Сероглазый король (гет)

«Слава тебе, безысходная боль!

Умер вчера сероглазый король»

Желтофиоли, бархатцы и астры цвели под окном и пламенели всеми красками осени. Я сидела и смотрела на цветы, хотя дел было много. Окно было открыто, но ветер едва шевелил занавески. День был не по-осеннему жарким и душным. Впрочем, он вполне подходил для таких известий. Я подняла с пола газету и посмотрела на первую страницу. На ней была напечатана во всю ширину фотография нашего короля. Такой он красивый, в парадном мундире. И такой мёртвый, со вчерашнего дня.

Никто не знал толком, что произошло. Газетчики, по слухам, пытались подкупить полицейских и прорваться во дворец, но это им не удалось. И теперь по стране бродили самые нелепые слухи.

Нет, это невыносимо! Я встала и, отшвырнув газету, вышла на улицу. Ко мне тут же бросилась зарёванная соседка. Я поёжилась. Женщина она была хорошая, но простая, очень простая. Иногда она действовала мне на нервы.

Ах да, забыла. Позвольте представиться…. Хотя нет, не надо. Не нужно имён. Семья у нас небольшая — я, муж да дочка. Она у меня очень смышлёная. Ей девять лет. Сегодня она вернулась из гостей у своей одноклассницы и улеглась раньше обычного. Ладно, пусть спит.

— Ох, да что же это такое делается! — голосила тем временем соседка. — Вот так средь бела дня! А он же такой молодой! Да на кого ты ж нас покинул?!

Она тяжело повалилась на колени в пыль. А я вдруг спохватилась, что стою с обычной своей лёгкой улыбочкой и киваю, как всегда слушала её излияния, слушала и обычно не слышала. Но сейчас её громкий голос бил меня по голове. Я попыталась поднять её и огляделась. Но улица была пуста.

Муж…. А что муж. Неплохой, надёжный, немногословный, работящий. Не пьёт. Многие о таком мечтают. А достался он мне. Работа у него тяжёлая, ответственная, часто приходится работать ночью. Но платят, что и говорить хорошо. А я так, на хозяйстве, как говорится. Шуршу потихоньку.

В горле у меня застрял ком. В груди что-то мелко дрожало. А в глазах ни слезинки. Со мной всегда так, с детства. Как коленку разбить или вазу расколотить так слёзы, крик. А на похоронах родителей, они у меня умерли в один год, стояла как оловянная болванка. Потом, конечно же, были слёзы, крики…

Мне, наконец, удалось успокоить соседку и завести в дом, налить чаю. Благо чайник у меня всегда горячий. Она всхлипывала и шумно прихлёбывала. Прихлёбывала, а потом вдруг спросила:

— А ты чего такая спокойная?

Я замерла и чуть не выронила коврижки, которые доставала. У хорошей хозяйки всегда есть угощение к чаю. Я хорошая хозяйка. «Получше в горшочек, поплоше в зобочек…»

— Я… да я всегда... Знаешь, прочитала и по голове как будто обухом ударили.

— Да уж, — моя гостья поёрзала на стуле, придвинула чашку к себе. Она явно пришла в себя и собиралась со вкусом обсудить все версии произошедшего. Я проклинала себя за то, что привела её к себе, а не к ней. Вежливостью её не проймёшь, а невежливо я не умела.

Мой муж умел. Но его всё не было, а в моём состоянии я просто не могла…. Но тут к счастью, в окно кухни заглянул сын соседки.

— А мама у вас? — спросил он меня.

Соседка со вздохом встала.

Мой муж полицейский. И он до сих пор не пришёл за едой, за «тормозком», как он это называл. В основном это были горячие бутерброды с разной начинкой, но их всё же надо было приготовить.

Проводив соседку, я вернулась на кухню и принялась за готовку. Затем подмела гостиную и смахнула пыль. Потом села как была с метёлкой в кресло, да так и не встала.

