Паузы между точками (гет)

Бегур — хороший город.

Сегодня четверг, и ты пьешь с полудня — так заведено. Так было заведено раньше. Но сегодня есть повод продолжить традицию.

Почти полночь. Среди картонных коробок — раскрытых и уже заклеенных, подписанных и безымянных — разбросаны пивные банки. На журнальном столике стоит недопитый бурбон.

— А я думал, ты бросил пить, Расти, — Харт и сам немного подшофе и выглядит так, будто его купали головой в унитазе. На самом деле, он был в баре — ходил смотреть футбол с друзьями.

— Мне нужно отлучиться.

Выходишь, хватая куртку. Вообще-то, ты надеялся уйти до того, как Харт вернется. Вот только решиться никак не мог.

Больше откладывать нельзя — билеты на самолет жгут карман.

— Эй, я же не в укор! — кричит тебе в спину Харт, но ты уже хватаешь ключи и выскакиваешь на улицу.

Тебя встречает дождь. Такой сильный, что всё вокруг превращается в сплошное размытое марево. Мимо проезжают два такси. Ты перемещаешься под фонарь и едва не попадаешь на капот третьему. К счастью, там только водитель.

Всю поездку ты пытаешься уловить, то ли это стекло так сильно заливает, то ли это у тебя круги плывут перед глазами. Отпускаешь такси за два квартала, у заправки, и остальную часть пути идешь пешком. К тому времени, как добираешься до двери, кажется, будто пересек реку вброд.

Не нужно было сюда приходить.

Мысль догоняет тебя вслед за отзвучавшей трелью звонка.

Стекло тускло озаряется — где-то в глубине дома зажгли свет. Шаги вниз по лестнице превращаются в силуэт.

Наверное, все же лучше уйти.

Дверь открывается, и на пороге появляется заспанная Мэгги.

— Раст? Что ты здесь делаешь?

Ну вот — теперь поздно.

Она отступает, пропуская тебя внутрь капкана, из которого нет обратного хода.

— Раст, что случилось? Ты же промок до нитки!

В ее голосе тревога. Наконец-то, за тебя. Ты пытаешься сфокусироваться хоть на чем-то, когда Мэгги трогает тебя за локоть. Все сознание тут же приливает к нему, лелеет его. Она не дотрагивалась до тебя десять лет.

— Раст…

Оторваться от чертова локтя и всмотреться в ее лицо.

Она хмурится.

— Я… я пришел попрощаться, Мэгги. Я уезжаю в Бегур.

Она смотрит немигающим взглядом. Долго. Смотрит и молчит. А затем внезапно заявляет, будто очнувшись ото сна:

— Тебе нужно переодеться.

Кивает на гостиную, а сама поднимается наверх. Когда она пропадает из виду, ты, наконец, чувствуешь, насколько это мерзко — быть в мокрой одежде. Холодно, все тело чешется.

Ботинки слезают нормально. А вот с носками уже проблемы. И пуговицы на рубашке сложно найти. Джинсы, и вовсе, намертво приклеены к телу. Когда Мэгги спускается, тебе удается справиться только с носками и половиной рубашки. Она кладет стопку вещей на кресло и собирается выйти, но ты уже так скрутил себе руки чертовой рубашкой, что она остается и помогает.

От ее прикосновений по спине бегут мурашки. Она аккуратно выпутывает тебя, стягивая рукава, и замирает. Снимать с тебя штаны явно не входит в ее планы.

Расстегиваешь ширинку и стягиваешь джинсы вниз, выворачивая их наизнанку. Чуть не падаешь, когда поспешно высовываешь ноги из штанин.

— Ванная по коридору — до конца и налево.

Мэгги протягивает халат. За халатом следует полотенце и чьи-то мужские вещи.

Включаешь душ на полную и пять минут пялишься на свой стоячий член. Ну вот — все, как ты хотел.

Но даже разрядка не приносит облегчения.

Мэгги ждет в гостиной с двумя чашками кофе. Никакого печенья — это не заседание читательского клуба.

Садишься на диван напротив нее и берешь чашку.

— Где твой муж? И дети? — странно, что этот вопрос не пришел в голову раньше.

— Тед в командировке, Одри живет отдельно, а Мейси сейчас работает вожатой в детском лагере.

— Тед, значит, — оглядываешься в поисках фотографий и натыкаешься на одну из них на журнальном столике.

Счастливая семейная пара.

— Да Тед, — кивает Мэгги, не обращая внимания на выпад.

Прихлебываешь обжигающий язык кофе. Всё, что угодно, лишь бы не говорить. Лишь бы не сказать лишнего.

Нужно заканчивать с этим.

