Любовь сильнее смерти (гет)

Ночь отступала. Светало. Иссиня-серый оттенок неба на востоке медленно переходил в ярко-оранжевый, предвещая скорое появление солнца. Звёзды, робко мигая, гасли одна за другой. Прошло ещё немного времени, и над горизонтом полновластным королём встало солнце, вновь готовое совершить свой постоянный путь над землёй. Саванну, ещё окутанную дрёмой, моментально залил яркий свет звезды жизни, освещая каждое дерево, каждую покрытую росой травинку, каждый камень… Земли и их обитатели просыпались под утреннюю прохладу, постепенно переходящую в тепло, под перламутровый блеск капель росы на солнце, под слабый и приятный ветерок… Солнечные лучи падали на возвышающуюся посреди саванны огромную скалу — место жизни сильного львиного прайда, которым правил Король по имени Симба. Именно он всегда просыпался и выходил на обход территории с первыми лучами жаркого солнца. Но сейчас на длинный и широкий выступ Скалы предков выходил не он, а тот, кто здесь жил с недавних пор.

Медленно перебирая лапами, по выступу, к самому его краю шёл молодой лев. Его коричневая шерсть словно становилась ярче, когда на неё падали солнечные лучи, в их свете также сверкали пряди красивой гривы тёмно-кедрового цвета. Он поворачивал голову туда-сюда, словно боясь, что за ним кто-то следует или наблюдает, а его ярко-зелёные глаза выдавали волнение, терзавшее его в течение долгих недель. Казалось, что он не замечал всей этой величественной красоты восхода.

Льва звали Кову, но он не был законным жителем Земель прайда. А на Скалу предков он попал совсем с иной целью — той, которую он ранее осознавал и которую ему навязывала его мать, львица по имени Зира. Долгие месяцы, годы он и его семья жили этой целью. Зира верила, что её планы будут успешны, и долго готовила для их осуществления свой прайд и детей. Всё это Кову помнил.

Теперь он смотрел с тревогой в минувшие дни. Он чувствовал себя так, будто проснулся от долгого сна. Но чувствовал ли нависающую над ним опасность Симба? Ведь он, вернувшись сюда и свергнув тирана — своего родного дядю Шрама, — изгнал Зиру и её сторонниц с этих прекрасных земель в Пустоши. Там надолго и поселилась часть прайда после раскола, там с трудом добывалось пропитание. Зира всё помнила. Сердце её требовало мести, и она стремилась во что бы то ни стало разобраться с ненавистным Симбой, сломавшим ей жизнь. Ей, её прайду и её детям. И мысль о мщении, об убийстве Симбы лидер отщепенцев вкладывала в головы своих детей. Дети выросли во взрослых львов, но стремление осталось неизменным. Но сегодня…

Кову потряс головой — тяжкие видения прошлого вновь напомнили о себе.

«Симба — наш злейший враг! Я должен убить его!»

Только от этих слов Кову обуял ужас. По его мускулистому телу пробежала волна холода. Он осознал, что чувство долга превратилось в пустые слова. Пустые, но страшные, бьющие в самое сердце. Кову понял только одно — он не сможет это сделать. Не сможет убить Симбу, ведь с этим его отправила сюда мать. Но причина крылась в другом. На протяжении уже нескольких недель перед его взором стояла лишь одна львица, по ночам снилась ему она же, все его мысли были лишь о ней. И это была не мать, не сестра Витани.

Кову всё чаще возвращался в мыслях к молодой принцессе Киаре, дочери Симбы. Кову становилось ясно, что его любовь к ней заполняла его всего и оттесняла в сторону первоначальный план. Она наполняла его жизнь смыслом, смыслом жизни Кову видел свет. Но не тот свет, о котором говорила его мать. «Свет настанет тогда, когда мы вернёмся на наши земли!» И этим светом Кову видел Киару — он был ярче солнца.

Сейчас Кову чувствовал, что должен во всём признаться Киаре. И в заговоре, и в своих чувствах. Эту тяжкий груз мыслей ему было сложно держать в себе. Время было дорого, промедление усиливало непредсказуемость событий. Кову не знал, что этой ночью его мать и Витани тайно пробрались на Земли прайда. Они следили за Кову, что они видели, как Симба благосклонно пригласил Кову внутрь пещеры. Зира с быстро забившимся в ожидании триумфа сердцем ожидала развязки. Она готовилась услышать звуки борьбы, увидеть выходящего на выступ сына-победителя. Но ожидания Зиры порушила на осколки тишина. Они догадались, что их самый сильный лев предаёт их…

Трус.

Кову вздрогнул — голос матери прозвучал в голове ударом грома.

Остановившись на самом краю выступа, Кову посмотрел вниз. Лёг, свесив передние лапы.

— Я… я должен ей сказать!

Да, он должен был это сделать.

Трус! Трус!

Голоса сестры и брата Нуки. Кову потряс головой, отгоняя наваждение.

— Но… но… — Кову поморщился, словно от боли и со вздохом отвернул голову вбок. — Но с чего же начать?

Он представил себе, что он подходит к принцессе, и заговорил:

— Киара! Зира замыслила заговор, но… но я не хочу в нём участвовать! Не хочу потому… потому, что я люблю тебя…

Кову прикрыл правой лапой глаза, прогнав представляемое, затем последовал его грустный вздох с нотками раздражения.

— Она никогда мне не поверит, — прошептал он себе под нос.

Трус!

Собственный голос. Стало ещё больнее.

Кову именно этого и боялся. Боялся того, что ему не поверит не только любимая Киара, но и сам Симба, да и вообще весь прайд, относящийся к нему с недоверием. Кову не был в обиде на то, что обедать ему приходилось последним, или на то, что никто не поблагодарил его за удачную охоту три недели назад. Никто, кроме Киары. Но ситуация требовала от него неотложных действий — многие могли решиться судьбы.

Не будь трусом. Подними голову и иди!

Решительно поднявшись и повернувшись ко входу в пещеру, Кову пошёл от края выступа. Как раз в это время навстречу ему шла Киара. Она пожелала доброго утра. От её тёплой и светлой, как само солнце, улыбки у Кову забилось сердце, и он сообщил:

— Киара, нам нужно поговорить…

Киара вопросительно прищурилась, улыбка сползла с её светлой мордочки. Произнося последнее слово, Кову чуть опустил голову, и в этот момент в пещере раздался повелительный голос:

— Киара!

Вздрогнув от неожиданности, Кову устремил взор на источник голоса. Сбоку вышел лев, куда более могучий и сильный, нежели Кову. Мощная фигура Симбы и настоящий королевский взор говорили без слов о властности. В полумраке пещеры его ярко-золотистая шерсть была особенно заметна, да и этот же цвет шерсти дочь унаследовала от отца. Переднюю часть тела венчала густая и красивая грива цвета солнечного заката, становившаяся только гуще с годами. Киара с недоумением взглянула на отца, а Кову чуть пригнул голову — в обществе Симбы он всегда чувствовал себя слабее и ниже, несмотря на свои планы.

— Не разговаривай с ним! — велел Симба, а затем с улыбкой, показавшейся Кову больше похожей на усмешку, закончил: — Я сам с ним разберусь.

Киара просияла в ответ на слова отца, а Кову стало не по себе. Что значит — сам разберусь? Неужели он хочет… Но тут Кову увидел, как Симба подмигнул дочери, и немного расслабился. Симба направился к спуску и поманил Кову за собой, тот последовал за ним. А за ними с улыбкой и сквозившей во взгляде карих глаз надеждой смотрела Киара. Ей хотелось верить в то, что всё наладится, ведь она сама полюбила молодого, сильного и симпатичного льва. Теперь она была уверена в том, что всё получится, что отец и Кову выстроят доверительные отношения.

— Симба! — неожиданно раздался оклик, когда Король вышел наружу.

Мимо Киары быстро прошла грациозной походкой львица. Она уже не была молодой, но красота её с возрастом не выцветала, светлая шерсть бежевого окраса без слов свидетельствовала о здоровье и силе. Это была Нала — мать Киары и Королева. Симба обернулся на зов жены и велел Кову подождать его внизу.

Следя за приближающейся женой, Симба улыбнулся, но тут же улыбка пропала с его широкой морды — яркие и красивые глаза Налы смотрели на него с беспокойством.

— Нала, что такое? — удивился Симба, поразившийся перемене. Обычно каждое утро она встречает своего родного с ласковой улыбкой, а сегодня… Что не так?

Подойдя к Симбе, Нала уткнулась в его густую гриву носом.

— Симба, будь осторожен сегодня, — зашептала она.

— Что ты такое говоришь, милая? — удивился Симба и шутливо боднул лбом львицу в плечо.

— Я серьёзно, Симба, — Нала так и не повышала голоса, чтобы не услышала дочь. — У меня плохое предчувствие, не ходи сегодня с Кову никуда! Прошу тебя!

— Нала, я же на обход, как и обычно! — попытался успокоить её Симба. — Мне просто надо с Кову поговорить.

— Вот поэтому и говорю тебе — будь осторожен, особенно рядом с ним, — не унималась Нала. — Может, он заманивает тебя в ловушку…

— Пока не происходило ничего такого, с чем бы я не справился, — улыбнулся Симба и ласково лизнул Налу в щеку. — С твоим Королём ничего не случится, обещаю тебе, малыш!

С этими словами Симба развернулся и пошёл вниз, туда, где его ждал Кову. Нала проводила мужа долгим взором, чувствуя, что беспокойство, терзающее её, становится только сильнее. Она плохо спала этой ночью, охватываемая им, пару раз разбудила Симбу. Но и сам он спал тревожно. Может, дело в том же, что ощущает Нала? Или Симба до сих пор грустит о Сараби? Две недели назад она тяжело заболела, а спустя три дня её не стало. Грустные мысли проносились в голове Налы, пока Симба и Кову удалялись от Скалы.

* * *

Дивная панорама цветущей саванны постепенно сменялась на более мрачную и унылую, и вместо приятно шуршащей под лапами травы на смену пришли зола и пепел — последствия недавнего пожара в саванне. Редкие пролетали над пепелищем пташки, а стада зебр, буйволов и прочих животных держались отсюда подальше. Изредка налетал ветер, поднимая тёмно-серые облака пепла. По этим опустошённым землям шли, негромко разговаривая друг с другом, Симба и Кову. Они шли мимо обгорелых остовов деревьев, мимо почерневших камней. Симба рассказывал ему о том, как поступил с ним его родной дядя, о том, как Шрам убил Муфасу, как обвинил в этом Симбу, как потом пытался убить его, уже взрослого… Кову же принимал информацию, поражаясь её правдивости и жестокости.

— Шрам был переполнен ненавистью, и она в конце концов его сгубила, — подытожил Симба.

— Раньше я никогда такого не слышал о Шраме, — тихо произнёс шедший чуть позади Симбы Кову. — Он и вправду был убийцей?

Кову действительно был ошеломлён услышанным. Да, он многого не знал об узурпаторе, убившем законного правителя. Очень многого! А ведь Шрам выбрал Кову своим законным преемником… Но Симба не лгал, Кову, с недавних пор уважавший правителя, ему поверил.

— Огонь тоже убивает, — произнёс Симба, окинув грустным взором разорённую пожарищем саванну. Кову, не менее потрясённый картиной, последовал его примеру.

— Но порою то, что вырастает из-под пепла, оказывается намного лучше старого… — продолжил Симба и провёл лапой по покрытой пеплом земле. Глазам Кову открылся маленький зелёный побег, начавший прорастать из земли. Симба наклонился к нему и договорил:

—…если дать ему шанс!

Кову не успел спросить — в чём именно шанс и для чего? Именно в этот момент во мраке раздался зловещий грудной смех. Симба и Кову одновременно подняли головы. На тёмной морде молодого льва отражался настоящий ужас — этот маниакальный смех принадлежал его матери. Симба же осмотрелся по сторонам и увидел, как из-за выгоревших стволов деревьев выходят его враги — отщепенцы во главе с Зирой. Гулкое и раскатистое рычание вырвалось из груди могучего Короля, Кову же, осматриваясь по сторонам, в отчаянии ронял только одно слово:

— Нет!

Вновь задул ветер, взметнув пепел. Он закрывал солнце, затмевая место событий, которые катились, словно камень с горы. Вперёд вышла крепко сложённая львица, блеск рубиново-красных глаз которой был хорошо заметен даже на расстоянии. Злобная усмешка и удовлетворение отражались на её морде, когда она, оскалившись, произнесла:

— Привет, Симба!

— Зира! — прорычал в ответ Симба, моментально встав в боевую стойку. Кову же, увидев мать, только попятился в ужасе назад. Нет, он испугался вовсе не её — он впал в ужас от неожиданности. Он никак не ожидал того, что их уже будут здесь подстерегать!

— Что ты тут делаешь, да ещё совсем один? — злорадным голосом спросила львица, медленно приближаясь к львам. Под её шерстью играли мускулы. Сбоку от неё, чуть отставая, шёл с такой же ухмылкой старший брат Кову — Нука.

Симба, расставив лапы в боевой стойке, издал предупреждающий рык, осматриваясь по сторонам. Куда ни глянь, отовсюду к двум львам приближались пепельно-серые фигуры враждебных львиц. Сердце Кову бешено билось в испуге, оно отсчитало всего лишь десять ударов, как Кову и Симбу зажали в кольцо. Над собравшимися разнёсся зловещий смех Зиры. Львица обратила свой взор на сына, стоявшего рядом с Симбой.

— Молодец, Кову! — произнесла она с жаром и похвалой. — Ты действовал точно по плану!

— Что? — изумился Симба, но затем потрясение уступило место ярости — он понял, какой смысл несли слова Зиры. Он обернулся к Кову. Взгляд горящих злобой карих глаз уставился на потрясённого льва. Симба двинулся к нему.

— Ты! — прорычал он, приблизив к Кову оскалённую и пышущую жаром ненависти морду.

— Нет! — отшатнулся Кову. Казалось, что сердце выпрыгнет из груди. — Я к этому не причастен!

С мольбой Кову посмотрел на окруживший их прайд, чуть дольше взгляд его задержался на матери. Рядом с ней стояли Нука и Витани, и по торжествующим взглядам львиц, мечтавших о расправе, он понял, что рассчитывать на благоприятный исход — пустое дело.

— В атаку! — шипение Зиры прозвучало в воцарившейся тишине словно громовым раскатом.

Симба издал громкое рычание и приготовился к бою. Первым к нему — вперёд матери — метнулся Нука. В несколько прыжков он покрыл расстояние до Симбы, но слабый и худощавый лев моментально был отброшен в сторону ударом могучей лапы. Пошатываясь, Нука поднялся, и на Симбу тут же под отчаянный вопль Кову: «НЕТ!» — набросились и другие. Симба продолжал орудовать лапами, отбиваясь от нападающих. Из них наиболее преуспевала Зира — она всегда была впереди своих львиц. Симба ощутил на себе её ярость, остроту её когтей. Совсем немного времени, и Симба буквально скрылся под телами напавших, но, собрав все силы, стряхнул с себя аутсайдеров. И в это время на него сзади набросилась Витани.

Трус?

Всё это время Кову был скован неведомой силой, что мешала ему броситься в битву. Миг — и он понял, что эта сила — испуг. Мысли сменяли друг друга со скоростью молний — страх за Симбу оказался сильнее. И когда вмешалась сестра, Кову метнулся вперёд, но не для того, чтобы присоединиться к нападавшим, а чтобы спасти Симбу. Витани сразу поняла по действиям брата, что именно он задумал. Последовал сильный удар, отбросивший Кову назад. При падении лев ударился затылком о скрытый слоем пепла камень и ненадолго лишился чувств.

Действие набирало обороты. Несколько львиц, в том числе и Зира, набросились на Симбу одновременно. За мгновения битвы участники успели сместиться в сторону, к самому краю ущелья, и Симба, оказавшийся с насевшими на него врагами на самом краю, не удержался и покатился по каменистому склону вниз. Здесь не было отвесных стен, только долгий спуск. Но он оканчивался внизу небольшим обрывом, и Симба, не успев задержать головокружительный путь вниз, упал на дно ущелья. Сильный удар о твёрдую землю вышиб из Симбы на несколько мгновений дух, но он быстро вскочил на лапы. Львицы спрыгивали к Симбе, готовясь атаковать вновь. Зира, наблюдавшая всё это время за врагом, торжествующе выкрикнула:

— Да! Он от нас не уйдёт!

Зира сама бросилась вниз. Симба понял, что он оказался в ловушке — на самом верху ещё оставался Кову, который запросто мог потом столкнуть Симбу к лапам врага, а впереди виднелась плотина, представлявшая собой нагромождение брёвен и сдерживавшая огромную массу воды. Первой на Симбу опять набросилась Витани, и Симба, увернувшись от неё, метнулся в сторону плотины. Вслед за ним неслись аутсайдеры, понукаемые предводительницей:

— Не забудьте, чему вас учили! Все в бой!

Одна из львиц, догнавшая Симбу (он бежал медленнее, поскольку при падении подвернул лапу), вцепилась в его широкую спину, но тут же была сброшена наземь. Подбежав к плотине, Симба задрал вверх голову. Высоко! Но сзади неумолимо приближались Зира, Нука, Витани и остальные львицы. Некоторые из них были уже потрёпаны Симбой. Но Кову с ними не было. Симба понял, что один не справится. Другого варианта у него не было — он стал карабкаться наверх по брёвнам. Несколько из них, не выдержав веса могучего льва, рухнули вниз, под лапы отщепенцев, заставив их отпрянуть. Зира зарычала от злобы — сейчас враг уйдёт, и она не убьёт его! Симба оглянулся на отщепенцев, затем его взор переместился наверх… и заметил Кову. Увидев Симбу, он выкрикнул:

— Симба!

Зира, также увидевшая сына, крикнула ему:

— Ату его, Кову! Ату! Ну же! ДАВАЙ!

