Его последнее желание (гет)

На следующий день, когда Гермиона прибыла на воскресный ужин, «Нора» встретила ее с распростертыми объятиями. Миссис Уизли и Флер находились на кухне, готовя еду и довольно мирно болтая. Когда девушка зашла внутрь, они крепко обняли шатенку, приветствуя ее.

— Я так рада, что ты здесь, mon amie. Рональд сказал, ты не очень хорошо себя чувствовала, — Флер взволнованно посмотрела на нее. Выпустив Гермиону из объятий, она все еще нежно сжимала ее руки.

— О, нет! Не беспокойся, Флер. Со мной не было ничего… эм, — она придвинулась ближе, не желая, чтобы миссис Уизли, вновь занявшаяся обжаркой мяса и бормочущая о том, как она сделает блюдо таким вкусным, что в этот раз Гарри придется съесть больше двух порций, не услышала ее следующие слова. — Просто уборка комнаты Фреда вызвала кое-какие воспоминания… — Флер и понятия не имела, насколько это в буквальном смысле, но, казалось, она понимала.

Флер взмахнула ладонью.

— Больше ни слова, cherie. Каждый день я полна благодарности за то, что у нас осталось, однако все равно временами бывает тяжело, — она уронила руку и мягко улыбнулась. — Но мы все преодолеем. И не забывай, что мы, ко всему прочему, заставили их заплатить за то, что они сделали, — на последнем предложении ее лицо на мгновение потемнело, и Гермиона слегка вздрогнула, вспомнив еще более устрашающий вид Флер, когда весной их трио перенеслось в коттедж «Ракушка».

— Je veux ils mort! Que pensent-ils qu'ils font?! Merde! — закричала на французском блондинка, увидев состояние Гермионы после Малфой-мэнора. Она быстро успокоилась, заметив, как трясет девушку, до сих пор насквозь промокшую от морской воды.

— Не бойся, petit. Они заплатят за то, что сделали, — она помогла Гермионе влезть в новую мантию и, обрабатывая руку с этим новым отвратительным словом на ней, Флер повторила предыдущие слова и поймала взгляд Гермионы в первый раз за все время. — Я обещаю.

Когда Гермиона насмехалась над Флер на шестом году обучения, то почему-то забыла, что именно она была избрана для участия в Турнире Трех Волшебников из всех подходящих студентов Бобатона. В тот день в «Ракушке» Гермионе напомнили, насколько опасной может быть другая ведьма. И она радовалась, что та на их стороне.

Гермиона прошла из кухни назад в гостиную. Андромеда Тонкс сидела в кресле, держа Тедди, и Гарри с восторгом наблюдал, как Джинни тянется за мальчиком и устраивает его у себя на коленях. Они вдвоем, суетящиеся над маленьким Тедди Люпином, действительно смотрелись как идеальная семья.

Десять галлеонов на то, что у них ребенок появится раньше, чем у нас с Роном…

Гермиона тут же застыла. О чем она думает? Ребенок с Рональдом Уизли? Конечно, он нравился ей с шестнадцати лет, а интересовалась она им еще дольше, но даже мысль о ребенке… и с ним…

Не то, чтобы Гермиона считала это невозможным в далеком будущем. Но чтобы забеременеть, нужно сперва кое-что сделать, и, ну… они еще не сделали. Они были близки к этому несколько раз, но время всегда казалось неподходящим, и Гермиона неизменно чувствовала, что словно ждет какого-то знака.

Чего ждешь? Ты много лет ждала, пока этот парень поймет свои чувства…

Гермиона никогда не понимала, как Лаванда и Бон-Бон могли часами обцеловывать лица друг друга. Когда они с Роном это делали, Гермиона едва ли могла продержаться дольше пары секунд, после чего становилась до ужаса смущенной. Когда она целовалась с Виктором, было не так уж и плохо, но тогда ее остановило ощущение, словно у нее есть более важные дела. Ну а Кормак никогда и не был возможным вариантом.

Она испугалась и вынырнула из своих мыслей, когда чья-то рука скользнула в ее.

— Приветик.

Гермиона покраснела.

— Привет.

— Рон, Гермиона, посмотрите, что Тедди сделал со своими волосами! — позвала их Джинни, и Рон запечатлел осторожный поцелуй на губах Гермионы, прежде чем пойти с ней к сестре и лучшему другу с его крестным сыном.

* * *

Ужин проходил в своем обычном порядке. Присутствующие старались поддерживать бодрое настроение, Тедди находился в центре внимания, будучи ребенком и так далее, и все игнорировали дедушкины часы, которые стояли в гостиной и были видны каждому. Они действительно являлись весьма необычными и, хотя все еще оставались полезными, один взгляд на стрелку с изображением Фреда, указывающую на «В пути», причинял боль семье и друзьям. После битвы за Хогвартс она не двигалась.

