Каникулы на Тисовой (джен)

Литл Уиннинг. Город моего детства. Я не был здесь целых семнадцать лет. Как же это много и мало одновременно. Много, потому что ребенок, который носился по этим чистым зеленым улочкам, уже вырос. И мало, ведь воспоминания, связанные с этим местом, до сих пор отзываются болью в сердце. Моя первая и единственная любовь, Лили, оставившая глубокий след в душе странного черноволосого мальчика, жила на Тисовой улице, 4.

Медленно подхожу к зеленой ограде. Ничем не примечательный коттедж, обвитый зеленым плющом. На улице июнь. Лето в Англии довольно холодное, но это не мешает зеленым росткам тянуться к солнцу, выпуская новые листья и заглушая собой всю эту серость двухэтажных домов, похожих друг на друга, словно близнецы.

Перед довольно ухоженной на вид пестрой клумбой спиной ко мне на корточках сидит тринадцатилетний мальчишка в огромной клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Он аккуратно достает из стоящего рядом ящика рассаду и сажает в подготовленные для этого ямки, создавая лишь один известный ему узор. Гарри Поттер, ее сын. Худющий, зеленоглазый, с непокорной копной черных волос, вечно торчащих во все стороны. Мой кошмар, моя боль, моя совесть.

Молча прохожу мимо, сворачивая к дому напротив. Это мое пристанище на ближайший месяц, наблюдательный пункт и тюрьма одновременно. Три спальни, гостиная, кухня с открытой верандой и ванная. И кошки. Много кошек, кажется, пять. Или семь? Хотя какая разница? Все равно я заперт в этом узилище и покинуть его в ближайшее время мне не светит. Что же, я сам в этом виноват.

Мальчишка из четвертого дома заканчивает высаживать рассаду и хватается за лейку. Я посылаю ему вслед измученную улыбку и принимаюсь разбирать свои вещи. Брюки, рубашки и мантии в шифоньер, нижнее белье — в комод, обувь — в тумбу возле входной двери. Мыло с мочалкой и шампунь — в ванную, полотенца — на крючок, зелья — в висящий шкафчик за зеркалом. Так, а что у нас на кухне? Практически пустой холодильник. Неприятно, но вполне поправимо. Кажется, продуктовый магазин у нас в самом начале улицы. Придется прогуляться.

Солнце уже садится за горизонт, когда я с двумя нагруженными пакетами подхожу к калитке дома миссис Фигг. И, конечно же, кидаю оценивающий взгляд на охраняемый объект. Поттера нигде не видно, но высаженная им клумба радует своей красотой даже капризного меня. Ведь умеет же работать, паршивец, когда захочет! Из дома раздаются крики. Кажется, кричит мужчина. Разобрать суть трудно, поэтому я не задерживаюсь и толкаю дверь, в уме делая пометку, что неплохо было бы поставить на дом Дурслей прослушку. Раз уж мне поручили охранять Поттера и не ограничили в выборе средств, то можно. А Дамблдору знать об этом вовсе не обязательно.

Сказано — сделано. Вот уже три дня я остаюсь негласным наблюдателем семейной жизни моего самого нелюбимого ученика. К слову, он так и не знает, кто поселился напротив. Я редко выхожу из дома, а если и выхожу, то набрасываю на себя иллюзию. Мне так спокойней. Да и Поттер меньше дергается. Не думаю, что он очень уж будет рад нашей встрече.

Целые дни мальчишка проводит на улице. Возится с клумбой, поливает газон, стрижет живую изгородь. Сегодня красит гараж. Я встаю в восемь, а Поттер уже на улице. И так до самой темноты. Изредка забегает внутрь, чтобы перекусить. Только сегодня понял, что делает он это, когда в доме никого нет. Что же, вполне разумно. Я уже наслушался всевозможных эпитетов, которыми награждают моего подопечного его родные. Мальчишка старается не нарываться по мере возможности. Не спорит, не огрызается, не повышает голос. В памяти невольно всплывают уроки зельеварения у третьего курса Слизерин-Гриффиндор, когда Поттер на мои постоянные подколки в свой адрес краснеет, сжимает от ярости кулаки и в итоге срывается и начинает огрызаться в ответ. И мне даже на какое-то мгновение становится его жалко. Но лишь на мгновение.

На подъездной дорожке у четвертого дома останавливается большой черный джип. Из машины вылезает толстый дядя Поттера и что-то говорит племяннику. Тот молча кивает, берет шланг, мочалку, баллончик с пеной и начинает мыть машину. Сегодня на улице +50 F и порывистый ветер. Лето в Англии редко бывает жарким. К концу помывки я уже вижу, что Поттер трясется от холода, а дрожащие руки с трудом елозят по гладкому стеклу машины. Его губы плотно сжаты, а в четких выверенных движениях явно прослеживается, что ребенок готов сорваться в любую минуту. Наконец, машина вымыта, и мальчик скрывается в доме.

Естественно, на следующий день он заболевает. Я вижу это по его красным глазам и постоянно шмыгающему носу, который он все время вытирает длинным рукавом той самой клетчатой рубашки, в которой я наблюдаю его изо дня в день. Сегодня он выходит из дома и направляется в сторону знаменитых холмов. Я набрасываю на себя иллюзию и иду следом на довольно приличном расстоянии. Поттер останавливается около заброшенного дома в конце улицы, оглядывается по сторонам и входит внутрь. Я скрываю себя чарами невидимости и выжидаю. Десять минут. Двадцать. Двадцать пять. Неспешно, не создавая шума, захожу в дом. Поттер лежит на видавшей виды железной кровати в полуразрушенной спальне, укрытый старым дырявым одеялом. Тяжелое дыхание, переходящее в хрипы, я слышу издалека. Он дрожит, пытаясь согреться. Я подхожу ближе и, невербально наложив сонные чары, кладу руку ему на лоб. Горячий. Ругаюсь сквозь зубы, проклиная Дурслей, Дамблдора и самого Поттера. Осторожно беру его на руки и аппарирую в свой коттедж. Прощай, конспирация. Достаю зелья из зеркального шкафчика и медленно, по капле, вливаю ему в горло, массируя при этом шею. Опускаю спящего Поттера на диван и кутаю в теплый плед, снимаю очки и кладу их рядом на тумбочку. Через пять минут слышу, как выравнивается его дыхание. Сажусь в стоящее рядом кресло, беру в руки книгу и погружаюсь в чтиво.

Поттер просыпается спустя три часа и в ужасе вскакивает с дивана, обнаружив под боком теплого черного кота, одного из питомцев хозяйки этого дома. Я молча сую ему в руку очки, и приторно-вежливым голосом интересуюсь:

— Как вы себя чувствуете, Поттер?

Испуганный, тот вскидывает голову и нервно сглатывает, узрев подле себя неизвестно откуда взявшегося Ужаса Подземелий, делает шаг назад и тут же плюхается на диван, не удержав равновесия.

— Но-нормально, профессор.

Я сажусь рядом, но он пытается отодвинуться от меня как можно дальше.

— Сидите спокойно, Поттер, я должен вас осмотреть.

Касаюсь рукой его лба, ощупываю лимфатические узлы, заставляю показать горло. Он монотонно выполняет все мои приказы, тщательно избегая смотреть мне в глаза.

— Ну что ж, Поттер. Вы почти здоровы, — выдаю я в заключении. — Больше так не делайте.

— Что не делать, профессор? — недоуменно спрашивает он, приглаживая растрепавшиеся волосы.

— Не убегайте из дома больным, — хмыкаю я, протягивая ему флакон с зельем. — Вот, выпьете это сегодня перед сном.

— Э-э-э… Да, сэр. Спасибо… — Он прячет лекарство в карман джинсов, и встает с дивана: — Я пойду?

— Идите, Поттер, — киваю я.

— До свидания, профессор.

Провожаю маленькую щуплую фигурку равнодушным взглядом, пока она не скрывается за дверью соседнего коттеджа. Через минуту в прослушивающей сфере раздается противный голос Петуньи, которая делает выговор племяннику. Взмах рукой, и звук выключается. Молча валюсь в кресло и закрываю глаза. Память услужливо подкидывает воспоминания собственного безрадостного детства. Все, хватит! К черту Поттера, Дамблдора, Тобиаса Снейпа и и всех остальных! Как же я устал!

Но Поттер решительно не оставляет меня в покое. Следующим утром он, потеряв всякий страх, звонит в мою дверь.

— Что еще? — рявкаю я, оглядывая храброго гриффиндорца, протягивающего мне свежеиспеченный пирог.

— Вот. Тетя Петунья испекла. Для вас.

Удивленно приподнимаю бровь.

— Она видела, как я выходил из вашего дома. Пришлось ей рассказать, что я у вас делал.

— И что же вы у меня делали?

Поттер пару секунд мнется, потом опускает глаза.

— Понимаете, она не любит волшебников. Я сказал ей, что вы родственник миссис Фигг, и пригласили меня выпить чаю.

— Понима-а-а-ю, — удрученно протягиваю я. — Проходите, не стойте на пороге.

Затаскиваю Поттера в дом и усаживаю в кресло.

— Так уж и быть, попьем с вами чай. Раз у нас уже был такой опыт в прошлом.

Поттер краснеет и начинает нервно теребить пальцы рук. Я же разливаю горячий чай по чашкам, разрезаю пирог и усаживаюсь в соседнее кресло.

— Скажите, сэр, а что все-таки случилось с миссис Фигг? — набравшись смелости, спрашивает Поттер.

