразу же взяла Дженни за руку, и Сиси уже не могла так спокойно поговорить с Ризер, как хотела. И, как на зло, Дженни всё смотрела куда-то туда, куда показывала ей Олив, и совершенно не подозревала, что им с Китом и Сиси срочно нужно поговорить. Сиси тем временем взяла под руку Кита. Кит немного напрягся, не ожидая, видимо, от Сиси такого жеста.

— Чего тебе? — тихо спросил он, когда они вдвоём немного отстали от остальных.

— Ты мечтал когда-нибудь плести венки под пристальным взглядом чудовища, следующей жертвой которого, может, ты сам и станешь? — Сиси задала этот вопрос словно между прочим, не придавая никакого оттенка голосу, смотря куда-то в сторону.

Рука Кита заметно напряглась.

— К чему ты клонишь?

— К тому, Кит, что ты, кажется, совершенно забыл, зачем мы сюда приехали. Не наше это дело — венки плести.

Кит остановился. Остановилась и Сиси, всё ещё держа Кита под ручку.

— Дженни нам нужна? — в глазах Кита зажегся маленький огонёк, и Сиси подумала, что это уже маленькая победа.

— Эй, люди!

Компания оглянулась.

— Мы с Китом отлучимся на секундочку, ладно? — сказала Сиси, медленно увлекая Кита за собой в сторону их домика

— Ты не говорила, Джин, что у Кристофора и Элси отношения, — язвительно заметил Бен, но махнул рукой в знак того, что их никто не держит.

— Да я и сама не знала, — обиженно ответила Дженни, оскорблённым взглядом окидывая Сиси и Кита. Сиси это возмутило, но она ничем этого не выказала. Олив лишь легко улыбнулась и потянула Дженни за собой, и Ризер медленно поддалась, хотя не отводила глаз от Сиси и Кита.

— Ну, тогда скоро увидимся, — Кит махнул всем рукой, и они с Сиси ушли.

Оба молча, не сговариваясь, взяли курс на домик. Шли в тишине, под руку, думая, наверное, об одном. Кит только внешне был спокоен — Сиси прекрасно видела, что друг чем-то взволнован.

— Что же нам делать, Кристофор, а? — тихо спросила Сиси, когда Кит возился с замком у входной двери. — Неужели возвращаться назад, в Великобританию, к Госпоже, без ответов на все вопросы, которые у нас есть, вот так вот — налегке? Без трофея?

Кит, всё ещё не справившись из-за того, что у него почему-то тряслись руки, поднял на Сиси глаза.

Вот оно.

Киту было очень страшно. Сиси даже не подозревала, что Кит может так бояться Госпожу.

Александр продолжил возиться у двери с ключом, а Сиси, довольна, что поняла Кита, оперлась на стену.

— Ты никогда не подводил Её, не так ли? В этом даже самому себе сложно признаться, уж поверь.

— Это ты говоришь, исходя из своего недавнего домашнего опыта? — немного насмешливо спросил Кит.

— Да, того самого, которого потом поручили Джесси Шейнману, — просто ответила Сиси, словно собственное поражение её ничуть не расстраивало и не задевало, словно она стояла выше всего этого.

Кит наконец-то отпер дверь. Из закрытой мальчишеской спальни послышался угрожающий рык и царапание о когтей о дверь.

— Всё хорошо, Мирро, это свои! — крикнул Кит, едва закрыл дверь за собой, и в мальчишеской комнате стало тихо. — Так зачем ты меня забрала подальше от дичайшей забавы — плести венки с опалых листьев? — спросил Кит, скидывая курточку и садясь на место Исайи. Сиси это показалось некрасивым, потому она села на своё место.

— Как ты мог заметить, Дженни, похоже, стало всё равно: её голова забита любовью к Константину, — после этих слов Сиси Кит крепко сжал ладони в кулаки. — Остался лишь ты, Кит, и…

— Знаешь, что? — вдруг перебил Кит, закрыв глаза. — Я не спас тебя однажды, с чего ты взяла, что сумею помочь тебе позже?

— Не прибедняйся. Ты просто растерялся, и всего.

— Я изувечил твою ногу.

— Но она как новенькая сейчас, — в доказательство Сиси протянула ногу и покрутила ступнёй. — Вот смотри…

— Прекрати. Я едва тебя не покалечил, а ты собираешься положиться на меня в таком ответственном деле?

— Я, естественно, могу положиться лишь на себя, но что толку тогда с тебя, с Дженни? Вы должны помогать мне, а для этого предоставьте себя мне полностью. Я должна доверять вам, что я и делаю. Я выбрала вас с Дженни потому, что с вами легко. По крайней мере, я так думала. Ты хочешь сейчас полностью разрушить моё светлое представление о вас и ваших способностях?

Кит улыбнулся и потупил глаза вниз.

— Нужно было уже давно что-то предпринять, но Елена и Василий такие упрямые! Почему они мешкают, хотела бы я знать? — это был риторический вопрос, но Сиси сразу же вспомнила, что слышала за одной дверью в больнице, когда нога девушки ещё была в плохом состоянии. Для Сиси тот разговор показался ответом на вопрос, что она только что задала. Но что же в таком случае требуется Госпоже, что Сиси с друзьями так сковывают в действиях?

— Что-то случилось, Сиси? — спросил Кит.

