Шрамы, отвращение, ненависть и...любовь? (гет)

Алексу Ройсу двадцать два. У него есть все, что только может пожелать его душа и сердце. Сейф в Гринготсе набит до отказа золотыми монетами, а удачные вложения в маггловском мире приносят большие доходы, позволяющие прожить как минимум триста лет на широкую ногу. Его родители (земля им пухом!) принадлежали к древнему чистокровному роду. Все предки Алекса учились на Гриффиндоре, и он не был исключением. Алекс закончил Хогвартс, успешно сдав экзамены, и уехал во Францию, чтобы отдохнуть и решить, что делать дальше. Через полгода умерли его родители, разбившись в автомобильной катастрофе. Год Алекс почти не выходил из дома, заперевшись в своей комнате. Домовые эльфы с трудом заставляли его есть и спать. Через год боль от гибели родителей исчезла, и Алекс вернулся к жизни.

Когда началась война, он хотел было уехать на родину и бороться со злом, но серьезно заболел и вынужден был остаться во Франции. В тот момент, когда Хогвартс рушился от заклятий Пожирателей, Алекс лежал в больнице на грани смерти. Врачи уже потеряли всякую надежду спасти его, но на следующее утро ему стало лучше, а через неделю он окончательно поправился. Его выписали из больницы, и Алекс с огромным удовольствием вернулся домой.

* * *

В середине июня Алекс Ройс проводил время в Париже. Сняв уютную квартиру с видом на Эйфелеву башню, он наслаждался хорошей погодой и спокойствием.

Как-то вечером, сидя на балконе и попивая вино, он получил письмо. Меньше всего он ожидал увидеть обратный адрес: "Школа чародейства и волшебства Хогвартс". О Хогвартсе у него остались довольно теплые воспоминания, но он никогда не думал о том, чтобы вернуться туда. Сова, принесшая письмо, выжидательно смотрела на него, требуя прочитать сразу же письмо, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выгнать ее из дома.

Избавившись от совы, он взял письмо в руке и внимательно посмотрел на конверт. Зеленые чернила на жёлтом пергаменте — до боли знакомо. Он вспомнил, как был счастлив, получив письмо из Хогвартса, и даже отец, хотевший отдать единственного сына в Дурмстранг, сдался, видя счастье сына.

Через час Алекс все же распечатал конверт и достал письмо.

Уважаемый мистер Ройс!

Мое письмо может стать для вас неожиданностью, но я не знаю другого человека, который может мне помочь. Наверное, вы знаете, что недавно окончилась война, есть много пострадавших и погибших. Вы, наверное, думаете, какое это отношение имеет к вам? Что ж, охотно объясню. Есть одна девушка. Возможно, вы ее даже помните. Во время битвы она серьезно пострадала и в результате этого замкнулась в себе. По некоторым причинам ей пришлось остаться в Хогвартсе. Я думаю, что вы сможете ей помочь; у вас с ней есть много общего.

Если вы согласны, то я буду ждать вас в эту пятницу в четыре часа в кабинете директора. Пароль: Меч Гриффиндора.

Минерва МакГонагалл.

Алекс опустил руку с письмом и усмехнулся. Письмо бывшего декана вызвало противоречивые чувства. С одной стороны, ему совсем не хотелось становиться сиделкой неизвестной девушке, но с другой, мысль о возвращении на родину заставила его улыбнуться.

Алекс вернулся в комнату и подошел к комоду. Достав оттуда стакан и бутылку виски, он налил напиток в стакан и сел в кресло рядом с камином. Уставившись задумчивым взглядом на каминную решетку, он отхлебнул виски. Алкоголь обжег горло. Просьба профессора МакГонагалл с каждой минутой удивляла его все больше. Что это за девушка, что ей нужна именно его помощь?

* * *

В пятницу без четверти четыре Алекс Ройс подошел к Хогвартсу. Издалека казалось, что замок абсолютно цел, но, подойдя ближе, он увидел подростков и взрослых, которые восстанавливали стену. Он прошел мимо них, и смог расслышать, как долговязый рыжий парень говорит девушке со светлыми волосами и отстраненным выражением лица:

— Она опять пыталась вскрыть вены. Профессор МакГонагалл уже не знает, что с ней делать.

Алекс на миг застыл и хотел было спросить про эту девушку, но потом передумал. Какое ему дело до подростка-суидидника? Знакомыми коридорами он дошел до кабинета директора. По пути он разглядывал картины, которые мирно спали в своих рамах, кабинеты, из которых вынесли столы и стулья, заглянул и в Большой зал. Там все было как прежде: учительский стол, четыре стола для учеников и звездный потолок. Несколько ребят лет шестнадцати сидели за одним из столов и что-то весело обсуждали.

