Как растет ваш сад? (джен)

В разгар лета, когда все девочки, а также некоторые учителя разъехались на каникулы, Фрэнку Блоссому нравилось приходить в школьные теплицы. Там созревал урожай свеклы и кабачков, рассада молодой капусты и картофеля, и он был счастлив, поливая и обрезая, ища новые удобрения для помидоров и подвязывая лозы. Он возился там часами, не замечая, как проходил день, и наступало время возвращаться назад.

Единственной областью в оранжерее, которой он никогда не касался по разумным причинам, была грядка трав мисс Хардбрум. Большинство ингредиентов для своих зелий Констанс собирала на полях. Девочки сказали ему, стараясь произвести впечатление на мисс Хардбрум, что травы нужно собирать в определенное время и определенным способом, но, тем не менее, она выращивала некоторые из них в теплицах, почему, Фрэнк не знал и не спрашивал. Он никогда не видел ее, работающей в теплице, но знал, что она часто здесь бывает, потому что растения были крепкими и здоровыми, росли ровными рядами, напоминая ему о его четырех годах в армии.

«Кроме этой чемерицы, — подумал он, заметив болезненное растение. — Это не хорошо.»

Он со стоном встал: его колено болело в любые дни, даже в теплую погоду, и подошел, держа в руках лопатку, чтобы осмотреть больное растение. Мужчина посмотрел на белые цветы и решил, что растение не проживет долго без помощи. Он стоял над цветком и размышлял, стоит ли ему позаботиться о нем самому или пойти в замок и сообщить учительнице зельеварения, как громкий голос раздался позади него, как удар судьбы.

— ФРЭНК БЛОССОМ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ С МОИМИ ТРАВАМИ?

— Ничего, мисс Хардбрум! — ответил Фрэнк, разводя руки в стороны, чтобы показать свою невиновность. Его взгляд упал прямо на лопатку, которую он бросил автоматически, так, если бы его поймали на месте преступления с окровавленным орудием в руках. Она посмотрела на него с такой яростью, что ему потребовалось приложить усилие, чтобы взять себя в руки. Воображение рисовало, как его превращают в бородавчатую жабу, или ящерицу, или, возможно, лягушку. «Может быть, это и не так плохо, стать лягушкой в это время года, » — отстраненно подумал он. Пруд был красив, и он любил плавание, когда был ребенком. Говорят, что если научился плавать, уже никогда не разучишься. Вскоре он узнает, правильно ли это утверждение.

Через несколько секунд Фрэнк понял, что все еще человек, и решил, что он в безопасности.

— Я просто заметил, что эта чемерица плохо выглядит, — сказал он, указывая на растение. — Вы так не думаете?

Темные брови Констанс взлетели вверх, и Фрэнк сделал шаг назад, чтобы она могла подойти ближе и наклониться, чтобы рассмотреть цветок. Он заметил, что ее летний гардероб не сильно отличался от зимнего: она сменила строгие высокие воротники из черного бархата и парчи на более тонкое сукно. Слова «чувственный» не было в повседневном лексиконе мистера Блоссома, но он несколько раз замечал, что мисс Хардбрум носила такие ткани, что хотелось прикоснуться к ним, что было довольно странно, учитывая, что она наверняка прибила бы любого, кто осмелился это сделать. И он даже не мог представить Констанс в короткой юбке, так же, как не мог представить, что пойдет в церковь и будет мыть руки в купели.

— Вы правы, — сказала Констанс, смотря через его плечо. Гнев ушел, оставив лишь румянец на ее щеках. — Хорошо, что это не черная гниль, иначе бы мне пришлось вырвать все растения.

— Тля, наверное, — предположил Фрэнк. — Я могу опрыскать цветок.

— Спасибо, не надо, — холодно ответила Констанс. — Зелья гораздо эффективнее, чем химические аэрозоли. Я сварю нужное зелье сегодня вечером.

Она выпрямилась и оценивающе взглянула на мужчину.

— Я не знала, что вы разбираетесь и в травах, мистер Блоссом.

— Не совсем, — сказал Фрэнк, наклоняясь, чтобы поднять лопатку. — Я больше овощной человек, вы же знаете, мисс Хардбрум. Просто чемерица росла в нашем саду, когда я был маленьким мальчиком. Моя мама называла ее «Рождественской розой», и говорила мне не трогать растение, потому что оно ядовито.