Я уже собираюсь ответить ему в стиле а-ля грозный профессор Хогвартса, но тут ко мне на колени прыгает пушистая рыжая кошечка и начинает тереться об руку. Поттер открывает рот от удивления, когда я начинаю нежно почесывать ее за ушком. Ситуация довольно нестандартная. Злой профессор, и тут такая забота о братьях наших меньших. Образ Ужаса Подземелий рушится прямо на глазах. Ну и пусть. Если что, старый добрый Обливиэйт никто не отменял.

— Видите ли, мистер Поттер, у миссис Фигг сестра из Портленда попала в аварию и сломала ногу. Она маггл, поэтому костерост на нее не действует. Арабелла поехала ей помочь, а наш уважаемый директор не придумал ничего лучше, как попросить меня присмотреть за вами, пока ваша соседка будет отсутствовать.

— То есть, все это время за мной присматривала миссис Фигг? — удивленно спрашивает Поттер.

— Вы не знали?

— Мне вообще никто ничего не говорит, — бурчит он, уткнувшись в чашку.

— Может, потому что вы не умеете держать язык за зубами? — язвлю я.

— Неправда! — вскидывается Поттер.

— Неужели? У вас есть доказательства?

— Да! — улыбается Гарри. — Вы ведь так и не узнали, каким образом Сириус избежал поцелуя дементора после тех событий в Визжащей хижине?

Уел, нечего сказать. Я надменно смотрю в его зеленые глаза. В них пляшут веселые искорки, которых я не видел уже довольно давно.

— Что, и не расскажете?

— Нет! — резко отвечает Поттер.

— Придется использовать легилименцию, — удрученно произношу я, продолжаю наблюдать за ним.

— Что?! — вскакивает он с кресла. — Вы! Вы! Вы не имеете права! Так нельзя! Я все расскажу директору! — И пятится к двери.

Я не сдерживаюсь и начинаю хохотать. Очень уж комично выглядит Поттер со стороны. Гриффиндор!

Гарри застывает у двери, так и не взявшись за ручку. На его лице отображается так много чувств, что я невольно начинаю опасаться за детскую психику.

— Так что, Поттер, уходите? — интересуюсь я, отсмеявшись. И добавляю: — Я пошутил про легилименцию. Видели бы вы себя!

— Мне хватило того, что я видел вас, — отмирает он. — Не знал, что вы умеете смеяться.

— Вы многого обо мне не знаете. И не советую распространяться об уже узнанном. Если что, я вас предупредил, — строго говорю я.

— Да, сэр, я понял. До свидания.

Я киваю. Гарри исчезает за дверью.

Прошла неделя со дня нашего неудавшегося чаепития. Поттер регулярно мозолил мне глаза на своей территории, но границы не переступал. Вежливо здоровался на улице, но дальше приветствий дело не заходило. Мы поддерживали холодный нейтралитет. Он не лез в мою жизнь, а я… нагло лез в его. В основном, по вечерам, когда с работы приходил старший Дурсль. Отношения с моим подопечным у этого семейства не складывались. И если днем все было относительно мирно, то ближе к концу дня дело доходило до скандалов и истерик. Причем абсолютно на ровном месте. Похоже, Дурслей раздражал сам факт существования мальчишки. Хм, что-то такое мы уже проходили.

Поттер по большей части старался не отвечать, молча проглатывая обиду. Но иногда не сдерживался, и тогда Дурсль отрывался по полной. И, кажется, вчера Поттер все-таки добился своего и в итоге был выпорот ремнем.

Чисто по-человечески мне было его жалко. Я всегда был против физического насилия. Наверно, потому, что испытал это на своей шкуре. В детстве. С некоторых пор я решил, что слово всегда бьет больнее. И теперь придерживаюсь именно этого способа победить оппонента. Всегда срабатывает намного лучше, и эффективнее во много раз. И главное, без телесных повреждений у кого бы то ни было.

Послушав пару минут вопли мальчишки и следующие за ними рыдания в подушку, я отключаю прослушивающую сферу. Интересно, директор в курсе, как обращаются с Надеждой Всея Британии его опекуны? Надо бы переговорить с Поттером по этому поводу. Без его содействия приструнить родственничков не получится.

Случай сводит нас уже на следующее утро. Встав, как обычно, в восемь, я до одиннадцати тщетно жду появления Гарри на улице. Сфера, настроенная на него, когда он в доме, тоже упорно молчит. Сделав вывод, что это недоразумение опять ищет приключений на свою пятую точку, я натягиваю выходные джинсы с темной рубашкой и отправляюсь искать непутевого мальчишку. Благо, поисковые заклинания я знаю, и даже умею применять на практике. Двухэтажные дома заканчиваются, впереди виднеется небольшой лесок. Я прохожу между разросшимися деревьями по узенькой тропинке вниз, к реке. Здесь, с обрыва, открывается поистине потрясающий вид. Вдохнув полной грудью, я закрываю глаза и… тут природную тишину резко нарушают громкие мальчишеские крики.

— Стой, держи его! Не уйдешь! Заходи с боку, не дай ему снова удрать! Все, ты попался! Пощады не жди!

Оглядываюсь. Невдалеке стая мальчишек, кажется, их пятеро, набрасывается еще на одного нескладного вихрастого подростка, подминает его под себя и начинает методично избивать, не забывая при этом громко ругаться. Поттер извивается, но молчит, стараясь не подставлять под удары лицо и живот, но ему это не очень хорошо удается. Недолго думая, я спрыгиваю с обрыва и несусь к дерущимся.

— Что здесь происходит?! А ну, немедленно прекратите!

Когда до драчунов остается пара метров, меня наконец-то слышат.

— Атас! Смываемся! — кричит толстый мальчишка, и все пятеро убегают прочь.

Смотрю на избитого ребенка, и желание преследовать этих уродов резко исчезает. Гарри нуждается в моей помощи, а самоуверенную пятерку я могу и после найти. Еще я за ними не бегал. Не дождутся.

Гарри, плотно прижав колени к подбородку, закрывает окровавленными руками глаза и тихо всхлипывает.

Я опускаюсь на корточки:

— Все закончилось, Поттер, они убежали. — Силой отрываю его руки от его лица и начинаю осторожно стирать кровь со щек.

Поттер дергается от моих прикосновений, но не отстраняется, подавляя всхлипы.

— Встать сможешь?

Он молча кивает и, опираясь на мою протянутую руку, поднимается. Судорожно ищет очки, которые на удивление оказываются целыми. Цепляет их на нос.

— Спасибо, профессор. Как вы меня нашли?

Я фыркаю:

— Обычное поисковое заклинание, Поттер. И чему вас только учат в школе?

— Как превратить мышь в табакерку? — пытается шутить он. Улыбка на его кровоточащих губах выглядит зловеще.

— Профессор Макгонагалл преподает трансфигурацию, Поттер, и к заклинаниям поиска не имеет никакого отношения. Попрошу профессора Флитвика позаниматься с вами индивидуально.

— Спасибо, профессор. Что бы я без вас делал.

— Оказались бы в больнице, Поттер. Вряд ли миссис Фигг следит за вами так пристально. Аппарировали когда-нибудь?

— Нет, сэр, — отрицательно качает головой он.

— Ну что же, все когда-нибудь происходит впервые. — Протягиваю к нему руку и прижимаю к себе.

Через секунду мы уже стоим в просторной гостиной миссис Фигг.

Поттер безропотно выпивает протянутые ему флаконы с кровевосполняющим и обезболивающим, а на вполне безобидную просьбу снять рубашку резко краснеет:

— А, может, не надо рубашку, сэр?

— А если у вас переломы или смещение позвонков? А синяки я тоже буду через рубашку смазывать?

Мои доводы неоспоримы. И Гарри понимает это. Вскоре злосчастная рубашка уже валяется на полу, а Поттер осторожно укладывается на диван. Какой же он тощий!

Провожу волшебной палочкой над его телом, вполголоса произнося диагностические заклинания. Слава Мерлину, никаких переломов нет.

Внимательно вглядываюсь в его лицо. Картина довольно удручающая. Левый глаз заплыл, под правым красуется огромный синяк. Губы разбиты. Порез на щеке и над бровью. Шрам тоже кровоточит. Призвав палочкой баночку с мазью, я не спеша, точными движениями пальцев втираю ее в проблемные участки. Поттер морщится, но молчит. Перехожу к груди. Несколько синяков. И ссадины на руках. А вот живот представляет собой одно красно-синее месиво. Немного приспускаю джинсы и медленно начинаю наносить мазь на поверхность поврежденной кожи. Гарри сцепляет зубы и почти не дышит. Я не дышу вместе с ним. Знаю, как это больно. Он молодец, держится достойно.

— Поворачивайтесь на живот, Поттер.

Он облегченно выдыхает и переворачивается, подкладывая руки под правую щеку.

Моя рука на мгновение застывает, как только я вижу красные кровоточащие полосы от ремня на худой спине мальчика.

— Поттер, кто сделал это с вами? — монотонно произношу я, стараясь не пугать его.

— А? Что? — удивляется вопросу Гарри.

— Ваша спина.

Наблюдаю, как непонимание медленно уходит с его лица, уступая место ужасу и, к моему глубокому разочарованию, стыду.

Знаю, сам вел себя также. Было даже страшно предположить, что кто-то узнает, расскажет другим, и они будут показывать на тебя пальцем и смеяться.

— Это неважно, — зло произносит Поттер, тут же пытаясь высвободиться из моих рук. Но я готов к такой реакции. Поэтому крепко держу его и не даю встать с дивана.

— Как хотите, — как можно более равнодушно произношу я. — Я не претендую на ваше откровение. Но все же позвольте еще один вопрос: директор в курсе ваших отношений с опекунами?

