Путь по грани миров (гет)

Мы думаем, что нет судьбы у нас, и, поглощенные невежеством и страхом, совершаем лишь неверные шаги, и погружаемся мы в мутные потоки, которые судьбою называют…

Bleach

Опасность есть в этом мире всегда. И всегда ему нужны будут герои, которые смогут дать отпор тьме.

Много веков назад, когда крошечные золотистые песчинки, странствующие по Астралу, собрались вместе, возник Элор — мир аномалий и волшебства. Ни один из прочих миров Перекрестия не переживал столько историй, ни один из миров не подвергался столько раз нападкам темных сил. Тогда пришли в этот мир люди, назвавшие себя Хранителями, и сделали защиту Элора и простого люда своим предназначением. Обладали они уникальным мышлением и необычайными способностями: кто временем умел управлять, кто ходил между снами или зеркалами, кому подвластны были любые стихии. Царствовали мудрые Хранители над этим миром, и не знал Элор времен лучше и светлее, чем те времена.

Но всегда в этом мире есть опасность. Всегда в нем живет тьма, и всегда нужны ему будут герои, которые смогут дать ей отпор. Так и случилось. В начале славной Эпохи Миров родился на свет будущий душитель Элора, изгой среди темных и светлых магов, и дали имя ему — Верлорен. Был Верлорен слаб телом и духом, отставал от собратьев-магов в обучении, с трудом давались ему боевые науки. Зато был он хитер и ум имел живой необычайно. Довелось ему однажды услышать об артефакте, что создали древние мудрецы, и захотел он владеть им, ибо силу он давал и могущество. Весь мир исходил Верлорен в поисках чудесной Хроносферы и наконец отыскал ее. А когда взял ее в руки, позабыл о великодушии, жалости и сострадании. Жестокость затмила его разум, ибо правил разумом отныне не он сам, а Хроносфера и зло, в ней заключенное. Захотел Верлорен над Элором властвовать, обидчикам отомстить и врагам старым, доказать, что сильнее он тех, кто смеялся над ним и кто в него не верил. Используя Хроносферу, проложил себе тропинку к престолу Асура — королевства, где с незапамятных времен царили мир и покой. Реки крови полились по священной земле драконов, вымирал люд, гонимый тираном, не давали поля урожая, высыхали реки, а небо день и ночь напролет горело в адском огне.

Тогда вновь призвал Элор на помощь Хранителей. Собрал он девятерых людей, наделил их способностями могучими, дал имя каждому и дракона. Назвались они Рыцарями, Орденом Девяти Клинков, а на древнем наречии lerien. Долгую борьбу вели они с Верлореном и пали все до единого в неравной битве, но не напрасно: удалось одному из них заточить дух тирана в святилище, откуда не имел он выхода. Так спасся Элор и не пал под властью Верлорена.

Но тьма в этом мире есть всегда. Всегда ему нужны будут герои. Уходят одни, и на место их приходят другие.

Тьма наступает...

«О Хранителях мира сего»,

Из летописей Дибериуса Седобородого

Это первый дневник Арка Сейна, искателя Девяти Клинков.

С некоторых пор я решил записывать все, что происходит со мной, в дневник. Предстоит долгий путь, полный тайн и опасных приключений, а для человека, который хочет чему-нибудь научиться, важно отмечать пройденную им дорогу, взлеты и падения, победы и ошибки. К тому же это неплохой способ избавиться от излишних эмоций, привести в порядок мысли и отметить ключевые моменты долгого пути, полного загадок Ордена Рыцарей. Если этот дневник достанется другу, быть посему, если же заполучит его враг, дневник вспыхнет и сгорит в одно мгновение.

Мир, в котором я живу, зовется Элор, и он один из многих в целой системе миров, называемой Перекрестием. Я родом из Альберона, небольшого, но уютного городка на севере королевства Эйдос. Жизнь в нем спокойная, сказочная, хоть и скудна на приключения, а на улицах города живет магия, прекрасная магия, в которой искусны почти все жители нашего мира. Часто здесь случаются ярмарки, и тогда Альберон наряжается в разноцветные огни и становится приманкой для многих странников.

Здесь чистое небо и самые яркие звезды, здесь в окрестностях самые прекрасные леса, здесь свежо пахнет рекой Эмрис, что быстрым потоком бежит с гор Айнерэор. Здесь настолько беззаботно живется, что надо быть дураком, чтобы уйти из этих мест.

Десять лет назад я покинул этот край. Древняя легенда позвала в тяжелую дорогу, и я последовал этому зову. Дальнейший мой путь не определен, но одно я знаю точно: теперь я должен сделать все, что будет в моих силах, чтобы раздобыть клинки и восстановить порядок, пока не стало слишком поздно. Потому что во всем плохом, что случилось в Эйдосе, виноват один только я.

Многие события, описанные здесь, я писал по памяти, но все это — правда.

Письмо было на стене. Пылилось там, приколотое кинжалом, обгоревшее с одного края. Пожелтевшая бумага хрустела в пальцах.

Дорогой Арк!

Если ты читаешь это письмо, значит, самое плохое уже случилось. Просто знай, что мы с Марион пытались сделать все, что зависело от нас, чтобы это предотвратить, и не смей ни в чем себя винить. Попробую рассказать обо всем по порядку.

Тебе хорошо известна легенда о девяти клинках, принадлежавших Ордену Рыцарей. История о том, что эти клинки, собранные в одном месте и в один час, способны исполнить любое желание. История эта — настоящее зло. Вернее, она приносит зло каждому, кто имел несчастье ее услышать. Мы с Марион узнали эту легенду намного раньше, чем ты нам ее рассказал. Мы не хотели тебя обманывать, но гораздо меньше мы хотели подвергать тебя опасности. Вот почему мы сделали все, чтобы ты как можно меньше знал о том, кто мы такие на самом деле. В конце концов, для твоей же безопасности мы согласились, чтобы ты отправился в странствие. Отчасти мы даже знали, что рано или поздно произойдет, и оказались правы.

Мы родом из Штормграда, славного города, который нынче стоит на ничейных землях близ королевства Анора. Быть может, слышал ты о Штормградском совете, куда входят многие влиятельные волшебники нашего мира. Мы с Мари с юных лет стали его частью, там же мы и познакомились. Долгие годы мы жили в Штормграде и лишь незадолго до твоего появления в нашей жизни перебрались в Альберон. Это чудесный городок, но переехали мы сюда не по собственной воле, а по указу главы Совета. Мы должны были как можно больше выяснить о мифических девяти клинках, а где-то здесь, по одной из версий, находится один из них. Ввязавшись в эту историю, мы свели неприятное знакомство с организацией «Зверь». Это темная шайка бандитов и воров, скрывающихся под личинами аристократов. Мы мало знаем о них, но нам точно известно, что они имеют некое отношение к Верлорену и тоже охотятся за девятью клинками. Так к нашей цели добавилась еще одна: любой ценой не дать «Зверю» получить клинки.

С тех пор, как ты оставил королевство, минуло шесть лет. Мы надеялись, за это время Штормград найдет управу на «Зверя», но те оказались хитрее. Множество раз они в последний момент уходили из-под нашего носа, но, насколько мне известно, не слишком далеко продвинулись в поиске клинков. Разозленные этим, они подступили к делу иначе. Теперь один из них, человек по кличке Лев, пробивается к власти. Он идет ради этого по головам, и мы знаем это, но нет никаких доказательств, а даже если мы отыщем их и предъявим, суд Эйдоса будет не на нашей стороне: он уже успешно подкуплен «Зверем». Это значит, что скоро в королевстве все изменится. Мы уже чувствуем перемены, но все худшее только начинается. Чтобы одолеть Льва и его приспешников, надо иметь на это силы, а наши силы и без того уже на исходе. Эйдос измотан политическими встрясками, а мы измотаны вечными погонями за клинками. Я надеюсь лишь, что твои поиски дали больше, чем наши. Если ты сумел отыскать хотя бы один меч, надежно спрячь его. Едва ты окажешься в Эйдосе, Лев быстро узнает о тебе и твоих амбициях. Будь осторожен и никому не доверяй. У него повсюду уши.

«Зверь» идет по нашим следам, и когда они отыщут нас, мы, скорее всего, будем уже мертвы. Прости, что так случилось, я мог бы написать тебе раньше, уведомить о происходящем в Эйдосе... Но у тебя была миссия, и она была той же, что и у нас. По сути, ты был нашим искателем за пределами королевства. Мы не хотели лишаться такого человека на стороне. Я знаю, что не должен был тебя использовать. Знаю, что должен был рассказать тебе правду раньше. Но я боялся того, что ты скажешь, боялся твоего справедливого упрека, о чем сейчас слишком жалею. Марион целиком разделяет мои чувства.

Но послушай, есть одна крайне важная вещь, которую мне необходимо тебе сообщить. Твоя мать ничего не оставила тебе: ни фотографий, ни писем, ни памятных предметов. Ничего, кроме тех карманных часов, которые я подарил тебе в тринадцать. Дело в том, что у них есть...

Когда тебе тринадцать, кажется, весь мир лежит у твоих ног. Ты слишком смел или слишком глуп, чтобы думать о последствиях принятых решений. Ты амбициозен и уверен, что знаешь абсолютно всё. Ты не задумываешься о цене случайно сказанного слова, не придаешь значения чувствам — только своим собственным. Рано или поздно ты начинаешь вспоминать об этом с содроганием и ужасом. Тебе стыдно. Но назад ничего не воротишь.