Но вместо того чтобы следовать приказу матери, Кову метнулся в другую сторону, не к Симбе — исчез наверху. Сам же Симба продолжил карабкаться наверх, и в этот момент из рядов отщепенцев выскочил Нука и бросился к плотине с криком:

— Я сделаю это! Для тебя, мама!

С этими словами худощавый лев начал длинными прыжками преодолевать расстояние, отделявшее его от Симбы, от столь близкой цели. Витани с тревогой следила за братом, намереваясь в случае проблем помочь ему. Но она видела, что Нука вот-вот настигнет Симбу!

— Мама, ты видишь? Я делаю это! — в восторге прокричал Нука. — Ради тебя! И себя самого! — последние слова он со злорадной усмешкой прорычал себе под нос.

Но дальше события развивались совершенно не так, как хотелось Нуке или Зире. Лев подобрался совсем близко к Симбе, продолжавшему карабкаться вверх, и со словами:

— Вот, он пришёл, мой звёздный час! — вцепился в его заднюю лапу. Симба резко развернулся и ударил Нуку по морде, расцарапав его щеку. Он зарычал от боли, на его морде проступила кровь. Симба подпрыгнул вверх и оказался на самом верху плотины. С другой её стороны простиралась вдаль по ущелью зеркальная гладь воды, уровень которой добрался почти до самого верха. Вдруг наверху показался Кову.

— Симба! — глухо крикнул он. — Сюда, я тебя вытащу!

— Предатель! — рявкнул Симба. — Я не поведусь на твою уловку!

— Я тебя вытащу, верь мне! — повторил Кову.

Тем временем Нука добрался до самого верха и через несколько мгновений оказался напротив Симбы. Глаза, рубиновый цвет которых лев унаследовал от матери, горели яростью, когда он прорычал:

— Вот и конец тебе, Король Симба!

— Нет, Нука, не трогай его! Не смей! — взревел Кову, спрыгивая с края обрыва на брёвна. Дальнейшие события развивались буквально несколько мгновений.

Зира и её львицы, ожидая исхода схватки, метались внизу с места на место. Нука же приметил одно из брёвен, которое, как ему казалось, лежало ненадёжно, и начал оттеснять Симбу к нему. Кову приближался к брату, желая остановить его. Тут Нука внезапно сделал резкий выпад, заставив Симбу отскочить назад. Кову также попятился, а Симба оказался передними лапами на бревне. Нука тут выскочил вперёд и сильным рывком вытолкнул бревно в сторону ждавших внизу львиц. Пошатнувшись, Симба попытался уцепиться за другое бревно, но оно не выдержало веса могучего льва и сорвалось. Ещё несколько брёвен покатились вниз, увлекая за собой ревущего Симбу, но тут не выдержало ещё одно. Нука, цепляющийся за него, не успел отскочить и теперь за Симбой последовал сам.

— НЕТ! — смешались друг с другом крики Кову, Витани и Зиры.

Львы продолжали катиться вниз, тщетно стараясь уцепиться за что-либо. Они больно ударялись спинами, боками, лапами о брёвна. Левая задняя лапа Симбы попала в щель между двумя брёвнами, заставив его резко остановиться. Симба повис вниз головой. Ещё одно бревно сместилось вниз и упало прямо на защемлённую лапу и сломало её. Послышался сухой треск, Симба взревел от дикой боли, а сверху на него покатились новые брёвна. Сломанная лапа как-то выскользнула из щели, и Симба покатился вниз, до самой земли. Он ударился головой о какой-то камень. В глазах потемнело, затем тело взорвалось дикой болью. Упавшего Симбу накрыло более чем десятком брёвен, одно из них всем весом рухнуло на Симбу и с лёгкостью переломило ему хребет. Нуку постигла та же судьба — он оказался на земле рядом с членами своего прайда и тут же исчез под завалом.

За всем случившимся наблюдал словно приросший к земле Кову. Увидев, что произошло, он попятился назад и хрипло прошептал:

— Что же я наделал!..

Сердце его обвалилось в подушечки лап — быстрее, чем падали брат и Симба.

Беги!

— Нука! — метнулась к заваленному сыну Зира. — Нет!

Витани, испуганная и потрясённая не меньше, последовала за матерью. Всех на несколько мгновений охватил шок, Витани с Зирой оправились от него первые. Они бросились к дорогому им льву. Никто из львиц Зиры не обратил внимания на погребённого брёвнами Симбу. Для некоторых его жизнь для них значения не имела, а некоторые просто боялись Зиру и её не менее воинственно настроенную дочь. Тем временем вниз осторожно спустился Кову. В отличие от матери и сестёр по прайду он боялся за Симбу. Не меньше, чем за брата. Лапы его словно деревенели, когда он приближался к прайду — он был уверен, что встреча с матерью добром не кончится.

— Нука! Нет… Витани, помоги мне! — рыкнула Зира, движениями сильных лап оттаскивая одно из особенно тяжёлых брёвен в сторону. Над ущельем висела густая тишина, нарушаемая рычанием Зиры, тяжёлым дыханием Витани и ударами брёвен друг о друга.

— Мама, осторожнее, — тихо сказала Витани. — Может случиться обвал…

— Замолчи и помогай! — оборвала её Зира, которая сейчас думала только о старшем сыне.

В этот момент с другой стороны, где лежал придавленный брёвнами Симба, послышался глухой, полный боли стон. Зира на мгновение повернулась на звук.

Надо же, живой! Но мой сын будет жить, а ты, Симба, — нет!

Да, она уделит своё внимание врагу позже. Добьёт и отправит к Муфасе и Сараби, а сейчас важнее сын. Витани, несмотря на недавнюю просьбу, продолжала покорно помогать матери пробиваться к Нуке, к ним присоединился и Кову. Но ни сестра, ни мать пока не обращали на него внимания. Ещё немного времени — и им предстал Нука, задняя часть тела которого была раздавлена брёвнами. На переносице темнела неглубокая рана, а левая лапа была вывихнута. Зира сдавленно охнула — она поняла, что это были самые лёгкие повреждения. Из-под брёвен показывались расплывчатые багровые пятна. Нука тяжело и прерывисто дышал, из его пасти вырывалось хрипящее дыхание.

— Сынок, держись, — прошептала Зира, ласково касаясь лапой шеи сына, где уже отсчитывал последние удары пульс.

— Из… извини, мама, — на последнем издыхании чуть слышно выпалил Нука. — Я ст… старался…

— Не напрягайся, милый, — со слезами на глазах шепнула Зира. — Я придумаю что-нибудь…

Но Нуке помочь уже было нельзя — лев, так и не заслуживший материнского внимания, ещё несколько раз прерывисто потянул в себя воздух, затем слабо вздрогнул и затих, закрыв глаза навсегда. Зира опустила голову, по щеке Витани скатилась слеза. Кову, увидевший всё происходящее, только тяжело вздохнул. Сердце, прежде бившееся как сумасшедшее, словно обратилось в камень.

— Вот видишь… — помимо воли вырвалось у Кову. Он осёкся, но мог и продолжить фразу. Вот к чему привела безудержная жажда мести.

Львицы повернулись к Кову. Застеленный слезами взгляд на брата подняла Витани. Злости в нём не было — потеряв брата, она утратила и злобу. Но не Зира. Её взгляд враз покинула скорбь, и глаза вновь вспыхнули огнём ярости. Зира повернулась к стоявшему чуть поодаль сыну и метнулась к нему с рыком:

— Ты!

Зира занесла лапу и с силой ударила Кову по морде. Он вскрикнул от сильной боли, пронзившей левый глаз. От неожиданного нападения он чуть не упал. Расплывшись в злобной ухмылке, львица осмотрела результат своих действий — глубокую рану, проходящую через глаз. Глаз не был повреждён, но его тут же заполнила кровь. Красные капли оросили дно ущелья. Теперь Кову был ещё больше похожим на Шрама — того, кого Зира любила всеми фибрами души и за кого все эти годы хотела отомстить.

Предатель.

Зира наступала на сына, Витани, оскалившись, выступила вперёд.

— Что ты наделал? — зарычала Зира на сына, надвигаясь на него и заставляя пятиться к обрыву. — Всё это ты сделал!

— Это не я… я не… — залепетал Кову, потеряв от ужаса и душевной боли дар внятной речи. — Я не виноват… это не моя вина, я… Я… — речь вернулась для наполненного болью: — …не сделал НИЧЕГО!

Последнее слово Кову выкрикнул прямо в морду матери.

— Вот именно! — подтвердила Зира, тяжело дыша. В её глазах ещё блестели слёзы, но прежней ярости они помехой уже не были. Она стала ходить взад-вперёд перед сыном, её сверкающие гневом и болью утраты глаза метали молнии, из-за чего казались просто кровавыми.

— И таким образом, ты предал свой прайд! Ты предал Шрама!

— Я не имею с ним ничего общего! — взвился Кову.

— Куда ты денешься? — зловеще прошептала Зира и заговорила дальше, с каждым словом возвышая голос: — Нука сегодня погиб из-за тебя!

— Нет! — шепнул Кову.

— Ты убил своего брата! — припечатала Зира.

— НЕТ!!! — взревел Кову и бросился бежать прочь от матери, от сестры — от всех. Но от судьбы не убежишь, как и от трагедии. Львицы бросились за ним, но их остановила Зира:

— Нет! Пусть уходит! А я, — она злобно усмехнулась, — довершу начатое! То, к чему стремилась все эти годы!

Торжествующе и очень прямо держа голову, Зира подошла к тому месту, где лежал под брёвнами Симба. Глухой стон возвещал о том, что враг серьёзно ранен. Зира коварно ухмыльнулась — из-под брёвен пробивалась вода, окрашенная кровью. Прищурившись, она нагнулась и заглянула в щель между брёвнами. Там слабо блеснули глаза Симбы.

— Вот и всё, сама судьба рассчиталась с тобой, Симба! — со зловещей усмешкой произнесла она. — Ты думал, что уйдёшь от возмездия? Ты просто меня недооценивал! Где теперь ты и где я?

— Хитростью всегда легко победить, — прошептал Симба, Зира едва слышала каждое его слово. — В честном бою я бы вышел победителем.

— Честном? — глаза Зиры расширились. — А со Шрамом ты бился честно? Честно ли ты, Симба, сбросил его с вершины Скалы предков прямо в огонь?

— Но не я его убил, — поднял голову Симба. — Я устал повторять, что его убили гиены.

— Это. Сделал. Ты! — отчеканила Зира и ударила лапой по бревну. Оно с глухим стуком осело, и Симба громко зарычал от боли. — Ладно, я поверю, что ты бросил вызов моему Шраму и бился с ним честно, но его смерти я тебе не прощу! И повод для мести вполне справедлив! Что ж… — Зира с выражением полнейшего равнодушия всмотрелась в зазор между брёвнами, где лежал тяжело раненный Симба, и констатировала: — Тебе, думаю, и так осталось жить немного. Рада, что ты прожил такую замечательную жизнь, а теперь — разреши мне тебя покинуть! Прощай, Симба! Передавай Шраму и отцу привет от Зиры-победительницы!

Последние слова Зира произнесла с откровенной издёвкой, затем повернулась к Симбе спиной и резко шаркнула задней лапой по земле. Брызги грязи и воды попали на брёвна. Не оборачиваясь, Зира пошла прочь.

Умирай спокойно, но с болью.

* * *

Симба пришёл в себя в темноте, и тут же его накрыла красная волна тяжкой боли. Он едва мог шевелиться, но при малейшей попытке его охватывало и обжигало изнутри болью. Половины тела Симба не чувствовал — хребет был переломлен бревном. В нос Симбе лез запах его собственной крови — один из суков глубоко распорол ему бок. Он уже понимал, что не выберется отсюда — слишком тяжелы были полученные раны и травмы, а избавиться от давящих брёвен он не сможет. Симба не видел происходящего, но слышал, как умер Нука, и испытывал к этому льву чувство сострадания. Симбе его не в чем было винить, он лишь подчинялся приказам своей матери. Это она направляла его безумными идеями, а он любил её и действовал так, как нужно ей. Симба не раз представлял, с какой преданностью и любовью Нука заглядывает в глаза Зире. И ради матери, чтобы она им гордилась, бросился за Симбой на смерть. Но слишком поздно Зира оценила его старания… Она сейчас и скорбела, и торжествовала, и вновь бушевала злобой — набросилась на младшего сына. К Кову сочувствия было меньше.

Следом пришли другие мысли — как скоро семья Симбы узнает о происшествии? Нала была права — не подвело супругу предчувствие… Чувствует ли она беду? Почувствовала ли то же самое Киара, любимая дочь? Он понимал, что уже не увидит их живым. Только будучи духом. При мысли о дочери Симба тяжело вздохнул. Светлые образы Киары и Налы пронеслись в омрачённом болью сознании и быстро померкли. И вновь тьма, и вновь на смену ей — слабый просвет между брёвнами неподалёку.

Но вдруг просвет расширился. С шуршанием и приглушённым треском одно из брёвен ушло куда-то в сторону. В образовавшийся проём хлынул дневной свет, в нём мелькнули очертания крупного тела. Симба в удивлении открыл глаза шире, смотря, как неторопливо, но уверенно двигаются мощные лапы, управляемые массивным телом. И вдруг почувствовал, что может двигаться! Почему-то без лишних усилий Симба пошевелился, уже не ощущая боли. Он осторожно выполз из-под завала и уже уверенно поднялся на лапы. В тот же миг он встретился с тем, кто открыл для него путь к свету. На него смотрел и с грустью улыбался Муфаса.

Симба не успел ничего сказать отцу, как родной силуэт словно растворился в воздухе. Опять сменила приятную картину проклятая тьма, опять прожигала тело проклятая боль.

Тьма — спутник смерти. Симба понял, к чему видел отца.

Так и лежал Симба под завалом, истекающий кровью и переломанный, периодически теряя сознание и приходя в себя. Боль то усиливалась, выжимая из глаз невольные слёзы, то притуплялась, даря временное облегчение. Сил становилось всё меньше, он с трудом даже поднимал голову. Связь с действительностью утрачивала прочность, а перед глазами проносились события его жизни, которая могла быть ещё дольше. Видения сменяли друг друга: мама умывает маленького Симбу, а он сразу же бежит к отцу; Симба кое-как забирается на макушку отца и съезжает, как с горки, по шее на спину, а Муфаса посмеивается… И самое страшное событие его жизни, которое даже перед смертью явилось: мчащееся по ущелью стадо антилоп, срывающийся со скалы и падающий отец… Вновь вспомнив о Муфасе, Симба вернулся в реальность. На этот раз она немного изменилась откуда-то издалека раздался окрик:

— Симба!

Симба с трудом приподнял отяжелевшую голову и всмотрелся в слабый просвет, который растворялся в багровом тумане. Там что-то мелькнуло, и вновь раздался знакомый голос:

— Нет, Симба…

Кову. Очередной Шрам в моей жизни. Так тому и быть. Пусть завершает начатое матерью…

* * *

На свои окрики Кову не получал никакого ответа. Не услышал даже стона. Только темнела под брёвнами кровь. Кову охватил испуг — неужели Симба умер, как и брат? Глухой стон Симбы заставил Кову подпрыгнуть, и на миг он даже обрадовался — Симба жив! Кову осторожно и с трудом оттащил пару брёвен, чтобы увидеть Симбу. Мимолётная радость и облегчение вмиг улетучились, едва израненный лев оказался перед Кову.

Кову видел умирающего брата, видел его состояние. Но Симбе было намного хуже, чем Нуке. Пробивающаяся между брёвнами вода окрашивалась его кровью, бок пересекала огромная и глубокая рваная рана. С трудом вздымалась и опускалась мощная грудь, придавленная огромной тяжестью, из приоткрытой пасти вырывалось тяжкое и хрипящее дыхание. Шокированный Кову наклонился к Симбе и осторожно дотронулся до него лапой.

— Симба! Небо и звёзды, что же это…

Изувеченный Симба с трудом открыл глаза. Слабо блеснула в них злость при виде Кову.

— Что ты… здесь делаешь? — слабо простонал Симба. — Пришёл добить меня вместо матери?

— Молчи лучше, Симба, не трать силы, — тихо произнёс Кову. — Я попробую тебя вытащить.

— Можешь не пытаться, — тихо ответил Симба и закашлялся. Кашель тут же сменился хрипом, и на губах показалась кровь. Кову пришёл в настоящий ужас — Симба на самом деле умирал…

— Чего ты ждёшь? — прошептал Симба и поморщился. Кову пронзил страх — он понимал, насколько Симбе было больно.

— Симба, держись, слышишь? Не вздумай сдаваться! — воскликнул Кову, впервые в жизни почувствовав слёзы на глазах. — Ты не умрёшь, слышишь? Борись, Симба! Ради семьи!

Симба в ответ на слова Кову лишь слабо двинул головой. Кову знал о Симбе достаточно со слов любимой Киары. За семью и родных он всегда и боролся, ради них жил и страдал. Взращиваемая матерью ненависть была сильна, но то были навязанные чувства. Настоящие — собственные — ничем не подменишь и не разыграешь, это Кову понял, когда начал испытывать к Симбе уважение. Но его страдания заканчивались, как и боль… и жизнь. Осознавал ли Симба даже на пороге смерти, что Кову на самом деле пытался помочь ему? Возможно, всё бы получилось, если бы события происходили в другом месте, не на плотине…

— Не сдавайся…

Симба услышал, как дрожит голос Кову, как в нём звучит отчаяние напополам со слезами. И Кову увидел, как взгляд Симбы, омрачённый страданиями, как-то потеплел.

— Ты… и вправду хотел помочь мне? — медленно приподнял голову Симба.

— Да, — чуть слышно сказал Кову. — Да, хотел, Симба, клянусь тебе! — Голос Кову окреп. — И я должен был сознаться тебе в заговоре Зиры против тебя! Но… я опоздал… прости меня, Симба! — По щеке Кову скатилась слеза и упала рядом с его лапой. — Прости, прошу! Я виноват! Скажи я раньше, ничего бы не случилось… Ты бы сейчас был рядом с семьёй… С Налой и Киарой… — На имени любимой львицы у Кову встал ком в горле, и он замолчал. Только ощущались на мохнатых щеках мокрые дорожки.

