Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

Наскоро позавтракав, я вернулся в кабинет. Ли лежал, закутавшись в плед. Судя по искусанным губам, последний час ему пришлось несладко: костерост — не самое приятное зелье, и боль постепенно нарастала. Наверное, нужно было все-таки остаться с ним, но я никак не мог этого сделать — надо было показаться директору на глаза. Я и так слишком долго избегал его — это могло показаться подозрительным, а привлекать к себе лишние подозрения не входило в мои планы.

Нелли и Лиана тоже пришли завтракать. Они были бледными, глаза все еще не утратили припухлость после пролитых слез, но во всяком случае — успокоились. В общем, завтрак прошел без особых событий, Дамблдор был задумчив и почти не разговаривал, Флитвик, напротив, благодушно шутил и подтрунивал над Вектор. Его подозрения насчет моей персоны, если они и были, скорее всего, перестали его тревожить. Во всяком случае, он больше не косился в мою сторону. И то хлеб.

Как бы там ни было, я вернулся вовремя — Бернаби терпел, скрипя зубами, но подняться, во всяком случае, не пытался.

— Как дела? — я присел на край кровати и положил ладонь на его лоб — у мальчишки был ощутимый жар, Костерост начал действовать.

— Все хорошо, профессор, — сцепив зубы, прошептал страдалец. — Почти не болит.

— Не надо геройствовать. Я знаю, как это больно.

— Вас тоже била Гремучая ива? — сквозь слезы попытался улыбнуться Ли.

— Нет. Но ломал ребра я неоднократно. В последний раз мой наставник приложил меня о стену во время урока. Я чуть гранит не пробил. Ну, и все ребра треснули. Целую ночь промаялся.

— Суровый у вас был учитель. Теперь понятно, у кого вы опыт перенимали, — глубокомысленно изрек слизеринец и поморщился от боли.

Вот ведь нахал! Это я-то суровый учитель? Да я белый и пушистый. Усмехнувшись, я покачал головой.

— Запомните, Ли: невозможно научить Боевой магии, гладя по голове и сдувая пыль. То, как меня здесь учили на протяжении семи лет, не может сравниться с той школой, которую я прошел за два года под руководством Наставника. Да я ломал ребра, руки, ноги. Сколько раз терял сознание — счет потерял. Но я благодарен за каждый урок. Боевые искусства жестоки, и если хочешь овладеть ими, надо быть готовым ко всему. Здесь, на факультативах, я даю только базовые знания — захочешь стать мастером — найди себе Наставника.

Ли задумался, а потом с робкой надеждой посмотрел на меня:

— А вы не сможете меня учить, профессор?

Я скептически смерил его взглядом. Ведь и месяца не прошло, как он шипел оскорбления мне в спину, и вдруг — такая метаморфоза! Ли, похоже, верно истолковал мои сомнения: он покраснел как перезрелый помидор и порывисто схватил меня за руку.

— Простите меня, сэр! Я просто... — он замялся, не находя, по-видимому, подходящих слов. — Я просто дурак! Но я буду стараться, честное слово! Я давно хотел вас попросить, но...

Но не мог переступить через гордость. Что ж, это вполне понятно.

— Мы поговорим об этом через пару лет, Бернаби. Сейчас еще рано. Но я услышал тебя, — как можно мягче проговорил я.

Он кивнул и прикрыл глаза. Боль, по моим расчётам, должна была пойти на спад. Так и случилось. И через полчаса он уже мирно спал, трогательно подложив под щеку сложенные ладони. Такой еще ребенок. Еще одна жертва жестокой войны.

* * *

— Вот такие дела, Вернон. Даже не представляю, что мне дальше делать, — закончил я свое повествование и откинулся на спинку стула.

Вот уже больше часа мы сидели в уютной кухне Дурслей, и я со всеми подробностями описывал им наши с Сириусом приключения. Дети играли в гостиной. Поминутно оттуда доносился смех, а порой и непонятный грохот, но Петуния не обращала на это внимания, продолжая колдовать у плиты, и я тоже расслабился. Идея встретиться со старыми друзьями пришла спонтанно, наверное, мне просто надо было отдохнуть душой и пожаловаться кому-то на судьбу. Так что, плюнув на все предосторожности, я в очередной раз покинул Хогвартс и явился на Тисовую улицу с Азарикой на руках.

