Никому и никогда (гет)

На берегу большого озера, недалеко от деревни Евгора, хотя какая деревня, часовня есть, значит, уже село, хоть и маленькое, стоял большой дом. Ну да, большой, правда, мало кто мог найти этот дом, но только потому, что "и неча шастать кому попало". Когда дед Вова узнал, что его жена ведьма и может так глаза любому от дома отвести, что рядом пройдёт и не увидит, хоть и споткнётся о порог, сильно обрадовался. Старый моряк не особо любил досужих и любопытствующих соседей. А родни уже и не стало: матушка умерла родами, когда младшего брата Вовы рожала, а батя, как и младшенький Витька, погиб ещё в белофинскую. Так что дед Вова гостей не ждал. Зато дом они с бабулей отгрохали на загляденье. Правда, когда украшали как положено домовой резьбой, то в растительные орнаменты странным образом вплелись морские волны и якоря.

Вот на широченном крыльце этого самого дома и стоял большой круглый стол, заваленный с одного края старыми книгами и свитками. На столе в окружении листов и свитков, разбросанных в творческом беспорядке по всей столешнице, лежал свиток пергамента, локтя в три длиной. Один угол свитка был прижат шахматным офицером в виде гордого, но маленького фрегата на поставце, на другом стояла тура, изображавшая маяк, растерянно озиравшаяся в поисках шахматной же доски, периодически почёсывая в затылке и разводя руками. Нижний край прижимала пачка листов магловской бумаги, которую Андрей покупал для черновиков. Над свитком по строкам бегало большое, по виду орлиное перо со слегка истрепанным или погрызенным кончиком.

— Андрюша, — Андрей повернул голову и увидел маленькое сморщенное личико бабулиной не то служанки, не то подруги, домовой эльфы Гликерии, — чай, может, скушаешь чего?

Аппетита не было, но, видя страдающий взгляд домовухи, он согласился на пару бутербродов с сыром. Гликерия, получив согласие деточки поесть, просто исчезла. Андрей посмотрел на висящую в воздухе кружку, парившую ароматным чаем, не особо удивляясь, взял и, отхлебнув ароматного напитка, поставил её на край стола. А через пару минут услышал топоток маленьких ножек, обутых в войлочные чуни с кожаной подошвой. Перед Андреем на стол аккуратно, так, чтобы не коснуться ни одного листа или свитка, встало небольшое блюдо с горкой бутербродов, с не менее чем шестью сортами сыра.

— М-м, спасибо, Лика, — он улыбнулся маленькому существу, — я поработаю?

Домовуха Гликерия закивала так, что чуть не захлопали её большие, украшенные клипсами уши. После чего затопотала в дом.

Дописав последнюю строку статьи, Андрей отправил фигурки на резной шахматный столик, стоявший на другой стороне крыльца, и, взяв свиток с готовой заметкой, стал перечитывать начисто.

В разгар тяжелейших испытаний смутного времени, примерно в 1612 году, в Россию с вторгшимися шведскими войсками пришёл молодой рейтар, Джордж Лермон, лихой шотландский рубака. Позже он перешёл в войско польское. И так сложилось, что после, при осаде крепости Белой, Лермонт и ещё с полсотни шотландцев и ирландцев, "бельских сидельцев", как сами они называли себя в челобитных, перешли на русскую службу. Крестившись в православие и приняв имя Юрий Андреевич Лермонт, данный персонаж обзавёлся семьёй и, как несложно догадаться, стал родоначальником рода Лермонтовых. Кстати, он и сам стихоплетствовал понемногу, но получались как-то больше похабные песни, солдатня-с. Но за ратные подвиги получил бывший наёмник приличные земельные наделы, шестьсот четвертей, что по тем временам неплохо.

В 1633 году, будучи в чине ротмистра, Юрий Андреевич погибнет при отражении атаки польских гусар, оставив новой родине трёх сыновей. Старшие сыновья — Пётр и Андрей. Пётр Юрьевич Лермонт дослужится до чина воеводы в городе Саранске. А вот третий сын Лермонта родился с даром магии. Его матушка, именем Екатерина, испугавшись возможных последствий, отписала в Шотландию, родне мужа, и те незамедлительно забрали мальчика к себе. Ну как же, дикая Московия. Московская же родня юношу не забывала, мать регулярно присылала деньги из выделенного братом Петром содержания.