Наконец он достиг своей цели. Произнеся пароль горгулье, он поднялся по винтовой лестнице и оказался перед дверью в кабинет. Он постучал, и из-за двери донесся знакомый голос:

— Заходите!

Алекс толкнул дверь и вошел в кабинет. Он не был здесь лет пять, и теперь с некоторым любопытством рассматривал произошедшие изменения: большинство вещиц Альбуса Дамблдора исчезло, стол был передвинут к окну, за которым сидела профессор МакГонагалл. Она немного постарела с их последней встречи, а в глазах появились печальные искры. При виде Алекса, она улыбнулась и принялась с кресла.

— Алекс! Как я рада вас видеть! — она подошла к нему и обняла.

— Здравствуйте, профессор. Я тоже очень рад с вами встретиться. — Алекс улыбнулся.

— Присаживайтесь, — профессор указала рукой на кресло для посетителей. — Чаю?

— Нет, спасибо, — ответил Алекс, усаживаясь в удобное кресло. — Итак, вы хотели, чтобы я помог одной из ваших учениц. Но, поверьте, я не представляю, чем могу быть полезен.

— Видите ли, — профессор печально вздохнула, — эта девушка отказывается общаться с друзьями. Во время битвы она серьезно пострадала, как психически, так и физически. Из-за увечий она замкнулась в себе. Ее родителей убили Пожиратели, и это только усугубило ситуацию. По некоторым причинам ей пришлось остаться здесь, в Хогвартсе. Я предложила ей должность профессора по Трансфигурации, но она отказалась. Она вообще не покидает своих покоев. Я надеялась, что вам удастся найти с ней общий язык. Она обожает книги, и у вас будет множество тем для разговоров. К тому же, вас она практически не знает, и есть шанс, что она захочет с вами общаться.

— Вы так в этом уверены?

— Я ни в чем не уверена, — с тяжелым вздохом ответила профессор, — но больше бездействовать я не могу. Пару дней назад она опять пыталась покончить с собой.

— Пытаясь вскрыть вены? — хмуро добавил Алекс.

— Да, — удивлённая его словами, ответила профессор МакГонагалл.

— Как ее зовут?

— Гермиона Грейнджер.

Алекс вспомнил девочку с непослушной копной лохматых волос, с которой первое время никто не хотел общаться. Вспомнил и окаменевшую фигуру девочки на больничной койке, девочки, которая догадалась, что чудовище, нападающее на учеников — василиск. Алекс почти не обращал на нее внимания, но прекрасно знал, что она умна для своих лет. Поэтому он не мог понять, как умная девушка, которая всегда умела здраво рассуждать, решилась на суицид и замкнулась в себе.

— Вы помните ее? — спросила профессор МакГонагалл.

— Да, помню. Что же, я постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Тогда пойдемте, я вас провожу к Гермионе.

Они покинули кабинет и спустились на первый он этаж. Пройдя по пустому коридору, они подошли к большой дубовой двери. Прежде чем говорить ее, профессор МакГонагалл произнесла:

— Большая просьба, не прожигать ее взглядом — это ее выводит из себя. И еще... Последнее время она стала через чур грубой и резкой, поэтому не обижайтесь и не воспринимайте все близко к сердцу.

— Постараюсь. — Алекс нетерпеливо смотрел на дверь. Внезапное желание увидеть Гермиону охватило его.

Профессор МакГонагалл отворила дверь и произнесла ласковым голосом:

— Гермиона, милая, к тебе гость. Мы зайдем? — из комнаты донёсся тихий голос, и профессор, повернувшись к Алексу, сказала:

— Можете заходить, Алекс. Я не пойду с вами; Гермиона не любит, когда я захожу в ее комнату. И аккуратно — в комнате очень темно.

Алекс кивнул и переступил через порог. Он оказался в комнате, слишком темной, чтобы увидеть ее обстановку и размеры, и только свет из коридора позволял с трудом увидеть противоположную от входа стену с окном. У окна с задернутой плотной тканью послышалось шевеление, а затем хриплый голос произнес:

— Закройте, пожалуйста, дверь. Свет мне мешает.

Алекс закрыл дверь, и вокруг наступила тьма.

— Если вы сделаете три шага вперед и два влево, то сможете сесть на диван. Только осторожно, там может лежать книга.

Алекс аккуратно шагнул. Под ногой зашуршала бумага, валяющаяся на полу. Он хотел наклониться и поднять ее, но голос остановил его:

— Не стоит. Пусть бумага лежит там, где она сейчас находится.

Алекс нащупал диван и, проведя рукой по сиденью, сел на него.

— Может, зажжём свечу или отодвинем шторы? — предложил он. — Я привык видеть лицо своего собеседника.

— Не стоит, — в голосе Гермионы послышалась злоба. — Я не хочу, чтобы меня видели. — Она замолчала. Молчание длилось минут пять, и наконец она его нарушила, задав вопрос:

— Как вас зовут?

