Дни закрытых дверей (гет)

— Возьми эти три картинки и разложи так, чтобы получился рассказ, — сказала немолодая учительница в круглых очках.

Белокурая кудрявая девочка лет семи задумчиво заводила пальцем по карточкам. Ее мама взволновано наблюдала за каждым движением и, наконец, тяжело вздохнула.

— Ну, посмотри внимательно, разве так правильно? — спросила учительница, не выдавая эмоций.

— Да! — уверенно заявила будущая первоклассница.

— Попробуй-ка рассказать, что получилось.

Девочка глубоко вдохнула и воодушевленно заговорила:

— Зимой дети почистили кормушку от снега. Голодные птички наконец-то смогли поесть. А потом прилетели другие, а у них опять все снегом завалило.

Мама внимательно наблюдала за реакцией учительницы, которая смотрела на девочку из-под круглых очков настолько серьезно, насколько могла. А потом рассмеялась.

— Мам, меня взяли? — спросила дочка по дороге домой.

— Да, взяли.

— А в какой класс?

— В первый-а класс.

— А это хорошо?

— Да, хорошо. Этот класс считается самым сильным.

— Там учатся самые умные, да?

— Аня, как много вопросов… — устало сказала мама, а затем, помолчав, спросила:

— Почему ты именно так разложила карточки?

— А что, так неправильно? — удивилась Аня.

— Вообще-то нет. Сначала кормушка в снегу, потом дети ее почистили, птички прилетели и покушали.

Аня с мрачным видом сосредоточилась на камнях под ногами, а потом ответила:

— Да, только ведь тогда это был бы не интересный рассказ.

Одуванчик своим гипнотическим голосом бубнила что-то про последствия Смуты. Ее прозвали так за характерную прическу, да и вообще она была похожа на тех, про кого говорят «бабушка — божий одуванчик». Не заснуть на ее уроках было крайне тяжело, поэтому ученикам приходилось развлекать себя посторонними делами. Мальчишки за задними партами почти в полный голос обсуждали компьютерные игры, девочки в третьем ряду хихикали, тыкая пальцем в какой-то журнал. Кто-то, конечно, откровенно спал, но, тем не менее, в классе стоял равномерный гул из голосов.

— Что ты рисуешь? — шепотом спросила рыжеволосая соседка по парте.

— Я не рисую, — так же тихо ответила Аня, — считаю, сколько раз за урок она скажет слово «так»

— Михаил Романов, так… Михаил Романов, так, был ближайшим родственником Рюриковичей, — продолжала бубнить учительница.

Аня нарисовала на листе еще две черточки и зашевелила губами, подсчитывая результат.

«десять, двадцать, тридцать, сорок…»

— Уже сто сорок два «така», — девочки едва сдерживали смех.

— Так, восьмой-а! Тихо!

— Сто сорок три! — Аня закрыла рот руками, чтобы не заржать в полный голос.

Откуда-то сзади прилетела скомканная бумажка. Аня осторожно развернула ее, и улыбка тут же сползла с ее лица. Она обернулась, чтобы понять, кто бросил записку, но она сидела за первой партой, и это мог быть кто угодно. Одноклассники непринужденно занимались своими делами. На клетчатом листе были изображены два человечка с огромными задницами. Вверху красовалась надпись: «Передай другому! Крылова — когда идет, Крылова — когда сидит». Аня не понимала природы этих насмешек, она совсем не была толстой, а напротив — очень худой. Было гораздо лучше, когда они смеялись над ее очками или называли уродиной, но это…

— Что там? — рыжая Оля с любопытством вытянула шею, пытаясь заглянуть в листок.

— Ничего. Фигня какая-то, — мрачно ответила Аня, сминая записку.

Оля наверняка стала бы спрашивать что-то еще, но зазвенел спасительный звонок. Все, даже те, кто казалось, спал, вскочили и начали собираться. Пацаны и вовсе всю вторую половину урока были на низком старте и вылетели за дверь уже через несколько секунд.

Не дождавшись соседку, Аня вышла за дверь.

— Гони пятьдесят рублей! — услышала она голос одноклассника с лестничной площадки.

— За че это? — спросил второй голос.

— Скидываемся на восьмое марта.