— Продолжай, — прошептал Симба, в то время как силы покидали его всё быстрее.

— Я… я хотел сознаться в заговоре против тебя, но… я не знал, как сказать, — сбивчиво начал рассказывать Кову. — Ведь я хотел поговорить утром с Киарой об этом, но и не только… Поверь, Симба, я не хотел участвовать в этом заговоре, потому что… — Кову снова замолчал.

Симба только моргнул, и Кову воспринял это как вопрос: «Почему?»

— Я люблю Киару, Симба, — прошептал Кову. — Я очень люблю её! Это случилось не сразу, но это всё и изменило. Поэтому я не хотел во всём этом участвовать! Я собирался рассказать ей утром обо всём, правда! Я и действовал так ради неё, я хотел спасти тебя! Не ради моей сумасшедшей матери, которая наставляла меня на путь твоего убийства. Ты — отец Киары, ты нужен дочери, семье и всему Королевству! А теперь я стою рядом с тобой — умирающим… А всё я… я медлил с признанием, прости!..

Полная раскаяния тирада Кову оборвалась на полуслове, по щекам его покатились слёзы. Его заполняло раскаяние. Симба закрыл глаза — ему становилось всё хуже. Кову слышал его угасающее дыхание, помимо своих тихих всхлипываний до него доносился далёкий крик птиц, разносящийся где-то в небесных просторах…

Кову, сделав несколько глубоких вдохов, взял себя в лапы и вновь обратился к Симбе:

— Симба, прошу тебя, не умирай… Не сдавайся, живи ради семьи!

Смысла в этих словах не было. Пустой звук. Симба и его состояние подтвердили это.

— Нет, Кову, — чуть слышно прошептал он. — Мне уже не подняться…

Обессиленный страхом и неотвратимостью грядущего, Кову тяжело опустился на землю и закрыл лапами глаза. Помолчав несколько мгновений, Симба заговорил, но с каждым словом его голос становился всё тише:

— Всё-таки я ошибся в тебе, Кову… Ты на самом деле хороший и доброжелательный лев, я уже не раз видел тебя с Киарой рядом. Я был уверен, что Зира подослала тебя, чтобы убить меня…

— Да, так и было, — шепнул Кову. — Но стоило мне только встретить Киару, как сразу вся моя решимость пропала. А ведь я тогда на самом деле собирался убить тебя, Симба… Это было сразу на следующее утро после того, как я попал к вам в прайд. Как же я рад, что тогда вмешалась Киара! Я уже через несколько дней понял, как я раньше жил, лишённый свободы. Полетели недели, и я осознал, что не могу жить без твоей дочери, Симба! А ваш шаман, Рафики, открыл для нас страну Юпенди — страну любви! Мы нашли с ней друг друга в тот день…

Кову замолчал, увидев закрытые глаза Симбы, и вздрогнул в испуге. Но через миг тот слабо дёрнул ухом — ещё оставался на этом свете, пусть и жил болью. Собрав оставшиеся силы, Симба открыл глаза и прошептал:

— Я не раз в своей жизни ошибался, Кову… прости за очередную ошибку… Я уверен, что Киара будет с тобой в безопасности, что ты сможешь защитить её, что бы ни случилось… Ты уж береги её… Она одна у меня…

— Я клянусь тебе, Симба, — тихо сказал Кову, глаза которого снова наполнились слезами. Он нерешительно дотронулся до лапы Симбы. — Я сделаю всё, чтобы она была счастлива! И не подведу.

Симба нашёл в себе последние силы для коротких и рваных фраз:

— Так я их и не увижу… моих любимых… Они… должны тебя принять. Защити их, Кову!

Затем карие глаза могучего льва закатились, и испустив последний вздох, Симба навсегда покинул этот мир. Ещё один Король Земель прайда занял своё место рядом с Великими Королями прошлого, рядом с дедом Ахади и отцом Муфасой, а после себя оставил и память, и боль, и грусть…

Обречённо вздохнув, Кову опустил голову, по его щекам слёзы покатились вновь. Он положил лапу на плечо неподвижного Симбы. Он ощущал тепло его уже безжизненного тела, но не ощущал уверенности в будущем. Издав судорожный вздох, Кову прошептал изменившимся от страха и внутренней боли голосом:

— Я сдержу своё слово, Симба. Иди с миром…

«Защити их!» — продолжал звучать в голове Кову голос Симбы.

Защитить? Но как?

Они не примут труса!

Они не примут предателя!

Они не примут убийцу!

Кову зажмурился до огненных брызг в глазах. Голос матери зазвучал в его голове во много раз сильнее, страшнее… и больнее. Рыча от бессилия, Кову прижал лапу к голове, наружу вышли когти и впились в макушку. Кову забыл о боли в глазу, причиняя себе новую боль — он пытался убить моральную боль телесной, но не удавалось.

Решайся!

По небу плавно плывёт солнце, совершая свой постоянный путь. Всё, на что падает свет, — владения Симбы, его отца, предков. Солнце отражается в зеркальной глади водопоя, слепит глаза подходящим стадам, но животные только отводят головы и подходят к кромке берега, чтобы утолить жажду. В небесах беззаботно резвятся птицы — им хорошо и легко. Свет лучей падает и на Слоновье кладбище, но там так мрачно, что даже при ярком дне атмосфера унылая и пугающая. Солнечное золото поглощается разверстым и вытянутым ущельем, хранящим память о давней трагедии. И всё равно это красиво, когда солнце согревает всё и всех.

Но почему на душе такое беспокойство?

Тем временем на Скале предков Нала почувствовала неладное. С самого ухода Симбы с Кову она ощущала внутреннюю пустоту, которая высасывала из неё светлые мысли. Времени прошло много, Симба должен был вернуться уже давно. Нала металась по пещере туда-сюда, пока её не попыталась успокоить её мать — Сарафина:

— Дочка, успокойся, прошу тебя.

— Нет, мама, — повернулась к ней Нала. — Я чувствую, что что-то должно произойти… нехорошее. Симбы всё ещё нет!

— Может, он просто разговаривает с Кову, — предположила старая львица. — Тебе надо собирать львиц на охоту.

— Я не доверяю этому Кову, — отрезала Нала. — От сына Зиры, как и её львиц, добра не жди, а вдруг он заманил Симбу в ловушку?

Беспокойство ощущала и Киара. Она сидела на краю выступа, наслаждаясь солнечным теплом, но её настроение было иным. Тревога матери передавалась и ей — она слышала её слова. Недавно Киаре приснился странный сон, в котором она с Симбой сначала шла по саванне, а затем неожиданно обстановка сменилась. С обеих сторон встали отвесные стены ущелья, которое перегораживала плотина, представлявшая собой нагромождение брёвен и сдерживавшая огромные массы воды по ту сторону. Отец и дочь оказались прямо перед ней. Симба, погрустнев, повернулся к Киаре и тихо сказал:

— Прости, милая… Здесь мой путь и заканчивается.

В этот момент множество брёвен покатились сверху прямо на них. Киара вскрикнула от ужаса. Первой её мыслью было бежать, но лапы будто приросли к земле. Она не смогла двинуться, а смерть была всё ближе! Симба уже исчез под завалом, а тяжёлые брёвна неминуемо катились прямо на Киару. Она вскрикнула. Перед глазами распростёрлась чернота, и Киара проснулась.

Почему на душе такое беспокойство?

Картина сна снова возникла перед глазами. Киара вздрогнула. Её в грудь будто толкнула неведомая сила, и, пошатнувшись, львица чуть не упала на бок. Кое-как она обрела равновесие, затем встала и быстро направилась к спуску со Скалы. Заметив дочь, Нала крикнула:

— Киара, ты куда? Что случилось?

Киара не успела ответить — ответ прилетел в виде перепуганной насмерть птицы-носорога. Зазу резко спикировал и приземлился так, что чуть не распластался перед Налой.

— Королева! Принцесса! Беда! Симба… на него напали отщепенцы! Там, у пожарища!

Одного слова хватило, чтобы внутри всё сжалось в ком.

— Я должна идти! — выкрикнула она, переходя на бег. — Папа в беде, я чувствую!

Сарафина подошла к спуску, провожая взглядом внучку. А Королева почти со слезами произнесла:

— Нет, я не могу спокойно сидеть здесь! Симба в беде!

Через несколько мгновений Нала побежала за Киарой. Подстёгиваемые ужасом, львицы мчались по саванне, взмётывая землю и вырывая в беге траву с корнями. Перепуганной птицей билась в их умах лишь одна мысль — Симба! Киара просто летела по саванне на крыльях страха, а Нала совсем скоро отстала. Королева ещё мчалась сквозь заросли травы, когда Киара яростным бегом поднимала тучи пепла на выгоревших землях.

Но было уже поздно.

* * *

Казалось, весь воздух в ущелье был пропитан запахом разыгравшейся трагедии. Вокруг стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь слабым журчанием прорывающейся из-под брёвен воды, и с тихим шорохом продолжали падать вниз мелкие деревянные щепки. А посреди голубых раздолий неба нежилось равнодушное к случившемуся солнце. Кову, словно окаменевший от горя, с опущенной головой, продолжал молча сидеть неподалёку от двух мёртвых львов, принявших такую ужасную смерть. Он пытался вздохнуть, но дыхание будто парализовало, на пару мгновений прислушался к биению своего сердца, но оно не чувствовалось — будто умерло вместе с Симбой и Нукой. Мокрые от слёз глаза обдувал ветер. Кову тяжело переживал случившееся, хотя его вины здесь не было. Большая вина лежала на брате, но и его было жаль не меньше — он хотел угодить матери. Настоящей убийце.

— Что же я ей скажу? — прошептал Кову себе под нос. Вновь навернулись на глаза слёзы. Всё терялось в тумане неуверенности и страха.

Тут сверху раздался крик:

— Папа! Кову!

Кову поднял голову и почувствовал, что его сердце сжалось в комок. Холодная земля, на которой он сидел, будто превратилась в лёд. На самом краю обрыва стояла Киара, её испуганный и слегка безумный взор был устремлён вниз. Увидев Кову рядом с неподвижно лежащим отцом, она крикнула ещё громче:

— Папа! Нет!

Быстро повернув голову влево, Киара заметила невдалеке спуск вниз. Резко сорвавшись с места и подняв облачко пыли, она бросилась туда. Нала, Кову был уверен, бежала следом — любящие сердца предчувствие не подводит. Кову стало ещё страшнее — он не знал, что будет с ним. Что, если Королева решит, что он убил её любимого мужа? Киара, стремительно направляясь вниз, не заметила камня и, споткнувшись об него, покатилась по склону. С лёгким вскриком упав, она тут же вскочила и побежала к Кову и Симбе.

— Кову, что случилось? — выкрикнула она, резко остановившись.

— Я… хотел успеть… — вырвалось у Кову неразборчивое.

Взгляд Киары упал на окровавленного и неподвижного отца, наполовину скрытого тяжёлыми брёвнами. Она почувствовала, что в её груди что-то больно сжалось, затем, медленно переставляя одеревеневшие лапы, подошла к отцу и легонько толкнула носом его подбородок.

— Папа? — тихо позвала она Симбу. — Пап, ты чего?

Но никакого ответа от Симбы последовать уже не могло. На миг в душе Киары шевельнулась детская надежда, что её могучий и сильный отец сейчас откроет глаза, одарит её своей незабываемой улыбкой… Но она тут же рухнула, стоило Киаре коснуться лапой его мускулистой шеи. Подушечки лап не ощутили привычного пульса, лишь оставалось тепло жизни, уже постепенно исчезающее.

— Нет… Нет, папа! Пожалуйста, открой глаза! — Киара принялась тормошить лапой Симбу. Голова умершего льва лишь безжизненно моталась туда-сюда. Из глаз Киары покатились слёзы. Кову медленно поднялся и нерешительно подошёл к ней.

— Киара, он… он умер…

— Нет! — яростно обернулась к нему Киара. — Он не умер!

— Киара, его не вернуть, пойми! — повысил голос Кову.

Он не знал, чем можно помочь Киаре, какие слова подобрать. Но смысла в них уже не было — случившееся не переиначишь и не вернёшь. И Киара, ещё с минуту потормошив Симбу, поняла, что Кову не обманывает её, что он прав. Да и сам отец не заставил бы ждать родную дочь так долго…

— Нет… не-е-е-ет…

Тихий шёпот перешёл в полный боли протяжный стон, затем в плач. Киара тяжело опустилась на мокрую землю рядом с отцом и, уткнувшись в его алую гриву, казалось, померкшую со смертью её владельца, — зарыдала в голос. Кову в который раз почувствовал, что предательская мокрота заволакивает глаза. Он судорожно вздохнул, увидев, что к дрожащей в рыданиях дочери подходит с широко раскрытыми глазами Нала. Услышав крик своей дочери, она сразу поняла, что произошло непоправимое — такой боли в голосе Киары никогда не было. Ей достаточно было увидеть плачущую дочь и кровь её отца.

— Симба… — простонала львица, завидев мёртвого мужа. Двинуться дальше она не смогла — её поразил шок. — Симба, родной… Нет!

Отчаянные рыдания двух львиц острыми когтями царапали сердце Кову. Сейчас ему хотелось только одного — чтобы этого дня больше не было. Чтобы вообще ничего не было. Кову чувствовал себя совершенно опустошённым, а ещё его терзало острое чувство жалости и сострадания львицы, ставшей ему дорогой. Киара сейчас заливалась слезами, уткнувшись носом в пушистую алую гриву отца, ещё хранящую тепло его тела. Мгновенно разбитая горем, Нала просто опустилась прямо в воду, не дойдя до Симбы несколько шагов. Неподвижный взор её глаз был пустым и безжизненным. Она не могла вымолвить ни слова, Кову слышал глухой и слабый её хрип в попытках что-то произнести. Движимый желанием утешить Киару, Кову подошёл к ней и, положив лапу на её плечо, прошептал:

— Киара, мне так жаль…

Неожиданно Киара, всегда улыбчивая и спокойная, взвилась и, яростно развернувшись к Кову, оттолкнула его от себя и рявкнула:

— Отойди прочь!

Кову попятился от неожиданности и, споткнувшись о бревно, осел на землю. Киара отвернулась и вновь затряслась в плаче над телом отца. Нала же медленно поднялась и подошла к Кову, глухо и угрожающе рыча. За блеском слёз в её глазах отчётливо виднелась ярость, светлая морда львицы исказилась от ненависти.

— Что ты наделал, выродок? — прошипела она и ударила Кову так же, как недавно мать, но не выпуская когти. Но этот удар был более чувствительным, и Кову оказался на земле. Киара даже не обернулась, она была полностью поглощена горем.

— Это ты убил его? — рыкнула она, нависая над Кову. — Ты убил моего любимого Симбу?

— Нала, нет, не я! — залепетал Кову, поднимаясь с земли. — Я клянусь тебе, я не убивал его, я хотел спасти его!

— Я тебе не верю! — продолжала рычать Нала.

— Всё было не так! — ещё пытался как-то оправдаться Кову. — На нас напали во время обхода. Я не ожидал прихода матери, Симба решил, что я…

— Ты заманил его в ловушку! — закончила Нала.

— Я клянусь тебе, Нала, что я не убивал Симбу! — взвился Кову. — Я только хотел помочь ему. Хотел вытащить! И Нука резко выбил из-под его лап бревно… Они оба упали и… Это Нука! Но он тоже…

— Нука? — выкрикнула Нала и истерически хохотнула. — Да твой брат-рахитоид не способен даже крысу прихлопнуть, не то что здорового льва! Я тебе не верю — и не поверю!

— Зря, Нала, — сделал шаг к ней Кову. — Послушай, Симба перед сме…

Договорить он не успел — Нала снова отвесила ему удар.

— Никогда. Не смей. О нём. Говорить! — по словам произнесла Нала, начав с последнего слова шёпотом, а последнее слово буквально проревев. — Убирайся отсюда, убийца!

Кову лишь выдохнул и попытался подойти к плачущей Киаре. Он многое ещё хотел сказать Нале, чтобы ему поверили, но в словах утешения сейчас нуждалась её дочь.

— Не смей больше приближаться к моей дочери, — Нала преградила Кову путь. — Больше ты не появишься здесь. Снова увижу тебя, Зиру или её львиц на землях Прайда — пожалеете!

Кову скривился от боли — напомнил о себе рассечённый когтями матери глаз. «Защити их!» — вновь раздался в голове тяжким гудением голос Симбы.

— Нала, рано или поздно тебе придётся меня выслушать, — негромко, но решительно сказал Кову.

Тут Киара подняла голову и повернулась к нему. Глаза, щёки, нос блестели от слёз. Кову в очередной раз ощутил укол жалости, но от слов Киары перевернулось сердце:

— Уходи, Кову.

— Киара, — шагнул к ней Кову и посмотрел на любимую с мольбой. — Пожалуйста, выслушай меня…

— Уходи! — рявкнула она, и слёзы снова покатились по её щекам. Взгляд бирюзовых глаз Налы, наполненный злобой и ненавистью, словно вонзился в Кову чем-то острым, и она прорычала:

— Убирайся к своей матери и забудь дорогу сюда, убийца!

Обе львицы были настолько захвачены горем, что Кову стало ясно — никакие доводы сейчас их не проймут. Что ещё Кову оставалось? Он не смог подавить тяжёлого вздоха, выразившего его страдания… но в какое сравнение они шли с горем Налы и Киары? Ответ верен. Кову, взглянув на Киару, всё же осмелился произнести:

— Я люблю тебя, Киара…

Но она не обратила на его слова никакого внимания. Ей было сейчас не до Кову — она снова заплакала над бездыханным телом Симбы. Кову пошёл прочь от места трагедии, медленно перебирая лапами и слегка пошатываясь. Изумрудно-зелёные глаза бессмысленно смотрели перед собой… Вот и всё, вот он и один. Изгнан. Отовсюду. За спиной, отдаляемая расстоянием, оставалась любимая Киара — будто часть собственной души осталась.

