Повернуть вспять (гет)

С минуту все молчали, неуверенно поглядывая друг на друга. Блейз был прав — выжить в Запретном Лесу, без магии… Эта задача показалась невыполнимой. Тишину нарушил вскрик Джинни:

— Ай, черт!.. Что это?!

Недоумевающие взгляды обратились к ней. На ботинке Джинни, в том самом месте, куда попала вязкая грязь, теперь зияла дыра с обугленными краями, продолжающая расширяться. Не медля ни секунды, она развязала шнурки, стянула ботинок и бросила его в сторону. Словно кислота, грязь разъела и кожу ботинка, и носок под ним. На ноге волдырями проступал ожог размером с галлеон. Джинни застонала от боли.

Все заговорили разом. Гарри подлетел к ней, подхватывая на руки. Рон выхватил было палочку, но тут же вспомнил об отсутствии магии и зашипел от злости. Ожог на ноге Джинни тем временем становился больше, заставляя ее от боли впиться ногтями в плечо Гарри.

— Постойте, у нас же есть зелья! — перекрикивая шум, напомнила Элайза.

На поиски зелья в рюкзаках с Незримым расширением ушло непозволительно много времени — без магии что-то найти было почти невозможно. К тому моменту, как Рон с победным возгласом извлек на свет пузырек с экстрактом бадьяна, вся тыльная сторона ступни Джинни была сплошным кровоточащим и пузырящимся месивом. Закусив до крови губу, Джинни не издавала ни звука и невидящим взглядом смотрела вперед. Второпях Рон едва справился с пробкой пузырька и наконец плеснул едва ли не половину содержимого на рану. Раздался полный раздирающей боли крик, и Джинни отключилась. Бережно опустив ее на спальник, кем-то расстеленный на тропе, Гарри обессиленно присел рядом и как-то беспомощно посмотрел на остальных. Молчание нарушил Рон:

— Нужно вернуться.

Элайза тихонько ахнула. Гарри потрясенно уставился на друга. Даже Блейз и Панси выглядели удивленными — Рон был последним, от кого могло поступить подобное предложение. Заметив произведенный его словами эффект, он поспешил пояснить:

— В смысле, кто-то должен вернуться с Джинни обратно. Она не сможет идти дальше — на окончательное заживление Мерлин знает сколько времени уйдет.

Панси опасно прищурилась:

— Может, ты отправишься с ней?

— Еще чего!

— Значит, ты хочешь избавиться от кого-то из нас? Интересно послушать. Как-то мне не верится, что найдутся добровольцы.

Гарри поднялся на ноги и, сложив руки на груди, сурово произнес:

— Она права, Рон. Никто из нас не захочет отступать. Я знаю, что у тебя на уме, но послушай совет — даже не думай это предлагать!

Рон покосился на Элайзу и отступил на шаг назад. Его лицо начало покрываться красными пятнами. Сжав кулаки, он почти крикнул:

— Прекрасно! Тогда я предлагаю жребий. Кому выпадет — тот и отправится назад вместе с Джинни.

Негромко застонав, Джинни открыла глаза и приподнялась, опираясь на локти. Голос ее был слаб, но прозвучал уверенно, даже с некоторым вызовом:

— А меня ты спросить не хочешь, Рон? С чего ты взял, что я соглашусь вернуться?

Осмотрев ожог, она раздосадованно поморщилась, но решительно продолжила:

— Вы как хотите, но я пойду с вами дальше. Нужно только сделать перевязку, а у кого-то в рюкзаке точно должно быть обезболивающее зелье. И еще… Мне бы придумать что-нибудь с обувью. В одном ботинке я далеко не уйду.

Чем дальше, тем более уверенно звучал ее голос. Было ясно, что идея Рона провалилась, и путь они продолжат в прежнем составе. Пока Элайза помогала Джинни с перевязкой, а Гарри и Рон зарылись в рюкзаки в поисках зелья, Блейз отвел Панси немного в сторону и вполголоса пытался ее в чем-то убедить. Несколько раз были слышны ее возмущенные отказы, но в конце концов она, поджав губы, подошла к своему рюкзаку и, достав из него небольшой сверток, направилась к Джинни.

