Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

Они входили в зал. Не входили — ворвались, хлынули лавиной, мигом наполняя пространство смехом, звонкими голосами и грохотом сдвигаемых скамеек. Неудержимый поток, от которого я невольно откинулся на спинку стула, словно вместе с ними в помещение ударил и яростный порыв ветра, готовый смести всё на своем пути. Неужели и во время моей учебы все было именно так? Вот так же в один момент огромный зал, всего секунду назад наполненный ленивой тишиной, мгновенно преображался? Наверное, да. Я просто никогда не смотрел на этот человеческий муравейник с высоты учительского стола.

Когда большая часть этой шумной оравы уже расселась, я заметил то, что повергло меня в изумление: три стола — Гриффиндора, Равенкло и Хаффлпаффа — быстро наполнились студентами. Стол же Слизерина оставался пустым. Неужели никто из них не приехал? Ни один ученик?! Здраво размышляя, я должен был бы радоваться такому повороту событий, ведь отсутствие учеников автоматически снимало с меня все обязанности декана, но на сердце почему-то стало тяжело. Как бы там ни было, но Слизерин всегда был моим факультетом, и смотреть на пустой стол стало больно. Я невольно бросил взгляд на Флитвика, он вздохнул и кивнул на дверь. Они пришли.

Слизеринцы вошли последними, сопровождаемые косыми взглядами и язвительными репликами. Все двадцать восемь. Холодные, сдержанные. С безупречными осанками и презрительно поджатыми губами. Это самые старшие. Готовые к отпору в любую минуту. Горстка младшекурсников более открыта: они робко улыбались и даже обменивались приветствиями с соседним столом. Равенкло. Что ж, вполне ожидаемо: изо всех факультетов вороны были самыми близкими по духу, если можно так выразиться. Они не торопясь занимали свои места и как по команде поворачивали головы к учительскому столу. Удивление на лицах мне было вполне понятно, ведь на обычном месте декана сидел я. Неужели Слагхорн их не предупредил их о своём увольнении? Странно. Хотя с него станется уйти вот так, не попрощавшись.

С тщательно скрываемым любопытством я быстро оглядел каждого из них. Мерлин, как же они похожи на многих моих сокурсников! Как будто ученик гениального художника старательно делал их портреты и чуть смазал лишь в конце, не доведя сходство до совершенства. И все же я без труда мог бы назвать фамилии чуть ли не половины будущих учеников. Однако от размышлений о семейном сходстве меня отвлек голос директора:

— Дорогие друзья! Позвольте поздравить вас с началом нового учебного года! — Дамблдор поднялся со своего трона и приступил к своей традиционной речи.

Что-что, а это не менялось. После довольно банальных фраз о всеобщей дружбе, усердии и тому подобном он бросил на меня добродушный взгляд, и я напрягся — вот терпеть не могу публичные представления. Но в этот раз отвертеться не получится.

— От души надеюсь, что вы сможете многому научиться, и мы, профессора Хогвартса, поможем вам в этом нелегком труде. А теперь позвольте представить новых преподавателей, присоединившихся к нашей дружной семье в этом году. Это профессор Северус Снейп — он откроет вам тайны сложной науки зельеварения. А также займет место декана факультета Слизерин. Прошу поприветствовать его.

Пришлось встать под внимательными взглядами присмиревших учеников. Бурными аплодисменты в мою честь назвать было нельзя даже с натяжкой, но пару хлопков я все же заслужил. То ли еще будет, дорогие мои! Скоро вы зубами начнете скрипеть при упоминании моего имени. Бросив взгляд на будущих подопечных, я слегка кивнул. Слизеринцы ответили вежливыми улыбками, сопровождаемыми настороженными взглядами. Незаметно, чтобы они были особенно разочарованы уходом Слагхорна, да в этом не было ничего удивительного. Но и я не произвел на них особенного впечатления. Что ж, это как раз очень хорошо. Все же не слишком хотелось подавать кому-то бесплодные надежды. Одного Флитвика за глаза хватит. К счастью, я был не единственным новичком в этой "дружной семье" — преподаватели ЗОТИ менялись стабильно каждый год, еще со времени моего обучения. Так что профессор Аргус, которого Дамблдор представил сразу после меня, пришелся как нельзя кстати, и долго страдать от излишнего внимания к моей скромной персоне не пришлось.