Я в окаменении сидел на кровати, раз за разом перечитывал строки и не верил своим глазам. Письмо четырехлетней давности от моего крестного, Ичиру, и его жены Марион. В последний раз я видел их, еще живых, десять лет назад, перед тем как отправиться в долгую погоню за легендой.

Будучи мальчишкой, я услышал от странника, какие часто забредали в местную таверну, старую сказку о девяти мечах Ордена Рыцарей. Эти самые Рыцари много лет назад боролись с Верлореном, темным волшебником, вздумавшим подчинить себе мир. Все они погибли в той тяжелой битве, отдали жизнь ради спасения народа, но остались после них клинки, хранившие великую магическую силу. После победы над Верлореном они оказались разбросаны по всему свету, спрятаны в тайники с ловушками и опасными чудищами. Но искателей приключений это не пугало, ведь поверье гласило, что тот, кто соберет все девять клинков в Горной впадине в День Падающей Звезды, может загадать желание, и оно обязательно сбудется. Никто не знал, правда это или нет. А вот то, что клинки обладают колоссальной силой и стоят непомерно дорого, было известно всем. Я и сам сталкивался с людьми, которые пытались найти их ради наживы.

Красивая легенда обернулась тяжелым испытанием. В тринадцать лет, после долгого разговора с Ичиру и Марион, я отправился в путь, прихватив в дорогу двух приятелей. Полтора года мы странствовали себе в удовольствие, влипали в неприятности, ночевали под открытым небом и учились магии и искусству боя у случайных попутчиков, шарлатанов и мастеров в бегах. Романтика закончилась, когда мы пересекли океан и оказались на другом материке, в королевстве Гельвеция. Там, в Лабиринте Кристаллов, мы нашли первый меч. Там же мои друзья отдали жизни, и я остался один. Несколько дней я блуждал по лабиринту, и только теплый свет Хрустального клинка не давал сойти с ума в этом месте, полном кошмаров наяву. Лишь потому, что волосы у меня от рождения были серебристыми, я не поседел тогда.

Следующие годы я вел себя осмотрительней. Долго собирал информацию, читал легенды, ночевал в библиотеках, чтобы сузить круг поисков. Бесполезно. Быть может, я выбирал неправильные книги. Быть может, сама судьба не хотела, чтобы я собирал клинки. Мучений хватало и с одним. Хотя я носил его в старых потрепанных ножнах, весть о Хрустальном мече из Лабиринта Кристаллов мгновенно разнеслась среди искателей. То и дело дорогу переходили разбойники, воры, даже профессиональные убийцы. Я не сдавался. Защищал с таким трудом добытый меч, продолжал искать, исследовал разные уголки разных стран. В последние годы я слишком устал. Лишь мысль о том, как стыдно мне будет возвращаться в Альберон, не достигнув цели, заставляла двигаться дальше. Два месяца назад в стычке с очередными бандитами я получил серьезное ранение, долго восстанавливался и после этого решил вернуться домой.

Вернулся.

Слишком поздно.

Я пытался восстановить в голове ход событий. Ичиру и Марион состояли в Штормградском совете, о котором я давно был наслышан. Их послали в Альберон, потому что сочли, что именно здесь можно отыскать информацию о девяти клинках. Возможно, даже найти один из них. Выполняя миссию, они столкнулись с организацией «Зверь». Те тоже стремились собрать мечи, и связано это было с Верлореном. Странно. Разве он не мертв? Для чего «Зверю» тогда клинки, соберутся в кружок, возьмутся за ручки и загадают желание, чтобы Верлорен вернулся?

Я поднял голову. Приступ паники я ощутил еще на подходе к дому. Выломанная калитка лежала на земле; трава, сочная и высокая, охотно цеплялась за ее сетку. Великолепный цветник, за которым с такой любовью ухаживала Марион, погиб. Теперь там осталась лишь шикарная россыпь сорняков. Одно из окон было выбито, из провала веяло тьмой и запустением. Крыльцо покосилось и обветшало, деревянные ступени частично сгнили и оттого крошились под ногами. В заброшенном доме царил жуткий кавардак: опрокинутый шкаф с разбросанными вокруг книгами, перевернутый стол, раскиданные стулья с вырванными спинками, следы от когтей на любимых обоях Марион. Под ногами хрустели осколки хрустальной вазы, которую однажды мы с Ичиру купили Марион на альберонской ярмарке. Капли крови на полу, паутина, пыль и пепел. Много пепла. «Зверь» нашел Ичиру и Марион. Наверняка их схватили, быть может, пытали. А затем убили.

Я схватился за голову. Четыре года. Четыре года я ничего не знал об их смерти. Не писал им писем и слишком редко вспоминал дом. Может, не родной, но все-таки дом, где меня воспитали и вырастили в любви и ласке. Я держался в стороне от Эйдоса, избегал разговоров о нем и только краем уха слышал, что в королевстве случился переворот. Это было давно, как раз около четырех лет назад, и я не придал этому значения. Следовало. Теперь ничего уже не исправить.

Оставаться было невозможно. Стены давили со всех сторон, темнота душила, и мне делалось дурно от одного вида запустелого дома. Я аккуратно свернул письмо, стараясь не повредить его еще сильнее, и убрал в нагрудной карман. Накинул на плечи походный мешок, порядочно исхудавший за последнее время, и проверил в кармане часы. Подарок Ичиру. И подарок матери. В голове творился хаос. Я чувствовал, как сдавливает виски, и поспешно выбрался на свежий воздух сквозь дыру в стене: дверь, сорванная с петель, застряла в проеме, и попасть в дом через нее было невозможно.

На улицах царило запустение. Некогда приветливый городок стал мрачным пристанищем воспоминаний и призраков. Ветер завывал под крышами, гнал по дорогам сухие листья. В тени домов, то и дело ныряя в мусорные баки, шныряли тощие кошки с разодранными хвостами. В глазницах окон изредка колыхались занавески. Я чувствовал, как кто-то незримый наблюдает за мной, и по спине ползли мурашки. Не горели разбитые фонари. Раньше, пока я был маленьким, они всегда сияли, веселые, разноцветные, и в праздники их украшали пестрыми лентами. Сейчас обрывки этих лент жалкими лохмотьями свисали с фонарных столбов. Я вспоминал прежний Альберон и поражался перемене, случившейся за десять лет. Город казался вымершим, а редкие прохожие спешно натягивали на голову капюшон и быстро проходили мимо, не здороваясь, не встречаясь взглядами. Неужели такое творилось по всему Эйдосу? Я и сам невольно ускорил шаг и постоянно оборачивался, пока шел до таверны «У дядюшки эльфа».

Здесь меня тоже ждал сюрприз. Таверна работала, но вывеска потеряла краски и болталась на одном проржавевшем гвоздике. По всей стене тянулись огромные неровные буквы: «Долой эльфов!», «Валите в свой Кэрраваль!», «Нелюдям здесь не место!». Я всю жизнь прожил в Альбероне, и ни разу никто не выказывал недовольство насчет того, что в городе процветает эльфья таверна. Ведь еда здесь была вкусная, обстановка уютная, очаг манил теплом — а большего любителям хорошенько выпить не нужно. Те же, кому не нравились эльфы или другие нечеловеческие расы, обычно быстро покидали город.

Дверь отворилась с протяжным скрипом, и мне показалось, что взгляды всех присутствующих сразу обратились в мою сторону. Наверное, несмотря на жуткие надписи и обветшалый вид, в памяти горожан таверна сохранилась как надежный оплот, а потому здесь собралось немало людей. В основном они пили с мрачным видом и шепотом переговаривались, украдкой посматривая на дверь. Глазами я поискал свободный стол, но быстро сдался и начал искать свободный стул. Такой нашелся в самом уголке, где в приглушенном сиянии свеч молодая девушка читала вверх ногами книгу с необычным названием «Кулинария для чайников». Странно, что никто не присоединился к обществу этой красавицы. Ее лицу, быть может, свойственна была небольшая припухлость, но сама она была подтянутой и стройной, а крупные локоны необычного, темно-фиолетового, цвета придавали облику очарование.

— Здравствуйте, к вам можно?

Девушка неопределенно повела рукой, и я счел это за согласие. На самом деле я пришел в таверну не за едой, а за информацией, но сейчас с отчаянием понимал, что добыть ее негде. Даже если среди посетителей таверны были мои знакомые, спустя десять лет я не мог их узнать. При быстром взгляде на омлет в горшочке, который с аппетитом доедала соседка, желудок свело. Я вспомнил, что за последние сутки, только перейдя границу Эйдоса, я съел лишь кусок хлеба и выпил несколько стаканов воды. Но за недостатком провизии крылась и другая проблема — недостаток денег. Я отдал все за лечение после стычки с бандитами и шел в Эйдос без гроша в кармане, пользуясь добротой обретенных за времена странствий друзей. Теперь я не мог позволить себе даже чай за бронзовую монетку.

— Глаза у тебя голодные, — опуская книгу, заметила моя соседка. — Вот, почитай-ка. Древние руны. Пришлось постараться, чтобы добыть эту вещицу, ведь магия в Эйдосе теперь запрещена.

Она всучила мне книгу, а сама удалилась, как ни в чем не бывало. Я не успел даже рта раскрыть, а она уже растворилась в гудящей толпе. Ошарашенный, я обратился к книге. Страницы действительно были исписаны мелкими руническими символами, а книга, похоже, посвящалась простейшим, но очень полезным заклинаниям, без которых не может обойтись ни один волшебник. Слова незнакомки казались абсурдом, и я не отнесся к ним серьезно. Как можно запретить магию в королевстве, которое живет и дышит магией? Пролистывая книгу, я обнаружил заложенный между страницами плотный конверт, на котором знакомым почерком аккуратно были выведены буквы:

Передать Арку Сейну при его появлении в таверне «У дядюшки эльфа»

Я был крайне изумлен. Незнакомка не возвращалась, и я решил открыть конверт сам. В конце концов, я имел на это право. Внутри оказался вчетверо сложенный прямоугольник письма и маленький железный ключик, вид которого всколыхнул давно забытые воспоминания.