Обиженно поглядывая на Блейза, Панси положила сверток на край спальника и капризным тоном заявила:

— Это, Уизли, наверняка самое крутое, что тебе доводилось носить в жизни. Последняя коллекция, натуральная саламандровая кожа. От сердца отрываю. Носи… на здоровье!

Выдохнув, она развернулась и, вздернув подбородок, отошла в сторону. Это получилось не так уж эффектно, потому что пространства для маневров было явно недостаточно. Джинни непонимающе покосилась на Панси и развернула сверток. Внутри оказались мягкие полусапожки из серебристой кожи рептилии. Вздохнув, она бросила еще один взгляд в спину Панси и улыбнулась краешками губ.

Полчаса и изрядное количество обезболивающего зелья спустя компания была готова продолжить путь. Опытным путем было выяснено, что размокшая грязь по бокам от тропы по действию сильно напоминает кислоту. Сухие палки она разъедала полностью за несколько секунд, ботинок Джинни, оставшийся без пары, растворился до конца минут за десять. Гарри оптимистично объявил:

— Ладно, ничего страшного! Просто будем идти друг за другом по тропе, не заступая за ее границу. И все будет нормально.

— Э-э-э… Я бы не был так уверен, Поттер.

Голос Блейза прозвучал уж очень мрачно. Он как раз развернул свою зачарованную карту, чтобы заглянуть вперед хотя бы на полмили. И, похоже, то, что он там увидел, ему очень не нравилось. Обведя напряженным взглядом спутников, он пояснил:

— Это не просто грязь, это начало болота. Чем дальше в лес, тем больше будет этой кислотной жижи. И непонятно, будет ли там устойчивая тропинка.

Плохая новость словно выбила из них боевой дух. Хотя, хороших новостей им вообще уже давно не встречалось, поэтому, встряхнувшись, Рон бодро шагнул вперед со словами:

— Вот мы это и проверим!

* * *

Впервые за долгое время утро показалось Гермионе прекрасным. Она бы никогда не подумала, что можно так отлично выспаться на мешке гороха, но факт оставался фактом — она проснулась отдохнувшей и в удивительно хорошем настроении. Ей вдруг подумалось, что это бесконечное, полное опасностей путешествие вполне может закончиться в любой момент, да хотя бы вот за этой дверью. Малфой еще спал, поэтому она, стараясь не шуметь, собрала в большой мешок еды в дорогу и спрятала его в сумку.

Не успела Гермиона приняться за завтрак, как послышалась возня, приглушенный зевок дал понять — Малфой проснулся. Гермиона и обрадовалась и испугалась: она уже успела не один раз перебрать все вопросы, которые она хотела ему задать, и его возможные ответы. Хотелось узнать правду, но она опасалась, не окажется ли эта правда слишком ужасной?

Пока Гермиона мучилась от противоречий, растрепанный и еще заспанный Малфой уселся за стол напротив нее.

— С добрым утром, Грейнджер. Что-то ты чересчур бодра и весела.

Это действительно было так. Она чувствовала себя необыкновенно отдохнувшей, тогда как на Драко отпечатки его вчерашнего эксперимента были слишком заметны: болезненная бледность, синеватые тени под глазами, обескровленные губы… Гермиона ответила на приветствие:

— И тебе доброго утра. А ты напротив — плохо выглядишь. — Малфой только раздраженно поморщился, и она продолжила: — Хотя ты сам виноват. Может, теперь объяснишь, что тебя дернуло снять повязку? Ты понимаешь, что это могло стать твоей последней в жизни выходкой?

Не отвечая, Драко прошел к одной из больших раковин и, пустив ледяную воду, умылся. Все это время Гермиона не сводила с него глаз, ожидая ответа. Заметив это, Малфой обернулся:

— Если ты слушала, что я вчера рассказал тебе о хроновороте, ты должна была понять, что мне не так просто определиться с моментом возвращения. Я хотел узнать… Узнать, что я должен сделать.

Затаив дыхание, Гермиона надеялась, что он продолжит и расскажет о своих дальнейших планах, но он замолчал. Совсем тихо она спросила:

— И ты узнал?

