Тот день (гет)

— Брось, Грейнджер, вышло весьма недурно, — Малфой сидел в кресле и осматривал уютную комнату.

После малфоевской помощи мое жилище стало похоже на дом вейл-француженок. Хотя, я не могу с полной уверенностью сказать, как выглядит интерьер вейл, но почему-то моя гостиная ассоциировалась у меня именно с ними.

— Малфой, я не смогу жить в музее! — я аккуратно присела на краешек обновленного дивана.

Собственно, Малфой оставил почти все, как есть. Он не тронул мебель, ее расстановку, узор на обоях... Он поменял только цвет и текстуру. И теперь меня окружали стены нежно-кремового оттенка, пушистые подушки на диване, напоминающие безе, и почти незаметная стеклянная люстра.

— Грейнджер, для музея тут не хватает чего-то величественного. Например, статуи Поттера верхом на коне. Только представь — герой магического мира одной рукой придерживает уздцы, в другой зажата палочка, весь его вид говорит о... Гермиона, ты что — плачешь?

— Ты бездушная сволочь, Малфой, — успела крикнуть я, выбегая из комнаты. Я слышала, как он поднялся и кинулся за мной. Я забежала в ванную и заперла дверь.

— Гермиона, Гермиона, открой! — Малфой с остервенением долбил по двери. Я покачала головой и включила воду, чтобы он не слышал моих рыданий. Я не приму жалости. Ни от кого. Все, что угодно, только не жалость. Странно, что Малфой не открыл дверь заклинанием. Я была благодарна ему за это.

— Гермиона, — Малфой звал настолько тихо, что я перестала различать его слова за шумом воды. По донесшимся глухим звукам я поняла, что Малфой осел на пол и облокотился о дверь. Смахнув слезы, я закрыла глаза.

Как же было больно! Как больно!

— Гермиона, умоляю, только не плачь, — Гарри сидел передо мной на корточках и держал за руки.

— Гарри, я так устала! Так устала от всего этого, — я неопределенно обвела комнату рукой, — от бездействия, от незнания. От того, что я не могу ничем помочь.

С негромким хлопком появился Кикимер, но, видимо, почувствовав что-то не то, быстро испарился, успев пробормотать «ужин готов». Гарри поднялся и сел рядом со мной на краешек ванной, достал из кармана палочку и начал перебирать ее между пальцев.

— Даже Кикимер помогает нам, — неуверенно начала я. Гарри никак не отреагировал. Я решила, что могу продолжить свои сетования, хотя теперь, после капитуляции Рона, нужда в них исчезла. — Рон прав, Гарри: я абсолютно бесполезна для вас и...

— Гермиона, заткнись, — Гарри проговорил это совсем не зло, но очень устало.

Я последовала его совету: заткнулась. Да и вообще, вдруг неожиданно поняла, что не нужно было ссориться с Роном из-за очередного пустяка. Ну и что, что за сегодняшний день мы добыли так мало информации из Министерства? Нужно быть терпимее. Вот Гарри терпит всех нас: меня, Рона, Кикимера и даже вечно визжащую миссис Блэк на портрете. Я взглянула на него. Гарри продолжал бездумно вертеть в руках палочку, но, почувствовав мой взгляд, повернулся и натянуто улыбнулся.

— Все в порядке, Гермиона, мы справимся, — на автомате сказал он и заклинанием призвал блюдо с песочным печеньем, забытое Кикимером.

— Гарри, ты любишь меня? — слова вырвались резко и неожиданно. Гарри удивленно посмотрел на меня и отложил блюдо с печеньями в сторону.

— Гермиона, что за вопрос? Конечно, я люблю тебя. Ты очень дорога мне и...

— Я хотела сказать: ты все еще любишь меня, как девушку?

Гарри немного замялся и отвел глаза.

— Гермиона, зачем ты это спрашиваешь? Ты же понимаешь, что я не могу...

— Гарри, ты не ответил на вопрос.

Не проронив ни звука, Гарри притянул меня к себе и очень нежно и робко поцеловал. Я закрыла глаза. В этот миг не существовало ни Джинни, ни Дамблдора, ни Волан-де-Морта, ни обязательств — ничего. Мы были одни во всей Вселенной, и мы безумно любили друг друга каждой частицей своей души.

— Иногда ты задаешь невыносимо глупые вопросы, — улыбнулся Гарри.

— У меня были хорошие учителя, — рассмеялась я. — Ну что, пойдем ужинать?

— Угу, — кивнул Гарри. — Если мы просидим тут еще дольше, Рон съест меня своими вопросами о том, как я тебя утешал.

И мы, держась за руки и глупо улыбаясь, вышли из ванной.

— Драко, отойди, я выхожу, — предупредила я и тихо открыла дверь. Я даже не заметила, когда стала обращаться к этому хорьку по имени. Хотя, за последнее время я все чаще осознавала, что никакой он ни хорек, а очень даже приятный и забавный парень. Вот, даже утешать меня пытался. Странно.

— Гермиона, извини, я, — начал юноша, вскакивая с пола, но остановился, заметив удивление на моем лице.

— Драко Малфой умеет извиняться? — я неуверенно улыбнулась. С лица парня тут же исчезла растерянность, и он по-слизеренски ухмыльнулся:

— Нет, Грейнджер, просто я отличный актер.

Ничего не ответив, я прошамкала в гостиную. Черт, как же было непривычно находиться среди такого порядка. Плюхнувшись на диван и намеренно небрежно бросив ноги на подлокотник, я хитро посмотрела на Малфоя.

— Что стоишь? Не пора ли угостить даму кофе?

— Грейнджер, я не нанимался к тебе в домовики! — Малфой прищурился.

