Повернуть вспять (гет)

С трудом приподнявшись с холодного каменного пола, Гермиона села и прислонилась спиной к стене. Она уже готова была извиниться и сказать, что согласна на все его условия, как вдруг ее накрыло осознание того, что перед ней не кто иной, как Малфой. Мелкий гаденыш Малфой заставил ее чувствовать себя виноватой! В конце концов, в том, что она здесь оказалась, целиком и полностью виноват он. Собрав в кулак остатки сил и смелости, Гермиона прямо взглянула в его жуткие глаза и заявила:

— Нет. Ни за что!

Казалось, такой ответ озадачил Малфоя. Он удивленно взглянул на нее и сделал приглашающий жест рукой, как бы прося продолжать.

— Я не собираюсь тебя слушаться, по крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, зачем мы здесь и куда идем. Я тебе не прислуга!

Малфой подошел к Гермионе вплотную, так, что получилось, будто она сидит у его ног. Она попыталась встать, чтобы говорить на равных, но сил не хватило, и она осталась на полу. Ощущения от этого были неприятные. Чтобы не смотреть на него снизу вверх, она отвела взгляд и остановила его на светлом проеме окна.

Малфой выжидающе смотрел на нее, ожидая еще каких-то слов. Не дождавшись, он насмешливо произнес:

— Признаться, Грейнджер, за восемнадцать лет жизни я не привык считать таких, как ты, кем-то кроме прислуги. Разве вы, грязнокровки, годитесь на что-то еще? А, Грейнджер?

Вспыхнув от гнева, Гермиона вскочила на ноги. И откуда только взялись силы? До боли сжав кулаки, она крикнула:

— Сволочь! А таким, как ты, место в Азкабане! И я не сомневаюсь — то, что ты затеял, приведет тебя прямиком туда, и ты сгниешь там вместе со своими родителями!..

На этих словах Гермиона осеклась, подумав, что перегнула палку, и Малфой сейчас же ее прикончит. Но он, напротив, пропустил ее слова мимо ушей и равнодушно отвернулся со словами:

— Ну вот, зато теперь ты вполне можешь идти дальше. Можешь выпить воды, она во фляге возле стены. Сегодня мы должны пройти хотя бы еще одну комнату.

Отказываться было глупо, и Гермиона жадно отпила прохладной воды. Пока она утоляла жажду, Малфой продолжил:

— Я надеюсь, ты поняла, что твоя магическая самодеятельность не приведет ни к чему, кроме нашей скоропостижной гибели. В твоем случае я не слишком возражаю, но вот мне это совершенно ни к чему. Поэтому будь любезна, держи палочку подальше, пока я не скажу. И, раз уж твое магловское происхождение не одарило тебя терпением и самообладанием, мы идем в подземелья Хогвартса.

При этих словах Гермиона поперхнулась и облилась водой, чем вызвала презрительный взгляд в свой адрес.

— В к-какие подземелья? Ты что, собрался войти в Тайную Комнату?!

Не считая нужным отвечать, Малфой забрал у нее из рук флягу, закрутил крышку и положил ее в сумку. Потом достал из нее стеклянную банку, наполненную коричневой шевелящейся массой. Присмотревшись, девушка обнаружила в ней маленьких флоббер-червей, не больше четырех дюймов в длину.

— Проголодался, Малфой? — не сдержалась Гермиона. — Твой обед? — кивнула она на банку в ответ на его недоуменный взгляд.

— Будешь так шутить — будет твой, — отрезал он и направился к закрытой двери в противоположном конце комнаты. Гермиона последовала за ним.

Крадущимися шагами Малфой приблизился к двери, одновременно открывая банку и доставая одного червя. На секунду замер и прислушался, после чего пинком распахнул дверь и кинул флоббера внутрь следующей комнаты, сам же скользнул в сторону, дав Гермионе знак сделать то же самое. На этот раз спорить у нее не было никакого желания, и она поспешно прижалась к стене слева от двери. С правой стороны так же замер Малфой, сжимая что-то в руке. Банку с червями он уже успел спрятать в сумку. Сначала было тихо, не слышалось никаких звуков. Затем в комнате что-то просвистело, и раздался грохот, после чего звук вновь повторился. Распахнувшимися от ужаса глазами Гермиона наблюдала за Малфоем. Он сосредоточенно смотрел на дверь. Секунду помедлив, он глубоко вздохнул и, сжав в руке тот же узкий гибкий клинок, который Гермиона уже видела в комнате с дьявольскими силками, быстрым плавным движением оказался перед дверью. Девушка заметила, что рука его слегка дрогнула, когда он занес клинок, и она впервые задумалась о том, что он тоже может испытывать страх. Это придало ей решимости, и она осторожно заглянула в комнату. По спине пробежали мурашки от мысли, что там могла оказаться она.