— Нет, — ответила она, решив не ввязывать в это ещё и Кита. — Проблема в том, что чем дольше мы здесь мешкаемся, тем радостнее становится Харрис каждый раз, когда они вспоминают, что им подкинут ещё работёнки, да ещё в виде нас. Чем больше мы топчемся здесь на одном месте, тем сильнее Госпоже хочется, чтобы мы приехали назад победителями. В противном случае с нами случится то, чем ты пугал Дженни, когда она решила стать Переходной.

— И что же делать? Ты говорила с Еленой? Кажется, она обещала нам свободный выход в лес, за территорию школы.

Сиси раздражённо цокнула языком.

— Елена меня полностью игнорирует, Кит, вот в чём дело. И она, и Василий. И у меня такое впечатление, что они специально не развязывают нам руки. Будто из этого есть какая-то выгода.

— Ой, — резко прервал Кит. — Никакой выгоды, естественно нет, только если они сами не решили подкорректировать численность детей в интернате, но я считаю, Елена и Василий не настолько жестоки или глупы. Вспомни хотя бы ту Тильду в теле Долл: Брындуша же сказала, что они вдвоём не могли бы не почувствовать зло рядом. Они просто оберегают детей, вот и всё. И наверняка боятся, что мы своими действиями активизируем и приумножим те нападения, которые совершаются.

Да, слова Кита были разумными. Директор и заместитель действуют только во благо подопечных, по-другому быть не может.

— Но зачем тогда мы сюда приехали? Чтобы понаблюдать, как убивают детей, и ничего не делать? Это же не отдых. И человеческие жизни — это не игрушки для потехи. Нужно что-то делать, иначе всем нам конец. Здешним — от существа, которое убивает, а нам — от Госпожи и Харрис.

Кит вздохнул.

— Я не знаю, Сиси, я не знаю.

Решение пришло в голову, словно гром среди ясного неба.

— Да, оно! — радостно воскликнула Сиси. Кит удивлённо посмотрел на подругу. — Мы напишем письмо.

— Письмо? — переспросил Кит. — Кому?

— Ну как это, кому, Кит? Госпоже. Мы всё ей напишем…

— То есть нажалуемся, да? — уточнил Кит, лукаво улыбаясь.

Сиси деланно-укоризненно посмотрела на Кита.

— Нет, дружище. Мы просто подтолкнём дело с помощью тех сил, которые нам не доступны. Если Елена и Василий не прислушиваются к нам, то точно послушаются Госпожу…

Сиси остановилась.

Киту такая задумка не нравилась. Это было видно по его позе, по недоверчивому выражению лица. Он крепко сжал зубы, и челюсти напряглись. Его глаза словно изучали Сиси с ног до головы.

— Что?! — спросила Сиси.

— Ты вообще представляешь, что о нас подумает Госпожа, когда узнает, что за это время дело у нас не продвинулось ни на дюйм?! Она придёт в бешенство, Сиси! Мы подпишем себе смертный приговор! — прошипел Кит, всем корпусом подавшись вперёд. Сиси на секунду стало страшно быть под прицелом его злых глаз. Хотя, почему бы ему быть злым?

— В этом нету ничего дурного, Кит, — спокойно и тихо произнесла Сиси, так, что её голос на фоне Китового был не более, чем лепетом. — Госпожа может входить в положение подопечных, правда. Ты думаешь, почему она не наказала меня после того, как я облажалась с обычным оборотнем дома?..

— Потому что ты — её любимица, я это тебе уже говорил, — резко ответил Кит и отвёл взгляд. — Ты обещала ей управиться в кратчайшие сроки. А теперь что? Пишешь ей письмо с жалобами на её верных слуг? Подумай прежде, чем делать такое.

Казалось, Кит не сказал ничего плохого, но у Сиси было такое впечатление, словно её облили руганью и обзывательствами. Ну вот зачем он так? Ведь прекрасно знает, как Сиси страшно не любит, когда её называют избранной, лучшей, любимицей и т.д. Да и что такого в том, чтобы просто написать письмо? Зато их проблемы разрешились бы в одно мгновение.

— Я уверен, что, если бы с нами была Дженни, она бы тоже не согласилась на эту авантюру, — заявил Кит, но вот почему-то Сиси казалось совершенно наоборот — Дженни бы поддержала Сиси. — Уговаривай главных, и тогда мы с Дженни за тобой и в огонь и в воду. А до того времени не делай резких движений. Всё образуется и без таких радикальных методов.

Кит остался довольным тем, что он сказал, потянулся на кресле и, усевшись получше, сладко закрыл глаза и замер, словно собирался спать.

— Ты не пойдёшь на улицу к остальным? — тихо спросила Сиси, в душе надеясь, что Кит откажется.

— Нет, не пойду. Я хочу спать.

Сиси схватила курточку и пулей вылетела из домика. Тёплый ветер окатил девушку, яркое солнце заслепило глаза, но вместо того, чтобы обрадоваться такой погоде, Сиси шмыгнула носом и ощутила ком в горле. Да что с этим Китом не так? Разве это тот самый Кристофер Александр, в которого влюбилась Дженни, которого Сиси хотела иметь себе з брата? Разве это он утешал Дженни во время того, как Сиси и Виорика разбирались с Тильдой, разве он обнимал Сиси, когда она плакала ещё в Обители? Казалось, между этими двумя людьми — Китом-из-прошлого и Китом-из-настоящего — пролегло расстояние в миллион лет и тысячи миль, и только внешность объединяет их. Кит изменился, и не в лучшую сторону. Что могло послужить причиной этому, Сиси не знала. Но знала, что Кит не на неё стороне. Но её это не останавливало.

