Мать-революция

#советский_ГП #упрт #хернёй_страдаю

- Чёрт побери, ну где же этот двадцать седьмой с пятью восьмыми километр? - бормотал Гришка, растерянно оглядываясь. В билете, небрежно отпечатанном на серой невзрачной бумаге значилась именно эта странная цифра, однако просёлочная дорога, по которой Гришка топтался уже добрых полчаса, предательски заканчивалась двадцать шестым километром, о чём гласил насквозь проржавевший знак. А дальше - чистое поле! Ну и ещё покосившиеся опоры ЛЭП, тоже вот-вот готовые хрустнуть от малейшего ветерка. И всё это - под тяжеленным свинцовым небом прямо-таки слепящего своим сумраком полудня.
- Айнанэ, ромалэ, вот мы и приехали, да!
Гриша обернулся на звук. На расстоянии метров двадцати непонятно откуда появилась толпа пёстро одетых детей, сопровождаемая не менее колоритными взрослыми.
- Вай, Рома! Гляди, дорогой, это же наш герой-тимуровец Гришка! Привет, Гришка! - мать семейства приветливо замахала руками. - Ну давайте, бегите, знакомьтесь!
- Салам! - самый младший из ребятишек подбежал и протянул Грише руку. - Номи ман Рома аст. Ва ман аллакай номи туро медонам.
- Э-э-э... Что, прости? - Гриша оказался обескуражен столь внезапным языковым барьером.
- О, извиняй, это я просто уже практикуюсь, - рассмеялся Рома. Однако, увидев непонимание на гришкином лице, удивился уже он. - Что, неужто ты письмо не дочитал? Там же русским по белому: владение фарси приветствуется. Мы же к братским народам Средней Азии отправляемся! Надо проявить уважение.
Пока ребята разговаривали, пустырь начал заполняться и другими людьми, точно так же появлявшимися будто из ниоткуда: отвернёшься на миг - а там уже стоят! И все старались говорить между собой на фарси.
- Ин айнакхоро ме бинед?
- Ин бешубха у аст!
- Э-э-э, мумкин нест!
И зыркали. Подозрительно, как на врага народа. А некоторые прям будто в душу заглядывали - пронзительно так, аж до самой пятой графы.
И вдруг небо полыхнуло.
Ярчайшее солнце, диаметром никак не меньше трёх настоящих, за долю секунды вынырнуло из небытия, пронеслось по прямой, и так же мгновенно исчезло обратно в пустоту. А на месте этого огненного росчерка остался...
- Это что, дирижабль? - вырвалось у изумлённого Гришки. - Мы на дирижабле полетим?!
Приближаясь, дирижабль всё рос и рос в размерах, под конец заслонив собою полнеба. На боку у него виднелась огромная надпись арабской вязью, которую Гриша, разумеется, не смог прочесть. Вдруг из гондолы выстрелили четыре гарпуна, которые, войдя в землю по самый трос, тут же зафиксировали дирижабль, позволив ему наконец выпустить трап. Распахнулись широкие двери, и на пороге показался высокий бородатый мужчина в белом халате, подпоясанном таким же белым поясом, за который были заткнуты кривые ножны с кинжалом.
- Салам, сынки! - начал он, широко улыбаясь. - Меня зовут Фарид Афшари, я капитан сего чудесного воздушного судна по имени "Исфандияр". Мы с вами, как вы наверняка уже догадались, отправляемся в школу парсизма и маговства "Хосров". Если вы ещё не изучили фарси - не беда, научим. А не хотите - заставим, ха-ха-ха! Шутка. Правительство Коммунистической Вэртрагны и лично товарищ Мехран Хакимзаде приветствуют вас! Добро пожаловать!
Раздались бурные, продолжительные аплодисменты. Капитан поклонился и вошёл обратно. Детишки потянулись к трапу.
- Слушай, а что за Вэртрагна такая? - неуверенно спросил Гриша, притормозив Рому за рукав.
- Ха! Ну ты даёшь! - всплеснул тот руками. - Планета такая, вестимо! Давай, пойдём уже!
Пять минут спустя пустырь опустел, трап втянулся обратно, а вслед за ним - и гарпуны-якоря. Медленно, величественно взмывая в небо, "Исфандияр" столь же неспешно разгонял воздушные винты и, едва набрав необходимые для прыжка два километра, вновь зажёг то самое солнце, в котором и исчез.
Велика наша Родина, думал Гришка, велика и интернациональна. И каждому в ней рады, каждый найдёт в ней место под солнцем. Не под одним - так под другим, третьим, пятым! Везде нужны умелые руки и светлые головы - иначе прогрессивное общество не построить. Вот и магия нашла своё место. С надеждой Гришка смотрел в будущее, а будущее с интересом и добротою смотрело на него сквозь толстые стёкла иллюмтнаторов.