Когда он, наконец, тоже уселся на свое место, началось распределение. Под заунывные завывания Шляпы и ее же глупые прибаутки, которыми она сопровождала каждого усевшегося на табурет первокурсника. Простодушный Хаффлпафф, умный Равенкло, храбрый, честный, сильный и еще бог весть какой — Гриффиндор. На последний из перечисленных факультетов она посылала почему-то с просто щенячьим восторгом. Как и предсказывал Флитвик, мой Дом не пользовался успехом у первокурсников. Так что Шляпе не пришлось распинаться на этот счет. Слава Мерлину. К концу этой канители я уже перестал следить за происходящим, погрузившись в собственные мысли. Честно говоря, я думал, что останусь и вовсе без пополнения, и даже вздрогнул от неожиданности, когда Шляпа после довольно продолжительной паузы буквально выплюнула:

— Слизерин!

На табурете сидела маленькая белокурая девочка и с вызовом — во всяком случае, мне так показалось с моего места — смотрела в зал. Повисла тишина, нарушаемая лишь невнятным бормотанием древнего артефакта, явно недовольного таким распределением. Но тотчас всеобщее безмолвие было разорвано громкими слаженными аплодисментами, раздавшимися от стола Слизерина. С глубоким удовлетворением я присоединился к ним.

— Однако факультет храбрецов теперь вовсе не Гриффиндор, — глубокомысленно изрек Флитвик, также присоединяясь к рукоплесканиям. Макгонагалл сдержанно фыркнула, а я вдруг понял, что даже не расслышал фамилии единственной первокурсницы, поступившей на змеиный факультет.

* * *

Войдя в общую гостиную, слизеринцы выстроились ровным полукругом и молча уставились на меня. Мерлин, я же должен что-то сказать им, еще раз представиться, что ли? Честно говоря, об обязательном приветствии в начале учебного года я совсем позабыл и никакой речи не приготовил. Что ж. Придется импровизировать. В конце концов, не все ли равно, что я сейчас скажу? Через пару месяцев, надеюсь, здесь будет распинаться уже кто-то другой.

— Садитесь, где кому удобно, мы не на параде, и официальная часть закончилась, — бросил я и первым уселся в кресло у камина, повернув его в сторону детей. Они переглянулись и расселись на ближайшие диваны и кресла. Несколько мальчишек помладше устроились прямо на ковре. Опять повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в очаге.

— Как вы уже слышали, меня зовут Северус Снейп, с сегодняшнего дня я ваш декан. Я не собираюсь тут говорить долгих речей, это лишнее, скажу лишь, что надеюсь на разумное сотрудничество с вашей стороны и дисциплину. Появятся проблемы — в учебе или личного плана — можете обращаться, будем как-то решать. В остальном разберемся в процессе. Вопросы есть?

Дети переглянулись.

— Вы же сидели в Азкабане, сэр, как вам удалось выбраться? — высокий темноволосый мальчишка, кажется, пятикурсник, дерзко смотрел на меня. На его мантии я заметил значок старосты. Феликс Розье. Что ж, это все объясняло. С его старшим братом Эваном я когда-то учился, а потом встретился в ставке Темного Лорда. Сейчас, насколько мне было известно, он продолжал сидеть в Азкабане, так что осведомленность ученика о моей далеко не безупречной биографии не удивительна.

— Я слизеринец, — усмехнувшись, ответил я. — Надеюсь, тебе не надо объяснять значение этого слова?

Он удивленно моргнул, затем с гневом сузил глаза.

