Доктор N. Железный мальчик (джен)

Весь последний год доктор смотрел, как растет в городе чудовищная башня. Ее возводили день и ночь из прочного камня, но воздух пах раскаленным металлом.

Рок-Моттон становился кладбищем. К железной собаке добавился железный кот и железный лис. Доктор любил иногда их гладить, словно бы извиняясь за истребление.

Кустов тоже не стало. Теперь зелень можно было найти только на окнах горожан. Но и те часто жаловались, что они засыхали. Доктору казалось — все это от запаха металла. Несмотря на привычно холодную зиму, воздух был сухим — и это рядом с морем. Но ему могло и казаться.

Башню достроили за семь месяцев, и к лету она уже возвышалась над старыми домами. Ее покрыли металлическими листами, а с ее крыши на Рок-Моттен взирал железный горгул.

Доктор стал часто выходить по вечерам на улицу — гулять. И смотреть, как меняется город. Всюду теперь был металл — на складах, на улицах. Стало неуютно и холодно, звон шагов разносился гулким звуком на много метров.

В один такой вечер доктор впервые за долгое время увидел пса. Он спокойно шел рядом с человеком в форме «железной руки», и морда пса оказалась прикрыта маской. Доктор подивился такой глупости — разве псу нужна маска? От кого он может прятаться?

А на следующей неделе его позвали в дом обедневшего купца. Доктор знал к ним дорогу, так что мальчишка-посыльный просто передал записку. В ней Рихардо — тот самый купец — просил его не медлить.

— Доктор! Слава Богу! Слава Богу, доктор! — Рихардо стянул его с порога, не дав даже снять плащ, и утащил в дальнюю комнату.

Она пахла кровью, страхом и железом.

— Эта проклятая собака укусила моего сына, а теперь он…

Рихардо запнулся, не в силах словами описать то, что доктор и так уже видел.

Он заинтересованно склонился над небольшой раной, но вспомнив, что не помыл руки, не стал прикасаться к ней. Глаза его могли обманывать, как делали это множество раз. Жестом попросив дать воду и мыло, он приступил к привычной работе. Болей не было. Как и слабости, сопровождавшей все болезни. Ничего не чесалось и не беспокоило. Но кожа вокруг раны, несмотря на все, покрывалась железной пылью. Она так прочно пристала к мальчику, что проведя по заживающей ране пальцем, доктор не увидел на нем ни единой пылинки.

— Ты уверен, что не чувствуешь ничего странного? — доктор не любил переспрашивать.

Мальчишка беззаботно пожал плечами.

— Ты не пробирался к Железной руке? В их лабораторию или церковь?

— Да я дурак, что ли?

— Был бы не дурак, не связался бы с их псом.

— Да он сам! Сам на меня напал! — мальчишка на недоверие доктора так обиделся, что только угроза подзатыльника от отца заставила его остаться на месте.

Доктор долго еще рассматривал железную кожу, не зная, что с ней сделать, и в конце концов посоветовал то, что советовал обычно.

— Если мальчику не станет хуже раньше, я приду, когда заживет рана.

— Доктор…

— Я хотел бы изучить реакцию кожи на некоторые вещества, — пояснил он, не дав Рихардо договорить. — Но сейчас велик риск занести в рану грязь.

Они расстались на пороге, и доктор напоследок признался, что не знает этой болезни.

Когда через четыре дня он вернулся в дом Рихардо, рана затянулась новой кожей, а железа вокруг нее стало больше. Мальчик по-прежнему не чувствовал ничего необычного и все сильнее раздражался, отвечая на скучные вопросы.

Когда доктор попытался разрезать странную кожу, она не поддалась.

Не помогла и игла, а брать более большой нож было нельзя. Загадка интересовала доктора, но он не хотел доставлять мальчишке неудобства случайными порезами нормальной кожи. Он выписал жирную мазь и велел каждый вечер измерять железное пятно.