Аккуратно смазываю надувшиеся рубцы, продолжая силой удерживать Поттера в лежачем положении. Наконец, он прекращает попытки вырваться и еле слышно произносит:

— Я говорил ему, что не хочу жить с Дурслями. Просил оставить на лето в Хогвартсе. Ну или хотя бы отправить к Уизли. Он отказал.

— Не спрашивали, почему?

— Нет. Он вообще никогда не разговаривает со мной на эту тему.

— Хотите, я поговорю с ним? — неожиданно для Поттера предлагаю я.

Его следующий вопрос вводит меня в ступор:

— Зачем?

Гарри не хочет быть мне обязанным. Еще бы, три года мы были с ним на ножах. Все изменилось буквально несколько дней назад. Он только-только учится доверять мне, а я начинаю видеть в нем его самого, а не пресловутого Джеймса.

— Затем, Поттер, что ваши опекуны не должны так с вами обращаться. Это неправильно.

— Не надо, профессор. Это не ваше дело. Не вмешивайтесь. Будет только хуже.

Да, Гарри, ты прав. На первых порах будет намного хуже. Сейчас только ты и я знаем об этом. А позже в эту постыдную тайну будет посвящено намного больше людей, и не факт, что все эти люди примут твою сторону. Они будут поливать тебя грязью, шептаться за твоей спиной и всячески унижать. Но я знаю, малыш, что ты сильный, ты выдержишь, потому что я не смогу пустить все это на самотек. Я обещал твоей матери заботиться о тебе. Прости, что вспомнил об этом так поздно.

— Со спиной я закончил. Если надо смазать в других местах, ванная там. Держи. — Протягиваю Гарри мазь, одновременно наблюдая, как он краснеет.

Хватая баночку, Поттер скрывается в ванной. Минут на двадцать. Я в это время колдую на кухне. Достаю из холодильника вчерашнюю жареную курицу, ставлю вариться рис, нарезаю овощи в салат. Успеваю даже сервировать стол и вычистить рубашку Гарри.

Он же пару секунд недоуменно смотрит на дымящиеся тарелки, потом не торопясь одевает рубашку и направляется к двери:

— Спасибо за все, сэр. Я пойду?

— Нет, Поттер, я вас не отпускал. Садитесь. Пообедаете со мной. Отказ не принимается.

Гарри неопределенно пожимает плечами и осторожно опускается в кресло. Его синяки будут побаливать еще пару дней, и только потом исчезнут. Средство моментального избавления от них пока не придумали.

Обед проходит в молчании. Поттер демонстрирует приличные манеры будущего аристократа, аккуратно орудуя вилкой и ножом. Не сомневаюсь, что это заслуга Петуньи. Что же, хоть какую-то пользу из этой семьи Поттер вынес. Закончив с едой, он промакивает губы салфеткой и тихо благодарит:

— Спасибо, профессор. Было вкусно. — Пауза. — Можно, я пойду домой?

— Можно, Поттер. Вместе со мной.

Он застывает и вопросительно смотрит мне в глаза.

— Хочу поболтать с Петуньей. По-соседски.

Дарю Поттеру ослепительную улыбку и накладываю на себя иллюзию. Теперь я — родственник миссис Фигг, который живет на Тисовой, дом 5.

Я не успеваю оторвать руку от звонка, как Петунья уже стоит на пороге и внимательно меня осматривает.

— Добрый день, миссис Дурсль, — вежливо кланяюсь я. — Меня зовут мистер Фостер, я племянник миссис Фигг, сейчас живу в ее доме. Час назад я стал свидетелем одного инцидента, связанного с вашим племянником. Не могли бы мы с вами это обсудить?

Кладу свою руку Гарри на плечо и мы следуем в дом за Петуньей.

Гостиная у Дурслей довольно уютная. Я нагло разваливаюсь в мягком кресле, Гарри скромно садится на пуф в углу у двери, сама хозяйка устраивается на краю дивана возле небольшого стеклянного столика, на котором лежат газеты.

— Что опять натворил этот мальчишка? — теребя передник, вопрошает моя соседка.

— А с чего вы взяли, что он что-то натворил? — Приподнимаю бровь, с усмешкой смотрю ей прямо в глаза.

— Потому что он ненормальный. Вечно ввязывается в передряги. Сил моих на него больше нет! Одни проблемы!

— Сочувствую, миссис Дурсль, — театрально произношу я. — Но поверьте мне, в том, что случилось, нет вины Гарри. Наоборот, в случившемся с ним виноват ваш родной сын.

— Дадлик? Не может быть. Он хороший мальчик!

Я хмыкаю и закидываю ногу на ногу.

— Хороший мальчик Дадлик вместе с четырьмя подельниками избил своего кузена и сбежал. Скажите спасибо, миссис Дурсль, что я вовремя вмешался, иначе ваш племянник сейчас был бы в больнице, а сын — в тюрьме. Я хотел вызвать полицию, но Гарри убедил меня этого не делать, а вначале поговорить с вами. Все-таки это его брат.

Петунья меняется в лице и начинает громко визжать .

— Вы. Вы. Вы ничего не докажете!

— Вы так думаете? — Я наклоняюсь немного вперед.

— Вам никто не поверит! Нужно не меньше двух надежных свидетелей! А вы один, и к тому же чужак здесь!

— А с чего вы взяли, что я являюсь единственным свидетелем? — спокойно парирую я. — Эту драку также наблюдали миссис Белл и мистер Велнер, которые любезно предоставили мне свои адреса и заверили, что если дело дойдет до суда, то обязательно дадут свои показания в пользу побитого мальчика.

Бросаю косой взгляд на Гарри. Он смотрит на меня… восхищенно?

— Гарри сказал, что с ним все порядке, но его синяки внушают мне опасения. Решать, конечно, вам, но я бы показал мальчика врачу. И еще: я очень сильно хочу поговорить с вашим сыном. Сами понимаете, пускать такое дело на самотек не стоит. К тому же, я уверен, что ни вы, ни Гарри не захотите, чтобы это повторилось. Ведь последствия могут быть печальными. Для всех.

Петунья несколько секунд хватает ртом воздух, потом вылетает из комнаты и убегает вглубь дома.

— Ну вы даете, сэр, — восторженно произносит Гарри. — Еще никому не удавалось склонить ее к своей точке зрения за такое короткое время.

— Главное — уверенность в своей правоте. И железные аргументы, конечно же. Учитесь, Поттер. Пока я жив, — киваю я, откидываясь в кресле.

Через пару минут в комнату входят уже вполне адекватная Петунья с сыном, она легонько подталкивает перепуганного толстого подростка ко мне.

— Д-до-добрый день, сэр… — заикается он.

— Не вижу ничего доброго, мистер Дурсль, — монотонно произношу я. — Не хотите поведать мне причину вашего жестокого обращения с кузеном?

Толстяк отрицательно мотает головой, и я продолжаю нравоучение:

— Ну что же, ваше право. Однако смею вас заверить, что с этого дня я буду присматривать за вами. Ваше отвратительное поведение внушает мне опасение за жизнь живущих рядом с вами людей. Вы вообще отдаете себе отчет, что если бы не мое вмешательство, то мы бы с вами сейчас разговаривали не здесь?

— А где? — с ужасом взирает на меня младший Дурсль.

— В тюрьме, молодой человек. Ваш кузен мог серьезно пострадать от ваших необдуманных действий. Повторять не советую.

Выдерживаю паузу, тем самым давая Дадли переварить преподнесенную мной информацию. Все же Поттер соображает быстрее своего брата.

— А теперь молодой человек, я хотел попросить вас составить мне список ваших сообщников, с адресами, естественно. Я планирую поговорить о безобразном поведении с их родителями.

— Может, не надо? — блеет Дадли.

— Это не обсуждается, — строго говорю я. — Раньше надо было думать. Давно пора повзрослеть и вести себя соответственно.

Тот вздыхает и начинает писать. Через минуту я уже держу список в руках.

— Премного благодарен, мистер Дурсль. Надеюсь на ваше благоразумное поведение в дальнейшем.

— И вам спасибо, мистер Фостер, что не обратились в полицию, — улыбается Петунья. — Мне очень жаль, что…

— Благодарите Гарри, — перебиваю ее я. — До свидания, миссис Дурсль, Гарри.

Уверенным шагом покидаю злосчастный дом, захожу в свою кухню, снимаю иллюзию и бросаю в камин дымолетный порох:

— Кабинет директора Хогвартса!

Дамблдор сидит в красном кресле-качалке и читает газету:

— Северус? Что-то случилось с Гарри? Что-нибудь необычное?

— Как тебе сказать, Альбус. Если не считать, что опекуны Поттера всячески третируют мальчика, используют его как домового эльфа, при этом не кормят и подвергают телесным наказаниям, то ничего из ряда вон выходящего. Впрочем, как всегда.

— Хорошо, мальчик мой, я разберусь.

— Я верю в тебя, Альбус.

А еще я верю в себя. Так что лучше тебе сделать так, как ты сказал, Альбус, иначе я за себя не ручаюсь…

На следующий день Гарри притаскивает очередной кулинарный шедевр миссис Дурсль. В качестве благодарности за мой благородный поступок. И ожидаемо остается на чай. Я внимательно слушаю его рассказ о вчерашнем вечере в семье опекунов.

— Скажите, сэр, а зачем вы придумали мнимых свидетелей вчерашней драки? А если бы тетя захотела встретиться с ними?