Вместо ответа Малфой нервно тряхнул головой, не желая продолжать этот разговор.

— Что ты там увидел?

Его взгляд, брошенный на Гермиону, был непроницаемым, тщательно что-то скрывающим, а голос прозвучал напряженно:

— Вчера я ясно дал понять, что не отвечу — ни сегодня, ни завтра. Никогда.

Малфой поднялся с места, подхватил сумку и вопросительно взглянул на Гермиону. Она кивнула. От прежнего хорошего настроения не осталось и следа. Заметив их приготовления, Миссис Норрис, лакавшая молоко рядом с печью, живо подбежала к двери. Гермиона заняла свою привычную позицию — сбоку от двери, с палочкой в руке.

Распахнув дверь, Малфой бросил в проем флоббер-червя. Через мгновение раздался тихий всплеск. Переглянувшись в недоумении, Драко и Гермиона осторожно заглянули в следующую комнату. Кроме поломанной и разбросанной повсюду мебели то тут, то там на полу были лужи воды — одни совсем небольшие, размером с тарелку, другие — гораздо больше. В одну из луж и угодил флоббер, но уже сумел выбраться и полз, оставляя за собой влажный след. Другого движения в комнате не наблюдалось, и опасности видно не было. Однако Миссис Норрис, прижав уши и нервно размахивая хвостом из стороны в сторону, попятилась обратно в кухню. Поводя палочкой из стороны в сторону, Малфой вошел внутрь. Гермиона двинулась следом, напряженно оглядывая помещение.

Преодолев несколько футов, она вдруг заметила краем глаза какое-то движение, но, оглянувшись, ничего не увидела. Решив, что померещилось, она сделала еще пару шагов, и все повторилось. Почти шепотом она позвала:

— Малфой! Мне кажется, там что-то есть.

Едва обернувшись к ней, Драко взмахнул палочкой и нацелился на что-то позади нее. Проследив взглядом за направлением палочки, Гермиона с ужасом увидела, как из ближайшей к ним лужи высовывается белесое полупрозрачное щупальце. Толстое, диаметром почти равное луже, из которой вылезало, оно с противным чавкающим звуком присасывалось к полу и ползло, словно гусеница. Отпрыгнув назад, Гермиона направила на него палочку и крикнула:

— Диффиндо!

Рассекающее заклятье сияющим лезвием устремилось к щупальцу — и с негромким всплеском прошло сквозь него. На смятение у Гермионы ушло не более секунды, и она продолжила атаку:

— Бомбарда! Сектусемпра!

Все мимо. Заклятья проходили сквозь водянистое щупальце, даже его не замедляя. В одно мгновение Драко оказался рядом и взмахнул клинком, рассчитывая отсечь щупальце у самого основания. Лезвие вошло легко, словно в воду, не причиняя существу ни малейшего вреда. Оглядываясь, Гермиона с нарастающим ужасом заметила, что из других луж показались такие же белесые щупальца. Но больше всего ее насторожила самая большая лужа по центру комнаты — вода в ней сначала пошла усиливающейся рябью, а теперь уже почти бурлила.

— Малфой, — позвала Гермиона, но он не услышал ее, продолжая попытки рассечь щупальце. — Малфой! Скорее, нужно уходить!

Но было поздно. Одно за другим над поверхностью воды начали показываться длинные гибкие щупы. Казалось, оттуда пытается и не может вылезти громадный осьминог. Щупы шарили вокруг в поисках добычи, совершенно перекрывая им проход к следующей двери.

Гермиона почувствовала резкий рывок и вскрикнула, теряя равновесие, — одно из щупалец обвило ее лодыжку и теперь тянуло ее в сторону своей лужи. Раздалось «Диффиндо!» Малфоя, но по-прежнему безуспешно. Сопротивляться тянущему щупу становилось все труднее. «Заклинания проходят сквозь них, как сквозь воду, — подумала Гермиона. — Вода... Они состоят из воды!» Внезапное озарение придало ей сил, и она направила палочку:

— Релашио!