— Алекс Ройс.

— Ройс... — задумчиво произнесла Гермиона, — мы раньше встречались?

— Вполне возможно. Я учился на Гриффиндоре, а четыре года назад окончил Хогвартс.

— Понятно.

Повисло тягостное молчание. В комнате было душно и пыльно. С каждой минутой Алекс раздражался все больше и больше. Ему надоело сидеть в темноте и молчать. К тому же, он проголодался.

— Может, выйдем прогуляться, — предложил он. — На улице прекрасная погода!

— Если хотите, то идите. Лично я не собираюсь покидать эту комнату. — К злости в голосе Гермионы добавилось раздражение. — Вам разве не сказали, что я не могу и не хочу гулять?

— Почему не можете? — этот вопрос вырвался сам собой, и Алекс тут же пожалел о нем.

— Уходите, — холодно процедила Гермиона. — Немедленно!

Алекс резко поднялся и быстро подошел к двери. Он был зол на профессора МакГонагалл, на эту Грейнджер, на самого себя. Прежде чем дверь закрылась, он услышал приглушенные рыдания из темной комнаты.

* * *

На улице Алекс успокоился. Вдыхая чистый воздух, он прогуливался вдоль замка. Профессор МакГонагалл предупреждала его, что характер у Гермионы не сахар, а значит нужно набраться терпения. Гермиона заинтриговала его, и ему захотелось узнать ее поближе, а заодно вытащить из омута, в котором она себя хоронит. Он вернулся в школу и, зайдя к профессору МакГонагалл узнал, в какой комнате он может остановиться и где можно раздобыть еды. Пообедав в Большом зале, он зашел в комнату, отведенную ему, которая находилась в том же коридоре, что и комната Гермионы. Разложив вещи, он вышел прогуляться.

Подростки, восстанавливающие Хогвартс, устроили пикник возле озера. Алекс увидел среди них рыжего парня, которого встретил ранее. Было очевидно, что он знаком с Гермионой, и, следовательно, мог помочь. Он подошел к компании и обратился к рыжему парню:

— Привет. Есть разговор. Он касается Гермионы Грейнджер.

Все удивленно уставилось на него. Белокурая девушка с отстраненным взглядом подняла голову с плеча рыжего и спросила:

— Рон, кто это?

Рон пожал плечами и поднялся на ноги. Подойдя вплотную к Алексу, он хмуро спросил:

— Ты кто такой? И какое тебе дело до Гермионы?

— Какая разница? — пожал плечами Алекс. Этот рыжий определенно ему не нравился. — Если спрашиваю, значит нужно.

— Я еще раз спрашиваю: какое тебе дело до Гермионы? — Рон достал палочку. Его друзья поднялись на ноги и встали рядом, неприязненно глядя на Алекса. Тот ухмыльнулся.

— Скажем так, — медленно проговорил он, — профессор МакГонагалл попросила, чтобы я стал другом Гермионе. — В глазах Рона заплясали искры ревности, и Алекс про себя довольно улыбнулся. Он уже вспомнил этого парня, который вечно ходил с Поттером и Гермионой.

— Почему ты? — задал вопрос высокий парень с темными волосами. Алекс с огромным удивлением узнал в нем глупого и неуклюжего Невилла Долгопупса.

— Профессор МакГонагалл считает, что у нас с ней много общего, — спокойно ответил Алекс, с удовольствием наблюдая за реакцией Рона.

— Что здесь происходит? — раздался мужской голос. Обернувшись, Алекс увидел в паре метрах парня с лохматыми темными волосами, зелеными глазами и со шрамом на лбу. Сомнений не было, что это был Гарри Поттер. Рядом с ним стояла рыжеволосая девушка. Алексу она показалась некрасивой, но, похоже, Гарри Поттер считал по-другому.

— Этот, — с раздражением произнес Рон, кивнув в сторону Алекса, — спрашивает про Гермиону.

Поттер с подружкой подошли ближе. Оба смотрели на Алекса настороженно, девушка достала палочку.

— Кто ты? — спросил Поттер.

— Тебя это не касается, — спокойно ответил Алекс. Вся эта ситуация начала его раздражать.

— Ошибаешься. Гермиона — моя подруга. — Поттер был совершенно спокоен.

— Разумеется, я это и не отрицаю. Тем не менее, вас не касаются мои отношения с Гермионой.

С этими словами он развернулся и пошел обратно в замок, краем глаза увидев, как трое парней с трудом удерживают Рона.

Алекс не знал, почему сказал "отношения". Ничего, кроме короткого разговора, между ним и Гермионой не было. Алекс пришел к выводу, что ему просто понравилось бесить Рона Уизли.

Он зашел в замок. Остановившись на минуту перед дверью в комнату Гермионы, он постучал и произнес:

— Гермиона! Это я, Алекс. Я хотел извиниться. Наше знакомство было несколько недружелюбным. Я бы хотел это исправить.