Наш город большой — нарядные широкие улицы и проспекты, тенистые аллеи и парки, старинная архитектура, у нас есть на что посмотреть. Но наш район — это своего рода деревня в городе. И участки с домами тут стоят недешёво. Мы могли себе позволить это. По большей части полицейские, но встречались и клерки средней руки, и даже высококвалифицированные рабочие. В основном это были приезжие из деревень, и нравы у нас тут вполне деревенские. Улица наша называется Тополиной. И высажены на ней, как несложно догадаться тополя.

Мне нравится тут жить. Тихо, спокойно, кое-кто держит мелкую живность. Коз или там птицу, так что свежим молоком и яйцами, а то и мясом, мы обеспечены. И за небольшую плату. Правда до работы и до школы добираться далековато, но за всё приходится платить. Не так ли?..

А ещё в окрестностях нашего города находится королевский охотничий замок. Собственно это город вырос рядом с замком. Странное сочетание — фабрики и охотничий замок, с прилегающими угодьями, но что поделать, таковы времена. Впрочем, фабрики построены в другой стороне от замка и королевских охотничьих угодий.

Тик-так, тик-так. Тик-так. Почему же он не идёт? Где он? Понемногу темнело, а мужа всё не было. Я очнулась от дрёмы и, встав, пошла на кухню. Надо бы разогреть суп, всё же вредно питаться постоянно всухомятку.

«Вечер осенний был душен и ал.

Муж мой, вернувшись, спокойно сказал»

До чего же душно! Солнечные лучи потускнели, и комната наполнилась красноватым закатным светом. Наша гостиная расположена не очень удачно, окнами на запад. На улице по-прежнему было тихо и пусто.

Я просто стояла посреди комнаты и смотрела на улицу. Ветер всё также еле шевелил занавески, перебирал лепестки цветов, шелестел листвой тополей. Ком в горле у меня всё разрастался, ещё чуть-чуть и он задушит меня. Я не выдержала и расстегнула верхние пуговицы блузки. Не худо бы и корсет ослабить, но на это у меня не хватило сил.

Скрипнула калитка. Улицу пересекла соседка и, наконец, мимо окна прошёл мой муж. Я кинулась к небольшому диванчику и схватила шитьё.

Вот скрипнула наша калитка, вот он прошёл по двору. Скрипнула дверь, грохнули ботинки. Обычные звуки, почему я прислушиваюсь к ним сейчас? Почему я так напряжена? Почему?

Муж окликнул меня, вошёл в гостиную.

— Ты здесь?

Я несколько принуждённо улыбнулась ему:

— Вот решила немного пошить, пока солнце светит, но не могу. Всё из рук валится. Такая новость…

— Неудивительно.

Я встала, точнее подскочила. Подошла к мужу. Расправила ему воротник. Он неловко ткнулся мне в щёку. Я поцеловала его в ответ.

— Может, поешь? Ты ненадолго, я так понимаю?

— Да, — он устало потёр глаза.

— Пойдём на кухню, я разогрела тебе супу. И собрала тормозок.

Я заботливая жена.

Я зажгла свет, на улице порядком стемнело. Муж вымыл руки и сел за стол. Я налила ему суп, вынула хлеб. Налила и себе супу, весь день всё-таки без еды.

Сначала мы ели молча. Потом я подняла голову и увидела, что муж не ест и смотрит на меня.

— Хочешь знать подробности? — наконец спросил он.

— Я… — у меня снова перехватило горло. Если бы я что-то проглотила в этот момент, я бы задохнулась.

Я налила себе воды и медленно выпила, потом неопределённо пожала плечами. Пусть понимает, как хочет. Муж доел суп, вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула. Я собрала посуду и положила, почти уронила её в мойку. Нет, сегодня я не буду мыть посуду.

Вытерла тщательно стол… Я хорошая хозяйка.

Села напротив, потом спохватилась: чай же!

Заварила чай, и мы пили чай с коврижками, которые я так и не убрала. Я расспрашивала мужа как его дела на работе, о его друзьях и напарнике, о начальстве. Муж охотно рассказывал, иногда зевал. Спросил о дочке:

— А где…

— Спит. Уснула, что называется, с петухами.