Хотя о какой осторожности могла идти речь? После морских приключений детишки вновь сблизились, и наш приход Гарри с Дадли встретили восторженными воплями. Единственное, о чем я попросил Петунию, едва мы переступили порог — надеть на Гарри очки. Не хотелось все же, чтобы он встречал меня такими же звуками на уроках зельеварения. Ну, и Сириус, к его огромному сожалению, остался дома. Тащить его сюда было бы уже верхом наглости.

— Да уж, приятель, слушаю тебя, и дух захватывает. Вот честно, никогда бы во все это не поверил, если бы сам тех же русалок не видел. Чудеса, да и только.

— Чудеса! — Петуния фыркнула и достала из духовки свежеиспеченный пирог. — Ты не о том думаешь, дорогой. Северусу от этих чудес уже хоть волком вой! Надо же как-то лорда Эварда выручать из беды!

Вернон согласно кивнул и тут же пожал плечами.

— А что тут можно придумать? Старик же эту палочку из рук не выпускает! И потом, если подменить — все равно поймет, что не его. Ведь верно, Сев?

С этим было трудно поспорить. Да что там говорить — я ломал голову над проблемой весь день и так ничего не придумал. Единственный шанс — найти способ и опоить директора зельем, снижающим магию. Только в этом случае была слабая надежда, что он не сможет почувствовать изменений. Кое-что у меня было на уме, подобные зелья были общеизвестны: амортенция, как бы смешно это ни звучало, антиликантропное и обычное бодроперцовое, если в большой концентрации, давали желаемый эффект. Проблемой было только одно — как заставить Альбуса принять нечто подобное? Он всегда был осторожен.

Этими размышлениями я и поделился с четой Дурсль. К моему удивлению, Петуния, ненадолго задумавшись, спросила:

— А эти твои снадобья обязательно надо пить, чтобы подействовало?

— Что ты имеешь в виду? — я не понял сути ее вопроса.

— Ну, заставить его что-то выпить действительно сложно, но как насчет того, чтобы он понюхал какую-то гадость? Вот аммиак, например, или хлороформ — чтобы они подействовали, достаточно поглубже вдохнуть. У вас там нет ничего такого?

Я задумался. Идея была совсем неплохой. Заставить старика вдохнуть той же амортенции не в пример легче, чем заставить выпить ее. А в концентрации...

— А чтобы он на тебя не подумал — предупреди его! — продолжила свою мысль Петуния.

— То есть? — мы с Верноном переглянулись и посмотрели на загадочно улыбающуюся миссис Дурсль.

— Да просто скажи, что в котле зелье, которое лучше не трогать. И сделай вид, что ты вообще не хотел, чтобы он его увидел. Понимаешь? Уверена, он обязательно откроет крышку!

Я во все глаза смотрел на сестрицу Лили.

— Вернон, твоя супруга — гений! — практически прошептал я, не сводя с Петунии восхищенного взгляда.

— А то я не знаю! — фыркнул довольный Дурсль, а Петуния мило покраснела. Правда закончил мистер Дурсль не так удачно, как начал: — Женщины вообще хитрые как лисы! Ты это помни, когда жениться надумаешь!

— Ах ты ж! — Туни хлопнула его сложенным полотенцем по макушке, и Вернон благодушно рассмеялся.

— Только ты поосторожнее все же, Сев, — Петуния села напротив меня, подперев щеку маленьким кулачком, — все таки мне очень не нравится, что тебе придется с ним связываться. Страшный он человек.

— Все будет хорошо, Туни. Я всегда осторожен. Да и...

Что именно хотел, договорить я не успел — из гостиной послышался очень непонятный писк, как будто кто-то учился играть на самодельной дудочке. Судя по растерянным взглядам хозяев, никаких музыкальных инструментов у детей не было, и мы не сговариваясь рванули туда.

Едва вскочив в гостиную, Вернон взвизгнул и совершенно немужественно спрятался за спиной жены. Я заглянул из-за его плеча и чуть не расхохотался: по стерильной гостиной Дурслей тремя ровными шеренгами маршировали несколько десятков серых мышей. Прямо перед ними старательно дул в деревянную дудочку Гарри. Он пятился спиной к двери, как заправский Крысолов из сказки, уводя серое воинство за собой. Азарика с Дадли наблюдали за этим безобразием, забравшись повыше на спинку дивана. Прямо перед ними на подушках лежала раскрытая книга сказок.