Несколько секунд Гермиона не отвечала. Алекс хотел было уйти к себе, как Гермиона крикнула:

— Можете зайти.

Алекс приоткрыл дверь и протиснулся в комнату, и сразу же закрыл дверь, чтобы не раздражать Гермиону светом.

Теперь комнату освещал тусклый ночник, и Алекс почти без труда рассмотрел, что комната не очень большая, одну часть стены занимает кровать с легким пологом, у другой стены стоит стол, рядом с ним стеллаж, заставленный книгами. На полу валялись смятые куски пергамента, книги и перья. Рядом со столом стоял диван. А в самом центре комнаты находилась и хозяйка этих покоев. На долю секунды, на короткий миг Алекс почувствовал что-то, напоминающее отвращение, которое тут же сменилось ужасом. Перед ним в инвалидном кресле сидела девушка: все ее лицо, шея и руки были покрыты шрамами и рубцами. Длинные, почти до пояса, волосы были собраны в хвост. Ноги Гермионы были закутаны в черный плед, а на тело была надета черная свободная футболка. Оба запястья были перевязаны бинтом. Лицо ее казалось сероватым и впалым. Казалось, что скулы вот-вот порвут тонкую изуродованную кожу. Но больше всего Алекса поразили ее глаза: в них читались боль, отчаянье, гнев, ненависть и мука. У восемнадцатилетних девушек глаза должны сиять от любви и радости, а не напоминать глаза раненного зверя, загнанного в угол.

— А вы красивый, — насмешливо произнесла Гермиона, окинув его взглядом.

— Вы тоже, — пробормотал Алекс, ошарашенный и сбитый с толку.

Алекс ожидал чего угодно, но не этого. Он представлял Гермиону с изрезанными руками и истощенным телом, доведенным постоянными голодовками до состояния скелета. Но увидеть юную девушку всю в шрамах и на инвалидном кресле? Этого он не ожидал.

— Сомневаюсь, — ответила Гермиона. Она ловко развернула кресло и подъехала к дивану. Приподнявшись на руках, она перебралась на диван.

— Садитесь, не надо стоять возле двери, — любезно произнесла она, указывая Алексу на место рядом с собой.

Алекс повиновался.

— Итак, зачем вы здесь? — Гермиона внимательно взглянула на него. — Только честно.

— Хочу вам помочь, — Алекс нахмурился.

— Ложь, — резко произнесла Гермиона. Ее лицо исказилось злостью. — Я попросила отвечать честно!

— Я говорю правду, — с трудом сдерживая раздражение, произнес Алекс.

— Вы здесь за тем, чтобы помочь профессору МакГонагалл и моим друзьям вернуть меня к нормальной жизни. Вам не хочется проводить время со мной, вы здесь, чтобы исполнить просьбу бывшего декана. И не нужно возражать, я все равно не поверю. Скажу вам честно, Алекс Ройс, я всех ненавижу: кого-то слабее, кого-то сильнее. У меня не осталось сил и желания на положительные чувства. Я не могу видеть своих друзей, которые продолжают жить, будто и не было этой ужасной война. Я устала видеть сочувствующие взгляды учителей и знакомых. Мне не нужна жалость! Я потеряла почти все, но гордость у меня осталась. Если бы я не лишилась дома, я бы навсегда покинула мир магов и сама бы справлялась с трудностями.

Алекс промолчал. Спорить с Гермионой ему не хотелось. Наступила тишина. Гермиона смотрела на свои руки, и по выражению ее лица Алекс не мог понять, что именно она думает. Оно сидели долго, до десяти вечера, не говоря ни слова. Когда часы в углу пробили десять, Гермиона вздрогнула и хрипло произнесла:

— Уходите, я устала!

Алекс поднялся и подошел к выходу. Прежде чем закрыть за собой дверь, он посмотрел на нее и сказал:

— Спокойной ночи. — Гермиона не отреагировала.

С тяжелым вздохом Алекс закрыл дверь. Оперевшись спиной о стену, он прикрыл глаза. Слова Гермионы о ненависти ко всем эхом отдавались в голове. Да, предстоит сделать многое, чтобы вернуть Гермиону к нормальной жизни.

* * *

На следующий день Алекс проснулся с первыми лучами солнца. Он быстро умылся, оделся и, вызвав домового эльфа, попросил принести кофе и тосты. Пока эльф выполнял задание, Алекс, сидя в кресле, читал газету. Не успел он пригубить кофе, принесенный эльфом, как в дверь кто-то постучал. Досадуя на раннего гостя, Алекс подошел к двери и спросил как можно вежливее:

— Кто там?

— Это Гарри Поттер. Я пришел поговорить по поводу Гермионы.

Алекс отпер дверь и впустил Гарри в комнату.