— Я не знаю, как быть, Симба… — шепнул Кову, когда всхлипывания Налы и Киары перестали доноситься до его слуха. — Я не смогу…

И вновь — знакомый голос, ставший памятью.

Защити!

Тихо шуршал под мощными лапами идущего льва песок, а глаза смотрели прямо перед собой. Кову так и брёл, не поднимая головы, будто горе всей тяжестью давило на его одеревеневшую шею. Всё расплывалось перед ним, глаза его продолжали затуманивать слёзы, а в душе была зияющая пустота, как в этом ущелье. Даже хуже — выжженная пустыня, подобная той, что осталась после пожара в саванне. Сейчас душу Кову вместо зародившейся любви заполнял пепел. Он давно уже не слышал рвущих душу всхлипываний Налы и Киары, которые остались оплакивать безвозвратно ушедшего Симбу. Да и сам Кову не мог там оставаться — он прекрасно понимал чувства Налы, так внезапно потерявшей самого любимого льва на свете. Для её пылких и возмущённых чувств одного удара было мало. А Киара… Киара переживает слишком тяжёлое нервное потрясение, её Кову тоже мог понять. Слишком сильна боль от потери отца, и принцессе сейчас лучше побыть с матерью. Но как теперь жить дальше? Ведь Кову влюблён в Киару по-настоящему, оставить её он просто не сможет. А после того, что случилось, прайд вряд ли примет сына Зиры к себе.

Тебя и там не примут.

Так Кову шёл долго, шёл до тех пор, пока не пришёл к реке. Это была та самая река, разделяющая Пустоши и Земли прайда… и та самая, где Кову впервые встретил Киару. Кову подошёл к зеркальной глади воды и остановился, глядя на своё отражение, затем опустил голову. Часть гривы, образующая чёлку, свесилась ему на глаза, закрыв почти половину морды. По щеке вновь скатилась слеза и упала в воду. Маленькие волны быстро побежали кругами, искажая отражение Кову. И вдруг оно чем-то привлекло его взгляд. Из воды на него смотрел другой лев — похожий на него и до боли знакомый. Те же зелёные глаза, тот же шрам через левый глаз…

«Может, мрак есть и в моей душе?» — вспомнил Кову свои сомнения. Предположение сейчас казалось ему страшнее пережитого. Мрак смотрел на него из отражения.

И вдруг выражение заговорило:

— Ты — само разочарование, Кову!

— Исчезни! — рявкнул Кову и ударил лапой по воде, в которой отражалась морда Шрама. Громкий плеск — и в разные стороны полетели многочисленные брызги. Часть из них попала Кову на нос. Прохладная вода привела его в чувство. Глаза его загорелись решимостью, и он забормотал себе под нос:

— Надо что-то делать… Да, случилась беда, а Киара… Она так переживает! Я должен, нет… Я обязан помочь ей! И Симба… защитить их…

Бормоча себе под нос эти несвязные фразы, Кову пошёл от ущелья по берегу реки. Теперь он шёл довольно далеко — дальше, чем ушёл от места трагедии. Его взору предстало бревно, покрытое суками и несколькими веточками с листьями. В голову Кову потекли ручейком воспоминания. Именно здесь он впервые встретил ту, которую сейчас любил и без которой не представлял теперь жизни… Но через несколько мгновений до его слуха долетел знакомый голос, который Кову сразу узнал. Низкий и хищный голос с хрипотцой и растянутыми интонациями принадлежал его матери. Кову присмотрелся повнимательнее и увидел Зиру в окружении львиц и Витани. Он поспешно спрятался в густых кустарниках, росших неподалёку. Ветвистое прикрытие смогло утаить крупного льва от посторонних глаз.

— Этой ночью всё и свершится, — разглагольствовала Зира. — Сейчас, когда Симба мёртв, самое время напасть и забрать обратно земли, которые принадлежат по праву Шраму! И это случится!

— А как же Кову? Нука? — спросила Витани. — Неужели мы оставим там старшего брата?

— Об этом мы позаботимся, Витани, — произнесла Зира чуть тише. — А Кову сам виноват в том, что предал нас! Он сделал ради этой девчонки Симбы! Любовь, конечно же! Я должна была догадаться! Что ж, тогда я займусь и этим! А за Нукой отправимся мы с Витани. Вы же готовьтесь к сегодняшней ночи! Это будет ночь торжества!

Всё это время Кову наблюдал за пламенной речью матери из своего укрытия. Она готовит новое нападение на Земли прайда. Нет, она не остановится. Она нападёт на дом его любимой Киары! А они ничего не знают, и значит, их надо…

«Защити их!»

Зира и Витани как раз проходили мимо, и Кову затаился в кустах, чтобы его не заметили. На мгновение его сердце сжалось от испуга, когда он увидел, как Зира остановилась на какой-то миг. Но львица тут же продолжила путь. Дождавшись, пока мать и сестра скроются, Кову осторожно вышел из укрытия и осмотрелся вокруг. По ту сторону реки простиралась совсем другая местность, не имевшая ничего общего с прекрасной саванной. Сухая и потрескавшаяся земля, жалкая растительность и изредка появлявшиеся шары перекати-поля — здесь и протекла жизнь Кову. По этой скудной территории уходил от реки вдаль его прайд. Убедившись, что они уже ушли далеко, а матери и Витани не видно, Кову поспешно вышел из кустарника и, перейдя реку, взобрался по обрыву наверх. С каждым шагом в голове Кову созревало решение.

Предупреждён — вооружён. Но не защищён.

* * *

От ущелья в сторону Скалы, поднимавшейся ввысь, в полном молчании шёл прайд. Никто из львиц не разговаривал друг с другом, от них доносились лишь тихие всхлипывания. Солнце нещадно палило с небес, но в душах у Киары и Налы были холод и пустота. Для всех трагическая смерть Симбы была неожиданностью. Впереди шли Нала с Киарой, мать с дочерью несли на своих спинах его тело. Там, придя в себя, они с большой осторожностью начали освобождать переломанного льва из-под завала. Тогда прайд и пришёл на помощь. Из памяти Налы не выходил страшный вид искалеченного тела Симбы, она помнила разорванный бок, сломанные рёбра и хребет, раздавленные в месиво задние лапы…

По щекам Киары катились одна за другой слёзы, она, как и мать, смотрела неподвижно перед собой. Только Нала не плакала, она держалась, но её глаза были полны слёз, которые она сдерживала. Она должна сейчас быть сильной. Сообщивший о трагедии Зазу молча парил над ними, описывая скорбные круги. Мажордом ещё издалека увидел битву, но когда подлетел к самому ущелью, Нука в тот момент карабкался по брёвнам. А Кову успел сообщить Зазу о том, что Симба в опасности и велел позвать прайд на помощь. Как оказалось, слишком поздно…

Весь путь до Скалы предков прайд проделал в полном молчании — в словах не было нужды. Затем Киара с Налой прошли в тень под выступ и осторожно опустили Симбу на землю. Киара легла рядом с мёртвым отцом и тихо заплакала. Казалось, будто часть души ушла с ним. Нала же, выйдя к остальным, встретилась взглядом с матерью. Сарафина, также с полными слёз глазами, тихо обняла дочь. Нала позвала Зазу. Печально нахохлившийся мажордом сидел в стороне от выступа прямо на земле, чуть поодаль от Киары. Но на зов Королевы прилетел незамедлительно, приземлился рядом с Налой и тихо спросил:

— Да, моя Королева?

— Сообщи всему Королевству, Зазу, о том, что наш Король сегодня погиб в битве с врагами. Объяви о похоронах, они состоятся сегодня во второй половине дня.

— Да, — кивнул Зазу, забыв прибавить «моя Королева», но Нала этого и не требовала. Расправив крылья, мажордом улетел исполнять приказ. Нала печальным взглядом проводила тёмное на фоне голубого неба пятно.

Время помчалось быстро, но на Скале ничего не изменилось. Львицы лежали кто где — никто не пошёл на охоту, ведь в дни праздников и траура на неё налагался запрет. Всё это время Киара провела рядом с остывающим телом отца. Она то плакала, то бездумно глядела в землю, и не поднималась — даже когда к ней подошла Нала и с нежностью поцеловала. Киара только подняла голову и слабо ткнулась в лапу матери. Ей тоже было не легче.

Вскоре к Скале предков отовсюду стали стягиваться многочисленные обитатели саванны. В полном молчании, не издавая трубного рёва, шли слоны; красиво неся головы на длинных шеях, шагали жирафы. Ясно различались в толпе зверей полосатые зебры и пятнистые леопарды и гепарды, лениво покачивали круто загнутыми рогами буйволы… Хищники, позабыв о том, что травоядные — их потенциальные жертвы, шли рядом с ними бок о бок. Всех жителей Земель прайда роднило в этот день горе. Симба был уже третьим королём, ушедшим к своим предкам, не увидев внуков. Та же судьба постигла Ахади, который заболел вскоре после свадьбы Муфасы с Сараби. Муфаса же покинул этот мир, не увидев взрослым даже сына. А несчастная Сараби сама умерла от болезни меньше луны назад…

Вспомнив о бабушке, Киара вздохнула. В её сознание, омрачённое горем, вползла ещё одна тяжёлая мысль — не унеси болезнь жизнь Сараби, она бы ушла в тот же день, что и Симба, она была уже слишком стара. В памяти Киары проносились счастливые воспоминания, связанные с отцом — вот они идут вместе по саванне… Малышка забегает вперёд, пытаясь поймать бабочку, а Симба ласково смеётся. В самом детстве Киару, ещё совсем маленькую, катает на спине папа. Девочка заливается радостным смехом, а за ними наблюдает Нала… Вот Киара тянется лапкой к солнцу и спрашивает Симбу — можно ли дотронуться до него? На что молодой и красивый лев улыбается и отвечает малышке, что оно далеко-далеко наверху, на недосягаемом расстоянии… И сейчас Киара, остро ощущающая одиночество, понимала, что Симба мог прожить ещё долго и увидеть внуков, понимала, как много они ещё могли сказать друг другу, помочь…

Прекрасные воспоминания детства проносились перед глазами Киары, лишь обостряя душевную боль, вызванную страшной потерей, и Киара не заметила, как из её глаз снова покатились слёзы. Она понимала, что от этой утраты оправится ещё не скоро, понимала, что её горе между собой делят и мать, и остальные львицы. Но теперь она чувствовала себя по-настоящему одинокой… без Кову. К скорби примешивалась толика сожаления о том, что Киара сорвалась на Кову. Она не должна была прогонять его, ведь ему и так сейчас нелегко, скорее всего, он винит себя в случившемся… Стоило вспомнить его опечаленный взгляд, понуро согнутую спину, когда он уходил.

Рядом раздавались звуки дыхания и разрываемой земли. Киара лениво подняла голову — Нала при помощи матери вырывала супругу могилу. Киара поднялась и, чуть заметно кивнув бабушке, легонько отстранила её в сторону — после Сараби самой старшей львицей оставалась Сарафина. Ей нужно было беречь силы, а с могилой они справятся. Скоро Симба окончательно покинет этот мир, он больше никогда не сможет обнять ни дочь, ни любимую супругу… У обеих львиц он не выходил из мыслей.

Вскоре рядом с выступом Скалы собрались все обитатели этих земель. Несколько лет назад они пришли на церемонию представления дочери, а перед этим — на презентацию самого Симбы, Короля, который лежит сейчас мёртвый под выступом. Слоны-долгожители помнили даже представление Ахади и его отца. Все звери молчали, лишь переглядываясь друг с другом. Некоторые из них, наиболее уважавшие и ценившие Симбу как Короля, подходили к Нале и выражали соболезнования. Не обходили они вниманием и Киару, которая только кивала в ответ.

Вскоре могила для Симбы была вырыта. Нала подошла к дочери и, ласково положив лапу на её плечо, тихо сказала:

— Идём, дочка. Нужно, чтобы нас видели все.

* * *

— Жители Прайдленда! — разнёсся над толпой собравшихся зверей громкий голос Налы.

Все собравшиеся подняли головы, устремив взоры на Королеву. Рядом с ней сидела Киара. Королевские обычаи обязывали её держать голову прямо, но слёзы вновь предательски копились в глазах. Нала на мгновение повернулась к дочери и, увидев, что та кивнула, повернулась к собравшимся и продолжила:

— Сегодня наше Королевство переживает очередной ужасный и трагичный день в своей истории. Нашего мудрого и великого Короля Симбы сегодня не стало.

Тихий гул сожалеющих голосов прокатился волной по собравшимся. Многие звери опустили головы.

— Наш Король пал героем в бою, — продолжала Нала. — И погиб он от лап врага…

Тут внимание Налы отвлекло какое-то движение среди толпы. Они расступались, освобождая кому-то путь, но приветственных возгласов не было. Только недоумение и удивление. Они подозрительно косились на шедшего, поскольку знали о том, что Симба принял его в прайд. Нала тоже увидела идущего Кову, и вся ненависть её к этому льву взметнулась в ней змеёй.

Враг сам пришёл.

Кову ещё издали увидел огромное множество зверей, окруживших огромную Скалу предков. Он сразу понял, что обитатели саванны собрались, чтобы проводить в последний путь Симбу — он должен достойно уйти к отцу и пращурам… Кову медленной, но уверенной походкой направлялся к Скале. Звери расступались перед ним. Расстояние до Скалы уменьшалось, и тут Нала, заметившая Кову, выкрикнула его имя. Она указала лапой на него:

— Вот по чьей вине пал наш Симба! От лапы этого предателя Кову! Он заманил его в ловушку, где его убили!

Взгляды всех обитателей саванны обратились теперь на Кову.

— Мама, — одёрнула её Киара, — не надо…

— Тихо, Киара! — властно велела Нала и повернулась к Кову: — Зачем ты сюда пришёл?

— Нала, Киара, — произнёс умоляющим тоном Кову, переводя взгляд с Налы на любимую. — Я хочу рассказать, что произошло на самом деле… Я не убивал Симбу, я не заманивал его в ловушку! Но сегодня…

— Можешь не пытаться оправдываться! — ударила лапой по выступу Нала, не обращая внимания на просьбы дочери остановиться. — Думаешь, я не знала о планах Зиры? Знала, ещё давно, Кову!

— Да послушайте же вы! — повысил голос Кову, сделав шаг вперёд. Ему пришлось перекричать возмущённый гомон зверей и обойти некоторых, что вышли преградить ему дорогу к Скале. — Симба погиб не из-за меня! Я пытался помочь ему, но Нука выбил из-под его лап бревно, и они оба упали вниз! Так и было, поверьте мне! Киара, — Кову обратился к принцессе, — неужели ты мне не веришь?

«Верю», — хотела сказать Киара, но не смогла ответить — по её щеке скатилась слеза. Нала по-своему поняла дочь.

— Твои жалкие оправдания не помогут тебе! — воскликнула Нала. — Ты тоже принимал участие во всём этом. Но Симба принял тебя в прайд. И ты, придя сюда, попросил меня вынести приговор. Что ж, вот он. ИЗГНАНИЕ!

На этом слове все звери повернулись к нему, и Кову попятился. Некоторые из них готовы были, судя по блеску в глазах, накинуться на него прямо здесь.

— Нала, — предпринял он ещё одну попытку, — прошу тебя… Зира…

Тут перед Кову вышел вожак слонов.

— Ну-ка убирайся отсюда, чёртов предатель! — пробасил он, надвигаясь огромной тушей на Кову. — Я могу помочь, особенно если это приказ Её Величества!

Остальные звери начали также наступать на Кову. Они плотной стеной окружили его. В этот момент со Скалы раздался крик:

— Кову!

Он обернулся вовремя, чтобы увидеть, как Киара повернулась, чтобы бежать с выступа вниз, но её остановила мать. И снова обзор загородили обитатели саванны. Но не обращая внимания на них, Кову всё же рванулся вперёд и выкрикнул:

— Зира готовит ночью нападение на вас! Это правда!

— Мне повторить?! — рявкнул вожак слонов.

Остальные звери только продолжали наступать. Кову же, переводя взгляд с одного зверя на другого, только отходил. Ни у одного животного во взгляде не читалось ни капли сочувствия. А Нала больше не слышала и не видела Кову — он больше не имел для неё значения.

— Одним из них ты не станешь никогда!

* * *

После того как Кову ушёл, Нала спустилась вниз, где под выступом сидела рядом с телом Симбы Киара. Мёртвого льва перенесли ближе к вырытой могиле. Повернувшись к матери, Киара воскликнула:

— Мама, зачем ты его изгнала?

— Ты не понимаешь, что он способствовал гибели отца? — гневно выпалила Нала — Это было подстроено, я сразу поняла!

— Ты сама видела, как Кову бил папу? — вскочила Киара.

— Ты тоже этого не видела, — парировала Нала. — Как и я.

— Тогда не говори того, чего не знаешь! — выкрикнула Киара и быстро отошла в сторону.

Нала лишь тяжело вздохнула — ей было жаль дочь, которая страдала от горя… и от разлуки. Немало пожившей львице стало понятно, что Киара уже полюбила Кову. Решив поговорить с дочерью позже, Нала подошла к остальному прайду. Симба лежал на земле, а под его телом были две лианы, которые принесли леопарды. Нала подошла к телу супруга и, посмотрев на его навеки застывшее выражение морды, поправила несколько прядей гривы, свисавших ему на лоб и глаза, и со слезами произнесла:

— Вот и кончился твой земной путь, мой родной Симба… Иди с миром и отыщи своё место рядом с Королями прошлого. Я уверена, что наша девочка гордится тобой, как горжусь и я… Прощай, любимый… Я всегда буду любить и помнить тебя…

Склонившись над львом, Нала нежно лизнула его холодный лоб и закрытые глаза, уронив пару слезинок. На несколько мгновений она прижалась носом к его мощной шее, о которую так любила тереться, приникать к ней… К телу подошла Киара, глаза которой снова наполнялись слезами. Но она не дала им пролиться. Подойдя к отцу, она также поцеловала его и прошептала:

— Я люблю тебя, папа… Иди с миром…

Нала посмотрела на преданных ей и Симбе львиц, окруживших его тело. Немногие из них помнили молодым ещё Муфасу, поэтому его сына им было жаль не меньше. Две или три львицы, среди которых была Сарафина, плакали в открытую. Но, увидев взгляд Налы, они подняли головы.