Заклинание вырвалось из ее палочки и устремилось к щупальцу. В первую секунду ничего не произошло, но уже миг спустя водянистое вещество запузырилось, а само щупальце, отпустив Гермиону, начало судорожно извиваться, разбрызгивая в разные стороны кипящие капли. Окрыленная успехом, она еще несколько раз взмахнула палочкой, отбивая соседние щупальца.

— Релашио, Малфой! Они из воды, вода закипает!

Но Драко уже и так это понял, отражая одну за другой атаки взбесившихся щупалец. Заклинание вредило им, но, кажется, и злило. Отстреливаясь, Гермиона и Драко спина к спине медленно продвигались к центру комнаты — все ближе к огромному извивающемуся клубку щупов. Стоило повредить одно щупальце, как все остальные вздрагивали, а главный клубок сотрясался, будто от боли. Гермиона заметила это, но Малфой опередил ее:

— Грейнджер, нам его не пройти, но кажется, все эти твари взаимосвязаны. Они — часть единого целого.

Она кивнула:

— Знаю. Нам не справиться с ними всеми, но мы можем вскипятить главного! Нужна будет лишь минута, а на это время прикроемся щитом.

Теперь кивнул Драко — этот выход казался единственным. Накладывая усиленный щит, Гермиона сосредоточила на этом все силы. Он не только должен прикрывать их обоих, но должен выдержать натиск щупалец хотя бы ту минуту, что потребуются им, чтобы разобраться с чудовищным клубком. Во всяком случае, Гермиона не сомневалась, что сейчас сил у нее на это больше, чем у измученного Лабиринтом Малфоя. Закончив щит, она направила поток магии, подпитывая и усиливая его, и они медленно двинулись к центру. Чем ближе они подходили, тем яростнее пытались пробить стенки щита щупы — они метались из стороны в сторону, обшаривая своими присосками магическую поверхность. Когда до цели остался шаг, Гермиона и Драко остановились и, переглянувшись, опустили палочки в воду, выкрикнув: «Релашио!»

Поверхность мгновенно вспузырилась. Щупальца по всему залу заметались в агонии, раздался тонкий пронзительный писк на грани слышимости. Повалил густой белый пар, который хотя и не проникал под магический щит, но белой завесой окутал все вокруг. Смутно угадывались метания щупалец по сторонам. Стало невыносимо душно, горячий влажный воздух забивал легкие. Чувствовалась какая-то примесь запаха — что-то похожее на протухшие водоросли. Дышать становилось все труднее. Гермиона собралась уже было бежать к двери, не различимой в этом безумии, но Малфой пошатнулся — похоже, финальное Релашио отняло у него слишком много сил. Гермиона попыталась помочь ему, но он уже восстановил равновесие и, отстранив ее руку, кивнул в сторону выхода. Теряя направление в белом мареве, они побежали. Прошло немного времени, когда перед Драко и Гермионой наконец возникла дверь. Гермиона потянула ее на себя, и дверь подалась, открывая темное пространство. Едва забежав туда, Гермиона захлопнула дверь и сорвала щит. Еще секунду слышался угасающий противный писк за дверью, а затем все стихло.

Гермиона дышала и не могла надышаться. Воздух, на самом деле застоявшийся и пыльный, казался ей чище и свежей, чем утром в горах. Похоже, то же чувствовал и Малфой. Он без сил опустился на пол сбоку от двери и, прислонившись к стене, глубоко и часто дышал.

Немного придя в себя, Гермиона огляделась. Малфой уже был на ногах и также внимательно оглядывал очередную комнату. Было похоже, что теперь они попали в какую-то кладовку исполинских размеров. В помещении царил пыльный полумрак. Потолок едва угадывался где-то в вышине, откуда падал тусклый свет — видимо, окна находились под самым потолком. И везде, повсюду, куда только падал взгляд, высились горы хлама. Поломанная или просто старая мебель, какие-то коробки и чемоданы, птичьи клетки и целые залежи разной мелочевки. Гермиона обернулась к Малфою — его лицо было и удивленным, и настороженным. Они оба вспомнили, на что похоже это помещение. Вот только та ипостась Выручай-комнаты была поглощена Адским Пламенем вместе с Крэббом, его и вызвавшим.