Алекс Ройс никогда не выделял Гарри Поттера из числа других учеников. Для него это был всего лишь ребенок с тяжелой судьбой. Алексу казалось, что к Гарри надо относится как к обычному ребенку, считая, что тому так будет легче. Кому приятны постоянные шепот за спиной и взгляды, полные восхищения или ожидания чего-то героического? Именно это видел Алекс в большинстве взглядов, устремленных на Гарри.

Сейчас перед Алексом стоял возмужавший парень, переживший войну и победивший Волан-де-Морта.

— Я хотел извиниться за вчерашнее, — спокойно произнес Гарри, — с моей стороны было невежливо вести разговор в подобном тоне. К тому же, вы хотите помочь Гермионе, и это для меня самое главное. Гермиона — моя подруга, даже больше, она как сестра! И мне очень больно видеть ее такой.

— Присаживайтесь, — Алекс указал на кресло и сам сел во второе.

— Спасибо. — Гарри сел и продолжил говорить. — Вы хотели больше узнать о Гермионе?

— Да, так и есть, — Алекс кивнул. — Может перейдем на "ты"?

— С удовольствием! Итак, наверное ты знаешь, что Гермиона любит книги. Ее любимая — "История Хогвартса". Поэтому если хочешь ее порадовать, подари ей новое издание. — Алекс кивнул. — Гермиона любит запах пергамента и скошенной травы. По крайней мере, два года назад это было так. Гермиона не любит говорить о своих родителях, поэтому лучше не спрашивай ее о них.

— Что с ними случилось? — Алекс надеялся, что Гарри ответит ему.

— Их убили, — глухо ответил Гарри, — на ее глазах. А потом подожгли дом, Гермиона с трудом спаслась.

— А шрамы откуда?

— Ее пытала Белатрисса, когда нас поймали егеря. И сразу отвечу на твой следующий вопрос: во время битвы на нее упала каменная глыба. Колдомедики пытались вернуть ей способность ходить, но к сожалению это не удалось. Такие операции делают только в магловских клиниках, и для них нужны огромные деньги. У Гермионы нет такой суммы. Поэтому она перебирается на инвалидном кресле и колет себе обезболивающее, отчего у нее появилась зависимость.

— Понятно.

— Также, если хочешь сделать ей приятное, предложи ей ночью посмотреть на звездное небо.

— Спасибо, — Алекс благодарно кивнул.

— В общем-то и все, — Гарри поднялся, — если нужна будет помощь — обращайся! Я с радостью помогу!

— Спасибо. Был рад нормально с тобой поговорить. — Алекс закрыл за Гарри дверь и вернулся к завтраку.

После завтрака он отправился к Гермионе.

Та сидела на полу и читала книгу. Ее ноги, как и вчера, были закутаны в плед. Рядом с Гермионой стоял эльф и причитал:

— Мисс Грейнджер должна сесть в кресло. Ей нельзя сидеть на полу!

Гермиона лишь отмахивалась от создания, как от жужжащей над ухом мухи. Увидев Алекса, эльф воскликнул:

— Господин, хотя бы вы скажете ей! Мисс Грейнджер должна сидеть в кресле или на диване!

— Иди, я сам разберусь, — холодно произнес Алекс. Домашних эльфов он всегда недолюбливал.

Он подошел к Гермионе и опустился рядом с ней на пол. Та сделала вид, что не заметила его присутствия. Гермиона быстро читала книгу и резко переворачивала страницы, так, что некоторые рвались и мялись. Наконец, она захлопнула книгу и злобно уставилась на Алекса.

— Что я должна сделать, чтобы ты от меня отвязался? — прошипела она.

Алекс спокойно смотрел на нее. Он понимал, что Гермиона имеет права злиться на свою судьбу, поэтому старался не обращать внимания на ее агрессию.

— Ничего особого, — ответил он, — просто вернуться к нормальной жизни. Гулять, общаться с друзьями, смеяться — это и есть нормальная жизнь, а не попытки суицида и затворничество в душной темной комнате.

— Как ты себе это представляешь? — горько спросила Гермиона. — Я урод. А уроды никому не нужны. Никто не обратит внимания на человека, какой бы у него прекрасный внутренний мир не был, если внешне он отталкивает. А смеяться я разучилась во время пожара, — глухо добавила она после минутного молчания.

— Ты ошибаешься. Ты нужна своим друзьям, которые переживают за тебя. Они любят тебя такой, какая ты есть. Но ты заперлась в этой комнате, отказываясь выходить на улицу и разговаривать с друзьями.

— Я не могу выйти, — тихо сказала Гермиона.

— Почему же не попросить помощи от друзей? — Алекс внимательно следил за ее лицом. Нижняя губа Гермионы начала дрожать, словно она собиралась расплакаться.

— Не хочу быть обузой, — прошептала Гермиона.