— Значит, те, кто сейчас еще сидит, по-вашему, не слизеринцы, так, что ли? Сэр, — добавил он после короткой паузы.

Напряженные взгляды остальных дали понять, что он затронул весьма болезненную тему. Вот знал же, что у меня будут здесь проблемы. Но чтобы буквально с первой минуты? Впрочем, это было даже кстати, надо было сразу расставить все точки над "i".

— Не слишком удачливые слизеринцы, я бы сказал. Или не слишком умные, если тебе угодно. Попасть в тюрьму, следуя своим убеждениям, может и болван-гриффиндорец, а вот выскользнуть оттуда — только слизеринец. Удачливый слизеринец, — нарочно растягивая слова, произнес я.

— Или предатель! — выпалил сидевший рядом со старостой мальчишка помладше.

Что-то в его белобрысой физиономии было знакомым. Кстати, надо выяснить все же их имена; можно, конечно, и самому узнать, но лучше пусть представятся сами. А для начала пресечь эти нападки на корню. Этого еще не хватало: выслушивать подобное в собственной гостиной.

— А вот так нагло дерзить человеку, от которого зависит твоя жизнь в этих стенах, — верх тупости, — холодно процедил я, глядя прямо в глаза малолетнему обличителю. — Встать! Твое имя?

— Бернаби Ли, — вздрогнув от неожиданности, пробормотал он и поднялся.

— Так, значит, ты сын Этьена Ли? Твой отец, если мне память не изменяет, не отличался подобной глупостью. Я разочарован. Прежде чем бросать обвинения, надо хоть немного думать головой, а не задницей, — под пристальным взглядом мальчишка совсем сник, так что мне стало его даже немного жаль. Подержав томительную паузу, я поинтересовался: — Ничего не хочешь сказать?

— Простите, сэр, — опустив голову, пробормотал он.

— Не слышу! Говори четко, ты не первокурсница с Хаффлпаффа, чтобы бормотать себе под нос! И в какой позе ты стоишь? Ты забыл, какому Дому принадлежишь? Изволь соответствовать!

— Приношу свои извинения, сэр! Я не подумал, — он выпрямился и посмотрел мне в глаза.

— Так лучше. Можешь сесть. На первый раз прощаю, но впредь прежде, чем распускать язык, советую хорошо подумать о последствиях. Они тебе точно не понравятся. Это всех касается. Хотите что-то спросить — спрашивайте, но свои умозаключения оставьте при себе, как и бредовые обвинения.

Я обвел взглядом притихших учеников. Больше желающих вступить в дискуссию не было.

— Так, с этим закончили. Сейчас по очереди называете свои имена. Я постараюсь запомнить. Начнем со старост.

Когда за последним слизеринцем закрылась дверь и гостиная погрузилась в тишину, я наконец смог расслабленно откинуться в кресле. Оказывается, все это время я был напряжен как струна. Встреча с прошлым не могла быть легкой. Прошлым, которое смотрело прямо в душу детскими глазами.

Как и следовало ожидать, почти половина моих подопечных принадлежали семьям, так или иначе связанным с Лордом. Все эти Розье, Яксли, Берки, Трэверсы. У многих из них отцы и старшие братья продолжали сидеть в Азкабане. Было и несколько сирот. После того как я пресек выпад Ли, обвинительных реплик больше не прозвучало, слизеринцы все же не настолько глупы, чтобы так подставляться. Но во взглядах, бросаемых на меня, я отчетливо мог прочесть подозрительность, граничащую с ненавистью. В самом деле, Пожиратель Смерти, освобожденный из Азкабана по приказу Дамблдора, едва ли мог рассчитывать на их доверие. Все-таки было жаль их. При таком отношении окружающих единственной дорогой, открытой для этих детей, оставалась проторенная родными тропа в ставку Темного Лорда. Оставалось только дождаться его воскрешения, чтобы влиться в стройные ряды Пожирателей. Самое страшное, что последователей Темного Лорда, по существу, готовил сам Дамблдор. Как пешек в этой кровавой шахматной партии.

