Трын-трава (джен)

— Яга? — начальник изумрудодобывающей кампании «Буян» поднимает глаза на девушку, стоящую перед ним. Скажем так, чтоб понять, что перед ним девушка, — нужно постараться. Белые волосы растрепаны и торчат во все стороны, как у лукового цветка. Вместо левого глаза — инфракрасный имплант. Правая нога — довольно высокотехнологичный робопротез до колена. А уж одежда — как и у всякого сталкера — что нашел, то и надел, даже если порванное, грязное, лишь бы держало тепло.

— Гвидон? — презрительно кривится девица. Похоже, она решила, что раз ее уже поймали, то все равно, как она себя ведет.

— Ты, верно, размышляешь, почему жива? Тем более, что тебя поймали на воровстве.

— Не размышляю. Я жива, потому что тебе нужен проводник, — Яга ощеривается, Гвидон любуется на ее улыбку, которой не достает одного из передних резцов. — Только что ты мне можешь предложить?

— Ну, допустим, всякие мелочи вроде жизни и тринадцати изумрудов в придачу.

— Что надо? — деловито интересуется Яга, падая в кресло и закидывая на стол ноги в тяжелых шнурованных ботинках.

— А надо мне попасть в центр Лукоморья. Проникнуть в «Дуб».

— Тебе? — уточняет Яга. — И ты, наверное, думаешь, что я — волшебница и отнесу тебя туда на коньке-горбунке. Погоди, только морковку надыбаю. Радиоактивную.

— В твоем личном деле говорится, что три года назад ты проникла в «Дуб».

— Ага. И лишилась при этом ноги. Мерзкий кащеевский кот оттяпал. Видел бы ты ту скотину.

— И все-таки, мне проникнуть в «Дуб» необходимо. Поможешь?

— Сорок изумрудов.

— Ты умеешь уговаривать.

Гвидону хочется, чтобы его план, обещавший долгожданное путешествие с острова на большой материк, увенчался успехом. Вне острова мир больше, здоровей, технологичней. Но охрана вокруг Острова — та еще: тридцать три субмарины с командующим эскадрой стариком Черномором. Черномор предложил помощь в прохождении островного оцепления в обмен на кое-что, разработанное учеными «Дуба». Миссия опасная, на нее пойти Гвидон собирается уже полгода, но проводников хороших не попадалось, а вот теперь — попалась Яга.

Яга орет. Яга матерится. Яга едва не дотягивается до пистолета и не пускает пулю в лоб Финисту. А все потому, что она думала, что поведет одного Гвидона, а к походу готовятся еще трое его охранников: Финист, Колдун и Илья. Илья — один из тех, кто носит нормальное имя в этом мире кличек. Обычно это служит поводом для насмешек — но назвать Илью сентиментальным очень опрометчиво, ведь силы у него — как у взрослого буйвола. Колдун любит арбалеты и яды и на фоне Ильи выглядит тщедушным заморышем. А Финист — Финист отлично стреляет. Очень меткий у него глаз. Тот, что остался. В мире, где птицам настолько нечего есть, что они собираются в стаи и нападают на людей — довольно сложно, знаете ли, оставаться при обоих глазах. Практически непозволительная роскошь.

Дуб и город связывают подземные дороги, по которым передвигаются к нужным точкам машины с оружием и провиантом, потому что поверхность практически везде заражена. Облучиться и мутировать на поверхности очень просто. Тем более, что Кащей наставил генераторы излучения вокруг своих владений. На территории самого «Дуба» пасутся мутанты и зомби и располагаются мины и ловушки. Пару раз в месяц самонадеянные сталкеры пытаются взять подземные ходы «Дуба» измором, но спустя несколько дней пополняют ряды охранников-зомби. Кащей не тратится на охрану. Зачем — достаточно лишь подождать, пока тело остынет и трупный яд от укуса зомби проникнет в кровь. Хотя торговать с городом Кащей не гнушается.

Путешествие начинается заурядно. Трактор тарахтит и катится к границам города, а дальше выгрузившийся отряд перебежками двигается по ходам, на которые указывает Яга.

Ходы небезопасны в принципе.

Пищат металлоискатель Колдуна и радар Финиста. Отряд продвигается по лабиринтам. Все спокойно и тихо. Слишком спокойно, но все знают, что это ненадолго.

