Стальная рука Матери (джен)

Максу не удалось красиво уйти в закат. Пустошь слишком большая, чтобы тащиться по ней на своих двух, а здесь все же была вода, кое-какая пища и куча раздолбанного в последней битве металлолома неподалеку от Цитадели. В пресловутой куче был и его Перехватчик.

Местные тут же поволокли оттуда все, что хоть немного могло пригодиться в хозяйстве, да и сама Цитадель вскоре снарядила конвой за битыми машинами, поэтому за своим автомобилем Макс отправился в первый же день. Претендентов на Перехватчик оказалось слишком много, но пара выстрелов в особо резвых и упрямых мародеров спугнули остальных, и Макс смог без дальнейших проблем впрячься в лямку и утащить автомобиль в заброшенную лачугу на окраине поселка. Дело оставалось за малым — починить разбитую в хлам машину.

В занятую Максом хижину, прежние обитатели которой предпочли жить в пределах возводимой стены, никто не совался даже тогда, когда он на несколько дней уходил искать запчасти. По поселку ползли слухи о демонах, насылающих проклятия на тех, кто посмел подобраться слишком близко к дому на отшибе. Макс не обращал на эту суету внимания и продолжал чинить Перехватчик, порой вслух советуясь и споря с тенями прошлого. Он привык к одиночеству. Так было проще.

Настолько привык, что, вернувшись из очередного рейда за деталями, не обратил внимания на закутанную в камуфляжный плащ-палатку фигуру, устроившуюся на вынутом из Перехватчика пассажирском сиденье. Лишь когда в котелке закипела похлебка из пойманного суслика и вкусный аромат, поплывший по хижине, заставил человека вылезти из укромного уголка, Макс сообразил, что вряд ли это призрак.

— До меня тут дошла весть, — без предисловий заявил незваный гость, не обращая внимания на направленный на него обрез, — что на окраине поселка поселился какой-то странный чужак. Раз я отвечаю за безопасность Цитадели, пришлось поставить это дело на контроль.

Гость двинулся к костерку, споткнулся об обгорелую железяку, потерял равновесие, но не упал, успев схватиться за капот. Звякнул металл. Капюшон, и без того скрывавший лицо, сполз до самого носа, вызвав поток ругательств. Под капюшоном, сброшенным раздраженным движением, обнаружилась коротко стриженая голова без привычной боевой раскраски.

— Фуриоса.

— Собственной персоной. Убери ствол.

— Зачем здесь? — Макс наклонил голову набок, с любопытством глядя на нее, но оружие убирать не торопился. В Пустоши всякое случается. Вчерашний соратник сегодня может убить за канистру топлива, а прекрасная девушка с большими невинными глазами может оказаться охотницей из банды каннибалов. Лучше не рисковать.

Хотя видеть ее живой и здоровой было… радостно. Вне зависимости от обстоятельств.

— Выспаться и пожрать, — усмехнулась Фуриоса. — Мяса хочется зверски. Покорми голодающую.

— Там не кормят?

— В Цитадели? Одни овощи.

Макс протянул ей миску, подождал, пока она накидает себе порцию и примется за еду, и только тогда положил обрез рядом с собой.

Пустошь — суровое место, и нигде не прописаны ее законы, но только последний выродок убьет того, кто ест с тобой из одного котелка. Фуриоса выродком не была. Хотелось доверять ей. Это беспокоило.

Беспокоило, что она появилась здесь. Это означало, что что-то в Цитадели пошло наперекосяк.

Беспокоило, что он не знал, как с ней теперь говорить: как со старым соратником, как с правителем Цитадели или…

— Хмммм… Как рана?

— Почти зажила, — невнятно пробормотала она, размалывая челюстями попавшийся хрящик. — Донор попался удачный. Что?

Макс, смутившись, понял, что, пока он разглядывал Фуриосу, она уже успела уполовинить миску, вытащил из-за пазухи ложку и принялся черпать похлебку прямо из котелка.

— Долго.

— Надо было отлежаться, но некогда. Из-за этого я к тебе и пришла.

Он в замешательстве кинул взгляд на пассажирское кресло, потом уставился на женщину. Та фыркнула.

— Не спорю, у тебя тут уютно. Но дело серьезное. Мне нужна твоя помощь.

Что и следовало ожидать.

— Не думаю, что смогу помочь.

— Я не справляюсь. Невозможно одновременно заниматься обучением молодняка, усмирением банд и обустройством обороны, если при каждом резком движении от боли хочется сдохнуть. Мне нужен тот, кто умеет сражаться. Ты — умеешь.

— И только. Сражаюсь за себя.

— Эти пацаны — пушечное мясо. Джо вбил им в головы чушь про Вальхаллу. Ты научишь их выживать. У тебя это хорошо получается.