А, плевать. В конце концов, проблемы этих детей меня мало касались. У них были родственники, которые и должны вправить им мозги. И если представителей древних чистокровных фамилий устраивало подобное будущее для их отпрысков — кто я такой, чтобы им мешать? Своих проблем выше крыши. Кстати, я хоть между делом выяснил фамилию единственной первокурсницы. Ее звали Лианой Селеван, и, судя по блеску в ее синих глазах, от нее можно было ожидать весьма решительных поступков.

Я уже поднялся, чтобы отправиться в личные покои, как туманная фигура преградила мне путь. Кровавый Барон решил почтить меня своим присутствием. Странно, но все время, пока я обживался в покоях декана, он ни разу не попался мне на глаза. Должно быть, предпочитал сначала понаблюдать за моими мытарствами со стороны. Впрочем, это было сугубо его личное дело.

— Добрый вечер, мессир Барон, — я склонил голову в приветствии.

Призрак Слизерина, несмотря на свою зловещую репутацию, не мог не вызывать уважения.

— И вам доброго вечера, господин декан. Рад, что Слизерин обрел наконец Главу, достойного носить это звание.

— Вы так думаете? Не уверен, что полностью отвечаю столь высокой оценке. Боюсь, вы будете разочарованы, мессир.

Получить одобрение сурового призрака, которое я ничем еще не заслужил, было довольно странно. Насколько я помнил из прошлых лет, он вовсе не был склонен раздавать подобные авансы. Но следующая фраза удивила меня намного больше:

— О, я никогда не говорю того, в чем не уверен, сэр. Поэтому у меня нет причин для разочарований, — с достоинством ответил он. — А вот у вас впереди довольно много неожиданностей, профессор. К счастью для этого Дома, не всем планам, даже самым хитроумным, суждено сбыться. Впрочем, вы скоро сами в этом убедитесь. И еще...

Он с минуту поколебался и наконец спросил:

— Простите мою назойливость, профессор Снейп, но это вы забрали зеркало из заброшенной спальни?

— Оно ваше? Простите, мессир, я не знал.

— Что вы, господин декан, разве призраку могут принадлежать материальные вещи? Да и при жизни я не часто пользовался зеркалами

— Но вы наверняка знаете, кому принадлежал этот артефакт, не правда ли?

— Уж не Моргане, конечно, — усмехнулся Барон, явно осведомленный о местных легендах, — вам ничего не скажет имя его создательницы, но можете мне поверить: девушка была выдающихся способностей и безграничного любопытства. Вы сами понимаете — очень редко дети создают подобные шедевры. Это было одно из многих ее творений. К сожалению, она умерла рано и не успела прославить свое имя, увы.

Барон вздохнул, и мне показалось, что неведомая мне девушка была по-настоящему дорога ему. Продолжил он уже своим обычным суховатым тоном:

— Она оставила сквозное зеркало своим младшим подругам. И маленькие слизеринки могли видеть многое, сокрытое от других. К сожалению, за последние лет пятьдесят эта традиция, как и многие другие, была забыта, и я остался последним хранителем этой тайны. Хотя от всего сердца надеялся, что найдется человек, способный найти вход. И им оказались вы. Теперь зеркало ваше по праву.

Он помолчал, не спуская с меня пытливых глаз, и добавил, как будто прочел мои мысли:

— Вы можете не опасаться — то, что прошло через сотни детских рук, не может таить в себе угрозы. Особенно для ребенка.

Я внимательно посмотрел на полупрозрачного собеседника. Как можно было быть таким идиотом и не подумать о вездесущих призраках! Никакие эльфы не смогут укрыть мою девочку от них. Нужно немедленно...

