Повернуть вспять (гет)

Когда Гермиона проснулась, в комнате было так темно, что она не сразу поняла, открыла она глаза или нет. Как только зрение немного привыкло к кромешной тьме, она с трудом разглядела неподвижно сидящего у стены Малфоя. Едва она успела подумать, что он, видимо, спит, раздался его голос:

— Проснулась? Собирайся, пора идти дальше.

Слова прозвучали глухо. Несмотря на темноту, Гермиона поняла, скорее, почувствовала, что что-то не так. Голос Малфоя показался ей не просто усталым — измученным.

— Малфой, что с тобой? — встревоженно спросила она.

— Все нормально. Нужно идти.

Из-за невозможности видеть звуки слышались громче. Гермиона различила, как вставая он сдавленно охнул. Понимая, что сам он не признается, она решила начать издалека.

— Я, кажется, видела в сумке фонарь. Дай мне его, я ничего не вижу.

Почти не различимый силуэт Малфоя приблизился, и Гермиона ощутила в ладони холодный металл фонарика. Она тут же нажала на кнопку включения и, не давая опомниться от вспыхнувшего света, схватила его за руку. Малфой зашипел от боли и попытался вырваться. Но она держала крепко.

— Что с твоей рукой? Дай я посмотрю! — Гермиона решительно подняла широкий рукав свитера Малфоя до предплечья.

От увиденного она ахнула. На месте раны, оставленной Рассекающим лезвием, не было обещанного шрама. Рука в этом месте сильно распухла, рассеченная кожа вовсю кровоточила, обрамленная багровым кровоподтеком. Малфой через силу усмехнулся:

— Похоже, я переоценил свое зелье. Или недооценил эту дрянь…

Гермиона не на шутку испугалась. Хотя она и не разбиралась в тонкостях, но точно знала, что от темного артефакта можно ждать любой пакости — от яда до проклятия. А у нее не было ни книг, ни ингредиентов, ни оборудования…

— Мы не можем идти. Ты не можешь идти! — повысила она голос, видя, что Малфой собрался спорить. — Что там есть у тебя в сумке?

Поняв, что в этом споре ему не выйти победителем, он обессиленно опустился на располовиненный диван. Но отвечать не стал. Гермиона начала вытаскивать все подряд из сумки. К ее удивлению, подготовлено все было основательно. Кроме практически всех возможных ингредиентов зелий, она нашла даже небольшой походный котел.

Обнадеженная находками, Гермиона собрала с пола несколько деревяшек и, немного помучившись с зажигалкой, разожгла костер. Кое-как ей удалось приладить над огнем котелок. Плеснув туда воды, она высыпала понемногу сухих соцветий аконита, корень имбиря, аир и щедро добавила сушеной валерианы. Из-под полуопущенных век Малфой внимательно наблюдал за ее действиями.

— Знаешь, Грейнджер, ты довольно ловко со всем этим управляешься. То, что ты здесь оказалась, довольно… удачно, — последнее слово далось ему с трудом.

Помешивая отвар в котелке, Гермиона усмехнулась.

— Если это такой способ сказать «спасибо», то не за что. Сейчас выпьешь это, а я сделаю мазь для раны, — с этими словами она достала из кармана палочку. Не успела она ею взмахнуть, как ее остановил крик Малфоя:

— Спятила? Не смей колдовать!

— Это шутка? Без магии ничего не выйдет! — она удивленно посмотрела на него. — Мне безразлично, что может случиться. Я знаю, что произойдет, если я этого не сделаю — ты останешься без руки. В лучшем случае.

Сделав несколько пассов и прошептав заклинание, Гермиона сняла зелье с огня и перелила в кружку, найденную там же, в сумке. Малфой брезгливо поморщился от запаха варева, но под пристальным взглядом девушки был вынужден выпить до дна. Только после того, как кружка опустела, Гермиона перешла к приготовлению мази.

— Так, две части лаванды… Часть рога дроморога… Безоаровый порошок, побольше. О, сушеная трава моли, тоже побольше добавим… — тихонько шептала она себе под нос, добавляя ингредиенты в котел. Под действием зелья и усыпляющего бормотания Гермионы Малфой задремал.