— Собирался починить машину и уехать.

— В Цитадели хорошие механики. Когда все наладится, я не буду тебя удерживать.

— Не будешь. А другие?

— Просто не попадайся им на глаза.

Макс потер виски, предчувствуя неприятности. Она вела себя странно, словно где-то оступилась и теперь пытается повлиять на события, цепляясь за первую попавшуюся возможность.

— Что-то не так с Женами?

— Несмертный не оставляет их всех в покое.

Фуриоса не стала пояснять свои слова. Макс — не стал уточнять. В полном молчании они доели ужин, после чего Фуриоза отстегнула руку и свернулась калачиком там же, где спала до появления Макса. Тот малость опешил от такой наглости.

— Уходи.

— Тсссс… — женщина приложила палец к губам.

За тонкими ржавыми листами стен нежно шуршал песок.

Через полчаса песок уже гремел так, словно его горстями швыряли в хилый домик. По сравнению с недавней мясорубкой буря была слабой, но даже такая могла обрушить ветхую крышу на головы. Пока что дело ограничивалось струйками, сыпавшимися через многочисленные дыры, причем оказалось, что Фуриоса устроилась как раз под одной из них. Помучавшись немного под таким «душем», она не выдержала и перебралась в Перехватчик, найдя себе свободный уголок на полу. Водительское кресло с откинутой до упора спинкой уже было занято Максом, который что-то невнятно пробормотал и повернулся к женщине спиной.

Максу не спалось. Его раздирали противоречия. Он не мог отказать Фуриосе, не пополнив коллекцию голосов в голове еще одним, твердящим «Почему ты не помог мне?», но опыт подсказывал, что вмешательство в дела Цитадели может усугубить уже существующие проблемы и добавить массу новых. Его сводил с ума ее запах — аромат здорового тела, пороха и машинного масла, — но предательница-память услужливо подкидывала кадры из прошлого, которое он, казалось, давно позабыл. Джесс тоже была сильной и бесстрашной — это не спасло ее.

Потом он вспомнил того пацана, который прибился к беглецам, а потом погиб, пожертвовав собой. Мальчишка, не умевший сражаться и не ведавший страха. Таких в Цитадели десятки, и, похоже, учить их, кроме одной вымотанной до предела женщины, некому…

Фуриосе тоже не спалось. Ее глодало беспокойство. Атмосфера затишья перед бурей после каждой бессмысленной говорильни Совета становилась все более душной и тяжелой, и некому было разрешить противоречия. Разумная и рассудительная Тост вместе с одной из двух выживших вувалини переехала на родную Свинцовую Ферму ради контроля рудоносной провинции. Кейпэбл, познавшая любовь и сочувствие, со второй вувалини теперь управляла Газтауном, чудом захваченным без жертв за счет внезапности. Здесь оставались только сама Фуриоса, Чидо, не имеющая никакого политического влияния, и Даг.

Матери использовали Даг как ширму, вынуждая импульсивную девушку скандалить с последним Императором. Полученная свобода пьянила их, они не ощущали ответственности за людей. Первым делом Совет обеспечил себе райские условия жизни, а потом стал продавливать решения, которые должны были лишить Цитадель хилых остатков Армады. Женщины не должны работать, ведь им еще рожать. Мужчины не должны сражаться, ведь им придется выращивать еду. Цитадели вообще не нужны воины, ведь мы высоко сидим, далеко глядим. Скажем «нет» маскулинной агрессивности Джо. Цитадели не нужны механики, ведь именно технологии погубили то, что было Прежде. Фуриоса превосходно знала реалии Пустоши, но все ее попытки донести до Совета свои соображения пресекались фразой: «Ты не такая, как мы. Ты ничего не понимаешь. Ты не Мать». Она ничего не могла сказать в свою защиту.

У Фуриосы был лишь один выход: делать то, что она считала нужным, пока есть возможность. Главное ее преимущество — она не запиралась в башне из слоновой кости. Были и инструменты контроля, и уважение подчиненных. Не хватало только времени и сил. Она рассчитывала, что странник возьмет на себя часть ее обязанностей, только слегка беспокоилась о том, как его примут в Цитадели. Рабочие — ребята дружелюбные, но диковатого чужака могут и не принять. И неизвестно, чем обернется дело, если кто-нибудь вдруг опознает человека, столкнувшего труп Несмертного с капота Гигахорс.

Он дышал слишком тихо, чтобы казаться спящим, и Фуриоса неожиданно для себя задала вопрос, донимавший ее с первого дня знакомства:

— И все же, как тебя звать? Я до сих пор не знаю твоего имени.

Он вздрогнул и поглядел на нее через плечо.

— Ну не Тушей же тебя зовут?

— Макс. Я — Макс.