Воцарилось молчание. Муж мой спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,

Тело у старого дуба нашли»

— Ты так спокойно об этом говоришь. А ведь…

— Я устал, — оборвал меня муж.

Я вспыхнула и опустила глаза, мы продолжали сидеть. Дверь в гостиную была открыта, и было слышно как тикали часы. Тик-так, тик-так, тик-так.

Я знала, о каком дубе говорит муж. Это было старое дерево, говорят, его лет триста, а то и все четыреста, назад посадил основатель династии. Живут ли дубы по четыреста лет? Я не знаю.

Мы встретились под этим дубом. Все трое.

* * *

После смерти родителей я переехала жить к тёте, которая работала в королевском охотничьем замке. Все перины, подушки, одеяла, постельное бельё — всё это находилось в её ведении. Кроме королевских принадлежностей, разумеется. Ими заведовали другие люди, но и без этого у тёти было много забот. Разумеется, я помогала ей.

В те годы почти не охотились, но замок должен быть всегда готов принять гостей. Тем более что иногда король и двор приезжали туда, чтобы просто отдохнуть и повеселиться. Такой вот загородный домик.

Я не осталась равнодушной к тому, что работаю не в особняке какого-то разбогатевшего выскочки, а в самом настоящем замке. В королевском замке. В замке, таком же, как в сказках. А где королевский замок, там и принц…

Иногда тётка отпускала меня погулять. Там же я и познакомилась с мальчиком, с сыном одного из конюхов. Моим будущим мужем. Можно сказать, я влюбилась в него. Слегка. А вот он в меня совсем не слегка.

Не сказать, чтобы у нас было много времени, но когда выдавалась свободная минутка, мы убегали на улицу. Особенно нам понравилось сидеть в густой тени Старого дуба. Именно мой муж впервые рассмешил меня, именно с ним я впервые поцеловалась. Возможно, мы так и так поженились бы, но…

Однажды летним днём, под вечер, мы стояли под дубом и над чем-то смеялись. А потом услышали чьи-то шаги. Мы обернулись и увидели его. Смех замер на моих губах.

Скажите, какая девочка не влюбится в красивого мальчика? Не назовёт его своим принцем? Вот и я влюбилась, назвала его своим принцем. Только я не знала, что он на самом деле принц. Наследный принц.

Серый цвет глаз — редкость в нашей стране. И если честно мне они не нравятся, редко встретишь красивые серые глаза. Но тот мальчик, что шёл к нам тогда, был красив. Послеполуденный солнечный свет мягко играл в его каштановых волосах, зажигал золотые огоньки в светлых серых глазах. Я даже не обратила внимания на то, как он был одет, хотя когда служишь во дворце, даже если ты девочка на побегушках, поневоле начинаешь это замечать.

* * *

При мысли о том красивом мальчике, с которым я гуляла по аллеям замкового парка в то сказочное лето, я почувствовала, как на глазах выступают слёзы.

— А что он там делал? — глупо спросила я.

— Откуда я знаю, — пожал плечами муж и отхлебнул чай из кружки. Он отвернулся и стал рассматривать стену над мойкой.

Оказывается, пока я предавалась воспоминаниям, он сам налил себе чай. Я встала и достала из шкафа большую фляжку.

— А как же ты пойдёшь по темноте? — спросила я, споласкивая холодной водой фляжку и вытирая её.

— Нас распустили по домам, чтобы мы поели и поспали, а потом заберут.

— А что ты не ложишься. Иди, поспи.

«Не мешай мне вспоминать».

— Я не усну. Как там насчёт чая?

Вообще-то мой муж любит кофе, но с кофе слишком много возни. Я занялась приготовлением чая, который он возьмёт с собой.

Я готовила чай и продолжала вспоминать.

* * *

Ох, это было самое сказочное лето в моей жизни!

Меня всегда удивляло, что моему принцу, его тайна продержалась недолго, разрешалось водиться с такими простыми ребятами как я и мой будущий муж. Правду я узнала гораздо позже, и она мне не понравилась. Но тогда я редко задумывалась об этом. Наши встречи были слишком редкими и драгоценными, чтобы тратить их на подобные гадания.