Привет, мой добрый друг!

Вот ты и вернулся в Альберон. Надеюсь, от него еще хоть что-нибудь осталось… Понимаю, ты шокирован. Раз ты здесь, ты знаешь, что случилось с Ичиру и Марион. Искренне соболезную. Пусть они и не были твоими родителями, они очень заботились о тебе, а мне всегда нравились своей приветливостью и теплом, с каким они встречали меня у вас дома. Это ужасная трагедия, и после нее я не нахожу в себе сил впредь и дальше оставаться в Альбероне.

Тебе, наверное, стоит знать, что произошло это через шесть лет после твоего ухода. В ночь на двадцать шестое октября в Альберон ворвалась Жуткая стая — сборище беспощадных убийц. Они убили стражников у ворот и на городской стене, а после распахнули ворота изнутри, впустив своих сообщников. Эта бесчисленная орда словно цунами прошлась по улицам нашего с тобой родного города, превращая все его маленькие чудеса в пепел, смешивая волшебство с грязью. Их было, наверное, несколько сотен. Они шли с факелами и воинственным кличем, поджигали дома, вламывались к людям и мародерствовали, убивали ни в чем не повинных мужчин, которые пытались защитить имущество и честь своих жен. Это было ужасно. Они зашли в нашу таверну и разгромили все, что могли, а Этларка — владельца таверны, если запамятовал — утащили во мглу, и больше его никто не видел. Такая судьба постигла многих прихожан: эльфов, гномов, всех нелюдей забирали, не объясняя причин, лишь слышались по всему городу их жалобные крики и просьбы о помощи. Та ночь никогда не сотрется из моей памяти, Арк. После случившегося с Этларком я выбежал на крышу таверны и беспомощно смотрел, как горит Альберон. Больше всего огня было в вашем квартале. Небо было внизу алым от всполохов пламени, а наверху — белым от дыма. Я оставил таверну и выбежал на площадь, хотел попасть домой, но отец сам выбежал мне навстречу, седой, как лунь, с полными страха глазами. Мы хотели спрятаться в таверне, куда после погрома Жуткая стая вряд ли бы вернулась, но нас окружили и не дали уйти с площади. Сюда же вели и прочих людей, тех немногих, кто выжил. Некоторые из них были закованы в цепи, и среди них были Ичиру и Марион…

Мы стояли на площади, задыхаясь от дыма. Центр был свободен, и на него вышел высокий человек со злыми янтарными глазами. Зрачок у них был узкий, как у кошки, дракона или, быть может, змеи. Его голос, казалось, разносится по всему городу. «У Эйдоса отныне новый король! — провозгласил он. — И ему неугодно, чтобы в королевстве оставались нелюди и жили за их счет. Представителей иных рас будут отлавливать и предавать суду, а затем прилюдно казнить. Изменников ждет та же участь». Хуже всего было то, что к изменникам относились и маги, каких новый король назвал шарлатанами и обманщиками. Это было безумием. Не все родились с магическим даром, но магия необходима нам, как необходима вода. Кто мы без нее? По толпе прошелся ропот недовольства, но Жуткая стая быстро подавила сопротивление. Человек с янтарными глазами сказал преклонить колени перед ним и перед новым королем, его величеством Змеем. Вся площадь стала медленно опускаться на колени. Я не был исключением. Я знаю, ты осудишь это, на моем месте ты поступил бы храбрей, но мной руководил ужас. Мой отец проявил большее благородство. Он остался стоять, игнорируя мои попытки образумить его, и человек с янтарными глазами обратился к нему. «Тебе, старик, требуется особенное приглашение?» А отец широко усмехнулся и сказал жестко, что не собирается преклонять колени перед ублюдками, которые выжгли половину его родного города. Тогда человек с янтарными глазами кивнул спокойно, и я на мгновение выдохнул, решив, что он простил старику грубость. Он отвернулся, а потом вдруг повернулся вновь, так резко и быстро, что глаз не уловил движения. Я только посмотрел наверх и увидел, как торчит из груди моего отца рукоять кинжала.

В центр площади по очереди выводили людей, оглашали приговор и отрубали им головы. Кровь лилась рекой, и я вспомнил о темных временах Верлорена. Читая об этом в учебниках, я не думал, что нам придется пережить подобное. Среди казненных были и Ичиру с Марион. Их обвинили в измене и сокрытии важной информации. Ичиру крикнул напоследок: «Увидимся на обратной стороне!» Наверное, он хотел бы, чтобы до тебя дошли эти слова, ведь они словно бы предназначались тебе. Жуткая стая не стала осквернять их тела. Они бросили трупы на площади и ушли к утру, оставив после себя руины, пепел и запах гари. Люди плакали над телами погибших и над развалинами своих домов, кляли богов. Но никто из них не решился проклянуть нового короля. Всем нам казалось, что он незримо наблюдает за каждым словом и действием. Мы похоронили погибших за южной чертой города.

После этого Альберон медленно начали отстраивать заново. Жители были напуганы, то и дело случались быстрые набеги Жуткой стаи, и в конце концов строительство забросили, частично оставив город в руинах. Если находился человек, рискнувший необдуманно применить магию, его тут же отслеживали и, как и обещали, судили прилюдно. Город пал, как пал Эйдос с приходом к власти нового короля. Я вернулся в таверну, где пытался поддерживать хозяйство без Этларка, но осознал, что не могу больше находиться в Альбероне. Я решил сбежать, пока есть такая возможность, а пока искал потенциального покупателя таверны, свел знакомство с Сэйди, которая и отдала тебе конверт. Мы долго поддерживали с ней общение, и я с уверенностью могу сказать тебе, что в Новом Альбероне ты можешь доверять, пожалуй, только ей. Я же оставляю Альберон и отправляюсь в путь. Говорят, недалеко отсюда, в долине между реками Эмрис, Нисиора и Глир лежит убежище Шаэрраведд, приют для обездоленных магов и надежная крепость, в стенах которой живут многие известные волшебники. Говорят еще, что убежище это способен отыскать только тот, чьи помыслы чисты. Если легенда не врет, я хочу найти Шаэрраведд и примкнуть к тамошним магам, которые, насколько я слышал, готовят крупное восстание. Думаю, тебе не следует меня искать. Тебе безопаснее всего будет как можно скорее покинуть Альберон и скрыться. Может, имеет смысл даже оставить королевство — до тех пор, пока на престоле сидит Змей, таким, как ты, здесь не рады. К тому же ты имел связи с Ичиру и Марион.

К слову, о легендах. В твое отсутствие я больше узнал об Ордене, нашел несколько полезных книг, раскрывающих историю Рыцарей. На всякий случай я приложил их список с обратной стороны письма. Но что самое главное, я узнал, что поиск, который ты ведешь, не первый. До тебя клинки собирал сам Орден. Подробнее об этом ты можешь прочитать в одной из книг. Человек, называвший себя Мастером, собрал девять уникальных людей вместе и отправил на поиски могущественных мечей. Все, что происходит с Орденом в пути, он велел записывать одному из Рыцарей, Ирдису, прозванному летописцем. Так вот, Ирдис, оказывается, мой прадед! Отец сохранил его записи и долгое время ревностно их оберегал даже от моего любопытства. Но после его смерти дневники Ирдиса перешли ко мне, и я думаю, будет лучше, если ты заберешь их немедленно. Возможно, это поможет тебе в твоих поисках. Я оставил ключ от дома. Сила клинков необходима, чтобы одолеть Змея и спасти Альберон, хотя я пойму, если ты сбежишь, как сбежал я. Не знаю, существует ли новый Орден Рыцарей, я слышал об этом лишь мимолетные слухи. Если он и есть, не знаю, чем объяснить его бездействие последние четыре года. Но миру нужны защитники. Эйдосу — особенно.

Я надеюсь, однажды наши пути пересекутся.

Навеки остаюсь твоим другом,

Люк Рейнхольм

P.S.: И помни, всегда бери с собой карту!

Я оторвал глаза от письма и обнаружил, что за мной пристально наблюдает эта девушка — Сэйди. В горле стоял комок. Читая строки о падении Альберона, я живо представлял себе каждый момент, и сердце разрывалось от боли. Ичиру, Марион, несчастный отец Люка… Я не мог думать об этом, но все равно думал и с трудом сдерживал ярость, клокочущую внутри. Сэйди сочувственно подняла брови и накрыла мою ладонь своей. Я смутился, но руки не убрал.

— Съешь, — сказала она, указывая на такой же, как у нее, горшочек с омлетом и стакан с ароматным чаем. — Не так вкусно, как было при Этларке или Люке, но на голодный желудок любая еда хороша.

Я без интереса смотрел на еду, которая недавно казалась пищей богов. Сэйди, вздохнув, вложила в мои пальцы вилку и откинулась на спинку стула, глядя с молчаливым укором и ожиданием. Невнятно поблагодарив, я попробовал кусочек и уже через минуту смотрел на пустую посуду, такой же голодный. Сэйди еще раз вздохнула.

— Ну, теперь можно и поговорить. Меня зовут Сэйди Локхарт. Я должна была передать тебе здесь письмо от твоего друга, но ты уже нашел его сам.

