Любимец Хумгата (джен)

* * *

— Злик-злок, синий, пропащая ты девчонка!

"Макс, ты занят?".

— Ой, вы что, это вы так расстроились, что у вас пар из ушей? Ма-акс, это очень плохо?

"Извини, если отвлекаю, но если ты не очень занят, я был бы рад заполучить ненадолго твое внимание".

— Это просто ужасно, милая, сейчас он надуется, как мыльный пузырь, а потом лопнет и забрызгает тут нам все своей досадой, от которой его сейчас и распирает. Посмотри, какая красота, не каждый день станешь свидетелем...

"По правде говоря, не только твое внимание, но и тебя самого".

В этот момент пар, щедро валивший из ушей шефа, стал ярко-желтым и таким густым, что похоронил под дымным пластом доску для игры в "Злик-и-злак" и подобрался к коленкам Базилио так близко, что она запищала и шустро отползла к моему креслу. Тут моя привычка охранять доверчивых девчонок от злых колдунов взяла верх над намерением продолжать ехидно посмеиваться, и я вернул лицу приличное выражение и торжественно изрек:

— Выглядит ужасающе, но оцени — это ты у нас такая умница, вон как человека довела, что он опустился до дешевых эффектов.

— Ой, Макс, а можно я не буду больше умницей, если у этого такие последствия?!

К счастью, тут Джуффину надоело изображать паровоз, он ухмыльнулся, встряхнул головой и протянул лапу ко столу. Сгреб желтый туман, намотал на кулак, как половую тряпку, и выкинул куда-то за спину. Наверняка намухлевал там незаметно с фишками. Невыносимый шулер. И ведь не один я заподозрил — Базилио присмотрелась к полю, нахмурилась, и потом лицо ее стало таким, словно Джуффин только что у нее на глазах в один присест умял созданный для нее селедочный торт. Иными словами, Базилио изумилась до ужаса, а потом — красавица какая! — рассердилась, да так, что не заробела ткнуть пальцем в синюю фишку и возвысить голос:

— Она тут не стояла! Совершенно точно не стояла! И вот эта оранжевая тоже! Это вы что же, обмануть меня хотите?!

Ох уж эти педагогические таланты сэра Джуффина Халли. Только он может дразнить овеществленных не так давно девчонок с таким довольным лицом. А то девчонки ему, видите ли, слишком тихие. Впрочем, сейчас слишком тихая девчонка выглядела не хуже заправского инквизитора — начинающего, но уже неплохо. Моя умница. Поэтому я подмигнул шефу, вздохнул и пожаловался в спину Базилио:

— Вот всегда он так. Мухлюет как дышит, честных людей обманывает, злодей. Разберись-ка с ним, а то я спешу — дела! — И без предупреждения шагнул Темным путем прямо в кабинет Шурфа.

Вместе с жуть каким удобным креслом и чашкой камры в руках.

— Я весь к твоим услугам.

— Это деликатный способ сообщить, что мои кресла недостаточно мягкие?

— Нет, это очередной дурацкий способ повыпендриваться, — честно признался я, но камру все равно допил. К тому же, угощать меня Шурф явно не торопился: привычного кувшина с камрой на его столе не стояло.

Да и самого Шурфа за столом не сидело. Я вообще вдруг понял, что его не вижу, и заозирался. Шурф нашелся у книжного шкафа — сидящим на корточках и аккуратно складывающим в недра нижней полки кипу самопишущих табличек.

— Невыносимо, — вдруг заявил он, не поворачивая головы. — Извини, Макс, я намерен жаловаться. Целую минуту. А может, две. Еще не определил.

— Валяй, — от души разрешил я. Такой удачей надо пользоваться — не каждый день вам Великий магистр Семилистника плачется. — Я буду сострадать и говорить, что ты во всем прав и зря не испепелил всех этих дураков. Это ведь от меня и требуется?