Ребята перебрасываются ничего не значащими пошлыми шутками, Яга идет в конце процессии и оглядывается. А потом Колдун взрывается, и ребят расшвыривает в разные стороны.

— Пластиковая взрывчатка, — бормочет Яга, — все-таки схему они обновляют.

— Ты же знаешь эти ходы, — шипит Финист, пока Илья пробивается к ним сквозь обломки.

— Я знаю, — спокойно глядя в глаза Финисту, отвечает Яга, — но я соглашалась вести за собой одного идиота, а не четырех.

Лампочки в подземных коридорах попадаются все реже и реже. Их тусклый свет почти не разгоняет темноту.

Наконец Финист сбрасывает с плеч рюкзак и разводит костер. Огонь трещит, неся свет и тепло, и к нему хочется придвигаться, греться, впитывать свет каждой клеточкой тела.

— За чем мы идем? — интересуется Яга, теребя цепочку наручников, надетых по настоянию Финиста. У нее уже успели трижды отнять то кусок проволоки, то шпильку, то гвоздь, которыми она расковыривала замок.

— Не твое дело, ты проводник, — коротко отзывается Финист.

Яга согласно кивает и отходит дальше от костра — в темноту. Гвидону не выгодно ругаться с проводником, и, подхватив банку с тушенкой и ключ от наручников, он подходит к Яге. Она жует тушенку с лезвия ножа и молчит.

— Не любишь огня?

— Здесь полно тех, кто реагирует на свет, — выскребая жестяную банку, бормочет Яга, — и если выбирать, замерзнуть или быть сожранным, — лучше я попробую замерзнуть. Эту проблему хотя бы без оружия можно решить.

— Разве мутанты не боятся огня?

— Далеко не все, — Яга сминает жестянку подошвой ботинка и вновь вытягивает запястья, чтоб Гвидон застегнул наручники. Но он этого не делает.

— И как такого малолетку, как ты, сделали директором кампании? — интересуется Яга, покуда Гвидон заполняет патронами обойму, разряженную перед остановкой в еще одну невиданную и не подвергавшуюся классификации тварь.

Илья стоит неподалеку от костра, напряженно вслушиваясь в тишину, с винтовкой наперевес.

— Передохли все мои конкуренты, — коротко отзывается Гвидон, — кто от радиации, кто от пули в спину.

— И ты, конечно, не при чем?

— Разумеется, — Яга, услышав ответ, ядовито ухмыляется. Видимо, вспоминает размозженную голову мутанта, убитого Гвидоном. Три пули — две в глаза, одна между ними. Практически в линию легшие по траектории. Освещение было ничуть не лучше нынешнего, источаемого мигающими лампочками.

А потом от костра раздается вопль. Финист катается по земле, а в его голову, облепив крыльями, впивается мутировавшая тварь, отдаленно смахивающая на сокола. Птицы в подземельях? Кащей совершенно не обращает внимания на среду обитания своих охранников.

Гремит выстрел винтовки — и разлетаются в сторону перья. Финист стонет, по лицу его течет кровь. Он потерял последний глаз.

— Отводим его? — Гвидон оглядывается на Илью и Ягу. Он первый раз в походе, а они нет.

— Оставьте, — шепчет слепой и теперь ни на что не годный солдат, — оставьте пистолет и один патрон.

— Он может подождать зомби, а может умереть сам. Быть обузой отряду нельзя. Да и выжить на острове слепому — практически нереально, — тихо произносит Илья, вкладывая в руку командира пистолет. Рука Финиста трясется. И они просто молча уходят, хотя Гвидон и вздрагивает, когда за спиной раздается выстрел.

— Предлагаю вылезти наружу и пройтись недолго по поверхности, — Яга похожа на идиотку. И предлагает идиотские поступки. Правда, спустя пять минут она объясняет: — Сейчас шесть утра. На поверхности тварей меньше.

При дневном свете монстров действительно меньше. Но на поверхности — излучение остаточное, а в некоторых местах Кащей установил генераторы постоянного излучения. Долго после такого не проживешь. И не то чтобы Гвидон боялся. Он просто хочет сохранить работоспособными как можно больше частей тела.