Всё будет так, как она сказала.

Уже было видно гурьбу людей, которые с визгом и громким смехом бросались друг в друга листьями и бегали, наверное, и дороги-то не разбирая. Среди них Сиси не смогла разглядеть своих друзей. Она прижалась спиной к ближайшему дереву и глубоко вдохнула, выравнивая дыхание.

Да ничего, собственно, и не случилось. Просто Кит немного испортил настроение и все замыслы, но кто его, Кита, будет слушать? Она сама всё решит. И всё будет нормально. Госпожа поймёт, она обязательно поймёт, а то, что Кит страшно её боится, то это уже никак не проблемы Сиси и румынской школы.

— Нет, ты-таки странная.

Сиси, не ожидая такого и вытирая слёзы, подпрыгнула. Рядом стоял Квентин. Он был без куртки, в своей тёмной футболке. Его смуглая кожа разгорячилась, и на щеках выступил румянец. Волосы были взъерошены и торчали куда попало.

— Ты испугал меня, Квентин, — серьёзно сказала Сиси, пытаясь пройти мимо него, но он протянул руку и оперся о дерево, так что Сиси остановилась. Его смуглая рука заиграла мускулами. Боже мой, да когда угодно, только не сейчас. — Чего тебе?

— Где Кристофора потеряла? — Квентин и не собирался уходить или отпускать Сиси. Казалось, он был настроен на долгую беседу.

— Он в домике. Решил поспать.

— А ты?

— А что я?

— А ты с ним поспать не осталась?

— Как видишь, пересилила это дикое желание. Не пустишь меня?

Квентин сделал то, что Сиси меньше всего ожидала от него. Он пожал плечами и отошёл, пропуская её.

— Спасибо.

Сиси не узнала свой голос: сдавленный, хриплый, тихий. И с чего бы это? Наверное, из-за Кита. Да, из-за него. Он всё испортил, и теперь она расстроена.

Сиси кинулась в самый эпицентр. Дети бегали, Сиси крутилась, пытаясь найти кого-нибудь знакомого, но не могла, планета начала вращаться быстрее, листопад усилился, со всех сторон сыпались золотые листья, все махали руками, мелькали цветные вязанные легонькие шапочки и красные щёки.

Чьи-то руки обвили её за талию. Сиси повернула голову — на плечо ей опустилась лохматая голова. Было видно сияющую улыбку, которая могла бы затмить свет солнца.

— Что, Элси, пришла к нам наконец-то? — Бен говорил так волнующе, словно она присоединилась не к общешкольному осыпанию друг друга листьями, а к многочисленной оргии. Бен был очень тёплым — он был в вязанном красивом сером свитере.

— Да, пришла, — ответила Сиси, и вдруг вырвалась из объятий Бена и резко кинула ему в лицо горсть листьев.

Бен смешно фыркнул, махнул рукой, убирая листья от лица, и бросился вдогонку за Сиси. Но он, конечно, не знал, что, несмотря за короткие ноги, бегает Сиси очень даже быстро, а ещё он не догадывался о её шустрости, так что когда Сиси кинулась бежать между людьми, Бен всё наступал ей на пятки, но догнать никак не мог. Скоро толпа закончилась, и начался простор. Сиси петляла между деревьев, Бен с громким смехом едва не перехватывал её, пока в одно мгновенье Сиси, не заметив подвоха, просто не прибежала к нему в руки в прямом значении слова. Бен обнял Сиси здесь, между деревьев и домиков, и ей стало немного не по себе: кто-то ведь мог увидеть. Так что она легко отстранила его от себя. Бен внимательно смотрел на её лицо, словно чего-то ожидал, но лишь пожал ей ладонь и улыбнулся.

— Теперь возвращаемся, и ты догоняешь меня, — сказал он. Сиси кивнула. — Хотя, погоди.

Сиси оглянулась и увидела девочку, которая кого-то искала.

— Ада! — позвала девочка, оглядываясь по бокам, но когда она заметила Бена и Сиси, то остановилась. На вид ей было лет двенадцать.

Может, девочка смутилась, потому что решила разворачиваться и идти назад, но Бен её окликнул, обращаясь по-английски:

— Ты кого-то ищешь?

— Да, — ответила девочка, краснея по уши и еле заставляя себя смотреть на Бена, словно она не могла смотреть на яркое солнце. Её английский был плохим, и Сиси с трудом её понимала. — Подругу я ищу. Мы с ней были с остальными, там, — девочка показала в сторону толпы, — но потом я перестала её видеть. Она не отзывалась, я даже уже смотрела в домике, но её нигде нет.

— Тогда давай мы поищем твою Аду вместе, — предложила Сиси, подозревая неладное, и девочка радостно закивала.

— Ты, между прочим, очень близко от ограждения, — сказал Бен.

— Я знаю, — вздохнула девочка, — но я обыскалась уже. Нет её нигде, вот я и решила поискать здесь. Ада! Ада-а-а!

У Сиси по спине пробежал холодок — где-то здесь она поранилась в том дурацком капкане.

— Аккуратно — повсюду капканы, будьте осторожны, — сказал Бен, смотря себе под ноги.

