Белое в белом (гет)

Фобос поджал губы, рассуждая про себя, то ли он чего-то не понимает в коварстве, то ли стражницы действительно были способны на подобные глупости. Пришелица в его голове хмыкнула и заявила, что то и другое разом определенно, и он закатил глаза и велел ей заткнуться, проигнорировав так же и предложение спросить напрямик. Так или иначе звучало паршиво, влезать в очередные интриги он был пока не готов, только залечивал раны, скорее моральные, чем физические, и крупицами накапливал силу. Тело его, вовсе не способное производить магию самостоятельно, служило прекрасной ловушкой, способной заковать в себя все, до чего дотянется взгляд. Некогда он пользовался этим направо и налево, а теперь следовало сперва присмотреться, может быть даже прислушаться к болтающему без передыху голосу в голове. В какой-то момент Фобос даже стал сомневаться в ее словах, потому как сам он никак не мог представить себя, обладающего подобной несносной болтливостью. Другая в его голове в ответ на мысли расхохоталась, и он отмахнулся от нее, устремляя взгляд сквозь голубоватые магические решетки.

— И все же я не совсем понимаю, — пробежавшиеся среди стражниц шепотки заставили его неприязненно скривиться, — вы хотите защитить меня или заставить спасти жизнь сестрицы? К вашему сведению никакой магией я в данный момент не обладаю.

Он несколько лукавил, и вторил этому лукавству чужой внутренний голос, теперь не болтающий, а хохочущий так, что хотелось стукнуть себя по виску, чтобы выбросить ее прочь. Незваная гостья отвесила несколько нелестных комментариев в сторону его и стражниц, наградив всех одинаково, и Фобос с силой сжал переносицу, приказывая ей замолчать. Из них двоих, что было более всего отвратительно, силой она обладала просто невероятной и могла тем самым с легкостью прогнать прочь его самого. И это обстоятельство тоже заставляло сомневаться в правдивости ее слов о собственном происхождении. В конце концов, лица ее Фобос не видел, только слышал назойливый голос, забирающийся в черепную коробку сквозь волосы, и разглядывал танцующие меж пальцев чужие тени, забредшие к нему точно по неловкой неосторожности.

— Что-то в этом роде, — рыжеволосая стражница уклончиво махнула пальцами, и магические прутья перед ним колыхнулись, — так ты согласен?

Никакого уважения к старшим, подумал про себя Фобос, с наскока и подобное фамильярное обращение, однако что взять с земных простолюдинок, не наделенных и каплей манер. Рыжая стражница смотрела на него с вызовом, задрав высоко голову, и оттого он даже испытывал подобие удовлетворения: девчонка была ниже него в любом положении. Остальные столпившиеся глядели с презрением, гневом или обидой, но Фобос с восторгом заметил и несколько благоговейных взглядов. Все-таки после стольких лет его не могли просто так стащить с трона и запереть в высокой темнице.

Внутренний голос в лице другой Фобос злорадно подсказывал, что выбора все равно не было, и Фобос снова скривился, наморщив лоб. Он желал выбраться на свободу, однако цена его не устраивала, но и торговаться в собственном нелепом положении было бы глупо. Ему не оставалось ничего, кроме как согласиться, а потом сделать все, чтобы перевернуть ставки с ног на голову. Все же освобождение на их условиях влекло за собой некоторые неудобства, но и оно казалось лучше осточертевшего заточения, в котором чужая тьма между пальцев виделась отличной веревкой. В конце концов на свободе у него еще оставались последователи, верные пешки, заглядывающие в рот благоговейно-просительно, нужно было всего лишь использовать их в нужный момент и отобрать жгучую в пальцах корону у и без того заточенной сестры.

— Разумеется, я выдвину несколько условий, — процедил Фобос, глядя на исчезающие решетки.

Даже так он все еще находился на приличной высоте, и, не обладая никакой магией, самостоятельно спуститься не мог.

— Мне начинать готовить платье подружки невесты? — ехидный голос в его голове ни капли не походил на его собственный, но Фобос все равно насмешливо фыркнул. — Хочу проводить Элион к алтарю.

Она казалась ему забавной, как забавен ребенок для взрослого, но все чаще, пожалуй, Фобос признавал себя сумасшедшим. Голос в его голове принадлежал беспробудной бескрайней Тьме, такой ужасающей, что сводит от отчаяния пальцы, а Фобос болтал с ней, точно со старой подругой, называющейся его собственным отражением, и не верил ни единому слову. Придет миг, и он возьмет свое, размелет предателей в порошок, сядет на принадлежащий одному ему трон и больше не потерпит ни капли пренебрежительного к себе отношения.

Из камеры его выдернули рывком, так что пол неприятно ушел из-под ног, едва не швырнули на выложенный камнем мостик, и Фобос заскрипел зубами, приказывая себе успокоиться и повторяя проклятия, словно мантру. Отряхнувшись, он оглядел сборище сверху вниз, и несколько стражников вздрогнули под его взглядом и опустили глаза.