Как только все было готово, она осторожно, стараясь не разбудить его, нанесла мазь на рану и устроилась рядом на диване. По-видимому, в этой комнате раньше было что-то вроде места отдыха, потому что под обломками шкафов Гермиона обнаружила разорванные книги. Отыскав среди них наиболее целую, она пристроила фонарик на спинке дивана так, чтобы было можно читать, и углубилась в изучение важнейших преобразований Грогана Стампа. Время от времени она отвлекалась, чтобы проверить, не спал ли жар у Малфоя. Его вид вызывал у нее страх — белое, как снег, лицо, обескровленные губы, запавшие глаза с темными кругами… Такой Малфой не был похож на холеного надменного аристократа — просто парень, которому нужна помощь. Которого, к тому же, очень жалко. Стараясь отвлечься от беспокойных мыслей, Гермиона попыталась сосредоточиться на книге. Но та оказалась слишком скучной даже для нее, и вскоре она задремала.

Малфоя разбудило что-то, щекотавшее его нос. Он машинально отбросил помеху с лица и лишь потом понял, что это волосы спящей Гермионы, голова которой лежала у него на плече. С удивлением он обнаружил, что раненая рука хотя и болит, но уже гораздо меньше, а опухоль почти спала. Плечо, занятое спящей девушкой, затекло, но он почему-то решил не исправлять этот факт. Вместо этого он прислушался к ее ровному дыханию. Посреди безумия разрушенного замка во всей этой ситуации было что-то успокаивающее. Драко задумался, кого бы он хотел видеть на ее месте рядом с собой. Блейза? Вряд ли… Едва ли из них бы получилась команда — каждый тянул бы одеяло на себя. Панси? При этой мысли он с трудом сдержал смех. Вот уж кого было тяжело здесь представить! Она, конечно, всегда готова соврать и прикрыть его, но менее приспособленного к бытовым сложностям человека он не мог вспомнить. Перебрав еще несколько кандидатур, Малфой с изумлением понял, что недоразумение, по которому Грейнджер оказалась здесь, на самом деле — большая удача. Ему действительно повезло. Наверное, это хороший знак.

Он собирался пройти через Хогвартс в одиночестве. Почти полгода готовился к этому, но сейчас все планы показались смехотворными. Только оказавшись внутри замка, Драко понял, что одному выжить здесь практически невозможно. Самонадеянность могла погубить его, если бы не стечение обстоятельств. А стечение ли?.. Его мысли настолько были заняты грозившими опасностями, что сейчас он впервые задумался о том, почему Гермиона оказалась в его потайной комнате. Эта мысль ошарашила его. Было странно, что Малфой только сейчас об этом задумался, ведь даже теоретически она не могла попасть туда. Если только… Она что, следила за ним?

Ресницы Гермионы дрогнули, и по тому, как она еще во сне напряглась, Малфой понял, что она вот-вот проснется. Сам не зная зачем, он закрыл глаза и притворился спящим. Сквозь ресницы он наблюдал, как Гермиона открыла глаза, отбросила волосы. Поняв, что проспала всю ночь у него на плече, она так смутилась, что на щеках выступил румянец. Внимательно посмотрела на него. Уверившись, что Малфой спит, она протянула руку и осторожно потрогала лоб холодной ладошкой. По облегченному выдоху он понял, что жара она не ощутила. Боясь раскрыть свой обман, Драко сделал вид, что просыпается. Гермиона поспешно отдернула руку и торопливо поднялась с диванчика.

— Доброе утро, — не сдержав усмешку, произнес он.

— Доброе. Я вижу, тебе лучше, — с преувеличенной серьезностью ответила она. И отвернулась, чувствуя, как краска вновь выступает на лице.

— О, да. Ты спасла меня от верной смерти, — с сарказмом произнес Малфой.

Гермиона почувствовала поднимающееся в ней раздражение.

— Я и не ожидала от тебя благодарности. Мог вообще ничего не говорить! — с обидой в голосе ответила она.

— Еще скажи, что ты не получила от этого удовольствия…

— Удовольствия? Еще чего! От общения с тобой я испытываю чувства, противоположные удовольствию! — вспыхнула Гермиона.

Малфой досадливо поморщился:

— Я не об этом, Грейнджер. Твоя любимая игра. Спасти врага — это же вообще верх благородства. Так что не притворяйся, что тебе не понравилось. Я ваши гриффиндорские замашки насквозь вижу!

От возмущения Гермиона не нашлась, что ответить. Какая глупость, какой нечеловеческий эгоизм! Неужели он действительно считает, что, помогая ему, она тешила тем самым свое самолюбие? Хотя, с ее стороны было странным ожидать нормальной реакции от главного слизеринского придурка…

Не дождавшись ответа на провокацию, Малфой поинтересовался:

— А как насчет завтрака в постель для пациента?