— Ты просто всучила мне эту книгу, как я мог его не найти? — постарался улыбнуться я. — Я Арк Сейн.

— Знаю. Искатель мечей, странник-одиночка со странным цветом волос. Встречала тебя из Зазеркалья. Там ты не такой растяпа, хотя имечко — Кра! — оставляет желать лучшего. Можно сказать, мы с тобой уже знакомы.

— Ты бывала в Зазеркалье? — изумился я, игнорируя обидные выпады.

Лицо Сэйди осталось равнодушным. Сейчас, немного отойдя от ужаса после еды, я рассмотрел ее лицо внимательней. Она была младше меня или, быть может, просто слишком хорошо выглядела. Глаза у нее были ясные, голубые, с завораживающим узором на радужке. Брови — вздернутые, тонкие, с решительным изгибом. Одну из них пересекал белый шрам. Он ничуть не убавлял ее очарования, как и вздернутый кончик носа, усыпанный неожиданными для таких темных волос веснушками. Поверх вязаной серой кофты, из-под которой торчал ворот рубашки, она носила золотой медальон. Гравюра на крышке изображала ибиса, сжимающего в когтях часы, и я отчаянно не мог вспомнить, где уже видел подобный герб.

— Сейчас разговор не об этом. Тебя не было в Эйдосе десять лет. Как видишь, здесь многое изменилось. Изгнали нелюдей, запретили магию, разрушили Альберон. Такая судьба постигла многие города. Послушай, Арк, не так много людей осталось, готовых бороться с тиранией Змея. Народу Эйдоса нужна помощь. Это ведь ты невольно запустил всю цепочку событий. Прослышав о том, что ты ищешь клинки, Змей выследил Ичиру и Марион, у которых ты воспитывался, и прислал в Альберон Жуткую стаю.

Змей выследил Ичиру с Марион по другой причине, хотел сказать я, но слова застряли в горле. Сэйди ничего не знала, быть может, к лучшему. Но в одном она была права: я бросил родных десять лет назад, за последние пять лет не отправил им ни строчки, кроме дежурных «У меня все хорошо», даже не интересовался тем, что происходило в Эйдосе. Если бы я насторожился раньше, возможно, Ичиру и Марион можно было бы спасти.

— Как Змей пришел к власти?

— Устроил переворот, — ответила Сэйди. — Насколько я знаю, он имел связи в правительстве. Доказательств никаких нет, но все знают, что один из приближенных короля во время пира подсыпал ему яд в бокал, и что сделал он это по приказу Змея. Затем Змей собрал верных ему воинов, обучил их подчиняться приказам и назвал Жуткой стаей. С ее помощью он покорил многие города и захватил беззащитный королевский дворец. Достаточно было посеять панику, продемонстрировать разрушающую силу, и Эйдос склонил перед ним колени.

— Ты много знаешь о нем, — кивнул я. — Можешь рассказать подробнее?

— Не так уж и много, — покачала головой Сэйди. — Лишь то, что знают прочие. Змей, кажется, состоит в организации «Зверь». Это девять аристократов, которые однажды собрались вместе и стали пробиваться к власти разными путями. Подробностей не знаю, но слышала, что «Зверь» охотится за клинками. Они ведь не только видные дядьки, но еще и мощные маги. Змей — самый слабый из них, Лев — их предводитель — самый сильный. «Зверь» долго скрывался в тени, действовал очень скрытно, но с твоим уходом из Эйдоса начал появляться все чаще. Возможно, их всколыхнул твой поиск клинков.

Как я и думал, Змей был частью «Зверя». Не мешало бы больше узнать об этой организации. Странно одно: Ичиру в письме писал, что к власти прорывается Лев, почему же тогда не он занял престол Эйдоса?

— Откуда они вообще знают о том, что я отправился за клинками? Мне начинает казаться, что об этом знает каждая мелкая сошка в Эйдосе.

— Откуда мне знать? — пожала плечами Сэйди. — Может, не надо было кричать об этом на каждом углу.

Я припомнил, что мы с друзьями и впрямь чрезмерно задирали нос и постоянно рассказывали всем налево и направо о том, что задумали. Кто-то из прихвостней «Зверя» мог подслушать очередное наше бахвальство и доложить об этом Льву. Да что же это за клинки такие, если все на свете хотят их получить?

— Что ты собираешься делать? — полюбопытствовала Сэйди.

Я оглянулся на людей в таверне. Взглянул на их изможденные лица, затравленные взгляды, исхудавшие руки. Отсутствие магии угнетало их. Вспомнил полные боли строки из письма Люка. Люк всегда был моим хорошим другом, хотя общались мы нечасто из-за того, что в академии он учился на два года старше меня, а после занятий работал в таверне у Этларка. Это не помешало мне сохранить о нем теплые воспоминания. Я подумал об Ичиру и Марион, о разрушенном доме и о несправедливой казни, которой заправлял человек с янтарными глазами. В душе говорило отчаяние. А еще там кипел гнев. Кровь бурлила от ярости, и я точно знал, чего хочу сейчас больше всего на свете.

— Я должен расквитаться. Змей должен заплатить за то, что он сделал с моими близкими и жителями Эйдоса. Если клинки и впрямь обладают силой, я соберу их все и использую, чтобы одолеть Змея. Есть еще одна причина: я должен собрать их, чтобы не дать ему это сделать.

Сэйди задумчиво кивнула. Она ведь была, по словам Люка, той единственной, кому я мог доверять в Новом Альбероне. Так что я решился:

— Что ты знаешь о Шаэрраведде?

Складки на лбу Сэйди разгладились, и она широко улыбнулась, сама смутившись оттого, как беспощадно выдала себя. Чтобы скрыть замешательство, она с деловым видом стала собирать сумку.

— Много чего. Это убежище к северо-востоку от Альберона, город-крепость, скрытый за барьером с помощью сложной магии. Там живут и обычные люди, но в основном население Шаэрраведда — это волшебники всех мастей. Главу убежища зовут Эрик Мистери. Он моложе многих магов оттуда, но это не мешает ему быть мудрым правителем. Я ведь, ты знаешь, и сама оттуда, большую часть жизни провела там… А в Альберон пришла четыре года назад по важному заданию.

— Что же, — удивился я, — это за задание такое, на четыре года?

— Не твоего ума дело, — резко ответила Сэйди, тут же сделав вид, что крайне интересуется крошечной царапиной на обложке «Кулинарии для чайников».

— Ты должна была встретить меня, — догадался я, не сдержав улыбки.

— Может, и так, — огрызнулась Сэйди. — Послушай. Ты занимайся своим делом, а я займусь своим. И давай наши дела… не будут пересекаться?

Я был так удивлен переменой ее настроения, что даже растерялся с ответом, а Сэйди яростно застегнула сумку и с грохотом отодвинула стул.

— Всего хорошего, Арк Сейн. Желаю удачи с твоими клинками.

Я был даже расстроен ее уходом. Люк считал Сэйди своим другом и доверял ей. Не могу сказать, что она вызывала у меня сильную симпатию или желание познакомиться поближе — колючий характер не располагал. Но она знала о том, что происходит в Эйдосе, а я отчаянно нуждался в информации. Но упрашивать ее остаться... Нет уж, спасибо! Захотела бы — сама осталась. Но ее зовут дела поважнее. Наверное, спешит в Шаэрраведд, скорей позабыть о скучном задании на четыре года.

— Что же, — сказал я с максимальным равнодушием, — не буду тебя задерживать. Приятно было познакомиться.

Сэйди в последний раз одарила меня убийственным взглядом. Вид у нее был такой, словно она прямо сейчас готова была сесть обратно и продолжить разговор, но — нет. Я знал эту решимость, это упрямство. Сам уже двадцать три года с ним живу. Сэйди гордо закинула сумку на плечо, еще раз пожелала удачи и направилась к выходу. Не прошло и пяти секунд, как за ней закрылась дверь.

Вот и разошлись наши пути...

Знал бы я, как тогда ошибался.

Если честно, я так и не понял, что на меня нашло. Минуты две я сидел спокойно, медленно потягивал остатки чая, а потом вдруг сорвался с места, подхватил походный мешок и выскочил на улицу. Внутренний голос не умолкал: «Догони ее, она тебе сейчас необходима!» Понятия не имею, почему девушка, обозвавшая меня растяпой, была мне необходима настолько, чтобы, как собачка, гнаться за ней. Но я привык прислушиваться к интуиции.

На улице моросил дождь, далеко на горизонте небо сердилось, ворчало, выпуская одну за другой вспышки молний. В трещинах разбитой мостовой собирались лужицы воды. Конечно, Сэйди уже ушла. Она была не из тех, кто станет стоять под дверью и верно ждать. Я хотел уже вернуться в таверну, в тепло, но тут заметил, что у стены напротив стоит женщина в капюшоне. Я перебежал на другую сторону улицы. Вода уже хлюпала в ботинках.

— Извините, вы случайно не...

Женщина подняла голову и стянула капюшон. Я невольно отшатнулся. Представьте себе миловидную бабушку лет семидесяти, кругленькую, румяную. То есть вообразите идеальную бабушку. Теперь сделайте ее тонкой, как спичка. Лишите ее аккуратной кички, оставив только несколько невнушительных седых прядей. Добавьте глубокую посадку глаз, смотрящих на вас со злобой и ненавистью. Уберите как можно больше зубов. Пусть ногти будут длинными, острыми, неухоженными, похожими на когти грифона. Вдобавок оденьте вашу старушку в самые драные лохмотья и накиньте сверху плащ с чужого плеча. Вы получите идеальный и точный образ старухи, которая сейчас недобро скалилась в мою сторону. Скорее от отвращения, нежели от ужаса, я потерял дар речи. Старуха схватила меня за руку. Кожа у нее была сухая, точно пергамент.