Поначалу мы встречались втроём. Мой будущий муж понимал, что проигрывает, но всё же не сдавался и отчаянно пытался вернуть мою любовь к нему, но это было невозможно. Мой принц затмил его в моём сердце как затмевает солнце утреннюю звезду. Связь мы держали с помощью записок, которые прятали в дупле Старого дуба. Нашего дуба, так мы его называли между собой.

Сначала я честно пыталась делить внимание между ними обоими, но, учитывая, что свободного времени у меня было мало и то, что я стремилась всем сердцем к одному из них.… Лето ещё не кончилось, а я и мой будущий муж делали вид, неумело, что вовсе и не знакомы друг с другом.

А потом лето закончилось…

«Жаль королеву. Такой молодой!..

За ночь одну она стала седой»

Я согрела воды и залила посуду в мойке горячей мыльной водой. Мыть я сейчас её не буду, но и отдирать засохшие остатки пищи мне тоже что-то не улыбалось. Закончив с этим, я обернулась и спросила:

— А как там королева?

— Она слегла. Жаль её.

— Да, жаль.

Как ни странно, я не солгала. Мне её было действительно жаль.

Я говорила, а перед моим мысленным взором вставала наша молодая королева. Моя соперница.

Среднего роста, в светлом платье. Пепельные волосы, уложенные в простую причёску, высокий белый лоб, голубые глаза… Вполне приятные черты лица. И главное манера держаться: простая и величественная одновременно. И так по мелочи: доброта, хорошее образование, знатное происхождение… Я присутствовала при встрече моего короля и будущей королевы. И видела, каким интересом зажглись его глаза. Не буду скрывать, меня это ранило.

Знаете, в сказках, да и в романах для горничных соперница главной героини всегда глупее, злобнее и уродливее. Видимо, я не главная героиня. Ибо наша молодая королева превосходила меня во всём. А может, дело было в том, что жить приходится не в сказке, а в реальной жизни.

«Трубку свою на камине нашёл

И на работу ночную ушел»

Голова думает, а руки делают. Я закрутила тщательно крышку фляжки. Обернула её толстой тканью и положила к бутербродам в сумку. И сказала мужу:

— Надень пояс из собачьей шерсти.

— Так принеси.

Я посмотрела на него. В тусклом свете лампы он казался каким-то больным, очень усталым. На бледном лице выступила тёмная щетина, круги под глазами. Меня вдруг охватила щемящая нежность и жалость к нему. Бедный он.

Все эти годы я была ему хорошей заботливой, но не любящей женой. Все эти годы он ждал, что я полюблю его, а я ждала, что мой король вспомнит обо мне и заберёт меня к себе обратно. Что ж… теперь не заберёт, не позовёт.

Я взяла с полки свечу, зажгла её и пошла за собачьим поясом. Может и тёплые носки взять заодно?..

В голове крутились обрывки мыслей, слов: «Нашли у Старого дуба…» «Я устал». У Старого дуба…. У Старого дуба…

А что мой король делал у Старого дуба? Зачем он пошёл к нему? Ведь охотятся обычно в лесах, далеко в стороне… Неужели его выманили? Скажем запиской. Но зачем? Ах да. Но кто?

«Я устал».

…сказал мой муж и посмотрел на стену над мойкой. Что он хотел там увидеть? Огненные письмена? Или стенка цвет поменяла?

Всё внутри меня похолодело от ужасной догадки. Я постаралась отогнать эти мысли. Нет, не мог мой муж сделать такое. Хотя причины у него есть… были. Но нет, не мог он, не мог!

Мне показалось, что муж позвал меня. Я распахнула дверцу шкафа, так что она скрипнула, поспешно вытащила пояс и поспешила уйти.

А почему не мог? Мой муж — полицейский, у него было время — ему дали два дня выходных, и вчера он пришёл тоже под вечер... Что он делал весь день?