Ты боишься смотреть ей в глаза — как Медузе, — и этот страх выедает тебя изнутри. Но его нужно преодолеть. Если хочешь идти дальше, нужно развеять мифы, которые тебя не отпускают.

— Ты сказал, что уезжаешь куда-то.

— Да, в Бегур.

— Где это?

— В Калифорнии.

— Хм… Ты никогда не любил холода.

— Мэгги…

Она смотрит. Напряженно.

— Поедем со мной?

Знак вопроса тает в конце вместе с голосом.

— Что? — чашка в ее руках угрожающе звякает о блюдце. Она тут же возвращает ее на стол, разливая по пути треть содержимого.

— Я не могу избавиться от тебя. Я думал, что все прошло. Я уехал на Аляску и восемь лет не выходил из запоя — всё для того, чтобы избавиться от тебя. Когда я решил, что меня отпустило, то вернулся, чтобы закончить дело Таттлов. А потом ты пришла в бар, и я понял, что ни черта не кончено. Я не могу избавиться от тебя, Мэгги. Поедем со мной…

Ну вот ты и сказал. Теперь жди.

— Я замужем, — она смотрит куда-то на обивку дивана.

— Ты и тогда была.

Играй. Играй до последней ставки.

— Сейчас у меня счастливый брак, — теперь Мэгги неотрывно смотрит тебе в глаза. Чтобы ты поверил.

И ты веришь.

Ожидал ли ты этого? Да. Отказ был единственным вариантом, но нужно было попробовать. Всё, что оставалось — это только играть в русскую рулетку.

Выплывешь или нет.

— Ладно, тогда я не прошу тебя уезжать со мной.

— А чего же ты просишь? — непонимающе хмурится Мэгги.

— Отпусти меня.

На миг в воздухе зависает напряженное молчание.

— Я тебя не держу, — кажется, она немного смущена.

Придвигаешься к ней вплотную и берешь за руку. Заглядываешь в глаза — в поисках правды.

— Скажи мне, что ты меня отпускаешь.

Мэгги растеряно молчит. Открывает рот, собираясь произнести нужную фразу, но замирает.

— Раст…

Ты целуешь ее давно потерянные в памяти губы, и их вкус такой же, как и десять лет назад. От нее пахнет кондиционером для белья и апельсином. Ее шея подчиняется движениям твоей руки. Её тихий стон тает у тебя во рту.

Мгновение обрывается, когда она толкает тебя в грудь. Смотрит ошарашенно, словно сама не понимает, что произошло.

— Раст… не надо. Тебе лучше уйти.

— Теперь и ты знаешь правду, Мэгги.

— Это ничего не значит. Повторяю, Раст: пожалуйста, уйди.

Она поднимается и отходит к окну.

— Мэгги... — ты смотришь на ее спину. Она дергается, а затем горбится.

Тебе не следовало сюда приходить.

Сгребаешь мокрое шмотье в охапку и выходишь из гостиной. В прихожей натягиваешь ботики на босые ступни.

И ступив на подъездную дорожку, слышишь звук поворота ключа в замке.

. . .

Голова раскалывается от седативных, проглоченных по приходу. Харт храпит в своей комнате. Ты же сидишь на диване, окруженный картонными боксами, и пытаешься затолкать мозг назад в черепную коробку. Пытаешься не думать о Мэгги, хотя и так знаешь, что это бесполезно.

Ты потерялся в ней.

Однако есть что-то ещё. Где-то рядом надоедливой вошью ползает важная, но пока ещё не сформировавшаяся мысль. Что-то смутно знакомое. Тень по краю. Догадка. Своего рода "предпрозрение", которое так часто сопровождало тебя во времена работы детективом.

Что могло его вызывать? Чёрт возьми, да что угодно! Но это точно не сама Мэгги, нет. Она-то как раз, как открытая книга — изучена исподтишка вдоль и поперек.

Что-то в ее доме? Может, ты просто что-то там забыл?

Оглядываешься.

Точно. Куртки нет. Мэгги, должно быть, повесила ее в коридоре, пока ты был в душе.

Седативы начинают действовать, и тебя клонит в сон — доносишь окурок до пепельницы, чтобы не уронить на ковер, и откидываешься на диван.

Тело наливается приятной тяжестью, сознание уплывает. Его окутывает мягкая тьма, посреди которой вдруг появляется Мэгги. Ты не видишь ее, но знаешь, что это точно она — обнимает тебя за шею, едва ощутимо касаясь браслетом часов твоего родимого пятна. А затем она целует тебя, и ты плывешь.

. . .

Глаза открываются, но их тут же приходится снова прикрыть — свет из окна больно режет.