— Хочешь вернуть свою подружку? Посмотрим, посмотрим! Приходи в старую церковь за южной чертой города, вот и увидим, на что ты способен!

— Она не моя... — начал было я, но захлебнулся словами: старуха оттолкнула меня в сторону, а сама расправила руки и взлетела в воздух.

Крыльями ей служили полы безразмерного плаща. Ее исторический хохот тонул в раскатах грома. Во всех смыслах «исторический». Я бы не удивился, узнав, что ей не одна сотня лет. Ее лицо казалось жуткой маской в сверкании молний. Очень скоро старуха скрылась во мраке вечернего неба, и только тогда я вышел из ступора. Сумасшедшая бабка. Старая церковь за южной чертой города. Сэйди.

Я жил в Альбероне очень давно, но не мог припомнить ни одной старой церкви в том районе. Это, разумеется, ловушка. Быть может, ее подстроил Змей, прознав о моем возвращении: я не особо скрывался, переходя границу Эйдоса. Если так, я должен пойти в эту церковь по двум причинам. Первая — это мир настоящего. Я должен вытащить Сэйди из беды, если она в самом деле в нее попала. Вторая — мир прошлого. Я должен встретиться со Змеем лицом к лицу и отомстить за родных. Как и хотел. С клинками или без — я это сделаю.

Краем уха я услышал постороннее движение позади и резко обернулся. Следовало сделать это немного раньше. Все, что я успел увидеть за короткий миг — черный плащ, мелькнувший перед глазами. Затем я ощутил скользящий удар по лицу. Кажется, ножом. Лоб вспыхнул болью, а потом я почувствовал еще один удар, на этот раз в живот, и, вероятно, в следующую секунду поздоровался с землей.

* * *

Дальнейшие события я помнил смутно. Если быть честным, не помнил вообще. Открыв глаза, я обнаружил себя в небольшой полутемной комнате. Из-под приоткрытой двери сюда проникал свет. Я осторожно сел в кровати. Голова немного кружилась, тело сковала слабость, но чувствовал я себя вполне сносно. Заботиться о самочувствии было некогда: мне не терпелось узнать, кто напал на меня, кто спас. Быть может, меня вовсе никто и не спасал. Может, старуха была лишь отвлекающим маневром Змея, и сейчас я уже у него в плену.

Ну да, с заботливо обработанной раной и под одеялом.

За столом в соседней комнате сидел человек, на вид лет тридцати. У него были черные волосы до плеч, сейчас откинутые со лба и заколотые сзади, и пронзительные фиолетовые глаза. От их взгляда становилось не по себе. Бывают такие люди. Кажется, что они видят тебя насквозь и чувствуют любую ложь. Я знал, что не смогу ему соврать. Он почувствует, когда я попытаюсь это сделать. И тем не менее этот человек показался приятным. Было в его умении держаться нечто притягательное. Когда я зашел, на лице его отразились смешанные чувства, но среди них не было ни ярости, ни злости.

Наверное, такими темпами скоро все люди разделятся для меня на две категории: «хороший человек» и «пытался меня убить когда-либо или наверняка еще попытается».

Комната, в отличие от хозяина, ничего интересного собой не представляла. Главным предметом здесь явно был стол: вытянутый, громоздкий, он стоял в самом центре комнаты. Наверняка о стулья, стоявшие вокруг него и сейчас пустующие, постоянно спотыкались. Быть может, порой в этом доме собиралось действительно много людей. У окна стоял небольшой диванчик, у противоположной стены — длинный шкаф, забитый книгами. Больше в комнате ничего не было. Впрочем, это вполне устраивало. Не люблю сильно заставленных комнат, они кажутся тесными и оттого неуютными. Видимо, мой спаситель придерживался того же мнения. Ну что же... мы сойдемся.

— Привет, — сказал я, не зная, с чего бы начать. — Не знаю, что произошло, но спасибо, что спас меня.

— Ну, привет, — усмехнулся незнакомец, отодвинув от себя кипу книг и бумаг. — Да не за что. Жаль, мне не удалось узнать, кто на тебя напал, хотя меня это очень интересует. — Он нахмурился. Но потом лицо его несколько просветлело. — Я Алекс.

— Я Арк. Арк Сейн. — Я вежливо отказался от стула, предложенного Алексом, и оглянулся в поисках выхода. — Слушай, я очень благодарен тебе, правда, но боюсь, у меня нет ничего, чем бы я мог тебя отблагодарить.

Алекс молчал, внимательно меня изучая. Казалось, он был далек от моей бестолковой болтовни. Я не хотел нести ерунды, но Сэйди все еще требовалась помощь, и я, не теряя времени, намеревался отправиться на поиски старой церкви.

— Так что я, пожалуй, пойду. Сочтемся, наверное, как-нибудь, ты уж прости...

— Уже уходишь? — Алекс приподнял брови. — Я бы не советовал. Ты все еще очень слаб, я залечил рану, как умел, но я не лекарь. Я не прогоняю тебя, и мне ничего от тебя не нужно. Оставайся, сколько пожелаешь.

Я неловко откашлялся. От Алекса не укрылось мое смущение.

— Послушай, куда ты так бежишь, mirte торопыга? Если у тебя есть проблемы, я мог бы тебе помочь. Даже если они с законом. Я не симпатизирую Змею и его методам.

— Дело не в нем, — ответил я, пожалуй, слишком поспешно. — Точнее... не совсем в нем. Я думаю. Ты знаешь Сэйди Локхарт?

— С ней что-то случилось? — мгновенно среагировал Алекс, выпрямившись на стуле.

— Так значит, ты ее знаешь.

— Она моя давняя подруга. Не томи, прошу тебя, что с ней?

Вкратце я рассказал ему о знакомстве с Сэйди, о доисторической старухе и о старой церкви, куда она меня направила. Алекс хмурился, задумчиво барабанил пальцами по столу. Сначала он молчал, а потом резко встал из-за стола, едва не опрокинув стул, и прошелся взад-вперед по комнате. Мрачные тени блуждали по его лицу.

— Отвратительные новости, — поделился он. — Старая церковь за южной чертой города. Она существует, но найти ее может не каждый. Нужно просто знать, как. Раньше, до того, как Змей захватил Эйдос, эта церковь была священным местом. Но он перевернул все с ног на голову. Теперь она считается проклятой.

— Нам нужен хороший план, если мы хотим спасти Сэйди, — заметил я. — Но мы все равно не знаем, что нас там ждет: сколько у нас противников, что они из себя представляют. Мы даже не знаем, где Сэйди и там ли она вообще. Возможно, старуха просто обманула, но и бросить Сэйди мы не можем, если он там.

— Согласен, — кивнул Алекс и бросил мимолетный взгляд на часы. У него едва получалось скрыть тревогу. — С того нападения прошло где-то два часа. Не так уж и много, хотя и не мало. Если мы поторопимся, можем успеть ее выручить.

— Видать, кто-то очень не хотел, чтобы мы спасали Сэйди... — я коснулся лба. Теперь там красовался пластырь, но ощущение все равно было неприятное.

— Вот и пойми теперь, враг или друг он для нас, — буркнул Алекс, скрестив руки на груди. — Ладно. Ты себя нормально чувствуешь?

— Пойдет. Даже готов на подвиги, — заявил я, хотя внутренне не был так уверен.

— Славно. Переоденься и возьми оружие. Мы выдвинемся в сторону церкви, а по дороге расскажем друг другу немного больше о себе. Сдается, кое-чем я могу тебе помочь.

* * *

По дороге мы с Алексом разговорились. Сначала я рассказал, как вернулся в Эйдос после десяти лет странствий и с чем, к своему ужасу, здесь столкнулся. О мечах я тоже упомянул, хотя все-таки постарался быть осторожным и умолчал о Хрустальном клинке. Алекс не перебивал. Я не мог понять, слушает он меня или думает о Сэйди.

— Я слышал эту легенду, — сказал он, когда я замолк. — И об Ордене Рыцарей тоже. Как много ты знаешь о нем?

— Не так много, как хотелось бы. — Я подумал о дневниках, оставленных Люком, но о них пока тоже не стал рассказывать. — Он носил разные названия. Орден Девяти Клинков, Рыцари, Созерцатели.

— Еще они назывались lerien, — задумчиво добавил Алекс.

— Лериэн? В первый раз слышу.

— Так их звали на древнем языке, на котором они говорили. Слова этого языка обладали силой, и на нем невозможно было солгать.

— Ты знаешь этот язык? — заинтересовался я. Алекс смутился.

— Нет, не знаю. Только отдельные слова, некоторые самые распространенные фразы.

Я немного расстроился. Быть может, знание древнего языка могло бы помочь в поисках клинков. Рыцари оставили немало тайн, и многие из них непросто было разгадать.

Дождь усилился. Опять сверкнуло, но гроза была еще далеко.

— Рыцарей призвали, чтобы бороться с тиранией Верлорена. Они вели с ним долгую и напряженную борьбу и все до единого погибли. Один из них, Рыцарь Яркого Света, все-таки одолел Верлорена.

— Одолел, — согласился Алекс. — Одолел, но не убил.

— Зачем я вообще тебе это рассказываю, если ты все знаешь сам? — возмутился я, и Алекс засмеялся.