"Нильс и дикие гуси", — прочитал я название на верхней открытой странице.

* * *

Итак, у меня был почти готовый план. Очень простой, но действенный. Во всяком случае, в теории он казался вполне приемлемым. Петуния, сама того не подозревая, назвала единственную слабость Дамблдора. Любопытство. В этом он был похож на меня. На этом я и собирался построить ловушку.

Правда, был еще один способ, еще более авантюрный: договориться с кем-нибудь из оборотней, чтобы он цапнул дорогого директора. В этом случае Альбусу в любом случае пришлось бы выпить антиликантропное в большой дозе, чтобы полностью предотвратить заражение. Этот план подействовал бы наверняка, но, поразмыслив, я решил оставить его на крайний случай: Фенрир никогда не согласится так рисковать членами своей стаи. Дамблдор — не подвыпивший маг и не ребенок, он легко справится с любым волком. Возможно, только сам Грейбек и смог бы это сделать, но это означало бы открытую войну. Нет. Слишком высока цена.

Так что оставалось брать хитростью. Но прежде, чем решиться, необходимо было проведать достопочтенных гоблинов в Гринготтсе. Я колебался между крестным отца и экспертом Рагноком. После довольно длительных раздумий — выбрал второго. Нет, я был уверен, что старейшина не откажет мне и достанет палочку. Но при этом придется рассказать весь мой план, а к этому я был совершенно не готов. Куда проще расплатиться с тем , кто не будет задавать лишних вопросов. Гоблинам вообще совершенно не обязательно знать, что я тоже решил поиграть со Смертью. Как там говорил старик: сколько стоит смерть? "Тени мертвецов на ветру стоят..."

В общем, на следующий день, перед началом занятий, я написал достопочтенному Рагноку письмо с нижайшей просьбой о встрече в ближайшее время. Ответ не заставил себя ждать, и на следующий день, после занятий, я уже переступал порог его довольно роскошно обставленного кабинета.

— Я очень благодарен вам, достопочтенный Рагнок, что вы согласились принять меня.

— Не стоит, мой юный лорд. Разве мог старый Рагнок отказать, когда к нему обратился такой уважаемый человек, как профессор из Хогвартса? Я вас умоляю!

Разумеется, гоблинам было доподлинно известно о моей замечательной карьере. И это не могло не повеселить старого эксперта. Ну да, очень смешно — лорд Принц вытирает сопливые носы и варит зелье от фурункулов в компании одиннадцатилеток! А учитывая, что гоблинам, скорее всего, было известно и подлинное происхождение рода Принц, ситуация выглядела еще курьезнее.

— Не стоит смущаться, милорд! У каждого могут быть свои маленькие слабости. Моргана варила яды и плела интриги, Мерлин дарил чужие мечи сомнительным маглам, а вы — преподаете в школе. Не самое странное хобби, на мой взгляд.

— Рад, что вы не осуждаете мой выбор, — сухо поклонился я. — А вы не слишком обидитесь, если я скажу, что мне в общем-то плевать на ваше мнение, да и на мнение всей диаспоры гоблинов в целом?

Хамить в моем положении не стоило, но я просто не удержался от колкости. В конце концов, кто он такой, чтобы обсуждать мои дела?

— Совершенно не обижусь! — ласково улыбнулся Рагнок и, откинулся в высоком кресле.

Сложив сухонькие ручки перед собой, он с нескрываемым любопытством уставился на меня черными бусинками глаз.

— Итак. Я просто таки изнываю от нетерпения, просветите меня, наконец, зачем сиятельному лорду понадобился старый никчемный гоблин?

— По делу, достопочтенный, исключительно по срочному делу!

Гоблин всплеснул руками.

— А вы думаете, что я идиот и не понимаю элементарных вещей? Я не питаю иллюзий, молодой человек. Уж разумеется, вы пришли сюда в этот час и оторвали меня от дел не за тем, чтобы любоваться на мою неземную красоту! Меня таки интересует, какое именно дело подвигло вас написать старому Рагноку? И буду очень признателен, если вы не будете тянуть книззла за хвост. Время — деньги. А мое время стоит очень немалых денег, можете мне поверить...

