Чашка про запас (гет)

Они встретились несколько десятков лет назад, а Шляпник помнил это Странное Чаепитие так, будто оно произошло сию секунду. Он постарел, посерел, постраннел, но все же это был почти прежний Мастер Шляп, Золотые Руки, украшавший головы многих и бедных, и богатых людей. Он не изменился, разве что стал меньше чудить: годы брали свое. Но память была крепка, как никогда, и ничто не могло заставить его забыть то памятное утро Первой Встречи.

Малютка Алиса, пришедшая в Подземье из дальнего и в то же время близкого мира, была настолько трогательна в своем беленьком платьице с синим бантом, что даже Заяц прекратил на секунду хохотать и швыряться чашками. Правда, вполне возможно, что сделал он это единственно для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуху и загорланить свою любимую песенку еще громче. Алиса тогда, бедняжка, испугалась этого странного большого зверя с выпученными глазами, скрюченными лапками и искромсанными ушами, совсем не похожего на зайца из зоопарка.

— Чай, чай, чай, давайте пить чай во имя волшебной любви-и-и(1)!.. — заливался Заяц, полностью оправдывая эпитет «Мартовский». Впрочем, иногда его чрезмерное пристрастие к чаю заставляло Мальямкин возмущенно пищать и грозиться разбить все чашки на столе.

— Я Шляпник, — заглушил Мастер следующую строчку, признаться, весьма похабного содержания, которое девочке, разумеется, знать не следовало.

— А я Алиса! — сказала малютка, протягивая ему руку и совершенно наивно улыбаясь. Шляпник, отвыкший от подобного, подскочил в кресле и взобрался на стол, аккуратно шагая между бесконечными чайниками, чашечками, блюдцами и сахарницами. Заяц и Мышь громко запротестовали, причем представитель длинноухих и короткохвостых ради этого даже подавился собственной песенкой, чему Шляпник был очень рад.

— Алиса! — сказал он, наконец спускаясь со стола, подходя к девочке и осторожно пожимая теплую ладошку. — Чудесное имя. Ты вообще-то славный мальчуган, мой дорогой. Иди, садись к нам. Хочешь чаю?

— Чай, чай, чай, давайте пить чай; схрустим-ка мы связку ботвы-ы-ы! — проорал Заяц, швыряя Мальямкин пять кубиков сахара, которыми она принялась с большим искусством жонглировать, возбужденно пища.

— Что с ними? — тихо спросила Алиса у Шляпника.

— Чудят, — ответил тот. — Разве не чудо: мышка жонглирует пятью предметами сразу, а заяц поет песню о своей любви к чаю, заканчивая строчку ботвой! Пфф! — он фыркнул в рукав, подрагивая огненными бровями, и вдруг закричал, безумно хохоча: — Эй, Мальямкин, кинь-ка мне те чашечки!..

Алиса взглянула на край стола. Там сиротливо жались друг к другу шесть чашек с отколотыми краями, безобразными трещинами и отбитыми ручками. Мышь в мгновение ока подбросила в воздух сахар, поймала его своим блюдечком и деловито направилась к посуде.

— Шляпник, лови! — закричала она, швыряя чашки в цилиндр, проглотивший их все до единого. Мастер запустил внутрь руку, высунув от старания язык, с торжествующим воплем выудил оттуда целехонькую чашку с блюдечком и почтительно поставил ее перед Алисой.

— Вы волшебник? — девочка широко открыла светлые глаза, приподняв брови.

— Нет, к сожалению, — развел руками Шляпник, хитро поглядывая изумрудными глазами. — Просто иногда бывает полезно иметь в цилиндре одну целую чашечку с блюдцем. Ну, вдруг на чай придет нежданный гость, которому я буду о-о-очень рад?

— А вы рады? — спросила Алиса.

— Разве не видно? — изумился Шляпник. — Ах, да…

Он порылся в цилиндре, громыхая чем-то, вытащил шесть битых чашек и подбросил их в воздух. Алиса вскрикнула и зажмурилась, ожидая услышать противный звон бьющегося фарфора, но ничего не произошло. Мальямкин вскочила на стол, подбежала к ее локтю и слегка пощекотала девочку шпажкой.

— Смотри, а то все веселье пропустишь! — пропищала она, подмигивая.

Алиса приоткрыла один глаз, потом второй и в восхищении захлопала в ладоши: Шляпник исправно жонглировал чашками, в унисон подпевая ушедшему в чай Зайцу:

— Чай, чай — праздник любви; блюдце ты сохрани! Чай, чай, чай! Пусть каждый, кто хочет, нальет себе чай! Всем ча-а-ай!..