— Давайте, аккуратно опускаем его, — велела она.

По две львицы подошли к концам каждой лианы и ухватили их клыками, затем медленно подались назад. Лианы натянулись, подняв Симбу над землёй. С величайшей осторожностью львицы перенесли льва к яме и, едва лишь его могучее тело нависло над ней, они начали медленно приближаться друг к дружке. Симба опускался в яму глубже и глубже, пока не лёг на её дно. Аккуратно достав из-под тяжёлого тела лианы, львицы унесли их в сторону, а Нала, Сарафина и Киара подошли к яме и начали засыпать её землей до тех пор, пока на этом месте не появился земляной холмик. Неподалёку от него находился ещё один, давным-давно осевший и заросший травой — сына похоронили рядом с отцом… Киара увидела там увядший цветок — до самого последнего своего дня, даже во время болезни Сараби приходила сюда, к любимому мужу.

Некоторое время прайд сидел рядом с могилой. Затем Нала подняла голову и испустила в небо громовой и горестный рёв, возвещавший об уходе Симбы на небо. Ей вторили два десятка львиц, в том числе и дочь. Под громовой скорбный рык все животные склонили головы в знак уважения к усопшему. Вскоре все начали расходиться, все подходили к Нале с Киарой, выражая соболезнования в связи с невосполнимой утратой. А траурную суету освещало яркое солнце. Оно всё видело, но сочувствовать не умело.

Вскоре вся саванна перед Скалой опустела. Разбитые горем львицы ушли внутрь, и лишь одна светлая фигура ещё долго сидела рядом с могилой. С нежностью, будто это был отец, Киара положила лапу на мягкую и холодную землю.

— Как же рано ты ушёл от нас… — прошептала она.

Смерть никогда не ждёт и не отпускает.

Киара почувствовала озноб и затряслась. Она неторопливо поднялась на выступ и обернулась на тихий плач матери. Нала лежала в дальнем углу, отвернувшись к стене. Лёгкое прикосновение носом к её шее — и Нала подняла на дочь взгляд, наполненный печалью и любовью. В трудном горе они не одни, а сейчас Киара не решалась сказать матери, что намерена сделать. Она, вновь коснувшись макушки Налы носом, медленно развернулась и вышла на приступ. Вечным сиянием встретило Киару солнце. Она подошла к краю выступа, легла на согретый лучами камень и грустно воззрилась на недоступные небесные просторы. Её отец сейчас там, её бабушка там, её мудрый дед… Чувствуют ли духи боль и сострадание? Или это только удел живых?

— Я должна вернуть его, — тихо прошептала она.

Налетевший ласковый ветерок взъерошил её шерсть — Симба услышал дочь… Внезапный озноб пропал.

Верни.

На траве возле огромной Скалы предков сидели два мощных льва. Свет солнца отражался от их густых и одинаковых по цвету грив, делая их роскошнее и ярче. Казалось, что они греются на солнце. Львов никто не видел. Духи невидимы. Короли Прошлого являются в трудные моменты, когда о них вспоминают или зовут на помощь. Они — члены семьи.

Симба с грустью вздохнул и склонил голову на мощную шею отца. Он чувствовал на своих глазах слёзы — он встретил после стольких лет Муфасу, ушёл к нему духом, ясным невесомым облачком вознёсся к Духам Королей. Муфаса встретил его с величавым спокойствием, но в его глазах блестели искорки восторга и скорби напополам со слезами. Завидев Симбу, он подошёл к нему и молча положил лапу на его шею.

— Симба, сынок… родимый…

За могучей спиной Муфасы возникла Сараби, и Симба оказался между родителями. Как и в детстве, он грелся их теплом, купался в их любви. Но детство, как и его жизнь, закончились, а с родными Симба теперь навсегда.

— Я не хотел, чтобы так случилось, — шептал Симба, прижимаясь по очереди и к отцу, и к матери. — Не хотел, отец…

— Никто не хотел, сынок, — вздохнул Муфаса. — Король подобен солнцу, но твоё солнце закатилось слишком рано, как и моё… Но нельзя допустить тьмы в наших владениях, иначе она разольётся по душам живущих.

— Кову, — понеслись в голове Симбы воспоминания из земной жизни. — Я в нём ошибался, верно?

— Да, Симба, — коротко улыбнулась Сараби. — Принимать мудрые решения нужно, опираясь не только на свой рассудок, но и на прошлые поколения.

— Несмотря на то, что меня лишили тебя, ты всегда был со мной, — сказал Симба отцу. — Я благодарен тебе за всё, папа.

— Ты правильно сделал, что пересмотрел своё отношение к Кову, — одобрительно вымолвил Муфаса. — Он в душе — глубоко несчастный мальчик, лишь скрывающийся за сильным телом. Его растили в мрачной обители ненависти и равнодушия, умело насаждали зло в душу. Душой и мыслями он был един с матерью — но един мраком. Свет для него был недоступен до недавних пор. Его хрупкая душа обрела силы с любовью к Киаре.

— Огонь убивает, как и Зира, — вздохнул Симба.

— Порой то, что вырастает из пепла, оказывается…

— …лучше старого, если дать ему шанс, — вспомнил Симба. — Ты так и сказал, когда, ещё до моего рождения, спасал маму и её сестру в пожаре.

— Мои слова не раз находили отражение в твоей жизни, Симба, — кивнул Муфаса. — Они сделали тебя сильнее и мудрее. И там ты видел пепел, разорение и пустоши… и есть лишь одно чувство, способное возродиться из пепла и облагородить жизнь.

В подтверждении слова не нуждались.

— Ты в глубине души осознал, уходя, что за Кову — будущее, — назидательно произнёс Муфаса. — Он встал на правильный путь, открывшись Киаре и узнав от тебя правду о Шраме. И она это поняла. — Муфаса поднял лапу и указал ею на Киару, в одиночестве сидящую возле свежего земляного холмика. Через несколько мгновений она легла и опустила на лапы голову.

— Ей тяжело отпустить меня… — еле слышно вырвалось у Симбы.

— Знаешь, как мне больно видеть её страдания? — вздохнула погрустневшая Сараби.

Симба, чувствуя, как начинает щипать в глазах, тоже вздохнул:

— Моей любимой Нале не менее тяжело…

Муфаса опустил голову, пряди его великолепной гривы свесились на лоб. Симба в утешение приник лбом к плечу отца.

— Представь, — совсем тихо сказал Муфаса, — представь, как было тяжело мне, когда ты остался без меня… как тяжело было маме…

— Верно, — согласился Симба и слабо улыбнулся. — Но всё равно я не был одинок — ни в жизни, ни в душе. С тобой…

Тронутый словами сына, Муфаса положил подбородок Симбе на макушку.

— Жаль, у Кову не было такого мудрого отца, как ты — у меня, — сожалеюще сказал Симба. — Всё бы иначе сложилось…

Симба помнил рассказы отца, которые он слышал от далёких предков. Нити всех судеб и жизней плетёт Великий Сотворитель. Он их и обрывает. За светлые полосы жизни отвечает Покровитель, а беды шлёт Гонитель. Со встречей с Киарой, как Симба сейчас надеялся, место своему противнику мрачный Гонитель уступит. Кову это заслужил, слишком много он страдал от его произвола.

— Несчастный мальчик, — сочувственно произнесла Сараби. — Ему нужна помощь.

— Хоть и поздно, но я ему поверил, — кивнул Симба. — Теперь верю — Кову справится.

— Идём, Симба, — велел Муфаса.

Симба удивлённо взглянул на отца, и Сараби улыбнулась:

— Она ждёт вас. Сейчас Киаре нужны вы.

* * *

После похорон Симбы все обитатели Земель прайда разошлись в трауре, и к вечеру погода начала портиться. Налетел ветер. Он гнал по небу рваные лоскуты вытянутых облаков. Опускающееся к горизонту солнце всё чаще скрывалось за облаками, вскоре на разогретую саванну собирался пролиться дождь. Никто не выходил из просторной пещеры Скалы предков, все львицы прайда делили глубокое горе. Вокруг не было ни одной живой души, если не считать молча сидящую рядом с могилой Симбы Налу. Совсем недавно они сидели здесь с Симбой, любуясь на закат и предаваясь воспоминаниям о том, как Нала нашла его далеко отсюда, в джунглях. Но с той поры прошло уже немало времени. Сейчас же солнце прошло больше половины своего пути от зенита до заката — столько времени минуло с похорон любимого мужа и Короля, единственного, которого Нала любила и никогда не забудет… Время в омрачённом горем сознании растягивалось — казалось, будто минула целая жизнь.

Киара же грустно взирала на расстилающиеся внизу Земли прайда с вершины Скалы. Ей казалось, что даже сама природа впала в грусть после похорон отца. Здесь ветер дул сильнее, но Киара так и не сдвинулась с места. Она сейчас не ощущала холода — душа чувствовала себя намного хуже. Время летело и летело дальше, унося в прошлое события и оставляя боль, а облака вскоре победили на поле битвы, на небе, и солнце скрылось за ними. Собирался дождь. Киара, почувствовав, что задние лапы затекли от долгого нахождения в одном положении, медленно поднялась и пошла к спуску. Оказавшись внизу, она вернулась к могиле отца и села рядом с ней.

— Мне так тебя не хватает, папа… — прошептала она. — И Кову тоже…

Её мысли перекинулась на льва, который уже давно не выходил из её головы, который уже давно снился ей по ночам. От его очаровательной улыбки сразу становилось так тепло на душе! Киара верила — и Кову испытывал то же самое, ведь у него, в отличие от матери, есть душа и тёплые чувства. С мыслями о Кову Киара и не заметила, как уснула.

Проснулась она на этом же месте, укрытая массивным выступом Скалы от непогоды — начался дождь, сопровождаемый порывистым ветром. Киара была защищена от него нависающей каменной громадой. День стремительно стекал к исходу, начинало постепенно темнеть. Но Киаре не хотелось уходить отсюда — как будто она сейчас лежала возле живого отца, а не умершего. Будто ей не хотелось его отпускать — ведь он сейчас в холодной земле, но всё равно рядом с ней… Вдруг Киара услышала тихий голос:

— Киара!

Львица обернулась на звук и почувствовала, как её сердце радостно забилось — перед ней стоял Симба, её могучий и любимый отец. Он был таким же, когда Киара видела его в последний раз. Он излучал сияние, которое окружало его светлым ореолом. Карие глаза с нежностью и лаской смотрели на Киару — этот взгляд она помнила всегда, этот взгляд мгновенно согревал её. Как она любила наслаждаться им! Если бы она могла ещё хоть раз обнять своего папу, зарыться носом в его такую пышную и мягкую гриву! Она отдала бы за это многое. Сейчас же она с горечью понимала, что никогда больше не сможет этого сделать. Это был лишь образ Симбы, зримый только для неё, но такой желанный, дорогой, милый и любимый…

— Папа! — просияла Киара. Она поднялась и неторопливо подошла к нему.

— Здравствуй, милая, — произнёс Симба, погрустнев. — Вот так и пришлось мне покинуть вас…

— Папа, мне так тяжело без тебя! — грустно опустила голову Киара, и две слезы упали в траву. — И маме.

— Я понимаю тебя, моя девочка, — кивнул Симба. — Но, к сожалению, так уж устроен мир, что все мы не вечны.

— И что те, которые дороги, покидают нас так рано, — раздался звучный бас.

Под участившееся биение сердца Киары рядом с Симбой вышел ещё один лев, более крупный и массивный. Он невесомо искрился тем же сиянием, что и Симба. Киара с замиранием сердца смотрела на льва. Того же цвета роскошная и густая грива, та же красивая золотистая шерсть, те же карие глаза — то же, что и у её отца. Только грива не была разделена посередине, а волевой квадратный подбородок был более крупным. Даже никогда не видевшая его живым, Киара сразу узнала льва — перед ней стоял её дедушка Муфаса. И он, и отец были сейчас примерно одного возраста.

— Она выросла настоящей красавицей, сын мой! — торжественным тоном произнёс Муфаса. — Здравствуй, внучка!

— Дедушка! — прошептала со слезами Киара. По описаниям отца она представляла своего деда именно таким. Теперь же она видела его впервые. — Я так рада видеть тебя!

— Я тоже, родная, — кивнул Муфаса. — И рад видеть тебя уже такой взрослой и красивой!

— Я… я так не хотела, чтобы ты оставлял нас, папа, — заговорила Киара. — Хотела, чтобы дедушка тоже был жив…

— Такова жизнь, милая моя, — сказал дедушка. — Очень часто случается так, что те, кого любят, уважают и ценят, слишком рано нас покидают, а те, которые не получили от жизни добра, встают на скверный путь, но живут долго. Ты знаешь, какой была моя судьба — почти та же, что и у Симбы.

— Это ужасно, дедушка, — кивнула Киара. — Вы — самые лучшие львы, которых я знала! Самые любимые! Тем, что вы — мои предки, я буду гордиться всегда. И так рано вы покинули нас…

— Киара, — сделал шаг вперёд Симба, — мы здесь для того, чтобы ты кое-что поняла. Знаешь, нам с отцом больно видеть, как ты страдаешь без меня и без Кову. Ведь я понял, что вы по-настоящему любите друг друга.

— Да, папа, — закивала Киара. — Я люблю его, очень люблю. Но… мама его изгнала из Земель прайда, а он пытался предупредить нас о Зире, что она собирается ночью напасть!

— Я прекрасно понимаю Налу, детка, — кивнул Муфаса. — Она пережила серьёзное потрясение и видит в Кову врага. Но всем свойственно ошибаться. Даже Королям! А особенно Королям нельзя терять веру в будущее.

— Да, — кивнул Симба. — Я тоже ошибся в Кову, но осознал это. Пусть этот момент был последним в моей жизни, но в Кову нет ненависти, в отличие от его матери. Его сердце полно любви к тебе, Киара, а ещё он по-настоящему искренний. В любви его душа окрепнет и освободится от ненависти.

— Верно, — согласился Муфаса. — Я знаю, что он пытался помочь Симбе, пусть и не смог. Кову движет чувство настоящей любви и благородства, ты с ним будешь счастлива. И вы оба можете остановить эту войну. Жертв уже предостаточно, уже многие годы история Земель прайда темнеет пятнами крови.

— Ты должна вернуть его, Киара, — серьёзным тоном начал Симба. — Времени мало, Зира скоро перейдёт реку и направится прямо к вам. Если новое сражение не предотвратить, — война продолжится, прольётся много ненужной крови. И этому, как мы считаем, пора положить конец. Лишь одна сила может прекратить войну и наладить дальнейшую жизнь — это…

— …великая и несравненная вещь — любовь, — вскинул голову Муфаса. — Она соединяет сердца, создаёт будущее и укрепляет отношения. И мы с Симбой прекрасно понимаем — это тот случай, когда любовь способна на такое! И быть тебе вместе с Кову предназначено и судьбой, и нами — Королями прошлого. Наши славные земли слишком долго страдают от войн и предательств. И много крови на них вместо цветущей и мирной жизни.

— Я знаю, я должна вернуть его, папа, — прошептала Киара. — Но где он может быть?

— Следуй зову сердца, детка, — блеснув глазами, сообщил Симба. — Любящее сердце всегда помогает преодолеть все преграды в поисках счастья! Верь, милая — вы с Кову всё сможете прекратить и вернуть в наши земли мир и покой.

— Этого раскола быть не должно, Киара, — шагнул вперёд Муфаса. — Непобедимый и сильный прайд — это единый прайд. Страдает кто-то один из нас — страдают все. Так быть не должно, и ты это понимаешь. Это следует остановить!

Киара кивнула. Она поняла.

— Тебе пора, милая, — кивнул Симба. — Найди Кову. Остановите это всё. Всё у тебя получится, с тобой — наша сила и наша вера в тебя. Ты справишься, дочка!

— Я люблю вас обоих, — прошептала Киара, чувствуя, как пощипывает в носу. — Мне так жаль, что вас нет рядом с нами.

Симба вплотную подошёл к дочери.

— Знаешь, как мне грустно от того, что я не могу больше обнять тебя и маму, малышка, — прошептал он. — Если мы не в силах изменить прошлое, то можно попытаться наладить своё будущее, чтобы оно было прекрасным. Никто, кроме вас самих, вашу жизнь прекрасной не сделает. Стремитесь к этому!

— Мне тоже жаль, что больше не могу обнять тебя, — тихо сказала Киара. — И дедушку тоже.

— Не нужно горевать долго о тех, кто ушёл, Киара, — сказал Муфаса. — Нужно посмотреть на живых, им тоже нелегко.

— Я люблю тебя, дочка, — сказал Симба, и его образ стал исчезать. Киара протянула лапу, словно хотела дотронуться до него. На неё посмотрел Муфаса и ласково улыбнулся.