При этих словах у Гермионы засосало под ложечкой. Она постаралась вспомнить, когда ела последний раз. Время с момента попадания в Хогвартс слилось в сплошную мешанину. Единственное, что ей удалось понять, так это то, что сейчас утро. Никакого представления о продолжительности их пребывания здесь у нее не было. День? Два?

— Эй, ты там уснула?

— Малфой, как давно мы здесь?..

— Почти два дня. Я не понял, ты завтракать не собираешься? — требовательно спросил он. — Там в сумке есть еда.

Все еще размышляя над путаницей во времени, Гермиона нащупала сумку и в очередной раз занялась исследованием ее содержимого. После недолгих поисков она извлекла оттуда несколько коробок с логотипом Греты Кечлав. Волшебные обеды. Умно…

В задумчивом молчании Гермиона кинула один из готовых завтраков Малфою. Он поймал его здоровой левой рукой и неловко вскрыл упаковку — сказывалась еще не зажившая рана. Ели в тишине — каждый думал о своем.

Гермиона вдруг увидела ситуацию в целом, и положение ее представилось ей весьма плачевным. За эти два дня они практически не продвинулись к цели — если поверить Малфою, что его цель — Тайная комната. Выходит, что она застряла здесь надолго. И если бы это было единственной проблемой! Она застряла здесь не одна, и хотя пока Малфой ведет себя сносно, это может измениться в любой момент. Конечно, ее присутствие не может его радовать, но оно уж точно облегчает поставленную задачу. Как только он поймет, что друг от друга им здесь никуда не деться, его поведение может стать невыносимым. От осознания, что рядом нет друзей, нет совершенно никакой поддержки, Гермиона мысленно застонала. Ее положение представлялось заведомо проигрышным: словно они играют в карты — у Малфоя одни козыри, а она даже не знает, что за игра идет. Недостаток информации — вот главная проблема, она чувствовала его почти как нехватку воздуха. Если бы она знала ответы хотя бы на половину своих вопросов…

В это же время Малфой также был поглощен раздумьями. Грейнджер. Хотя его первой мыслью было избавиться от нее, как только они оказались на Астрономической башне, он уже успел оценить плюсы ее присутствия. Несмотря на это, оставалось множество загадок. Как она попала в его тайное убежище? Почему именно в момент перемещения? Если она следила за ним, то кто еще в курсе произошедшего?.. Нет, это нелепо. О его планах не мог знать никто, ни одна душа — ни живая, ни мертвая — не имела представления об этом. Но все же, такую возможность исключать нельзя. Если Поттер с Уизли найдут способ проникнуть в Хогвартс (а как бы Малфой ни относился к ним, надо признать — у них могло получиться), то все может рухнуть. Этого допустить никак нельзя! Нужно как-то выпытать у Грейнджер, что она знает. Игра вслепую грозит проигрышем.

— Грейнджер…

— Малфой…

Они начали говорить одновременно и так же резко замолчали, настороженно глядя друг на друга. Пауза затягивалась. Никто не хотел делать ход первым. Наконец, Малфой усмехнулся:

— Хорошие манеры не позволяют мне перебивать леди, — издевательским тоном протянул он. — Ты первая!

Гермиона судорожно прокручивала заготовленные фразы, отметая их одну за другой. Она слишком устала за эти двое суток, чтобы хитрить.

— Если ты хочешь, чтобы от меня была польза, тебе придется ответить на мои вопросы. Мне нужна информация!

Драко был рад такой прямолинейности, хотя и не ожидал ее. Он думал, что получить ответы будет сложнее, но все оборачивалось как нельзя лучше. Сделав вид, будто сомневается, после короткой паузы он произнес:

— Что ж, у меня тоже есть несколько вопросов. Предлагаю обмен. Задаем вопросы по очереди, — пояснил он.

— Почему я должна верить твоим ответам? — приподняла бровь Гермиона.

Малфой взглянул на нее с видом победителя:

— Может, потому что у тебя нет выбора? — увидев, что она не находит контраргументов, он продолжил: — Пожалуй, я начну. Почему ты оказалась в моей комнате во время перемещения?

Гермиона задумалась над ответом. Каждая крупица информации сейчас была на вес золота. Хотя она и не была уверена, что сможет перехитрить того, чья изворотливость отправила его на змеиный факультет, попробовать стоило. Нарочито прямо глядя противнику в глаза, она ответила:

— Я за тобой следила.