Оказывается, Яга предусматривает и факт попадания под излучения. Она шагает по лабиринту, покачивая «Метлой» — арбалетом веерного типа, стреляющим семью стрелами сразу, — в разные стороны. Замечательная штука, мутантов если не убивает, то сильно ранит, но чтоб натянуть пружину спуска, нужно секунд семьдесят, а заранее заряжать нельзя — механизм может сработать в обратном направлении. Сила у него такая, что можно остаться с раздробленными пальцами.

И вот они находят выход на поверхность. И, порывшись в схроне рядом с уходящей наверх ржавой лестницей, Яга вытаскивает оттуда кучу тряпья.

— От чего оно защитит? — возмущается Гвидон, косясь на драные комбинезоны радиационной защиты.

— Влезай в костюм, я тебе говорю, — шипит Яга, а Гвидон, морщась, глядит на дырявую прорезиненую ткань. Илья безмолвно натягивает комбинезон и всовывает голову в противогаз.

— Где вас вообще берут, таких брезгливых? — морщится Яга. — Я тебя от радиоактивной пыли отмывать чем буду? Могу соляной кислотой, хочешь? Есть пузыречек.

— Ладно, — бурчит Гвидон, — чей это вообще хлам?

— Лешего. Мой друг был. Эти ходы знал хорошо.

— А потом?

— А потом его однажды сожрали, покуда бродил и аппаратуру искал, и вот — у меня появился резервный комбезик для кавалеров, — сверкает глазами Яга, — одевайся и поживей. Изнутри я его выстирала. В почти не грязном ручье.

А на поверхности от края до края раскидывается помойка. Помойка — дикая зона. Тут излучения просто дерутся между собой за то, кому первому излучаться. Столько отходов производства, препаратов, поломанных агрегатов и роботов нет, наверное, ни в одной мировой державе.

И трое дураков, что сейчас пробираются сквозь помойку, не видят на одном из курганов хлама еще одной, явно женской фигуры, неотрывно глядящей на непрошенных гостей и затем спускающей с цепи лежавшего у ее ног огромного волка-мутанта.

— Убить.

Волк догоняет троих через полчаса и налетает на Илью, резонно сочтя его самым опасным противником.

— Кто это такой? — перехватывая поудобней ломик, интересуется Гвидон.

— Это Волк, — отзывается Яга, — ты, может, не в курсе, но в здешних краях хозяйничает Царевна, а она умудрилась приручить эту тварь.

Илья знает свое дело, он мутузит тварь, ее зубы аж разлетаются в разные стороны. Когда волк отрывается от горла Ильи, из которого, булькая, течет алая жидкость, в пасти монстра остается, дай бог, зубов пять. И из раскрытой пасти капает пена и кровь. Глаза — тусклые и блестящие желтоватым неестественным светом.

— Ему нельзя давать шанс, — Яга тем временем отступает, пользуясь тем, что Гвидон и волк играют в гляделки, — бей насмерть сразу, потому что трех ударов у тебя не будет.

Она его бросает? Сбегает с данным авансом? Дрянь, а не девица. Лапы волка пружинят, и он прыгает на Гвидона, а тот с размаху опускает лом на волчью голову. Один раз. Другой. А затем разворачивается, чтобы дать деру, потому что волк, казалось, оглушен, но тяжелые лапы ударяют по спине, и Гвидон трескается носом о внутренности противогаза, упав на землю. Нос подозрительно хрустит. Было бы больно, если бы в это же время не впились в спину трехдюймовые когти, раздирая резину комбинезона.

А затем что-то в пяти шагах щелкает. И псина, всхрипнув, сваливается с Гвидона. Последнее, что он видит, повернувшись набок, — Яга с арбалетом. «Перезаряжала? Больно быстро», — думает Гвидон и проваливается в обморок от боли.

Однако приходится очнуться. Тем более что сломанный нос не только вправили, но и наложили на него нашлепку из охлаждающих пластырей.

— Где это мы? — шепчет Гвидон, шевелясь и матерясь — кожу будто вспороли полосами, и теперь любое движение продирает спину болью.

Кажется, это бункер. Два метра в ширину, три в длину. Все свободное место завалено щупами, манипуляторами, ржавыми деталями роботов.

— У меня, — Яга сидит посреди кучи технологического барахла и обрабатывает паяльником какую-то металлическую «лапу».