— Я хотел бы приобрести точную копию Бузиной палочки, — не слишком вежливо прервал я поток его речи. — Самую точную копию. У вас есть возможность достать ее?

Гоблин замолчал и смерил меня задумчивым взглядом. Он не казался ни удивленным, ни озадаченным.

— Гоблины могут достать Луну с неба, если захотят. Вопрос — захочу ли я — зависит только от вас, мой сиятельный лорд, — он криво усмехнулся и добавил: — Копия такой палочки — очень редкая вещь. Почти как оригинал.

— Назовите цену. И я сам решу, по карману ли мне эта вещь.

— Цену. С момента нашего знакомства мы с вами почему-то все время обсуждаем цены. На смерть, на жизнь, на ложь. Как два барышника в Лютном переулке. Печально.

Он наигранно вздохнул и пожал плечами.

— Я же говорил: некоторые вещи — да простят меня мои собратья — не имеют цены. Но, к счастью, это не относится к копии Старшей палочки, — неожиданно присовокупил он и подмигнул.

— Ваши условия, достопочтенный.

Я не стал вступать в дискуссию. Это могло продлиться не один час, а времени у меня было в обрез.

Старик укоризненно покачал головой, как будто удивлялся моим манерам, но, к счастью, не стал уклоняться от темы.

— Скажем так — в ваших Хранилищах наверняка есть что-то гоблинской работы. Подумайте, с какими вы сможете расстаться без боли в сердце, и я, в свою очередь, решу — стоят ли они моего внимания. Это будет весьма справедливый обмен: вы мне шедевр гоблинов, я вам — не менее искусную вещь сделанную магами. И мы будем в расчете. Как вам мое предложение?

Я ожидал чего-то подо6ного, поэтому тут же заверил Рагнока, что меня вполне устраивают подобные условия обмена. И мы, что называется, ударили по рукам.

Когда я наконец покинул гостеприимный кабинет, окрыленный успехом, меня ждала новая неожиданность: первым, кто мне встретился в мрачном вестибюле банка, был никто иной, как Люциус Малфой.

Скорее всего, он тоже только что завершил какое-то дело с гоблинами, так как направлялся к выходу. Меня несколько удивила эта встреча — время было достаточно поздним, огромные настенные часы только что пробили десять. Но мало ли по каким причинам мог посетить Гринготтс блистательный лорд? Меня это уж точно не касалось, так что, учтиво поклонившись, я уже собирался отправится восвояси.

Но не тут-то было. Едва завидев меня, Люциус, на миг остановился, но тут же его лицо осветила приветливая улыбка, и он протянул мне руку:

— Профессор Снейп, как же я рад вас видеть! — воскликнул он, и, судя по всему, ничуть при этом не слукавил.

Я машинально отметил для себя какой-то странный, лихорадочный блеск его глаз, как будто он изо всех сил пытался скрыть за маской невозмутимого благодушия крайнее беспокойство. Мне это наблюдение крайне не понравилось — я всегда хорошо относился к Малфою, но в тот момент был вовсе не настроен влезать в чужие проблемы. А в том, что они были, и вовсе не шуточные, я почему-то не сомневался. Поэтому, ответив на рукопожатие, постарался сократить обмен любезностями.

— Взаимно, лорд Малфой. Очень приятная встреча. К сожалению, я не располагаю сейчас достаточным количеством времени, чтобы...

Но мои старания оказались напрасны: Люциус вдруг схватил меня за руку, прервав речь на полуслове, и его напускная веселость испарилась, как снег под апрельским солнцем.

— Северус, удели мне всего пару минут. Это очень важно, поверь мне.

В его голосе отчетливо проступали нотки настоящего отчаяния.

— Хорошо. Но у меня действительно нет времени.

Мы зашли в неприметную нишу в самом конце коридора, явно предназначенную именно для конфиденциальных разговоров. Гоблины всегда были на редкость предусмотрительны, этого нельзя было у них отнять. И Люциус вдруг сник прямо у меня на глазах. Исчез внешний лоск, презрительное выражение лица, вечная снисходительная улыбка, никогда не покидавшая его лица, сколько я его помнил. Передо мной стоял человек, дошедший до последней грани отчаяния.