— Сам выпросил разрешение помочь с отчетами, а потом все перевернул, — с места в карьер стартовал Шурф. — Рассортировал, точнее говоря. Так рассортировал, что впору подумать, не посылать ли его к мятежным магистрам в помощники: мигом все планы спутает, несчастные магистры и дорогу в столицу не вспомнят. Куда двенадцать штук делось — вопрос, но ручаюсь, в какую-нибудь иномирную дырку их засунул и забыл. Или сказать постеснялся. Утренние занятия прогулял, как какой-то школьник, потом пришел и говорит: проспал. На дневных вместо выполнения задания создал неведомую химеру, которую старшие магистры три часа пытались развеществить — и не смогли, да будет тебе известно. И все в город отпрашивается — с друзьями повидаться, на ярмарку сходить, и хоть отпускай, хоть нет, итог один — вляпается так, что тебе и не снилось. Ты по уши влипнешь ради дела, а он — просто так, из интереса. И исчезает через день. То дверь не туда откроет, то просто заскучает — и все, след уводит в Хумгат, где всяко веселее. Макс, мне начинает казаться, я переоценил свои возможности.

— Уши надрать паршивцу, — сочувственно поделился рекомендацией я.

Шурф наконец-то выпрямился и одарил меня скептичным взглядом, явно говорящим: "А то поможет?". Я только плечами пожал и ответил:

— Не поможет, это правда, но в рамках профилактики — очень даже ничего, может статься. В конце концов, мне самому никто так и не додумался по башке настучать, чтоб я не влипал во всякую ерунду — а то вдруг помогло бы?

— Очень тебе весело, я вижу.

Раскусил, а. Мне оставалось только беспомощно развести руками: дескать, ну что с меня возьмешь.

— Очень уж ты мне нравишься в роли строгого дядюшки, Шурф. Не могу налюбоваться. — Я даже не соврал, но Шурф все равно хмыкнул.

Прошел к столу и выудил из-под него знакомый мне кувшин. Снял крышку, и в кабинете запахло камрой.

— Давай сюда свою чашку, Макс. Нет сил еще на тебя ругаться.

Вот удивительный человек — такое серьезное лицо умеет делать. Но меня не проведешь, я-то вижу, как он доволен, вон даже контрабандную камру не пожалел. Наполнив мою чашку, Шурф оставил кувшин на столике, а сам уселся на стол и скрестил на груди руки, взирая на меня, как тетушка на любимого внука. Пей, пей до дна, дескать, вот умница, сейчас еще пирожков принесу.

Пирожков мне, правда, не светило.

— Мне нужны твои профессиональные навыки, Макс.

— Плюнуть в кого? — педантично уточнил я. — Истребить все запасы орденской камры? Отвлечь леди Сотофу от дел, пока ты устраиваешь мятеж?

— Сходить в Хумгат и вернуть мне моего ученика. Я немного занят. И, признаться, вчерашнее путешествие по четырем излюбленным местам Карвена в попытке его отыскать меня несколько утомило. В путешествиях через Хумгат я доверяю тебе больше, чем себе. И точно больше, чем Карвену. Я предупредил его, чтобы он не смел возвращаться откуда-то самостоятельно. Зная его нрав, я не удивлюсь, если он вместо того, чтобы вернуться, забредет в такие дебри, откуда его уже и ты не вытащишь.

Вот тут я по-настоящему посочувствовал Шурфу. Не то чтобы я раньше притворялся — нет, но его ворчание меня все-таки забавляло. А теперь я проникся: представил, чем закончилась бы моя собственная история, если бы я в первые годы в Ехо имел наглость проваливаться в Хумгат ежедневно. Через дюжину дней Джуффин или лично придушил бы меня, гения такого, или изобрел бы какую-нибудь мистическую веревку, которой привязал бы меня к этому миру, как дикую козу. Ну, или третий вариант — и, как бы я не льстил себе, самый вероятный — оставил бы меня болтаться черт знает где. Все равно сам вернусь, когда надоест ерундой маяться. Карвену все-таки удивительно повезло.

Я не стал выпендриваться и изображать жуть какого занятого человека. Прекрасно понимал, что свое дежурство легко спихну на несчастного, но очень отзывчивого Нумминориха, а если и пропаду в Хумгате на несколько дней или месяцев, мне все простят, просто потому что это я. И для меня исчезать — это свинство вполне простительное, если я вернулся.

— Да запросто, — я великодушно отсалютовал чашкой, чуть не расплескав себе на коленки камру. Тоже мне, великий колдун, гроза преступности. — Скажи только, откуда ушел твой гений. Вернем в целости. Разве что уши я ему все-таки надеру — смотреть больно, какой ты тревожный стал по его милости.

— Спасибо, Макс, — очень серьезно сказал Шурф. — Ты выбрал неверную хронологическую точку значимого возрастания тревожности и неверное лицо в качестве причины, но в чем-то ты прав. Когда ты допьешь, я покажу тебе комнату, из которой исчез Карвен.