Несколько секунд Малфой молчал. Поняв, что больше она ничего не собирается говорить, он резко подался вперед:

— Какого черта, Грейнджер? Это не ответ!

— Я ответила.

— Я повторяю: это ни хрена не ответ! Ты с тем же успехом могла сказать, что была там, потому что шла! Шла, шла и пришла! — со злостью почти крикнул он. — Я тоже умею играть в такие игры, и поверь, Грейнджер, в таком случае мои ответы понравятся тебе не больше.

Хотя вид взбешенного Малфоя не мог ее не порадовать, Гермиона поняла, что он прав. Ему ничего не стоит отвечать ей тем же, и тогда от всей затеи не будет проку. Вздохнув, она заговорила:

— Ладно. Раз уж ты настаиваешь, — издевательски вставила она. — Какое-то время назад я начала следить… обращать внимание на некоторые странности в твоем поведении. Поэтому, когда я принесла в библиотеку книги и увидела, как ты заходишь в потайную дверь, я решила узнать, что ты задумал. И, как ты уже понял, я оказалась в этой твоей комнатушке. А дальше все произошло как-то само собой. Вот. Это достаточный ответ. Теперь моя очередь. Зачем мы идем в Тайную Комнату?

Малфой едва сдержался, чтобы не засыпать ее кучей новых вопросов. Правда, большая часть из них носила больше эмоциональный характер. Но вместо этого он, наконец, взял себя в руки и, изобразив равнодушие, откинулся на спинку дивана. Недолго подумав, он медленно начал говорить, взвешивая каждое произнесенное слово:

— Мы идем в Тайную комнату, потому что там находится предмет, с помощью которого я смогу изменить свое нынешнее положение. И по совместительству, это единственный известный мне способ выбраться из Хогвартса.

Увидев по выражению лица Гермионы, что такой ответ ее не слишком устраивает, он быстро спросил, пока она не успела опомниться:

— Твои дружки знают, где ты? Знают, что ты за мной следила?

— Эй! — возмущенно вскрикнула она. — Так нечестно, это два вопроса!

— Отвечай!

— Ну-ну. Гарри и Рон не знают, где я, — Гермиона замялась. — И они не знают о слежке тоже.

Малфой удивленно присвистнул.

— Вот это да! Выходит, ты одна, по собственной инициативе увязалась за мной? — с неподдельным изумлением спросил он. — А позволь поинтересоваться, с чего это у тебя возник столь острый интерес к моей особе? Я, конечно, в курсе, что неотразим и что нет числа влюбленным в меня дурочкам, но ты, Грейнджер… Поверь, у тебя нет никаких шансов! — он ехидно прищурился.

Сначала Гермиона не поняла, о чем идет речь, но после слов о «влюбленных дурочках» она задохнулась от возмущения. Краска выступила на щеках, и она вскочила с деревяшки, на которой до этого сидела.

— Ты… Да ты… — от негодования она не могла найти слов. — Ты вообще придурок, Малфой? Да я лучше умру!.. Я за тобой следила, потому что чувствовала, что ты затеваешь какую-то пакость. И оказалась права!

Глубоко дыша и сжимая кулаки, она горящими от гнева глазами смотрела на него. Малфой не спеша встал. Даже полулежа ему удавалось смотреть на стоящую Гермиону словно свысока. Теперь же вся его фигура демонстрировала превосходство. Презрительно скривившись, он процедил:

— Конечно, я сплю и вижу, как сделать какую-нибудь гадость. У меня же одна цель в жизни — насолить Золотой Троице. И ты мне говорила о самомнении? Да у тебя оно зашкаливает! — немного наклонившись, чтобы его глаза были наравне с ее, Малфой продолжил. — Тебе не приходило в голову, что не вся моя жизнь вертится вокруг вас? Что у меня есть и своя жизнь?

На мгновение он помедлил, как будто ждал, что Гермиона что-то ответит, но секундой позже уже отвернулся, поднимая с пола сумку. Она же осталась стоять, как вкопанная, зачарованно наблюдая за его движениями. Волна возмущения схлынула так же внезапно, как и накрыла. Теперь Гермиона ощущала неловкость, какую-то скованность, не зная теперь, как вести себя и что говорить. Чувствуя, что глупо вот так стоять столбом, она, тем не менее, продолжала смотреть, как Малфой собирает немногие оставшиеся в комнате вещи и складывает их в сумку. Лишь когда он направился к двери, она спохватилась и торопливо пошла следом. Молча остановившись перед закрытыми створками, они обменялись взглядами.