— С тобой наша мудрость, моя светлая, — тихо пробасил он. — Мы всегда будем жить в твоём сердце. Тебе стоит только поднять глаза к небу, к звёздам… Знай, что мы, Короли прошлого всегда поможем тебе. И Симба тоже…

На этих словах образ могучего льва также медленно растворился в воздухе. Киара на мгновение закрыла глаза и вдруг почувствовала, что на смену приятному теплу пришла прохлада. Открыв глаза, она обнаружила, что лежит на земле рядом с могилой отца. Дождь закончился, а солнце уже касалось краем горизонта. Над Землями прайда властвовал вечер. Время продолжало мчаться, неся за собой приближающуюся ночь, но не унося глубокого траура и скорби по недавно ушедшему Симбе. Нала, пустым взором скользнув по лежащим внутри пещеры львицам, спустилась вниз. Киара могла быть только там. Нала подошла к дочери, сидящей с опущенной головой рядом со свежей могилой, и ласково положила лапу ей на плечо. Киара лишь вздохнула и тихо сказала:

— Мам, мне… мне хочется побыть одной. Пожалуйста, оставь меня…

— Дочка, — попыталась начать разговор Нала, — я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Когда мы были там, внизу, я видела, что ты слишком резко отреагировала на Кову…

— А ты как отреагировала на него сейчас? — воззрилась дочь на мать. — Зачем ты его изгнала? Он не виноват, я уверена! Я не должна была на него срываться, но не сдержалась. Что он сейчас думает обо мне? И ты слышала его последние слова?

— Киара, — Нала провела подбородком по голове львицы, — я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь к Кову. Но…

— Но он совершенно другой! — выпалила Киара. — Он не пошёл в свою мать, он совершенно открытый и добрый, чем и отличается от всего своего прайда. Кову сам сказал, что Шрам не был его отцом, пусть он и похож на него, но для меня это не имеет никакого значения. Знаешь, ты сама мне однажды сказала, что за неприятной внешностью скрывается добрая душа. И я хочу быть с ним, хочешь ты или нет!

Нала посмотрела с любовью на свою дочь, но та отвернулась и вновь заговорила, но с каждым словом снижая голос:

— Я видела во сне отца с дедушкой. Разве будут духи Королей обманывать и советовать совершить что-то в ущерб добру?

Нала вздохнула, но ничего не ответила. А Киара еле слышно прошептала:

— Оставь меня одну, мам… Ненадолго.

Нала вздохнула и, ласково лизнув дочку в щёку, прошептала:

— Я люблю тебя, милая…

С этими словами она развернулась и пошла наверх, к остальному прайду. Проводив мать печальным взглядом, Киара прошептала:

— Я тебя тоже люблю, мама…

Вечер, тянущий за собой ночь, загнал солнце за горизонт, но не разогнал облаков. Над саванной клубились тяжёлые чернеющие тучи, и Киара подняла голову. Тяжелая и холодная капля упала Киаре на нос. Принцесса вздохнула — уже долго природа оплакивает её отца… Отец… Вновь прозвучал в ушах Киары его голос: «Живым тоже нелегко!» Как же сейчас приходится Кову, изгнанному за то, что он не совершал? И не грозит ли ему опасность, если он встретится с матерью? И где он?

«Следуй зову сердца!»

Киара поднялась с земли и с решимостью посмотрела на восток. Она знала, что ей теперь нужно делать и куда идти.

Найди!

Кову медленной и слегка неровной поступью шёл по вечерней саванне. Солнце, готовящееся укрыться горизонтом, всё чаще скрывалось за облаками. Оно продолжало слабо согревать территорию, но Кову не ощущал его тепла. Ветер дул ему в спину и усердно лохматил пушистую гриву. Лев чувствовал себя не то чтобы униженным, но по большей части разочарованным. Пусть он и продолжал винить себя в гибели Симбы, но на самом деле его вины в этой трагедии не было. И Симба простил его.

А вот Нала решила иначе — убитая горем, она подвергла Кову изгнанию. Нет, Кову не держал на Налу зла, он искренне сочувствовал — и ей, и Киаре. Киара… Кову слышал её голос — ведь она звала его со Скалы. Наверняка она хотела остановить его. Наверное, она ему поверила. Кову всё же сделал то, что нужно — сообщил Нале о готовящемся нападении Зиры. Но, судя по всему, ему не поверил никто, кроме Киары. И путь ему туда закрыт. К матери — тоже. И не оставалось ничего, кроме как бродить под непогодой, ветром и дождём.

И вашим, и нашим служишь?

Лапы снова привели Кову к тому же самому месту, где на них напали и где Симба принял свой последний бой. Кову остановился, глядя на замытые недавним дождём многочисленные следы борьбы и лужи пепельной грязи. Нет, не так ему виделось будущее с Киарой, совсем не так. Кову видел его светлым, но не начинающимся с трагедии. Он собирался сегодня раскрыть Симбе планы Зиры, но не успел. Он хотел начать тогда, когда услышал всю правду про Шрама, но не успел. Хотел начать строить будущее с Киарой и идти по этой широкой тропе, не спотыкаясь об острые камни горести.

Но не успел. Морально готов? Или теперь по жизни опаздывать будешь?

Кову яростно потряс головой. Капли воды, смочившей гриву, полетели в стороны. В его голове, переплетаясь, звучали голоса матери и — ненавистный ныне — Шрама. Что мог Кову сделать, чтобы избавиться от них? От укоров из прошлого и настоящего? В ком он нуждался?

Ответ уже шёл к нему. Взгляд Кову выхватил из размытого пепла небольшой зелёный побег, путь к солнцу для которого открыл Симба. Кову подошёл к нему и сел рядом. «Порою то, что вырастает из пепла, оказывается намного лучше прежнего, если дать ему шанс!» — прозвучали в голове слова Симбы. Точно так же, как эта часть саванны, сгорела жизнь Симбы. Сгорела и прежняя жизнь Кову, слабо окрашенная штрихом счастья с Киарой, а пепел знаменует горе и переживания. Но есть ли надежда, что всё наладится, что они будут с Киарой вместе?

Кову склонился над одиноким и беззащитным зелёным ростком. Хранящий едва уловимое тепло уходящего дня, он по-детски доверчиво тянул крошечные листики к небесам, к нагнувшемуся над ним Кову. Этот побег чудом уцелел в суматохе битвы — Кову понимал, что и это что-то означало. Симба дал шанс этому маленькому растению со временем превратиться в цветущий куст. И перед смертью он дал Кову шанс, простив его. И шансом стала она. Киара.

— Я люблю её, — тихо сказал сам себе Кову. — Я знаю, что не смогу без неё жить. А если этим шансом будет наша любовь? Если любовь всё это прекратит?

Тут Кову заметил, что вокруг стало темнее. Он поднял голову и увидел, что небо под натиском ночи превратилось в почти чёрное и подёрнулось тяжёлыми и мрачными облаками. Вновь собирался пойти дождь. Прошло несколько ударов сердца, и первые капли упали на землю. Кову вскоре вновь вымок, но так и сидел рядом с маленьким побегом растения. Земля, из которой он произрастал, впитывала влагу.

Ты на распутье. Выбери верный путь!

Впервые за этот тяжёлый день в голове Кову зазвучал ставший родным голос Киары. Кову чуть выпрямился и посмотрел в ту сторону, откуда пришла его мать с прайдом, а потом — туда, где жила его возлюбленная. Если выбирать путь, то взвешенно. Если выбирать верный путь, то колебаться нельзя. Кову встал и всмотрелся туда, где терялась в темноте величественная Скала предков.

* * *

Канул в прошлое ещё один самый трагичный в истории Земель прайда день. Воспоминания от него оставшись саднящими ранами на душе. Медленно опустилась ночь на Земли прайда, плотной вуалью укутала она и Скалу, но в душе у Налы она была уже с начала дня. С потерей Симбы ей казалось, что вся радость из жизни ушла, а её место заняла гнетущая пустота. Как выгоревшая неподалёку саванна. Любимый муж, мудрый и отважный Король покинул её навсегда — её и дочку, да в такой сложный период жизни… У них теперь нет могучего и мудрого правителя и защитника, кто сможет их всех защитить? Теперь перед прайдом встала настоящая угроза — на них готовится нападение, а Король убит.

Нала, лежавшая в пещере на возвышении, тяжело вздыхала, глядя, как медленно начинает темнеть снаружи. Она сейчас ощущала себя как никогда одинокой — рядом с ней не было того, кто всегда согревал её своим теплом, кто так ласково обнимал её, целовал… Как ей сейчас хотелось, чтобы это всё было дурным сном! Тогда бы она проснулась, а снаружи уже наступало ласковое утро, начался бы день, который ничем не омрачится. Рядом с ней лежал бы её Симба, который одарил бы супругу своей обворожительной улыбкой, ласково поцеловал бы её… Но увы, это было всего лишь мечтой, уже несбыточной и пустой. Реальность была намного хуже, и это была совсем не та жизнь, которую представляла себе Нала.

Она медленно поднялась с прохладного камня и, отряхнувшись от пыли, медленно вышла наружу. Она ждала, когда в пещеру войдёт Киара, которая наверняка так и сидела рядом с могилой отца — внутри она так и не появлялась. «Бедная моя девочка, — мелькнуло в голове у Налы, — она сейчас так переживает…» Выйдя на выступ и спустившись примерно наполовину вниз по каменной тропинке, Нала тихо позвала:

— Киара!

Ответа не последовало. Удивлённая Нала спустилась вниз и прошла к могиле супруга. Киары рядом не было, она оставила после себя лишь следы. Но где же она сама? Нала осмотрелась по сторонам, гадая, куда бы могла уйти дочь. Она часто любила, когда ей грустно, подниматься на самую вершину Скалы. Говорила потом, что плохие мысли вылетают из головы, потом падают, подобно камню, и разбиваются. Обдуваемая ветром, Нала поднялась на вершину Скалы — но только для того, чтобы спуститься с чувством испуга. Киары не было и там. Нала даже обошла всю Скалу вокруг, но дочь словно в воду канула.

— Киара! — крикнула Нала, чувствуя, как сжимается сердце. — Дочка, где ты?

На крик Налы вышла из пещеры Сарафина.

— Нала, в чём дело? — спросила старая львица.

— Мама, — бросилась к ней Нала. — Кажется, Киара пропала!

* * *

Киара не пропала. Она уже шла по саванне, которую недавно освежил дождь. Местность вокруг восхитительно пахла свежестью, ночной прохладой, мокрой травой. Лапы львицы неслышно ступали по влажной траве, которая приятно холодила и щекотала чувствительные подушечки лап; полной грудьу она вдыхала дивный прохладный воздух, пахнущий дождём. Киара оглядывалась по сторонам, надеясь, что где-то невдалеке мелькнёт знакомый и родной силуэт.

— Где же ты, Кову? — тихо спросила Киара, но лишь лёгкий ветерок и шелест травы послужил её ответом. — Где ты? — ещё тише повторила она вопрос, опустив с вздохом голову.

Киара уже знала, где произошла битва, поэтому пошла прямо туда. Она чувствовала, что Кову мог быть там — она следовала зову сердца, как велели ей отец и дедушка. Территория, покрытая пеплом после пожара, казалась ещё более мрачной при наступившей ночи. Даже страшной — обгорелые остовы деревьев казались Киаре многолапыми чудовищами, тянущимися из-под земли. Солнце уже скрылось за плотными облаками, клубящимися над саванной — снова собирался дождь. Следы битвы и пролитая кровь давно были смыты им, но тут Киара заметила кое-что на тёмной земле. Приглядевшись повнимательнее, она увидела следы льва, которые были оставлены не так давно. Сердце Киары забилось быстрее — Кову был здесь! Судя по следам, он куда-то ушёл, а найти его труда не составит.

Киара оказалась права в своих предположениях — пойдя по следам Кову, она пришла к тому самому ущелью, где погибли отец и Нука. Только сейчас она поняла, почему путь сюда казался ей знакомым — именно сюда, терзаемые тревогой за родного льва, прибежали Киара с матерью. Именно через эту территорию они несли тело Симбы к родному дому. Сделав ещё несколько шагов к ущелью, Киара почувствовала, как её сердце забилось ещё сильнее от радости — рядом с высоким обрывом сидел, сгорбившись, лев с тёмно-кедровой гривой. Сама фигура Кову в полумраке казалась полностью чёрной.

— Кову!

Он вздрогнул, резко вскинул голову, замер мгновение, а повернулся, уже поднимаясь с земли. Киара увидела, как блеснули его светлые глаза в сгущающейся темноте, а затем на его морде медленно появилась широкая и добрая улыбка. При виде любимой львицы глаза его вспыхнули таким ярким и брызжущим светом радости, что у Киары моментально увлажнились глаза. Кову резко сорвался с места и бросился Киаре навстречу. Сама Киара также бежала к нему, не сводя с него взора, полного радости и любви, но в нём проскальзывали и извиняющиеся нотки.

— Ты пошла за мной… — произнёс Кову, остановившись напротив Киары.

Вместо ответа Киара молча подошла к Кову и уткнулась мордочкой в его пушистую гриву. Тихо произнося имя любимого, Киара простояла так рядом с ним довольно долго. Она наслаждалась теплом надёжного, большого и сильного тела, вдыхала щекочущий душу запах его гривы. Кову вздохнул и нежно потёрся носом об её шею.

— Я люблю тебя, Киара, — прошептал он, наслаждаясь теплом львицы. — Очень люблю…

Так они и стояли, прижимаясь друг к другу. Наконец, Киара подняла голову и посмотрела любимому в глаза. И заметила след от удара Зиры.

— Что это? — испугалась она. — Ты…

— Да неважно, — хмыкнул Кову. — Одна сумасшедшая львица постаралась.

— Кову, прости меня, — тихо сказала Киара. — Я не должна была срываться на тебе.

— Не проси прощения за это, Киара, — покачал головой Кову. — Я прекрасно понимаю, что ты тогда чувствовала… Пусть Нала и считает меня повинным в гибели твоего отца, но…

— Я знаю, что ты не виноват, — перебила его Киара. — И в гибели папы я тебя не виню. Только… Кову, ты вправду пытался его спасти?

Карие глаза Киары, блеснувшие огоньками, уставились на Кову. Он увидел в них, помимо блеска, желание знать истину, и тихо заговорил:

— Так и было, Киара. Мы с Симбой как раз подходили к пострадавшим от пожара землям. Он мне всё рассказал про Шрама, а затем сказал одну важную вещь — новое оказывается лучше старого, если дать ему шанс. И в этот момент на нас и напали. Все сразу набросились на Симбу… Особенно мать… да ты и так её знаешь…

Киара прерывисто вздохнула на этих словах.

— …Я бросился ему на помощь, но меня ударили по голове, я потерял сознание. Когда очнулся, то увидел, что к этому месту летит Зазу. Я сразу ему сообщил, что с Симбой случилась беда, что на него напали, и он полетел к вам.

— Мы встретили Зазу, когда были на полпути к ущелью, — тихо произнесла Киара. — Мы с мамой обе почувствовали беду…

— Потом я подбежал к ущелью и увидел, как Симба карабкается наверх по брёвнам. Мне тем кричала мать, чтобы я схватил его, но тут вперёд вырвался Нука. Он довольно быстро догнал Симбу, когда тот был почти на самом верху. Симба тогда уже был серьёзно ранен и не мог быстро взбираться. Оба они скоро были наверху, и Нука начал подступать к Симбе, он желал доказать матери, что способен справиться с ним, а она сама так этого желала! Симба в какой-то момент отошёл назад, я как раз спрыгнул вниз. Думал помочь ему, вмешаться против брата… В этот момент Нука выбил из-под его лап одно из брёвен. Так Симба и упал вниз, а брат последовал за ним. Так оба и погибли… их обоих завалило насмерть…

Слушая рассказ, Киара сидела с опущенной головой. Когда она посмотрела на Кову, на её мордочке блестели две влажные дорожки.

— Он что-нибудь сказал перед… уходом? — прошептала Киара.

— Да, — тихо ответил Кову. — Симба поверил в то, что я пытался спасти его, и он попросил меня…

Кову на мгновение запнулся и проглотил ставший в горле ком.

— Симба попросил меня позаботиться о тебе, — продолжил он, — так как он понял, что мы с тобой на самом деле любим друг друга. Я пообещал ему заботиться о тебе, защищать тебя и сделать всё, чтобы ты была счастлива. И я это сделаю, потому что люблю тебя.

Последние слова Кову произнёс решительным и твёрдым тоном. Несколько мгновений после этого они смотрели друг на друга, затем Киара тихо сказала:

— Я в этом и не сомневаюсь, Кову… Ты мне нужен.

Кову ласково лизнул Киару в щеку, а затем неожиданно вскочил.

— Что такое? — испугалась Киара.

— Как же я мог забыть! — воскликнул Кову. — Зира готовится напасть сегодня ночью на вас! Нам надо предупредить Налу и остальных. Если мать нападёт, то она уже не остановится, понимаешь? Погибнет много львиц, прольётся много крови!

— Мы это остановим, Кову, — тихо произнесла Киара. — Я за тобой и пришла, чтобы мы всё это прекратили! Мне сегодня явились духи папы и дедушки Муфасы, и я запомнила их слова — мы с тобой можем это остановить!

— Шанс! — просиял Кову. — Симба сказал мне, что новое может быть лучше старого, если дать ему шанс. И этот шанс…

— Это любовь, — улыбнулась Киара. — Это великая и несравненная вещь, она соединяет сердца, укрепляет отношения и создаёт будущее. Так мне сказал дух дедушки.

— Вот мы с тобой всё и закончим, — прошептал Кову и нежно коснулся носом шеи Киары. — И после этого будем с тобой вместе, что бы ни случилось. Смотри!

Кову отошёл от ущелья, поманив Киару за собой. И вновь пришёл к маленькому зачатку растения, которое теперь символизировало начало новой жизни, уход старого Кову и рождение нового — доброго, любящего, заботливого и по-прежнему сильного и подготовленного. Но не для мести. Кову указал на побег.

— Под этим Симба и имел в виду шанс, — сказал он. — Я понял. Из пепла трагедии родится счастье. Ненависть должна сгореть так же, а из пепла должна вырасти любовь. И… — Кову вновь поцеловал Киару. — Я её обрёл. Она рядом со мной!

— Папа догадывался об этом, — печально улыбнулась Киара. — Вот о чём он хотел с тобой поговорить!

— Благодаря вам я на верном пути, — с душевным облегчением произнёс Кову.

— Киара! — раздался в высоте знакомый голос.

— Зазу, что ты здесь делаешь? — удивилась Киара под хлопанье крыльев.