— Ты тут живешь? — Гвидон оглядывается. — Но как проходишь? Ни окон, ни дверей…

— Расслабься, люк прижат кроватью, — хмыкает Яга, — чтоб не пробилось тварье помойное, если ночью полезет.

— А точно не прорвется?

Гвидон свешивает голову с кровати и тут же утыкается лбом в пол. Кровать оказывается металлической плитой в пятнадцать сантиметров толщиной и к полу привинчивается с помощью матерых болтов. Мешок с пожитками вместо подушки, вместо одеял — драное тряпье. Колыбелька, а не кроватка.

— Ты где такой лист нашла?

— Скорей, как я этот схрон нашла, — хмыкает Яга, — случайно нашла, на самом деле. Ползала по помойке, на меня налетела Несмеяна, натравила на меня свою тварь. Волчара ее мне полспины когтями порвал, ползала-ползала, а тут одна из куч осыпалась, и вскрылся люк. А за ним ход сюда. И вот. Здесь еще второй уровень есть.

— А что там?

— А там «Ступа», — ухмыляется Яга.

— Что?

Даже Гвидон, имея на руках нехилые деньги корпорации, «Ступы», стандартного топографического универсального пассажирского аппарата, не имел. Эти икосаэдры на восьми паучьих лапах с бурами во фронтальной части стоили как три подлодки, а у Гвидона на одну-то денег едва хватило.

— Так ты ходы не лучше всех знаешь, ты их лучше всего делаешь?

Яга хихикает:

— Разочарован?

— Все издеваешься? — мрачно интересуется Гвидон. В помещении пахнет припоем и затхлостью. И это он ощущает при почти не дышащем носе.

— Не без этого, — Яга вырубает паяльник, — ну что, сокол ясный, еще поспишь или в путь тронемся?

— Тронемся, — шипит Гвидон, соскребая себя с плиты и шаря глазами в поисках домкрата. Может, Яга и была сталкером, который успевал зарядить «Метлу» быстрее, чем многие мужчины, но поднять металлическую плиту без домкрата ей точно было не под силу.

— Погоди, идиот, я тебе морфия вколю, — Яга всплескивает руками и раскрывает аптечку.

После морфия ходить полегче.

«Ступа», как и ожидалось, пребывает в отвратительном состоянии. Обшивка ободрана, одну из восьми лап Яга начинает приваривать сразу же, как они спускаются на второй уровень.

Заводится «Ступа» тоже не сразу, движок чихает и возмущается на тему вселенского бытия и собственной неготовности к передвижению, не то что бурению.

Кабинка тесная, ее создатели явно думали, что чем больше тут рычагов, лампочек и анализаторов — тем лучше. Гвидон сидит, настолько тесно прижимаясь к управлявшей «Ступой» Яге, что может, не особенно принюхиваясь, определить, сколько дней ей не доводилось мыться. Хотя этот ритуал у сталкеров, кажется, идет за роскошь.

На — о боги — сенсорном экране перед Ягой раскладывается карта подземелий. Вообще — в кабине темно. Светятся лишь диодики приборов, экран да ярко-красный глазной протез Яги. Есть еще прожектор, но Яга снова сохраняется от неведомых тварей, о наличии которых постоянно напоминают странные следы по всему пути.

Еще одной встречи с такими «Ступа» может и не пережить. Почему "еще одной" Гвидон не спрашивает. Вряд ли Яга беспокоится зря и вряд ли не знает, что делает. В конце концов — погиб весь его отряд, а он и Яга продолжают путь.

Двигается «Ступа» относительно ровно — как можно передвигаться по темному, неаккуратному и полному ям тоннелю. Изредка, когда аппарат встает, Яга включает прожектор, осматривает местность, выключает автоуправление, выруливает из проблемного участка и снова выключает свет и включает гироскопическое автоуправление.

Потом начинает работу бур. Ненадолго, лишь для того, чтобы сделать аккуратный тоннель в одной из стен.

— Вылезай, — приказывает Яга, выключая аппаратуру.

— А дальше?

— По канализации «Дуба»? Уволь, я свою ласточку там не пущу. Я еще хочу на ней поездить.

— А как же дыра?

— Вываливайся и побыстрей, — Гвидон спрыгивает из люка на землю, и «Ступа» скрывается за поворотом хода. Пару секунд Гвидон стоит в полной темноте и нутром ощущает, что сейчас откуда-то выползет зомби или мутант и поужинает гвидоновой печенкой.

