Оборотень (джен)

Боль. Крик. Стон. Мрак.

Рана. Луна. Выть. Рвать. Теперь будет так.

Навсегда.

Я тогда был подростком. Приспичило припоздниться с охоты лунным лесом, имея за плечами лишь самодельный лук и стрелы. Такими только белку хорошо бить в глаз. И не испортить драгоценную шкурку. Перекупщики дырявые не любят, могут и вообще не принять. А кушать хочется. И не только мне.

В семье мал мала меньше. От разных отцов. Мать из сил выбивалась, чтобы прокормить такую ораву. Не было у нее сил. И отцов у нас тоже не было.

Моего, вроде, упекли в тюрягу. Остальные? Не знаю. Ни отцов, ни денег, ни жратвы, ни одежды нормальной. Так и жили.

Дорога в будущее у нас всех была одна. Вонючий завод. Работяги там дохли только так. Проволочные цеха, испарения кислот. Сущие гроши за твою никчемную жизнь, которых и на похороны не хватит. И постоянный голод, сытых здесь отродясь не видывали.

А обо мне, что долго рассказывать? Коротко всё было: напал на меня. Кто-то. Отлежался я. Где-то.

Это потом я уже понял, что жрать меня не планировалось. Тощий дюже.

Мой второй отец — оборотень, что обратил меня, рассказывал, что давно он меня приметил. Удачливого и смекалистого. Чуял, что неспроста всё это.

Я редко без добычи домой возвращался. Малышне на суп зайца или утку добыть все чаще удавалось. На худой конец яиц из гнезд набрать. По деревьям я, как белка-летяга, вскорости порхать научился, на том и погорел. Или, наоборот, — приобрел.

Я — волшебник, так отец сказал.

Я и сам осознал, что со мной что-то не так. Давно ещё. Как только в первый раз свалился с высоченной ели. Без магии я бы разбился. Потому и удачлив был в охоте да в прыжках. Дар мой так проявился. Хорошо. Со жратвой в доме легче стало. Но всё равно мало её было, особенно зимой. Голодно.

Когда Малой — следующий по старшинству — подрос, я стал его в лес брать. Но не задалось у него. Я всех перетаскал — и братьев и сестер. Нет. Они были не такие, как я, но ягоды-грибы ловко собирали. Все прибыток. Смешные. Боялись за меня. Особенно Мелкая.

Не сестра она мне — приблудыш от последнего папаньки. Мать с ним дольше всех прожила. Но он вскоре загнулся. Цех. Пьянка.

Его я жалел — он мировой был. Еще жальче Мелкую было. Убивалась по нему.

Ну, оборотень. Ну и что? Мы хоть немного вздохнули. В доме еда нормальная завелась. Приоделись. На кроватях, где спали по трое, белье завелось. В доме — водопровод. Как так? Да вот так. Охотник я, помните?

Второй мой отец был сыном вожака стаи. Вскоре сам стал вожаком. Учил меня многому. Показал травки заветные. Оборотень в полнолуние не помнит себя? Машина для убийства? Так и есть. Но.

Травки. Настой из них. И ты в полной памяти и сознании. Легкий и стремительный, и все тебе по плечу и по клыкам! И луна! Да здравствует! Огромные возможности для Охоты, против обычных ночей. В лунном сиянии мантикору втроем завалить? Ха! Не легко, но возможно. Шкура, клыки, яд, сцеженный. Перекупщики не скупились. Хорошую цену не только за мантикоровы шкуры давали. Грифоны ценились тоже, да мало ли в заповедной глуши волшебных тварей.

Деньги вожак по справедливости делил. Все головой рисковали. И шкурой.

Браконьерство? Пусть так. Зато платят.

Десять лет так прожили. Младших пристроил, мать осталась с Мелкой доживать. Думали, вот оно, счастье-то. Не долго оно длилось.

Война началась. Да не одна. Две. Что у магглов, что у магов. А мы, оборотни, аккурат посередине.

Мы не вмешивались. Магглы, маги — всем мы чужие.

Травки. Строго! С Луной шутки плохи. Иначе нашу лесную деревню обнаружили бы куда раньше и изничтожили.

Изничтожили. Аккурат после того, как я свою невесту вожаку привел показать. Мелкая — любовь моя. Красавица. Нет ее.

Никто их не трогал, никто не звал. Никогда с местными у нас особых терок не было. С охотниками бывали, конечно, недоразумения. Решали. Мирно. Чего борзеть? Против нас магглы — что я один против мантикоры, но и то у меня шансов куда больше.

Но то были не местные. Вояки. Армейские. Я потом узнал, что какому-то богатому магглу земли наши приглянулись. И, думаю, выдала нас с... какая-то: мы ж не люди, мы ж монстры! Чего нас жалеть? Потому они нашу деревню в полнолуние и окружили. Чтобы трофеями правоту свою доказать. Подожгли бревенчатые хижины.

Против их оружия не попрешь.

Пожар. Мечущиеся, гибнущие оборотни. С нами не сражались, нас хладнокровно истребляли. Как фашисты — и женщин, и детей.

На беду, с нами братишки мои напросились. Нет их тоже. Не уберег. Я.

Пожар. Выстрелы. Крик. Боль. Выть. Рвать. Теперь так.

Месть.

Нам нужна свежая кровь! И мы ее получим. Любой ценой.

Лорд.

Господин?

Нет.

Договор. Восстановить силы. Оправиться от ран.

Чистокровные платят? За нашу звериную ярость. Тогда мы пока за них.

Собрать стаю. Большую. Сильную.

А потом мы вернемся.

И "не монстры" сгорят в аду.