— Выбери что-то одно, — прошептал Фобос одними губами, значительно повеселев.

Несмотря ни на что его все еще боялись и уважали, хоть и не падали больше ниц, забывая дышать. Стоило выяснить имена сторонников как можно скорее, собрать армию и вышвырнуть стражниц, прикрывающихся чужим миром, прочь. Так выковыривают застрявшую под ногтями грязь, и так же легко Фобос собирался расправиться со всеми, кто смел усомниться в его законных правах. На хихикающий голос в голове он больше не обращал ни капли внимания, делил присутствующих на своих и чужих и беспечно обещал позаботиться о безопасности малышки Элион так, будто она и вправду являлась частью его большой и дружной семьи.

* * *

Операция по «возвращению Элион» была назначена на вечер, так что днем Вилл собиралась, наплевав на уговоры взбеленившейся Корнелии, сходить на свидание. Мэтт позвал ее прогуляться по парку, где они, может быть, смогут найти потерявшегося год назад мистера Хаглза, и Вилл радостно согласилась. Надежды отыскать зверька не было, оба они понимали, что это просто предлог, тем более Вилл знала, на кого питомец ее променял, но заранее портить Мэтту настрой не хотелось. Честно говоря, она собиралась изображать участие до самой последней секунды, потому что парень казался искренне обеспокоенным, а Вилл его благородное беспокойство ценила и уважала. Говоря откровенно, Мэтт Олсен нравился ей уже довольно давно, но раньше ей то не хватало времени из-за дел стражниц, то девочки встревали и ставили палки в колеса, будто нарочно ставя Вилл в неловкое положение. Теперь же это было уже их третье свидание, отменить которое не могли даже Элион и злополучные полицейские. Корнелия, конечно, пыталась убедить Вилл, что подруга важнее, однако Элион, говоря откровенно, никогда не была для нее лучшей подругой. Знакомы они были мало, и Вилл, вообще-то, только и делала, что следовала за другими, пытаясь спасти совсем незнакомых людей.

Нет, возвращение Элион испортить свидание не могло, вот только не отставали от нее чрезмерно разговорчивый холодильник, часы в ее комнате и невовремя вернувшийся домой Дин, заставший Вилл за попытками уложить взлохмаченные электризующимся свитером волосы. Они заговорили одновременно, и Вилл несказанно порадовалась за единственного в их компании нормального человека, потому что слышать эту оглушающую какофонию Дин определенно не мог.

— У твоей мамы есть отличный спрей для волос, — резюмировал Дин, и это было единственным, что Вилл смогла услышать из его речи, — не думаю, что она будет против, если ты им воспользуешься.

Холодильник, выговорившись, замолчал, но часы в комнате все еще приказывали Вилл поторопиться, если не хочет пропустить назначенное время, так что она даже не стала спорить. У мамы в шкафчике была целая куча всякой косметики, а у Вилл, сколько бы она ни просила, — ничего, кроме прозрачного блеска для губ, поэтому сделать что-то самостоятельно не представлялось возможным. Так что Вилл, зачем-то оглядевшись по сторонам, послушно последовала за Коллинзом, зажмурилась и позволила ему попшикать на волосы. Эффект не заставил себя долго ждать, и даже запах окутал приятный, так что Вилл, восторженно взвизгнув, бросилась наутек, подгоняемая бурчащим будильником. Мэтт наверняка уже ждал ее у парка, а она, как настоящая девчонка-копуша, только выходила из дома, едва не забыв прихватить с собой куртку. Спасшего ситуацию Дина Вилл решила поблагодарить позже и только хлопнула дверью, крикнув, что вернется сегодня попозже.

Мэтт и в самом деле уже ждал ее у ворот парка, так что, завидев его, Вилл припустила пуще прежнего. Велосипед она бросила на специальной стоянке, так что дальше пришлось идти пешком, и теперь она бежала что есть силы, хотя смысла в этом не было решительно никакого. Остановившись и махнув приветственно рукой (потому что говорить она еще не могла), Вилл вдруг подумала, что все изощрения с волосами были напрасным трудом. По осенним улочкам гулял промозглый ветер, поднимал с асфальта собранные в кучу опавшие листья и, будто играясь, набрасывал их на прохожих. А волосы Вилл, хоть и избежали участи оказаться осыпанными жухлыми листьями, все равно растрепались, лезли в глаза и кололи щеки. Новая стрижка наверняка превратилась в птичье гнездо, но даже этот неутешительный факт не мог помешать Вилл насладиться долгожданным свиданием.

— Привет, — наконец успокоив дыхание и пригладив кое-как волосы, выдавила из себя Вилл.

Сердце в груди все еще грохотало, а ветер то и дело подталкивал ее в спину, так что Вилл отчего-то чувствовала себя попрошайкой на площади, над которой все потешаются. Время и место оказались решительно неудачными, но не идти же им, право слово, в книжный, чтобы под победоносным взглядом Корнелии обсуждать триумфальное возвращение Элион.