А потом возвращается Яга и уведомляет:

— Инфразвук я включила, мерзота должна аппарат обойти, скачи быстрей в дыру, герой, я ведь ее сейчас заминирую.

— Зачем?

— Затем, чтоб, если нас поймают, в мои ходы у кащеевцев хода не было.

— Как же мы уходить будем?

— Как-нибудь уйдем, — бурчит Яга, — шевелись, длины детонатора еще на три минуты хватит.

Хватает детонатора на две минуты пятьдесят секунд. Впрочем, времени им достаточно, чтобы успеть забиться за угол.

— Кащей не засечет взрыв?

— Засечет, куда он денется, — грохочет пистолетный выстрел, и разлетается голова трехголовой ящерицы, распахнувшей все три пасти. Замечательная вещь — разрывные пули. Особенно на Острове. А вблизи «Дуба» — научной лаборатории, специализирующейся на усилении мутаций, — этих тварей особенно полно.

— Тебе ведь надо в лабораторию?

Эта девица знает все. По крайней мере, есть такое ощущение. Хотя, наверное, глупо пробираться в штаб научного центра Лукоморья не для того, чтобы влезть в лабораторию Кащея.

Здание трехэтажное, если считать наружные этажи, на третьем обустроено что-то вроде общежития. На первом раскидывается «экспериментально-охранная зона». Проще говоря — все мутанты, коих вывел Кащей, все плюющиеся ядом собаки и саблезубые коты ходят именно там.

Скобы лестницы, по которым Гвидон поднимается из тоннелей в подвал здания «Дуба», давно проржавели и гнутся под руками, порываясь вывалиться.

Выбравшись из подвала, Яга останавливает Гвидона у люка и исчезает из поля зрения. Раздаются выстрелы. А затем девица заглядывает в люк:

— Ну как, готов дальше идти?

— Что ты делала?

— Выводила из строя камеры — они тут повсюду.

— Но тебя-то они засекли.

— Это не очень важно, — замечает Яга, — давай поторопимся. Доберемся до шахты лифта, и считай, ты почти в лабораториях.

Они передвигаются по извилистым коридорам перебежками и тем же хитроумным манером. Сначала Яга выводит из строя камеры, если они там есть, прочищает дорогу от поворота до поворота от зеленых, как листва молодых дубов, зомби, затем за ней бежит Гвидон, поднося ей патроны, обоймы и болты для арбалета.

Лаборатория Кащея — место поистине занимательное. Так, например, у дальней стены стоит огромный аквариум с зеленоватой водой, в которой плавают мертвые человеческие тела.

Здесь много интересного, но Гвидону важен только холодильник с препаратами, стоящий в углу совсем рядом с аквариумом. Но стоит Гвидону открыть холодильник, как плещет вода. Из аквариума вылезает непонятная тварь. Зеленая, с жабрами. И она совершенно точно живая и разумная. Пистолет с последними патронами остался у Яги, вставшей на стреме.

«Расставаться с пистолетом — особенно плохая примета», — думается Гвидону, а тварь тем временем демонстрирует отличный хук справа. Гвидон врезается в койку спиной и сметает оттуда часть препаратов.

— Ты что, без шума не мо… — раздается голос Яги, — Руслана?

Тварь вздрагивает и останавливается.

— Ядвига? — неуверенно сипит Руслана. — Ты?

Дальнейшее плохо укладывается в голове Гвидона. Яга, кажется, проигнорировав, что перед ней стоит зеленая женщина в чешуе на всяких интересных местах, обхватывает Руслану за шею и целует. Довольно плотно целует. Гвидон не приглядывается, ему и без этого мыслей хватает. А ведь он поглядывал на Ягу с интересом.

— Она плавала в аквариуме с трупами, — пищит он, собирая воздух в легких.

— Не думала, что куратор мафиозного клана может быть брезглив, — хмыкает Яга, — Рус плавает лицом наружу. И лицо не погружается в воду.

Как уверено она говорит. Откуда она вообще столько знает? И как хочется в этот момент виски и кусок лимона, чтобы прочистить мозги.

— Ядвига, что ты вообще тут делаешь? — выдыхает Руслана, влюбленными глазами любуясь Ягой. Что их вообще может связывать, она же мутантка, а Яга — человек, вроде бы. Хотя, если сильно приглядеться, у рыбообразной действительно интересные черты лица.