— Я хорошо знаю такой тип людей, как ваша тетя, мистер Поттер. Это был один из способов заставить ее понять свою неправоту. И, кстати, кто вам сказал, что блеф — это плохо? Сработало ведь. К тому же, свидетели и правда могли быть, мы ведь с вами не озаботились просканировать пространство на присутствие людей.

— Вот же мы приду-у-урки! — делает вывод Поттер.

Я давлюсь чаем. Он смотрит на меня и резко осознает, какой перл только что выдал.

— Ой, простите, профессор, я не то хотел сказать. Это я придурок, не вы. Вам конечно же не до этого было, вы меня спасали…

— Заткнитесь уже, Поттер, — перебиваю его я. — Да, я поговорил вчера с родителями ваших недругов, так что теперь вы вполне можете гулять без моего сопровождения.

— Спасибо, профессор! — сияет Гарри. — Тогда я пошел?

— Идите, Поттер.

Это недоразумение теперь целыми днями где-то гуляет, я вижу его только по вечерам, когда он, уставший, но вполне довольный, возвращается в дом своих опекунов.

Наблюдаю, как чета Дурслей вместе с сыном садятся в машину и уезжают. Гарри нигде не видно. А вот это плохо. Лето в Англии короткое и холодное. Если до этого три дня светило яркое солнце и было относительно тепло, то сегодня резко похолодало, налетел шквальный ветер и начался ливень. Дождь идет уже минут двадцать. Все это время я сижу у окна и выглядываю это гриффиндорское чудо.

Он появляется спустя полчаса, мокрый и дрожащий, и начинает звонить в закрытую дверь. Естественно, ключа у него нет. Осознав всю бесплодность сложившейся ситуации, он усаживается на пороге, обхватывает колени руками, притягивая их к груди, и мечтательно смотрит куда-то вдаль, трясясь от холода. Мое сердце не выдерживает, и я, применив водоотталкивающие чары, открываю входную дверь.

— Поттер! — окликаю я его, подходя ближе.

Он прекращает мечтать и жалостливо смотрит мне в глаза.

— Твои опекуны уехали. Поднимайся, подождешь их у меня.

Он молча плетется вслед за мной, не произнося ни слова, и застывает у входной двери, лишь войдя в дом.

— Что вы там застряли, Поттер? — кричу я ему, разливая чай в чашки.

— Я весь мокрый, сэр. И грязный. Не хочу запачкать вам что-нибудь.

Тихонько хмыкаю, вспоминая, что несовершеннолетним нельзя пользоваться волшебной палочкой вне школы, накладываю на него очищающее и высушивающее. Дрожащий Поттер сразу же хватает горячую чашку обеими руками и делает несколько глотков, чтобы согреться, после чего с облегченным вздохом опускается в кресло.

— Спасибо, сэр. Вы мой ангел-хранитель, — улыбается он, закрывая глаза от блаженства.

— Скорее, демон, — парирую я, оглядывая мальчишку с головы до ног. Сегодня он одет в чистую фланелевую рубашку явно не своего размера, болтающиеся на бедрах джинсы цвета хаки и черные потрепанные шлепанцы на босу ногу.

— Скажите, Поттер почему вы так странно одеваетесь?

— В смысле, профессор?

— Эти вещи вам велики. Вы похожи на огородное пугало. Не замечал, чтобы в Хогвартсе вы носили что-то подобное.

Он краснеет и опускает глаза в пол.

— Это не мои вещи, сэр. Это старые вещи моего кузена.

— А где ваши вещи, Поттер? Почему вы их не носите?

Мальчишка внимательно рассматривает узор на ковре и молчит.

— Ну же, Поттер, я жду ответа!

Гарри сжимает руки в кулаки и зло отвечает:

— Тете не нравится, когда я выгляжу лучше Дадли. Она не разрешает мне носить мои вещи.

Я в полной прострации от услышанного смотрю на мальчишку. Петунья что, с дуба рухнула? Ей больше заняться нечем, как издеваться над ребенком сестры? Не думал, что она такая мелочная! И я тоже хорош! Нет, чтоб узнать, в каких условиях живет сын Лили, прежде чем поливать его грязью!

— Что ж, Поттер, не повезло вам. Примите мои искренние соболезнования. Если пожелаете, я мог бы уменьшить эти вещи до… хм… вашего размера…

Гарри поднимает голову и бросает на меня удивленный взгляд:

— Что с вами случилось, профессор? В последнее время вы заботитесь обо мне лучше опекунов. В чем подвох? До этого лета вы не были со мной белым и пушистым.

— Вас это расстраивает, Поттер? — хмыкаю я. — Вам больше по душе образ злобного профессора зельеварения, которого вы наблюдаете из года в год в подземельях Хогвартса? Не вопрос, если вам нравится общаться со мной в этом ключе…

— Вы неправильно меня поняли, сэр, — перебивает меня Гарри. — Просто так непривычно знать вас три года как не самого приятного в общении учителя, к тому же вы явно не испытывали ко мне никаких добрых чувств, скорее, наоборот. И вдруг такие перемены. Согласитесь, их сложно не заметить. И не поинтересоваться причинами.

— Согласен, Поттер. Скажем так, я был неправ, когда набрасывался на вас, обвиняя во всех грехах. И пересмотрел свое мнение относительно вас. — Пауза. — Я удовлетворил ваше любопытство, мистер Поттер?

Гарри смотрит на меня в упор своими зеленющими глазами уже минуты две, порываясь что-то сказать, но каждый раз так и не решаясь. В итоге он запускает пальцы в свои черные как смоль волосы и тихо шепчет:

— Спасибо, сэр. Это очень важно для меня.

— Пожалуйста, Поттер. Раз уж вы в очередной раз нарушили все мои планы, могу предложить вам партию в шахматы. Вы умеете играть в шахматы, Поттер?

— А давайте сыграем, сэр! — весело отвечает Гарри, улыбаясь во весь рот. — Только я не очень хорошо играю, Рон постоянно у меня выигрывает.

— Вот сейчас и проверим, на что вы способны, Поттер. Ваши черные или белые?

За два часа я дважды выигрываю, а одну игру мы сводим вничью. Поттер абсолютно не расстраивается из-за проигрыша, я бы даже сказал, наоборот. Последнее время он абсолютно свободно чувствует себя в моей компании, и мне, как ни странно, это нравится. Именно такой Поттер, веселый, живой, с игривыми искорками в зеленых глазах очень сильно напоминает мне мою Лили, яркое рыжеволосое солнышко моей непутевой жизни…

К соседнему дому подъезжает машина. Мы с Гарри стоим у окна, наблюдая, как из нее выходит Вернон Дурсль и направляется в дом. Один. Жены с сыном нет.

— Наверное, они остались у тети Мардж, — тихо шепчет Гарри, меняясь в лице.

Я внимательно наблюдаю за ним. Расслабленные ранее плечи напрягаются, зубы прикусывают губу, а в глазах появляется страх.

— Поттер, мне проводить вас? — участливо интересуюсь я, кладя руку ему на плечо.

— Все будет хорошо, профессор, — вымученно улыбается он, на долю секунды касаясь меня своим плечом.

— Он мой родной дядя. Может, он не слишком добрый, но вряд ли мечтает меня убить.

— Что ж, Поттер, желаю вам удачного вечера с вашим дядей, — монотонно произношу я, убирая руку.

— Спокойной ночи, профессор.

Некоторое время ничего не происходит. Поттера спокойно впускают в дом, где пару раз оскорбляют и отправляют в свою комнату. Я расслабляюсь в кресле с очередным фолиантом по зельеварению, время от времени делая глоток сухого красного вина, подаренного мне Люциусом еще на день рождения. Рядом дремлет большой черный кот, сильно смахивающий на книззла. Часы показывают десять вечера. Вот и еще один день прошел. Полмесяца моего заточения в городе детства выливаются во вполне пристойный отпуск вдали от нравоучений Дамблдора, холодных подземелий и кипящих котлов с очередным зельем. И от людей, за исключением Поттера.

Абсолютно нормальный ребенок, трудолюбивый, неглупый, в меру рассудительный, немного взбалмошный. И чего я на него взъелся на первом курсе? Да, внешне похож на своего отца. Но характером, как выяснилось буквально недавно, пошел в мать. Гарри Поттер, наказание мое зеленоглазое…

Прослушивающая сфера на камине покрывается дымкой и предупредительно попискивает. Я нехотя вытаскиваю из рукава палочку и левитирую ее на столик по соседству с креслом. Включаю звук. Слышу, как кричит Поттер, срываясь на истерику. Что там у него опять стряслось? Делаю звук громче.

— Не смей прикасаться ко мне, слышишь? Я заколдую тебя, и мне плевать, что меня исключат! Не трогай меня, подонок!

В комнате что-то падает, разбивается, ломается. Чуть позже я различаю противный голос Дурсля:

— Что, щенок, говоришь, заколдуешь? Мал еще, дорасти сначала.

— Отпусти, сволочь, мне больно! Я тебя в полицию сдам, извращенец! — Жалкий голос вперемешку со всхлипами заставляет меня поставить бокал с вином на стол и напрячься.

— Не сдашь, ты, мерзкий ублюдок! Думаешь, тебе снова удастся вырваться, как в предыдущий раз? Ошибаешься, я все предусмотрел. Сегодня твоя тетя нам не помешает. Никто нам не помешает. Не сопротивляйся, щенок, тебе же будет хуже! Если не будешь трепыхаться, я сделаю все быстро и почти не больно, обещаю…

Он… что? Я подрываюсь с кресла и уже через секунду аппарирую в дом Дурслей. Сцена, свидетелем которой я оказываюсь, вызывает у меня рвотный позыв, который я тут же подавляю. Гарри стоит на коленях около своей кровати, со спущенными штанами и задранной на голову рубашкой, полностью закрывающей его лицо. Над ним нависает толстая жирная туша его дяди, которая со всей силы вдавливает спину мальчика в матрас, вывернув его руки назад и сжимая их левой рукой. Правой рукой Дурсль торопливо выдергивает ремень из своих брюк.