* * *

По Хумгату я в этот раз метался, как одержимый, честное слово. И это при том, что в полном отсутствии материи метаться невозможно. Но ощущалось это так, словно я ношусь от двери к двери, как дикий кот, умоляя Хумгат открыть мне проход сначала вот сюда, а нет, уже не надо, лучше вот туда в дальний, хотя нет, погодите-ка, передумал, мне во-он в тот узкий проход, хотя лучше в этот, что справа. Это я пытался сосредоточиться на Карвене и понять, куда его занесло, потому что след вел в мир, где мальчишки точно не было. Уж не знаю, каким чутьем я это понял, но не сомневался.

Итогом этого путешествия я мог гордиться по праву: своими сомнениями я умудрился достать даже бессознательное небытие, и оно выплюнуло меня мордой в колючий снег и захлопнулось за спиной с явным сердитым хлопком.

Спустя секунду оказалось, впрочем, что хлопок — это вовсе не Хумгат взбунтовался, а какой-то умник залепил снежком в растущую из сугроба сосну. В сугробе я валялся лицом, именно.

Первым делом я решил, что меня угораздило вляпаться в свой родной мир, видеть который я не желал даже ради Карвена, но стоило открыть глаза, как я успокоился. Все было в порядке. Снег был ядрено-розовый, как жвачка, на соснах висели гроздья неизвестных ягод, а вверху полыхали сразу три солнца. Разноцветных. И дети, играющие в снежки, мало напоминали человеческих: снежки они пуляли лихо закручивающимися хвостами, а по снегу скакали меховыми искрящимися лапами. Больше всего они напоминали наэлектризованных крупных котов.

Но резвились они как самые настоящие дети. Напрыгивали друг на друга, валяли в снегу, рычали и издавали скрипучие звуки, которые могли оказаться как развитой речью, так и просто аналогом кошачьего мяуканья. На солнце лоснящаяся шерсть сверкала, снег напоминал измельченную сахарную вату, алые ягоды переливались, как елочные шары, и все это до того странно сочеталось, что я не сомневался: Карвен точно где-то рядом. И не ошибся: буквально тут же увидел, как один из электрических котов яростно скачет вокруг копошащегося сугроба.

Пока Карвен, хохоча, выбирался из-под снежной кучи, я успел доковылять до него и встать в позу разгневанного воспитателя, который только что обнаружил воспитанника в очень грязной и глубокой луже. Планируемый эффект, правда, сводился почти на нет котами, тут же облепившими меня со всех сторон. Самые смелые вставали на задние лапы и тянулись понюхать мое лицо, а самые игривые уже загребали ловкими хвостами снежки. Ну уж нет, этого не хватало!

— Брысь, — строго сказал я им всем разом, и что удивительно, они послушались — дружно откатились на несколько метров, не переставая любопытно принюхиваться.

Карвен наконец-то выбрался из сугроба, увидел меня и изрек очень, на мой взгляд, разумное:

— Ой. Сэр Макс.

И исчез. Вот просто так, раз — и нет его. Только пустота и разворошенная кучка снега. И горстка котов, с которых, от удивления, видимо, посыпалось вдвое больше искр.

Что ж, оставалось только порадоваться, что Карвен — всего лишь непутевый и очень могущественный ученик Шурфа, а не новый мятежный магистр. А то гоняться бы нам за ним всем Тайным сыском, как некогда Кофа за Джуффином, а он знай исчезай с фирменным "ой" плюс имя преследователя. Но за магистром я бы еще погонялся — все-таки не штаны в Тайном сыске просиживаю, от дела не увильнешь, — а вот необходимость шастать за впечатлительным мальчишкой по розовым мирам меня, что странно, не радовала. Старею я, что ли?

* * *

— Исчезнешь сейчас еще раз — получишь по шее, — пригрозил я, едва только Хумгат вышвырнул меня вслед за Карвеном на ослепительную пустынную дорогу.

Ослепительную — это не комплимент, а факт. Под ногами у нас хрустел сияющий белый песок, выстланный вперед до самого горизонта, а справа и слева колыхалась изумрудно-синяя то ли трава, то ли поросль мха, то ли вовсе неведомая субстанция. Я, конечно, залюбовался, но от дела не оторвался: увидев впереди такого же ошалевшего от красоты Карвена, сцапал его за шиворот и только тогда перевел дух.