— Я знаю не больше тебя. Просто подумал, быть может, ты откроешь мне что-нибудь новенькое. Хотя все ведь знают одни и те же легенды. Регин — так звали того Рыцаря — не убил Верлорена. Он сумел лишь заточить его дух. Заточить и спрятать так далеко, чтобы больше никто не сумел вернуть его к жизни. Ведь если он вернется, нашему миру грозит катастрофа. «Зверь» придерживается иного мнения. Они собирают клинки, чтобы возродить Верлорена.

— Зачем им это нужно? — нахмурился я. — Я знал, что они связаны, но все равно не понимаю.

— Я тоже не понимаю, Арк, и хочу это узнать. Я из Шаэрраведда, как и Сэйди, и тоже здесь по заданию. Вот почему я решил тебе помочь. Хотя дело и в Сэйди тоже. Мы с ней давно знакомы, можно сказать, друзья детства. Не могу ее бросить. Никогда себе этого не прощу.

Мы замолчали. Гроза подбиралась ближе, ветер уже начал крепчать, и приходилось повышать голоса, чтобы слышать друг друга. Несмотря на это, мы не умолкали. Алекс оказался интересным собеседником и знающим человеком. Я отчаянно хотел позвать его искать клинки. Я слишком устал от одиночества и нуждался в союзнике, в опоре, в... друге. Но даже несмотря на все простодушие Алекса и его откровенность, я не мог полностью ему доверять. Альберон не был прежним. Весь Эйдос изменился. Теперь было бы роскошью открываться первому встречному.

— Как думаешь, может ли это быть ловушка Змея? — спросил я у него.

— Я думаю, это и есть ловушка Змея, — безрадостно усмехнулся Алекс. — Иначе какой резон хватать Сэйди, тащить ее в старую церковь и говорить тебе об этом?

— Логично, — вздохнул я. — Просто... честно говоря, мне не по себе. Я даже не знал сегодня утром, кто такой этот Змей. И до сих пор мало о нем знаю.

— Я тоже, — признал Алекс. — Как и про всего «Зверя». Мы с Сэйди давно собираем на них информацию, но они надежно скрываются и повсюду имеют связи. Я знаю, что организация эта была создана очень давно, немногим позже Ордена Рыцарей. Всего их девять: Змей, Дракон, Саламандр, Медведь, Барсук, Барс, Ворон, Варан и сильнейший из них — Лев. Лев — глава организации.

— Девять, как и Рыцарей, — заметил я. — Интересно, а мог ли «Зверь» быть создан в противовес Ордену?

— Любопытно мыслишь, друг, — кивнул Алекс. — Да, Лев действительно создавал эту организацию, чтобы противостоять Ордену. Тогда сила Рыцарей была велика. Объединенные желанием победить Верлорена, они действовали слаженно и прикрывали друг другу спины в битвах. Чего не скажешь о нынешнем поколении.

— Нынешнем поколении? — переспросил я. — Хочешь сказать, мифы о втором поколении Ордена — это не мифы вовсе?

— Не мифы, — подтвердил Алекс. — Но сейчас в Ордене раскол. После войны с Верлореном прошло немало лет, прежде чем собралось новое поколение. Каждый думает о Верлорене по-своему. Из девяти Рыцарей лишь четверо сражаются против «Зверя», да и они так заняты своими проблемами, что никак не соберутся вместе и не дадут ему бой. Что до остальных, так четверо Рыцарей стали последователями учения Верлорена о новом, совершенном мире. Один Рыцарь сохраняет нейтралитет. Вот почему «Зверь» так быстро одержал верх над Эйдосом. Увидишь, если Орден не соберется с силами и не даст ему отпор, на колени быстро поставят и другие страны. На материке уж точно. Змею покорился Эйдос, с чего бы ему не захватить крошечное и слабое государство Серион? Или не завладеть Ничейными Землями, которые пустуют едва ли не со времен Катаклизма?

— Но почему тогда Рыцари не объединяются? Им что, принципы мешают?

— Нет, Арк, дело не только в принципах. У них нет лидера. Механизм ведь не может собраться сам, верно? Его собирает мастер. Так и с Орденом. Нужен тот, кто сумеет объединить Рыцарей.

Мы остановились, и Алекс указал вперед. Я проследил за движением его руки. Мы добрались до южной черты города. Альберон с незапамятных времен окружала каменная стена, и сейчас мы стояли у самых ворот — тех самых, через которые в город ворвалась четыре года назад Жуткая стая. Я был неприятно поражен. Раньше, десять лет назад, стражники несли вахту даже ночью, оберегая покой горожан. Сейчас тут никого не было, ворота были едва приоткрыты, и их створки зловеще скрипели на несмазанных петлях. Заходи, кто хочет! Сердце невольно сжалось от тоски.

— Мы уже совсем близко, — тихо сказал Алекс. — Будь начеку. Выйдем за пределы Альберона — сразу будем на виду.

— По-моему, эти полуоткрытые ворота тоже вряд ли нас спасли бы, — с горечью заметил я, но Алекс не согласился.

— Альберон — город все-таки магический. Хотя в Эйдосе запрещена магия, нельзя так просто уничтожить ее здесь. Само это место буквально напичкано волшебством. Пусть и немного, оно защищает нас.

— Но не сумело защитить людей от Жуткой стаи, — печально добавил я, и Алекс не нашелся с ответом.

Еще одна молния прочертила небеса, выхватывая из тьмы силуэт мрачного леса. Я посчитал секунды — гроза подобралась совсем близко. Она разразилась так неожиданно, словно была злым умыслом Змея, и я вдруг отчетливо представил, как он бегает вокруг старой церкви, размахивает длинным жезлом и поет дифирамбы тучам.

— А вот и та самая церковь, — прервал Алекс поток моей фантазии. — Главное — свернуть с основной тропинки и пройти между этими двумя камнями, тогда ее и увидишь. — Его лицо вдруг показалось очень мрачным и жестким. — Добро пожаловать в свой худший ночной кошмар.

Следом за Алексом я шел между надгробий, стараясь меньше смотреть на имена. Кладбище кольцом окружало церковь, и идти через него среди ночи было жутко. Я не мог избавиться от ощущения, что из темноты за мной пристально наблюдают, и невольно вздрогнул, когда уловил в уголке глаза движение. Нет. Не призрак. Всего лишь ворон на надгробии, пусть он и косился на нас злобно. Всего лишь ворон. Я перевел взгляд вниз.

— Арк? Что с тобой?

Должно быть, я сильно побледнел. Не мог даже заставить себя ответить на вопрос Алекса. Я присел на корточки и дрожащими руками, как мог, убрал мокрую листву с могилы. На надгробии потемневшие серебряные буквы гласили: «Здесь похоронен Ичиру Илеас, последний в своем роде». Рядом я обнаружил могилу Марион. В горле сразу встал тяжелый комок. Как могли двух таких замечательных и светлых людей похоронить в месте, от которого у нас с Алексом мурашки по коже? Я думал, что сейчас просто упаду на мокрую землю и больше не встану. Но сдержался. Я не мог показать слабости перед Алексом. От моей собранности зависела жизнь Сэйди.

— Нет, ничего. Все в порядке, не волнуйся.

Алекса это не успокоило, но у меня не было сил на откровения. Не сейчас. В лучшие времена. И уж точно не сегодняшней ночью, которая и без того казалась бесконечно длинной.

Я осмотрел церковь. Она выглядела не просто старой — древней, древнее начала времен. Она была неряшливо сбита из давным-давно прогнивших досок, и казалось, сложится пополам от легкого дуновения ветерка. Плюнешь — и не будет церкви. Когда мы с Алексом подошли ближе, я обнаружил, что многие стекла выбиты, а на некоторых с внутренней стороны остались смазанные отпечатки рук. Ступеньки пронзительно заскрипели под ногами. Переполошило, наверное, весь лес за южной чертой Альберона, не то что тех, кто притаился в церкви. «Идиоты», — наверняка подумала о нас Сэйди. И была совершенно права, ведь мы и были самые настоящие идиоты.

— Давай даже не будем говорить слово «план», — поделился я с Алексом. — Готов поспорить, нас обнаружили еще на подходе к этому сараю. Тут все окрестности просматриваются через щели. Наблюдательного пункта лучше не придумать.

— Мне хотя бы одну тысячную твоего оптимизма, — пробормотал Алекс. — Ты еще предложи постучать. Из вежливости.

— Это можно, — согласился я. — Но лучше будет вломиться и сказать: «Сюрприз!»

Хорошо, что мы и впрямь так не сделали. Мы просто культурно открыли дверь и шагнули в темноту. Потому что ничего здесь, кроме сплошного мрака, не было. По крайней мере, под ногами ощущался твердый пол. Когда над плечом Алекса загорелся крошечный огонек, я проверил потолок: он вроде бы держался прочно. Хотя я не забывал порой на него поглядывать. Но больше всего меня ужаснули стены. На первый взгляд, это были лишь старые стены: деревянные, рассохшиеся, с щелями, через которые внутрь проникал ветер. Меня напугали надписи. Вдоль и поперек. Их было столько, что они, казалось, наступали со всех сторон и наперебой кричали голосами тех, кто их здесь оставил. «Бегите», — умоляла одна. «Ничему не верьте», — предостерегала другая. Я остановил взгляд на той, что была в самом низу. «Мамочка, мне страшно». Ребенок. Не могу представить, какой ужас он испытывал, оказавшись здесь. И не могу представить, какая судьба его постигла.

— Совсем сдурели?!