— А-а-а-а… А че дарить будем? — Аня затаила дыхание. И как назло, к ней на всех парах неслась улыбающаяся Оля, уже открывшая рот, чтобы что-то сказать.

— Тс-с-с! — Оля тоже прислушалась.

— Да не знаю еще, четыре нормальных купим, остальным какие-нибудь блокнотики, — отвечал первый голос, — Крылова и Черненко без подарков.

Олина улыбка померкла. Аня почему-то почувствовала себя виноватой.

— Я так и знала, — низким голосом сказала Оля, — Вечно Жене с ее подружками все, а нам ничего.

— Тебе так сильно нужен этот сраный блокнотик? Да еще и от них… — поморщилась Аня и, гордо развернувшись, зашагала к другой лестнице.

— Все равно обидно! — почти кричала Оля ей вслед.

* * *

— Я пришла! — объявила Аня, хлопнув входной дверью.

— Привет! Как дела? — донесся мамин голос из кухни.

Аня на секунду задумалась. В памяти снова возникла оскорбительная записка.

— Нормально, — ответила она.

Чтобы избежать других вопросов Аня быстро поднялась на второй этаж, шагая через ступеньку. Она закрыла дверь в свою комнату, бросила рюкзак на пол и привычным движением не глядя, ткнула кнопку питания компьютера. Проходя мимо зеркала, она задержалась. Аня повернулась боком, ощупала свой зад, попыталась втянуть его настолько, насколько могла, а потом в этом же положении сделала несколько шагов. «Как же нелепо это выглядит…» — с досадой подумала она и, вздохнув, рухнула за компьютер.

Аня открыла текстовый документ и настроила пароль.

«Сегодня 6 марта 2003 года…» — она на минуту задумалась, глянула в окно на догорающий закат, нервно погрызла большой палец, затем подняла кисти, как пианист и быстро застучала по клавиатуре всеми десятью пальцами.

«Я давно уже не писала в дневник, с тех пор, как разорвала и выбросила бумажный. Все равно там были записи с первого класса типа «сегодня ничего интересного не произошло» или «я на ужин ела котлеты». Очень ценная информация на будущее. Потом и вообще, исписала пол тетради о своей первой дурацкой любви. В общем, мне было даже не жаль попрощаться со всем этим. Я могу вкратце рассказать, что со мной произошло за эти годы».

Аня снова погрызла палец, а потом робко продолжила: «Не знаю, когда появилась всеобщая ненависть ко мне. Наша семья всегда жила бедно…» — Аня остановилась, поморщилась и стерла последнее слово.

«Наша семья всегда жила не очень богато. Родители хотели свой дом и уже лет десять никак не могут его достроить. Я — наоборот всегда мечтала жить в квартире, как все», — Аня снова посмотрела в окно, но теперь уже на торчащую из стены бетонную плиту, которая должна когда-нибудь стать балконом.

«У нас не было денег на дорогую одежду. Мама хотела для меня только лучшего, поэтому шила мне платья сама. Девочки вылавливали меня после уроков, затаскивали на спортплощадку и говорили: «Снимай свое платье! Нам оно нравится!» Я каждый раз вырывалась, но то, что мне шила мама я надевать все-таки перестала. Так моей одеждой стали водолазки и футболки с джинсами. С тех пор, если я надевала что-то другое, то надо мной сразу смеялись. Мама каждое утро заплетала мои длинные волосы, делала прически получше, чем во многих салонах. Девочки распускали их и смеялись, что я не могу заплестись сама. Так моей постоянной прической стал «конский хвост». А в этом году я и вовсе обрезала волосы до плеч. Для полноты образа мне не хватало только очков. Я старательно не носила их, пока не перестала разбирать лица. А потом без них стало не обойтись», — Аня опустила голову. В дверь постучали.

Аня привычными движениями пальцев развернула на весь экран игру «The Sims» и притворилась увлеченной.

— Иди кушать, — сказала мама, входя в комнату, — Ты вот пришла — и сразу за компьютер. Хоть бы переоделась.

Она прошла дальше и заглянула в монитор, изменяясь в лице.

— В игрушечки играешь? Что вам задали? — спросила она сердито.

— Ма-а-а-ам, да ниче не задали, — выдала Аня заготовленный ответ.