Ситуация повторилась в точности, как перед предыдущей дверью. Тихий скрип петель, молниеносный бросок флоббер-червя в проем и ожидание по обеим сторонам от двери. На этот раз в комнате царила тишина. Она была пугающе полной — не раздалось ни звука, ни шороха. Ожидание затягивалось. Осторожно, будто не двигаясь, а перетекая в пространстве, Малфой с занесенным клинком в руке, медленно переместился в дверной проем и замер. Затаив дыхание, Гермиона напряженно следила за выражением его лица. Он перевел на нее удивленный взгляд и почти беззвучно, одними губами произнес: «Пусто».

Гермиона сделала крошечный шаг к двери и заглянула внутрь. Действительно, пусто. Довольно большой пустынный зал. Ни мебели, ни обломков, только местами мелкое крошево камня на полу. Сначала она не поняла, что же так насторожило Малфоя, но через секунду до нее дошло: флоббер! Его там не было. Ему негде было бы спрятаться там, да и он не настолько шустрый, чтобы так быстро уползти куда-то. Куда же тогда он делся? Драко и Гермиона обменялись настороженными взглядами.

После того, как правая рука была ранена, свое оружие Малфой держал в левой руке. Отчего-то Гермиона была уверена, что он владеет ею не хуже, чем правой. По-прежнему сжимая клинок, он попытался свободной рукой достать из сумки банку, но болезненно скривился, задев ремень. Не говоря ни слова, Гермиона пришла на помощь и, нашарив одного из червей, бросила в комнату. Напряженно следя за траекторией его полета, она не поверила своим глазам — не долетев до пола, червяк исчез. В недоумении она посмотрела на Малфоя и встретила его такой же полный непонимания взгляд.

— Что это значит?

Он пожал плечами и снова уставился в комнату. Гермиона достала палочку. Драко покосился на нее.

— Ты что творишь, Грейнджер? — прошипел он.

— Хочу проверить, — шепнула она в ответ и взмахнула палочкой. — Авис!

Над ее головой возникла и закружилась стайка небольших серых птичек. Движением палочки она направила их в комнату. Стремительно влетев внутрь, птички одна за другой исчезли. Ни звука, ни какого-либо признака — были, и вот уже нет ничего. Гермиона испуганно повернулась к Малфою. На его лице была написана решимость. Не глядя на девушку, он сказал, как будто самому себе:

— Все равно. Придется войти. Все равно.

Она не заметила, когда вместо клинка в его левой руке оказалась палочка. Правую руку он протянул ей. Гермиона непонимающе уставилась на нее.

— Возьми меня за руку, — скомандовал не терпящим возражений тоном.

Она поспешно сжала его ладонь и почувствовала, как в ответ он крепко сжал ее руку. Наверное, даже слишком крепко. Не сговариваясь, они одновременно шагнули в комнату.

Гермиона почувствовала, что голова закружилась и на мгновение в глазах потемнело. Она пошатнулась, стараясь восстановить равновесие, и почувствовала, как рука Малфоя выскальзывает из ее руки. Она попыталась удержать ее, но не успела. Как только головокружение прошло и туман в глазах рассеялся, она обнаружила, что стоит одна посреди пустой комнаты. Сердце в груди замерло, изнутри поднималась волна паники. Гермиона судорожно сжала палочку и позвала:

— Малфой! Ты где?

Вопрос прозвучал жалко, почти умоляюще в гулкой тишине пустой комнаты. Неужели он бросил ее здесь? Ну, что за глупости, зачем бы ему так поступать… Тут что-то другое. И что же теперь делать? Стоя почти в центре комнаты, Гермиона нерешительно сделала шаг по направлению к выходу, но тут же отступила на шаг обратно. Нервно кусая губы, она мучительно пыталась что-то придумать, как вдруг у нее за спиной раздался звонкий девичий голос:

— Гермиона?

Она едва не подскочила от неожиданности. Резко повернувшись на голос, она в очередной раз не поверила собственным глазам — у входа стояла Джинни. Но в каком виде! Спутанные рыжие волосы с одной стороны были опалены, на щеке красуется порез, мантия вся в пыли и разорвана в нескольких местах, в руке нервно сжата палочка… Вне себя от счастья, еще не успев ничего понять, Гермиона радостно вскрикнула и рванулась навстречу подруге:

— Джинни! Ты! Как ты здесь оказалась? — но тут же осеклась, увидев, что палочка направлена на нее. — Джинни, это я!

