Жить (гет)

Мир без вой­ны сов­сем дру­гой — пол­ный счастья, сме­ха, спо­кой­ствия. В нем не­бо свет­лее и яр­че звез­ды.

Учи­ха Сас­ке нет мес­та в этом ми­ре.

Тот, ста­рый, был ку­да ху­же, но нам­но­го по­нят­нее. Там, сре­ди пос­то­ян­но­го мо­ря чу­жих стра­даний, у не­го бы­ли це­ли — раз­ные, по­рой про­тиво­реча­щие друг дру­гу, важ­ные и не очень... но они бы­ли. В но­вом ми­ре их нет, и Сас­ке ощу­ща­ет рас­те­рян­ность.

Он не зна­ет дру­гой жиз­ни, кро­ме как сле­довать зо­ву бес­по­кой­но­го сер­дца — мстить бра­ту или же спа­сать род­ную де­рев­ню, но сей­час сер­дце при­тих­ло, поч­ти за­мер­ло, и внут­ри у не­го толь­ко пус­то­та и не­пони­мание.

Сас­ке жи­вет в Ко­нохе, тре­ниру­ет­ся, плот­но пи­та­ет­ся, за­ново при­выка­ет к собс­твен­но­му до­му и то­му фак­ту, что он сно­ва ши­ноби Лис­та. Хо­дит на длин­ные оди­ноч­ные за­дания — крат­ковре­мен­ные це­ли, сла­бое по­добие ста­рых, но хоть как-то при­туп­ля­ющих пос­то­ян­ный, из­вечный воп­рос, на ко­торый ему ник­то на све­те не мо­жет дать от­ве­та — а что же де­лать даль­ше?

Ста­рый мир по­лыхал алы­ми крас­ка­ми — кро­ви, не­навис­ти, азар­та жес­то­ких битв и гран­ди­оз­ных по­бед. В этом кра­сок нет во­об­ще, как и вку­са у пи­щи, как и че­го-ли­бо дру­гого, спо­соб­но­го выз­вать у Сас­ке от­клик.

Толь­ко иног­да, в са­мые не­ожи­дан­ные мо­мен­ты, в этот тем­но-се­рый од­но­тон­ный мир втор­га­ют­ся два цве­та — яр­ко-зе­леный и ро­зовый.

Са­кура обыч­но по­яв­ля­ет­ся тог­да, ког­да её не ждешь: хва­та­ет теп­лой ла­донью и тя­нет за со­бой ку­да-ни­будь в ка­фе, где рас­ска­зыва­ет о сво­их буд­нях, па­ци­ен­тах, ро­дите­лях и На­руто, веч­но про­пада­ющем в сво­ей ре­зиден­ции. Она пь­ет лат­те и улы­ба­ет­ся Сас­ке так, как буд­то он все вре­мя рас­ска­зыва­ет что-то смеш­ное, хо­тя по прав­де, Сас­ке пред­по­чита­ет на этих неж­данных встре­чах мол­чать. Но она не ре­аги­ру­ет на его мол­ча­ние, не пе­рес­та­ет ве­село ще­бетать и ни­ког­да не те­ря­ет обес­ку­ражи­ва­юще­го дру­желю­бия.

Это всё впол­не мож­но бы­ло бы объ­яс­нить её про­дол­жа­ющей­ся лю­бовью к не­му... но Са­кура дру­гая. Она от­но­сит­ся к не­му с преж­ней за­ботой, ста­ра­ет­ся кон­тро­лиро­вать его ра­ци­он, веч­но тре­бу­ет но­сить шап­ку, по боль­шей час­ти сог­ла­ша­ет­ся с его ред­ки­ми выс­ка­зыва­ни­ями, но всё рав­но он не­уло­вимо чувс­тву­ет, что она дру­гая. Бо­лее соб­ранная, бо­лее уве­рен­ная в се­бе, пол­ная за­боты — не толь­ко о нем лич­но, а о мно­гих лю­дях. В её сло­вах к не­му те­перь ско­рее дру­жес­кое учас­тие, не­жели преж­нее пок­ло­нение, и это Сас­ке по­нима­ет точ­но — как об­ла­датель ша­рин­га­на, он всег­да чувс­тву­ет тон­кие от­тенки эмо­ций.