Холод пробежал по спине Гермионы, когда она подумала о душе Фреда, застрявшей в загробном мире на столько месяцев и до сих пор летающей между двумя мирами. Стало интересно, хочется ли ей, чтобы стрелка сдвинулась. Куда она в итоге укажет? Или просто отпадет?

Неосознанно Гермиона взглянула на Джорджа. Он ел больше, чем на предыдущих ужинах, что являлось хорошим знаком. Возможно, расставание с вещами Фреда немного пошло ему на пользу. Она напомнила себе спросить Рона, как идут дела с квартирой. Предполагалось, что он проведет там первую ночь после Нового года, как только Гермиона вернется в Хогвартс.

— Как проходит обучение в авроры, Гарри? — спросил мистер Уизли, разрезая картофелину вилкой. — Слыхал, оно может быть весьма тяжелым.

Гарри поспешно проглотил еду и разъяснил некоторые детали своего нынешнего задания, выражаясь довольно неопределенно.

— Но я не могу рассказать слишком много. Извините.

— Нет нужды извиняться, дорогой, — заверила его Андромеда. — Помню, как часами пыталась выудить информацию из Нимфадоры, но они держат вас на коротком поводке, министерство то есть. Просто надеюсь, что тебе не окажут слишком много особого отношения, — она подмигнула. — Аврор — звание, которое надобно заслужить.

Гарри усмехнулся, но миссис Уизли не была столь позабавлена.

— Если уж кто и заслужил его, так этот мальчик, Андромеда.

— О, Молли, да ладно, я только имела в виду…

— Кто готов для десерта? — вмешалась Флер. Билл вызвался помочь унести тарелки, в то время как все остальные признательно взглянули на нее.

Гермиона извинилась, чтобы отлучиться в ванную комнату. Она поднялась по скрипучим ступенькам, вошла в ванную и сделала глубокий вдох.

Эти ужины могут так выматывать, слава богу, я проведу Рождество со своими родителями…

Она сделала свои дела, помыла руки, плеснула немного воды в лицо, вытерлась и направилась вниз, чтобы снова присоединиться к остальным.

Однако когда по пути Гермиона проходила мимо одной из комнат, она остановилась.

Комната совершенно не изменилась.

Гермиона приблизилась к ней и, даже не понимая, что делает, открыла дверь. Сохранившийся запах пороха ошеломил ее, и что-то едва уловимое в воздухе вызвало в сердце боль.

Такое глубокое погружение в воспоминания вытащило на поверхность нечто, о чем она и не подозревала. Гермиона грустила из-за смерти Фреда, не только потому, что он был частью Уизли, и его потеря опечалила их. Не только потому, что он делал людей счастливыми. Дело в том, поняла Гермиона, что он делал счастливой ее. При всех его озорных проделках и выходках, некоторые из них заставляли ее смеяться так же, как и его. Это было тем, о чем она даже не задумывалась до нынешнего момента.

Вздохнув, Гермиона повернулась и закрыла дверь, не понимая, что ожидала найти.

— Что ты делаешь, Грейнджер?

Слова застряли в горле, когда она обернулась и встретилась с Джорджем. Он выглядел крайне озадаченным.

— Я… я…

Ее щеки и шея пылали все сильнее, пока его брови продолжали подниматься все выше и выше.

— Эм, я просто… пахло порохом, и потому я…

Внезапно Джордж положил руку ей на плечо и слегка погладил его.

— Все в порядке, думаю, я понимаю. Только смотри, чтобы в следующий раз тебя не поймал Рон, — он улыбнулся ей, и ужасно, что когда впервые за долгое время на его лице появилась улыбка, она оказалась такой грустной. Джордж отпустил ее, и Гермиона сделала второй шаг вниз, когда — она могла поклясться — услышала, как он бормочет себе под нос. — Что за до отвращения неподходящее время, чтобы она поняла.

Поняла что?

* * *

Джинни загнала ее в угол после десерта, как только они зашли в комнату. Рыжеволосая утверждала, будто ей необходима помощь Гермионы, чтобы что-то достать. Не такой уж тонкий ход, поэтому в действительности Гермиона могла винить только саму себя, когда оказалась подвергнута расспросам.

С руками на бедрах и взглядом, сильно напоминающим материнский, Джинни приказала ей рассказать свой секрет.

— О чем ты говоришь? — Гермиона еще раз за вечер нашла себя совершенно сбитой с толку. Чувство, которое ей не нравилось, и к которому она не хотела привыкать.

— Почему мой брат смотрел на тебя весь вечер грустными глазами?

— Рон грустный?