— Ты ей и не будешь. А если ты продолжишь резать вены и изводить себя голодовками, то сделаешь им только больнее. Поэтому давай, садись за стол, а я прикажу принести тебе завтрак.

Не слушая протесты Гермионы, Алекс с легкостью поднял ее на руки и посадил ее в коляску и пододвинул к столу. После завтрака он достал из шкафа летнее платье и настоял на том, чтобы Гермиона его надела.

— Теперь мы идем гулять, — тоном, нетерпящим возражений, произнес Алекс и, усадив Гермиону в коляску и укутав ей ноги, он повез ее на улицу.

Гермиона сидела, опустив голову, так, что ее лицо было скрыто волосами. Ее руки слегка дрожали, и она сжала пальцы в кулаки.

Они вышли на улицу. Вдалеке подростки и учителя восстанавливали стену и не обращали на них внимания.

— Хочешь сходить к озеру? — поинтересовался Алекс. Гермиона кивнула.

От яркого солнца болели глаза, и она зажмурила их. Теплый ветер ласкал кожу, раздувал волосы и норовил приподнять плед.

Алекс подкатил ее коляску к озеру. Возле ив он остановился и помог Гермионе сесть на теплую траву. После он сел рядом с ней.

— Как тебе на улице? — поинтересовался он, внимательно глядя на Гермиону.

— Хорошо, — тихо ответила Гермиона, подставив лицо солнечным лучам.

— Можно задать вопрос? — осторожно спросил Алекс.

— Пожалуйста, хоть сто задай. Но я не обещаю, что отвечу на них. — Гермиона приоткрыла глаз и посмотрела на него.

— Разве тебе не вручили вознаграждение после победы?

— Вручили, — сухо ответила Гермиона.

— Так почему ты не потратила их на лечение?

— Мои родители оставили большие долги, — отстраненно ответила Гермиона, — мне едва удалось расплатиться с кредиторами.

— Я могу заплатить за твою операцию, — слова сами вырвались из его рта. Гермиона резко повернула к нему лицо и странно взглянула на него. На миг Алексу показалось, что она согласится.

— Нет, спасибо, — глухо ответила Гермиона, — мне не нужны подачки.

Она отвернулась от него, чтобы Алекс не увидел бегущую по лицу слезу. Как бы ей хотелось согласиться! Чтобы снова начать ходить и жить полноценной жизнью!

— Ладно, прости, — тихо произнес Алекс. — Я больше не буду касаться этой темы.

* * *

Через пару дней, ночью, Алекс постучал в ее комнату. Гермиона открыла почти сразу. Судя по ее виду, она даже и не думала о том, что нужно ложиться спать.

— Привет, — произнесла она, слегка улыбаясь. Улыбка была слабой и робкой, словно она разучилась улыбаться.

— Привет, — Алекс улыбнулся ей в ответ, — хорошо, что ты не спишь! Надень что-нибудь теплое и пойдем!

— Куда? — изумленно спросила Гермиона.

— Смотреть на звезды.

Через пять минут они уже лежали на пледе и смотрели в небо. На черном небосводе ярко сияли звезды, окружая полную луну, излучающую серебристый свет.

— Как красиво, — в сотый раз прошептала Гермиона.

Одна из звезд покатилась вниз, за ней другая, потом еще и еще.

— Загадывай желание, — тихо произнес Алекс.

"Хочу, чтобы Алекс был счастливым" подумала Гермиона.

"Хочу, чтобы Гермиона была счастлива" подумал Алекс.

Они пролежали всю ночь. Когда же настало утро, и небо окрасилось нежными цветами, словно художник провел по нему кисточкой, Алекс посадил сонную Гермиону и вернул в замок. Уложив ее в кровать, он нежно погладил грубую кожу и поцеловал Гермиону в лоб.

* * *

Прошло около недели. Алекс и представить не мог, насколько счастливой он сделал Гермиону той вылазкой ночью. Не знал он, что по ночам он стал частым гостем во снах девушки.

Гермиона сама не могла понять, куда делась боль и ненависть. Как простой парень смог заставить ее захотеть снова жить всего за несколько дней? Гермиона не знала ответа. Она продолжала избегать друзей и учителей, стремилась спрятать свои шрамы от всех и боялась взглянуть на свое отражение в зеркале.

Гермиона не желала даже думать о том, что она могла так быстро влюбиться в Алекса Ройса. Ей казалось это совершенно невозможным и неправильным.

* * *

Дни бежали за днями, наступила середина июля. В одну из ночей Алекс остался у Гермионы. Последнее время ее часто мучали кошмары, и Гермиона начала бояться темноты.

Она проснулась среди ночи от очередного кошмара. Лежа на спине и глядя в потолок, она стремилась избавиться от ужасных картин в голове. Алекс спал на диване, и Гермиона старательно отводила взгляд от его лица.