Как оказалось, зря. Белый песок остался неподвижен, а вот мшистое море заволновалось и метнуло нам под ноги широкое изумрудное щупальце. Или, может, это был язык? — в любом случае, моя расхваленная коллегами интуиция возопила, что надо драпать со всех ног, и мы с Карвеном рухнули в Хумгат, как пьяные матросы в море.

И миг или вечность спустя я почувствовал, что заднице очень жестко сидеть на железной скамейке, лоохи продувается теплым порывистым ветром, а в глаза светит закатное солнце. Ну и под нами, конечно, пропасть, горы и пятна озер вперемешку с туманами. Пожелав оказаться в безопасном месте, я почему-то оказался на своей старой канатной дороге. Хотя почему "почему-то"... Я покосился на Карвена — он зачарованно пялился вниз, свесившись через борт кабины. Вот кому спасибо сказать за то, что мы не в Ехо. Я, дурак, не сосредоточился на теплом кресле у Шурфа в кабинете, а Карвен не дурак — тоже не сосредоточился на кабинете, где перед старшими придется отчитываться.

— Это мы где? — он оглянулся на меня с пьяным восторгом. Моргнул, повторил: — Ой. — Но долго удерживать на лице смятение не смог, снова расплылся в улыбке, запрокинул голову, подставляя шею ветру, как кот. — Удивительный здесь воздух! И не видно, куда нас несет, такие туманы! Ты не сердись, сэр Макс, что я от тебя пропал, я нечаянно, от неожиданности... Ух, никогда тут прежде не был, а кажется, тыщу раз побывал, какое-то такое все знакомое... Ого, какие птицы!

Я не без интереса высунул голову из кабины. И правда, птицы. На орлов похожи, только крупнее. Откуда только взялись? Я пожал плечами, сам себе отвечая, и откинулся на спинку сидения. Что ни говори, а даже пожалеть не выходит, что мы не в Ехо. Давненько я все-таки здесь не был.

И Карвена торопить я не стал. Пусть осматривается, дышит, почти ныряя в пропасть, пусть сверкает восторженными глазами — не настолько я монстр, чтобы такого влюбленного дурака раньше времени на землю возвращать. Сам-то сколько насверкался в свое время. Да до сих пор сверкаю — только повод дай.

— Сэр Макс, вот такая глупость — понимаю, что само существование этой штуки — ого-го какая невидаль, а все равно все думаю — а куда она ведет! — поделился Карвен, наконец-то усаживаясь на скамью напротив и высовывая наружу голову. Ветер трепал рыжие вихры и растирал кожу до румянца, и Карвен выглядел простуженным несчастным, которого впервые за долгое время выпустили на воздух, да еще куда — на самый ветер.

— В Шамхум, — ответил я.

— Куда?! Погоди, то есть, ты знаешь? Ты тут был?

— Доводилось, — хмыкнул я.

— А что это за Шамхум? Там тоже снег цветной? Хотя что я несу — это вообще везде по-разному, может, там и снег не идет...

И правда ведь — не идет. Но однажды пойдет, в этом я не сомневался. А может, уже и шел, пока я шастал по Ехо, влюбленный в каждую улочку настолько, что про оживший Город-в-горах только во сне и вспоминал. Но Карвену я этого не сказал — ну его, обойдется, и так вон сам себя потерял во всем этом переполохе.

— Может, и цветной, только мы сегодня туда не доедем, — сказал я и почувствовал, что сам себя расстроил, а не только Карвена, который уставился на меня с несчастным видом. — Уж извини. Ты и так загулял — второй день веселишься, как я понял.

Карвен честно попытался устыдиться и скиснуть, но выглядел все равно только обиженным, кидая на горизонт печальные взгляды.

— Я не нарочно, — вздохнул он. — Оно как-то само. Я только замечтаюсь, хоп — и все, воздух уже другой вокруг! И ерунда такая, я бы и вернулся сам, а Великий магистр сказал, что этого мне точно нельзя. Исчезать вот так тоже нельзя, но это запрещать бесполезно, говорил, все равно рано или поздно случится, — он виновато улыбнулся. Но я не сомневался: на одну часть его раскаяния приходится девяносто девять частей чистого удовольствия. — А вернуться можно и через сто лет после того, как ушел, и через триста... Плохо, конечно, вернешься — и никто тебя не помнит, но знаешь, я иногда думаю, что оно того стоит.