— Не этот. Тот, что потерял ухо, разумеется.

Джордж наблюдал за ней? Она не заметила. Конечно, за последнюю пару дней в Гермионе созрело понимание, что она не замечала множество вещей.

— Ты что-то ему сказала? Почему он снова расстроенный? Ему, наконец, становилось лучше…

— О, Джинни, нет! Я ничего не сделала Джорджу, если ты об этом. И к тому же, с чего ты взяла, что я стала бы?

Суровый взгляд исчез, и Джинни вздохнула.

— Прости, просто наверно я чересчур опекаю его. Джордж не был прежним долгое время, и я надеялась, что его недавнее поведение… надеюсь, ты понимаешь — я лишь боюсь, что что-нибудь все испортит.

Гермиона почувствовала себя виноватой. Она знала, что поход в старую комнату близнецов всколыхнул что-то в Джордже, и ей стало плохо от того, что младшей Уизли пришлось взвалить на себя необходимость защищать старшего брата от страданий.

— Я понимаю, Джин. Правда понимаю, — она отмахнулась. — Просто, наверно, он считает меня странной, вот и все.

— Странной? Почему?

— Ну, я вроде как пробралась в его с Фредом бывшую комнату. Я… — как она объяснит, почему вошла туда? Она сослалась на то же самое, что сказала Джорджу. — Пахло порохом, когда я проходила мимо, и мне хотелось убедиться, что там ничего не собирается взорваться.

Джинни улыбнулась.

— Ты забыла, что их комната всегда так пахнет? Мама очень долго пыталась избавиться от запаха, но он такая же неотъемлемая часть дома, как и упырь в спальне Рона.

Они немножко посмеялись.

— Пойдем к остальным, поиграем во взрыв-карты, — сказала Джинни. — У меня чувство, что Гарри хочет ненадолго отвлечься от работы.

— Конечно.

Девушки шагнули к двери.

— Кстати о Гарри... — Джинни остановилась и покраснела. — На днях я кое-что нашла в его квартире.

Гермиона поморщилась и повернулась к ней.

— Я правда хочу это услышать? Знаешь, он мне как брат...

— Мерлин, Гермиона! Это не то, что... Я нашла кольцо!

На пару мгновений наступила тишина, пока Гермиона переваривала информацию.

— Ты шутишь? — наконец спросила она.

Джинни нахмурилась — похоже, она ожидала от подруги другой реакции.

— С чего бы?

Шатенка поспешила объяснить, дабы избежать недопонимания.

— Я не говорю, что это не потрясающие новости, просто... ну... вы так молоды.

Джинни расхохоталась, и Гермионе пришлось толкнуть ведьму локтем, чтобы та перестала и дальше над ней насмехаться. Они прошли через войну, и мысль, что их до сих пор можно считать слишком юными, чтобы жениться, казалась рыжеволосой странной.

— Полагаю, Рону придется долго ждать твоей руки, да?

— Моя рука не принадлежит никому, кроме меня, большое тебе спасибо, Джиневра, — теперь наступила очередь Джинни поморщиться. — Прости, — произнесла Гермиона, — просто я не представляю себя остепенившейся и заведшей семью прямо сейчас. Я хочу сдать ТРИТОНов и сперва заняться карьерой.

— Меньшего я от тебя и не ожидала, Грейнджер. Но, — Джинни прервалась, — не забудь, что тебе нужно позволить себе немного пожить. Наслаждайся взаимоотношениями и влюбленностью.

На этих словах глаза Гермионы расширились. Джинни сузила собственные, глядя на шатенку.

— Ты ведь любишь его, правда?

— Мне нравится твой брат с шестнадцати лет, Джинни.

— Это не ответ.

Гермиона теребила конец рукава.

— Мы еще ничего друг другу не сказали, если ты об этом. То есть, я сильно забочусь о нем, но люблю ли... Любовь — нечто, строящееся годами, верно? Она не случается просто так.

Джинни неверяще покачала головой.

— Все эти годы я смотрела, как вы двое изнываете друг по другу, а ты все еще не уверена? Гермиона, если ты до сих пор не знаешь, тогда, может, ты не любишь его так, как думала?

— Это смешно, Джинни. Забудь, что я сказала, я правда люблю Рональда. Честное слово, — судя по голосу, она больше пыталась убедить саму себя, чем другую девушку.

Рыжеволосая скрестила руки.

— Окей, ты говоришь, что любишь его, но эта любовь как к другу или семье или как к возлюбленному? — обе девушки покраснели. — Не могу поверить, что в самом деле говорю о личной жизни своего брата... — она выглядела так, словно проглотила "Драже Берти Боттс на Любой Вкус" со вкусом ушной серы.