— Проверю. Иди есть.

— Щас.

— И в комнате приберись! Ты же девочка, будущая хозяйка!

— Угу.

— Угу — передразнила мама и удалилась.

* * *

«Девочка… Будущая хозяйка… Ну да. Я, наверное, вообще никогда не выйду замуж. Если пацаны из класса даже не считают меня девочкой».

До урока оставались считанные минуты, в классе было шумно. Три мальчика с пакетом у доски спорили и толкались, пока, наконец, не заговорил маленький шустрый паренек — Андрей Никитенко:

— В общем, поздравляем вас с восьмым марта.

«Гениальное поздравление. Наверное, неделю сочинял, готовился. Как я вообще могу даже думать о замужестве, когда вокруг сплошные идиоты и хамы».

Пацаны разошлись по рядам, раздавая подарки. Четыре подружки в третьем ряду запищали от восторга. У каждой в руках был маленький плюшевый мишка.

«Женя Жилина и ее банда. Когда она пришла к нам в седьмом классе, сначала мы, казалось, подружились. Пока она не поняла, как ко мне относятся остальные. Она научила одноклассников материться, пить алкоголь, спорить с учителями. Мальчишки боялись ее до дрожи в коленях. Ей потребовалось всего раз довести одного из них до слез».

Аня и Оля, как и ожидалось, остались без подарков. Девочки с блокнотиками с завистью смотрели на Женю и ее банду. И молчали.

— А это кому? — услышала Аня шепот у доски.

— А ты всем раздал?

— Вроде да.

— Придурок, ты один лишний купил! — негодовал Андрей, самый активный среди пацанов.

— Да там сдача еще оставалась…

Андрей молча достал последний блокнотик из пакета и положил на стол перед Олей. Она расцвела.

— Смотри! Мне все-таки подарили! — с восторгом кричала она.

«Меня охватила такая злость! Как можно жить вообще без чувства собственного достоинства? Но, как всегда, я ничего ей не сказала».

В классе стало тихо, стоило Констанции появиться в дверном проеме. Бодрая учительница средних лет с красными волосами и острыми чертами лица перешла сразу к делу.

— Записываем тему сегодняшнего урока…

«Я, наверное, должна быть счастлива, ведь Оля — едва ли не единственная, кто со мной хотя бы разговаривал. С другой стороны, я — единственная, кто разговаривал с ней, но в такие моменты я ненавидела ее не меньше, чем тех, кто каждый день издевался надо мной».

— Хватит болтать! — Констанция резко повысила голос, гневно сверля глазами девочек с мишками.

Аня злорадно улыбнулась.

После звонка никто не вскакивал с места, пока Татьяна Константиновна не объявила:

— Урок закончен. Вы можете идти.

День тянулся невозможно долго. Впереди было еще три урока, а Ане уже нестерпимо хотелось есть. Обычно она не обедала в школе. Единственное, что она могла заставить себя съесть в столовой — булки, посыпанные сахаром. Многие разделяли ее мнение, поэтому они доставались не всем, а только самым быстрым.

— Пойдем за булками? — очень кстати спросила Оля.

— Давай попробуем.

Булок, конечно, уже не было, но Аня задержалась напротив доски объявлений, висящей у входа в столовую. «Идет набор редакторов школьной газеты, желающим обращаться в организаторскую» — прочитала она.

— У нас что, есть школьная газета?

— Не знаю, никогда не видела, — непринужденно ответила Оля.

«Мне с самого детства нравилось писать. Раньше я могла за вечер прикончить восемнадцатилистовую тетрадь. Писала сценарии, рассказы, стихи. А теперь я пишу только дневник. Мысли о газете не покидали меня весь день, и я решила попытаться».

Коридоры опустели. У кого-то начинался последний урок. Аня робко постучала в дверь организаторской. «Интересно, есть ли там кто-нибудь вечером?»

Аня постучала снова.

— Да-да! Заходите! — раздался женский голос за дверью.

— Здравствуйте… — осторожно сказала школьница.

В маленькой комнате с ободранными стенами царил бедлам. Ремонт здесь, похоже, не делали со дня основания школы, то есть уже почти сорок лет. Столы были завалены плакатами, какими-то бумажными цветочками и гирляндами. Среди всего этого хаоса носилась маленькая резвая женщина — учительница технологии, по совместительству организатор.