— Привет, Вилл, — Мэтт, будто они не стояли напротив уже больше минуты, взмахнул рукой и ей же растрепал волосы на затылке, — ты подстриглась? Выглядит круто.

Только угомонившееся сердце снова застучало, тугой комок застрял в горле, и Вилл только и смогла что кивнуть. Это было уже их третье по счету свидание, а она все мялась и жалась, будто это не она год назад разделывалась с монстрами и свергала тиранов. Впрочем, свергать тиранов, думала Вилл, было куда как проще, чем разговаривать с симпатичным парнем, при виде которого язык напрочь прилипал к небу. Вилл прекрасно знала, что где-то к середине прогулки, если раньше все не испортит, она возьмет себя в руки и перестает говорить односложно, а потом они с Мэттом будут смеяться над дурацкими шутками и есть мороженое, закрываясь воротниками от ветра. До этого, конечно, Вилл предстояло познать все грани стыда от пунцовых щек до подкашивающихся коленей, потому что тело ее не слушалось, повинуясь разбушевавшимся подростковым гормонам.

Все прошло бы по привычному сценарию и в этот раз, если бы вылезшая из-под разверзшейся под ногами земли уродливая седая старуха не ухватила Мэтта за ногу, стремительно скрываясь внутри. Вилл не успела даже моргнуть, как уже стояла в одиночестве посреди заасфальтированной дороги, а под ногами у нее не было даже трещинки, указывающей на то, что она пока не лишилась рассудка.

В книжный Вилл ворвалась так резко, что колокольчик жалобно звякнул, а дверь с размаху ударилась о витрину. Велосипед ее остался валяться на тротуаре, но сейчас Вилл совершенно о нем не думала; все мысли ее занимал похищенный странной старухой Мэтт. Сердце снова оглушающе билось в глотке, но теперь уже не от возбуждения перед свиданием — Вилл предчувствовала битву, смаковала ее и дышала так часто, будто собиралась тотчас же взлететь.

— Девочки, у нас ЧП! — рявкнула она, едва переступив порог.

В книжном сидели, обложившись домашним заданием, Хай Лин и Корнелия, и их компания, пожалуй, была худшим из вариантов. Девочки молчали, заняв каждая край высокой стойки, а созданные Элион огоньки все еще блуждали над их головами, освещая пятнами лица. Электричества в магазине не было, но Вилл, вообще-то, могла бы что-нибудь сделать, если бы стук в ушах не отвлекал от мыслей, а рваное дыхание не сбивало шаги.

— Неужто Мэтт бросил тебя на третьем свидании? — ядовито прошипела Корнелия, за что получила тычок от Хай Лин:

— Корни, хорош!

Повышенная желчность Корнелии была обусловлена появлением в поле зрения Калеба, но Вилл, признаться, было все равно на ее оправдания. Сейчас она понятия не имела, что происходит, не могла ничего поделать и только слушала биение сердца в ушах, словно в его отчаянном шуме мог крыться ответ.

— Какая-то старуха появилась из-под земли и утащила Мэтта с собой! — взвизгнула Вилл, в сердцах пиная попавшуюся под ногу книгу. — И даже следа никакого не осталось!

Звучало, конечно, малоправдоподобно, но уж слишком много странного их окружало, чтобы не поверить ничем не подкрепленным словам. Они больше не были стражницами, но магия постепенно возвращалась, вилась вокруг и ласково касалась висков, утешая и придавая уверенности. Созданные Элион светящиеся шарики болтались под потолком, высвечивая на лицах девочек чудаковатые пятна, и Вилл могла бы сделать такой же, отчетливо билось в ушах, и тогда никакая старуха не встала бы у нее на пути.

— Так может тебе все привиделось? — Корнелия закатила глаза, но учебник захлопнула, опуская подбородок на сложенную в кулак руку.

Хай Лин глядела на нее широко распахнутыми глазами, и волосы ее сами собой вились в воздухе, выписывая замысловатые пируэты. Магия была вокруг них, ластилась, как кошка, а они все прогоняли ее и отмахивались, поверив словам незнакомки. Теперь же, когда они снова нуждались в силе, магия жалась к рукам и подставляла бока, призывая зарыться в нее лицом и вдохнуть оглушающе теплый запах нагретой солнцем кошачьей шерсти.

— Погоди, — Хай Лин взмахнула рукой, и Вилл уселась прямо в воздух, словно в мягкое кресло, — успокойся сначала. Эта старуха не показалась тебе знакомой?

Сперва Вилл помотала головой и только потом задумалась. Пожалуй, она обратила внимание только на длинные седые волосы и покрытую морщинами руку с вывернутыми сучковатыми пальцами. Совершенно точно старуха была ей незнакома, но, стоило открыть рот, странное чувство толкнулось в груди.

— Такое ощущение, будто я ее где-то видела, — Вилл помотала головой, но мутная картинка перед глазами все равно упрямо не складывалась, — вот только совершенно не помню, где именно.

