Там, где поют драконы (гет)

Киришима с Бакугоу ждут нас у выхода за замковые стены в условленное время. Бакугоу сидит на своем волке, а Киришима поглаживает своего коня по мягкому розоватому носу.

— Хэй! — помахал красноволосый. И я могла поклясться, что будь его хвост виден — парень им бы вилял, словно собака.

Вместо со мной на «прогулку» направились и Шинсо с Очако — последняя особенно настаивала, сколько бы я не пыталась ее переубедить.

— А вы не торопились, — ворчал блондин. Затем то ли цокнул, то ли еще как-то сигнализировал волку, тот с протяжным тяфком повернулся к воротам и неспешно двинулся вперед рысцой.

Шинсо вскоре привел и мою лошадку Перл, на которую сели мы с Очако, а сам сел на меня-дракона, ведя за собой своего коня.

— На кого поохотимся? — спросил Киришима, взлетев на своего скакуна и стукнул того пятками в голые бока.

— Мне и простой пробежки хватит. Нужно проветриться, — мотаю я головой.

— Тогда, это будет сюрприз, — лишь хитро улыбается парень с явным предвкушением.

— А он не на шутку решил за тебя взяться, — произносит Шинсо с явным неодобрением.

На это дракон-копия лишь клацает зубами и тихонько подвывает.

Наша процессия выезжает из стен замка в спокойствии, которое так привычно Северу. Никто здесь не удивлен и не охает, не восклицает и не пугается. В замке все привыкли к дракону — это настоящее облегчение после довольно напряженного пребывания на юге.

Глубже в лесу, укрытом белоснежным покрывалом, мы с Киришимой спешились и превратились в свои четвероногие формы. Бакугоу на волке тоже остановился здесь.

— Идем? — спросил Киришима мысленно, повернув морду ко мне. Кончик его хвоста описывал довольные дуги.

— Ты так рад совместной охоте? — киваю я, и мы начинаем двигаться в бок от дороги, чтобы никому не мешать.

— Я рад по двум причинам. Первая — я наконец-то могу бегать не только с Бакугоу. Даже его волки не могут вечно бежать в моем темпе. И второе — это же ты. Что вдвойне круто!

— Мы обсуждали, что… — начинаю я, вслушиваясь. Шинсо на лошади следует за нами в отдалении.

— Мы не пара, но подружиться нам нужно, не находишь? Узнать, что нравится или нет, где у вас тут хорошие охотничьи местечки и просто болтать о жизни. Ты — мой друг-дракон да и Север я знаю плохо, — голос Киришимы все такой же теплый, явно не вмещал всю улыбку, что юноша вкладывал. Мне кажется, улыбка — самая главная его эмоция.

Мы движемся дальше по заснеженному лесу, сменяя лидерство. Лапы приятно покалывало от холода, родные запахи будоражили нос и память. Киришима то и дело останавливается, внюхиваясь в дуновения ветра, вслушиваясь в звуки природы.

Cлышится, как тяжело начал дышать конь Шинсо, и я присвистываю Киришиме, что устремился вперед. Он несколько неловко поскальзывается на мерзлых камнях, поворачивается вокруг своей оси и припадает к почти окаменевшем от холода дереву.

Это было достаточно комично, и я смеюсь, выдавая клубы пара из пасти.

Неподалеку протекает небольшая речка, что спускается с самого сердца гор, и там мы делаем первую остановку.

Лошадь жадно начинает пить воду, да и сам Шинсо останавливается на привал у того самого дерева.

Киришима всматривается в воду, припадая на лапы, словно кот. Красные глаза всматриваются в воду, а кончик хвоста подрагивает в такт зрачкам. Я быстро утоляю жажду и подхожу к Шинсо, садясь у его ног, кладя морду у его руки. Юноша гладит мою морду влажной перчаткой и получает благодарное подобие урчания.

Движение — даже я едва замечаю, как морда Красного, как и вся голова, скрывается под водой. Еще мгновение — у моих лап и ног Шинсо плюхается с влажным звуком горстка рыбин и какое-то время еще трепыхаются под любопытный взгляд Киришимы. Он толкает одну рыбу мне, одну — Шинсо, а оставшуюся глотает, не жуя. Затем замирает, прижимая подбородок к широкой красной груди.

— Уф, склизкая…. И холодная, — выдает он, дрожа.

— Путешественники не раз приходили на Север. Ты не привык к холоду? — спрашивал уже Хитоши и громко.

