Разочарование (гет)

Сидя на крыльце дома родителей, Гермиона крутила в руках пачку сигарет и думала, уместно ли будет поджечь сугубо маггловскую вещь волшебной палочкой. Так и не придя к однозначному выводу, она отложила запечатанную пачку и подняла голову к небу.

— За что? — одними губами прошептала она и заплакала. Тихо, горько, обречённо.

Вся её жизнь складывалась из череды разочарований. Раньше она то ли не замечала этого, то ли просто не задумывалась, но теперь, решив начать жизнь с чистого листа, Гермиона должна была проанализировать все прошлые поступки и результаты, к которым они привели, чтобы ничто не повторилось. И выводы ей не нравились.

Будучи женщиной обстоятельной, Гермиона начала с детских лет. Настроение, и без того отвратительное, стало ещё хуже. В памяти всплывали первые — самые болезненные — разочарования. Как с ней не хотели дружить одноклассники в маггловской школе, считая заучкой и стукачкой. Как прятали её вещи в наказание за жалобы учителям. Как обзывали… Даже сейчас, пройдя ад войны и предательство самого близкого человека, Гермиона не понимала, за что её ненавидели дети? Она ведь поступала правильно, пыталась помочь им стать умнее — как же ещё этого добиться, если они ленятся и списывают домашние задания друг у друга? Конечно же она всё рассказывала учителю!

Когда пришло письмо из Хогвартса, она была счастлива. Даже не столько магическим способностям, сколько объяснению её инаковости. Разумеется, Гермиона сразу же прочитала все учебники, потренировалась произносить каждое заклинание, без устали размахивала волшебной палочкой, добиваясь точности движений… И, прибыв в Хогвартс, поспешила порадовать других детей своими достижениями.

Для разочарования хватило пары недель. С ней снова никто не хотел дружить, соседки по спальне её избегали, сокурсники издевательски хихикали, а старшие ученики так и вовсе крутили пальцем у виска. И она снова не понимала, в чём причина.

Желание заработать баллы выливалось в раздражение учителей. И Гермиона искренне удивлялась, зачем спрашивать того, кто заведомо знает материал хуже неё? Ведь отвечая, она поможет этим лентяям запомнить…

Всё изменилось в Хэллоуин. Так она думала. О, Гермиона была по-настоящему счастлива, что сам Гарри Поттер, о котором за несколько месяцев она узнала всё, что только можно узнать из книг, захотел с ней дружить! Даже происшествие с троллем позабылось. Ещё одно разочарование, на этот раз, в громкоголосых заявлениях о безопасности Хогвартса. Радуясь обретению настоящих друзей, Гермиона не замечала их недостатков, готова была простить регулярное втягивание в приключения и, подумать только, давала списывать домашние задания.

Нравились ли ей Гарри и Рон, она предпочитала не думать. Они её друзья. И точка!

Вспоминая годы учёбы, постоянные опасности, в которые её втягивали против воли, и то, во что это, в конце концов, вылилось, Гермиона всё же распечатала пачку сигарет и неловко прикурила от палочки. По горлу словно наждачкой провели — она мгновенно закашлялась. В голове зашумело, но этому она, пожалуй, даже была рада — отвлекало от тяжких дум.

За семь лет Гермиона полюбила Гарри и Рона как родных. Да они и стали ей родными, ведь именно в их компании она проводила всё время, и даже на каникулах старалась сократить общение с родителями до минимума. Ну а после того, как ей пришлось отправить маму с папой в Австралию, чего ей до сих пор не простили, общение и вовсе свелось к визитам на праздники, а жила она с Роном.

Зачем она вышла замуж? Этот вопрос много лет не давал ей покоя. Довольно долго Гермиона вообще не интересовалась мальчиками, общаясь с ними исключительно в дружеском ключе. Ещё на четвёртом курсе, приняв приглашение Крама на Святочный бал, она была шокирована его попыткой её поцеловать. Виктор тогда извинился, и инцидент был благополучно забыт, но послевкусие долго не покидало Гермиону. Удивляясь влюблённости Джинни, она попыталась посмотреть на Гарри иначе, и поняла, что он ей нравится намного больше, чем Рон или любой другой знакомый мальчик, но всё же недостаточно для того, чтобы что-то предпринять. На носу были СОВ, и ей было не до ерунды.

А потом было слишком поздно что-то предпринимать.

Единственный раз, когда они с Гарри вышли за рамки дружеских отношений — после ухода Рона из палатки. Ревность Уизли казалась дикостью, а его требование бросить Гарри — настоящим безумством. Это было настолько неправильно, что Гермиона даже не сразу смогла подобрать слова, способные вернуть его на путь истинный… И очень этому расстроилась. Гарри принял её слёзы за нечто совершенно иное и, пытаясь утешить, поцеловал.

Ей понравилось. Даже очень. И то, что последовало за поцелуем — тоже. Вот только наутро Гарри едва не плакал, краснел, прятал глаза, извинялся… Это было худшее, что могло с ней произойти. Гермиона снова была разочарована, но, пожалев мучавшегося угрызениями совести друга, без колебаний стёрла ему память о событиях прошлой ночи. Хочет он быть с Джинни — пусть будет так.