— В любом случае, — влезла Корнелия, засовывая учебник в сумку, — вечером мы встретим Элион, а потом попросим ее отыскать твоего голубка. Уверена, он сидит дома и даже не помнит о чем-то таком незначительном, как свидание с тобой.

— Почему бы не попробовать ему позвонить? — спросила, вскинув руки, Хай Лин, и Вилл в который раз уже пожалела, что у Мэтта нет мобильного телефона.

В груди у Вилл вспыхнула злость, и она сделала несколько глубоких вдохов, заставляя себя успокоиться. В воздушном кресле было уютно, как в коконе, и она бы просидела так до самого вечера, если бы смогла хоть на секунду расслабиться. Телефон, повинуясь ее желанию, набрал номер дома Мэтта, а затем, не получив никакого ответа, переключился на ветеринарную клинику. Там-то дедушка Олсен и поднял трубку, и язык Вилл снова напрочь прилип к небу. Хай Лин прижималась к ней щекой, слушая, а Корнелия поглядывала издалека, страдальчески возводила глаза к потолку и наверняка обвиняла Вилл в глупой наивности, потому по ее словам что мальчики в жизни — вовсе не самое важное.

— Здравствуйте, мистер Олсен, — кашлянула Вилл, наконец проглатывая густой комок горькой слюны, — скажите, пожалуйста, Мэтт не заходил к вам?

В ожидании ответа вспотели пальцы, а от дыхания Хай Лин прямо в ухо стало неуютно щекотно. Вилл поерзала в воздухе, вытянула вниз ноги, вдруг испугавшись упасть, и отерла свободную ладонь о штаны.

— О, нет-нет, он ушел после обеда, и я не думаю, что рано вернется, — голос дедули Олсена в трубке казался отчего-то угрожающим, так что мурашки разбежались по коже, — он на свидании с той милой девочкой, Вилл, о которой в последнее время болтает без умолку…

Осознав, что по голосу ее не узнали, Вилл поспешно поблагодарила и сбросила звонок. Слушать дальше не хотелось, щеки и без того снова стали пунцовыми, а Хай Лин теперь хихикала ей под ухо, сбивая настрой еще больше. Случилась катастрофа, Мэтт выскользнул у нее прямо из рук, и нужно было, совершенно необходимо сделать хоть что-то, а не ждать до самого вечера и просить помощи, но Вилл, кажется, могла сейчас разве что вращаться вокруг собственной оси и махать руками. Мысли сбились в огромную кучу, кружащая магия встрепенулась, прижалась к щекам, и вдруг разом все успокоилось. Да, Мэтта похитила незнакомая бабка, но смысла впадать в панику все равно не было — Вилл могла разве что проделать дырку в земле и привлечь внимание полицейских, но почему бы тогда не заставить назойливых детективов побыть немного полезными?

* * *

Никогда прежде на Земле Анатоль Эрмей не бывал, и первое впечатление об этой планете оказалось решительно негативным. Едва переступив мерцающий порог портала, Эрмей задохнулся, прижал к лицу рукав и принялся дышать часто и коротко. На Метамуре владения его простирались вдоль границы с оборотнями и были покрыты лесами и болотами, и, если бы не приказ Королевы, он бы тотчас вернулся в свой замок и заперся там до лучших времен. Однако рядом с ним торчал пронырливый Гидеон, ни капли не сморщившийся от ядовитого воздуха, а уж рядом с этим мальчишкой следовало держать лицо. Так что Эрмей выпрямился, вытащил из нагрудного кармана платок и прижал его к носу, тем не менее не собираясь дышать прогнившими газами. Помогало, впрочем, мало, но в этом случае работало самовнушение, позволяющее хоть немного не думать, сколько ему придется лечиться после этого незначительного приключения.

— Как они умудряются жить с таким воздухом? — все же спросил Эрмей в пустоту, разглядывая пробежавших мимо детишек.

Мальчишка Гидеон пробурчал что-то в ответ и лукаво скривился, выныривая из переулка на широкую оживленную улицу. Следующим потрясением, не смогшим, впрочем, перебить самое первое, для Эрмея стали странные самоходные повозки. Они передвигались на четырех черных колесах сами собой так ловко, словно имели собственный разум, и Эрмей даже заподозрил в них диковинных монстров. Дома здесь располагались рядами по обе стороны улицы и казались такими огромными вытянутыми многоножками, что Эрмей вовсе не мог представить, какие богачи в них живут. Его собственный замок мог показаться крошечным рядом с ними, а королевский в сравнении представлялся всего-то башенкой на холме.

Шли они куда-то сквозь бесконечные улицы, то и дело сворачивали и выходили на совершенно такие же, заполненные колоссальными многоножками и плотоядными монстрами, пока в конце концов не вышли к удивительно маленькому среди громадин, всего-то трехэтажному домику. Внутри домика оказалось много дверей и еще больше людей, и все они открывались и закрывались, ходили туда-сюда и создавали такой страшный гул, что сворачивались в трубочку уши. Замок Эрмея располагался в глуши, так что из людей там были всего-то работники, и в тишине можно было купаться, словно в густой прозрачной воде.

