ПИН-код (джен)

Я проснулся от того, что за окном защебетала какая-то птичка. Некоторое время я лежал, не шевелясь, и почти наслаждался этим звуком, доносившимся из открытой форточки. Несколько уверенных высоких нот, переливчатый переход к более низким и снова резкий взлет. Это была настолько идеальная утренняя мелодия, насколько это было возможно, но она внезапно закончилась: я услышал шорох крыльев и шелест листьев — птичка, оборвав свою песню на полуслове, упорхнула.

Я открыл глаза и осторожно попробовал приподняться на локтях, ожидая приступов головной боли и тошноты.

Однако, к своему удивлению, я понял, что все было в порядке и у меня ничего не болело. Я чувствовал себя здоровым и отдохнувшим, как будто лег вчера спать в десять вечера после занятия йогой и принятия расслабляющей ванны с ароматной пеной, а не веселился до глубокой ночи в одном из самых пафосных городских клубов, потребляя водку, шампанское и виски в больших дозах и странных сочетаниях. Жена с детьми еще два дня назад уехала в другой город навестить свою маму, и я, что называется, воспользовался предоставленной мне возможностью развлечься.

По-видимому, ночью я все же был не таким пьяным, как думал, ведь я не только без приключений добрался до дома, но и аккуратно разделся и уснул не на полу в коридоре, а в своей кровати.

Я встал, потянулся, подошел к окну и решительно его распахнул. Комната наполнилась свежим и теплым майским воздухом, напитанным запахами яблоневых цветов, мокрого асфальта и свежей выпечки из кондитерской, расположенной на первом этаже моего дома. Я посмотрел вниз: несмотря на ранний час, на улице уже было много людей. Дрон-дворник с еле слышным, но каким-то особенно уютным шуршанием медленно проехал по тротуару, убирая мелкий мусор.

Сегодня была суббота, и весь день можно было посвятить блаженному ничегонеделанию, но мне вдруг захотелось прогуляться и почувствовать себя частью этого поздневесеннего утра. Оно было таким прекрасным само по себе, что я не стал активировать линзы и чипы, встроенные в мои глаза, чтобы соединиться с сетью и прочитать последние новости. Кому нужно будет связаться со мной, тот всегда найдет способ это сделать, а я пока хотел побыть хоть ненадолго свободным от виртуальности.

На приведение себя в порядок ушло не больше получаса, и я, умытый, побритый и одетый в светло-голубые джинсы и легкий оранжевый свитер, вышел из дома.

Никакого особенного плана у меня не было. Я вообще очень редко оказывался на улице в десять утра — в рабочие дни я уезжал на работу не позже восьми, а в выходные валялся в кровати часов до двух, лениво ползая по сети в поисках непонятно чего.

Я немного подумал и пошел по тротуару в сторону городского парка, в котором не был уже лет тридцать, хотя он находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. Наверняка там все было должным образом организовано для людей, желающих с комфортом провести время в реальном мире. Я попытался вспомнить, что делал в парке, когда был маленьким. Кажется, там были какие-то качели и карусели, а еще был клоун, который из длинных надувных шариков ловко сворачивал разные фигурки, и кафе, в котором можно было заказать потрясающе вкусное мороженое с вишневым сиропом. Я пожалел, что во времена моего детства не было изобретено линз дополненной реальности и внутриглазных чипов, непрерывно ведущих запись всей жизни, и я не могу вернуться к ним и посмотреть, верными ли были мои детские впечатления о парке или нет. Еще я неожиданно вспомнил, что до самого окончания школы я мечтал стать разведчиком, работать на благо страны и разоблачать шпионов. Эта мечта сейчас, когда я стал скучным совладельцем крупного строительного бизнеса, казалась очень далекой и слишком наивной.