Мой муж — полицейский, он знает, как правильно заметать следы. Как отвести от себя подозрения…

Нет, нет и нет. Мой муж слишком хороший человек для… для такого. Он такой хороший, что я иногда чувствую себя жуткой стервой за то, что не люблю его.

«Я устал».

Но ведь каждого, даже самого хорошего человека можно довести.

Совершенно некстати я вспомнила, как однажды в первый год нашего брака он разбудил меня поцелуем, как иногда делал мой король. Я улыбнулась и спросонья позвала по имени. Моего любимого, а не моего мужа. И тут же получила пощёчину. От мужа. Она окончательно пробудила меня.

Мужа я нашла в гостиной. Уже одетый в форменную шинель, он стоял у камина и что-то искал на каминной полке.

— Ты не видела… Что с тобой? На тебе лица нет.

Я пробормотала что-то невразумительное и тут же на него разозлилась. Но усилием воли взяла себя в руки.

— А почему ты не дождался пояса?

— Нам дали только час, и я уже опаздываю, — сказал он, бросив взгляд на часы. — Давай, я положу в сумку.

Час?! Прошёл только час?! А мне казалось, что весь вечер.

Я протянула ему пояс и посмотрела ему в глаза. В глаза убийцы. Убийцы? Или всё-таки нет? На какое-то мгновение мне померещилось, что он сейчас усмехнётся и спросит: «Ты думаешь, это я его убил?» Но мой муж ничего не сказал, а стал снова шарить на полке.

Наконец он отыскал на камине свою трубку, сунул в карман и, коротко поцеловав меня, вышел в прихожую. Я в оцепенении стояла и слушала, как он возится там. Грохнул своими ботинками, обуваясь, открыл дверь…

Я прокралась к окну и выглянула в щель между шторами, хотя понимала, что мой силуэт хорошо виден на фоне освещённого окна. Вот мой муж открыл калитку и вышел на улицу.

От других домов тоже кто-то шёл. Я уже упоминала, что на нашей улице живут в основном полицейские?

Муж ушёл, оставив меня одну с моими воспоминаниями и подозрениями.

Я вдруг обнаружила, что плачу, уткнувшись в штору.

«Дочку мою я сейчас разбужу,

В серые глазки её погляжу»

Я умылась на кухне и растёрла виски камфарным маслом, ничего больше не нашлось. В глазах немедленно защипало, и я несколько минут сидела, зажмурившись и ни о чём не думая.

Это успокоило меня, и я принялась за позднюю уборку. Заперла входную дверь. Вернувшись в гостиную, стала наводить порядок там. Собственно весь беспорядок заключался в газетных листах и сбившемся коврике.

Взяв газету, я постаралась унять свои подозрения. Мало ли дел у моего мужа, я сама же знаю, что работа полицейского довольно тяжела, к тому же, он поступил на какие-то заочные курсы. Мой муж на хорошем счету, его рекомендовали на повышение, но образования у него не хватает.

А моего короля никто не выманивал. Мало ли в наших лесах старых дубов. Выманили, убили…. Может, это несчастный случай на охоте. Неисправное ружьё — и всё, привет…

Да, конечно же, неисправное ружьё у короля, старые деревья в королевском лесу, за которым следили, в котором никто бы не допустил больных и слишком старых деревьев.

Меня снова охватили сомнения: может, это всё ложь, нет никаких курсов, может, мой муж уже давно не полицейский, может, он стакнулся с этими бомбистами, о которых то и дело пишут в газетах.

Я поняла, что додумаюсь сейчас невесть до чего, и стала собирать и складывать газетные листы. Может, в газете что-то будет, какие-нибудь предположения.

Но, к сожалению весь выпуск был по сути одним большим некрологом. Только на последней странице коротко сообщалось о результатах скачек, лотереи и прогноз погоды. Я поневоле листала страницы, выхватывая отдельные фразы и рассматривая на фотографиях знакомых людей. Когда-то я могла их наблюдать воочию.