— Эверте статум! Инкарцеро! — Мой голос дрожит от злости, когда я одним движением палочки откидываю насильника от испуганного ребенка.

Гарри скатывается с кровати, по пути натягивая штаны и, путаясь в рубашке, забивается в угол между стенкой и шкафом, размазывая по щекам слезы.

Я подхожу к пьяному мужчине, хватаю его за волосы и всматриваюсь в испуганные глаза:

— Боишься меня? Правильно делаешь, что боишься. Еще раз тронешь его, и ты — труп. Понял?

Дурсль усиленно кивает головой, и я со всей силы впечатываю его в стену. Спустя секунду он медленно сползает на пол, потеряв сознание.

Я оборачиваюсь. Гарри по-прежнему сидит в углу, подтянув колени к груди и обняв их руками, всхлипывая время от времени. Я опускаюсь перед ним на корточки и протягиваю наколдованный платок.

— Давай соберем твои вещи и уйдем отсюда прямо сейчас. Ты как, не против?

Он отрицательно качает головой, старательно пряча красные от слез глаза.

— Акцио чемодан Гарри Поттера!

Массивный чемодан прилетает откуда-то снизу, напрочь снеся по дороге межкомнатную дверь. Гарри вздрагивает от грохота и на несколько секунд замолкает.

— Акцио вещи Гарри Поттера!

Уложенные вещи занимают едва ли половину огромного чемодана. Кидаю сверху обнаруженную на подоконнике волшебную палочку, мантию-невидимку и учебник по трансфигурации, поворачиваюсь к нему:

— Это все?

— Да, сэ-сэр.

Я протягиваю ему руку:

— Пойдем отсюда, Гарри.

Он хватается за мою руку, и через секунду мы уже стоим в гостиной дома напротив. Усадив его на диван, я что есть мочи несусь в ванную за успокоительным зельем со снотворным эффектом, которого у меня в избытке.

— Выпей, Гарри, — протягиваю я ему флакон.

Гарри безропотно проглатывает содержимое, ставит пустую склянку на стоящий рядом журнальный столик, и вдруг резко обхватывает меня руками, вжимаясь в грудь. Первые несколько секунд я практически не дышу, приходя в себя от шока, а потом осторожно обнимаю прижавшегося ко мне ребенка и начинаю гладить его по спине, успокаивая. Через некоторое время я чувствую, как он перестает дрожать. Всхлипы сходят на нет и превращаются в мерное посапывание, а руки, до этого обнимающие меня, разжимаются и повисают вдоль тела. Поттер спит.

Тихонько выбираюсь из его объятий, укладывая на диван. Накладываю на часть комнаты заглушающее заклятие и ухожу на второй этаж собирать свои вещи. Ноги моей больше не будет в этом доме!

Мой чемодан появляется рядом с чемоданом Гарри минут через десять. Бросаю взгляд на спящего ребенка. Невербально призываю лист бумаги и перо, и начинаю сочинять письмо Дамблдору:

«Альбус! Твой Золотой мальчик и я сегодня вечером покидаем этот гостеприимный дом. Все подробности сможешь узнать у Вернона Дурсля. Советую не откладывать свой визит к нему. Напоминаю, что у Поттера каникулы, а у меня — заслуженный отпуск. И не надо нам его портить.

Северус.

P.S. Кому-то придется кормить кошек, пока не вернется миссис Фигг. Так как ты неоднократно заявлял, что моя непосредственная задача — быть телохранителем Гарри Поттера, то эта важная миссия возлагается на тебя.»

Перечитав письмо дважды, я привязываю его к лапе своей совы:

— Директору Дамблдору. Ответа не жди.

Проводив сову взглядом, я подхожу к чемоданам, заклинанием уменьшаю их и кладу в карман мантии.

Гарри спит, подложив руку под голову. Следов слез и переживаний уже не видно, дышит он ровно и спокойно. Наклоняюсь. Одну руку просовываю под его спину, вторую пропускаю под коленями. Аккуратно приподнимаю и прижимаю к себе.

— Аппарейт!

— Поттер, подъем! Сколько можно спать! Одиннадцать часов дня!

Одним махом стаскиваю одеяло с заспанного взъерошенного ребенка, наблюдая его растерянность.

— До-доброе утро, профессор. Простите, я сейчас встану, сэр, я быстро!

Заикающийся, щурящийся от яркого солнца Гарри тщетно пытается нащупать на тумбочке возле кровати свои очки.

— Их нет, Поттер, — радую его я. — Я не смог найти их вчера. После завтрака сварю вам зелье, неделя ежедневного приема — и очки вам больше не понадобятся.

— Это было бы здорово, сэр, — ошарашено смотрит на меня Гарри. — Я постоянно их теряю. Или ломаю.

Я удовлетворенно киваю. Без очков он мне больше нравится. Уж сходство с Джеймсом теряется точно.

— Так, Поттер, ванная и завтрак. Не заставляйте меня ждать! Иначе вы быстро пожалеете, что согласились пойти со мной!

— И не надейтесь, профессор! — бормочет Гарри, скатываясь с кровати, и скрывается в ванной.

Я усмехаюсь ему вслед и выхожу из комнаты. В голове крутится возникшая практически на ровном месте мысль: интересно, а почему Альбус до сих пор не озаботился здоровьем своего Золотого мальчика? Зелье зрения не такое уж и редкое, да и готовится быстро. Почему же директор ни разу не попросил зельевара приготовить его для своего протеже? Забыл? Или же не захотел? Может, ему не так уж и важен этот ребенок?

Гарри, умытый и причесанный, с жадностью поглощает свой завтрак, запивая его апельсиновым соком. В очередной раз наблюдая, как он быстро заглатывает очередную ложку овсянки, я делаю ему замечание:

— Куда-то торопишься?

Гарри отрывается от тарелки и с ужасом смотрит на меня:

— Нет, сэр. Простите. Это больше не повторится.

— Хорошо. Потому что я не горю желанием спасать тебя, если ты ненароком подавишься.

Гарри покрывается краской и утыкается в свою тарелку.

— Какие планы на оставшееся утро? — стараясь сгладить ситуацию, обращаюсь я к нему.

— Ну, я мог бы помочь вам. Сделать что-нибудь. Вымыть посуду. Или обед приготовить. Я многое умею! — оживает Гарри.

— Поттер, у меня уже есть домовой эльф, — хмыкаю я в ответ на его заявление. — И он прекрасно справляется со своими обязанностями. Второй мне не нужен.

— Тогда придумайте что-нибудь сами, сэр, — пожимает плечами он.

Я ненадолго задумываюсь.

— Уговорили, Поттер. Идите в свою комнату и разберите вещи. Да, я не желаю видеть вас в обносках своего кузена. Выбросьте их немедленно. Все. Через час приду, проверю. Свободны.

Спустя час я застаю Поттера сидящим на кровати и гипнотизирующего свой полупустой чемодан. Ну, как сказать, полупустой. В нем лежат джинсы, две футболки, клетчатая рубашка, мантия, трусы, носки и кроссовки. Вся остальная одежда, количество которой превосходит лежащее в чемодане раза в три, кучей валяется на полу.

— Вот, — разводит руками Поттер. — Мое только это. — И кивает на чемодан.

— Инсендио! — Я направляю палочку на одежду, валяющуюся на полу, и испепеляю ее.

Гарри вздрагивает и напрягается.

— Завтра купим тебе новую, — обыденным голосом произношу я. И протягиваю ему фиал с зельем. — Пей. Это зелье, о котором мы говорили утром.

Он молча выпивает содержимое и отдает флакон мне.

— Спасибо, сэр. И. Извините за вчерашнее. Я не знал, что… так получится. И вы вмешаетесь. А теперь вот еще вынуждены терпеть своего нелюбимого ученика рядом с собой. Я не хотел портить вам вечер, сэр…

Я хватаю его за плечи и разворачиваю к себе:

— Поттер, вы в своем уме? Вас чуть было не изнасиловали, а вы сокрушаетесь по поводу моего испорченного вечера? Вы ударились головой, и у вас случилось размягчение мозга? Нет? Тогда что вы несете?

— Но… Но…

Голос мальчика дрожит, и хорошо бы еще не сорвался на плач.

— Иди сюда, глупый ребенок. — Силой усаживаю его на кровать, сам опускаюсь рядом и взъерошиваю рукой непослушные черные волосы. — Давай с тобой договоримся. Ты перестанешь извиняться за каждый свой шаг и примешь к сведению то, что если бы я сам не захотел видеть тебя рядом с собой, то тебя бы здесь не было. Это первое. Второе: если тебя что-то не устраивает, ты хочешь уйти отсюда, написать письма друзьям или же взорвать к чертовой матери дом своих опекунов, ты обсуждаешь это со мной. И третье: Поттер, я не монстр! Прекрати уже бояться меня и веди себя, как взрослый!

Гарри вытирает кулаком блестящие в уголках глаз слезы и улыбается:

— Да, профессор. Я вас понял. Я попробую.

— Больше уверенности, Поттер! Ваши попытки должны увенчаться успехом в ближайшем будущем!

— Да, сэр, как скажете!