— Совершенно верно, — сказала Констанс, наблюдая, как мужчина идет за ней, как будто хотел сказать что-то еще. — Вы хотите узнать об этом больше?

Фрэнк кивнул.

— Если вы не против рассказать мне.

— Не против, — ответила Констанс и начала лекцию о свойствах черной чемерицы, ее истории, использовании в медицине и магии, чем она отличается от чемерицы вонючей, также известной как вонючий морозник. Информации было больше, чем Фрэнк ожидал, но он был рад, что выпутался из неприятностей, когда учительница застала его рядом с травами, и удивлялся изменениям в Констанс, когда она начала говорить о том, что ей нравилось. Он продолжал слушать и задавал вопросы. Мысленно мужчина задавался вопросом, стала она ему все это рассказывать из-за того, что в последний месяц у нее не было другой компании, кроме кошки, или же по другой причине? Он любил проводить время с овощами, но был не прочь и поболтать с соседями и взять к себе племянника, но мисс Хардбрум была не похожа на других людей.

Фрэнк почувствовал, что у него закружилась голова от разных видов и подвидов чемерицы и их отличий. Наконец, лекция закончилась, и возникла неловкая пауза.

Фрэнк подумал, что ему в свою очередь следует продемонстрировать свои садоводческие знания и пригласил Констанс посмотреть на свой салат. Она вежливо согласилась и позволила привести себя на то место в теплице, где рос салат.

— Тьфу! Что это за дрянь в земле? — Констанс неодобрительно поморщила нос.

— Это не дрянь! — возмутился Фрэнк. — Это уже шесть месяцев салат.

— Я не про салат, мистер Блоссом, — Констанс указала пальцем. — Там.

Фрэнк посмотрел, куда указывал палец, и увидел цветные нарисованные знаки, прикрепленные к палочкам, которые отмечали разные виды капусты и салата.

— Ах, это. Девочки сделали их для меня, — ответил мистер Блоссом. — Младшие девочки. Вы знаете, некоторым из них по-прежнему нравится рисовать красками. Это проходит во втором классе, обычно.

Он искоса посмотрел на Констанс, чье лицо было непроницаемым.

— Я осмелюсь предположить, что они могли бы сделать такие таблички и для ваших трав, мисс Хардбрум, если вы хотите.

— Вы думаете, что мне нужны эти яркие, плохо читаемые ярлыки рядом с моими травами, чтобы уведомить меня о том, что я и так прекрасно знаю? — Констанс в гневе сложила руки на груди. — Я посадила пустырник, полынь, коровяку и мандрагору именно там, где хотела. Я сильно сомневаюсь, что они поменялись местами, чтобы запутать меня!

— Мне не нужны таблички, чтобы сказать, где что растет, — сказал Фрэнк. — Но девочкам нравится делать их. И им не позволено помогать мне с садоводством… — Он увидел, что Констанс начала злиться еще больше, и быстро добавил:

— Они любят это делать, вот и все. Они всего лишь дети, как и мой племянник Чарли. Ведь можно позволить им немного развлечься.

— Я полагаю, вы думаете, что я должна дать им больше… развлечений? — Ее тонкие губы искривились на последнем слове, как будто она попробовала что-то горькое и ядовитое, наподобие чемерицы, и Фрэнк забеспокоился, не станет ли он в итоге лягушкой.

— Ну… — сказал он, с осторожностью выбирая слова. — Вы весьма строги с ними. Для их же блага, я уверен…

Он с опаской взглянул, не сердится ли Констанс, но вместо этого она устало вздохнула и присела на перевернутый бочонок, поправив свою черную юбку.

— Конечно, это для их же блага, мистер Блоссом, — сказала она. — Вот, подумайте сами, как вы выращиваете свой сад? Вы не можете тратить все свое время, чтобы нянчиться с каждым растением, говоря, насколько они хороши, и сколько призов могут выиграть. Вы должны быть жесткими с ними. Следить, обрезать, когда они в этом нуждаются. Разве не так?