* * *

Сказочное лето кончилось, настала осень, и тётушка определила меня в пансион. Как сейчас помню, это был почти конец сентября, и я была единственной новенькой в классе. В пансионе я пробыла четыре года. Даже летние каникулы проводила там. Мне нечего вспомнить ни об учёбе, ни об одноклассницах. Отношения у нас были ровные, вроде бы подруги, а вроде бы и нет. Откуда тётя взяла средства на пансион? Полагаю, из своих сбережений. Мои родители не то чтобы были бедными, но и богатыми их было сложно назвать. Почти всё нажитое ими ушло с молотка, а средства пошли на похороны и оплату долгов. У моих родителей были сбережения, но совсем мало. Они не собирались умирать молодыми.

И вот в восемнадцать лет я, толком не знающая что делать дальше, возвращаюсь к тёте. Она приняла меня довольно тепло. Был как раз конец мая, и всё цвело.

На следующий день после приезда, я, пользуясь тем, что тётя прилегла после обеда — у неё был как раз выходной, выскользнула из дома и пошла к старому дубу, куда же ещё.

Я хотела просто посидеть под ним, повздыхать о былом. Но мне не удалось этого сделать. Когда я зашла за дуб, чтобы меня не видно было из замка, то увидела читающего юношу, что сидел на корнях, совершенно не заботясь о своём дорогом костюме. Я, забыв как дышать, шагнула вперёд и под моей ногой хрустнула ветка. Юноша вздрогнул, поднял на меня взгляд и улыбнулся мне. Радостно и удивлённо.

Да это был мой принц, и мы встретились снова. Возможно, наша встреча была предопределена, а возможно и нет. Но я никогда об этом не задумывалась, мне было неважно.

В то сказочное лето, четыре года назад, самым большим, что мы могли себе позволить так это держание за руки и поцелуи в щёку при прощании. Но после нашей второй встречи мы наверстали, о да.

* * *

Я закрыла газету и опять посмотрела на первую страницу. Рыдания снова подступили к моему горлу. Серое изображение никак не поможет мне снова ощутить шелковистость волос под пальцами, сладость его губ, фотография не смогла передать даже оттенок его глаз. Но хоть что-то… Я вынула из набора для шитья ножницы и аккуратно вырезала фотографию из газеты. Хоть что-то.

Те два года, что прошли с нашей второй встречи вспоминаются мне как один бесконечно счастливый сон. Я часто тогда вспоминала сказку о Золушке. Как же, сиротка, служанка, ставшая королевой. А что, думала я иногда в полусне, может и в жизни такое бывает.

В то время на всю страну гремела скандальная связь между неким графом, из самых родовитых, родовитей просто не бывает, и какой-то певичкой из оперетты. Ходили слухи даже о свадьбе.

«А чем я хуже?» — думала я. По счастью мне хватало ума держать подобные мысли при себе и ни с кем ими не делиться.

Я понимала, что максимум, на что я могу рассчитывать — это место королевской любовницы. И в те дни мне этого казалось достаточным.

Я забыла, совсем забыла, что Золушка изначально была дочерью богатого человека, а служанкой она стала лишь с приходом в дом мачехи. Да, я забыла, но мне об этом напомнили.

Разумеется, я уже была не девочкой на побегушках из бельевой. Теперь я числилась младшей фрейлиной королевы-матери, поскольку мой любимый был ещё не женат. Зачислить меня на эту должность оказалось неожиданно легко, это удивило, конечно, но несильно. Не тем у меня голова была занята.

Другим фрейлинам, я была, конечно же, не ровня. И мелкий титул, который мне для приличия был присвоен только это подчёркивал. Все при дворе это прекрасно понимали, но задевать меня опасались. На приёмах я появлялась как можно реже, да и тогда больше молчала и старалась не высовываться. В пансионе меня немного обтесали, но всё равно какое-нибудь словечко да выскакивало. Светские манеры, умение держаться я освоила, а вот речь, увы, мне не давалась.

Год прошёл, за ним другой. Скандальный союз графа и певички скандально же развалился, а меня к себе вызвала королева-мать.

* * *

Я сложила и убрала газету, спрятала страницу с фотографией. Может, я совершаю ошибку, сохраняя её, но я не могу иначе. Что ж, моего любимого короля я больше не увижу, но в его глаза я всё же могу заглянуть.