Заяц охнул и, дергая лапой, повалился ничком на стол, захлебываясь от смеха и разбрызгивая кипяток. Шляпник подмигнул Алисе, и та, не удержавшись, подмигнула в ответ, хотя прекрасно помнила, что подмигивать взрослым людям неприлично. Мальямкин с трудом подвинула огромный чайник и повисла на носике, пытаясь налить девочке чай. Посуда, как ни странно, не опрокинулась, а плавно наклонилась, и из носика потекла тонкая и абсолютно прозрачная струя воды.

— Заяц! — рассердилась Мальямкин. — Ты опять всю заварку слопал? У-ух, попадись только мне, ушастый! Заколю! Защекочу! И растерзаю…

Она швырнула шпажку через стол, и лезвие вонзилось точно туда, где секунду назад была лапа Зайца. Тот, на миг прекратив истерично хохотать, залился вновь с удвоенной силой.

— Я могу и воды попить, — примиряющие произнесла Алиса, но Мышь только зыркнула на нее, хватая в охапку большой кусок сахара и принимаясь зло его грызть.

— Хочешь тортика?! — взвился Заяц, икая от смеха.

— Где вы видите торт? — спросила Алиса, нахмурив светлые бровки.

— А его и нет! — захохотал Заяц, колотя лапой. Девочка поджала губы и повернулась к Шляпнику, все еще вертевшему чашки. Тот пожал плечами и улыбнулся. Ветер, играя с его рыже-красной шевелюрой, скрипел в крыльях старой мельницы, выл в макушках деревьев, принося прохладу. Алиса уютно облокотилась на спинку мягкого кресла, в котором сидела, наблюдая за мастером из-под полуопущенных ресниц, тенью падавших на бледные щеки. А он все жонглировал и жонглировал… Алисе показалось, что она засыпает: количество чашек удвоилось, потом утроилось…

Шляпник растянул алые губы в улыбке и потянулся к заварочному чайнику. Алиса моргнула. Чашки стояли в ряд, такие же разбитые, как и до своих злоключений. К трещинам не добавилось ни одной. Мальямкин, расправившаяся с сахаром, захлопала в лапки. Они были липкими и слегка прилипали друг к другу, поэтому аплодисменты получились несколько вялыми, но Шляпник все равно снял цилиндр, — и когда он только его надеть успел?! — встал и раскланялся.

И вдруг прямо на Алису взглянули ярко-зеленые глаза, способные, казалось, читать мысли.

— Что общего между вороном и письменным столом? — вкрадчиво спросил Шляпник, приближая мраморно белое лицо к личику девочки. Та пожала плечами. По ее мнению, вопрос не имел смысла, да и задан был совершенно неожиданно. Кроме того, разве есть разумный ответ?

— Какова же разгадка? — поинтересовалась Алиса, гадая, что ответит Шляпник. Вопрос, несмотря на абсурдность, манил своей неизведанностью, новизной. Он не был похож на обычные загадки ни матери, ни отца, ни сестры. Ворон и письменный стол — вот уж придумают!

— Никакой, — четко произнес Шляпник и улыбнулся, прищурившись.

— Ты придумал ответ? — прозвучал неожиданно голос Алисы. Взрослой Алисы. Шляпник вздрогнул и поднял седеющую голову, щурясь от заходящего солнца. Она стояла на дорожке, посыпанной чистым песком. Буйные локоны были уложены в сложную прическу, платье слепило голубизной, концы банта волочились по земле.

— Я Шляпник, — сказал Шляпник, снимая цилиндр.

— А я Алиса, — сказала Алиса.

— Алиса, — повторил Шляпник, выскакивая из кресла, словно чертик из табакерки, и подходя к женщине. — Чудесное имя. Я был прав: ты славный мальчуган. Ты вернулся, верно? — он подтолкнул ее локтем: — Хочешь чаю?

— Здесь всего одна чашка, — напомнила гостья.

— Правда? — изумился хозяин, оглядываясь на стол. Там и в самом деле была всего одна чашка. Шляпник изящно подхватил цилиндр и запустил в него белые, как снег, пальцы, обильно украшенные наперстками и игольниками.

— Иногда надо иметь чашку про запас, — доверительно шепнул Шляпник, широко раскрыв изумрудные глаза, и поставил на стол ту самую чашку.

(1) Супер-пупер вольный перевод арии "Drinking song" из фильма "Принц студент". Такой вольный, что его даже переводом назвать нельзя. Только ритм и идея оттуда.