А сам пошел искать псов. Если мальчишка не врал, странная болезнь пошла от них. К тому же и сами псы были странными. Доктор видел дрессированных и диких собак, но ни одна не вела себя так, как те — в масках. Скованно, равнодушно, словно не звери, а большие диковинные игрушки. И опасные.

Как и стал опасен проклятый орден.

Псарня Железной руки находилась на окраине Рок-Моттена — подальше от людей и ближе к непроходимому лесу. Раньше туда несли бездомных щенков и здоровых собак, и проход был свободным для всех.

Сейчас там стояли стражи и таблички с запретительными надписями.

«Вход в псарни запрещен».

Доктору пришлось развернуться обратно и уйти домой, так и не достигнув цели.

А железо на коже мальчишки росло со скоростью треть сантиметра в сутки.

* * *

Случай представился осенью, когда патрули из Железной руки рассорились с городской стражей. Орден захватывал все больше и больше власти — если ты живешь почти на дне, этого не ощущается, но если уметь думать и замечать детали — все становилось понятно. Их стало больше на улицах — орден патрулировал наравне с городской стражей, прибирая к рукам притоны, разбойничьи гильдии, скупщиков краденного. Недовольные исчезали, а те, кто раньше наводил ужас на благочестивых горожан, вставили под знамена железного ордена.

Те, кто раньше творил беззакония тайно, творили их явно, смеясь в лицо обиженным вдовам, бедным старикам и всем, кто не мог им противостоять. Смеясь над теми, кто раньше ловил их.

Доктору повезло, и он наблюдал за дракой с самого начала. Это было в Портовом квартале, и он спрятался за ящиками, не желая привлекать к себе внимание.

Драка была короткой, яростной и страшной. Трое раненых. Пятеро убитых, и в том числе собаки.

Воспользовавшись своей профессией, доктор наскоро перевязал раны нуждающимся, и под шумок запихнул дохлую собаку в темноту под лавку.

Забирать ее пришлось к утру — в предрассветных сумерках, когда все спали, но оно того стоило. Руки тряслись и от усталости и от нахлынувшего возбуждения.

Дома доктор собрал остатки слюны, жалея об отсутствии лаборатории, состриг шерсть с разных мест. И увидел под шерстью железо — как то, что росло на ноге мальчишки.

Было не слишком ясно, как собаки бегали с такой кожей, но они явно теряли гибкость. Зато приобретали прекрасную броню.

А под ней — когда доктору удалось сделать разрез — гнила плоть.

* * *

То проклятое утро он запомнил на всю жизнь.

В окно заглядывали тусклые солнечные лучи — ненадолго, пока жирные грозовые тучи не набегали на солнце, за стенами копошились соседи, а у самого доктора слипались глаза. Но остановиться было невозможно.

Мертвый пес, имея сгнившие мышцы, не имел ни сердца, ни печени, ни почек — всего того, что должен был иметь. Вместо них стояли заржавевшие, засорившиеся плотью механизмы. Они тихо щелкали, отматывая секунды жизни доктора. И они были живы.

Механизмы.

Доктор был уверен, что промой он их — заработают.

Живые механизмы, по логике питавшиеся какой-то энергией, работали сами по себе. И управляли мертвым псом. Словно в насмешку над потрясением доктора за окном громыхнуло, и хлынул ливень, забивая приятным запахом влаги и листьев вонь от пса.

Железная рука сумела наплевать на естественные законы, и перед доктором лежало тому доказательство.

* * *

Доктор закопал пса в доках — в песке, когда по Рок-Моттену поползли слухи о новой болезни среди стражей. Он искал их, хотя имел счастье наблюдать, как железо пожирает кожу беззаботного мальчишки, но врачи в городской больнице, куда доставили покусанных в той драке стражей, затравленно молчали.

Концы тонули за стенами чудовищной башни с горгулом, а тот ежедневно наблюдал уродливыми глазами за Рок-Моттеном.

И доктор отступил.

У него был мальчик, которого больше не выпускали из дому, боясь Железной руки.

И у него был ровно год до того, как мальчик умрет. И год до того, как на улицах впервые появится железный человек.