— Куда ты пропала, юная принцесса? — с укором выпалил Зазу, приземляясь в темноте на спину Кову. — Тебя по всей Скале ищут, Нала сама не своя!

— Зазу, — обратился к нему Кову. Зазу вздрогнул и поспешно взлетел с его спины. — Лети к границам и посмотри, идёт ли сюда мать с прайдом. Ну же, лети!

— Зазу, лети! — велела Киара. Темнота с готовностью поглотила мажордома.

* * *

Уже давно стемнело, и ночь обволокла гигантским рукавом Скалу предков и саванну. Нала в беспокойстве металась туда-сюда — никто не видел Киару после заката, поскольку из прайда никто и не выходил наружу из пещеры. Нала гадала про себя, где может быть сейчас дочка, и отвергала самые страшные предположения — и не останавливалась. В какой-то миг она готова была уже мчаться в сторону ущелья. И вдруг послышался зов одной из львиц:

— Ваше Величество! К нам идут!

Нала моментально устремила взор туда, куда показывала львица. Нала с огромным облегчением вздохнула, увидев, что к Скале быстро приближается Киара, но тут же беспокойство сменилось недовольством и даже гневом — рядом с дочерью бежал Кову. По прайду пронёсся шелест — что здесь забыл этот отщепенец? Нала поспешно спустилась вниз к дочери.

— Киара, куда ты пропадала? — раздувая ноздри, спросила Нала. Потом, успокоившись, коснулась щекой её щеки. — И почему ты привела с собой Кову?

— Мама, послушай! — воззвала к ней Киара. — Зира готовит на нас нападение, и уже скоро! Кову в курсе!

— Я сам слышал, как они обсуждали планы атаки, — выступил вперёд Кову. — После полуночи они перейдут границу земель. Сразу скажу — я не на стороне своей матери!

— А что же заставило тебя одуматься? — прищурилась Нала. Недоверие в её голосе боролось с любопытством.

Киара хотела было ответить, но тут вдалеке сверкнула молния, затем грохнул оглушительный гром. Когда угрожающие раскаты смолкли, когда их осколки укатились далеко к ущелью, послышался шум крыльев, и перед Налой возник взъерошенный Зазу и зачастил:

— Миледи, отщепенцы перешли нашу границу! Они идут вдоль ущелья к нам! Они наступают! Это война-а-а!

Кову чуть слышно выругался, Киара судорожно вздохнула, а Нала громко обратилась ко всем львицам:

— Всем сохранять спокойствие и готовиться выступить против врага! Никакого страха — от этого зависит наше будущее! Только вперёд!

На Скале поднялась суматоха. Львицы сбегали из пещеры вниз и переговаривались друг с другом. Кову переглянулся с Киарой, и она тихо произнесла, прижавшись к нему боком:

— Будь осторожен, Кову.

— Я буду с тобой, милая, — шепнул он в ответ и лизнул Киару в щеку. — Всё будет хорошо, обещаю тебе. Мы справимся!

Через несколько минут прайд направился от Скалы предков к ущелью. Над ним, в буйном торжестве, бесновались молнии, а с ними громогласно ругался гром.

Береги!

Посреди ночи тихо и бесшумно подошёл к реке прайд Зиры. Львицы шли совершенно молча — хладнокровные, равнодушные и уверенные в грядущей победе, как и Зира. Ещё бы, ведь ненавистный ей Симба погиб и облегчил задачу! Пусть она и не сама убила его, но в глубине души она торжествовала — план удался. И сразу родился новый. Пусть настроение Зиры омрачалось болью от утраты старшего сына, она не позволяла печали захватить её. Зира поняла, что Нука действительно любил свою мать — он смог это ей доказать. Но цена такой любви оказалась слишком высока. Зира не собиралась останавливаться на гибели Симбы — она пожелала вернуть себе земли своего любимого Шрама, которого любила больше всех львов на свете. И пойдёт до конца!

Подойдя к реке, прайд остановился. Вперёд вышла Зира и, осмотревшись по сторонам, тихо рыкнула:

— Никого нет! Хотя они и так не догадываются о том, что их ждёт!

— А как же Кову? — спросила у матери Витани. — Если он ушёл к ним и предупредил?

— Тогда я заставлю его об этом очень сильно пожалеть! — прорычала Зира. — Если бы не мой глупый младший сын, Нука был бы сейчас с нами!

Несколько львиц одобрительно кивнули. Как и Витани, но она лишь делала вид, что соглашается с матерью. На самом деле, отвернувшись в сторону, подавила тяжёлый вздох. Нет, ей кажется, что мать заходит слишком далеко. Они обе потеряли члена семьи, и это — тот редкий момент, когда Зира была охвачена горем. А Витани грустила до сих пор — старший брат, несмотря на вредный характер, любил сестру и Кову. Так она мысленно и сказала Нуке, когда они с матерью принесли его тело домой. И не заслуживал Нука такой смерти. Ещё Витани видела, что Кову предаёт её прайд, и прекрасно понимала, что он влюблён в Киару. Было в сегодняшний день несколько моментов, когда Витани ловила себя на том, что сочувствует прайду Симбы, лишившемуся своего лидера. Но затем она сразу отгоняла эти мысли прочь, а они возвращались вновь. И когда она услышала слова матери о том, что она сделает с сыном, если тот на стороне Киары, ей захотелось воззвать к разуму Зиры, затуманенному безумием. Но последствия этого могли быть непредсказуемыми.

Ночную тишину нарушали отдалённые раскаты грома. Зира, подойдя к реке, тихо скомандовала:

— Вперёд!

Львицы одна за другой входили в прохладную воду и старались плыть как можно тише. Но всё равно их никто не заметил — пока не заметил. Когда прайд приближался к ущелью, только Витани заметила улетевшего к Скале предков Зазу. И отчётливо осознала, что больше не хочет войны.

* * *

Время неотвратимо летело, приближая встречу и битву. Отряду Зиры, уже идущему вдоль ущелья, шёл наперерез прайд, возглавляемый Налой. Кову и Киара шли позади, чтобы не попасться Зире сразу на глаза. Но для Кову это было странным — ведь она и так увидит, чью сторону он теперь занял. Никто не допускал мрачных мыслей — этот прайд не вторгался в чужие земли, а защищал свой дом. Однако чувство неопределённой неловкости не покидало Киару и Кову. В какой-то момент Нала обернулась к дочери и спросила её:

— Всё в порядке, Киара?

— Да, мам, — кивнула она.

Нала, пересилив себя, повернулась к Кову:

— А ты? И как ты объяснишь своей матери, что предал её?

— Это наше дело, мама, — легко улыбнулась Киара. — Поверь, мы сможем убедить Зиру!

А если не сможем? Нет, нельзя об этом думать!

Прайд через некоторое время подошёл к ущелью, и Кову обратил внимание на то, что опять оказался на месте утренней битвы, которая так страшно окончилась. Киара вздохнула — она тоже поняла, что это за место. Им обоим показалось, что это неслучайно, будто это место отмечено злым роком. Или же оно может стать символом восстановления мира? Нала повернула голову чуть влево и увидела, что прайд отщепенцев подходит к ним. Львицы с обеих сторон зарычали, смотря злобными взглядами друг на дружку. Кову и Киара отошли назад. Оба прайда остановились друг напротив друга. Вперёд из рядов отщепенцев вышла Зира и громко провозгласила:

— Вот я и пришла сюда, в эти прекрасные земли! Всё кончено, Нала! Теперь, когда твоего супруга рядом нет, кто сможет вас защитить?

— Зира, настало время забыть обо всём! — прервала её Нала. — Зачем ты пришла сюда, если получила то, что хотела? Ты отняла у меня мужа, что тебе ещё нужно?

— Для меня всё остаётся по-прежнему — эти земли много лет принадлежали Шраму! Мои дети родились здесь! Я имею полное право на Земли прайда! — отчеканила Зира и с шумом вздохнула. — Даже дышится здесь легче и приятнее! И сегодня я верну их себе!

— Так бесконечно длиться не может!

— И не будет, — отрезала Зира. — Потому что вы проиграете!

— Я тебе даю последний шанс — иди домой! — сделала шаг вперёд Нала.

— А я и так дома! — зловещим тоном произнесла Зира, и словно в подтверждение её слов сверкнула молния и ударил гром. Когда раскаты стихли, с неба хлынул ливень, и в этот момент Зира взревела: — В АТАКУ!

Отщепенцы сорвались с места и бросились вперёд. Нала быстро обернулась к прайду и решительным тоном сказала:

— Не отступать и не сдаваться! Сильные, прикрывайте слабых, слабые, не мешайтесь под лапами у сильных. Не давайте прорвать строй, иначе — смерть!

Злобно рычащие львицы со мчащейся впереди Зирой приближались и приближались. Кову смотрел на ту, что произвела его на свет несколько лет назад… и оба они вместе с Киарой бросились им навстречу.

— Киара, Кову! Стойте! — вскрикнула Нада.

Но две фигуры уже стремительно унеслись вперёд. И только их появления перед Зирой было достаточно, чтобы та резко остановилась. Витани и остальные также поспешно затормозили, скользя лапами по мокрой земле. Пара встала между двумя прайдами, прервав сражение… или отсрочив его.

— Кову! — рявкнула Зира, сначала удивившись, но потом в её глазах вспыхнул злой огонь. — Я так и знала! Решил предать собственную мать, а, малыш?

— Я тебя не предаю, а спасаю, — ответил он.

— Да? — скривилась Зира. — Так, как спасал Нуку?

Стоящая рядом с ним Киара обратилась к Зире:

— Зира, это следует остановить! Ведь мы все раньше были единым прайдом, а что с нами теперь стало? Постоянно воюя друг с другом, мы не добьёмся мира, мы будем только увеличивать число ненужных жертв!

— Целью войны является мир, — рыкнула Зира. — И жертвы на пути к миру неизбежны!

— А что ты подразумеваешь под миром, Зира? — спросила у неё Нала. — Что, по-твоему, к нему приведёт?

— Постоянные нападения, одно из которых сегодня кончилось гибелью Симбы? Смерть нашего с Витани брата? Это ведёт к миру? — воззвал к матери Кову. — Сегодня ты планируешь уничтожить свой же прайд, в составе которого некогда жила, и занять Скалу предков, которую ещё предки Симбы защищали, проливая кровь. Этим самым ты разве делаешь шаг к миру? У тебя совершенно другое понятие этого слова!

— Посмотрите на него! — фыркнула Зира. — Где ты таких речей набрался, Кову?

— Точно так же тебе сказал бы и папа! — воскликнула Киара. — Я видела его дух, а также дух моего дедушки Муфасы. Они оба сказали мне, что всё можно остановить только тогда, когда мы будем едины! Лишь частично прайд воссоединился — сейчас я стою рядом с твоим сыном, которого очень люблю! Мы оба любим друг друга! — громче сказала Киара, заметив во вспышке молнии расширившиеся глаза Зиры, а её львиц также охватило изумление. — Но этого недостаточно, Зира. Непобедимый и сильный прайд — это единый прайд. Страдает кто-то один из нас — страдают все. Так быть не должно, и ты это понимаешь. Вы все — посмотрите внимательно друг на друга! Да, сейчас мы как враги, но не в полном смысле… но всё равно мы были единым прайдом и можем стать им вновь! Поскольку мы все — одно целое!

Зира молчала, пытаясь что-то найти для возражения, а Витани же наоборот — кивнула на слова Киары. Она даже дёрнула лапой, будто хотела пойти к ним.

— А у нас, — продолжала Киара, — всё обстоит с точностью наоборот — раскол привёл к смертям. Сегодня не только я потеряла отца, но и ты — своего старшего сына. Кову и Витани остались без брата. Нет ничего сильнее семейной боли, и такие раны быстро не заживают. Ты должна понять, что любовь сильнее смерти, Зира! Только она соединяет не только льва и львицу, она может соединить два прайда! И у нас больше общего, чем мы признаём.

Зира переводила взгляд с Налы на Киару, и тут вперёд вышел Кову. Сверкнув глазами, он заговорил:

— В том, что погиб сегодня Нука, нет вины ни моей, ни Витани. Мой старший брат всю жизнь страдал от недостатка внимания, но он тебя любил всей душой. Мы его тоже любили. Его и тебя! И Нука решил доказать, что он на что-то способен, и у него получилось фактически убить Симбу. Я сам всё видел!

— Тогда почему ты не бросился брату на помощь! — тихо, словно рассерженная змея, прошипела Зира. — Если, как ты сам сказал, ты любил его, почему ты не помог ему убить Симбу?

— Убивать Симбу я не собирался, — отчеканил Кову. — С тех пор как встретил Киару, она прочно заняла все мои мысли. Я хочу, чтобы она была счастлива, чтобы у неё была поддержка и опора в жизни. Именно таким львом и был Симба, таким я его и запомнил. Даже умирая, он думал о семье! Поэтому я и хотел сообщить ему о твоём заговоре против него. Но к тому времени ты сама напала! А ты думала о семье? Ты даже не попыталась остановить Нуку, когда он бросился навстречу своей смерти! А я пытался. И чьей вины больше в его гибели? Из-за кого я чуть не лишился глаза? — Кову указал на пересечённый свежим шрамом глаз, рана уже не кровоточила. — После всего того, что случилось, я и сам не хочу участвовать во всех твоих безумных планах, пока ты не убила всю мою семью!

В темноте Витани сделала шаг вперёд — с каждым словом она признавала правоту брата. Кову же, переведя дух, сел рядом с Киарой. Всё, что от него требовалось, он сказал и сделал, и впервые за всю жизнь он уважал себя. Его мысли звучали в голове голосом Симбы: «Сделав что-то не по зову ненависти, ты научишься уважать себя. Тогда мрак из души начнёт уходить. С каждым добрым делом ненависть можно будет изгнать навсегда». Рассеивался и другой мрак — будто подтверждая слова Кову, расползались, словно потревоженные змеи, чёрные облака, открывая опаловое на востоке и иссиня-чёрное над головами небо. Но его голос сменился другим — таким же уверенным, но злобным.

— Ты меня предал, Кову! — яростно прошептала Зира. — Ты предал меня… и поплатишься за это! — С этими словами Зира уже перешла на крик, затем повернулась к Витани и рявкнула: — Витани, в бой!

Сердце Кову ухнуло в подушечки лап. Он вскочил, Киара — тоже. Витани неожиданно повернулась к матери и решительно ответила:

— Нет, мама!

Кову перевёл взгляд на сестру. Их взгляды встретились, и он коротко улыбнулся ей и кивнул.

— Киара права, — произнесла Витани, затем вышла вперёд, дошла до своего брата и села рядом с ним. — И Кову — тоже. Хватит с нас войн!

Зира сверкнула своими рубиновыми глазами.

— Если не станешь драться, ты тоже обречена на гибель!

Ужас при словах Зиры охватил уже всех — между собой начали переглядываться остальные отщепенцы. Ещё совсем недавно они готовы были идти с ней на новые, более приятные для жизни земли, готовы были биться за них рядом с ней. А теперь отщепенцы услышали от своей сильной и целеустремлённой предводительницы угрозу для жизни родной дочери. Если она чуть не убила своего младшего сына, обвинив в гибели Нуки, то покончить с дочерью ей ничего не будет стоить. Испуг поразил даже прайд Налы. Своё решение Зира приняла, так пусть с ним и остаётся. Одна. Разумное решение было принято остальными, и львицы — одна за другой — начали переходить на сторону Киары, Налы, Витани и Кову.

— Куда вы? — выкрикнула Зира с яростью. — Стойте!

Но напрасно — все отщепенцы перешли на сторону жителей Земель прайда. И вновь стали ими. Солнце собиралось скоро взойти — на востоке появилась розовато-оранжевая полоса. Нала сделала шаг вперёд и произнесла:

— Твоя месть не привела ни к чему хорошему Зира. Ты осталась одна, без поддержки и союзников. Самое время одуматься и отступиться и принять нужную тебе помощь! Будешь одна — ничего хорошего тебя не ждёт.

— Я никогда не отступлюсь! — прошипела Зира, затем её взгляд задержался на Кову, и она зарычала: — А всё началось это с тебя, предатель! Я не посмотрю, что ты мой сын, я с тебя и начну!

— Зира, это же твой сын! — потрясённо и с ужасом воскликнула Нала, но Зире было уже всё равно.

Злоба и ненависть захлестнули её с головой, и она забыла обо всём на свете, кроме своей необузданной ненависти — набросилась на сына. Тёмно-серая в тусклом рассвете фигура Витани понеслась навстречу матери, однако дочь с яростным рычанием была отброшена в сторону. Зира не изменила цели. Когда ей оставалось до Кову несколько шагов, наперерез метнулась золотистая молния и сбила Зиру с лап. Киара ни за что бы не дала никому наброситься на любимого льва, поэтому решила защитить его от Зиры. Обе львицы покатились по земле, царапая друг дружку и пытаясь укусить как можно большее. В пылу битвы они подкатились слишком близко к краю ущелья, в то время как Витани поднялась из мокрой пепельной грязи.

— Нет!

Дикие крики Налы, Витани и Кову, смешавшись, пролетели над ущельем как раз в тот момент, когда обе львицы скрылись за краем обрыва. Все метнулись туда и увидели, что Киара с Зирой катятся по каменистому склону. В этот момент вдалеке раздался треск — в той стороне находилась плотина. Ещё до гибели Симбы уровень воды был крайне высок, а после сегодняшней непогоды она уже не выдерживала напора.

— Киара! — с отчаянным воплем Кову бросился вслед за обеими львицами.

— Кову, куда? — попыталась остановить его Нала, но Кову уже скрылся внизу.

В это время плотина не выдержала, и гигантская масса воды, разметав брёвна, прорвалась наружу. Оглушительный треск поразил всех, земля задрожала под лапами. Дальнейшие события занимали буквально мгновения.

Зира повисла на одном выступе, отчаянно цепляясь когтями за камень. Киара также цеплялась за скалу и осторожно, мелкий шаг за шагом, приближалась к Зире.