У входа в парк человек, одетый в костюм пингвина, продавал сладкую вату, хотя вроде бы было более логичным, если бы он продавал мороженое. Потом я подумал, что пингвин, продающий сладкую вату, и пингвин, продающий мороженое, одинаково нелогичны, и усмехнулся от того, что в принципе размышляю о таких глупостях.

Недалеко от входа в парк находился фонтан, и я пошел к нему. Возле фонтана под шум воды выступал классический черно-белый мим, который сейчас показывал, как он пытается открыть невидимую дверь невидимым ключом, но она никак не поддается. Я вместе с еще двумя десятками зрителей посмотрел представление до конца: получилось, что мим все это время ломился в дверь, которая была не заперта и открывалась в другую сторону. Я и зрители поаплодировали, мим нам поклонился, а я пошел дальше по главной аллее.

Через несколько минут я увидел на небольшом домике вывеску «Прокат велосипедов» и уверенно направился к нему. В домике, действительно, за почти символическую плату выдавали всем желающим покататься по парку настоящие механические велосипеды. Последний раз я видел такой, когда учился в школе.

Я выбрал очень красивый черно-зеленый велосипед и заплатил за час катания. Велосипед был тяжелым (у него была металлическая рама) и казался очень внушительным, добротным и надежным.

Однако выяснилось, что езда на механическом велосипеде в моем возрасте и после вчерашних бурных возлияний — это очень трудное занятие. Пот лился с меня ручьями, сердце билось быстро-быстро, и никакого удовольствия от велопрогулки я не испытал. Я энергично крутил педали, но проехал совсем немного: я направлялся к пышно цветущим кустам сирени впереди, но, если оглянуться, то домик с велосипедами, фонтан и пингвин со сладкой ватой возле входа в парк были хорошо видны, а кусты приблизились всего на пару десятков метров.

Минут через сорок я решил, что спорта на сегодня хватит, вернул велосипед и пошел искать какое-нибудь более спокойное развлечение.

Вскоре я совершенно случайно наткнулся на то самое кафе, про которое вспоминал, когда шел из дома к парку. В кафе из динамиков доносился негромкий джазовый мотив, чем-то похожий на ту птичью трель, которая разбудила меня утром.

Я сел на летней террасе за массивный деревянный стол под навесом из легкой белой ткани и заказал подлетевшему дрону-официанту большую порцию мороженого с вишневым сиропом и большой же капучино. Потраченные на велосипедной прогулке калории срочно требовалось компенсировать.

Дрон принес мой заказ довольно быстро. Я попробовал мороженое. О, это было не мороженое, а настоящее произведение искусства! Я даже прикрыл глаза от наслаждения. Надо будет как-нибудь привести сюда сыновей. Несмотря на то, что они уже подростки — одному тринадцать, а другому — пятнадцать, — думаю, они оценили бы по достоинству это приятное место, хоть и расположенное в детском парке.

Я отхлебнул кофе и откинулся на спинку стула. Отсюда хорошо просматривалась главная парковая аллея, залитая солнечным светом, и я вдруг увидел своих родителей. Они шли, улыбаясь и о чем-то разговаривая. Папа одной рукой обнимал маму за талию, и я ими по-настоящему залюбовался, подумав, что для своих лет они замечательно выглядят, и у них легкая свободная походка и хорошее настроение. А я ведь и не знал, что они бывают в этом парке. Сначала я хотел окликнуть маму, но потом решил не встревать в их посвященный друг другу день и не стал привлекать к себе внимание. Они свернули с главной аллеи на тропинку, уходящую в заросли, и скрылись из моего поля зрения.

Надо будет позвонить им вечером.

Все когда-нибудь заканчивается, и спокойно доесть мороженое мне, видимо, было не суждено.

— Вот ты где! — воскликнул поднявшийся на террасу мужчина, в котором я с неудовольствием узнал своего партнера по бизнесу. — Ты вообще в курсе, что отключился от сети?

— А как ты думаешь, Ник? — буркнул я. — Я сегодня отдыхаю.