— Я обычно глубоко на Север не захожу, — отвечает Киришима, принимая половинную форму человека в чешуе, — Бр-р-р.

Юноша явно дрожит, все еще пытаясь согреть рыбу желудком.

Шинсо берет наши с ним подарки и убирает в сумку на коне. Конь фыркает — мы можем двигаться дальше.

Следующим пунктом нашего движения будет лисья тропа. Там водится много кроликов, лисиц и несколько обжитых барсучьих нор. Тропы постепенно идут в гору, и на большой пересеченной тропками поляне уже видны расхождения горных гряд — тут и там возвышаются ломкие выступы, на которых удобно полежать, с которых удобно охотиться в долгой перспективе.

— Я останусь внизу. Незачем беспокоить коня, — выдает Шинсо, поглаживая у меня между рогами. Я кивая, ткнувшись на последок носом в его ладонь, и мы с Красным отходим дальше.

Киришима влезает по уступам на самую высокую и поднимает нос по ветру, чувствуя запахи.

— Бакугоу же не будет докучать Очако? — спросила я, наблюдая, как красная массивная фигура достаточно изящно вертится из стороны в сторону. То прядая носом, то навостряя уши. Мне даже несколько завидно — у Киришимы рога не прижаты к голове так сильно, как мои и ему свободнее двигать ушами, чем мне.

— Волшебницу? Он был бы последним дураком, чтобы ее обижать, — засмеялся Киришима, выдавая из пасти такой же странный растянутый смех, похожий на человеческий.

— Я серьезно, Очако очень для меня важна…

— Бакугоу не идиот, пусть и не сильно отличается от ворчливой псины. Но вообще, ему понравилась волшебница. Ты будешь против, если они подружатся?

— Он — оборотень, меня больше это смущает. И да, характер, как у бешенной псины — тоже.

Киришима снова смеется.

— Глава их клана рассказывала, что выбрала мужа сразу, как почувствовала его магию. Думаю, тут будет что-то аналогичное — эта девушка очень сильная, у меня аж в костях отдавало. Вы подруги? — Киришима улавливает один из запахов и с довольной мордой ложится на камни, складывая лапы.

— Это одновременно короткая и долгая история… — оглядываю кромку поляны. Все спокойно, можно и поговорить. Занимаю место парой ярусов ниже — так, чтобы видеть и морду Киришимы и Хитоши, сидящего в тени дерева вместе с отдыхающим скакуном.

* * *

Шинсо наблюдал за двумя драконами с интересом, осторожностью и некоторым горьким чувством, которое не должно было в нем просыпаться.

— Ревность — коварное и сильное чувство, — как-то говорил отец, когда Шинсо исполнилось 15. Он был на два года старше принцессы, но уже достойно выполнял работу ее «тени» и телохранителя.

Однако, Шинсо прекрасно понимал, к чему клонил отец.

А все дело было в том, что к обучению Микадо магии присоединилось обучение владению оружием — новым тренером стал старший сын из семьи Иида — Тенсей, который не так давно прибыл в замок. Для принцессы все новые люди были особенно интересны, и эта, казавшаяся ранее милой черта, сейчас действовала Шинсо на нервы.

— Раньше в замок редко приходили новые слуги или работники. Но сезоны меняются, годы идут, принцесса растет и у нее появляются новые потребности, — продолжил Айзава.

Они с сыном стояли на высокой стене, смотря сверху вниз на то, как принцесса отрабатывает основы, размахивая утяжеленным деревянным мечом. Ее клинок был не таким легким, как обычные мечи из дерева из-за железной сердцевины, предающей дополнительный вес и крепость.

— Я понимаю… — лишь ответил Хитоши тогда, — А ты? Ты ревновал маму?

Отец берет долгую паузу — такую же, как и всегда, когда речь идет о матери Шинсо. Столько лет прошло, но все еще больно. Больно им обоим.

— Она была совсем другой, Хитоши. Слишком добрая, слишком отзывчивая и сострадательная… Ревновал и не раз. Но что от этого сейчас толку? — Айзава замолкает и выдыхает немного пара, — Я пойду к Яги на собрание. Не забудь позвать девочку на ужин.

Шинсо кивает и какое-то время провожает отцовскую фигуру до двери на другом конце стены. Затем фиолетовые глаза возвращаются к принцессе, которая со всей серьезностью отдалась тренировкам и сейчас размахивала мечом с сосредоточенным, даже насупленным выражением лица. И это выражение казалось Шинсо несколько смешным и даже милым. Телохранитель наблюдал за своей принцессой и думал, что не допустит того же, что случилось с его мамой. Не допустит ошибки, которую сделал отец.