В разговор Эрмей, которого посвятили в план постольку-поскольку, старался не вмешиваться и только молчал и слушал. Гидеон, впрочем, тараторил так быстро, будто старался запутать всех разом, то и дело кивал самому себе и вскидывал руки, придавая веса собственным нелепым словам. Документов, разумеется, у них никаких не было, но мальчишка все-таки был колдуном, которого обучала лично принцесса, так что препятствием это не стало. Некоторые бумаги им выдали прямо там среди снующих людей, а за чем-то еще Гидеон должен был явиться один несколько дней спустя. Эрмей, впрочем, считал весь план сущей нелепицей, вовсе не видел необходимости в поддерживании связей с Землей, но кто он был таков, чтобы спорить с желанием Ее Величества? На Метамуре, считал Эрмей, было куда как спокойнее и безопаснее, и кроме того можно было нормально дышать, не боясь сдохнуть в расцвете лет из-за какой-нибудь витающей в воздухе нелепой заразы.

Происходил Анатоль Эрмей из семьи, по легенде самой приближенной к Королю Эсканору, так что занимал место, пусть и далекое от королевского замка, но вовсе немаловажное в управлении государством. Предок его, как говорилось в легенде, был то ли оруженосцем, то ли каким другим подай-принеси, однако в семье было принято говорить уклончиво — близкий друг и товарищ. Со сменой власти и восшествием на престол Королевы Лерин Эрмей успел переметнуться, и так и занял передающееся из поколения в поколение место в истории, а также стал именем нарицательным для своих же потомков. Эрмей нынешний, в отличии от других членов семьи, неугодную историю не скрывал, поклялся в верности своей единственной госпоже и теперь вынужден был слоняться по чужой земле и дышать этим отвратительным воздухом. И, пожалуй, если бы Седрик так не упрямился, он бы все еще сидел в своем замке, приглядывая за копошащимися оборотнями в окружении переполненных магией деревьев и тишины.

— Хитерфилд стоит на разрыве реальности, так что тут полным-полно всякой нечисти, — бурчал себе под нос Гидеон, когда они шли обратно пешком, потому что Эрмей наотрез отказался залезать в одну из монстроподобных самоходных повозок.

Мальчишка то и дело шарахался в сторону от прохожих, однако в роду Эрмея колдунов никогда не водилось, так что все люди для него выглядели одинаково. У Эрмея был единственный сын, давным-давно сбежавший от предложения обручить его с принцессой Фобос, но и тот никаких особых способностей не имел, несмотря на довольно способную в ворожбе мать. Впрочем, о семье Эрмей предпочитал вовсе не вспоминать, потому что тогда ему вспоминались и полное разочарования лицо принцессы, и оставленный Седриком глубокий шрам. Сейчас-то Эрмей понимал, что предлагать подобное в присутствии любовника было опрометчиво глупо, но от своего решения не отказался бы ни за что, пусть даже тело его растерзают на лоскуты.

— К своему счастью я, в отличие от тебя, совсем ничего не вижу, — насмешливо хмыкнул Эрмей, взмахивая платком и меняя его на новый.

Постепенно воздух становился как будто приятнее, приобретал сладковатый запах, и дышать им казалось уже не так отвратительно. Эрмей, конечно, прекрасно знал, что это обман его собственного разума, менял платки так, будто в запасе их у него еще целая куча, и ни на миг не собирался вдаваться в детали происходящего. Он должен был сыграть свою роль молчаливого дедушки, но все еще считал план глупостью, предпочел бы вовсе не вылезать из лесов и болот или последовать примеру Седрика, выполняющего приказы ровно настолько, насколько необходимо. Никто в роду лорда Эрмея, пожалуй, не умел быть резким и откровенным, и ему теперь приходилось пожинать плоды собственной дурной наследственности, состоящей по большей части из перевернутых с ног на голову легенд и змеиной лжи.

— Ты же в курсе, что я могу читать мысли? — мальчишка обращался к нему фамильярно, и Эрмей в ответ лишь пожал плечами.

Он общался с госпожой Фобос достаточно близко, чтобы знать о способностях ее нахального ученика, так что пугать Эрмея, по его собственному разумению, не было решительно никакого смысла.

— Полагаю, настроение, а не мысли, но если для вас это одно и то же…

Эрмей отвечал нарочито вежливо, и Гидеон фыркнул и сморщил нос. Уж кто из них под шумок поменял сторону, тому и отвечать на насмешки и жить на границе, приглядывая за зашевелившимися оборотнями.

— Я выполняю приказ миледи, — пробурчал Гидеон, и теперь-то голос его сделался куда как совестливее.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, — Эрмей развел руками, на всякий случай задержал дыхание и прижал к носу последний платок. — Свет милосердный, я все еще не понимаю, как они этим дышат.