Именно в этот момент меня словно бы догнало похмелье: в желудке что-то неприятно дернулось, перед глазами замелькали красные точки, и в голове загудело. Появление Ника как будто что-то «сломало» в этом прекрасном дне.

— Вижу. Ты у нас в принципе любитель отдыха, — неожиданно зло проговорил Ник, усаживаясь за мой стол. — Упрямый. Самовлюбленный. Безответственный. Эгоист.

У меня почему-то возникло ощущение, что он сейчас разрыдается, хотя я никогда и не видел Ника плачущим.

— Какой есть, — спокойно ответил я на его обвинения.

— Марк… — начал Ник и замолчал, словно собираясь с духом. — Ты… помнишь, что во вторник мы должны подписать контракт с японцами?

— Конечно, помню, — ответил я. — Что за вопрос такой?

— Это хорошо, что ты помнишь. Мне… нам… нужна электронная подпись, так?

— Точно.

— А она записана на физический ключ, так?

— Ник, с тобой все нормально? — удивившись и даже немного испугавшись, спросил я. — Ты сюда пришел, чтобы поговорить об очевидном?

Ник несколько секунд смотрел в стол, а потом взглянул мне в глаза:

— Нет. Я должен кое-что у тебя выяснить.

— Так выясняй! — почти крикнул я.

— Ты вчера купил новый сейф, привез его в офис и закрыл в нем физический ключ с нашей электронной подписью?

— Да.

— Скажи мне ПИН-код, который ты придумал.

— Зачем тебе в субботу открывать рабочий сейф? — поразился я. — Я в понедельник приеду в офис и код тебе скажу, и покажу, как там все работает.

— Тебе что, трудно сейчас сказать мне ПИН-код?! — возмутился Ник.

— Да что происходит-то? Что ты в нем собираешься найти? Там только ключ с электронной подписью и все — больше ничего нет!

Весь этот разговор меня злил. Я вроде бы понимал, что Ник должен знать ПИН-код, но мне не хотелось о нем говорить. Это был мой ПИН-код. Мой личный. Я его вчера придумал и совершенно иррационально хотел, чтобы его тайна осталась со мной хотя бы до понедельника.

— Марк. Послушай меня, — Ник осторожно тронул меня за руку. — Ты не приедешь в офис в понедельник.

— Почему?

— Потому что ты… умер. Ты вчера упал с пятнадцатого этажа. Врачи пытались тебя реанимировать в течение семи часов, но у них ничего не получилось.

Я ошарашенно уставился на Ника:

— Как это «упал с пятнадцатого этажа»? Я был в клубе, а клуб был на минус первом уровне…

— Да-да. А минус первый уровень был в отеле, — в тон мне сказал Ник. — В клубе ты познакомился с местной… девушкой, и она повела тебя в номер на пятнадцатом этаже. Там ты к уже выпитому алкоголю добавил еще что-то и, наверное, захотел полетать, а, может, случилась какая-то другая трагедия. В общем, ты выпал из окна. Удар был такой силы, что внутриглазные линзы и чип повредились, и твои жизненные записи за прошедший день восстановить не удалось.

— То есть все это — парк, мороженое, родители и ты — моя предсмертная галлюцинация? — ехидно спросил я.

— Нет. Это смоделированный мир, в котором тебе примерно полдня будет хорошо. Тебя поместили сюда, чтобы мы могли поговорить в спокойной обстановке.

— Кого это «меня», если я умер?

— Ты — цифровой призрак, и тебя уже очень скоро не будет. Эта модель строго ограничена и во времени, и в пространстве — вспомни, ты ведь и на велосипеде не смог далеко уехать.

Я слышал про эту технологию, но никогда не встречался с ней в жизни. Цифровой призрак представлял собой снятый особым устройством слепок сознания со всеми воспоминаниями умирающего человека, с которым другому человеку можно было пообщаться некоторое время в созданной компьютером модели через специальный интерфейс. Устройство для снятия такого слепка прикреплялось к голове еще живого пациента, но призрак активировался только после его смерти. Все это стоило очень дорого и не пользовалось особой популярностью.