В голове крутится что-то про родимое пятно. Какого черта? У тебя же нет никаких родимых пятен. У кого тогда есть? Оно есть… есть у… Теда?

Да, точно. Тед.

О'кей. И причем здесь Тед? Что, решил представить себя на месте мужа Мэгги?

Нет.

Нет-нет, это не то. Вошь-мысль покусывает затылок. Дело в чём-то другом. В пятне. Ты где-то уже видел это пятно.

Где-то в деле… Таттлов. Неужели?

Тебе не хочется снова смотреть то видео с Марди Гра. Не хочется снова переживать это. Но руки уже тянутся к коробке без надписи, и видак, чуть поперхнувшись, глотает кассету.

Ты не моргаешь, хотя тебе больше всего на свете хочется отвернуться.

Мари Фонтено и звери в масках.

Нет, здесь никого не удастся опознать — никто не снимает балахонов. Девять кругов ада на постоянном повторе. Сколько еще ты сможешь выдержать?

Стоп.

Вот оно. Как же ты раньше его не заметил? Казалось, будто это просто игра света и тени, но ведь, на самом деле, это родимое пятно на шее у одного из них.

Дзынь. На часах перескакивает девятый час. Ты оглядываешься в поисках телефона. Трясущимися пальцами набираешь номер. И задыхаясь от того, что сердце бьется о глотку, минута за минутой слушаешь гудки на том конце.

Наконец, появляется голос. Сонный.

— Алло?

— Мэгги, это Раст.

— Раст? Зачем ты… Прошу тебя, не звони. Я кладу трубку.

— Нет! Мэгги, подожди! Где твой муж?

— Он в командировке.

— Где именно?

— В Миссури.

— Мэгги, я сейчас приеду. Это очень важно.

Трясешь недовольного Харта, и через две минуты вы уже на пути к дому Мэгги. По ходу объясняешь ему, что к чему, но он, кажется, не совсем тебя понимает.

— Пятно? Ты уверен, что оно вообще там есть? Может, тебе привиделось спьяну?

— Оно там есть, Марти. И вообще, этот Тед кажется мне знакомым. На пленке нет его лица, но я где-то уже видел его.

— Я бы назвал тебя параноиком, но твоя паранойя слишком часто оказывается правдой.

Мэгги встречает вас в дверях, удивляясь приходу Харта. О прошлой ночи никто не упоминает.

— Мэгги, что ты знаешь о Теде? — начинаешь ты прямо с порога.

— Причем здесь Тед? Зачем вы, двое, заявились ко мне с самого утра?

Ты не отвечаешь и, обойдя Мэгги, заходишь в дом. Первым делом хватаешь ту самую фотографию с журнального столика в гостиной.

Счастливая семья.

У Теда мягкая улыбка и темные, красиво уложенные волосы. А ещё — пятно на шее, которого там быть не должно…

— Раст? — Мэгги забирает фото у тебя из рук.

Харт садится на диван и трет виски руками.

— Этого пятна быть не должно.

Ты ищешь еще фотографии. Пятно на всех. Лишь на одной он снят в другом ракурсе, когда хвастается удачным уловом. Нет пятна.

— Он пастор. Это пятно было закрыто колораткой. Нет. Он не пастор. Это помощник Билли Ли Таттла.

Стекло трескается в руке.

Мэгги и Марти пораженно смотрят на тебя.

— Я видел его в две тысячи втором, когда приходил беседовать с Таттлом. Он позвал помощника, чтобы провести меня в архив.

Голова раскалилась: притронься — обожжешься.

— Но Тед не имеет никакого отношения к церкви. Он — аудитор.

Она не верит.

— Когда вы познакомились?

— Шесть лет назад.

— Он часто бывает в командировках?

— Конечно. Он ведь аудитор, Раст.

— Его нужно допросить.

— Ты совсем с ума сошел? Сначала предлагаешь мне уйти от мужа, а когда я отказываюсь, решаешь его посадить?

— Что? — кажется, голова Марти уже "прошла".

Он мгновенно вскакивает, становится между вами и хватает тебя за грудки.

— Она больше не твоя жена, Марти, остынь. Бить мне морду уже не за что.

Глядя на него, рассуждаешь про себя, станет он бить или нет. Марти и сам, похоже, ещё не знает.

— Давайте вы оба сейчас уйдете, иначе я вызову полицию.

Телефон начинает настойчиво пищать у Мэгги в руках, как только она берет его со стола.

В этот момент она тихо охает, и вы поворачиваетесь в её сторону.

— Мейси написала. Говорит, Тед неожиданно приехал ее навестить.

. . .