Гидеон еще разочек зыркнул на него недовольно, но разговор больше не продолжал. Впереди них выросла громада блестящего здания, такого замысловато сложенного, что Эрмей несколько минут кряду ломал голову, что с чем соединено. Там-то спектакль должен был и начаться, и Ее Величество уже ждала их, спрятавшись от ветра за покатой стеной. Приставленный к ней Калеб, словно цепная собака, рыскал взглядом туда и сюда и едва не рычал на каждого проходящего мимо, но, завидев Гидеона с Эрмеем, поутих и стушевался, чем вызвал заливистый смех Ее Величества Элион.

* * *

Элион торчала в полицейском участке уже битый час и все еще решительно не понимала, зачем и почему здесь находится. Сидящий рядом Эрмей философски разглядывал потолок, а Вилл, будто заевшая пластинка, говорила и говорила одно и то же, и оба они бесили настолько, что жмурились веки и сжимались пальцы. Двое тех самых детективов спрашивали одно и то же, что-то перепроверяли и записывали, но отпускать их несмотря ни на что не спешили, и только Элион, кажется, из всей собравшейся компании желала как можно скорее убраться отсюда. В замке ее ждали куча дел и неустанно капающий на мозги Гидеон, а здесь было холодно, и магия на детективов вообще ни капли не действовала.

— Моему дедушке пора принимать лекарства, — Элион вскинула руку, привлекая к себе внимание, — он плохо себя чувствует.

Лорд Эрмей всем видом давал понять, что чувствует себя отвратительно, прижимал ко рту белый платок и возводил к потолку глаза. В отличие от Гидеона, Элион мысли читать не умела, но видела по лицу досаду и скуку. Если бы это была сестра, наверняка думал Эрмей, они бы не попали в такую дурацкую ситуацию, да и вовсе не стали бы затевать никаких планов, решив все необходимые вопросы магией и грубой силой.

— Пускай принимает, — женщина, имя которой Элион давно забыла, позволительно махнула рукой, и Эрмей на ее жест издал ужасно странный смешок:

— У меня закончились пилюли.

Словно в подтверждение собственных слов Эрмей развел руки в стороны, а потом закашлялся и поспешно прижал к лицу платок. Элион закатила глаза, потому что реакции на эти слова не последовало, фыркнула и снова попробовала колдовать. Она могла бы, конечно, просто стереть детективов, как сделала это когда-то с тюрьмой, но они все-таки были живыми людьми, и Элион вовсе не была уверена, что сможет потом вернуть все на место. От сидения на одном месте затекли ноги и ужасно хотелось есть, от полумрака слезились глаза, и ей все больше казалось, что они на допросе. Яркая настольная лампа освещала разложенную на столе кипу бумаг, Вилл беспокойно болтала ногами и вжимала голову в плечи, и где-то вдалеке то и дело хлопала дверь. Колдовство Элион работало как обычно на всем, кроме двух детективов, и от обиды щипало глаза.

— Мисс Браун и ее семья числятся пропавшими без вести, так что вы никуда не уйдете, пока мы все не проверим, — отчеканил мужчина, бросая на Элион быстрый подозрительный взгляд.

Вместо того, чтобы в который раз выкрикнуть, что сейчас-то она здесь, Элион надулась и сложила на груди руки. За прошедший год она привыкла отдавать приказы, а еще что выполняют их обязательно неукоснительно и расторопно, но то было в другом мире. Здесь, на Земле Элион оставалась обыкновенным подростком, обязанным слушаться старших, к тому же силы ее почему-то на детективов не действовали. Элион чувствовала заточенное внутри дыхание великой магии Света, могла даже взять и исчезнуть, но нужно было еще немного послушаться. Ей нужны были пути отступления, потому что с каждым днем мысли о побеге становились все более ясными. Кто бы что ни говорил, Элион все еще понятия не имела, как быть Королевой, и потому мечты и желания ее оставались на уровне обыкновенной маленькой девочки, давным-давно заблудившейся в переулках.

В комнате этой не было ничего, кроме нескольких пластмассовых стульев, заваленного бумагами письменного стола и яркой настольной лампы, светившей прямо в глаза, если неправильно повернуть голову. Дверь была самая обыкновенная, деревянная с мутным непрозрачным стеклом, а вместо дверного замка и вовсе была прикручена простая щеколда. Одно небольшое окно пряталось за плотными шторами-жалюзи, по полу почему-то сквозило, и из-за картонных стен слышался завывающих на улице ветер. Словно Хитерфилд праздновал ее появление, стихия разгулялась не на шутку, наверняка по радио передавали шторм, и Элион хотела поскорее спрятаться от него, укрыться за стенами своего старого дома и включить телевизор, чтобы не слышать грозу. Она готова была поклясться, что за окном ярко сверкнуло, но вместе с тем, привлекая к себе внимание, всплеснула руками доведенная до точки кипения Вилл.

— Слушайте, я ведь говорила не об этом! — голос ее едва заметно дрожал, и вместе с ним задрожал свет от качнувшейся лампы. — Мэтта похитили, а вы сидите и перебираете бумажки!