Зеленые глаза сияют, я на минуту теряю контроль над собой и улыбаюсь этому несносному ребенку. И тут Гарри придвигается ко мне и обнимает за талию. Пока я придумываю, что же такое ответить на его жест, это недоразумение разжимает объятия и невинным голосом спрашивает:

— Профессор, а вы не могли бы звать меня по имени? Хотя бы в то время, когда рядом никого нет? Вы ведь уже делали это вчера. Пожалуйста!

— Не много ли вы просите, мистер Поттер? — грозно спрашиваю я.

— Но вы же сами только что сказали не бояться обсуждать с вами все мои пожелания. Сэр, — пожимает плечами Гарри.

В его глазах мерцают веселые искорки.

— Хорошо, Поттер, обещаю подумать над вашим предложением, — сдаюсь я. Знал бы ты, что в своих мыслях я уже давно зову тебя по имени, чудо ты гриффиндорское. — А теперь будьте так любезны, скройтесь с моих глаз на ближайшие часа три. На улице замечательная погода, и вам явно не помешает свежий морской воздух.

— Ой, море! — взвизгивает Поттер. — Да, сэр, я вас понял! Исчезаю! — И вылетает за дверь.

Интересно, на что я подвязался?

Выхожу из душа, промакивая мокрые волосы полотенцем, и смотрю в окно.

Поттер сидит на берегу моря в подвернутых до щиколотки джинсах, его босые ноги то и дело обмывает очередная волна, и что-то рисует на мокром песке. Кроссовки и футболка валяются в паре метров от воды.

Одеваю летнюю бежевую рубашку, закатываю рукава до локтя и застегиваюсь на пять нижних пуговиц, оставляя грудь открытой. Натягиваю на ноги светлые бриджи чуть ниже колена, расчесываю еще влажные волосы. Шлепанцы остаются в прихожей: не люблю, когда песок забивается в обувь. И выхожу из дома.

Бесшумно подхожу к сидящему подростку:

— Как тебе нравится море, Гарри?

Он оборачивается и… застывает с открытым ртом.

— Что? — рявкаю я, когда через минуту Гарри так и не сводит с меня изумленного взгляда.

— Отпад, — шепчет Гарри себе под нос, но я на слух никогда не жаловался.

— Поттер, объяснитесь!

— Э-э-э… Отлично выглядите, сэр, — отмирает Гарри.

Несколько секунд после такого заявления я недоумеваю, что же такого необычного углядел во мне мальчик. И только потом до меня доходит: он же никогда не видел меня вне Хогвартса! Тисовая не считается. И я, конечно же, не горел желанием довести до инфаркта своего ученика, когда так одевался, просто это мой обычный наряд здесь. Никаких сюртуков, черных мантий и классических брюк. Причина довольно банальна: жара. Ну, и море, конечно. Люблю плавать, а сюртук пока снимешь… То ли дело рубашка с бриджами.

— Не хочется вас разочаровывать, но это моя обычная одежда здесь.

— Мне нравится, профессор, — резюмирует Поттер. — И то, как вы одеты, и ваши прическа тоже. А почему бы вам не выглядеть так в Хогвартсе?

— Как вы себе это представляете, Поттер? — усмехаюсь я. — Если я в таком виде заявлюсь на уроки, как минимум половина студентов получит психические расстройства, а вторая половина умрет от разрыва сердца.

Гарри хихикает, прикрываясь рукой.

— Я немного не то имел в виду, сэр. Почему бы вам не одеваться не только в черный цвет?

— Имидж, Поттер. Я создавал этот образ много лет. И меня он вполне устраивает. Видя во мне злобного мерзавца, люди стараются обходить его стороной и не лезут в личную жизнь, которую я ненавижу выставлять напоказ. Я же могу позволить себе высмеять их, или заставить поступить так, как мне надо, не оправдываясь при этом за свои поступки. Тебе этого пока не понять, но поверь мне, в будущем ты не раз задумаешься о возможности такого поведения.

— Значит, сейчас вы сняли свою маску, профессор? — констатирует Поттер. — Но почему я? Почему вы решили сбросить ее передо мной? Я не понимаю.

— Ты знаешь, что я дружил с твоей мамой, Гарри?

— С мамой?

— Да, Гарри. С твоим папой мы были на ножах, а вот с Лили дружили с десяти лет и до самой ее смерти. Джеймса это неимоверно бесило, но твоя мама была упрямой, как стадо гиппогрифов. Устав от наших бесконечных ссор, она приструнила нас, однажды заявив: «Хотите поубивать друг друга? Вперед! Но без меня. Еще раз услышу, как вы собачитесь, прокляну обоих, сильно и надолго, поверьте, мало вам не покажется. Вы меня знаете!» С тех пор мы с Джеймсом соблюдали строгий нейтралитет в присутствии твоей мамы. Так вот, Гарри, когда я в очередной раз гостил у твоих родителей, Лили взяла с меня слово, что я присмотрю за тобой, если с ней и Джеймсом что-нибудь случится. Времена

тогда были неспокойные.

Я замолчал, искоса поглядывая на ребенка. Он принял свою любимую позу: колени подтянуты к груди, руки в замке, и смотрел куда-то вдаль.

— Почему меня отдали Дурслям? Почему именно им? — задает вполне рациональный вопрос этот не по годам взрослый ребенок.

— Не знаю, Гарри, честно, — не стал врать я. — Блэк загремел в Азкабан, так бы ты точно жил у него. Моя кандидатура не рассматривалась, бывший сторонник Темного Лорда, к тому же тоже сидевший в это время в тюрьме. А Дурсли… Петунья была единственной оставшейся в живых родственницей твоей матери. Видимо, это обстоятельство и решило твою дальнейшую судьбу. К тому же, Дамблдор уверил всех, что тебе хорошо живется у родственников. Еще две недели назад я в этом ни капли не сомневался. Прости, что не проверил раньше. Если бы я знал, как все обстоит на самом деле, то давно бы уже забрал тебя оттуда.

— И что мы теперь будем делать? — подводит итог Гарри.

— Не знаю. А что ты хочешь? Может, пообедаем, а потом поплаваем немного?

— Я не умею плавать, профессор, — смущается Гарри.

— Но ведь это легко исправить! Хочешь, я научу тебя?

— Э-э-э… Думаю, я не буду против. Определенно нет.

— Договорились. А теперь — в дом.

Вечер обещает быть плодотворным. Натягиваю синие плавательные шорты, едва прикрывающие колени, набрасываю на плечи рубашку, я тяну Гарри на море. Благо, оно плещется в нескольких метрах от моего коттеджа. Очень удобно иметь свой собственный кусочек пляжа прямо под окнами.

Мне всегда нравилось море. Его непостоянство, его сила, его запах. Впервые я увидел его, когда мне было семь. Мама привезла внука в гости к дедушке, его вилла стояла прямо на берегу Северного моря. Загнать меня домой в то лето было просто нереально. Именно тогда я понял, что хочу иметь свой дом на берегу. И, повзрослев и заработав достаточно денег, воплотил свою мечту в жизнь.

Уверенным движением откидываю рубашку в сторону и захожу в воду. Волны нежно ласкают кожу, заставляя уставшие за день мышцы расслабиться. Отрываю ноги от дна, касаюсь грудью воды и выверенным за многие годы кролем плыву к качающемуся на поверхности буйку. И обратно.

Гарри стоит по колено в воде и молча наблюдает за мной. Протягиваю ему руку и тяну следом за собой на глубину. Он не сопротивляется, полностью доверяя мне в этом новом для него деле.

— Если хочешь научиться плавать, первое, что нужно сделать, это побороть свой страх. Для этого ты должен полностью расслабиться. Попробуй лечь на воду и слиться со стихией. Давай, я тебя держу.

Гарри кивает, плюхается на спину и подкидывает ноги кверху. Я подсовываю руки под его спину, помогая держаться на поверхности.

— Так, а теперь начинай ровно и глубоко дышать и попытайся расслабить мышцы. Представь, что ты лежишь на земле. А еще лучше, что ты спишь.

— Да, сэр, сейчас, — выдыхает Гарри и тут же уходит под воду.

Отфыркиваясь, он снова принимает позу «бревна», а через минуту опять сбивается с дыхания и ныряет.

Я спокойно наблюдаю за его попытками, никак не критикуя. Где-то на восьмой попытке у него наконец-то получается продержаться на поверхности воды довольно долго, и я даже убираю свои руки с его спины.

— Молодец, Гарри. Тренируйся. Как только освоишь этот трюк, перейдем к следующему этапу.

Ложусь на спину и закрываю глаза от блаженства, покачиваясь на небольших волнах. Поттер улыбается, глядя на меня, и пытается пристроиться рядом. Через полчаса он уже вполне сносно копирует мою расслабленную позу, и я показываю ему основные плавательные движения. Их он схватывает буквально на лету. И к концу светового дня даже умудряется проплыть несколько метров, не становясь на ноги.

Счастливый и довольный собой, он отключается сразу после ужина, так и не дойдя до кровати. Накрываю это недоразумение пледом и оставляю ночевать в гостиной.

Темпус показывает восемь утра. За окном вовсю светит солнце, и нет никакого намека на дождь. С едва заметной улыбкой на лице натягиваю на еще влажное после душа тело мягкий махровый халат и спускаюсь на первый этаж. Из кухни доносятся голоса. Гарри что-то усиленно доказывает моему домовику. Тилли тоже не молчит и время от времени пытается возражать.

— Не порти мне домовика, Поттер, — грозным голосом произношу я, заходя на кухню. — Он мне нравится именно таким. Не пытайся перевоспитать его, второй Добби мне не нужен.

— Ну что вы, профессор, и в мыслях не было, — улыбается Гарри. — Откуда вы знаете про Добби?