Рань­ше её за­бота толь­ко раз­дра­жала, те­перь же он не зна­ет как к ней от­но­сить­ся, по­тому что с од­ной сто­роны раз­ме­рен­ное су­щес­тво­вание его впол­не ус­тра­ива­ет, а с дру­гой — Са­кура единс­твен­ная, спо­соб­ная выз­вать в нем эмо­ци­ональ­ный от­клик. Но Са­кура не спра­шива­ет его мне­ния о сло­жив­шей­ся си­ту­ации — она прос­то при­ходит и сно­ва вры­ва­ет­ся в его мир ос­лепля­ющи­ми крас­ка­ми.

Она по­яв­ля­ет­ся всег­да спон­танно — мо­жет по­явить­ся два дня под­ряд, а мо­жет от­сутс­тво­вать не­делю. Но ра­но или поз­дно при­ходит — с рас­крас­невши­мися от мо­роза ще­ками, в не­лепой шап­ке с пом­по­ном и све­жими но­вос­тя­ми, впус­кая в дом зим­ний хо­лод и аро­мат си­рени.

И не смот­ря на уве­рен­ность в том, что не так уж ему это и на­до, Сас­ке всё рав­но тя­нет­ся к ней, как к лу­чику сол­нца сре­ди тем­но­ты. От­кры­ва­ет ко­лючие и поч­ти неп­риступ­ные сте­ны сво­его оди­ночес­тва, впус­кая её в свою ре­аль­ность.

Са­кура от­кли­ка­ет­ся. Тя­нет­ся в от­вет, не от­талки­ва­ет, под­ска­зыва­ет, нап­равля­ет. На тра­дици­он­ные еже­месяч­ные ужи­ны с их кур­сом в Ака­демии, на сов­мес­тные мис­сии, на раз­го­воры — хоть и в его ду­хе, ког­да го­ворит ско­рее она. Сас­ке при­выка­ет — пос­те­пен­но, по чуть-чуть, с не­кото­рым не­до­уме­ни­ем за­мечая, что по­рой выг­ля­дыва­ет в ок­но, же­лая уви­деть яр­ко-ро­зовые рас­тре­пан­ные во­лосы и си­яющую улыб­ку.

И од­нажды он де­лит­ся тем са­мым воп­ро­сом, ко­торый дав­но не да­ет по­коя, да­же не на­де­ясь ус­лы­шать от­вет, а прос­то вы­пус­ка­ет на­ружу эту мысль, боль­ше не в си­лах сдер­жи­вать её внут­ри.

— Что де­лать даль­ше?

— Жить, — не­ожи­дан­но твер­до от­ве­ча­ет Са­кура.

Её гла­за пол­ны не­поко­леби­мой уве­рен­ности в собс­твен­ных сло­вах.

В ду­ше у Сас­ке бу­ря и сом­не­ние, и но­вые воп­ро­сы, и по­чему-то он точ­но зна­ет, где ис­кать от­ве­ты — ин­ту­итив­но по­нима­ет это, сколь­знув ни­же взгля­дом по её ли­цу.

Гу­бы Са­куры пол­ны чувств, от­блес­ка улыб­ки, и рас­кры­ва­ют­ся ему навс­тре­чу с не­ожи­дан­ной уп­ру­гостью, и лю­бые воп­ро­сы ис­че­за­ют из го­ловы слов­но по ма­нове­нию ру­ки.

По окон­ча­нию по­целуя Сас­ке пы­та­ет­ся по­нять, что за но­вое ощу­щение не да­ет ему по­коя, но по­нима­ет уже мно­го поз­же — ве­чером, ког­да Са­кура дав­но уш­ла, ос­та­вив лишь сла­бый аро­мат си­рени. По­нима­ет не­ожи­дан­но, за­метив неж­но-ро­зовый от­те­нок не­ба и ос­лепля­ющий кра­ешек сол­нца, поч­ти опус­тивше­гося за го­ризонт. По­нима­ет и по­том, ког­да ест об­жи­га­юще-го­рячий и не­веро­ят­но вкус­ный ра­мен в Ичи­раку в ком­па­нии На­руто, Ши­кама­ру и Сая.

В гру­ди боль­ше нет пус­то­ты. В гру­ди толь­ко бь­ет­ся сер­дце — ти­хо, но спо­кой­но и раз­ме­рен­но.

«Жить» — сколь­ко воп­ро­сов со­дер­жит в се­бе это сло­во.

Но Сас­ке те­перь уве­рен, что раз­бе­рет­ся с ни­ми.