Но девочка, казалось, не обращала на предостережения никакого внимания, она всё вглядывалась в чащу, ища подругу.

— Эй, это она?

Бен остановился и показывал пальцем перед собой.

— Где? — переполошилась девочка и подбежала к Бену.

Совсем напротив, за забором, стояла ещё одна девчонка и рассматривалась вокруг так, словно ни разу в жизни не видела всего этого.

— Ада! — тихо крикнула девочка подруге. — Ада! — девочка за забором посмотрела на подругу и улыбнулась, помахав рукой. — Что ты там делаешь?

Ада помешкала.

У Сиси в груди пошевелилось что-то нехорошее.

— Я… Мне просто стало интересно, — ответила Ада.

— Именно поэтому ты и полезла за ограждение? — тихо, но властно спросил Бен. — Немедленно возвращайся назад, пока никто не увидал, живо!

Ада немного потопталась на одном месте, зачем-то оглянулась назад, но в конце концов подошла в забору и взялась руками за прутья. Она скептически осмотрела забор и решила:

— Я не заберусь назад.

Девочка рядом с Сиси начала жутко нервничать: она закусила губу и принялась дёргать себя за край кофты.

Бен посмотрел по сторонам, никого ли нет, и подошёл к Аде:

— Как туда попала, так и назад вернёшься. Давай, действуй. Что ты там делала? — Бен обречённо вздохнул. — Карабкалась, протискивалась между прутьями — что ты сделала, чтобы оказаться там, где ты сейчас стоишь?

Ада надула губы и притворилась дурочкой:

— Я, я не знаю… Просто как-то перелезла, вот и всё.

— Тогда перелезла, а сейчас не можешь? Странно, милочка.

Ада подняла на Бена широко открытые глаза и лучезарно улыбнулась:

— Ты… Вы что! Нет, просто я… я перелезу, сейчас же, да…

Ада принялась быстро копошиться, словно букашка, и ощупывать забор, будто это могло как-то помочь. Спустя долгих две минуты стояния на стрёме, тихого шипения «Быстрее!» и сопения-пыхтения Ады, которая всё не могла никак перелезть, Ада таки согласилась на помощь Бена. В определённый момент, когда Бен поддерживал горе-путешественницу за талию и задницу, Сиси заметила, что девочка смотрела на Аду таким завистливым взглядом, что Ада должна была почувствовать его физически. Наверняка, когда они обе придут в домик и встретятся со своими подругами, Ада всем будет рассказывать, что сам Бен Блэйд лапал её, а подруга будет злобно кивать каждый раз, когда Ада будет говорить: «Не верите? А вот она видела! Скажи, что я не вру!». Сиси понадеялась, что сама не так смотрит на Дженни в компании Константина.

Когда ноги Ады коснулись земли по эту сторону, девочка подбежала к ней, и со всей силы дёрнула её за длинные волосы. Ада ойкнула и возмущённо повернулась к подруге.

— Ты чего убежала? Я везде искала!.. — дальше девочка говорила по-румынски, и Сиси не понимала её.

Девочка, закончив, крутнулась и, даже не поблагодарив, ушла. Ада бросилась за ней.

— Ей просто стало интересно! Ты это слышала, Элси?

Бен с улыбкой смотрел вслед Аде, а потом, цокнув языком, словно ещё больше удивившись проделке Ады, подошёл к Сиси и увёл её в домик.

Кит и правда спал. Сиси не была долго наедине с Беном: скоро в домик пришли остальные, и все, с ног до головы, были обвешаны листьями, золотыми венками, а у Олив, как у королевы, посредине венка, надо лбом, красовался один красный, словно кровь, листок, наверное, самый красивый, какой только мог получиться у осени.

— А мы думали, Бен, куда же ты подевался? А ты вот — в домике, беседуешь с Элизабет! — воскликнула Олив и накинула Сиси на шею огромный венок. Он чем-то напомнил Сиси те цветочные украшения на Гавайях, только эта версия была немного попроще, но ничуть не уступающая сородичу в красоте. — Боже, до чего же хорошо, до чего прекрасно!

Пока Олив отпустила Дженни, чтобы упасть в объятия Бена, Дженни подошла к Сиси очень близко и, пользуясь суматохой и шумом, тихо спросила:

— Случилось что-то?

Сиси прекрасно понимала, что Дженни имеет в виду именно Кита. Сиси махнула рукой, мол, поговорим потом. Дженни пождала губы и кивнула головой.

Осталось только как-то сбежать ото всех и написать Госпоже письмо. И желательно сбежать одной. И желательно, чтобы Кит не очень бушевал.

Напротив на диванчике Бен, держа на руках Олив, перебирал пальцами листья её венка и внимательно его рассматривал в то время, как Олив, заливаясь, о чём-то ему рассказывала. И как бы к этому отнеслась Хэррит?

Ужин был очень вкусным — так показалось Сиси. Она почему-то говорила это всем, кому не лень, — настолько вечерняя еда была для Сиси аппетитной. Кит не пошёл ужинать со всеми — он до сих пор спал, и Дженни очень переполошилась, что Кит заболел, она даже раза три или четыре щупала его лоб — нет ли у друга температуры. И, несмотря на все протесты остальных и на смелые заявления Бена и Олив, что в домике есть что пожевать, Дженни извлекла из кармана джинсов платок и уложила туда три куска хлеба с немного подтаявшим уже маслом — «Ну, он проснётся, конечно же, захочет есть, а так хоть что-нибудь ему будет к чаю».