— Люциус рассказывал, — хмыкаю я, вспоминая гневное лицо друга после того инцидента с василиском. — Он был очень зол на тебя.

— Представляю. Но мне тоже было не очень-то весело после всего, что он натворил.

— Угу, и мне. Я тогда два дня не отходил от котла, готовя для тебя зелья, убивающие остаточный яд василиска в крови. Так что весело было всем троим. Да, напоминаю, что сегодня у нас поход по магазинам. Так что давай завтракать, и отправляемся.

Гарри кивает, усаживается рядом со мной за стол и начинает аккуратно отправлять яичницу в рот. Я повторяю за ним, одновременно просматривая лежащую на столе свежую газету, время от времени делая глоток свежесваренного черного кофе.

Десять часов утра. Магазины Портсмута уже открыты, но людей на улице еще немного, поэтому я аппарирую Гарри в небольшой тупичок рядом с главной улицей города.

— Это ведь не Косая аллея, сэр? — спрашивает мой ученик, осматриваясь.

— Мы в 100 км от Лондона, в Портсмуте. Не вижу смысла аппарировать в Лондон, когда все можно купить по соседству.

— А здесь есть Гринготтс? — интересуется Гарри.

— Нет. Он нам и не нужен. Мы в маггловском городе, Поттер, нам не требуются мантии и прочая одежда для волшебников.

— Но как же… — теряется Гарри. — Все мои деньги в банке, сэр. У меня с собой только пара фунтов. Вряд ли я смогу что-то купить на них. Простите, профессор. Лучше мне вернуться домой.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Он смущается и тут же отводит глаза, прикусывая нижнюю губу.

— Послушай, Гарри, — я кладу руки ему на плечи. — Я хоть раз упомянул, что ты будешь покупать одежду за свои деньги? Нет? Тогда с чего ты взял, что именно ты должен расплачиваться за уничтоженные мною вещи?

— Но ведь это неправильно! — мямлит он. — Если вещи покупаются мне, то именно я должен оплатить покупки.

— А если бы я захотел подарить тебе эти вещи? Ты бы тоже предложил мне деньги?

Поттер вспыхивает, но не сдается.

— Но, сэр. Вы не обязаны мне ничего покупать. И тем более дарить. Хватит того, что я живу у вас, и вы кормите и поите меня, тратите на меня свое время и…

— Так, Поттер, хватит, закончили дискуссию, — начинаю злиться я. — Неужели вы думаете, что несчастные несколько рубашек и брюк пробьют существенную брешь в моем бюджете? Открою вам секрет, Поттер: я прямо сейчас могу купить себе еще один двухэтажный коттедж, такой же, как у ваших родственников, и это никак не повлияет на мое финансовое состояние. Так что прекращайте сетовать на свое безденежье и экономить мои средства, и идемте наконец по магазинам, будем превращать вас из бедного родственника в элегантного молодого человека.

Завожу Гарри в один из своих любимых магазинов и киваю стоящему за прилавком продавцу:

— Доброе утро, Винс.

— Север, ты ли это? — Высокий светловолосый человек выходит из-за прилавка и раскрывает мне свои объятья: — Сто лет тебя не видел! Давно приехал?

— Позавчера, Винс. Как Мэдди?

— Хорошо. Месяц гостила у матери, только вчера вернулась. Соскучилась жутко! Предложила в субботу организовать барбекю. Придешь?

— Куда я денусь? Я тут надолго застрял. Только вот я не один приехал. Ты не будешь против?

— Когда это я был против твоих друзей, Сев? — хохочет Винсент. — Ну-ка, покажи мне его.

Мужчина внимательно рассматривает Гарри и бросает мне вопросительный взгляд.

— Нет, Винс. Это мой ученик. И сын моих хороших друзей, — улыбаюсь я. — Поможешь привести его в божеский вид?

— Для друзей все по высшему разряду, Сев!

— Я в тебе не сомневаюсь, Винс. Развлекайтесь!

Сажусь в удобное кресло недалеко от примерочной, наблюдая за порхающим по залу другом и все еще смущенным Гарри.

Через час утомительных переодеваний раскрасневшийся Поттер наконец вываливается из примерочной и практически валится с ног.

— Совсем уморил мне ребенка, Винс, — делаю я сердитый вид. — А твой магазин ведь только первый в списке!

— Своди его в кафе и накорми мороженым, Север, — парирует продавец. — Через полчаса будет как новенький! Проверено!

— На своих практиковался? — усмехаюсь я.

— А то! Гарантия 100%!

Я смеюсь в ответ и, пока он заворачивает покупки, договариваюсь о времени субботней встречи. Хороший парень, этот Винсент. Мы дружим с ним уже лет пять, не меньше, и я еще ни разу не видел его грустным. Прощаюсь, подхватываю Гарри под руку и тяну в кафе через дорогу.

— Какое мороженое ты любишь, Гарри? — интересуюсь я, усаживаясь за столик.

— Не знаю, сэр, — пожимает плечами Гарри. — За всю свою жизнь я пробовал всего-то пару видов.

Мое сердце пропускает удар. Я нервно сглатываю.

— Ну, сегодня тебе предоставляется шанс наверстать упущенное. Какое ты будешь?

Мальчик выбирает лимонное и фисташковое, я — шоколадное и клубничное. Съев полпорции, предлагаю поменяться. Поттер краснеет и соглашается.

Действительно, где-то через полчаса мы оба чувствуем прилив сил и совершаем набег на обувной магазин, потом на парикмахерскую и в конце посещаем рыбный ресторан, где объедаемся морскими деликатесами, запивая их прекрасным вином. Слегка пьяный от вина Гарри заплетающимся языком рассказывает про свои приключения в Хогвартсе, заставляя меня смеяться. Я в свою очередь делюсь с ним воспоминаниями о Лили, и даже пару раз упоминаю о проделках мародеров, когда те оставались с носом. Гарри хохочет, перебивает меня, смущается, шутит и снова смеется, ведя себя как маленький ребенок. Я же задаю себе вопрос, какого черта я его вообще напоил, и что мне скажет директор, если вдруг узнает об этом. Прикончив бутылку злополучного вина, которое не перестает от этого быть менее изысканным, я придерживаю Поттера за руку и вывожу на улицу, чтобы, наконец аппарировать домой.

Вечер заканчивается для каждого в своей комнате, только вот я укладываюсь спать намного позже, дочитывая очередной трактат о ядах. Гарри же проваливается в сон, едва коснувшись подушки.

Сегодня небо затянуто тучами, и моросит мелкий дождь, срываясь ближе к обеду на полноценный ливень с грозой и молнией. Гарри оседает на открытой веранде с учебником по зельеварению и еще прихватывает пару книг из моей личной библиотеки, предварительно спросив у меня разрешения. Каникулы каникулами, а домашнее задание на лето выполнять надо. Я не мешаю ему и запираюсь у себя в лаборатории, где варю очередное экспериментальное зелье. На эссе по моему предмету у него уходит два дня. Когда довольный собой Поттер вручает мне свою выстраданную работу, я тут же нахожу, к чему придраться. Он вначале дуется на меня, потом оттаивает и втягивает меня в спор, в итоге соглашается с моими замечаниями и обещает исправить. В принципе, эссе не такое уж и плохое. Видно, что старался. Чтоб хоть как-то поощрить страдальца, предлагаю ему полетать. Соглашается он практически сразу, и вот уже мы с ним на всех парах несемся над темной гладью ночного моря, обгоняя друг друга на поворотах. Давно я не летал. А тем более с Поттером…

Суббота радует теплым солнечным днем. Нас ждут в гости к трем. Спускаюсь в погреб, выбираю две бутылки красного фруктового вина, которое отлично подойдет к грилю, и аккуратно упаковываю его в оберточную бумагу. Гарри весь день на взводе, носится по дому, как угорелый, сметая все на своем пути. Волнуется. Он неловко чувствует себя в незнакомых компаниях, и я подбадриваю его, как только могу.

Кажется, мы — последние, все уже в сборе. Винс с Энтони жарят мясо, Мэдди и Элоиза накрывают на стол, Стефани, Меган и Альберт развлекают меня новостями. Гарри тоже сразу берут в оборот, четырнадцатилетний Дейв, двенадцатилетняя Стейси и малышка Сюзи утягивают его в домик на дереве. Время от времени кто-то из этой четверки периодически мелькает в поле моего зрения, стаскивая со стола аппетитные жареные колбаски, сочные стейки и печеные на углях овощи для всей их честной компании, но под ногами они не мешаются, и ладно. Замечаю, что Гарри сдружился с новыми знакомыми, и позволяю себе расслабиться. Фруктовое вино бьет в голову, и я совершенно не знаю, почему не сопротивляюсь, когда Стефани утягивает меня на сеновал, а потом мягко целует в губы и сдергивает рубашку. Я забываю про все на свете и полностью отдаюсь в ее руки, медленно погружаясь в такие приятные и давно забытые ощущения…

Спустя какое-то время, расслабленные и умиротворенные, мы с ней снова предстаем пред ясные очи таких же счастливых и не совсем трезвых парочек. Кто-то из нас подает бредовую идею поиграть в мяч, которую все почему-то принимают на ура. Четверо забытых всеми нами детей вначале с недоумением смотрят на орущих, хохочущих и ругающихся слегка неадекватных взрослых, гоняющих мяч, но потом решают присоединиться. Я делаю вид, что не замечаю, как Гарри и Дэйв наливают себе в бокал вместо сока немного вина и залпом выпивают его, озираясь по сторонам, а потом вновь возвращаются в нашу теплую компанию. Гарри в свою очередь никак не комментирует наличие сухих травинок у меня в волосах, которые он аккуратно вытягивает и выбрасывает. Расходимся мы далеко за полночь, усталые и довольные.