Гермиона тем временем выглядела довольно расстроенной. Этот разговор сильно запутал ее.

— Я так долго была увлечена им — что еще это может быть, если не любовь?

Джинни взглянула на нее, сочувствие отразилось на ее веснушчатом лице.

— Только потому, что тебе кто-то нравился с юности, не означает, что нужно провести с ним всю оставшуюся жизнь.

Гермиона фыркнула.

— Кто бы говорил.

Рыжеволосая проигнорировала ее.

— Я только говорю, что желаю добра вам обоим, и тебе же будет лучше подумать, что ты на самом деле чувствуешь к нему, прежде чем пройдут годы, а ты уже стоишь с детьми на вокзале Кингс-Кросс, гадая, по-настоящему ли счастлива от того, как обернулась жизнь. Это будет нечестно и по отношению к тебе, и по отношению к Рону.

И с этими словами она обняла шатенку, заметив ее окаменевшие плечи, потом взяла за руку и повела в гостиную.

* * *

Вечер в "Норе" завершился чаем и тишиной. Никто не сыграл во взрыв-карты: атмосфера не особо подходила для шумной игры. Слова Джинни все еще кружились в голове Гермионы, когда она присела с книгой в руке. Гермиона читала предложение уже в пятнадцатый раз, но оно отказывалось задерживаться в мозгу — он оказался слишком занят мыслями.

Была ли Джинни права? Возможно ли, что она не проведет остаток своей жизни рядом с Роном только потому, что одна ее часть считает это долгом после стольких лет томления друг по другу? Она действительно любила Рона, знала, что любила. Но отношения, связывающие Джинни и Гарри сильно отличались от ее, как она теперь подозревала, платонических чувств к Рону. Они целовались, и это было приятно. Но разве это не должно быть больше, чем просто приятно?

Какое-то время Гермиона думала, что, может, она просто такой человек, которому не нравится физический контакт. Но это тоже было бы неправильно. Поцелуи Виктора вызывали покалывание по всему ее телу, и она никогда не чувствовала порыва оттолкнуть его или покраснеть, как это происходило с Роном. Конечно, она предпочитает учебу поцелуям в заброшенном классе, но это, вероятно, больше связано с ее приоритетами, чем с чем-то другим. И хотя Гермиона испытывала к Виктору интерес, он никогда не нравился ей в том же смысле, что Рон, и потому кажется странным, как ей куда более комфортно целоваться с болгарином, чем с любовью детства.

Из-за всего этого ее голова закружилась.

Что со мной происходит? Мне необходимо сосредоточиться на этой книге, если я хочу успешно сдать ТРИТОНа по Чарам! Я не могу тратить время, мечтая о поцелуях и мальчиках как какая-то глупая школьница.

Тем не менее, ее внимание отказывалось сосредоточиться на буквах, усеивающих страницы тяжелого тома. Вместо этого, оно, похоже, перекочевало на пару, сидящую на диване напротив Перси. Они втроем вели вежливую беседу, но оттуда, где Гермиона сидела, можно было увидеть, как палец Билла рассеянно очерчивает круги на руке Флер, а она, в свою очередь, снова и снова улыбается ему, словно никогда в жизни не видела ничего красивее его покрытого шрамами лица.

Гермиона взглянула на другую троицу, в данный момент увлеченную сбежавшей шоколадной лягушкой, прыгающей по кругу. Рон убеждал положить конец ее мучениям, а Гарри и Джинни возражали, что она неисправна, и потому они понятия не имеют, что еще с ней может быть не так. Никто не решался съесть ее.

Рон, почувствовав взгляд Гермионы, поднял глаза и робко улыбнулся ей.

То, от чего прежде появлялись головокружение и тепло, теперь мучило ее чувством вины. Он был так несведущ и невинен по сравнению с тем, что творилось у Гермионы голове, что она почувствовала себя грязной.

Прежде чем у Рона сложилось впечатление, что она закончила читать, Гермиона подняла книгу и скрыла за ней лицо, перед этим послав ему извиняющуюся улыбку, не коснувшейся глаз.

Было десять вечера, когда Гермиона покинула семейство Уизли и Гарри (Андромеда ушла еще несколько часов назад, чтобы уложить Тедди спать).

«Это будет нечестно и по отношению к тебе, и по отношению к Рону», — голос Джинни эхом раздался в голове.

Гермиона была в замешательстве, но с этим ей пришлось согласиться. Это было несправедливо по отношению к ним обоим. Она должна с этим разобраться.

Но не сегодня.

Некоторое время ей необходимо не думать об этом, ей требуется отвлечься.

Хорошо, что, когда Гермиона аппарировала домой, у нее имелось несколько флаконов, ждущих, чтобы их посмотрели.