Я и не знал, что именно с такими словами встречают своих спасителей. Не в положении Сэйди точно: связанная, она не могла даже толком пошевелиться, зато стреляла оскорблениями с большим усердием. С облегчением я понял, что, не считая пореза над бровью, она не пострадала.

— И мы тоже рады тебя видеть, Сэйди, — весело сказал Алекс, явно привыкший к подобным манерам. Увидев подругу живой, он ощутимо расслабился.

Присев рядом на корточки, я принялся резать веревки перочинным ножом. Они поддавались неохотно, но нас никто не тревожил, и я не паниковал. Даже смог освободить одну ногу Сэйди, когда вдруг все пошло не по плану (которого у нас не было). Вот тогда и начался настоящий кошмар. После той ночи я в корне поменял восприятие мира. И если раньше я считал опасными парней вроде Алекса, то с этой минуты я больше всего начал бояться бабулек.

Из кромешной тьмы на меня накинулось визгливое крупное существо. Сэйди предупреждающе вскрикнула, но было слишком поздно: я успел только отклониться назад, чтобы острыми когтями не перерезало шею. Раздалось шипение. Меня с силой толкнули в грудь, и я упал, ударившись спиной и головой об пол. В ушах зазвенело. Перочинный ножик исчез во тьме, и я остался безоружен. Что совершенно не волновало существо, которое не оставляло попыток меня убить. Я хотел откатиться в сторону, чтобы избежать удара, но в плечи, пригвоздив к месту, вонзились когти. Я не сдержал стона. С трудом, но я угадал в чертах нападавшего существа черты доисторической старухи. Человеком она больше не была. Она смахивала на огромного ворона, очень жуткого и злого. Крылья за спиной теперь были настоящими. Благодаря им она и могла так ловко и молниеносно двигаться. Клюва у нее не было, зато зубы стали острыми, похожими на клыки. Ей ничего не стоило перекусить мне шею. Из перекошенного рта стекала слюна.

— Пошла прочь, — прошипел я, с трудом удерживаясь от крика. Боль была нестерпимой.

Спас меня Алекс.

— Kaer nisu! — воскликнул он на незнакомом языке. Может быть, на том самом, на котором говорили много лет назад первые Рыцари.

Вспыхнул яркий свет. Старуха-ворон заверещала и отступила во тьму. За ней потянулась кровавая дорожка. Хотя наше торжество продолжалось недолго, его хватило, чтобы я смог прийти в себя. Боль не утихала, меня подташнивало, но теперь я не мог оставить церковь, не разобравшись со старухой. Ее нельзя было отпускать на волю. Она уже монстр. Может, всегда им была.

Алекс подбежал к Сэйди и принялся распутывать оставшиеся веревки. С трудом поднявшись на ноги, я загородил Алекса и Сэйди, чтобы дать им немного времени. Старуха уже вернулась в игру. Я слышал из темноты ее смех, ее хриплый каркающий голос. Казалось, заклинание Алекса было для нее лишь легкой щекоткой. Правда, щекотки она боялась. У меня в голове начал вырисовываться план, но я не знал, как лучше воплотить его в жизнь. Знал. Но сомневался, могу ли я настолько доверять Алексу и Сэйди, чтобы пойти на подобное.

— Бейтесь, бросайтесь вспышками! Вам все равно не одолеть моего повелителя. Он поставил на колени весь Эйдос, поставит и вас, глупеньких бунтарей!

— Не станем мы стоять на коленях перед Змеем! — с запалом выкрикнула Сэйди. Она успела подняться на ноги и выглядела вполне окрепшей, хотя из глубокой ссадины над ее бровью сочилась кровь. — Так ему и передай!

Старуха взревела. Азарт охотника поглотил ее целиком. Она стремительно рванула вперед и едва не сбила меня с ног. Я вовремя ушел в сторону. Ее крыло скользнуло по лицу. Я круто развернулся, чтобы отразить удар с другой стороны, но старухи не было. На миг в церкви установилась тишина. Я слышал тревожное дыхание Алекса и видел большие от испуга глаза Сэйди. А потом мы услышали хлопанье крыльев, и сквозь разбитые окна в церковь ворвалась стая ворон. Они бросались на нас, сдирали кожу когтями, цеплялись за волосы и одежду. Сэйди завизжала. Алекс, крикнув, начал прорываться к ней, но ему приходилось нелегко. Я начал оседать под напором бешеной стаи. Из-за боли в плечах я не мог даже отмахиваться от ворон и уже ничего не видел от поднявшейся пыли, крови и кружившихся в воздухе перьев.

Вдруг Сэйди тоненько чихнула, и вороны исчезли. Мгновенно. Растворились в воздухе, как дым. С ними пропали наши раны. Старуха перехитрила нас, отвлекла иллюзией. Что же, если простуда способна спасать вселенные, я согласен, чтобы от насморка никогда не находили лекарства.

А потом начался хаос. Старуха бросилась на Сэйди. Я кинулся ей наперерез. Алекс опять выкрикнул заклинание, церковь озарила яркая вспышка света, и в то же время я рванул из ножен Хрустальный меч. Тому виной было серебряное кольцо на правой руке Алекса. Я заметил, как в прошлый раз от него отразился свет. Это натолкнуло на мысль, но я не мог решить, могу ли я доверять Сэйди и Алексу настолько, чтобы показать им Хрустальный клинок. Свет отразился от лезвия, и мощнейший луч ударил старуху по глазам. Неведомая сила начала вырывать у меня из рук меч. Его рукоять вдруг стала до боли обжигающей, но я держал крепко. Интуиция подсказывала: выпусти я его сейчас из рук, и никакие заклятия не помогут, будь они хоть на древнейшем из всех языков. Меч просто разлетится по осколкам, и его будет уже не собрать. Поэтому я упрямо продолжал сжимать клинок в ладонях — до тех пор, пока яркий свет не угас. Едва последние отсветы на стенах пропали, рукоять вновь сделалась холодной, какой и была раньше.

Глаза не сразу привыкли к наступившей тьме. Снова вспыхнул огонек над плечом Алекса, и я увидел старуху. Глаза ее перестали быть человечьими, сделавшись абсолютно черными. Она сделала нетвердый шаг вперед, пошатнулась, а потом вдруг пронзительно закричала, в неистовстве вцепилась в волосы. Рот ее перекосился. Сэйди отвернулась, поморщившись. Крик старухи все еще звучал под потолком, когда она взорвалась изнутри. Десятки воронов, вылетевших из ее тела, ринулись к окнам. Мы с Алексом потянули Сэйди на пол. Лежа на старых досках, мы успели перекинуться с ним взглядами. И я понял, что после всех наших приключений этой ночью нам нужно будет серьезно поговорить. Это было заметно по его напряженному лицу.

— Слава Кларетис, мы спасены, — выдохнула Сэйди.

Я с трудом сел. Пол и потолок кружились перед глазами. Алекс позвал меня несколько раз, но я не слышал. В уши словно набилась вата, а голова стала тяжелой, и я с трудом держал ее прямо.

— Святые боги, Арк...

Сэйди опустилась рядом на колени. Из неясной пелены вынырнуло ее озабоченное лицо. Я почувствовал на плечах мягкие прикосновения ее ладоней, но и они отозвались болью. Сэйди успокаивающе зашептала. Ее руки засветились, и я немного расслабился. Боль стала отступать. В церкви было тихо, и только снаружи стрекотали цикады. Под их пение я начал погружаться в дремоту, целиком доверившись магии Сэйди.

Но наши злоключения, как оказалось, не закончились.

В церковь ворвался сильный порыв ветра. Я резко открыл глаза, испугавшись, что вернулась старуха, но это была не она. Из тьмы вынырнул крепкий мужчина со сломанным носом и узким разрезом глаз. За ним следовала невысокая, но очень проворная девушка с двумя высокими хвостиками из вызывающе малиновых волос. Я едва сдержал стон. Старуха была лишь отвлекающим маневром, чтобы задержать нас в церкви и усыпить бдительность. После ее исчезновения мы расслабились и угодили в ловушку.

Сэйди ругнулась сквозь зубы. Я видел ее ожесточенный взгляд. Она оторвалась от работы и развернулась, встав плечом к плечу с Алексом. Оба обнажили клинки. Я ощутил прилив благодарности. Алекс сцепился с мужчиной, а Сэйди отвела в сторону девушку с хвостами. Они дали мне время. С трудом я поднялся на ноги и попытался оценить обстановку, но меня тут же приперли к стене, и я ощутил холодную сталь клинка у шеи. Был третий. Он просто выжидал, как истинный охотник, в темноте.

Ему было лет тридцать пять. Длинные черные волосы были зачесаны назад и убраны в хвост, лежащий на плече. На его ключице я заметил странный знак, напоминавший руну, но подробно рассмотреть из-за ворота рубашки не смог. Глаза его меня удивили. Желтые, с узким вертикальным зрачком, как у кошки. Их стальной взгляд пронзал насквозь, и я почувствовал, как затрепетала от ужаса душа. Я многое видел за десять лет странствий, но этот человек... Он был невероятно жестоким. Не раз убивал. Обманывал. Лгал. Он мог кого угодно обвести вокруг пальца и не боялся никого, потому что все и всегда держал в своих руках. Вот что я увидел в его взгляде. Черный плащ придавал его лицу неестественную жуткую бледность. Сейчас он неприятно усмехался, длинные узловатые пальцы крепко сжимали серебряную рукоять меча. Подобный меч мне доводилось видеть впервые: длинный клинок с изумрудным лезвием, исписанным вереницей золотых рун. Я мгновенно понял, что это за меч. Одним легким движением человек мог бы убить меня, но отчего-то медлил. А я не шевелился, потому что знал, что такого противника, особенно в нынешнем состоянии, мне не одолеть.