Здесь горы хлама образовывали что-то вроде коридора, и было ясно, что выход нужно искать, пройдя по этому коридору. Сосредоточенно вглядываясь в темнеющий проход, Драко никак не ожидал внезапного нападения, когда раздался голос Гермионы:

— Экспеллиармус!

Его палочка вылетела из руки и со стуком упала к ногам Гермионы.

— Ты что творишь, Грейнджер? — в голосе Малфоя слышалось только удивление — до того он был поражен ее действиями. Мелькнуло подозрение, что она попала под какое-то воздействие замка.

Не отводя палочки, нацеленной на него, Гермиона осторожно наклонилась и подняла его палочку. Только после этого ответила:

— Ничего особенного я не творю. Я всего лишь хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы. И заметь — я не стану спрашивать у тебя ничего личного. Мне, конечно, очень интересно, почему ты снял повязку в Лабиринте и что увидел в Зеркалах. — Заметив, как Драко напрягся, она почти дружелюбно улыбнулась и продолжила: — Но я не буду спрашивать этого. Я только хочу знать, как ты хочешь изменить прошлое. И все.

Малфой вдруг расслабился — или притворился, что расслабился. Отступив к стене и прислонившись к ней спиной, он смерил Гермиону скептическим взглядом. Засунул руки в карманы и поинтересовался:

— А если я не отвечу? Ты что же, станешь меня пытать? И рука не дрогнет?

С каждым вопросом его голос становился все холоднее. Гермиона физически чувствовала, как от их потеплевших вроде бы отношений не остается следа, а на их месте разверзается ледяная пропасть. Но знать ответ сейчас было важнее всего. Важнее ли?.. Она не позволяла себе думать об этом. А Малфой продолжал:

— А что, попробуй Сектусемпрой — Поттер же пробовал. С кем поведешься… Или тебе больше нравится Круцио? Уверен, во благо любые средства хороши. Не сомневаюсь, у тебя отлично получится, ты же у нас отличница.

Тон его становился все более издевательским, а взгляд был полон ледяной ярости. Гермиона прервала его:

— Пытки не по моей части, Малфой. А вот как пользоваться Империо, я знаю неплохо, хоть пока и в теории. Так что лучше отвечай сам! В какой момент прошлого ты хочешь вернуться? Что ты собрался поменять?

Не отвечая и не отводя пронзительного взгляда, Малфой сделал шаг от стены. Затем еще один, еще…

— Стой, Малфой, я не шучу!

На шаг ближе, ближе… Гермиона уже и сама понимала, что ничего не выйдет, она не сможет. Палочка в руке задрожала. Еще пара шагов Малфоя, и кончик ее палочки уперся ему в грудь.

— Чего же ты ждешь, Грейнджер?

Она по-прежнему смотрела ему в глаза. Теперь, когда он стоял так близко, она увидела, как отступает его ярость, сменяясь разочарованием и чем-то еще, чем-то ужасным… Равнодушием. Малфой отвел взгляд и, чуть наклонившись, взял из руки Гермионы свою палочку.

Почувствовав вдруг себя предательницей, Гермиона крикнула:

— А чего ты ждал?! Ты ничего мне не говоришь! До вчерашнего дня я шла за тобой вслепую! Откуда мне знать, к чему ты стремишься? Мало ли, что ты собрался сделать в прошлом?

— А что, по-твоему, я собираюсь делать? Может быть, возродить Волдеморта?

— Может быть!

Злость в секунду вернулась к Малфою. Сжав зубы, он процедил:

— Ах, вот как!.. Значит, так ты думаешь? Раз так, может, и собираюсь!

Гермиона прижала ладонь к губам. Зачем он говорит это? Зачем она затеяла этот допрос? Только сейчас Гермиона вдруг поняла, что давно уже не подозревала его ни в чем подобном, но последние его слова выбили землю у нее из-под ног. Дрожащим, но решительным голосом она заявила:

— Что ж, тогда дальше я пойду одна. Лучше я умру здесь. Хотя бы быстро, а не буду замучена до смерти в твоих подземельях твоими дружками-Пожирателями.