Хитоши вспомнил этот эпизод и сейчас, видя, как эта Красная глыба вертится вокруг серебристой красавицы. Сейчас Шинсо был спокойнее, хорошо оценивая свои шансы. А если и принц-выскочка уедет — будет еще лучше.

* * *

Мы возвращаемся в замок через добрую пару часов — уставшие и даже несколько вымотанные.

Однако, когда мы вернулись к Очако они с Бакугоу-псиной явно были в конфликте — магия была взбудоражена и переполошена. Но все мои вопросы к ученице остались без ответа.

Киришима в человеческой форме какое-то время провел в кустах, переодеваясь. Нужно будет заказать у мага-портного одежду для его трансформации. Затем влез на спину своего коня и водрузил туда пару звериных тушек. Еще одну тушу — медвежью — юноша водрузил на второго волка Бакугоу, который явно пришел после нашего ухода. Ни волк, ни Бакугоу не были в восторге, но упоминание «угощения» из уст друга успокоили обоих.

Уже у замка мы разминулись: Бакугоу с Киришимой отправились к наемникам и части кочевников. Очако отправилась к своим родителям, которые приехали в гости, а мы с Шинсо вернулись в замок.

— Медведь — это сильно. Была красивая драка, — произнес Хитоши, снимая мой влажный плащ и перчатки. Мы следуем в комнату, где уже приготовлены вещи для моего непродолжительного сна.

— Украсим им одну из гостевых комнат, — киваю я, переодеваясь за ширмой. Хитоши привычно сел в свое кресло.

— Не оставишь ее себе?

— Шкура медведя-шатуна не самый прекрасный мех, что я видела, — слегка улыбаюсь я, переход в кровать.

— И то верно. Шкура серой лисы намного лучше, — подметил Хитоши и скосился на меня.

Ложусь в постель и выдыхаю. Тяжелый день.

— Ты хочешь поговорить об этом? — уточняю я, повернувшись на бок, расслабив хвост под одеялом.

— Если тебе понравился подарок — это самое главное. А уж что-то лучше я могу тебе поймать или купить, — мотает головой юноша. Он действительно кажется спокойным.

— Если ты волнуешься о Киришиме…

— Я не волнуюсь, Микадо. Я тебе доверяю, ты знаешь, — вновь отрицательное движение головой.

Мы затихаем, и я потихоньку начинаю погружаться в сон. Собирать мысли в кучу становится сложно. Поленья в камине тихонько потрескивают, в комнате достаточно тихо и уютно. Все на своих местах, все, как мне привычно и, кажется, как должно и быть.

— У тебя… Еще остались те перчатки на заячьем меху? — спрашиваю я после паузы, едва держа сознание на поверхности, не погружаясь в сон.

— Из твоего первого добытого зайца? — уточняет Хитоши.

Тихонько подаю знак ему подойти, и юноша встает, подходи к кровати и садится на табуреточку, где обычно сидит Очако. Поправляет одеяло у меня на плече, и я ловлю его ладонь.

— Они уже поистрепались, наверное, — заключаю его ладонь между своими, слегка потирая.

— Я их ни разу не надевал. Слишком ценные… — отвечает Хитоши. Я смотрю в его глаза и верю, что это чистая правда. Картина того, как Хитоши кладет подаренные ему перчатки из первого добытого мною на самостоятельной охоте зайца, немного куцые, но добротные, в ларец или мешок легко рисуется в моей памяти.

Я слегка приподнимаюсь, и Хитоши думает, что я что-то еще хочу ему сказать. Возможно на ушко, или еще как-то — совсем тихо.

Но мое сознание уже почти ускользнуло, и сложно остановить себя. Наш губы соприкасаются на пару коротких мгновений, и я ложусь обратно, закутываясь в одеяло по самый подбородок.

— Доброй ночи, — лишь говорю я и засыпаю почти мгновенно.

Я засыпаю и не слышу, как Шинсо закрывает дверь. Как идет по ковровым дорожкам к своей комнате, и, тем более, не знаю, что он садится на свою постель и прикрывает рот рукой, едва сдерживая улыбку.

Примечания:

Добро пожаловать в группу вк за новостями и анонсами — https://vk.com/club152285925

Планируемый календарь выхода глав — 1 раз в 2 недели

p.s.: оставляйте комментарии, плез, будет очень приятно :3 особенно мотивирует писать после перерыва!