Тишина висит слишком долго. В голове из разрозненных кусочков складывается готовый план.

— Так, напиши ей, чтобы ничего не говорила Теду. Пусть идет в людное место. Лагерь не покидать. Где ее лагерь?

— На озере Приен, рядом с Салфором.

— Отсюда на машине часа два. Пиши, что сейчас приедешь.

Пальцы Марти белеют от силы, с которой он сжимает руль. Мэгги на заднем сидении — проверяет почту. Ты же думаешь только о том, чтобы успеть вовремя.

— Пусть отключит звук. Пойдет познакомит его с подружками и персоналом. Вокруг всегда должно быть много людей. Много взрослых. И вызывай 911.

— Она спрашивает, что случилось.

Болота тянутся бесконечно. У тебя опять начинаются галлюцинации.

— Успокой ее.

Небо плывет. На нем разверзается щель, из которой сочится кровавая тьма. Она расползается в направлении горизонта, заливая кровью Луизианские болота. В машину проникает запах алюминия.

Мэгги беседует с полицейским на том конце провода.

Закрываешь глаза и чувствуешь, как исчезает дорога под колесами.

Нет, всё в порядке. Харт ведет ровно.

Надо сосредоточиться.

Вдох-выдох.

Всё вокруг, кроме дороги, расплывается. Дорога идет просто посреди пропасти — если Харт чуть крутанет руль, они полетят вниз.

Вдох-выдох.

— Мейси пишет, что Тед предлагает ей прогуляться до озера.

Ну вот вы и летите пропасти навстречу.

— Пусть скажет, что не может оставить детей без присмотра. Марти, далеко еще?

— Двадцать минут, — отвечает Харт, одной рукой проверяя револьвер.

. . .

Никто в лагере не знает, где Мейси. Но многие недавно видели ее.

Вместе с отчимом.

— Звони ей.

Мэгги набирает номер. Мейси не отвечает.

— Мэгги, оставайся и найди ее комнату. Харт, поищи на территории лагеря. Я пойду к озеру. Где озеро? Как к нему пройти?

Ошарашенная девочка-вожатая показывает рукой куда-то за корпуса. Там висит указатель «Озеро Приен».

Бежишь в ту сторону, на ходу доставая из кобуры пистолет.

Тропинка плутает между высоких деревьев. В листве трудно смотреть далеко вперед. Прислушиваешься к звукам, но все тихо.

А потом вдруг слышишь женский крик.

— Мейси! — тут же орешь во всю глотку.

— Я тут!

Мчишься, что есть силы, боясь опоздать, и находишь ее на берегу с разбитой головой.

Перепуганную и всю в крови.

— Я… я… он напал на меня, — голос, наполненный слезами, дрожит и срывается. — Он сказал, что хочет прокатиться. Я отказалась, а он начал меня тащить. Я ударила его камнем, несколько раз, изо всех сил, а ему... ему, будто все равно. Он вырвал его и бросил в меня. Когда ты крикнул... он убежал.

— Куда? — рявкаешь ты, вертя головой по сторонам.

Трясущейся рукой Мейси указывает на север.

Тебя разрывает от желания догнать и пристрелить эту тварь, но Мейси сейчас важнее.

— Хорошо, не двигайся. Помощь скоро прибудет.

Выуживаешь из кармана мобильник, набираешь Мэгги, затем — Харта.

Полиция приезжает через десять минут.

. . .

Теда ловят через неделю при попытке пересечь границу штата по поддельным документам.

Оказывается, он — Мур по отчиму, чью фамилию и носил; и Таттл — по отцу, о чем отчим и не догадывался.

Наследник Билли Ли и последователь Желтого Короля.

Аудитор и хороший отец дочерям своей жены.

Во время обыска у него в компьютере обнаруживают снимки спящей Мейси.

Присяжные приговаривают Теда Мура к смертной казни за убийство Мари Фонтено, совершенное в сговоре и с особой жестокостью.

Ты уезжаешь до объявления приговора и узнаешь о нем уже из новостей.

Тут же набираешь Мэгги.

— Да… да, всё в порядке. Спасибо, что позвонил. Мейси? Хорошо. Сейчас ходит на терапию два раза в неделю. Одри приехала, чтобы поддержать ее. Вот. И Раст... — твое имя ее голосом, как мед, — не знаю, нужно ли тебе еще это, но… я отпускаю тебя.

Долгую минуту вы оба молчите в трубку.

— Спасибо, Мэгги.

Ты нажимаешь на отбой.

А затем опускаешь пальцы на мышку и, щелкнув кнопкой, отсылаешь ей на почту билет.

С открытой датой вылета.

Бегур — хороший город.