Фрэнк почувствовал, что краснеет. Откуда она знает, что он разговаривает с растениями? Неужели она и в самом деле, как говорили девочки, незримо шпионит за всеми в школе? Он сказал им, что это не так, но, возможно, он был не прав.

— Разве это не так? — спросила Констанс снова.

— Да, мисс.

— Так оно и есть. И дети не отличаются от растений. Девочки избалованы своими родителями, мисс Кэкл, другими учителями и непедагогическим составом. Да, да, я знаю, что вы делаете для них. Кто-то должен выполнять и самую сложную работу, следить за тем, чтобы они были дисциплинированы и умом, и телом. Так что, мистер Блоссом, мое дело неблагодарное. Я лишь надеюсь, что однажды, когда они вырастут, они будут благодарны мне.

Мисс Хардбрум взглянула на небо сквозь стеклянную крышу.

— А теперь я должна идти. Я оставила остывать зелье, и оно уже готово к розливу.

Фрэнк понял, что все это время держит заляпанную грязью лопатку, и что в теплице было довольно жарко. Он положил лопатку возле салата и вытер влажный лоб рукавом.

— Вы все лето это делаете? Варите зелья?

— Откровенно говоря, да.

— Но ведь вам, должно быть, ужасно одиноко? — спросил Фрэнк. — Я думаю, вы бы хотели навестить свою семью, как мисс Кэкл, или отправиться в путешествие, как мисс Дрилл. Она на юге Франции сейчас.

— Она писала вам? — голос Констанс стал неожиданно резким.

— Она только прислала открытку, — ответил Фрэнк в замешательстве. — Разве она не должна была этого делать?

— Мне без разницы, мистер Блоссом. Мне было любопытно, вот и все. И в ответ на ваш вопрос. Я не против быть здесь все лето. У меня есть работа, которую надо выполнить, и книги, которые можно прочитать, и Моргана довольно разговорчивый собеседник.

«Кошки не могут говорить», — хотел было сказать Фрэнк, но вовремя понял, что это была шутка. Он изобразил смешок, чтобы не разочаровать ее.

— Еще, — сказал он, — я думаю… — Фрэнк запнулся.

Он хотел предложить ей немного дружеского общения, даже, несмотря на то, что она сказала, что ей это не нужно: пригласить ее к себе в дом на обед. Мысленно он представил, как это будет. Констанс переступает порог его крошечного дома в длинном, обтягивающем черном платье и сапогах на высоком каблуке. Это вызовет бурю сплетен в деревне. Все знают, что его жена умерла, а то, что Констанс была красива, еще усугубит ситуацию.

— Что вы думаете, мистер Блоссом? — спросила Констанс с нетерпением. — Я не могу здесь сидеть целый день.

— Я только подумал, — ответил Фрэнк, намереваясь сказать совсем не то, о чем действительно думал. — Что, если вы хотите, чтобы вам что-то приготовили, пока миссис Тапиока в отъезде, вы можете сказать об этом мне. Я умею неплохо готовить.

Констанс посмотрела на мужчину в замешательстве, как будто она никогда не думала о еде. Зная ее, Фрэнк подозревал, что так оно и было.

— Не думаю, что в этом будет необходимость, мистер Блоссом, — сказала она. — Но спасибо. Это очень любезное предложение. А теперь я действительно должна идти.

Скрестив руки на груди, она исчезла в своей излюбленной манере, которая заставляла Фрэнка нервничать, а сейчас он еще переживал, не истолковала ли она неверно его слова. Он только хотел быть более дружелюбным, но, возможно, «дружелюбие» и мисс Хардбрум просто не могли существовать рядом. Со вздохом он вернулся к своей работе, радуясь, что если бы Констанс хотела заколдовать его, она бы сделала это сразу.

Фрэнк закончил загружать тележку опавшими листьями и высохшими стеблями, когда краем глаза заметил новую вспышку.

— Мистер Блоссом!

— Да, мисс Хардбрум?

— Девочки могут сделать таблички для трав, если им это нравится, — сказала Констанс. Она сделала паузу, небольшая улыбка коснулась ее губ. — Но не говорите им, что я это сказала. Пусть не думают, что я одобряю это их… развлечение.

Фрэнк улыбнулся с облегчением.

— Это будет нашей тайной, — ответил он и покатил тележку к выходу из парника, в золотой августовский день.