В комнате царил полумрак, что, впрочем, не мешало заметить остатки мебели, разбросанные по полу. Для обломков они были подозрительно ровными — словно специально распиленными. Объяснение этому не пришлось искать долго: по комнате от стены к стене летало тройное светящееся лезвие длиной дюймов в пять. Траектория его полета казалась случайной, по крайней мере, вычислить ее на первый взгляд не представлялось возможным. Гермиону слегка замутило, когда она увидела почти посередине комнаты коричневые влажные ошметки и поняла, что это и есть червь, которого Малфой бросил внутрь. Лезвие металось от стены к стене, задевая и рассекая обломки столов и шкафов, не обращая внимания на замерших на пороге людей, но было понятно, что случится, стоит им лишь перешагнуть порог… Проверять гипотезу не хотелось.

— Э… Малфой, мы же здесь не пройдем! Есть другая дорога? — прошептала Гермиона.

— Нет. Только здесь… — не размыкая губ ответил Малфой. — На счет «три» бежишь по левой стороне комнаты. И не останавливайся, ради Мерлина!

В это время мельтешение лезвия прекратилось. В комнате замерла неспокойная тишина.

— Три! — услышала Гермиона крик Малфоя и рванула вперед.

Она неслась, перепрыгивая через деревяшки, поваленные стулья и еще какой-то хлам. Справа и сзади она слышала грохот и звон чего-то разбившегося. Когда позади нее раздался вскрик Малфоя, она обернулась и, еще не успев ничего увидеть, за что-то зацепилась мантией и, больно ударившись плечом, рухнула на пол. В ту же секунду святящееся лезвие просвистело у нее над головой. Гермиона уже готова была выхватить палочку — нельзя же бездействовать! — как почувствовала резкий рывок вверх. Одним резким движением Малфой поднял ее на ноги и с силой толкнул куда-то в сторону. Впечатавшись спиной в стену, Гермиона потеряла дыхание. Она оказалась в каком-то углублении, нише в стене. Понять больше мешало то, что обзор закрывал Малфой, прижимавший ее к стене.

— Не дергайся, Грейнджер, — прошипел он ей прямо в ухо.

Гермиона послушно замерла. Зажмурившись, она считала удары сердца и только через полминуты поняла, что не своего. Слушая, как быстро колотится сердце Малфоя, как свистит их возможная смерть за его спиной, вцепившись изо всех сил в его свитер, она думала, что если они сейчас выживут, если выберутся из чертовой ловушки смерти, она никогда больше не будет спорить и пререкаться с ним. Они дойдут до конца и вернутся в нормальный мир!

Только сейчас Гермиона заметила запах, с самого начала не дававший ей успокоиться — запах крови. Рукав свитера Малфоя, в который она непроизвольно вцепилась, уже прилично ею пропитался. Если ждать еще, то они просто не смогут выйти из комнаты.

— Грейнджер, какие взрывающие заклинания знаешь? — от неожиданности Гермиона вздрогнула. Ей показалось, они простояли молча целую вечность.

— Бомбарда, Экспульсо… Больше ничего на ум не приходит…

— Отлично, Экспульсо пойдет. Доставай палочку, колдовать будем, — голос Малфоя звучал преувеличенно бодро.

Дважды просить Гермиону не пришлось — спустя мгновение палочка была в ее руке. Уже готовая ринуться в бой, она замялась:

— Малфой, я… Я могу промахнуться. Оно слишком быстрое!

— Ничего. Как только увидишь, что оно замедлилось — стреляй.

С этими словами Малфой резко повернулся лицом к мечущемуся по комнате лезвию. Гермиона увидела, как он перечеркнул палочкой крест-накрест пространство перед собой, одновременно читая нараспев какое-то незнакомое ей заклинание. Воздух в комнате словно пронзили синие искры, светящееся лезвие рванулось к нему, но замедлилось… Замедлилось… Замерло.

— Экспульсо! — крикнула Гермиона, направляя палочку.

Руку дернуло отдачей от заклинания — столько силы она в него вложила. Застывший воздух в комнате вздрогнул, пространство изогнулось волной, затем взорвалось тысячей осколков. Наклонив голову и пытаясь защититься от них, Малфой втолкнул Гермиону в ту же нишу, где они прятались раньше, и протиснулся следом. Глубоко дыша, они не могли поверить, что все получилось. В комнате почти улеглась пыль, эхо от грохота затихало в дальних коридорах. Гермиона рассмеялась:

— Мы сделали это, Малфой! Сделали!

В ответ он улыбнулся и хотел что-то сказать, но потеря крови дала знать о себе — он начал медленно оседать на пол. Гермионе едва удалось разобрать, как он прошептал перед тем, как отключился:

— В сумке…

Вполголоса чертыхаясь, девушка начала вытряхивать из сумки ее содержимое. Мятые свитки, порошки в пакетиках без подписей, маленький перочинный нож, два ножа поменьше, спички, упаковка зажигалок, упаковка батареек, фонарик…

— Черт бы его побрал, в поход он, что ли, собрался?.. — изо всех сил стараясь, не поддаваться панике, Гермиона пыталась найти хоть что-то, что могло бы помочь.