Все эти годы…. Все эти годы моя любовь к королю дремала, как дремала я сама. Да, я не жила, а спала с открытыми глазами. Я думала, что моя любовь умерла, и не было для меня больше смысла в этой жизни. Почти.

Я погасила свет в гостиной и со свечой направилась к комнате дочери. Давно было пора проверить, как она там. Да и мне так хотелось взглянуть ей в глаза и убедиться, что мой любимый всё же существовал на земле и оставил мне частицу себя.

Мой муж относится к моей дочери, так же как я отношусь к нему — спокойно, терпеливо, но без особой нежности. Он её не любит. Она его раздражает. У нас обоих карие глаза и каштановые волосы, но у моей дочери серые глаза. Это, как нетрудно понять, не делает нашу жизнь легче.

* * *

Итак, вызвала меня к себе королева-мать. После приветствия она предложила присесть. Я сразу почувствовала неладное.

Относилась королева-мать ко мне довольно прохладно. Разумеется, она была в курсе наших отношений. Все о них знали. Относилась без восторга, но не вмешивалась, и в тот день мне удалось узнать почему…

— Как ты знаешь, мой сын скоро женится.

Я кивнула в ответ. Конечно же, я была в курсе. Но не думала, что моя жизнь сильно изменится. Будем меньше видеться, вот и всё. Но королева-мать разрушила все мои мечты.

— Я была не в восторге от вашей связи. Но поскольку ты показала себя девочкой скромной и бескорыстной, я не стала вмешиваться. Решила дать моему сыну возможность нагуляться перед началом семейной жизни. Но ты должна понимать всякому овощу своё время, и вам пришла пора расстаться.

Она говорила, а внутри меня нарастала злость. Так вот что это было, а я думала, у нас любовь.

Я испытывала жгучее желание высказать, что думаю обо всём этом, отбросить её руку, которую королева-мать положила на мои руки, и гордо уйти, хлопнув дверью, но… Благоразумие победило.

Я лишь начала бормотать, что никак не помешаю, и многие ведь короли имеют фавориток. Но осеклась, увидев, как холодеет взгляд королевы.

Всё было решено, и мне оставалось лишь подчиниться.

Конечно, я могла бы попробовать повлиять на моего возлюбленного, моего короля. Но слова его матери посеяли во мне сомнения. К тому же, как я ни была поглощена своим чувством, я стала замечать, что мой король начинает охладевать ко мне. Я всегда была рядом, всегда влюблена, такое постоянство, пожалуй, могло ему надоесть.

У меня было время и возможность спросить его, кто я для него, — любимая женщина или, так, постельная игрушка, но я страшилась его ответа. Я сразу поняла бы, если он бы солгал.

Ах, какое это имеет значение сейчас!

* * *

Я тихонько зашла в детскую и замерла у постели дочери. Я была в нерешительности, с одной стороны, я хотела посмотреть ей в глаза. Но с другой стороны мне не хотелось её будить. Постояв немного, я всё же решила не тревожить её и просто зажгла от свечи ночник. Всё же легла она сегодня раньше обычного. Что же там, на дне рождения происходило?

Я уже хотела выйти, как моя дочь пошевелилась и открыла глаза.

Я поставила свечу на стол и села к дочери на постель.

— Ты чего не спишь? — спросила я, отводя с её лба влажные от пота кудряшки. В комнате было душно.

— Я выспалась, — дочь улыбнулась мне. — Дай мне попить.

Я принесла ей воды. Она села и стала пить, а я смотрела на неё, и меня снова начали душить слёзы.

— Мама, ты плачешь? — спросила меня дочь.

Я с трудом взяла себя в руки и сказала, жалко улыбаясь:

— Я плакала. Как услышала про … новость.

— Тебе так жалко короля?

— Да. И королеву.

— И мне их жалко.

Отставив стакан, она прижалась ко мне. Моя дочь не знает, кем ей на самом деле приходится король. Многие говорят, что она очень похожа на меня. Наверное, так и есть, но меня ведь не обманешь. Поэтому в нашем доме нет фотографий или портретов нашего монарха. Так, на всякий случай.