— Граблю, — широко улыбается Яга, и вот тут в коридоре раздается топот.

Гвидон не успевает пискнуть, как Яга и Руслана в четыре руки запихивают его в нишу за аквариумом.

— Не шевелись, ясно? — рычит Яга. — Потом Рус выведет тебя.

Сквозь зеленоватую воду видно плохо, но разглядеть происходящее вполне получается.

Вломившиеся с ружьями наперевес, кажется, не ожидают увидеть Ягу, и выстрелов не раздается.

— Ядвига? — какой же благостный старичок Кащей. И не скажешь, что является главным убийцей на острове.

— Да, папа, — звучит голос Яги, и Гвидон едва сдерживает себя в тишине. А вот этого точно не было в личном деле.

— Ты изменилась, — Кащей оглядывает Ягу, задерживая взгляд на протезе, — значит, все-таки выбралась?

— Да, — как-то совсем отчаянно звучит голос Яги.

— И как я вижу, пришла разжиться наличными?

— Ты мне задолжал за пару лет, — дерзко произносит девица.

— Несмеяна жаловалась, что ты убила ее волка…

— Думаю, что ты уже послал ей новую собачку, как и полагается любящему отцу.

— Наверное, стоит поговорить о семейных отношениях, — улыбается Кащей, и эта улыбка Гвидону не нравится, — только после операции. Передайте доктору Даниле, нужно подготовить операционную для вживления гнорхла, — приказывает Кащей, — Руслана, займи свой пост.

Ягу уводят, Руслана остается в лаборатории одна.

— Какой еще «папа»? — произносит Гвидон, выползая из-за аквариума.

— Не то родство, что делает Ядвигу счастливым, — отвечает Руслана, уставившись своими большими глазами на Гвидона, и ему от этого взгляда становится не по себе.

— Что за операция?

— Гнорхлы. Видишь ли, тем, на ком Кащей не ставит опыты, но кого ему нужно удержать при себе, — он вживляет гнорхла.

— И что они делают?

— Как только выходишь за территорию — они тебя взрывают. Стоит только пересечь инфразвуковую границу маяков.

— И он сделает это с дочерью?

— У доктора очень своеобразное понятие о любви.

— Но ведь… Это не в первый раз, да?

— Бинго, — насмешливо ухмыляется Руслана. — В первый раз ногу с гнорхлом Ядвиге откусил Баюн.

— Но… Она говорила…

Гвидон замолкает, переваривая. В мире случаются и такие сюрпризы.

Руслана тоже молчит, и жабры на ее шее подрагивают.

— Достань его, — внезапно требует она.

— О чем ты?

— О локаторе, который ты прячешь в кармане.

— Ты ощущаешь радиоволны?

— Я наполовину рыба, — с достоинством отзывается Руслана, набрасывая снятый со спинки стула халат, — и очень чувствительна к звукам. Зачем он нужен?

— Он передает координаты для моего вертолета, — отзывается Гвидон, — у вас на крыше легко сесть, ты знала?

— Сколько времени его ждать?

— Ну, если учесть, что активировал я его, когда вылезал, то есть два часа назад, то минут сорок.

— Тогда тебе надо поторопиться, — замечает Руслана, — я могла бы вывести тебя через подвалы, но и этим способом можно.

— А Яга?

— Если бы Ядвига не имела плана, как отсюда выбраться, — она бы сказала, — пожимает плечами Руслана. Она так уверена в своей девушке? В своей ли девушке? Хотя, ведь Яга выбралась отсюда в первый раз. Смогла даже пожертвовать ногой.

В конце концов, это не дело Гвидона. Ни отношения Яги и Русланы, ни то, как Яга будет выбираться. Поэтому вслед за Русланой он выходит в коридор, вылезает через окно на карниз, вдоль стены добирается до пожарной лестницы и поднимается на крышу. Руслана не провожает его. Она исчезает.

Яга догадывалась, что ее схватят. Она нарочно выводила из строя камеры, чтобы они не засекли Гвидона. И она так легко согласилась отправиться в «Дуб», зная, что ее тут ждут.