Пока ходили-возвращались на ужин и с ужина, Сиси, ещё раз по дороге просмотрев первый этаж, решила, что почтовый ящик в этой школе должен быть там же, где и в Обители, — в гардеробной. И хотя гардеробной было совсем отдельное здание, то, где работали Александра и Дениса, судя по всему, именно там и находился почтовый пост в интернате. Ещё собираясь на ужин, Сиси запихнула себе под подушку листок и ручку: ночью она, в случае чего сославшись на бессонницу, уйдёт в гостиную и там и напишет письмо Госпоже. Сиси даже знала, что и как она будет писать: всё до мелочей, до запятой и до словечка. А завтра, с утра пораньше, Сиси сбегает и отправит письмо — никто и не заметит её отсутствия.

— Сыграем во что-нибудь сегодня ночью? — спросила Олив и почему-то посмотрела на Дженни.

Бен недовольно цокнул языком.

— Ты что, издеваешься что ли, Нолли? — обиженно заявил он. — То есть, ты предлагаешь поиграть во что-нибудь ночью только после того, как Хэтти уже предложила мне поиграть и я согласился?

Олив скривилась и оттолкнула Беново лицо от себя ладошкой подальше.

— Фу, какая гадость. И как только она может с тобой спать? — вдруг заявила она, и весь их столик накрыло волной хохота.

Бен, тоже смеясь, пытался оправдаться:

— А ты спроси у неё, Нолли, спроси… Она говорила мне, что я очень классно целуюсь, а ещё, что у меня ловкий язык… — после этих слов Олив изобразила рвоту, чем вызвала ещё более громкий смех. — А не надо вот только этого, ладно? Ты ведь не знаешь, какой у меня язык, так ведь?

Олив повернулась к Бену лицом. На секунду смеющейся Сиси показалось, что Олив сейчас расплачется и вмажет Бену по лицу.

Но Олив лишь злобно посмотрела на Бена, прищурив глаза, и взяла его за подбородок, сильно сжав пальцы. Ни одна мышца на лице Блэйда не шевельнулась.

— Я, Бен, не одна из тех дурочек, которые смотрят на тебя, как голодная собака на кусок мяса. Как твоя Хэррит. Да и вообще, стал бы ты меня целовать, или что ты там ещё со своей Роджерс делаешь, — Олив отпустила Бена и принялась за свою чашку чая.

— А вот я бы и стал, — сказал Квентин, — была бы моя воля, я бы вообще на тебе женился, Олив. И я не шучу, милочка, да-да…

Спать сегодня легли рано и очень дружно. Играть ни во что не стали — Олив, с плохо скрываемой обидой, сказала, что играть без Бена — это то же, что и стрельба из лука без самого лука — невозможное дело. Бен же заявил, что останется только в том случае, если будет иметь место игра в карты на раздевание или если будут целоваться девчонки. Но Исайя сказал, что уж лучше он будет думать о том, что Бен трахается с Хэррит, чем будет видеть, как Брындуша суёт язык в рот Виорики или как Блэйд раздевается догола. Брындуша сказала, что не может так травмировать психику Исайи, и Бен ушёл к Хэррит, ясно дав всем понять, как он «обижен» на Исайю за его слова о себе, любимом и красивым даже голым.

Кит всё так же спал, как младенец, и теперь Сиси ещё больше начала за него переживать, почти убедившись в том, что он связался с дурной компанией.

Как на зло, Виорика очень долго засыпала. Тогда, когда Дженни уже мирно сопела, не представляя даже, что собирается сделать её подруга, Виорика всё ворочалась, хотела воды, в туалет, печеньку, ей было холодно, жарко, потом снова холодно, потом она тихонько позвала: «Эй, люди!», и Сиси имела неосторожность откликнуться, ведь Виорике вздумалось поговорить, затем Виорика ещё раз захотела пить, а потом, наконец-то, спать. Когда Виорика уже не откликнулась на зов Сиси «Эй, люди!», Сиси решила, что путь в гостиную чист. Она тихо поднялась, достала из-под подушки уже вымятый листок и ручку, но когда вставала, кровать так скрипнула, что и мёртвый бы проснулся от такого звука. Сиси замерла на месте — Брындуша поворочалась в своей кровати и, слава всем существующим и не очень существующим богам, затихла. Сиси на цыпочках вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Хорошо было, что хоть половицы не скрипели. В гостиной было темно. Сиси на ощупь дошла к диванчику, включила свет. Был большой риск, что кто-то из мальчиков не спал, что кому-то вздумается выйти в туалет, так что работать нужно было быстро.

Письмо было написано за — ни много ни мало — полчаса. Сиси раз пятьсот назвала себя дурой, потому что не взяла запасного листочка, и всё пришлось писать невероятно аккуратно, вдумчиво, без права на ошибку. В какой-то момент перестала писать ручка, и Сиси решила, что невезение сегодня полностью на её стороне, но потом, спустя несколько различных манипуляций, чернило всё-таки соизволило разрешить Сиси дописать чёртово письмо.