Алекс внезапно произнес:

— Мира...

Гермиона с трудом села и, нахмурившись, посмотрела на Алекса. Его лицо было спокойным и счастливым, будто ему снилось нечто прекрасное. Неприятное чувство сдавило грудь. Что это за Мира? Гермиона злобно взглянула на Алекса и легла на бок, спиной к нему.

Чувство ревности кислотой разъедало душу. Лучик надежды на что-то светлое погас.

* * *

На следующее утро Гермиона проснулась в плохом настроении. Она неохотно позавтракала и снова улеглась в постель. Алекса она выставила вон из комнаты и наложила запирающее заклинание. Алекс несколько раз пытался попасть к ней, но безрезультатно.

Гермиона лежала и тихо плакала, сама не зная из-за чего. Снова и снова она вспоминала ночное происшествие, и ревность сильнее сжимала ее сердце в тиски.

Вечером, около девяти, она решила выйти погулять. С трудом выехав на коляске на улицу, она направилась к озеру. Устроившись под ивами, она раскрыла книгу и начала читать.

— Привет, — раздался тихий голос, и, подняв голову, она увидела Алекса.

— Привет, — стараясь, чтобы голос не задрожал, ответила Гермиона.

— Я волновался за тебя, — Алекс хмуро глядел на нее.

— Не стоило. У тебя есть Мира, вот о ней и беспокойся, — язвительно произнесла Гермиона.

— Что за Мира? — удивленно спросил Алекс.

— Даже не знаю. Может та, что тебе снится, — с горечью ответила Гермиона.

Губы Алекса тронула улыбка, в глазах зажглись озорные огоньки.

— Ревнуешь? — спросил он.

— Может и ревную, — не глядя на него, произнесла Гермиона.

— Ну и зря! — произнес Алекс и, наклонившись, поцеловал ее.

* * *

В начале августа у ворот одной из лучших клиник Лондона появилась пара: красивый парень и девушка с изуродованным лицом на коляске. Девушка заметно нервничала. Случайные свидетели их разговора после долго удивлялись услышанному.

— Алекс, — говорила Гермиона, — я не могу принять подобный подарок. Это уж слишком! Я никогда не смогу с тобой расплатиться...

— И не нужно! — перебил ее Алекс. — Гермиона, мы с тобой это уже обсуждали! Тебе осталась последняя операция, слышишь, последняя! Неужели ты не хочешь ходить, бегать, танцевать?

— Хочу, — тихо ответила Гермиона.

— Тогда молчи.

Гермиона не понимала, когда все изменилось. Возможно, с их первого поцелуя. Или первого свидания на следующий день. Как бы то не было, но Алекс уговорил ее сделать операцию. После первой операции она начала ходить по пять-десять минут в день, через какое-то время уже дольше. К огромному удивлению врачей, она практически восстановилась меньше, чем за месяц. Оставалась лишь одна, закрепляющая, операция. И все! Но Гермиону пугало будущее. Да, она будет ходить, но уродство никуда не денется. Каждый раз, ловя взгляд Алекса, Гермиона боялась увидеть в них отвращение. И кто даст гарантию, что Алекс не возненавидит ее?

* * *

— Осторожно! — Алекс подхватил покачнувшуюся Гермиону за плечи.

— Все хорошо, — улыбнулась Гермиона и сделала маленький шаг.

Как же приятно утопать босыми ступнями в мягкой траве! Гермиона поправила простенькое белое платье и сделала еще шажок. Алекс шел рядом, готовый в любую минуту подхватить ее. Когда она прошла несколько метров, он подхватил ее на руки и, закружив, произнес:

— На сегодня хватит! — Гермиона ответила ему счастливым смехом и поцеловала.

Неделю назад ей сделали операцию. Теперь она могла ходить. Правда, Алекс не позволял ей напрягаться, но Гермиона была рада даже шагу, сделанному самостоятельно. Порой она чувствовала себя ребенком, который только-только начинает ходить.

Смеясь, они вернулись в Хогвартс. С друзьями она так и не поговорила. Наверное, ей просто нечего было им сказать.

Они ввалились в ее спальню и Алекс запер дверь. Еще раз поцеловав Гермиону, он начал медленно расстегивать молнию ее платья. В глазах Гермионы появился испуг.

— Не надо, — тихо прошептала она, — я слишком уродлива, — еще тише, почти неслышно, добавила она.

— Я люблю тебя, — серьезно проговорил Алекс, заглядывая ей в глаза, — ты самая прекрасная девушка на свете! И мне никто, кроме тебя не нужен! — Он осторожно поцеловал ее в щеку, потом в шею, где пролегали рубцы и шрамы, потом в губы. — Я люблю тебя, Гермиона!

— Я люблю тебя, Алекс, — прошептала Гермиона в ответ.