По достижении нужного возраста Грег Юрген Лермонт поступил в Хогвартс, где его любимым предметом стала травология, и, прилично закончив обучение, поспешил путешествовать. За пару лет поколесив по Англии и Европе, не без приключений проехав через Речь Посполитую, прибыл Грег в Московию. Естественно, он поехал к матери, в Саранск.

Погостив и пообщавшись с матерью и старшим братом, который, собственно, и выделил содержание младшенькому, несмотря на то, что его называли странным, непутёвым и так далее. Выяснив, что Грег колдун, Пётр не особо изумился, оказалось, что у него в поместном войске есть маги и не только целители, но и такие, которые, по словам Петра, вполне могли "бахнуть аки пушка". В общем, братья, несмотря на опасение матери, нашли общий язык.

После Саранска Грег отправился путешествовать по России и, естественно, заехал в Китеж. В Китеже он посетил Розмысловую избу и целую зиму провел в ведовском и травоведческом приделе, а так же почтил своим присутствием местную магическую теплицу и библиотеку, уж больно отличались подходы к изучению магии в Европе и России, а учиться Грег любил и умел.

Во время своего дополнительного образования Грег познакомился с ученицей целительского придела по имени Гюлькутай Балагурова, из Казани, из рода знаменитого бухарского мага, насмешника и смутьяна, Булата Балагура. Молодые люди были без ума друг от друга, но не только Грегу нравилась восточная красавица.

И ладно бы простой любовный треугольник. Но дворянский сын Загорских, Антон, ученик академии, полюбил Гюлькутай, и спор мог разрешиться лишь дуэлью.

Нужно сказать, что на Руси из концентраторов до того предпочитали не палочки, а посохи. И вот почему: "концентратор суть магическое устройство, кое дозволяет магику сконцентрировать магическое усилие на определённое действо посредством заклинания. Сии магические устройства подразделяются на малые, сиречь палочки, средние, сиречь жезлы или скипетры и великие, сиречь посохи. Ещё концентраторы различаются по сложности устройства и материалам, пользуемым мастерами, для получения тех или иных свойств. Чем больше размер концентратора, тем более сложным может быть его строение..." (выписка из учебника артефакторики первого курса действительного училища общей магии, от тысяча восемьсот тридцать второго года). Нужно ли говорить, что палочка слабее посоха и вообще — она есть вариант достаточно бюджетный. И на Руси палочкой пользовались лишь в быту, а для боя использовали посохи, ну, не зря же у нас говорят "раззудись плечо, разойдись кулак". Но как оказалось, не всё так просто.

Приняв вызов на дуэль, Грег показал, что для того, чтобы её выиграть, сила ему не очень-то и нужна. Увернувшись от мощнейшего жгута обездвиживающего заклятия, Грег попросту обезоружил соперника, после чего, наколдовав верёвки, замотал его как куколку будущего шелкопряда. Правда, на этом проблемы не кончились, так как родня Гюлкутай не была рада проигрышу Антона. Пришлось молодым искать защиты.

Одним из магов-розмыслов, в Китежской розмысловой избе, служил дядька Гюлькутай с обрусевшей фамилией Балакирев, он-то и заступился за молодых. Денисий Балакирев был из рода опричника Прохора Балакирева, и у его семьи имелись земли в кормлении в ярославской, нижегородской и вологодской землях. Был Бенисий Балакирев, так сказать, государственником и смог разглядеть в молодых парне и девчонке не только красивую пару, но и талантливых магов, могущих впоследствии дать российскому государству много пользы.

В Китеже новые друзья и приятели в шутку переиначили фамилию Лермонт в прозвище Лермоша, и оно так приросло к Грегу, что далее он стал писать в документах Лермошин Григорий Георгиевич. На свадьбу Лермошиным Денисий подарил малое имение в вологодских лесах.

Через имение протекала речка с весёлым названием Выдрейка. Молодые, поселившись в небольшом доме на берегу речки, были счастливы. Но они были слишком деятельными особами, чтобы сидеть без дела. Дело ещё и в том, что недалеко от Великого Устюга, на речке Старой Старице, было небольшое, спрятанное от маглов поселение с тем же названием, и жили там маги. Преимущественно не родовитые. Стоял там и торг, на котором можно прикупить разное интересное. Так вот на том торгу Григорий Лермошин познакомился с Прокопом Игнатовичем Салазаровым. Для молодого Григория, закончившего Хогвардс и воспитанного на легендах о четверых великих магах, встретить потомка самого Салазара Слизерина, страшного змееязыкого волшебника, естественно, было шоком. Правда, потомок "страшного" оказался вполне добродушным и довольно болтливым дедом с причудами, притом влюблённого в свои травы без памяти...