— Прости, у меня тут аврал, они как выдумают какой-нибудь праздник в последний момент, а я потом — сиди допоздна, выдумывай сценарий… Ты что-то хотела? — Ангелина Васильевна замерла, будто кто-то поставил ее на паузу, и вопросительно посмотрела на Аню.

— Я… Увидела объявление, что требуются редакторы в школьную газету.

— О-о-о-о! Да, требуются! — организатор снова забегала, — Там главный редактор — Инна из девятого класса, у нас в понедельник собрание. Подходи на большой перемене. Помоги-ка! — Ангелина Васильевна приставила стул к покосившемуся шкафу. Она открыла верхнюю дверцу, вручила Ане охапку каких-то свитков, что-то достала, а затем, с трудом, запихнула свитки обратно. Спрыгнув со стула, она протянула девушке папку.

— Вот, это наша газета. Посмотри дома, почитай, а в понедельник они тебе дадут задание, — протараторила учительница, а потом, погрозив пальцем, добавила:

— Не потеряй!

* * *

«С самого детства мне лучше мечталось и думалось в пути»

На горе возвышалась водонапорная башня. Аня медленно шла к ней, перешагивая высокую траву.

«Я время от времени поднимаюсь на эту гору уже… сколько? Шесть лет? Мама называет это «короткой дорогой». Я сама уже не помню, но она рассказывала, что когда-то я стала каждый день задерживаться после школы и говорила, что иду по короткой дороге. Однажды я даже застревала здесь в сугробах. А весной на этой горе отлично ловятся бабочки»

Вблизи башня была не такой красивой, как казалась снизу. Рядом валялись использованные шприцы и битые бутылки, вся нижняя часть водонапорки была исписана неприличными словами. Однажды Аня видела здесь спящего бомжа и в ужасе убежала, когда он перевернулся во сне. В общем-то, она приходила сюда не из-за башни, а потому что с горы открывался чудесный вид. Отсюда было видно ее дом, стоящий на самой дальней улице поселка, даже кусочек городского пруда, трубы завода, горы, всегда окутанные легким туманом. Это было ее любимое место в городе, едва насчитывающем двести тысяч человек.

— Я пришла! — сообщила Аня.

— Привет, как дела? — прозвучал обычный мамин вопрос.

Банда Жени машет плюшевыми мишками. Оля пищит от восторга, получив лишний блокнотик.

— Нормально.

Закрытая дверь. Брошенный рюкзак. Включенный компьютер. Текстовый документ и тонкие пальцы, стучащие по клавиатуре.

«В какой-то момент я перестала говорить родителям о проблемах в школе. Было такое ощущение, что они специально стараются сделать все, чтобы мне стало еще хуже. Но, конечно, это только казалось. Как-то я пришла домой в слезах и сказала, что весь класс против меня. Мама в очередной раз прочитала нотацию, что так не бывает, что на самом деле это всего пара человек и мне нужно просто найти с ними что-то общее. Они шли на меня стеной, человек двадцать, с двух сторон коридора. Кричали: «шлюха», «тварь», «уродина» и еще какие-то слова, которых я тогда даже не знала. Учителя притворялись, что не видят. Найти что-то общее? Я бессильно кричала: «Заткнитесь все!» Но наступление продолжалось, пока не начался урок. «Значит дело в тебе! Ты сама виновата в своих проблемах!» — грозно сказала мама мне вслед. Я ушла в свою комнату и закрыла дверь. И больше не открывала ее никогда».

Аня перечитала написанное, вытерла слезы и достала из рюкзака папку с газетой. Она аккуратно перевернула страницу.

«Вот значит какая, эта школьная газета. Заголовок сделали просто самым ущербным шаблоном, который только можно выбрать. Картинки… Стандартные из ворда. Везде разный шрифт. Огромные буквы. Писать что ли не о чем? Я бы сделала колонки. Ну правда, если бы я делала газету, то первым делом сделала бы колонки. Это же прикольно, если школьная газета будет похожа на настоящую. Письма читателей, объявления и куча ерунды на разные темы. О чем же написать?»