В недоумении Гермиона встретилась с ней взглядом. Отчего-то он не выражал радости. Мрачно глядя на нее, Джинни медленно двинулась вдоль стены, по-прежнему держа палочку перед собой.

— Наконец-то. Я надеялась найти тебя первой, — ее голос звучал странно. В нем слышалась угроза.

Ничего не понимая, Гермиона предприняла еще одну попытку:

— Джинни, как ты сюда попала? Где Гарри, Рон? С вами все в порядке?

— О да, все прекрасно, неужели незаметно? — в издевательских интонациях Джинни могла сейчас посоревноваться с Малфоем. — Гарри и Рон рыскают по всему этому проклятому замку, разыскивая тебя. Конечно, как только они узнали, что ты снова ввязалась в какую-то переделку, все точно с ума посходили и рванули тебя спасать. И мне тоже пришлось все бросить и переться с ними!

В ее голосе сквозила неприкрытая злоба. Усмехнувшись при виде ошарашенной Гермионы, она продолжила:

— Но теперь все это закончится. Я нашла тебя первой. Только никто не знает, живой я тебя нашла или мертвой! — с этими словами Джинни занесла палочку, собираясь произнести заклятье.

Гермиону словно током ударило. Вскинув палочку, она моментально создала щит и, прикрываясь им от подруги (подруги?), крикнула:

— Ты с ума сошла? В чем дело, Джинни? Что с тобой творится?!

Губы младшей Уизли искривились в жестокой усмешке. Но с заклятьем она решила повременить, отвечая на вопрос Гермионы:

— О, ты только заметила, что что-то творится? Мне надоело быть на вторых ролях, вот что творится. Мало было того, что мой братец пускает по тебе слюни, так еще и Гарри носится с тобой, как с писаной торбой! Гермиона то, Гермиона это… А я так, третий сорт — не брак. Каково мне видеть, как вы вечно шушукаетесь о чем-то по углам? Любая вечеринка заканчивается вашими посиделками и воспоминаниями о былых приключениях. Но ничего, теперь, когда Гермиона Грейнджер героически погибнет в стенах разрушенной школы, я стану для Гарри главной девушкой. Буду утешать его после потери лучшей подруги. Как тебе такая картинка, а, «лучшая подруга»?

Каждое слово, произнесенное Джинни, было пропитано ядом. Казалось, что и заклинания никакие не нужны — просто этими словами можно было убить. Гермиону словно окатило ледяной волной. Она старалась говорить спокойно, но в голосе прорезались нотки паники:

— Джинни, это же бред, это не ты говоришь, ты не можешь так думать. Мы ведь друзья, ты, наверное, под действием какого-то заклятья. Давай найдем Гарри и Рона, все будет хорошо. Нужно еще найти где-то здесь Малфоя…

Ее противница рассмеялась злым, истерическим смехом.

— Ах, еще и с Малфоем спелась! — заключила она, отсмеявшись. — Да ребята мне спасибо еще скажут за то, что я тебя прикончила. Экспеллиармус!

Рука Гермионы дернулась, но щит выдержал, и заклинание отлетело в сторону.

— Я не собираюсь драться с тобой, ты не в себе! — из последних сил Гермиона пыталась избежать борьбы. Но Джинни не разделяла ее миролюбия.

— Пиро!

Гермиона ощутила жар распространяющегося огня, заключившего ее в кольцо. Чувствуя, что щит долго не продержится, она крикнула: «Аква Эрукто!» — и мощная струя воды затопила пылающий круг, уничтожая пламя.

Казалось, это лишь раззадорило Джинни. На ее лице застыла гримаса злобного веселья, словно в нее вселился демон.

— Ага, поиграем! Экспульсо!

Гермиона едва успела отпрыгнуть в сторону, но взрывной волной от заклинания ее сбило с ног. Еще не успев подняться, она попробовала обезвредить обезумевшую подругу:

— Петрификус Тоталус!

Взмахом палочки та легко отбила заклинание и слегка поморщилась:

— Попытка не засчитана. Гермиона, это становится скучным. Сектусемпра!