И можно сказать, что дружба и общение с таким магом оказались полезными для молодых травознатцев. Уже через несколько лет речка Выдрейка обзавелась каскадом прудов, в которых молодые Лермошины выращивали всякую интересную магическую растительность. А уж что творилось по берегам... Научная работа Лермошиных по травологии и их работы по искусственному выращиванию целебных растений для нужд аптечного приказа отражено в нескольких томах учебников для магов целителей. Коммерческим делом молодой семьи стало выращивание роговников, паутинковые побеги которых использовались магами для пряжи магических нитей, из которых ткали магические же ткани, например, для пошива мантий-невидимок, скатертей-самобранок и ковров-самолетов. Причём их дети продолжили дело родителей.

А когда внук Петра Лермонта был укушен и заболел ликантропией, то старший дьяк придела травоведения Гюлькутай Аглахнуровна Лермошина впервые провела успешный опыт по выращиванию крапивы зимою в "стекольных теремах" для изготовления крапивных рубах, которыми только и спасали таких больных в те времена.

Работы по улучшению травяного покрова вокруг имения Лермошиных также дали интересный побочный результат. Дело в том, что на рубеже восемнадцатого-девятнадцатого веков магесса, профессор травологии школы Колдовстворец Стефания Станиславовна Лермошина, активно работала с растением, которое у нас называется "АДАМОВА ГОЛОВА", а в европейской традиции корень мандрагоры. Также сей корень звался "ТРАВИЙ ГЕНЕРАЛ" и там, где он произрастал, все другие травы расли гораздо лучше, активней накапливая "соки земныя", и потому сено из этих трав имело уникальные кормовые свойства... А поскольку вся деятельность травологов Лермошиных длилась на протяжении сотен лет, то не оттуда ли слава вологодского маслица?..

Старший сын Григория Лермошина, Павел Григорьевич, прославился работой по созданию государевых малинных садов, при московском аптечном приказе, и впервые создал сорт малины, о котором можно было сказать, что это садовая малина. Более того, потомки их работали и дальше, и создали сорт, который, с доработками уже в советское время, стал известен садоводам как сорт под названием "Новость Кузмина".

Являясь выпускником Хогвардтса, Григорий считал классическое английское образование наиболее продвинутым, и потому половина его детей училась в Англии. Когда же в середине восемнадцатого века в России назрел вопрос об открытии школы для европейцев, в России же проживающих, то именно выпускник Хогвартса и профессор трансфигурации, Лермошин Лев Даниилович, стал её первым директором. После 1918 года Лермошины уехали из страны, сначала они подались в Китай, а после того, как и там в сороковых к власти пришли коммунисты, Павел Тимофеевич и Екатерина Сергеевна с детьми Оксаной и Оксением переехали в Аргентину, вместе с большой группой старообрядцев, а их сады с прудами, почти пришедшие в упадок, после Великой Отечественной войны были официально переданы в распоряжение Колдовстворца, для восстановления и в дополнение к имеющемуся тепличному хозяйству отделения травологии и зельеварения.

В начале нулевых Лермошина Якова Оксеньевича несколько раз видели в Санкт Петербурге туристом, а в прошлом году несколько больших семей старообрядцев переехали из Аргентины в Россию, с ними приехал и Яков Оксениевич Лермошин с семьёй.

— Ну-у, кратенько, но сойдет, — Андрей придирчиво просмотрел свиток на помарки.

После некоторых раздумий он решил отказаться от посылки своих статей в "Центральный магический вестник", редактор которого так и не прислал приглашения на работу в газету, хотя и обещал. Проще оказалось печататься в других, пусть второстепенных, но часто не менее интересных газетах и журналах, например, "Правда с пристрастием". Конечно, журнальчик похоже, выпускался для психов, но тираж, как ни странно, ого-го.

— Эхе-хе, — Андрей встал из-за стола, пора было выбраться в люди, — так до Питера сигану, а там погуляю по редакциям.

Повернувшись к двери, он наткнулся взглядом на так и не убранную стопку дешёвой газетной бумаги, перевитой шпагатом и лежавшей на стенной полке. Это был черновик статьи о похождениях Ратмира.

— Н-да, а вот тебя я печатать не буду, — пробормотал Андрей, чувствуя, как настроение, и без того паршивое, окончательно поползло вниз, — и даже не покажу никому, никому и никогда.