В дверь постучали.

— Аня? Что делаешь? — спросил папа.

— Играю.

На экране волшебница пробивалась через толпу монстров, осыпая их ледяным дождем. Аня клацала мышкой, не глядя на отца.

— Ты созидала-созидала, а теперь пошла убивать?

— Ага, — Аня улыбнулась. Папа всегда понимал ее больше, чем мама, но разговаривали они редко.

— Понятно, — папа вышел из комнаты. Лицо его было слишком серьезным.

* * *

— Вот, это Аня. Знакомьтесь, договаривайтесь, а мне надо бежать — быстро проговорила Ангелина Васильевна и исчезла.

— Привет, я Инна — главный редактор, — сказала высокая худая девушка, подавая руку для рукопожатия, — Это Ира, второй редактор. Будем знакомы.

Ира молчала.

— Очень приятно, — улыбнулась Аня.

— Ты почитала газету?

— Да.

— Принесла обратно?

— Ну да.

— Давай, а то это у нас единственный оставшийся экземпляр.

— А сколько всего было? — удивленно спросила Аня, протягивая папку.

— Ну, где-то пять, — немного задумавшись, ответила Инна, — Просто мы первый раз напечатали в кабинете информатики, а информатичка пожаловалась директору, мол, и так чернил мало, поэтому разрешили печатать не больше пяти штук.

«Как-то не густо...» — подумала Аня.

— Ладно… А про что мне писать?

— Да про что хочешь, — отмахнулась Инна, — Мы сами уже не справляемся. Сначала пришло много народу, а теперь остались только мы с Ирой. Приноси на дискете, мы отредактируем и напечатаем.

* * *

— Я пришла!

— Привет! Как дела?

— Нормально.

Дверь. Рюкзак. Компьютер. Аня озадачено оглянулась. Не включился. Она нажала на кнопку снова и лишь тогда поняла в чем дело. Аня заглянула за системный блок, чтобы убедиться. Действительно, сетевой кабель отсутствовал.

Она тихо вошла на кухню. Родители ели молча.

— Я записалась в школьную газету, — спустя несколько минут сказала Аня, размазывая по тарелке картофельное пюре.

— Куда? — переспросила мама.

— В газету. Школьную. Статьи буду писать.

— М-м-м. И когда ты это будешь делать?

Аня вопросительно посмотрела на родителей. Папа молчал.

— Ты и так уже скатилась по учебе. По географии — тройка, по английскому — тройка. Ты исправлять собираешься?

— Ну м-а-а-ам…

— Что «ну мам»? Если это будет в ущерб учебе, я эту твою газету быстренько прикрою. Понятно?

— Угу.

— Я тебя просила прибраться в комнате.

— Ну ма-а-ам!

— Что «ну мам»?

Повисло молчание. Аня начала разговор, чтобы осторожно выпросить кабель. Обычно такие методы с родителями срабатывали, но на этот раз ей пришлось сказать прямо.

— Верните мне кабель от компьютера. Мне статью надо писать, — тихо проговорила она.

Родители переглянулись.

— Посмотрим на твое поведение, — подытожила мама.

Аня встала и отправилась в свою комнату. Она осмотрелась и, не зная с чего начать, села за стол. Она стала медленно расставлять учебники по размеру, потом неспешно протерла тряпочкой край полки с фигурками разных животных, которые ей дарили каждый новый год. Аня аккуратно помыла монитор, клавиатуру, каждый доступный уголок системного блока, прошлась по комнате, запинав валяющуюся на полу одежду за шторку гардероба, а затем устало рухнула на кровать.

В комнату вошел папа. Он положил сетевой кабель на стол и ушел, не сказав ни слова.

Аня тут же вскочила.

— Мам, как думаешь, про что можно написать? — спросила она спустя полчаса.

— Да про что угодно, — ответила мама, не отрываясь от мытья посуды, — Напиши про этикет.

Аня поморщилась.

— Кто будет это читать? Это скучно.

— Ну-у-у, скучно. Возьми, вон, любую книгу и перепиши оттуда.

Аня задумчиво окинула взглядом книжную полку.

«Еще не хватало выдавать чужие мысли за свои», — подумала она гордо. А потом подошла.