— Ты оплатил создание моего цифрового призрака? Не мои родители, не жена, а ты?! И лишь для того, чтобы узнать ПИН-код от сейфа?

— Да. Вот такая я сволочь, представь себе. Я должен подписать контракт, но до вторника не успею сделать новую электронную подпись. Намного дешевле было узнать у тебя ПИН-код через цифровой призрак, чем потерять таких клиентов.

— Почему я не помню, как выпал из окна?

— Травмирующие воспоминания, не имеющие отношения к сути будущей беседы, у цифрового призрака удаляются, — ответил Ник заученной фразой. — И нам еще повезло, что мозг Марка не был поврежден настолько, чтобы сделать невозможным твое создание.

— А после всего этого что со мной будет?

— Ничего. Я уйду, ты доешь мороженое, программа завершится. Ты здесь только для того, чтобы мне помочь. Ты — ненастоящий Марк. Из-за смерти настоящего Марка у меня будет множество проблем, но ты можешь устранить хотя бы одну из них. Мне сказали, что в конце тебя ждет что-то очень приятное, может быть, реализация твоей давней мечты. Подарок от фирмы-разработчика технологии, так сказать.

— А я слышал, что какая-то французская компания будет создавать мир для цифровых призраков, в котором они смогут жить после смерти своих оригиналов, — медленно проговорил я.

— Да. Я тоже это слышал, но это не твой случай.

Мы помолчали. Я подумал, что созданная модель выглядела очень реальной, но все-таки содержала ошибки, и я не хотел бы жить в ней вечно.

— Что ж, — вздохнул я. — Договорились. Записывай: шесть-семь-восемь-девять-шесть-ноль.

— Спасибо, — улыбнулся Ник.

— Удачи в бизнесе! Пусть наше общее дело процветает! — я символически отсалютовал Нику стаканом с кофе.

— Я буду стараться. Обещаю, — серьезно сказал он, вставая.

— Иди. Я хочу окончательно умереть в одиночестве.

Кажется, он не хотел вот так уходить, но и оставаться до конца у него не было желания. Он постоял немного возле стола, а потом сказал:

— Ладно. Прощай.

Я ничего на это не ответил.

Он спустился с террасы и, сгорбившись, пошел по аллее к выходу из парка. Солнце светило ему в спину, и я стал замечать, что отчетливо вижу только его удаляющуюся фигуру.

Мир вокруг постепенно пропадал.

Хотел бы я посмотреть на Ника в тот момент, когда он узнает, что я вместо ПИН-кода от сейфа сказал ему почтовый индекс российского города Нерюнгри, но цифровым призракам такая возможность не предоставлялась.

Кажется, я уже не успею доесть мороженое.

Солнечные лучи залили все пространство вокруг, и я просто подставил им лицо.

* * *

— А вот это было по-настоящему круто! — радостно воскликнул техник. — Иллюзию с легендой «цифровой призрак для бизнес-партнера» на моей памяти еще никто не выдерживал. Абсолютно все говорили правильный ПИН-код.

Ассистентка техника сняла с моей шеи устройство для погружения в цифровую иллюзию. Я зажмурился, потом открыл глаза и встал с кресла.

— Было сложно, — сказал я. — Все было так точно, так правильно! Я почти поверил. Почти. Меня насторожила конечность цифровой модели при нашем уровне развития технологий.

— А я всегда говорил, что вы пройдете любое испытание с манипуляцией сознанием, полковник! Вы абсолютно правы: сейчас можно создать цифровую модель какой угодно сложности и продолжительности. Поражен вашим профессионализмом!

Я поблагодарил техника за комплимент и вышел из кабинета проверки навыков противостояния цифровому допросу.

Сегодня у меня было еще много работы.