— Это безопасное место, — совершенно верно понял мое замешательство Барон, — сюда не приходит ни одно привидение: все знают, как я ценю одиночество. Пары дней в году более чем достаточно для общения с нежитью, можете мне поверить.

— А вы... — я не смог продолжить, но он понимающе кивнул.

— А я буду молчать и беречь ваше уединение. В мои владения не сунется даже Пивз, можете мне поверить. Сам же я не слишком люблю детей, так что не побеспокою вашу воспитанницу, можете не переживать.

— Странное признание для призрака, обитающего в школе.

Я просто не мог удержаться от иронии.

— А кто сказал, что все после смерти попадают в рай? Я же великий грешник. А это — мое персональное чистилище. Добро пожаловать, профессор! — с этими словами Барон бесшумно исчез, пройдя сквозь стену гостиной.

Очень гостеприимно, ничего не скажешь. Одно хорошо — призраки Хогвартса совершенно не умели лгать. Распространялось это на всех привидений или здесь поселились какие-то особенные — я понятия не имел. Но факт оставался фактом. Значит, с этой стороны проблем быть не должно. Однако забавный получился разговор, ничего не скажешь. Усмехнувшись, я поспешил в свои покои.

Сбросив мантию и облачившись наконец в халат, я сладко потянулся. Длинный суматошный день подошел к концу. Можно было наконец заняться хоть чем-то приятным. Например, увидеть кое-кого, кто неизменно поднимал мне настроение.

С этой мыслью я направился в комнату Азарики. Моя малышка что-то рисовала, сидя за столом, а на ковре, возле ее стула, я с изумлением обнаружил насупленного Кричера, который, собственно, должен был находиться сейчас в Принц-мэноре.

— И как это понимать? — вместо приветствия поинтересовался я.

— Кричер не оставит маленькую хозяйку, — тоном, не терпящим возражений, проскрипел старый домовик. — Кричер будет ухаживать за маленькой хозяйкой!

— По-твоему, здесь так мало домашних эльфов, что без тебя никак не обойтись? — язвительно поинтересовался я.

— Никчемные эльфы Хогвартса не смогут правильно служить маленькой госпоже! — презрительно припечатал старый слуга. — Они даже сырость в детской не смогли убрать! И пыль! А в углу был паук! Нет, Кричер не оставит госпожу!

— Пусть он останется, Северус! Он такой смешной, — Азарика отложила карандаш, взяла листок и показала мне. — Нравится?

Осмотрев запечатлённое на рисунке распределение первокурсников, я с удивлением спросил:

— Ты что, была в зале? Где?

Я внутренне похолодел — неужели, несмотря на мой строжайший запрет, она все же пробралась туда? И это в первый же день! Я уже набрал в грудь воздуха, чтобы как следует отчитать крестницу и тут же отвести в Принц-мэнор. Но ее ответ заставил меня выдохнуть с облегчением.

— Я все в зеркало видела! Это как телевизор, только все по-настоящему, да? Почему ты мне его раньше не показал?

Разумеется, она его нашла! Иначе и быть не могло. Несмотря на уверения Барона, следовало все же детально изучить этот артефакт, но это можно было отложить не завтра.

Подхватив Азарику на руки, я поцеловал ее в лоб.

— Детка, так нельзя! Нельзя трогать незнакомые вещи, это может быть опасно. Я же говорил тебе много раз. Не делай так больше, хорошо? Лучше сначала спроси у меня. Если с тобой что-то случится... — я не смог закончить фразу, только покрепче прижал ее к себе.

— Я знаю, Сев, прости. Зеркало сначала Кричер посмотрел, а потом дал мне. Так что не волнуйся. Я всегда буду тебя слушаться, и со мной ничего не случится! Честно-честно, — она уткнулась носиком в мою шею и добавила: — Тебя, кстати, в школу просили зайти, когда сможешь. Там немножко окно разбилось, — вздохнула она. — Вдребезги.

Да уж, учебный год определенно начался. Ничего не поделаешь.