Теперь-то точно сверкнуло, раздался оглушающий грохот, и зашелестел за окном обрушившийся на город дождь. Хлопнувшая по столу Вилл поспешно убрала руку, неловко смахнула на пол несколько бумажек, да так и оставила, устремив гневный взгляд женщине точно между бровей. Эту историю она уже рассказывала, и Элион не очень-то ей поверила, поглощенная собственными проблемами, а теперь вдруг показалось, будто она упускает нечто серьезное.

— Да-да, твоего парня утащила под землю старуха, — детектив покачала головой, подобрала рассыпавшиеся по полу бумаги, — мы ведь уже осмотрели то место, и там нет совершенно никаких следов.

— Только если старуха не была древней ведьмой, но ты ведь взрослая девочка и не веришь в сказки? — хохотнул мужчина, а Эрмей вдруг опустил на него глаза.

Именно так все и было, решила вдруг Элион, безапелляционно уверившись в собственной правоте. Старая ведьма вылезла из-под земли и утащила с собой Мэтта, и потому-то не осталось никаких следов, тем более что Хитерфилд — сам по себе город волшебный, это уж Элион познала на собственной шкуре.

— Меня-то никакая ведьма не похищала, — Элион вскинула руку, будто отвечала на уроке, — я уже говорила, что мы с родителями просто уехали в другой город, потому что у дедушки пошатнулось здоровье, так что можно нас отпустить?

Джоэль Мактиннен, Элион вдруг вспомнила его имя, опустился к ее лицу так близко, что она ощутила на щеке противное теплое дыхание. Он не выглядел как типичный коп, коих было полным-полно в Хитерфилде, смотрел цепко и словно копался прямо в голове, перебирая мысли, отчего появлялось странное щекочущее ощущение. Его напарница походила на полицейскую куда больше, но и ее взгляд, колючий и липкий, казался Элион неприятным, она выяснила это еще в первую встречу, когда детективы расспрашивали ее о переезде так, будто она в самом деле была преступницей. Ощущать себя провинившейся и смотреть снизу вверх Элион совершенно не нравилось, и оттого она прикусила губу и сморщила нос, разглядывая светлые, точно выкрашенные желтой краской ресницы детектива Мактиннена.

— Тогда, мисс Браун, где же ваши родители? — он покачал головой из стороны в сторону и отстранился, упирая руки в бока. — Помнится, в прошлый раз вы тоже приезжали без них.

— Мои родители? — о, на этом моменте у Элион даже вышло пустить слезу, и она утерла щеку пальцами. — Случился кое-какой инцидент, и они… если хотите, я могу рассказать…

Слезы вдруг потекли из ее глаз градом, будто Элион и в самом деле собиралась плакать. Губы задрожали, так что невозможно стало произнести ни единого слова, и она протяжно всхлипнула, сама не зная, кого оплакивает. В горле встал горький ком, а в груди неприятно сдавило, испарина выступила на лбу, и наверняка покраснели уши, так что Элион мотнула головой, накрывая их волосами. Плакать она в самом деле не собиралась, едва ли проронила слезинку за целый год, а теперь ее вдруг прорвало, и вырвался из горла длинный сиплый вой. Все вокруг смазалось в серое пятно, такое же, как гроза за окном, ладони прижались к щекам, размазали слезы, и Элион опустила голову, скрывая лицо. Теперь, вообще-то, она была Королевой целого мира, которой плакать не дозволялось, а вовсе никаким не подростком, и даже встречавшая ее гроза на Земле не могла служить оправданием.

Не могла бы, если бы не опустившаяся на макушку ладонь, напряженная и сухая, растрепавшая напрочь волосы и притянувшая ее к чужому плечу. Щека Элион уперлась в колючий пиджак, который она подбирала сама, а рука Эрмея съехала и накрыла ухо, заглушая загрохотавший снаружи гром. Один из его бесконечных платков опустился Элион на колени, в ушах зашумела вода, и вскоре все — и слезы, и дождь — прекратилось. Погасла даже яркая настольная лампа, оставляя их в пучке света лампы потолочной, хлопнула дверь, и запальчивый шепот опалил ее ухо:

— Обещайте, что мы оставим это в секрете.

Ну конечно, подумала Элион, иначе Фобос непременно стала бы ревновать. Иначе сама она из величественной Королевы однажды обратилась бы камнем, холодным и бесполезным, и кто-то тоже молился бы ей, словно божественной статуе.

— Простите его, мисс Браун, Джоэль, бывает, перегибает, — женщина-детектив, чье имя Элион так и не вспомнила, зашелестела ей в самое ухо, — мы знаем, что случилось с вашими родителями и соболезнуем, поэтому, пожалуйста, перестаньте плакать.

Что удивительно, продолжать истерику и в самом деле перехотелось. Голос женщины был вкрадчивым и жестким, чем-то напоминал голос сестры в их первую встречу, и оттого на душе стало горько и сладко одновременно. Сестры ее теперь не было, словно никогда и не существовало вовсе, остались лишь каменная статуя в чужой ядовитой короне, разломанной пополам, и такая же серая Элион, приказавшая изготовить себе другую взамен.