Сиси так бережно и кропотливо добирала каждое слово, что оказалось, то, что она собиралась написать, было совсем негодно. Но в целом Сиси осталась довольной своей работой: прямого обвинения в сторону Елены и Василия выдвинуто не было, но в целом Сиси ясно дала понять Госпоже, что именно они вдвоём не дают делу продвигаться. После того, как перечитала письмо три раза и убедилась в отсутствии ошибок, Сиси сложила листок вчетверо и пошла спать. Она засунула листок и ручку сбоку между матрасом и кроватью. «Завтра и отправлю», — спокойно подумала Сиси, полностью уверена в том, что делает, и уснула.

Утром её и Дженни разбудила Олив. Она, как всегда, была самой суетливой и летала по комнате со скоростью ветра. Её татуировка на спине дразнила Сиси глаза — ей всё хотелось спросить Олив об этом рисунке, что он значит, почему появился, но что-то подсказывало Сиси, что не стоит спрашивать об этом именно сейчас и так прямо.

Когда все отправились в столовую на завтрак, Сиси, захватив с собой из домика полотенце, которое ей выдали, сказала, что должна сходить к Александре Шербан, чтобы та поменяла ей полотенце на более жёсткое. Дженни предложила пройтись к Александре вместе с Олив, но Сиси ответила, что хочет проверить, настолько ли хорошо уже ориентируется в школе.

К Шербан Сиси попала очень быстро. За стойкой была Александра, Денисы видно не было, и Сиси отлегло от сердца. Пока Александра меняла полотенце, Сиси кинула письмо в почтовый ящик. Вуаля! И дело сделано! Сиси с лёгким сердцем поспешила к друзьям в столовую. Завтрак показался Сиси ещё более прекрасным, чем вчерашний ужин, из чего Квентин сделал два вывода: либо Сиси уже стала коренной обитательницей этой школы, либо полностью рехнулась. По правде говоря, она и сама не знала, что было правдой, а что — не очень, так как оба утверждения она считала в меру справедливыми.

— Элси, душка, ты когда-нибудь курила? — вдруг произнёс Бен, в пух и прах разнеся при этом всю ту ненавязчивую беседу Оскара и Дженни о климате, в которой понемногу участвовали все. Дженни, которая только начала рассказывать о том, какие птицы водятся на побережье возле Обители, едва услышав слова Бена, замолчала, вжала голову в плечи и осторожно посмотрела на Блэйда.

— Ну, как-то мой курящий знакомый предлагал мне испробовать сей дивный запретный плод, но я отказалась, — ответила Сиси.

— Ой, Элси, я тебе сигареты и не предлагаю, если ты об этом, — снисходительно бросил Бен, легко при этом махнув рукой. — Мои сигареты дорогие, и вряд ли ты бы их осилила, даже если бы дымила, как долбаный паровоз. Нет, я спрашиваю, употребляла ли ты что-нибудь когда-нибудь?

Олив хмыкнула и, играя косой улыбкой, посмотрела на Сиси. Разговор приобретал новые и очень неожиданные повороты.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — упрямо заявила Сиси, естественно, обо всём догадываясь, но не считая это правильным.

— Я говорю о наркотиках, Элси. Я думаю, ты много где была, много чего повидала, а попробовала ещё больше. Вот мне и интересно.

Сиси краем глаза заметила, как Дженни густо покраснела и попыталась спрятать своё лицо.

— Но… но ведь это плохо, не так ли? Этого делать нельзя. Плохое воздействие на здоровье и так далее…

— Элси, милая, позволь тебе кое-что объяснить: обжорство, лень, предательство и воздержание — вот что плохо, всё остальное понемножку можно, — Бен тоже улыбнулся, и Сиси заметила, что улыбки Олив и Бена поразительно похожи. Интересно только, кто кому подражал. — У меня возникла идея: покажем им наше убежище, а, ребята? — Квентин в ответ пожал плечами, Олив решительно кивнула, Исайя открестился от того, что кто-то может подумать, будто он курит, а Оскар впрочем был не против и сам покурить.

Кит заметно заинтересовался разговором. Именно этого Сиси больше всего и боялась.

— Мы согласны, правда же, Элизабет? — спросил Кит таким тоном, что ответить «нет» было бы равносильным оскорбить каждого за этим столиком.

— Ну, что же плохого в убежище, правда? — улыбнулась Сиси, в любое другое время искренне обрадовавшись такому предложению, но только не сейчас.

Бен дал пять Олив, и в какой-то момент они напомнили Сиси брата и сестру Харрис. Казалось, они могли общаться телепатически, и сейчас обдумывали коварный план, как заставить её, Сиси, обдолбаться в конец.

— Только не говори мне, Бен, что ты отдашь мою часть кому-нибудь из них, — Квентин недобро, но с чёртиками в глазах, взглянул на англичан.

— Тебя не обделят, поверь, — Олив погладила Квентина по послушным чёрным волосам.

Когда все позавтракали, Дженни взяла Сиси за руку под столом, и Джонс подумала, что Дженни уже достаточно долго промучилась в неизвестности, и пора бы ей всё рассказать. Но случая отлучиться и поговорить, посоветоваться не предоставлялось. Все они одной дружной толпой пошли в «убежище». Убежищем оказалась крошечная тёплая полянка между деревьев в углу школы, совсем близко к ограждению. Румыне уверили, что сюда даже учителя никогда не заходят, а ученики тем более — слишком большой страх, что кто-то застукает так близко к забору. Полянка была защищена густо растущими деревьями по периметру, так что когда они все шли сюда, Сиси даже предположить не могла, что здесь может быть местечко без деревьев.