Сказав это, она развернулась и со всех ног бросилась в проход. Она бежала, почти не глядя куда, не понимая, от чего убегает: от Малфоя или от своих собственных слов. Кровь стучала в ушах, и она не знала, окликнул он ее или нет.

Очень скоро Гермиона совсем запыхалась в пыльном помещении. Вокруг все так же высились груды ненужных вещей. Видимо, зал был очень велик — пока она бежала, несколько раз встречались развилки прохода. Она сворачивала то вправо, то влево… Гермиона остановилась. Стало жутко — она не представляла, как найти дорогу назад. Силы куда-то ушли, и на глаза навернулись слезы — она и не вернется, ни за что! Вокруг не раздавалось ни звука, и казалось, что никакая опасность здесь и не угрожает. Оглядевшись, Гермиона заметила старый стул и, присев на него, задумалась.

Конечно, Малфой и не собирался возрождать Волдеморта. Гермиона закрыла лицо ладонями. Но она-то, она хороша! Зачем она все это устроила? Зачем сказала… То, что сказала. А Драко еще говорил, что она всегда делает правильный выбор! Словно издеваясь над собой, Гермиона с каким-то болезненным удовольствием начала вспоминать, как говорила, что верит ему, что он не такой, что все дело в выборе… И впрямь лучше не возвращаться, а умереть здесь!

Прошло несколько минут, и Гермиона поднялась. Она была решительна и спокойна. Она всегда была ответственной и брать ответственность за свои ошибки не боялась, твердо решив вернуться и попросить у Драко прощения за свое недоверие и эти отвратительные угрозы. После всех этих дней и пережитых опасностей она просто не имела права его подозревать. Кивнув самой себе, Гермиона отправилась в обратный путь.

После третьей же развилки он поняла, что пропала. Проход везде казался совершенно одинаковым, ни единого ориентира, да Гермиона и не помнила даже примерно, как туда попала. Проклиная свою опрометчивость, она в очередной раз свернула наудачу и вдруг уловила краем глаза какое-то движение. В ту же секунду она выставила перед собой палочку, готовая вот-вот произнести заклинание. Движение не повторилось. Либо ей померещилось, либо опасность затаилась. Медленно, очень медленно она начала опускать палочку и снова заметила движение. Вглядываясь в полумрак, она сделала несколько осторожных шагов вперед и заметила… Зеркало. Обыкновенное старое запылившееся зеркало. Едва не засмеявшись над своей чрезмерной осторожностью, Гермиона подошла ближе. Старинная деревянная рама почти в человеческий рост, а внутри — мутноватое стекло под слоем пыли. Улыбаясь уголками губ от облегчения, Гермиона коснулась стекла ладонью, стирая пыль. Когда отражение стало видно совсем четко, она вгляделась внимательнее — и, вскрикнув, отскочила от зеркала, направляя на него палочку.

Там, за старым стеклом отражались те же кучи хлама, что и в действительности — но самой Гермионы в зеркале не было. Вместо нее спиной к стеклу стояла девушка в длинном, до пят, белом платье и с распущенными светлыми волосами. Прекрасные белокурые волосы длиной достигали талии и мягко светились в тусклом свете. Словно почувствовав присутствие Гермионы, девушка обернулась. На мгновение ее необыкновенно красивое лицо озарилось удивлением, но сразу же его исказила гримаса горя, непереносимого отчаяния. Из прекрасных глаз девушки хлынули слезы. Раздался долгий протяжный стон.