— Он умирает, Северус. Мой маленький Драко умирает. Я не знаю, что мне делать. Он слабеет день ото дня...

Я похолодел. Потерять ребенка — это было, пожалуй, самое страшное, что могло произойти в жизни. Вот только не понятно, чем я мог ему помочь? При всем моем таланте зельевара целителем я не был

— Он болен? Что с ним? Ты же обращался к целителям? — задал я заведомо глупый вопрос.

— Конечно! И здесь, и во Франции. Сначала я думал, что это мэнор. Проклятый мэнор сосет его силу. Где-то через полгода после смерти отца магический фон в доме начал изменяться. Я сам через некоторое время почувствовал себя не слишком уютно. Но на Драко это подействовало гораздо сильнее. Он всегда был болезненным, а тут и вовсе слег. Я увез его в Ниццу, думал, у моря ему станет легче. Вначале так и было — ребенок ожил на глазах. Но потом — резкое ухудшение. Я привез лучших целителей — ничего не помогало. В конце концов они пришли к выводу, что Драко зависит от силы Малфой-мэнора. Лишившись поддержки дома, он умрет. И мы вернулись. Сейчас ситуация стабильная. Он успокоился. Но легче ему не стало. Он тает.

Мы помолчали. Признаться, я не был очень уж удивлен. При посещении мэнора тьма, поселившаяся в нем, встретила меня на самом пороге. Но то, что родовой мэнор вредил Наследнику, как-то не укладывалось у меня в голове.

— Это ужасно, Люциус. Но чем я могу тебе помочь? Я ничего не понимаю в детских болезнях, да и в родовых проклятиях, признаться, тоже...

— Это Он, Северус. Совсем недавно я понял, что это Он появился в нашем доме. Или его тень... Не знаю, что это, но уверен — все завязано на магии Темного Лорда.

Я похолодел. Вспоминая ощущения от пребывания на Рождественском балу, я вынужден был признать, что Люциус прав. И потом, Дамблдор явно намекал на то, что старик Абраксас спрятал что-то в своем доме. Поведение магии в мэноре косвенно это подтверждало, а после признания Люциуса все сомнения и вовсе отпали.

— Ты больше ни к кому не обращался? Из наших.

Наших! Последнее слово, слетевшее с моих губ, заставило меня скривиться, как будто я выплюнул какую-то мерзость. Но Малфой не заметил этого и только отрицательно покачал головой.

— Из Ближнего круга в Англии почти никого не осталось. Большая часть в Азкабане, остальные в Европе. Да и потом... Не думаю, что я мог бы доверить кому-то из них тайну, от которой зависит жизнь моего сына.

— Спасибо за доверие, Малфой, но...

— Только не отказывайся! — Люциус опять схватил меня за руку и просительно посмотрел в глаза.

Мерлин, до чего же он дошел! Я никогда не мог себе представить, что гордый лорд Малфой может вот так унижаться!

— Приходи в мэнор. В любое удобное для тебя время! Ты же был доверенным лицом Лорда, ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой. Помоги мне найти то, что спрятал отец...

— Ты подозреваешь, что лорд Абраксас сделал это специально?! — такое предположение просто не укладывалось в голове, но Люциус только обреченно кивнул.

— У меня нет сомнений. Он окончательно спятил под конец. Ему было плевать на меня, а уж на внука тем более — он еще при жизни не раз говорил, что Драко не годится на роль Наследника рода Малфой — он слишком слаб. Нужно было родить еще одного сына.

Да уж. Веселая семейка эти Малфои. Но глядя на отчаяние Люциуса, не сложно было понять, что заводить другого наследника взамен бракованного не входило в его планы, что бы там ни думал его отец. Люциус очень любил сына.

— Хорошо. Я постараюсь вырваться к вам нам этой неделе. Но только после девяти вечера. Это не слишком поздно?

— Да хоть в пять утра! Спасибо, Северус, я всегда знал, что на тебя можно положиться. Знай, как бы там ни было, я теперь твой должник. Магия мне свидетель.

— Стой! — я удержал его за руку, не позволяя призвать нити Обета. — Давай сначала посмотрим, смогу ли я помочь, хорошо?