«Я решила найти в книге идею и написать свои мысли. Вроде неплохая, универсальная тема про улыбку», — думала она, перелистывая страницы.

«Улыбайтесь — и мир улыбнется вам. Да как же».

Аня написала половину страницы, остальное перепечатала из книги, затем, поразмыслив, выделила другим шрифтом и подписала автора.

* * *

Инна махала ей, заглядывая в дверь кабинета. Одноклассники наблюдали с подозрением и удивлением.

— Привет! Все круто, мы напечатали твою статью, — сказала редакторша, и протянула Ане номер, — Можешь дать почитать в классе, ну или себе оставь.

— Спасибо! — сказала Аня, рассматривая газету, — Вот, у меня еще одна статья.

— О-о-о... — грустно протянула Инна и заговорила извиняющимся тоном, — Дело в том, что пока мы печатали газету, принтер сломался. Теперь не знаю, когда его починят, и дадут ли вообще им пользоваться… В общем, когда будет следующий номер — неизвестно.

— О-о-о… Жаль, — расстроилась Аня.

— Ну, давай сюда что написала, если что я тебе позвоню. Пока!

«Они не редактировали мою статью. Даже шрифт не поменяли. Интересно, прочитали хотя бы?» — с досадой думала Аня, развернув газету.

Инна не заставила себя долго ждать и позвонила в тот же вечер.

— У меня для тебя новости не очень хорошие, — начала она, — в общем, я ухожу из школы.

— Ой, а куда?

— Решила поступать в колледж. Ира уходит в другую школу. Ангелина Васильевна увольняется, — затараторила Инна, не давая вставить ни слова — Но ты не расстраивайся, я хочу передать тебе газету. Ты это дело не бросай, я столько сил в нее вложила, это, так сказать, мое детище!

— Ладно… Я постараюсь, — неуверенно ответила Аня.

— Уж постарайся! Ну ладно, мне надо бежать, если что — звони!

— Хорошо, пока.

«Мне стало очень грустно. Ей легко сказать — не бросай газету. Не буду же я делать ее одна. Уже конец года и печатать ее было негде. С другой стороны — я нашла для себя радость. То, ради чего мне хотелось ходить в эту школу. Поэтому на следующий год я все же выполнила обещание, данное Инне».

«Дни перед сбором тянулись очень долго. Прошла уже неделя с тех пор как Констанция, ставшая новым организатором, назначила меня главным редактором. Я тогда бежала домой, как ужаленная, в голове было столько идей! Я справлюсь, я сделаю крутую газету! Мама, конечно, не слишком обрадовалась. Бурчала опять что-то про оценки… Зато мне было почти наплевать на издевки одноклассников. Нет, конечно, по-прежнему приходилось отряхивать запинаный рюкзак, получать оскорбительные записки и терпеть насмешки, но это все было не так важно».

Аня стояла перед закрытой дверью организаторской, не решаясь ее открыть.

«Что ждет меня за этой дверью? Может, я зайду в пустую комнату, где за столом сидит Констанция и говорит: «Прости, но все обломалось, никто не хочет делать школьную газету»… Или, может там сидит Жилина, и мне говорят: «Знаешь, мы подумали, что ты не справишься, пожалуй, Женя будет главным редактором. Иди отсюда, неудачница»

Спустя минуту Аня все же вошла и два десятка человек разом уставились на нее. Констанции еще не было, за ее столом бесцеремонно расположился одиннадцатиклассник. Аня, скорее всего, раньше видела его в школе, но не была знакома, поэтому возраст определила «на глазок». Не зная, что делать или говорить, Аня просто присела на свободный стул. Татьяна Константиновна, как всегда, одним появлением копны красных волос в дверном проеме прекратила нарастающий гул голосов.

— Здравствуйте, здравствуйте. Так, а ты че тут расселся? Иди, иди давай отсюда, — скомандовала она, обращаясь к одиннадцатикласснику.

Парень, не спеша, пересел напротив. Казалось, что наглая ухмылка была постоянным выражением его лица.

— Итак, мы собрались, чтобы обсудить школьную газету. Главным редактором у нас будет Аня, — объявила Констанция так громко, что Аня вздрогнула от звука собственного имени.