— Зира! — позвала она львицу. — Дай лапу, я помогу тебе!

В этот момент Кову думал, как добраться до матери — он оказался над другим выступом, правее Киары и матери, но ниже их. Но только он приготовился спуститься, как вдруг Киара соскользнула с края, утаскиваемая лапой Зиры.

— Киара! — взревел Кову, глядя, как его любовь срывается вниз и повисает, уцепившись за задние лапы Зиры. — Мама, ты с ума сошла?!

Его рёв смешался с диким криком Налы:

— Нет!!!

Теперь передними лапами за остаток выступа цеплялась Зира, а за неё держалась Киара. Зира только рычала от боли и злости — она пыталась выкарабкаться, но спасать Киару она вовсе не желала. Из последних усилий она старалась избавиться от неё… и вновь не вышло! Жертва цепляется за жизнь! А Кову уже был на выступе, который был мал для него и мог не выдержать большого веса. И внимательно присмотрелся. На этой стене ущелья были три выступа. За верхний цеплялась его мать, а прямо напротив виднелся ещё один, на том же уровне. Он был довольно просторным — на нём мог бы поместиться крупный лев, а оттуда можно было выбраться наверх. И Кову принял решение.

— Мама! — крикнул он ей. — Раскачай Киару так, чтобы она смогла добраться до того выступа! Предупреждаю — не делай глупостей! Я хочу спасти вас обеих!

Может, Зира и собиралась спастись сама, поэтому она с неохотой принялась раскачивать Киару. Ненадёжный выступ под лапами Кову затрясся, со стены ущелья посыпалась пыль и комья песка. Он обернулся и заметил приближающуюся стену воды, которая с грохотом неслась между стенами ущелья.

— Кову! Река! — предупреждающе крикнула Нала.

— Давай быстрее! — крикнул он Зире.

Вода с оглушительным рёвом неслась под ними и прибывала — тянулась к Кову, будто хищник, подкрадывающийся к своей жертве. Ветер от несущегося могучего потока взлохмачивал гриву на голове и шее Кову, мелкая водяная пыль и капли попали в глаза. И в этот момент ещё одна часть выступа откололась. Именно за неё держалась Зира, когда раскачивала Киару. Обе львицы полетели вниз… В какой-то момент Киара смогла уцепиться одной лапой за скалистую стену, в то время как Зира, вскрикнув, безнадёжно полетела в беснующийся поток смерти.

— Нет, мама!

В ужасе Кову смотрел, как она исчезла в пучине бешено несущегося потока. Тут Киара, успевшая подняться до маленького остатка выступа, с которого сорвалась Зира, закричала — кусок камня, выпирающий из стены, не выдерживал её веса. Мгновенно напрягшись, Кову оттолкнулся мощными лапами от своего выступа и полетел вперёд, вытянув передние лапы, в то время как Киара уже падала. Кову толкнул ими падающую возлюбленную в воздухе. Силы толчка было достаточно, чтобы отбросить Киару на выступ, но сам Кову не долетел до него. Под дикий рёв ужаса обоих прайдов он упал вслед за матерью, лишь запоздало скребнув когтями по выступу.

Упав спиной на выступ, Киара тут же вскочила. Но Кову рядом не было, она не видела цепляющихся лап. В ужасе Киара осмотрелась, и в какой-то момент взгляд её выхватил мелькнувшее в воде коричневое тело.

— Кову! — дико и со слезами закричала Киара. — Нет! НЕТ!!!

Её панический крик смешался с воплем Витани наверху. Тело Кову мелькнуло ещё раз в воде и исчезло. Грязный поток равнодушно нёс огромные брёвна, старые кустарники и сгустки сгнившей травы.

Готовая разрыдаться, Киара принялась яростно орудовать лапами, стараясь выбраться на поверхность. Она не боялась сорваться — боялась только потерять любимого. Ободрав подушечки до крови и чуть не вырвав два когтя, Киара выбралась на край ущелья и, чувствуя, как по щекам катятся слёзы, бросилась бежать по течению потока. Отчаяние, боль и страх терзали её хуже обезумевшего зверя.

Нала мгновенно бросилась за дочерью, но та бежала так быстро, что превратилась в размытое золотистое пятно. Изо всех сил Киара работала лапами, её подгоняла только одна мысль — Кову! Её родной Кову, возможно, погиб! Нет, она не может потерять второго дорогого льва! Не может! «Я бегу к тебе, любимый! — мысленно кричала Киара в такт прыжкам. — Бегу!» И ей казалось, что Кову зовёт на помощь. Она бежала до тех пор, пока не увидела, что обрыв начал постепенно сходить на нет.

Из заливаемой рассветным заревом дали проступали мрачные очертания Пустошей. Огромное количество воды затопило просторный участок саванны, находившийся по уровню ниже остальных владений Земель прайда. Воды продолжали нестись к протекающей недалеко реке — той самой, которая разделяла земли Симбы с землями теперь уже бывших отщепенцев. Взметнувшиеся воды волнами обрушились на кусты и прибрежную полосу Пустошей, но Киара не замечала бушующей катастрофы. Страшнее была буря в её душе. Киара остановилась на мгновение, и тут заметила неподалёку небольшой песчаный склон, который омывал стремительно несущийся могучий поток воды. К этому склону Кову и прибило течением.

— Кову! — бросилась к нему с воплем Киара.

Добежав до неподвижного тела, она сначала несколько раз быстро лизнула его мокрую морду, затем потрясла лапой за плечо.

— Милый, ты жив? — спросила она со слезами. — Ответь, прошу тебя!

Ответа не последовало. Тогда Киара перевернула льва на спину и припала ухом к его груди… и сразу пришла в ещё больший ужас — Кову не дышал. В этот момент подбежала Витани. Киара обернулась к ней:

— Витани, он не дышит!

Полный боли и ужаса крик словно хлестнул Витани, и она бросилась к брату. Также убедившись в отсутствии дыхания, она дальше стала совершать странные действия — встала передними лапами на широкую грудь брата и начала резко отталкиваться от неё. Безвольное тело льва только дрожало в такт толчкам, с его мощного тела текла ручьями вода. Киара посмотрела на Витани со смесью ужаса и удивления. Верно истолковав её взгляд, Витани ответила:

— Я так уже делала. Мать помогла.

Затем Витани продолжила совершать прыжки. Киара же положила лапу на шею любимого и прошептала:

— Кову, прошу тебя, не умирай… Пожалуйста! Я не переживу ещё одной потери… Не сдавайся, родной…

Киара подняла взор к просветлевшему небу и мысленно взмолилась:

— Папа, дедушка, умоляю — пусть он вернётся! Не отнимайте его у меня, пожалуйста!

…Не заслужил он произвола Гонителя. Покровитель уступит ему место! Не может Великий Сотворитель оборвать такую короткую нить жизни!

В этот момент Кову подпрыгнул на песке и закашлялся. Из его пасти хлынула вода, лев перекатился на живот и закашлялся. Судорожно хватая пастью воздух, он постепенно приходил в себя, чувствуя, как боль пронзает каждую клеточку его сильного тела. Киара, забыв обо всём, бросилась к любимому льву.

— Кову, ты живой, мой милый! — Она упала рядом с ним и, обхватив его обеими лапами за шею, с облегчением заплакала, зарываясь носом в его мокрую гриву. — Я боялась, что ты погиб…

— Киара… не так сильно… прошу, малыш… — простонал Кову, откидывая голову назад.

— С объятиями не перестарайся, — фыркнула Витани, не утратившая, несмотря на недавний шок, прежние манеры. Но облегчение от того, что брат живой, было сильнее. — У него могут быть серьёзные травмы.

— У меня ничего не сломано, — прошептал Кову, нежно вылизывая мордочку Киары.

Им не было дела ни до Витани, ни до остальных львиц, тут же окруживших возлюбленных. Нала подошла к Кову, не прекращающему целовать мокрую мордочку её дочери, и потрясённо выговорила:

— Я всё видела. Ты так рисковал жизнью ради моей дочери, что сам чуть не погиб…

— Потому что я люблю её, Нала, — прошептал Кову, оставив Киару и откинувшись на землю. — Теперь ты мне веришь?

Нала повернулась к дочери.

— Теперь я вижу, как Кову на самом деле любит тебя, детка, — с раскаянием заговорила она, и её губы тронула улыбка. — Я больше не буду препятствовать вашей любви, особенно после того, что узнала о нём.

Обойдя Кову, Нала посмотрела ему в глаза, затем, положив лапу на плечо, произнесла:

— Знаешь, Симба был прав. Шансы надо давать всегда, особенно — заслуженные. Я поняла, что очень сильно ошиблась в тебе, Кову. Извини меня за все слова, что я тебе сказала.

Уставший и разбитый болью Кову только улыбнулся и закрыл глаза, предоставив себя полностью Киаре. Ненадолго оба будто пропали из этого мира, пока Кову не вспомнил:

— Мама… надо её найти!

До заката солнца Кову пробыл вместе с Киарой и Витани в том месте, где его нашли. Воды быстро схлынули, оставив после себя лужи и озёра грязи, поломанные останки брёвен и непонятных ошмётков. Витани нашла небольшую пещеру недалеко от ущелья. Туда они с Киарой отвели Кову, который с трудом передвигал лапами. Тело его сильно болело, Витани нашла на теле брата несколько ран и ушибов, но все они оказались несерьёзными, переломов тоже не было. Сестра и возлюбленная помогли справиться с ранами.

Киара не отходила от своего единственного ни на шаг. Кову сейчас снова был рядом с ней, наполняя её мир счастьем, любовью и теплом. И сейчас он отдыхал, окружённый любовью Киары. Сам Кову был рад тому, что весь прайд Налы резко изменил отношение к нему, ведь все они видели, как он чуть не погиб, спасая любимую львицу. Нала прекрасно понимала, что её дочка нашла своё счастье именно с Кову, и была искренне рада за них обоих. Разве не это подразумевал Симба перед своей гибелью?

— Лучше не ходи, а то свалишься по дороге, термит! — буркнула, косо ухмыляясь, Витани.

— Я пойду, — упрямо покачал головой Кову. — Хочу найти её.

Падающая прямо в объятия смерти мать не выходила из головы Кову. Многие тоже были потрясены случившимся и не верили, что Зира могла уцелеть в таком ужасе. Пусть и считали, что к этой трагедии неминуемо приведёт её путь. Зира несколькими словами поставила против себя всех, но сын с дочерью не считали это поводом бросить её тело неизвестно где. Поэтому Кову принял решение найти мать, но собралась на поиски одна Витани. Не спрашивая согласия сестры и не обращая внимания на ещё не отступившие боли, Кову тоже решил пойти. Но пошли они втроём — рядом с Кову неотлучно следовала Киара. И сейчас они шли по подсыхающим землям, местами проваливаясь в грязь почти до середины лап.

— Какая жесть! — проворчала Витани, провалившись один раз чуть не по грудь. — Тут и утонуть можно. Я проголодалась уже.

— Кто-то говорил, что я свалюсь по дороге, и теперь обошёл меня, — усмехнулся Кову.

— Да заткнись ты, — отмахнулась Витани, когда позади с негромким вскриком провалилась в ямку Киара. Кову поспешно повернулся к ней.

День уже тёк к вечеру, когда Кову, Киара и Витани, уставшие и с пустыми желудками, нашли тело Зиры. Преодолевая страх, Кову осмотрел тело матери, покрытое грязью и тиной. Вода изо всех сил била и переворачивала тело Зиры, изувечив его; силой потока её сильно ударило головой о камень, да так сильно, что пробило череп. Кову вздохнул — он надеялся, что мать перед смертью не мучилась долго. Но похоронили они Зиру не здесь. Вместе с холодным телом Зиры они пришли в Пустоши, где несколько лет протекала тусклая и голодная жизнь Кову.

— Мы с мамой принесли Нуку сюда, — тихо сказала Витани, указав на один полуразрушенный от старости невысокий термитник.

Опечаленный Кову и погрустневшая Киара ничего не сказали. Брат с сестрой осторожно внесли Зиру туда, где лежал Нука. По его давно остывшему телу ползали мухи, ищущие, чем поживиться. Завидев вошедших львов, они лениво разлетелись. Киара закрыла глаза.

— Мы с мамой не хотели его там оставлять, — чуть охрипшим голосом промолвила Витани. — Пусть они с мамой и будут вместе.

Кову с Витани аккуратно уложили Зиру рядом с Нукой. Кову осторожно поднял безвольную лапу матери и положил её на бок Нуки.

— Вот видишь… — Эти слова он произнёс через мгновения после смерти брата и решил закончить: — Видишь, к чему это привело, мама? Ты думала о мраке, закрыв себя от света, а свет — спаситель из мрака. Прошу, пойми это на небесах, мама.

По сути — похожими словами Киара пыталась открыть для Зиры верный путь. Только сейчас ей всё равно. Оставив тела членов семьи, Витани пошла за Кову, но на выходе обернулась — не могла не бросить последний взгляд на мать и брата. Она всё время молчала, но со словами Кову была согласна полностью. Киара печально, думая об отце, смотрела на прощание Кову и Витани с Зирой и Нукой. Выйдя наружу, Витани с братом осторожно — чтобы тела были скрыты полностью — обрушили термитник. Пыль взвилась столбом.

Даже у ненавидящих есть любящие. Надо это ценить.

Вечером Кову, уже чувствующий себя лучше, подробно рассказал Нале обо всём — о битве и о том, что ему сказал, умирая, Симба. А Киара поведала матери о своём сне. Выслушав рассказы, Нала тихо произнесла:

— Всё-таки Симба не ошибся, когда говорил тебе перед смертью, что ты хороший и добрый лев. Это так и есть, Кову.

— Мне есть для кого быть хорошим, Нала, — серьёзно сказал Кову.

— Это верно, — после короткого раздумья сказала Нала. — И мужем для моей Киары ты будешь отличным!

Кову просиял при этих словах. Киара подошла к нему и поцеловала.

Прайд вернулся на Скалу предков в этот же день — в полном составе, без раскола, без распрей. Единый и сильный прайд. Кову теперь заслужил своё право жить здесь, своё место. После мира полетели дни, окрашенные солнцем и прекрасной погодой. Теперь все львицы охотились сообща, помогали друг другу. Витани с Киарой всё время держались рядом с Кову, две львицы быстро подружились. А вечера возлюбленные проводили за разговорами по душам.

— Твой отец сейчас гордился бы тобой, Киара, — сказал Кову в один вечер, когда они лежали под невысоким деревом за Скалой предков.

— Нами, — поправила его Киара и зарылась носом в его тёплую гриву.

— Знаешь, а ведь Нала права — я буду для тебя хорошим мужем, — хитро улыбнулся Кову. — Ты хочешь этого?

С нежной и ласковой улыбкой Киара потянулась к Кову и, повалив его на землю, стала тереться об его мускулистую шею. Кову в ласках не уступал… Спустя немного времени довольная Киара с улыбкой вышла под заходящие лучи солнца и уставилась в вечернее небо. Свет ещё согревал саванну, а небо цвета индиго ласкало взор. Киара произнесла, глядя в бескрайнюю и темнеющую синь:

— Вот видишь, папа, как всё хорошо сложилось… Спасибо тебе за всё, и дедушке тоже. Хорошо, что вы тогда оба явились ко мне во сне… Я люблю вас обоих!

В этот момент в небе показались два золотистых сияющих лика. И Симба, и Муфаса — Великие Короли прошлого — ласково улыбались своей любимой Киаре с небес.

* * *

После всех событий прошло несколько месяцев. Кову стал полноправным членом прайда после того, как они, спустя три недели после возвращения, поженились с Киарой. В этот же день Нала, прекрасно понимая, что прайд не может жить без сильного защитника, при всех зверях объявила Кову Королём, а дочь — Королевой. Теперь все звери знали, что Кову на самом деле сделал для дочери покойного Симбы, и не только для неё. Больше Кову не сталкивался с неприязнью. Лишь заметил взгляд вожака слонов, который некогда хотел прогнать его. Слон медленно кивнул, тоже признавая Кову правителем Земель прайда.

Одним тёплым вечером Киара сидела на выступе. Она с улыбкой смотрела на прекрасные земли, окружающие родной дом. Симба часто говорил Киаре, видя её улыбку: «Улыбка как твоя дочь. Ведь ты — моя девочка, и всегда рядом со мной!» Внезапно Киару отвлекло шевеление в животе — она была на третьем месяце беременности. Кову запретил супруге охотиться, всячески оберегая её и принося лучшие куски мяса.

Сзади послышалась тихая поступь лап, и Киара обернулась. Кову, раздавшийся в ширине и ставший более мускулистым, подходил к супруге. Грива, ставшая гуще, мягкими волнами легла Киаре на макушку.

— Как моя малышка себя чувствует? — тихо спросил он и потёрся носом об её мягкую шею.

— Прекрасно, — улыбнулась Киара и в ответ лизнула мужа в щеку. Через мгновение она снова почувствовала шевеление в животе и быстро сказала: — Малыш шевелится, Кову! Потрогай.

Радостный Кову быстро, но осторожно дотронулся до живота Киары.

— Точно! — просиял он, чувствуя, как вновь тепло согревает его тело. — Я чувствую.

— Ещё несколько недель до нашего счастья, Кову, — прошептала с улыбкой Киара, затем добавила: — Жаль, что папа не дожил до наших с тобой детей…

— Он вместе с Великими Королями прошлого смотрит на нас с небес, — сказал Кову. — Будь уверена, что они все гордятся тобой, ведь ты у меня самая лучшая. И у нас будут прекрасные детишки!

Киара склонила голову на плечо любимого.

— Я каждый день счастлива с тобой, — шепнула она и улыбнулась: — Я тебя люблю!

Кову коснулся носом её щеки и негромко ответил:

— Я тебя тоже, солнышко…

«Вот оно, новое, — думал счастливый во всех смыслах Кову. — Оно расцвело, и я не дам ему зачахнуть. Никогда! Я бежал, боролся, решался. Берёг и буду беречь!»