— Профессор, Букля принесла мне письмо от друзей! Я могу написать им ответ? — Радостный Гарри прожигает меня своими зелеными глазами, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Естественно, можешь, Гарри, — разрешаю я. — Но, прежде чем упоминать мое имя, подумай, правильно ли будет сообщить им о наших взаимоотношениях именно в письме. Может, лучше это будет сделать все же при встрече?

Он на секунду задумывается.

— Вы правы, профессор, не стоит их шокировать. Гермиона, конечно, воспримет это нормально, но вот по поводу Рона я сильно сомневаюсь.

— Полностью с тобой согласен. Твоя подруга — умная девочка, а вот Уизли оставляет желать лучшего.

Гарри фыркает, но никак не комментирует мою реплику.

— И еще, Гарри. Не стоит говорить им, в каком городе ты находишься. Держу пари, директор ищет нас.

— Вы так думаете, сэр?

— Я полностью в этом уверен, Поттер.

Он кивает, соглашаясь, и скрывается за дверью.

Я практически не вижу его в эти дни. Кажется, благодаря нашей недавней вечеринке он приобрел новых друзей, и теперь днями напролет пропадает где-то вместе с Дейвом и его сестрой, заявляясь лишь под вечер, довольный и страшно голодный. И до безумия счастливый. Иногда мы с ним берем метлы и идем летать над ночным морем. Или же играем перед сном в шахматы. Иногда даже варим несложные зелья для Больничного крыла.

За этот совместно проведенный месяц наши отношения перешли на новый уровень. Я перестал думать о Гарри, как о сыне ненавистного Джеймса, и рассмотрел в нем его самого, довольно милого, трепетного и ранимого ребенка, немного импульсивного и вполне неглупого, умеющего сопереживать, любить и заботиться. Он же перестал видеть во мне злобного и саркастичного ублюдка, способного одним словом втоптать в грязь и заставить ненавидеть, и разглядел во мне все те хорошие качества, о которых так часто говорила Лили…

Сижу на открытой веранде с книгой в руках, смакуя сухое красное вино из моих запасов. Солнце катится к закату. Скоро придет домой Гарри. С кухни доносится ароматный запах жареного мяса, которое Тилли решил приготовить на ужин.

Хлопок аппарации почти не слышен. Я даже не вздрагиваю. Неспешно ставлю бокал с вином на столик, кладу книгу на колени и разворачиваю кресло.

— Добрый вечер, мой мальчик. Как твой отпуск?

— Хорошо, Альбус, не жалуюсь. Вина? — Показываю на бутылку, но Дамблдор отрицательно мотает головой.

— Как Гарри?

— Прекрасно. Намного лучше, чем у Дурслей. Знаешь, Альбус, ты был прав, когда говорил, что Гарри -

хороший мальчик. Я наконец-то это осознал.

— Рад за тебя, Северус. — Дамблдор улыбается и садится в соседнее кресло. — Я навестил опекунов Гарри сразу же, как только получил твою сову. Пришлось подправить его дяде память, а также убрать кучу негатива из его головы по отношению к мальчику. Теперь Гарри может вернуться домой.

— Зачем ему возвращаться, Альбус? — Мой вопрос звучит резко, как гром среди ясного неба. Я вкладываю в него всю свою злость, которую испытал в тот момент, когда увидел толстую рожу этого урода, измывающегося над беззащитным детским телом. — Ладно, этот Вернон не вспомнит, что пытался сотворить с ребенком, но Поттер… Ему ты тоже подправишь память? Как ты заставишь забыть его?

Мой вопрос явно ставит Дамблдора в тупик, потому что он некоторое время молчит, перебирая пальцами бороду.

— Нет, Северус, я не буду стирать ему память. Гарри должен будет пережить это. Он сильный, он справится.

Я начинаю закипать:

— Альбус, ты в своем уме? Ему всего лишь тринадцать! И за эту короткую жизнь он пережил столько, сколько не испытал я за свои тридцать четыре года!

— Сожалею, Северус, но ты же знаешь, что Гарри предстоит сделать в будущем. Это закалит его, сделает непобедимым!

— Альбус, он еще ребенок! Не чертов спаситель мира, не мессия, а маленький, ранимый и очень впечатлительный ребенок!

— Но он не твой ребенок, Северус! — Дамблдор вскакивает с кресла, и я ощущаю, как сквозь меня проходит волна его магии. — У него есть законные опекуны, и ты к ним не относишься! Ты не имеешь права удерживать Гарри в своем доме без их согласия, а его у тебя нет! Хочешь в Азкабан, Северус?

— Сильным желанием не горю, директор, — язвлю я, пытаясь нащупать в кармане рубашки палочку.

— Ты вернешь Гарри опекунам! И это не обсуждается! Даю тебе два дня! После этого жду тебя в Хогвартсе!

Я сильно сцепляю губы, с трудом сдерживая себя, чтобы прямо сейчас не проклясть своего работодателя каким-нибудь не совсем светлым проклятием. И молчу.

— Ты меня слышишь, Северус? — нависает надо мной Альбус.

— Да, директор, — выплевываю я сквозь зубы.

— Что же, желаю удачи.

Дамблдор поворачивается ко мне спиной и аппарирует. Я со всей силой ударяю кулаком по столу. Делаю глубокий вдох-выдох, стараясь унять злость внутри себя. Поднимаю голову и вижу его.

Гарри стоит в нескольких метрах от меня, и судорожно сжимает кулаки. Его заметно трясет, а из глаз непроизвольно текут слезы.

— Гарри!

— Я не вернусь туда! Я не смогу! Я… я… Ты не сможешь меня заставить! Я сбегу!

Я делаю шаг навстречу. Гарри разворачивается и сломя голову бежит прочь от меня. Сбрасываю с ног шлепанцы и бегу вслед за ним:

— Гарри, постой! Не убегай, нам надо поговорить!

— Нам не о чем говорить! Ты предатель! Ты обещал заботиться обо мне, а сам готов отдать меня им! — надрывается он.

Наконец, я догоняю его и обхватываю руками.

— Пусти меня! Не прикасайся! Подонок! Мерзкий ублюдок! Ненавижу!

Гарри кричит, пытаясь вырваться из моего захвата, в итоге мы с ним падаем на песок и продолжаем бороться уже лежа. Спустя пару минут мне удается подмять его под себя и прижать лицом к земле, намертво зафиксировав ноги и руки. Осознав, что вырваться не получится, он протяжно воет, как раненый зверь, захлебываясь слезами и задыхаясь всхлипами:

— Я не вернусь туда. Пусти! Я не смогу там.

Когда истерика входит в свою конечную стадию, я немного ослабляю захват, и мягким тихим голосом шепчу:

— Гарри, объясни пожалуйста, почему ты решил, что я верну тебя Дурслям? Разве я не говорил тебе, что ты туда больше не вернешься?

Он дергается, пытаясь развернуться ко мне лицом. Я скатываюсь с него и сажусь около него, тем не менее не отпуская его левую руку. Он поворачивается и садится рядом.

— Но… Дамблдор… Он пригрозил вам Азкабаном и приказал вернуть меня.

— И я согласился? Или промолчал? А согласием ответил совершенно на другой вопрос директора?

Гарри молчит, видимо, вспоминая наш разговор с Альбусом. А потом закрывает лицо ладонями:

— Черт! Я идиот. Вы промолчали на приказ директора о Дурслях.

— Вот именно, Поттер, — констатирую я. — И вы, как обычно, сделали неправильные выводы и сами же за них поплатились.

— Простите, сэр. Мне так стыдно, — шепчет еле слышно он, все еще пряча заплаканное лицо в руках.

Я обнимаю его за плечи и прижимаю к себе. Он утыкается в мою грудь и обнимает сзади.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и теперь на наш пляж медленно опускается ночь. На небе начинают зажигаться звезды.

— И что нам теперь делать? — спрашивает Гарри, выпуская меня из своих объятий и кладя голову на мое плечо.

— Ну, пока кто-то закатывал истерики на ровном месте, я тут набросал несколько вариантов развития дальнейших событий…

Гарри хмыкает и обхватывает мою руку, прижимаясь сильней.

— Так вот. Можно разыскать твоего блохастого крестного и уговорить его пойти в Министерство, чтобы добиться пересмотра его дела, присовокупив показания Люпина, мои, твои и остальных гриффиндорцев.

— Это опасно. А вдруг его опять посадят? — не соглашается Гарри.

— Жизнь вообще опасная штука, Поттер, тебе ли не знать. Есть еще Артур и Молли Уизли, которые могут согласиться на еще одного члена в их и без того большой семье. Тебе ведь нравятся Уизли, Гарри?

— Конечно! Они очень хорошо ко мне относятся. Все они. А миссис Уизли уже давно воспринимает меня как сына.

— Ну, вот видишь, как все хорошо складывается? Завтра же отправимся к Молли! — радуюсь я.

— А еще варианты есть? — тихо спрашивает Гарри, сопя мне в шею.

Я делаю несколько глубоких вдохов и также тихо отвечаю.

— Ну, я бы тоже мог попробовать подать документы в Министерство на твое усыновление.

Гарри отпускает мою руку, сдвигается чуть в сторону и садится напротив.

— Ты бы сделал это? — почти шепотом спрашивает он, глядя мне прямо в глаза.

— Если ты хочешь, — выдыхаю я. Сердце в груди стучит, как бешеное.

— Очень, — кивает он, и кидается мне на шею…