Олив первой выбежала на центр полянки и села на траву. Она поманила всех к себе. Бен сел возле неё самый первый — он обнял её за плечи и дал ей затянуться своей сигаретой. Сразу же за Беном сели все остальные, Квентин даже лёг на землю, положив голову Олив на ноги, а она принялась гладить его по волосам.

— Так ты куришь, Элси? — спросил Бен, протянув Сиси сигарету.

— Но это же не наркотики.

Бен сипло рассмеялся.

— А кто тебе сказал, что я сразу же дам тебе наркотики? Кто тебе сказал, что я тебе вообще их дам? Сюда, естественно, никто не ходит, но прямо здесь даже я косяки не курю.

— Косяки он здесь не курит, а с Роджерс резвится, — задумчиво произнёс Оскар, ковыряя землю палочкой, а потом многозначительно хмыкнул.

— Фу, ты здесь спишь с Роджерс?! — взвизгнула Олив и скинула Бенову руку со своего плеча. — Это же наше убежище, Бен, — обижено протянула она и отвернулась от друга, так резко махнув при этом головой, что больно ударила Бена по лицу своей косой. Бен лишь улыбнулся и пощупал щеку, подвергшуюся удару.

— Не могу поверить, что вы так спокойно приходите сюда. В то время как остальные, даже учителя, боятся и шаг ступить в этом направлении, — заметил Кит. Сиси в мыслях поблагодарила Кита за эту фразу, так как это и правда было странно.

— А что тут такого? — лениво сказал Квентин, блаженно закрыв глаза из-за солнца и подставив свою шевелюру пальчикам Олив. — Так оно и есть. Просто как-то однажды кое-кто из нас, кому всегда всё сходит с рук, припёрся сюда один, а потом заявил нам, что здесь вполне безопасно, вот мы и облюбовали это место. У других, наверное, просто ноги подкашиваются, когда они думают, что кто-то может их засечь близко к ограждению, да ещё и там, где нет охранников. Но тот кое-кто, наверное, не пришёл сюда сам в первый раз, а приполз из-за подгибающихся коленок, я в этом уверен. Надеюсь, никто больше не знает, что мы тут время от времени обитаем.

Кит больше ничего не спрашивал, и Сиси тоже решила не терроризировать друзей расспросами. Квентин спустя некоторое время, похоже, заснул на руках у Олив. Об этом Олив сказал Бен, заметив при этом, что у неё необычайно мягкие и красивые бёдра, но Олив лишь сказала, что бёдра Хэррит на сто процентов мягче и лучше, чем у неё, раз он тут их щупал. Исайя заметил, что здесь Олив права, и Олив обиделась на него, потому что он «считает, что Хэррит лучше. Ну и дружи со своей Хэррит. Все дружите, да, дружите её полностью, все вместе». Реакция Олив вызвала у всех лишь улыбки, но Сиси могла бы поклясться, что видела в уголках глаз Олив горечь и обиду.

Вдруг Оскар начал напевать какую-то песню, и Олив сразу же подхватила, а за ней подтянулись и другие. Пели румыне вместе, хором, тщетно пытаясь вытянуть высокие ноты, и после каждой фальши они заливались смехом. Квентин сел и, когда в песне вырисовывался диалог, он был вместе с Олив, Исайей и Брындушей, а «отвечали» им Бен, Оскар и Виорика. Дженни, наверное, откуда-то знала эту песню, но она не пела, а пыталась щелчками пальцев и ударами ладошек об ноги воспроизвести музыку. В один прекрасный момент, после особенно высокой ноты, которую чудом смогла взять только Олив, Оскар, сидевший возле Дженни, схватил Ризер за руку, и резко поднял её и начал танцевать с ней во время проигрыша, который сквозь смех пытались повторить Квентин, Бен, Исайя и Олив. С Дженни из-за быстрых и резких движений слетела курточка, а Дженни смеялась и пищала едва ли не громче, чем пели друзья. Потом, после проигрыша, ритм стал медленней, Оскар обнял Дженни за талию, и их танец стал медленным. Они вдвоём неуклюже топтались на одном месте, и время от времени Дженни прокручивалась под их поднятыми руками. Олив пропела последнюю фразу, и парни зааплодировали, а Оскар смешливо раскланялся, то и дело указывая на Дженни и жестами давая понять, что именно она была примой их танца. Дженни хохотала от всей души, она не могла остановиться, но всё же поклонилась всем так же, как и Оскар, и потянула своего партнёра назад на землю. Кит накинул Дженни на плечи её куртку и сказал, чтобы она оделась, иначе ветер её остудит, и она заболеет.

— Великолепно, просто волшебно! — то и дело повторяла Олив. — Я никогда не подозревала, Оскар, что ты такой превосходный танцор! Но Жанна… Могла ожидать от тебя всего, но…

— Но такой грации, такой дивной лёгкости движений!.. — подхватил Бен. Он взял руку Дженни и поцеловал её. Дженни зарделась, и даже если перед этим она и хотела что-то сказать, то теперь она закрыла рот на замок и только стыдливо отмалчивалась.

Слух никогда не подводил Сиси — послышался отдалённый шум, наверное, за ограждением.

На полянке перед этим было на удивление тепло, но вдруг повеяло холодом, и вряд ли кто-нибудь это заметил.