На Земле Фобос Эсканор числилась всего лишь пропавшей без вести, и оттого, наверное, Элион сюда так тянуло. Мудреная маленькая надежда, эфемерная и воображаемая, ласкала пальцы сухой кистью, из-под которой могла выйти картина или некрасивая черная клякса, и Элион сжимала ее дрожащими пальцами, никак не решаясь окунуть в краски. В детстве она рисовала волшебные картинки, и каждый из ее рисунков непременно оказывался правдой, вот только правда уже существовала, уродливая и черная, нисколько не противоречащая сияющему белизной листу.

За окном снова оглушительно загрохотало, защищающая ее ладонь исчезла, и Элион крепко зажмурилась, не желая возвращаться в реальность. Кто-то снова включил настольную лампу, так что теперь она светила в глаза даже сквозь веки, слышались шаги и громкие разговоры, совсем иные, чем раньше, и в конце концов любопытство все-таки победило. Утерев мокрое от слез лицо платком, Элион сощурилась от бьющего в глаза яркого света, глянула на стоящую посреди комнаты Вилл и перевела взгляд на распахнутую настежь дверь. Волосы ее бывшей подруги торчали в разные стороны, так что походила она на самую настоящую ведьму, взгляд Вилл метался из стороны в сторону, то и дело падал на бесстрастное самую капельку больше, чем это бывает обычно, лицо Эрмея, и тут же перемещался на человека, скрытого от Элион распахнутой дверью. Чтобы утолить собственное разбушевавшееся любопытство, Элион пришлось вытянуть шею, и только тогда она смогла увидеть входящего в кабинет как ни в чем не бывало Дина Коллинза, учителя истории из земной школы.

— За Вильгельминой Вандом прибыл отец, — поспешно доложил топчущийся у двери полицейский, хотя было уже все равно решительно поздно.

— Он не мой отец, — резко поправила Вилл, и Элион едва удержала взволнованный писк.

Если бы они не находились в одном помещении, это было бы незаметно, но теперь, когда можно было переводить взгляд с одного на другого, мистер Коллинз и лорд Эрмей казались неуловимо похожи настолько, будто у Элион разом задвоилось в глазах. Наверное, даже если поставить их рядом, сходство было бы не таким решительным, как внезапно снизошедшее озарение, но и тогда усомниться в их родственной связи было бы невозможно. Не то чтобы в этом мире проживало мало похожих друг на друга двойников, просто мелькнувшее на мгновение удивленное узнавание на лице Эрмея расставило все по местам. Дин Коллинз изо всех сил старался не смотреть на него, но глаза его все равно то и дело съезжали, так что свой интерес он объяснил простым оправданием:

— Здравствуй, Элион.

Короткий приветственный кивок заставил Элион вздрогнуть и стыдливо отвести взгляд, словно она глядела туда, куда смотреть вовсе не стоило. Эрмей рядом с ней, кажется, совсем позабывший про свои платки, кашлянул и поморщился, но закрывать нос больше не стал, будто специально открывая лицо, и сходство их теперь сделалось колоссальным.

— Ты права, Вилл, но все же мне приходится забирать тебя из полицейского участка, — Коллинз поморщился, и усы на его лице забавно зашевелились, — не думаю, что твоя мама будет рада об этом узнать.

— Это потому что!..

Вилл, очевидно, хотела было оправдаться, но захлопнула рот, понятия не имея, можно ли теперь ему говорить. Смотрела она неотрывно вперед, и Элион чувствовала, как нечто внутри Вилл горит и сверкает, словно бьющая в громоотвод молния, несмотря на вжатую в плечи голову и крепко сжатые кулаки. Сложно было не заметить ту бурю эмоций, отпечатавшихся на ее лице, которая все росла и полнилась, грозя вот-вот выплеснуться через край.

— Раз уж допрос окончен, — Эрмей плавно поднялся, разрывая повисшую в комнате многогранную тишину, — мы, с вашего позволения, тоже пойдем.

Он протянул Элион руку, и она ухватилась за нее, как за спасительную соломинку, и сама переполненная эмоциями до самых краев. Вилл и Дин Коллинз, детективы и притащившая отца за руку Ирма остались за их спинами, исчезли в коридорах и вскоре испарились вовсе, как стертый карандашный рисунок, и только тогда Элион позволила себе дышать. Очередной план по ее возвращению определенно провалился, и теперь она, гордо выпрямив спину, шагала по коридорам гулкого замка, сжимала руку верного подданного собственной старшей сестры и старалась вовсе не думать. И ведьму-старуху, и Дина Коллинза Элион определенно оставит на завтра, а то и отложит на несколько дней, потому что сейчас ей нужна была тишина и обнимающие ее в полумраке ладони, такие же лицемерно-горячие, как и нахальный насмешливый голос их мальчишки-хозяина, улыбающегося невпопад.