* * *

Однажды, спустя пару недель, они вышли прогуляться. Гермиона уже уверена шла, но изредка она замедляла шаг, когда чувствовала резкую слабость. Алекс крепко держал ее за руку, и Гермиона знала, что он не позволит ей упасть.

Навстречу им шла девушка года на три старше Гермионы. Ее нельзя было назвать красивой, скорее милой, но было в ней какое-то особое очарование. Заметив Алекса с Гермионой, она воскликнула:

— Алекс! — и, быстро подбежав к ним, крепко обняла его. На Гермиону она бросила мимолетный взгляд, полный отвращения.

— Мира? — удивленно произнес Алекс.

Мира? Гермиона отстранилась от парня и уставилась на Миру. Та, отлипнув от Алекса, произнесла:

— Боже, я так соскучилась! С тех пор, как ты не пришел заключать помолвку, я о тебе ничего не слышала!

— Помолвку? — переспросила Гермиона, не в силах поверить в услышанное. Она отступила на шаг назад.

— Да, помолвку, — недовольно глядя на нее, ответила Мира. — Алекс, я думаю, что сейчас не поздно все обговорить! Я привезла с собой все необходимые бумаги!

— Какие бумаги, Мира? Что ты несешь? — Алекс недовольно посмотрел на нее.

— Как какие? — невинно моргнув, произнесла Мира. — Для заключения брачного контракта!

Гермиона не выдержала и, развернувшись, бросилась бежать. Откуда только взялись силы? Она не слышала, как Алекс зовет ее, не замечала, куда бежит.

Ее ноги резко подкосились, и она упала на траву. Слез не было, только звенящая пустота внутри.

— Гермиона? — она оглянулась и увидела Рона. Тот стоял прислонившись плечом к дереву и смотрел на нее. И было в его взгляде нечто такое, что Гермионе захотелось пронзительно закричать, чтобы кто-нибудь прибежал. Рон оттолкнулся от дерева и неровной походкой подошел к ней. От него явно несло алкоголем.

— Рон? — Гермиона попыталась встать, но ноги ее не слушались.

— Ну, здравствуй, Гермиона! — Рон криво ухмыльнулся. — Давно не виделись. И знаешь что? Смотрю я на тебя и понимаю, что прав был Малфой, называя тебе уродиной! Но ведь в девушках не это главное, не так ли? — он еще раз ухмыльнулся.

Гермиона начала медленно отползать от него. Попытки подняться на ноги она оставила.

— Что, сбежал твой кавалер? — издевательски произнес Рон. — Не выдержал твоего уродства?

Он резко бросился на нее и повалил на землю. Гермиона начала отбиваться, но Рон был намного сильнее ее.

— Интересно, ты уже спала со своим дружком? Или ты как-то по-другому расплатилась за то, что оплатил твое лечение?

— Алекс! — пронзительно закричала Гермиона. — Алекс!

— Кричи сколько хочешь! Твой дружок сейчас со своей невестой воркует! — Рон заткнул ее поцелуем. Гермиона укусила его за губу, и Рон, выругавшись, ударил ее по лицу так, что голова девушки мотнулась. — Ах ты стерва кусачая!

Гермиона почувствовала на губах привкус крови. По ее щекам текли слезы.

— Алекс, пожалуйста, помоги, — тихо шептала она, зажмурив глаза. Внезапно тяжесть Рона исчезла и, открыв глаза, она увидела Алекса и Гарри, крепко держащие Рона. Не выдержав, Гермиона потеряла сознание.

* * *

Эпилог.

Ранним утром на кладбище было тихо и безлюдно. Солнце ласково касалось своими лучами могильных камней, нагревая их.

Возле одной из могил, на камне которой была выбита лишь фамилия "Грейнджер" стоял парень. Он печально смотрел на могильную плиту и на девушку, что стояла на коленях и, приложив ладонь к теплому камню, что-то тихо шептала. На ее лице была слабая улыбка, но по щекам, изуродованным шрамами, текли слезы.

Гермиона закончила говорить и поднялась на ноги. Подойдя к Алексу, она прислонилась к нему, и тот крепко обнял ее.

Постояв так минуту, они перенеслись в свое поместье. Пройдя к озеру, они легли на мягкую траву.

Три года назад, в этот самый день, Гермиона навсегда потеряла друга и обрела мужа. Она до сих пор не понимает, как смогла уговорить Гарри и Алекса не убивать Рона.

О Мире они ни разу не говорили. Да и зачем? Гермиона знала, что Алекс любит только ее, и этого ей было достаточно.

Они прожили счастливую, но недолгую жизнь. Когда же Смерть пришла за ними, они крепко взялись за руки и пошли следом за ней. И не успели они покинуть Жизнь, как Смерть приняла их в свои объятья — юных и прекрасных — и, подарив им покой, навеки свела их вместе.