Цена прощения (джен)

Ренджи редко бывал в поместье Кучики. От силы пару раз, когда вызовы его капитана действительно были срочными. А сейчас его без лишних вопросов пустили на территорию поместья и оставили самому себе: делай что хочешь, броди где хочешь. Будь бы немного другая ситуация, он всенепременно воспользовался предоставленным шансом, но ему было не до этого. Его путь лежал в покои Рукии Кучики — его лучшей подруги, если после случившегося у неё вообще повернётся язык называть его своим другом.

Он остановился перед нужными ему закрытыми сёдзе и долго не мог решиться постучать. Когда же он всё-таки нашёл в себе силы для этого, из комнаты раздался до боли знакомый усталый голос:

— Войдите, — больше приглашений ему было не нужно. Он резким движением раздвинул створки в стороны — откуда только решительность взялась, — и так же резко закрыл их за собой, сделал один шаг внутрь комнаты, как раздался удивлённый возглас:

— Ренджи?! — одним лишь восклицанием его имени она выбила из него весь дух, всю решимость и силу воли, которые он так тщательно собирал, чтобы войти сюда.

Она стояла сбитая с толку его внезапным появлением, и ему было непривычно видеть её не в тюремном одеянии, а в домашнем юката.

Он со всего маху плюхнулся на колени перед ней.

— Прости меня! — покорно поклонился он ей в ноги.

— Ренджи! — угрожающе воскликнула та. — Сейчас же встань! — Рукия кинулась к нему, чтобы тот поднялся с колен. Она тянула изо всех сил, но ни в какую. Упёртости ей было не занимать. Рукия крепко вцепилась в его плечи и приложила все свои силы, для того, чтобы он хотя бы принял сидячее положение.

— Балбес! Ну что же ты делаешь?! Прекрати сейчас же! — от словесных уговоров толку тоже не было никакого. Ренджи так и не шелохнулся, замерев, словно каменное изваяние. Поэтому когда её руки не встретили никакого сопротивления, Рукия растерялась и потеряла равновесие.

— Ксо! — недовольно шипя, выругалась она, кое-как устояв на ногах: — Ренджи, что ты делаешь? — недовольно спросила Рукия, собираясь сказать ему ещё пару ласковых, но тут же умолкла, стоило ей увидеть его взгляд. Она уже видела такой, когда он пошёл против Готей 13, чтобы спасти её и помочь Ичиго.

Он крепко обхватил её запястья и потянул на себя. Она не сопротивлялась, и Ренджи беспрепятственно усадил её к себе на колени.

Он обнял её, прижал к себе так крепко, насколько это было возможно. Рёбра у Рукии загудели, стало трудно дышать, но она не сопротивлялась. У неё было такое ощущение, словно Ренджи хочет стереть между ними все границы: слои одежды, кожу, плоть и даже кости, чтобы ничто не мешало их душам быть рядом друг с другом.

— Ренджи, — прохрипела она, пытаясь его вразумить, потому что иначе он её просто задушит. Услышав её сип, он вздрогнул, но хватку ослабил.

— Прости, — виновато прошептал он и вновь посмотрел на неё. На этот раз совершенно по-другому, как-то обречённо-виновато.

— Тебе не за что извиняться, Ренджи, — Рукия поудобнее устроилась у него на коленях и сама обняла его в ответ. — Всё плохое уже позади.

— Нет, есть за что! — упрямо возразил он, разрывая объятья и нахмурив брови так, что виднеющиеся у него на лбу из-под повязки татуировки слились в одну линию. — Я должен был сам, — Рукия поняла, что он хотел сказать, поэтому перебила:

— Нет, не должен, — возразила она. — Ты действовал по указу. Даже брат не смог воспротивиться.

— Но…

— Никаких но! — она отвесила ему ощутимый щелбан. — Будь иначе — Ичиго бы расстроился. — На подобное заявление Ренджи только усмехнулся. Но всё равно он был благодарен этому рыжему недоразумению, что тот вправил ему мозги первоклассной взбучкой.

Он не стал дальше с ней спорить, а вновь обнял, крепко, но не настолько сильно, чтобы вызывать у неё хруст в костях. Она ответила на объятия.

Они просидели так несколько минут, но потом Ренджи всё же разорвал объятия, и чуть отстранился от подруги. Рукия удивлённо на него уставилась, в этот раз он опять смотрел на неё по-другому: нежно и ласково. Он убрал руку со спины и приблизил к её лицу, и замер в нескольких сантиметрах от её щеки. Его взгляд опять поменялся, как бы спрашивая разрешения. Рукия глубоко вздохнула, прикрыв глаза и тем самым давая своё согласие. От прикосновения его грубой ладони к её щеке она вздрогнула. Рукия никак не могла понять свои ощущения от этого действия Ренджи, они были странными. Их дружба длится не одно десятилетие, и за прошедшие годы у них было множество различных контактов: от воспитательных тумаков до объятий и даже чуть более интимных контактов, нежели нынешнее его обычное прикосновение к щеке.

Вторая рука легла на другую щёку. Он ладонями очертил овал её лица, остановившись на скулах, очертив после контур губ. Сейчас, смотря как его руки почти полностью обхватывают её голову, Ренджи понял, насколько она миниатюрная и хрупая. И он до сих пор никак не мог понять, как же она всё-таки смогла вынести весь свалившийся на неё кошмар.

Со скул он спустился на шею, сведя пальцы сзади, практически у неё на затылке, потом сместился вперёд, чуть надавив на горло, и замер на ключицах. Его руки могли скользнуть и дальше под ткань юката. Глаза Рукии были всё так же закрыты, и сама она с умиротворением на лице принимала эту его ласку, и если он решит зайти чуть дальше, то вряд ли она воспротивится.

Сам он мог и хотел этого. Как будто всё произошедшее стёрло всю позолоту с испытываемых им дружеских чувств, являя взору более глубокое и серьёзное чувство — любовь. Но он не стал. Крепко обняв Рукию, он устало и даже немного обречённо прошептал ей на ухо:

— Я хочу вкусить тебя всю, полностью, без остатка. Что ты заполнила меня до краёв, и даже тогда, когда тебя не окажется рядом, чтобы ты была всегда со мной. Но кто теперь тебя куда отпустит.

Рукия ласково потёрлась щекой о его щёку и чуть надломившимся голосом произнесла, давая своё согласие:

— Не отпускай…

Ренджи судорожно вздохнул, на выдохе опаляя её ухо тёплым дыханием, понимая, что не смотря на всю ту холодность, с которой она держалась в последние дни: всё это было маской, и случившееся очень сильно на неё повлияло.

Сидеть на коленях, с устроившейся на них девушкой, ему стало не очень удобно, поэтому, откинувшись на спину, он уложил Рукию к себе на грудь, всё так же крепко прижимая её к себе.

— Никогда…