Судорожным движением палочки Гермиона отклонила заклятье в последнюю секунду, и оно врезалось в стену дюймах в десяти от нее. Почти в отчаянии она крикнула:

— Экспеллиармус!

И в этот же момент она услышала, как Джинни произносит:

— Авада Ке…

Раздался стук выпавшей из ее руки палочки. Не дожидаясь, пока Джинни поднимет ее и бой возобновится, Гермиона со всех ног бросилась к выходу из комнаты. Но едва она коснулась дверной ручки, как на нее обрушилась невероятная тяжесть, а в голове словно разлилась горячая волна. Вокруг потемнело, и она, не в силах удержаться на ногах, упала на колени возле самой двери. Мысли путались, и никак не удавалось поверить, что это конец. Но все было тихо…

Не сговариваясь, они одновременно шагнули в комнату. И тут же Малфой почувствовал, как пол качается под ногами. Перед глазами закружился и сгустился серый туман, и он потерял равновесие. Пытаясь удержаться, он крепче сжал руку Гермионы, но она вдруг резким движением выдернула свою ладонь. Ничего не видя перед собой, Малфой нащупал рукой стену и, опершись на нее, пришел в себя. Как только перед глазами прояснилось, он обнаружил, что в комнате стоит один, а девушки нигде нет.

— Грейнджер! Это что еще за фокусы? — он надеялся, что голос звучит требовательно, но на деле в нем проскользнул страх. Что теперь? Куда она делась?

Раздумывая о том, как поступить дальше — идти вперед или попробовать вернуться и поискать Грейнджер там — Малфой прошел на середину комнаты.

— Драко.

От неожиданности он остолбенел. Этот хриплый голос… Здесь он никак не ожидал его услышать. Медленно, надеясь, что наваждение рассеется, Драко повернулся к позвавшему его. У входа в комнату стоял Люциус Малфой. В нем было трудно узнать некогда неотразимого главу рода Малфоев. Под глазами залегли черные тени, а сами глаза выглядели потухшими, лишь на самом их дне разгоралось ледяное пламя. Волосы больше не отливали платиной, а свисали седыми свалявшимися прядями. Он выглядел лет на десять старше, чем на самом деле, а потрепанная и грязная тюремная роба придавала ему вид бродяги. Но даже сейчас, в этом разрушенном замке, в пустой пыльной комнате было ясно, кто здесь главный. Неизменная кривоватая усмешка, полная сарказма, горделивый поворот головы и небрежная манера держать палочку выдавали его с головой… Палочку. Направленную сейчас прямо на Драко.

— Отец.

Стараясь не выдавать своего удивления, страха, недоумения Малфой-младший судорожно пытался найти объяснения происходящему. Его отец, заключенный в Азкабане, здесь? Как это возможно? Глупо было и пытаться что-то скрыть от Люциуса, размышления сына не ускользнули от его проницательного взгляда:

— Неужели ты не рад мне, сынок? Ты гадаешь, как я попал сюда? — его елейный тон мог обмануть кого угодно, но не Драко. — Что же, я объяснюсь. До меня дошла информация, что ты решил добраться наконец до Тайной комнаты и того, над чем работал там Дамблдор. И мне кажется, ты решил совершить ошибку.

Весь монолог сопровождался той же полуулыбкой, но глаза уже полыхали яростью. Драко нервно сглотнул.

— Я думал, ты одобришь мои действия. Я собираюсь все исправить, и вы с мамой будете свободны. Все будет так же, как раньше, — он надеялся, что полуправдой ему удастся обмануть отца. Но, увы, попытка провалилась.

Люциус покачал головой — эдакий образец мягкого родительского укора.

— Драко, Драко… Мне жаль. Мне так жаль, что нам с твоей мамой не удалось воспитать честного сына. Ты же не думал, что тебе удастся скрыть от меня истинные, — в этом месте он сделал особое ударение, — намерения. И как это ни прискорбно, мне придется тебе помешать. Цена высока, но такова наша жизнь.

Мороз пробежал по коже Драко. Он хорошо знал этот тон. Для тех, с кем его отец так говорил, это было последним, что они слышали. До последнего надеясь, что ошибается, он дрогнувшим голосом сказал:

— Но ведь я могу сделать все, как ты скажешь. Я могу все исправить так, как этого захочешь ты. Я смогу дойти до Тайной комнаты. Один я бы не смог, но где-то здесь еще Грейнджер… — он понимал, что говорит слишком быстро, что тем самым себя выдает, но было уже поздно.