* * *

Дальнейшее я помню отрывками. Вот приехала невеста моего короля, вот нас ей представляют, вот я стою в церкви оловянной болванкой в толпе придворных и смотрю, как принцесса в подвенечном платье идёт к алтарю, к моему принцу, моему королю, чтобы выйти за него замуж.

Это сейчас я говорю о ней спокойно и даже жалею, но тогда я так её ненавидела! И платье её казалось самым уродливым на свете. Впрочем, оно мне кажется таким и сейчас.

Вот я подаю прошение об оставлении должности фрейлины в связи со вступлением в брак…. Вот я встречаюсь со своим будущим мужем…. Он уже давно не жил с семьёй. Меня всегда интересовало, нет, не как его нашли, но почему он согласился. Деньги? Старая любовь? Я спрашивала, но он отвечал очень уклончиво.

За несколько дней до свадьбы я сидела дождливым летним вечером и грустила в гостиничном номере. Поезд отправлялся рано утром. Мой жених не мог приехать за мной, я ехала к нему.

В номер постучали, я поднялась и пошла открывать, вяло недоумевая, кто это мог быть. Может, горничная что-то забыла?

Но это была не горничная. Это был мой любимый король в каком-то мятом несуразном плаще. Как, что, почему я не знала. И спрашивать не стала. Он закружил меня по комнате, шепча признания и прося прощения…. Я, конечно же, простила.

Это была наша последняя, прощальная ночь.

Поженились мы с мужем быстро, без помолвки и прочей возни. Всем знакомым, поражённым такими неожиданными переменами в его жизни, муж сказал, что у нас был роман, что мы виделись, когда он ездил к родителям, продолжавшим служить в замке. А внезапную нашу женитьбу объяснил «особой причиной». Что за причина выяснилось уже через месяц.

* * *

Моя дочь считает своим родным отцом моего мужа, и её огорчает его холодность. Она уже несколько раз спрашивала меня об её причинах, но я молчу. Это, пожалуй, лучшее, что я могу сделать в этой ситуации. Отговариваюсь, что такой уж он человек.

— Ложись, ты скоро заснёшь снова, — сказала я, ласково обнимая дочь.

— А пока не засну, буду читать при свете ночника, — тут же решила моя дочь, моё сокровище.

— Нет, милая, ты не будешь портить глаза.

— Что же мне делать тогда?

— Отца вызвали на службу, сама понимаешь, так что если не заснёшь, приходи ко мне и расскажи, как там было в гостях. Все-все подробности.

— Хорошо, — с улыбкой сказала дочь и поцеловала меня в щёку.

Я поцеловала её в лоб и встала с постели.

— Когда пойдёшь, засвети свечку от ночника.

— Хорошо, мама.

Я замешкалась в дверях. Может, надо было взять с собой дочь? Но, взглянув на неё, я увидела, что она уже уютно устроилась в своей постели, отвернувшись от ночника. И не решилась тревожить, не сегодня, не сейчас.

И вот я одна в тёмной спальне. Я не зажигаю света, раздеваюсь и разбираю постель на ощупь. Я разбита и так устала от этого дня, что кажется, упаду и усну. Но я знаю, этого не будет.

Вещи я бросаю впервые в жизни как попало.

Мне одиноко и страшно. Тишина давит на меня. Начинаю читать молитвы, но сбиваюсь несколько раз и бросаю. Теперь я лежу тихо. Мебель и предметы смутно вырисовываются в полумраке. В окно светит то ли луна, то ли фонарь с соседнего участка. На мне нет корсета, но мне всё равно душно. Я встаю и как во сне иду к окну, открываю его.

И снова я в постели, лежу, изредка проваливаясь в дрёму, и жду рассвета, будто он принесёт мне какую радость. Может ещё выпить успокоительного?.. Надо бы, но я не встаю. Я лежу и жду.

«А за окном шелестят тополя:

«Нет на земле твоего короля…»