— Конечно, стоит, — подтвердил я. И на округлившиеся глаза Карвена пояснил: — Когда ты — опытный путешественник. И когда трехсотлетняя задержка — такая неизбежность, с которой ты, могущественный и прекрасный во всех отношениях, никак не можешь совладать. А когда ты новичок, такая же отлучка — редкая глупость. Проблем, думаешь, мало у начинающих? Еще не хватало на триста лет сгинуть.

— Да я понимаю, — поморщился Карвен, вдохнул полной грудью и уставился на высоко замерший белый круг солнца. — Только оно так здорово, что я никак не могу... Понимаешь, — он сглотнул и зачастил, вываливая все в кучу: — Понимаешь, мне ужасно повезло, что сэр... Великий магистр меня учит! И все остальные в Ордене. Ужасно интересно, и мир такой яркий, просто невозможно, я спать с трудом могу иногда, такое все интересное вокруг, и даже эти упражнения с дыханием — я после того, как ты смеялся, их боялся чуть-чуть даже, а оказалось, после них все вообще пульсирует, как сама жизнь, и в такт с моим сердцем, представляешь? И кажется, что я могу вообще все. Да не кажется, я уверен! Реальность такая живая, просто невероятно. Я думал, после мастера Иллайуни уже никогда ярче не станет, и так забывал, как это здорово — дышать и есть! И тут поколдуешь — и хочется как все эти занавески сдернуть и вот сюда, в Хумгат рвануть, а потом повсюду носиться... Дурацкое сравнение — как ветер! Вот кажется, что ничего проще нет и ничего лучше, а умом понимаю, что совсем я спятил, наверное...

Я предпочел отмолчаться, хотя подлое непедагогичное желание неистово покивать и сгрести единомышленника в объятия зудело ох как сильно. Мне ли не понимать Карвена! Какая-то часть меня, созданная для Хумгата и других миров, сходила с ума точно так же, требуя отдаться этому делу целиком, а не цепляться за единственного возлюбленного — какой-то жалкий мир с колдунами и Сердцем. Впрочем, моя любовь к Ехо и всему миру была не по зубам, кажется, даже моему призванию. Любая интрижка на стороне, но потом — домой, и только так.

— И Великий магистр опять скажет, что я совсем разошелся. Это же он тебя за мной послал? Я вчера такую глупость учудил — совсем далеко умотал вместо того, чтобы ждать, как договаривались... И ладно бы хоть завтра снова тут... в Хумгате, то есть, оказался, так нет, именно сегодня! — Карвен сокрушался искренне, а я от души фыркнул, так что он встрепенулся. — Эй, чего это ты?

— Тебя послушаешь — и руки чешутся что-нибудь с тобой сотворить, — прямо сказал я, качая головой. Наверное, он мне не поверил, потому что я уже сам улыбался, как дурак. Воздух одного из любимых мест пьянил меня не так, как Карвена, но только потому что я вырос в большого мальчика и умел себя контролировать. Почти. — "Ладно бы хоть завтра"! Чудо ты в перьях, как тебя Шурф еще не убил своими руками. А все-таки рано тебе такое счастье досталось вкупе с могуществом, вот и будешь теперь вынужден засыпать и просыпаться с мыслью о самоконтроле. Будешь-будешь, никуда не денешься. Вот уж не думал, что скажу это товарищу по Хумгату, а только нечего тебе пока по мирам мотаться как неприкаянному. Ужасно ты везучий — все снег у тебя розовый и коты искрят, а все равно неровен час вляпаешься — вот как с тем мхом... Или что это было. Миров множество, в одном от радости лопнешь, а в другом аборигены с томагавками заживо зажарят и не подавятся. И не смотри так, это не шутка вовсе. Влип ты, парень. И это навсегда, учти.

Расстроенным он, конечно, не выглядел. Ума хватило не предаваться унынию, когда тебе говорят, что ты выиграл главный приз в лотерее. Но Карвен все-таки поежился и признался:

— Знаю, что ты прав, вот честно! И что надо себя в руки взять, а не могу... Не хочу, наверное. Да, точно, не хочу — вот совсем не хочу без этого остаться! — Он досадливо пнул дно кабины — ого, как проняло. — Тогда и вся остальная магия не сдалась, если... Да ну.

— Кто сказал-то, что надо "без этого"?