После победы, купаясь во всеобщей эйфории, Гермиона даже не заметила, как ответила на чувства Рона. После того, как родители вернулись из Австралии, между ними пролегла пропасть, и идти Гермионе было совершенно некуда. Только к Рону. Так она и стала миссис Уизли.

Был ли правильным поступок, продиктованный отчаянием и неспоспособностью родителей понять, что она действовала ради их блага? Скорее всего, нет. Но разочарованная в самых близких людях, Гермиона его совершила.

Была ли она счастлива в браке? Затушив окурок, она грустно усмехнулась. Конечно нет. Жалеет ли? Без сомнений! Поступила бы иначе?.. Посмотрев на холодный свет звёзд, равнодушно мерцающих в небе, Гермиона достала следующую сигарету.

Нет. На тот момент брак с Уизли был лучшим решением.

Как муж Рон разочаровал её в первую же брачную ночь, но Гермиона привычно приняла это. Будучи героиней войны, она могла влиять на законотворчество, а это было намного важнее, чем супружеская неудовлетворённость.

Несколько лет она проработала в Департаменте магических популяций, отстаивая права домовых эльфов, но, как в её жизни было заведено с самого детства, Гермиону постигло жестокое разочарование. Кое-каких послаблений ей, конечно, удалось добиться, но совершенно не на эти крохи она рассчитывала, когда шла на работу. Над ней смеялись, считали блаженной, её не уважали коллеги…

Беременность стала прекрасным предлогом, чтобы перевестись в другой отдел.

Рождение Роуз… Гермиона счастливо улыбнулась, вспоминая кудрявую абсолютно рыжую малышку, но улыбка тут же померкла. Да, любимая дочь её тоже разочаровала, хоть и случилось это много лет спустя.

— По порядку! — приказала она сама себе, усилием воли возвращаясь к событиям прошлого.

Маленькая Роуз бесконечно радовала Гермиону любознательностью, нескончаемыми вопросами и способностью уже в два года делать выводы. С появлением Хьюго Роуз захотела научиться читать, чтобы самой развлекать брата, чем покорила мать: теперь это была не просто дочь, а личность!

После нескольких лет перерыва влиться в работу было непросто, но Гермиона, конечно же, справилась. Отношения с Роном к тому моменту перешли в соседские, и она могла не отвлекаться от важных и нужных дел из-за прихотей мужа. О разводе она не думала — это было бы неправильно, — но, кроме фамилии, больше ничто не напоминало о том, что она замужняя дама.

* * *

Все даты в семье Уизли отмечались в Норе, в присутствии всех родственников — против многолетней традиции не возражал никто из недавно вошедших в «клан». Поэтому Гермиона ограничилась только запиской с поздравлениями, а положенные слова и подарки приберегла для официального празднования.

То, что с Роном что-то не так, она заметила не сразу, однако лезть с вопросами не стала — ей было банально неинтересно…

— Миссис Уизли, мистер Уизли, Гермиона… Рон арестован.

Над накрытыми столами повисла тишина. Первой в себя пришла Одри — жена Перси, и поспешила увести детей. Остальные шокированно смотрели на Гарри, не зная, хвататься за сердце или рассмеяться над глупой шуткой.

— Что значит «арестован»? — вмиг охрипшим голосом переспросил Артур. — Гарри, у него же день рождения!

— Мне жаль, — опустив взгляд, Гарри переминался с ноги на ногу.

— Это недоразумение! — воскликнула Молли, решительно вставая из-за стола. — Позови его, я хочу поговорить…

— Он арестован, — покачал головой Гарри. — Он не здесь.

Постепенно до присутствующих доходило, что Поттер не стал бы шутить такими страшными вещами, и они потрясённо спрашивали, что случилось, когда Рона отпустят, почему Гарри не старается помочь лучшему другу и брату жены…

Гермиона молчала. Даже не зная, в чём его обвиняют, она почему-то сразу же поверила в виновность мужа. В памяти некстати всплыли и странное поведение Рона в последние дни, и бегающий взгляд, и то, как он вздрагивал, стоило ей уронить крышку от кастрюли… Что бы ни случилось, это что-то натворил Рональд Уизли.

Но ей и в голову не приходило, что речь шла об убийстве!

Когда первый шок прошёл, и Молли залилась слезами и была уведена в дом, Гермиона подошла в Гарри.

— Насколько вы уверены?

— Я пока мало что знаю, — честно ответил тот, разводя руками. — Пойми, это не моя прихоть, это приказ. Мне жаль…

— Всё будет хорошо, — нашла в себе силы на улыбку Гермиона, — я уверена, что Рон всё понимает и не обижается. Как и я.

Гарри вздохнул с таким облегчением, что она покачала головой. Как его могли назначить начальником подразделения в Аврорате, если у него каждая эмоция на лице написана? Он же ни одну тайну сохранить не может!