Сиси сорвалась на ноги, ловко вытянув два ножа из своей сумки. В ту же секунду деревья справа зашуршали листьями громче, и вдруг, словно молния, через высоченный забор переметнулся человек, не прилаживая особых усилий для этого трюка. Сиси смогла разглядеть, кто это, только когда человек приземлился и поднял голову, — на неё уставились два больших глаза на лице, окаймлённом длинными светлыми волосами.

— Ада? — спросил Бен. Сиси не видела, но была уверена, что Бен встал.

Ада тоже поднялась на ноги. Она не была напугана, казалось, лишь обескуражена и удивлена. Девочка убрала волосы от лица.

— И зачем было притворяться беспомощной? Мы могли бы всё ещё вчера выяснить, не дотягивая до сегодня, — продолжил Бен. Сиси понадеялась, что у него хватит мозгов отвести всех на безопасное расстояние.

Ада улыбнулась, но получился оскал:

— Вы серьёзно считаете меня опасной? Я же ребёнок!

— Сейчас проверим, — сказала себе под нос Сиси так, что никто вокруг и не услышал. Никто, кроме Ады, которая была от Сиси наиболее далеко.

Прежде, чем Сиси тронулась с места, Ада издала угрожающий гортанный звук и нагнулась всем корпусом вперёд.

Вот незадача. Кинжала два, а нужно же ещё чем-то и голову отрезать. Сиси подумала лишь, что у кого-то, может, и завалялся лишний нож или топор.

Ада побежала прямо на Сиси.

Время повеселиться.

Ада была слишком неопытной — первый же кинжал, который метнула Сиси, пришёлся прямо стригойке в человеческое сердце. Это немного остановило Аду, и она, зло сверля глазами Сиси, остановилась. С ней разговор точно не будет такой длинный, как с Тильдой.

— Ада! Ты могла бы просто уйти при желании, — крикнул Бен, но Ада никак не отреагировала. Она начала идти по кругу, а Сиси держала напротив, так что они просто крутились, словно волки, не желая уступать. Сиси заметила, что Бен таки поднял всех и отвёл немного в сторону, заслоняя своим телом Олив. — Ты ребёнок, Ада, мы не хотим тебя убивать, слышишь?

— Меня не Ада зовут! — огрызнулась Ада с такой злостью в голосе, словно это было её самое нелюбимое имя. — И я далеко не ребёнок, хотите — удостоверьтесь!

И тут она сделала то, чего Сиси ожидала меньше всего. Ада повернулась к Сиси спиной и раскинула руки в стороны.

— Видите? Это только оболочка — тельце крошечной девочки! Я старше, умнее…

Ровно столько успела сказать Ада прежде, чем Сиси не подкралась и не всадила ещё один кинжал ей в спину. Ада пошатнулась, и, хватая ртом воздух, упала на корточки. Сиси так разозлилась, что, совершенно не обращая внимания на то, что стригойка выглядела, как двенадцатилетняя девочка, села сверху на неё, и Ада, обессиленная, упала. Она пыталась вырываться, но Сиси завела её руки за спину и схватила их мёртвой хваткой, а другой рукой держала её голову за подбородок запрокинутой назад. Ада хрипела, шипела, плевалась слюной, но силы своей не показывала. Не показывала также своё настоящее тело — труп, хотя Сиси ждала этого всё время.

Ещё одного ножа не было ни у кого, как бы Сиси ни просила поискать ещё. Исайя уже вознамерился идти на помощь, хотя Сиси и всячески протестовала, а Ада едва ли совершала хоть какие-нибудь попытки освободиться.

Но вдруг в одночасье шум голосов друзей затих, и Сиси подняла глаза на них.

— Нет-нет-нет, пожалуйста, только не это. Нет… — вдруг пролепетала Ада.

Кто-то подошёл к Сиси слева.

— Уберите руку, пожалуйста.

Сиси послушно убрала руку, не поднимая глаз. Нож, управляемый бледной мужской рукой, с легкостью вошёл прямо посредине шеи Ады и отрезал голову так, словно отрезал кусок масла. Сиси встала с Ады, отряхнулась и взглянула на своего спасителя. Он грустно посмотрел на мёртвую стригойку, а потом, вытерев свой нож о её одежду, развернулся и ушёл за деревья возле ограды. И, прежде, чем скрыться, он повернулся и сказал:

— Отойдите подальше от тела, сударыня. А всем вам не помешало бы уйти отсюда, пока взрослые не почуяли неладное, а они почуют, я в этом более чем уверен.

У парня были огромные плечи и широкая грудь, хотя он и не был очень высоким. Его большие серые глаза были грустными и добрыми. Уголки пухлых губ были опущены вниз.

— Я буду хранить молчание, обещаю, — сказал он. В эту же секунду тело мёртвой стригойки воспламенилось, словно облитое бензином от искры.

— Боюсь, он прав, пора делать ноги, Элси, — сказал Бен и настойчиво потянул Сиси в сторону домиков. — Быстрее, Элси, давай.

Сиси увидела, что друзья уже на полпути к их домику — он был крайним с этой стороны чащобы. Она оглядывалась назад, пока ещё могла различить мужественный силуэт между густыми деревьями и из-за огромного костра.

Грустные серые глаза провожали компанию до тех пор, пока последний из группы, Бен, не обернулся и не отсалютовал двумя пальцами, но, не дождавшись ответа, скрылся из виду.