Люциус нахмурился, снова покачав головой:

— Грейнджер. Спутался с грязнокровкой. И после этого ты пытаешься меня обмануть? Драко, я разочарован в тебе. Если ты сейчас все испортишь, тому, кто придет после тебя, не удастся исполнить задуманное… Тем лучше. Мне будет проще избавиться от угрозы. А с грязнокровкой я разберусь после.

Возникла пауза. Драко не выдержал и, уже не скрывая страха, произнес:

— Ты же не убьешь меня из-за этого? Отец, это нелепо! Почему для тебя это важнее жизни родного сына? Ведь это бы все исправило! — он презирал себя за это, но в его голосе уже звучали слезы. Люциус продолжал молчать, снисходительно улыбаясь и держа палочку нацеленной на сына.

Поняв, что больше ждать нельзя, иначе он упустит свой и без того призрачный шанс, Драко взмахнул палочкой и крикнул:

— Экспеллиармус!

Выпад, казавшийся ему неожиданным, не был таковым для Люциуса. С легкой усмешкой он выставил щит, без труда отразивший заклятье. Действительно, не могло быть так просто. Драко продолжил наступление, которое единственное могло спасти его жизнь. Заклинания теснились в его голове, он выхватил первое попавшееся:

— Пиро!

Вспыхнуло пламя. Стремительной волной она рванулось к Люциусу, но его все еще окружал щит, и огонь бессильно замер кольцом у его ног. Небрежным «Аква Эрукто» он избавился и от этой досадной помехи. В панике Драко перебирал все, что помнил.

— Экспульсо!

Эту атаку отец даже не стал отбивать, просто уклонился, насмешливо наблюдая за взрывом в стороне от себя. Затем перевел взгляд обратно на Драко.

— Сын, ты слишком суетишься. Мы оба знаем, чем это закончится. Пусть лучше все будет спокойнее… Петрификус Тоталус!

Но Драко ожидал чего-то подобного, поэтому ему удалось отразить заклятье. В воспоминаниях всплыл голос Поттера, которому он впервые обрадовался. Очередная попытка:

— Сектусемпра!

И очередной провал. Люциус отклонил заклинание, и оно ушло в стену в стороне от него. При этом он досадливо поморщился, словно ему уже все это изрядно надоело. А значит… Драко почти физически ощутил, как близка его смерть. Ну уж нет! Он занес палочку:

— Авада Ке…

И встречное:

— Экспеллиармус!

Драко почувствовал, как палочка вылетает из его рук. Еще не успев понять, что это конец, он развернулся и стремглав побежал к выходу из комнаты. Еще немного, он почти у двери… Едва коснувшись деревянной створки, он увидел, как мир вокруг закружился в бешеном калейдоскопе. С трудом удержавшись на ногах, он прислонился лбом к двери и попытался вспомнить, что это за заклятье, от которого он умирает. Но секунда тянулась за секундой, мельтешение красок вокруг постепенно прекращалось, и вот уже все встало на свои места, а он по-прежнему был жив и стоял, зажмурившись, у двери. Слушая тишину за спиной, он решился открыть глаза. За спиной в комнате никого не было. Прежняя пустая комната, но рядом с ним на полу у двери сидела Грейнджер. Обхватив колени руками и уткнув в них лицо, она мелко дрожала.

Осторожно ступая, Малфой подошел к ней и присел рядом. Тихо позвал:

— Эй, Грейнджер…

Она не отозвалась. Драко протянул руку и слегка коснулся ее плеча. От легкого прикосновения она вздрогнула, как от удара током, и подняла на него глаза. Безумные, полные ужаса и слез глаза.

— Где она? Где она? — почти крикнула Гермиона.

— Кто, Грейнджер? Кто она?

— Джинни… Она убьет меня.

Кажется, он начал понимать.

— Здесь никого нет, все закончилось, все в порядке, — Малфой снова протянул руку и коснулся ее.

Своими огромными, испуганными глазами Гермиона проследила движение его руки и перевела взгляд на лицо. Несколько секунд она напряженно всматривалась, потом почти всхлипнула: «Это ты», — и разрыдалась.

Ему показалось, или в этом «это ты» он услышал радость? Не зная, как успокоить, Малфой неловко обнял ее. Чувствуя, как в том месте, где лицо Гермионы касается плеча, свитер уже пропитался ее слезами, он вспоминал жжение недоговоренного Непростительного на губах.