Отец присылает «Чародея-321» — малогабаритный вертолет, а Гвидон окидывает взглядом длинное, похожее на изогнувшуюся угловатую змею здание. В некоторых окнах горит свет, со всех сторон его окружают огромные вышки — видимо, генераторы излучений и инфразвукового поля. Где-то там готовится или уже лежит на операционном столе девушка, что его сюда привела.

— Ждем кого? — смотрит на Гвидона пилот.

— Нет, Добрыня, — качает головой Гвидон, опуская между коленей черный тонкий дипломат. В этом дипломате покоятся четырнадцать ампул синтезированной сыворотки под кодовым названием «Трын-трава», нивелирующей последствия облучения. Открытие Кащея, которое он не собирался распространять ни бесплатно, ни дешево. Кащей держал ее как залог своей жизни — ведь он находился в самой облучаемой зоне и жил там уже десятки лет, разводил мутантов и разве что облысел. Даже двумя дочерями обзавестись смог.

О сыворотке было вроде давно известно, но немногие проводники знали подземные ходы лаборатории так же, как Яга. Остальные сталкеры так легко проникнуть в «Дуб» не смогли бы. Операция была продумана идеально, начиная от распространения новости о крупной партии изумрудов, на которую и клюнула Яга.

Жужжит вертушка. «Чародей» несет Гвидона по небу. Здание быстро скрывается из виду.

Салтан прибывает в город вечером, оглядывает сына, лицо которого еще хранит следы удара Русланы, а спина — следы волчьих когтей, хоть уже и заштопанных в нормальных условиях, а не в бункере, совершенно не знавшем о состоянии «стерильная чистота».

— Достал?

— Достал.

— Отлично. Субмарина прибывает вечером. Не пропусти.

О нет. Гвидон не пропустит. Он ждал этого момента вечность. Там мир, там перспективы, там технологии. И неведомых мутантов на материке в разы меньше, чем на острове.

Они подписывают документы, возвращая Салтану фактическое управления «Буяном», и пересчитывают партию изумрудов, которая обещает Гвидону безбедное существование на материке.

И тем не менее Гвидон весь вечер думает о Яге. Нет, он не переживает — но ему интересно, смогла ли она выбраться. И все-таки — откладывать поездку он не собирается.

Когда прибывает Черномор на своем «Батьке», Гвидон носится по доку, проверяет, все ли погрузили. Последний раз смотрит на «Лебедь» — собственную подлодку, которую по большей части гонял вдоль побережья, изучая рельеф дна и разыскивая бреши в оцеплении. «Лебедь» отходит отцу. И вроде как не жалко, но расставаться будет нелегко.

* * *

— Красавица, — шепчет Яга, проводя пальцами по приборной панели, — действительно «Лебедь».

— Ты уверена, что стоит покидать остров? — интересуется Руслана. На обеих форма грузчиков.

— А что тут ловить, милая?

В иллюминатор «Лебедя» видно, как Гвидон бегает вдоль дока и командует погрузкой. Временами он останавливается, напряженный и нервный.

— Смотри-ка, переживает, — хихикает Яга, оглядываясь на сундучок с изумрудами. Она всего лишь взяла свою долю, Гвидон обнаружит и поймет.

— Я тоже переживала, — шепчет Руслана, обнимая подругу, — боялась, что ты не справишься.

— Папочка не привык думать, что пробиться сквозь его защиту — проще, чем расти в его обществе, — Яга утыкается носом в плечо Русланы, — а в операционной такие прекрасные скальпели. Я просто не смогла удержаться.

— Ага, и от подрыва лаборатории ты не могла удержаться, — они ждут, когда «Батька» спустится в воду. Тогда док опустеет, «Лебедь» уйдет под воду и под брюхом «Батьки» тоже покинет оцепление. Главное — уйти достаточно глубоко.

Баюн — громадный черный драный кошак с выцарапанным глазом, так похожий на Ягу, — сидит под перископом и трещит как трактор, играясь с обрывком золотой цепи. Яга греет в ладони ультразвуковой манок для кота. Он ее выручил не в первый раз. В прошлый — помог избавиться от паразита, нынче — пооткусывал лишние конечности у её конвоиров. Не одна Несмеяна знает подход к мутантам.

— Сколько времени?

— Восемь. Должно быть, уже солнце заходит.

— Прекрасно, — улыбается Яга, — всегда мечтала уплыть в закат.