Однако вслух она сказала другое:

— У меня завтра встреча назначена, вставать рано. Я, пожалуй, пойду.

— Конечно! Отдыхай. Я, как узнаю что-нибудь, тут же свяжусь с тобой.

* * *

Гермиона сначала не находила себе места, не зная, что ей делать со свалившимся на голову несчастьем. Она даже сказалась больной на работе — не могла заставить себя предстать перед осуждающими взглядами сотрудников Министерства. Однако «Ежедневный пророк» ни слова не написал о преступлении, и Гермиона, даже понимая ужасную эгоистичность собственных мыслей, вздохнула с облегчением: хотя бы публичного позора им удалось избежать.

Шли часы, а потом и дни, но Гарри не спешил слать сову или Патронуса с сообщением. И Гермиона не выдержала: сама отправилась в Аврорат.

Встреченные волшебники не обращали на неё никакого внимания, знакомые — здоровались, как ни в чём не бывало, но, пока дошла до кабинета Гарри, Гермиона вся изнервничалась. Поттер встретил её холодно, но она знала, что он тоже переживает за лучшего друга, и не обиделась. Вот только сведения оказались неутешительными.

— Улики, свидетельские показания, отсутствие алиби и элементарных объяснений… Прости, Гермиона, он — виновен.

— Он изменял мне, — почему-то это сильнее всего ударило по ней.

Вертихвостка, безголовая пустышка — и Рон предпочёл её Гермионе. После всего, что они вместе пережили, после стольких лет брака, после всех компромиссов, на которые ей приходилось идти ради сохранения семьи — он предал её! Она прощала ему слишком многое, но это — перебор.

— Значит, у тебя нет сомнений в его виновности? — пропустив большую часть слов Гарри, подытожила она, по извинительным интонациям поняв смысл его речи. И когда тот покачал головой, приняла окончательное решение: — Тогда я немедленно подаю на развод.

Гарри что-то возражал, но она видела, что он и сам не верит в свои слова.

Через несколько дней Гарри аппарировал в их с Роном квартиру и, теребя рукав форменной мантии, сообщил, что суд приговорил Рона к пятнадцати годам Азкабана. Для Гермионы это стало последней каплей — она подала на развод.

В чём была причина, по которой от Рона отвернулись самые близкие? Ведь ни она, ни Гарри, ни все Уизли не предприняли ничего, чтобы спасти его от тюрьмы. Почему все они безоговорочно поверили не только в его виновность, но и отказались протянуть руку помощи?

Никогда раньше Гермиона не отворачивалась от близких, если их обвиняли в неблаговидном поступке. Да и Гарри славился своей слепой верой в друзей; про любовь родителей и братьев и говорить не стоило — каждый из них всегда бросался на выручку, а уже потом размышлял на тему виновности.

Так что сейчас изменилось?!

Как Гермиона ни ломала голову, ответа на этот вопрос так и не находилось.

* * *

Документы о разводе пришли даже слишком быстро, но, смирившись с неизбежным, Гермиона не придала этому никакого значения. Сунув папку с пергаментами в печатях в один из чемоданов, она продолжила собирать вещи: оставаться в доме, где всё напоминала о бывшем муже-предателе, она не желала ни единой лишней минуты.

Часы пробили полдень, и Гермиона отвлеклась от старательно укладываемой в коробку посуды: в камине взметнулось пламя.

— Мама? — топот двух пар ног возвестил о прибытии детей. — Что-то случилось? Почему нас отпустили из Хогвартса?

Глубоко вздохнув, Гермиона приступила к самой неприятной части истории.

Сначала Роуз просто не поверила. Используя в качестве доказательства молчание «Пророка», дочь обвинила её в сумасшествии и приказала отправить Рону Патронуса. Хьюго молчал.

Гермиона попыталась объясниться, но… Она никогда не думала, что Роуз её разочарует, однако её малышки больше не было, напротив стояла копия Рональда: упрямая, зашоренная, категоричная.

— Ты предала отца! Пойдём, Хьюго! Нам не о чем говорить с этой женщиной! Бабушка не станет нам лгать!

У Гермионы не нашлось сил, чтобы остановить детей; отчаяние словно приклеило её ноги к полу, и она так и не смогла сдвинуться с места. В себя Гермиона пришла не скоро. С трудом переставляя ноги, она доплелась до ванной комнаты. Из зеркала на неё смотрела не элегантная молодая женщина, которую она привыкла видеть в отражении, а сломленная старуха с заплаканными глазами.

Решительно сунув голову под струю холодной воды, Гермиона смыла следы слёз и упрямо выпятила подбородок: её не сломят испытания! А Роуз обязательно одумается и вернётся — не может не вернуться!

А пока она поживёт у родителей. Учебный год закончится ещё не скоро, она успеет найти квартиру, а дети — остынут… Рон не испортит всё. В её жизни и так было слишком много разочарований, больше так продолжаться не может.

— Никаких разочарований больше! — твёрдо произнесла Гермиона, вставая и сминая пачку сигарет. — Никаких! Или я не Гермиона Грейнджер!