— А как?

— Совсем мозги выдуло, — притворно заворчал я. — Эй, ветер, дружище, подуй в другую сторону, пока у человека последние мысли не улетели. — Ветер как миленький отстал от кабины и теперь только лизал снаружи ее дно. — Скажи еще, ты от меня эту глупость услышал — "без этого"! Я же тебе первый и сказал, что это не веселье для таких, как мы, а обязанность, самая настоящая, и тут уж никуда не сбежишь. Не отвертишься от своего розового снега, не бойся. — Карвен натурально просиял. Ну, вот так-то лучше. — Только без сопровождения не суйся уж сюда, будь другом. Вытаскивай хоть меня, как приспичит, хоть своего Великого магистра... Да хоть к Джуффину приходи, вот уж кто не упустит шанс хорошо провести время.

На меня уставились великолепные глаза-блюдца, но я видел, что Карвен от предложения в ужасе и восторге одновременно. Значит, приглашение шефу от скромного юного избранника Хумгата теперь — вопрос времени. Ну и славно. А то одного Шурфа на этого неугомонного явно маловато. Да и нас троих едва ли хватит, но глядишь, как-нибудь управимся.

— А теперь пошли, — я внутренне вздохнул, — пора нам. У меня дежурство, а у тебя сэр Шурф.

На этот раз в Хумгате Карвен вел себя смирно. Только его восхищение пульсировало там, где не должно быть ничего.

* * *

Когда я вернулся в Мохнатый дом, там никого не нашлось. Даже кошки выползли ко мне далеко не после первого "кыс-кыс" и даже не после двадцатого. Послав зов Базилио, я узнал, что они с Иш отправились выгуливать собак и как раз сейчас Друппи занят тем, что носится кругами по улицам и осчастливливает прохожих заливистым лаем, а Дримарондо осчастливливает самих девчонок лекцией по истории Ехо. Судя по торопливым ответам Базилио, лекция вышла увлекательной: так настойчиво (и вежливо, конечно) мое чудище еще никогда меня не отшивало.

Усевшись на диван, я широко зевнул — все-таки вымотаться после стольких перемещений в Хумгате неудивительно. Бедняга Карвен вообще по возвращении раззевался так, что Шурф его даже отчитывать не стал, а отправил спать и запретил просыпаться раньше завтрашнего утра. Ну просто зверь, а не наставник, вот уж у кого Джуффину поучиться бы, а то я первое время в Тайном сыске о сне только мечтал.

Сейчас-то, правда, спать мне не хотелось, а вот поваляться с куском пирога и кувшином камры и поплевать в потолок — еще как. Поэтому я неторопливо послал зов в "Обжору", развалился на диване и зевнул еще раз. Потянулся от души, прикрыл глаза и улыбнулся. Нет, ну правда, чем не прекрасна жизнь?

Я догадывался, конечно, что стоит мне только откусить от пирога, как мир сразу начнет рушиться, вместе с экономикой Соединенного королевства и крышей Мохнатого дома, в Ехо случится десяток крупных краж, к пристани причалят пираты, Его Величество захочет компота... И появится еще сотня поводов отвлечь меня от страдания ерундой. Но пока заказ из "Обжоры" не появился, я, пожалуй, в безопасности.

Поэтому я счастливо вздохнул и послал зов Джуффину: "Спасибо".

"Это ты за что?" — тут же насторожился он.

"Можешь смеяться — но за то, что создал меня таким".

"Мальчиком с двумя ногами, руками и кашей в голове?".

"Да ну тебя. Избранником Хумгата. И пока ты снова не начал ехидничать — я не шучу. И не приставай с этим ко мне".

"Какой ты серьезный, аж страшно. Не пристаю, сэр Макс, не смущайся. — И когда я уже думал, что он успокоился, он со слышной даже в Безмолвной речи ехидцей добавил: — Уж думал, так и будешь втайне дуться до конца времен".

"Да давным-давно я не дуюсь", — почти возмутился я, но Джуффин не ответил. Вот зараза.

Зато как только я проглотил первый кусок фруктового пирога, тут же прислал мне зов: "Дуй давай в Дом у Моста. Срочное совещание".

Как по часам. Я подтянул к себе поднос с едой, по-собачьи сунул остаток пирога в рот и шагнул в Зал общей работы. Вместе с диваном, подушками и горкой вязаных одеял. А почему нет?