Как завороженная, Гермиона смотрела в зеркало, не в силах двинуться с места. Девушка в зеркале снова горестно застонала, и Гермиона ощутила, как от этого звука кровь стынет в жилах, и ее охватывает цепенящее отчаяние. Однако это не помешало заметить, что в зеркале происходит нечто странное: девушка страдала и рыдала все сильнее, становясь при этом старше. Кожа ее стремительно покрывалась морщинами, чудесные волосы поседели и начали клочьями выпадать. Красивое белое платье превратилось в обрывки савана. Стоны уже не прекращались, превратившись в неумолчный страдальческий вой. Гермиона зажала руками уши, но не могла отвести глаз от зеркала. Старуха, в которую превратилась прекрасная девушка, упала на колени, сотрясаясь от рыданий. В ужасе Гермиона смотрела, как с ее лица кровавыми ошметьями стала слезать кожа, под которой оказалась белая шерсть. Вой стал совершенно невыносимым, он пробирался под кожу, выворачивая наизнанку. Гермиона лишь на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела в отражении женщину с отвратительной кроличьей головой. Грязно-белая шерсть местами была заляпана кровью, в красных глазах горел неистовый огонь, а окровавленная пасть обнажила в оскале совсем не кроличьи длинные клыки. * Горестный вой взвился особенно высоко, и Гермиона не выдержала — зажав уши еще сильнее, она пронзительно закричала и упала без сознания.

— … Гермиона, очнись! Да очнись же!

Голос слышался будто через вату. С трудом открыв глаза, Гермиона попыталась приподняться. Возле нее на коленях стоял Малфой с каким-то пузырьком в руках. Противный горько-соленый вкус во рту ясно давал понять, что очнулась она именно благодаря этому. Еще не успев ничего сказать, ни даже вспомнить толком произошедшее, она услышала полный облегчения выдох Драко и внезапно почувствовала, как он с силой прижимает ее к себе.

— Ну слава Мерлину! Я уж боялся…

Уткнувшись носом в его свитер, Гермиона вспомнила последние события. Сначала накатило чувство вины, и она попыталась сказать:

— Малфой… Драко, прости, я так совсем…

Он не дал ей договорить, обняв сильнее:

— Да брось ты, я тоже так-то не собираюсь никого возрождать.

Гермиона сдавленно всхлипнула. Такая глупая ссора! Она больше никогда, никогда не скажет ничего подобного. Но тут же вспомнилось и то, что было после ссоры. Гермиону охватил ужас. Теперь, когда стенания не мешали ей ясно мыслить, она наконец поняла, что увидела. Отстранившись, она впилась взглядом в лицо Малфоя. Голос панически дрожал, когда она спросила:

— Когда ты нашел меня, ты что-нибудь здесь видел? Что-нибудь необычное?

Не понимая неожиданной перемены ее настроения, Драко нахмурился. С усилием припоминая, ответил:

— Да нет, ничего. Хотя показалось… Но это ерунда!

— Что?!

— Говорю же — просто показалось. Как будто в зеркале мелькнул какой-то светлый силуэт.

Гермионе стало трудно дышать. Захотелось снова провалиться в обморок, лишь бы забыть об увиденном. Останавливало лишь то, что это ничем бы не помогло. В отчаянии сжав руки и стараясь не смотреть на Драко, она произнесла:

— Этот силуэт был баньши. Сегодня мы увидели баньши.

Взглянув в глаза Драко, она увидела, как его зрачки расширились от ужаса. Если бы не это, Гермиона, верно, и не догадалась бы, что он воспринял ее слова всерьез. Деланно спокойно он сказал:

— Это все детские сказки. Только не говори, что веришь в эту ерунду.

Поднявшись на ноги, он протянул ей руку, помогая подняться. Дерганая нервозность движений выдавала его с головой. Он верил в эти «сказки», и от этого Гермионе стало еще страшнее. Мелькнула отчаянная мысль, что это ее вина — не побеги она в этот проход, не было бы ни баньши, ни остального… Ненавидя себя за этот вопрос, она спросила:

— Ты ведь знаешь, что это значит, правда? Один из увидевших баньши умрет до исхода дня.

Малфой не ответил, даже не обернулся.

_____________

* Баньши описывается как призрак красивой девушки с длинными распущенными волосами или пожилой женщины с такой же прической. Появляясь в доме, призрак горестными стенаниями возвещает о скорой смерти кого-то из домочадцев. Но девушка или женщина — это разве интересно? Пффф, разумеется, нет. Поэтому я взяла описание баньши из романа Кристофера Сташеффа «Чародей поневоле». Ну, и приукрасила кроличью морду немножко, конечно, куда ж без этого…)))