Она поминутно поглядывала на лицо Малфоя, побледневшее еще больше обычного. Засунув руку как можно глубже в сумку, Гермиона пробормотала: «Полезная штука — заклятие расширения», — и начала наугад выхватывать оттуда предметы. Через полминуты она услышала, как в глубине что-то звякнуло. Окрыленная надеждой, она вытащила пригоршню пузырьков, каждый из которых был аккуратно подписан. Вскрикнув от радости, Гермиона обнаружила среди них необходимый — с наклейкой «Кровевосстанавливающее зелье».

— Насколько я помню, ты был хорош в Зельях, Малфой, — с этими словами она влила добрую половину пузырька ему в рот. Теперь ей оставалось только ждать.

Малфой пробыл без сознания довольно долго. За это время Гермиона успела совсем известись от беспокойства. Через три часа она не выдержала и дала ему еще и экстракт бадьяна. Еще через полчаса он пришел в себя и со стоном сел.

— Чтоб тебя, Грейнджер… Что ты мне дала? Даже волосы болят!

— Всего лишь экстракт бадьяна. Это чтобы ты скорее поправился! — ангельским голоском пропела Гермиона, стараясь за язвительностью скрыть радость. — А что, сильно болит?

В ответ Малфой лишь махнул рукой и начал разматывать импровизированную повязку, наложенную Гермионой. После этого он нашарил в сумке один из пакетиков с порошком и высыпал его на еще кровоточащую рану. Только проделав это, он расслабленно вздохнул, откинулся спиной на стену и закрыл глаза.

— Это сильное обезболивающее плюс заживляющее зелье. Часов через шесть на месте раны останется только шрам, — не открывая глаз, он прокомментировал свои действия.

Гермиона удивленно посмотрела на него:

— С чего ты взял, что меня это волнует?

Малфой рассмеялся:

— Да ладно, Грейнджер, ты же лопаешься от любопытства, я же знаю. Давай, спрашивай!

Гермиона помедлила. С одной стороны, ей действительно было многое непонятно. Но с другой, было что-то унизительное в том, чтобы спрашивать об этом Малфоя. В конце концов, жажда знаний пересилила:

— Хорошо. Что это было за заклинание, в комнате? Которое ты применил?

Малфой нахмурился. Казалось, он не слишком хочет отвечать на этот вопрос. Тем не менее, он заговорил:

— То заклинание, которое было там, мне знакомо. Это даже не заклинание, а темный артефакт в действии. Жаль, что я сразу этого не понял… Он называется «Диссеканс Вите» — Рассекающий Жизни. Однажды использовав его, остановить уже нельзя. Справиться с ним не так уж сложно, но это невозможно сделать в одиночку. Его нельзя уничтожить, пока он движется, а остановить можно, только непрерывно держа заклинанием. То есть, нужно двое: один держит, другой уничтожает. И я знал это. — Малфой сделал паузу. — Я знал это, и мы чуть не погибли.

Гермиона попыталась вспомнить хоть что-то об артефакте с таким названием, но ничего не выходило. Да и нельзя было сказать, что раньше она сильно интересовалась темными реликвиями.

— Но, если ты знал о нем, почему мы сразу так не сделали? И откуда ты о нем знаешь? — осторожно спросила она.

Малфой отвечал не сразу. На его лице не было заметно колебаний или сомнений, он словно решал не говорить или нет, а думал, как именно сказать то, что он собирался.

— Я знал о нем потому, что он мой. Вернее, это один из множества артефактов моей семьи. И он чуть нас не убил! — голос сорвался на крик. Малфой стукнул кулаком по полу, и его лицо исказила гримаса боли — вызванная то ли сказанными словами, то ли раной на руке.

— Да, Грейнджер, — продолжил он, — я не узнал его. Я никогда не видел его в действии. Это орудие чистой смерти. Он создан только для убийства, ни для чего больше. Оставленный для жертвы, Рассекающий Жизни действовал так быстро и неожиданно, что осечек не случалось. Редко с жертвой был спутник, и никогда им не удавалось понять, что происходит. Так что сегодня мне повезло, что я был не один.

Все объяснения Малфой давал с закрытыми глазами, и лишь на последней фразе он с усмешкой встретил взгляд Гермионы. Ее пронзило странное чувство, которое она уже испытывала раньше с Гарри и Роном — чувство, что у них общий враг. Она тут же одернула себя: здесь у нее только один враг, и это Малфой. И что с того, что он уже дважды спасал ей жизнь? Наверняка, только в своих личных целях…

Ее мысли оборвал его голос:

— Ночуем здесь. Теперь в этой комнате не опасней, чем в моей спальне. Дааа, неудачное сравнение… В общем, я уже поспал, теперь ты. Готов поспорить, ты еле держишься.

Как только Малфой произнес эти слова, она и впрямь почувствовала, что еле-еле держит глаза открытыми. Закутавшись в злополучную мантию и положив голову на сумку, она постаралась устроиться поудобнее. Уже засыпая, сквозь дрему, она спросила:

— Послушай, Малфой, я поняла — мы идем в Тайную Комнату. Но зачем?..

Ответ, казалось, прозвучал откуда-то издалека. И Гермиона очень надеялась, что он был частью сна, а не правдой:

— Насколько мне известно, Грейнджер, ты не понаслышке знакома с Философским Камнем…

И она провалилась в сон.