— Ну, ты же не хочешь отравиться кофе, который приготовила я? — я не прогадала. Пробурчав что-то про Г.А.В.Н.Э. и права эльфов, Малфой скрылся на кухне. Черт, я, кажется, начинаю с ним нормально общаться! Что же это такое? Все это было очень и очень странно! Меня необъяснимо тянуло к слизеринцу, я чувствовала, что дружу с ним уже много-много лет, а наши взаимные подколы казались просто необходимым ритуалом, эдаким защитным рефлексом.

С кухни послышался грохот и ругань Малфоя. Я улыбнулась и стала гадать, что же на него упало: сахарница или какая-нибудь сковородка? Да уж, Малфою надо было начинать с порядка на кухне, а не в гостиной.

— Не смешно, — Драко обиженно поджал губы и поставил передо мной чашку.

— Вовсе нет, — я старалась сдержать смех при виде потрепанного парня. — Ты выглядишь так... героически.

Малфой насупился еще больше.

— Бедный Поттер. Теперь понятно, почему он не любил выглядеть так «героически» — это же безумно смешно! Ха-ха! — Малфой закинул нога за ногу и откинулся в кресле.

Я глотнула горячего напитка и немного успокоилась. Не хотелось показаться сумасшедшей, но мне дико хотелось смеяться, смеяться и смеяться. Поэтому я взяла себя в руки и решила перевести разговор в другое русло, задав беспокоивший меня вопрос:

— Драко! — блондин поднял голову и пристально посмотрел на меня, не показав никакого недовольства относительно моего фамильярного обращения.

— Драко, — повторила я, как бы привыкая к новому имени, — твой патронус... это... олень?

— Серьезно? Как я раньше этого не замечал!

— Драко, я не шучу. Почему это олень? Почему твой патронус в точности повторяет патронус Гарри?

— Патронус Поттера — олень? — Малфой удивленно поднял брови.

— Только не говори, что ты этого не знал. Малфой немного помялся, но тихо сказал:

— Знал.

— Тогда почему...

— Гермиона, твои вопросы бывают невыносимы! — Малфой перебил меня, не дав договорить. — Да, мой патронус, как у Гарри Поттера! Признаться, меня самого очень шокировала эта новость, поэтому, если ты не заметила, ты единственный человек, видевший мой патронус! Представь себе заголовки газет: «Школьные враги оказались лучшими друзьями», «Какую тайну скрывает Драко Малфой?», «Необычный патронус Малфоя»... Я не выбирал себе патронуса, Гермиона. И я не могу сказать, почему он такой... Я думал, ты поймешь...

— Прости, Драко... я... Я понимаю. Просто... Он напоминает мне про Гарри, — я опустила глаза.

— Что у вас было с Поттером? — Малфой сверлил меня взглядом.

— Ничего, — слишком быстро отреагировала я.

— Не ври, Гермиона. У тебя все на лице написано... Ты его до сих пор любишь?

Я лихорадочно кивнула и сделала большой глоток обжигающей жидкости.

— А он? — Малфой напрягся, ожидая моего ответа.

Мы кружились в танце. В нелепом, неуместном танце. Но мне было так хорошо. Впервые за очень долгое время. И пусть Рон ушел, пусть мы не можем найти очередной крестраж — мне было все равно. Я слышала тихую музыку и видела перед собой любящие ярко-зеленые глаза. Я была счастлива, хоть и понимала, что это ненадолго. С каждым днем слова Гарри становились мне более понятны: становясь ближе к нему, в моей жизни появлялось все больше «должна», «нужно», «не имею права». Я уже не могла просто любить и не обращать ни на кого внимания. Я чувствовала, как меня вколачивают в эти рамки, чувствовала, как меня сковывают цепи ответственности. И я была безумно рада таким моментам, когда можно было просто быть с ним рядом, не задумываясь о последствиях.

— Я так люблю тебя! — Гарри прижал меня к себе и широко улыбнулся. Я рассмеялась и чмокнула его в щеку. Почему-то в последнее время казалось, что чего-то большего я не имею права требовать и даже просить. Все разбивалось о множество «должна».

— Гарри, а как же...

— Тсс! — он прижал палец к моим губам.— Ты слишком много думаешь, Гермиона. Нужно больше доверять чувствам. И не думать. Так легче.

— Гарри, я просто хотела...

— Гермиона, — парень посмотрел в мои глаза, — тебя что-то действительно беспокоит?

— Ммм, — протянула я, — я просто хотела поговорить о нас, потому что... Да, меня это беспокоит. Я хочу ясности.

— Гермиона, ты же знаешь, что ясности не будет. Ты же это все прекрасно понимаешь. Эта война, эти жертвы... Все это так трудно. И никакой ясности...

— Гарри, но мы...

— Гермиона, да ведь даже нет никакого «мы», есть я и ты. Есть Джинни. Есть Рон. А нашему «мы» не дают шанса на существование.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

— И я, — ответил Гарри. — Только постарайся меньше обо мне думать, иначе тебе будет совсем тяжело.

— Гермиона! С тобой все в порядке? — Малфой щелкал пальцами перед моими глазами.

— Да, Драко, все хорошо, спасибо.

Малфой кивнул и поднялся с места:

— Пожалуй, я пойду, да? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Как хочешь, — где-то в глубине души я надеялась, что он останется.

— Тогда до завтра. Приведем в божеский вид кухню. И купим настоящий кофе. Заодно и прогуляешься, а то совсем позеленела, — Малфой направился к двери. — И, Грейнджер! Найди, наконец, свою палочку!

— Постараюсь, — буркнула я вслед закрывшейся двери.