Одиночество (джен)

Как все-таки сложно быть одному… Особенно сейчас, когда потерян счёт дней и ночей, что длится осада. По радио ничего, только слышны списки тех, кто попал в снайперский прицел этой ночью, и временами играет классическая музыка. Как тяжело все это слушать…

Меня зовут Павло, я и несколько моих товарищей, а именно: Марко, Борис и Арика, укрылись в этом здании в начале осады города, оно стало нашим убежищем. Вчетвером за несколько дней мы превратили его в настоящий дом, где было все — еда, алкоголь, сигареты, кофе и развлечения.

По ночам или я, или Марко выбирались из убежища, чтобы добыть хоть что-нибудь. Иногда не получалось и мы возвращались уставшие и злые в убежище. Но чаще всего добыча была богатой, такой, что мы не могли её унести за один раз.

Никогда бы не подумал, что моя спортивная карьера в футболе пригодится при осаде. Но, однако, так и есть. Я отличный бегун. И хоть я не могу унести много, но никто не может меня догнать, если такая блажь вдруг придёт им в голову. Поэтому чаще всего в вылазки ходил я, а не Марко. Хотя у него была прекрасная способность — он мог найти в любом месте то, что было очень нужно нам.

В то время как кто-нибудь из нас двоих добывали материалы и пропитание, второй вместе с Борисом защищал убежище. Как только началась осада, из всех щелей повылазили мародёры, которые не гнушались украсть последнее, иногда они даже жестоко избивали защищавших своё добро или, если была такая необходимость, убивали их.

Все было хорошо первые две недели. Но мы слишком расслабились и обнаглели. И беда постучалась в наше убежище сразу же. Однажды ночью из ходки не вернулся Марко. Он был убит торгашом, что жил в доме двух семей, при попытке кражи особо ценных на время осады консервов.

На следующую ночь я попытался отомстить за его смерть, но был тяжело ранен и с трудом добрался до убежища.

Неделю я пролежал в бреду, а когда очнулся, понял, что наступили холода. Материалов не хватало, чтобы сделать простой обогреватель, а Борис и Арика за время моей болезни ничего практически не собрали, они только уничтожили все съестные припасы.

Мне вновь пришлось идти в ходку. Покачиваясь от усталости, ежеминутно теряя сознание от голода и незажившей все ещё раны, я ушёл. И смог добыть немного пропитания и материалов, выменяв на спрятанные мной заранее бутылки самогона у торговцев бывшего супермаркета.

Когда я вернулся, оказалось, что Борис куда-то исчез, а Арика приготовила мясную похлёбку. Мы славно поели, хоть и вкус мяса был странным.

Меня несколько волновало, куда исчез Борис. Но разыскивать его я не стал, нужно было собрать простой обогреватель. Холода крепчали, в убежище уже было четыре градуса тепла. Собрав обогреватель, я запустил его и отправился на поиски. Но нигде на территории убежища его не было.

Почему-то Арика не волновалась за Бориса, хотя была с ним дружна, и она не подпускала меня к холодильнику, предпочитая сама принести мне еду. Дождавшись, пока она ляжет в кровать отдохнуть, я пробрался к холодильнику и открыл его…

Боже… Лучше бы я этого не делал… С одной из полок холодильника на меня смотрела мёртвыми глазами голова Бориса. Так вот из чего была мясная похлебка! Волна рвоты сотрясла меня, на несколько минут я потерял способность мыслить.

Когда я очнулся, ярость захватила мой разум, я схватил окровавленный топор, что стоял спрятанный за холодильником, и зарубил Арику.

С тех пор прошла уже неделя. Сколько ещё до конца осады, я не знаю. Мне очень тяжело одному. И пусть холода и голод мне не страшны — обогреватель постоянно работает, а холодильник забит мясом из тела Арики, — но мне очень сложно…