— Арк Сейн, — тихо сказал он, и голос его оказался глубоким, низковатым, вкрадчиво мягким. — Вот мы и встретились.

Я молчал. Одно неосторожное слово сейчас могло стоить жизни, а я не из тех смельчаков, что лезут на рожон. Я надеялся, пока он болтает, придумать план, но в голове гулял ветер.

— Ну да, — поморщился нападавший. — Ты, возможно, и понятия не имеешь, кто я такой. Хотя, вероятнее, просто не помнишь. Мукуро Содден. Знакомое имя, не так ли?

Память резануло острым ножом. Как бы я ни бился, я не мог вспомнить, где раньше слышал это имя и видел это хитрое лицо с острыми чертами. Я знал одно: с этим человеком связаны не лучшие воспоминания детства. Он очень опасен. Надо обязательно вспомнить, кто он и на что способен.

— Не надо, не утруждай себя. Сейчас придет Змей, вот тогда он и разберется, что к чему, — скучающим тоном объявил Мукуро. — Сейчас ты, должно быть, ничего не можешь понять. И не пытайся. Тебе это не нужно, Арк. Забудь.

Он словно бы пытался меня загипнотизировать. Его спокойный голос звучал негромко, убаюкивал... Вот только я вообще его сейчас не слушал. Смотрел за его спину широко распахнутыми глазами. И чувствовал такой необъятный ужас, какой испытывал до того лишь дважды в жизни: в Лабиринте Кристаллов, когда два моих верных друга пропали во тьме, и перед разрушенным домом Ичиру и Марион несколько часов назад.

Только теперь у меня появилась возможность посмотреть, как обстоят дела у Сэйди с Алексом. Сэйди практически не пострадала, но тоже угодила в ловушку. Противница зажала ее в углу. На мгновение она обернулась, и я заметил недобрый отблеск в прищуренных зеленых глазах. Но убивать Сэйди она тоже не спешила. А вот у Алекса дела обстояли намного хуже. Не знаю, что это был за человек, с которым он бился, но ловкости ему было не занимать. Он двигался с мечом очень легко, словно танцевал с профессиональной небрежностью. Алекс был мастером клинка, но и рядом не стоял с противником. К тому же сказывалась усталость за сегодняшний день, ведь пережить нам пришлось немало.

И в один момент Алекс не вовремя опустил меч. Не успел спохватиться и поднять клинок на защиту. Не смог среагировать, потерял внимание лишь на секунду. Эта мимолетная ошибка дорого ему стоила.

Острие клинка вонзилось ему в грудь. Кровь фонтаном брызнула из раны. Алекс коротко вскрикнул. Краски схлынули с его лица, он пошатнулся, рука его непроизвольно потянулась к рукояти чужого клинка. Ртом он судорожно пытался поймать воздух, но не смог и, не выстояв, упал навзничь.

— Алекс! — пронзительно закричала Сэйди. Она не плакала, но глаза у нее стали огромными от ужаса, а лицо перекосилось. Она попыталась вырваться, но противница держала ее слишком цепко.

Не знаю, как описать то, что я ощутил в этот момент. Из меня словно вынули душу, вытряхнули ее и кое-как вставили обратно, при этом не заботясь, чтобы она оказалась на положенном ей месте. В кошачьих глазах Мукуро на мгновение промелькнуло легкое сожаление. Но в тот момент я не задумывался о чувствах Мукуро.

Рестарк подери... НЕТ! Алекс не мог вот так просто... Не знаю, почему, но этот человек казался мне очень важным. Мы познакомились всего несколько часов назад, но я уже ощущал к нему сильную привязанность. Он не мог, не мог погибнуть от какого-то дурацкого меча из-за какой-то нелепой ошибки. Это неправильно. Я не знал ровным счетом ничего из его жизни, но он был не достоин вот такого оборванного, глупого, абсурдного конца. И хотя все было кончено, а на полу церкви лежало лишь бездыханное тело, я не желал мириться с торжеством врага.

Так. Стоп.

Пожалуй, пришло время рассказать одну вещь.

Я ничего не помню о своих родителях. Никогда не видел их фотографий, не слышал об их судьбе. Ичиру — мой крестный отец, и о матери я знаю совсем немного только из его рассказов. Ее звали Натаниэль Сейн, она была женщиной смелой и отчаянной, благородной, как если бы была Рыцарем. Она всегда тепло относилась к Ичиру и Марион, порой гостила в их доме, но в последние годы жизни постоянно была чем-то озабочена и опечалена. Бежало время, и она стала все реже и реже посещать друзей, а затем и вовсе исчезла, оставив меня у порога их дома. После письма Ичиру, где он рассказал про жизнь в Штормграде, я начал сомневаться в правдивости этой истории, но дело сейчас было не в этом. В тринадцать лет я получил единственный подарок от матери — изящный серебряный брегет на цепочке. Не было ни записок, ни тайных знаков — ничего. Видимо, Ичиру знал их секрет, но не успел рассказать об этом в последнем письме. Так или иначе, с той поры я носил брегет с собой в напоминание о родителях и о необходимости разгадать тайны прошлого.

Сейчас я поймал себя на том, что ожесточенно сжимаю часы в руке. Они лежали в кармане плаща, и я неосознанно схватился за них, когда острие клинка поразило Алекса. Гнев ударил в голову, в глазах помутилось. Часы вдруг стали очень горячими, и второй раз за день я почувствовал обжигающую боль в правой ладони. Казалось, в руке стремительно бьется маленькое сердце. Я не отпускал брегет до тех пор, пока не осознал, что черты окружающего мира слегка поменялись. Я пытался прийти в себя и бессильно наблюдал, как Алекс и Сэйди отводят в сторону противников. Из темноты вынырнул Мукуро, и на этот раз я успел различить его силуэт. Мелькнул в воздухе изумрудный клинок. Мукуро вновь прижал меня к стене, приставил клинок к горлу и заговорил. И твердил он все то же самое, что и пару минут назад. Я удивленно сморгнул. Неужели я вернулся в прошлое? Отмотал время назад? Это было невозможно. Но это, черт побери, был шанс, и я не мог его упускать.

Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Может, ярость придавала сил. Или же это жгучая боль в правой руке заставляла делать все в несколько раз быстрее. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, я перехватил рукоять клинка Мукуро и отвел лезвие подальше от горла. Он настолько не ожидал подобного поворота событий, что на миг застыл с вытянутым лицом, и я ударил его кулаком в нос. Мукуро взвыл, растеряв львиную долю аристократичности, и отшатнулся, а я рывком потянул изумрудный клинок из его рук. От неожиданности он ослабил хватку, и меч покорно лег мне в ладонь. Я сам не успел опомниться и осознать, что делаю, но уже оттолкнул Мукуро в сторону и с его клинком рванулся прямо на противника Алекса. А тот заносил меч для судьбоносного удара.

Я ощутил, как клинок начинает набирать силу. Он словно вытягивал магию из внешнего мира, жадно впитывал ее и тяжелел в руках. Руны неистово светились. Нестерпимая боль в руке едва не заставила меня выронить клинок, но я уже не мог остановиться. В последнюю секунду я смог повернуть меч тупой стороной, чтобы не убить человека, стоявшего передо мной. И все же удар был настолько мощным, что нас обоих отнесло к стене. Не знаю, как я остался в сознании. Противнику Алекса повезло меньше: он разбил голову, но был жив. Я слышал, как хрипло он дышит. С большим трудом я поднялся на ноги. Клинок стал практически неподъемным, но я не выпускал его из рук, опасаясь, что им снова завладеет Мукуро.

Только сейчас я осознал, как тихо стало в церкви. Алекс, Мукуро, девушка с малиновыми волосами и Сэйди — все они потрясенно смотрели на меня. А я смотрел на оружие, которое держал в руках. Это был клинок одного из девяти Рыцарей, Изумрудный. В прошлом поколении он принадлежал женщине по имени Хелависа Моррис, Рыцарю Слепой Ярости, и обладал силой мгновенно впитывать магию. Я подумал о том, что Хелависа Моррис должна была быть очень накачанной женщиной, чтобы сражаться таким оружием.

Мы должны удержать этот меч.

Окровавленное лицо Мукуро исказилось от ярости, я чувствовал волны ненависти, исходившие от него. Его хищные глаза сверкали от злости. Выхватив из-за пояса кинжал, он стремительно шагнул навстречу, готовый перерезать мне глотку, но дорогу ему преградил Алекс. Я был ему за это благодарен: вспыхнувшая вдруг сила исчезла, меч дрожал в руках. Поединок с Мукуро мог стать для меня последним. Но я не хотел помимо этого, чтобы Алекс пострадал. Тем более от руки этого жуткого человека.

Не знаю, чем кончилось бы дело, но ситуацию спасла Сэйди. Хорошим ударом коленом в живот она заставила опешившую противницу согнуться пополам от боли и оглушила ее, стукнув по голове. На это ушли считаные мгновения, и она тут же бросилась к нам. Стиснула мою руку, ухватилась сзади за рубашку Алекса и воскликнула короткую фразу, решившую исход поединка:

— Hamain!

Границы мира подернулись рябью, все вокруг потеряло четкость. Я почувствовал, как неведомая сила тянет в неизвестном направлении, и даже не пробовал ей сопротивляться. Напоследок я увидел глаза Мукуро — злые, полные острой ярости. Одними губами он произнес: «Мы еще сочтемся, Сейн». Потом все исчезло в белом тумане.