— А мы не редакторы, мы — редколлегия, — раздался робкий голос из угла кабинета.

— Ну как всегда, — раздраженно сказала Констанция, — Говорила же всем учителям, что редактор и редколлегия — разные вещи! Есть здесь еще редколлегия?

Еще человек десять подняли руки.

— Ясно. Ну, вы можете идти.

Комнату заполнили звуки сдвигающихся стульев и шелест бумажек, которые несостоявшиеся редакторы прятали в сумки. В организаторской стало значительно свободнее. Одиннадцатиклассник нагло хихикнул.

— Че ты ржешь? — с беззлобной улыбкой спросила Татьяна Константиновна.

— Не-не, я все, молчу.

Аня с недоверием посмотрела на парня, отвернулась и начала говорить. Она озвучивала все, о чем думала последнюю неделю. Констанция одобрительно кивала. Перечисляя запланированные рубрики, Аня заметила, что одиннадцатиклассник внимательно ее слушает, хотя только что смеялся, чуть ли не над каждым словом Татьяны Константиновны. Когда пришло время разбирать задания, он почему-то не взял себе ничего. Констанция не слишком настаивала, и Аня решила оставить это без внимания.

«В школе ничто не остается незамеченным. Скорее всего, большинство редакторов знают, как ко мне относятся одноклассники. А половина из них наверняка видели это воочию. Они ни за что не будут делать то, что я скажу. Стоит Констанции однажды выйти из кабинета — и они меня сожрут живьем», — думала Аня по дороге домой, со стыдом опустив глаза.

— Аня! — услышала она за спиной незнакомый голос.

Обычно подобные оклики на улице для нее ничем хорошим не заканчивались. Аня с опаской обернулась. К ней, запыхавшись, бежал тот самый ехидный одиннадцатиклассник. Он был на голову выше ее.

— Привет еще раз!

— Привет… — с недоумением ответила Аня.

«Что ему нужно?» — холод заполнил ее с головы до пят.

— Ну что, какие у нас перспективы? — с улыбкой спросил он.

— Не знаю, посмотрим, что напишут, — выдавила Аня с некоторым облегчением, — Правда, печатать газету по-прежнему негде.

— Да, это предсказуемо. Я слышал, в том году случилась неприятность.

— Угу. Принтер сломали. Я, конечно, могу немного напечатать сама…

Парень скорчил недовольную мину.

— У себя дома?

— У родственников.

— А принтер лазерный?

— Да, — с недоверием ответила Аня.

— Ха, не стоит. Накладно, — сказал парень, улыбаясь.

— Чего?

— Ну, дорого, — уточнил он, — Разориться можно. Ты знаешь, сколько стоят чернила?

— Нет…

— Ну вот. Можно один экземпляр напечатать, а остальные размножить. На ксероксе.

— На ксероксе?! — переспросила Аня с отвращением, — Будет же ужасное качество, слившиеся буквы и черные пятна вместо картинок.

— Ну и что. Зато будет большой тираж.

Аня, поразмыслив, все же решилась спросить:

— Почему ты решил поговорить со мной?

— Потому что мне показалось, что ты там единственный человек, которому есть дело до газеты, — он продолжал улыбаться.

— А мне показалось, что тебя силком затащили на сбор. Почему ты просто не ушел?

— Газета — это была идея Констанции в прошлом году. А я очень сильно ее критиковал, эту газету. Поэтому, когда выбирали актив класса, она сказала: «О! Вот ты-то и будешь редактором!» Мол, покажи нам, как делать хорошо. Вот я и хочу показать.

— Она что, ваш классный руководитель? — удивилась Аня.

— Ну да.

— Повезло вам, она мой любимый учитель.

— Да-а-а, мой тоже. Она классная. И справедливая.

— И вы тоже зовете ее Констанция?

— Констанция, Константа или просто Тэ-Ка.

И они рассмеялись.

«Он смеялся не надо мной. Мы смеялись вместе. Как странно. Мы уже давно дошли до места, где наши пути расходились, но стояли и говорили не меньше часа. И уже давно не о газете. Лишь когда мы попрощались, я поняла, что не знаю даже его имя».

— Как тебя зовут? — крикнула Аня ему в спину.

— Макс! — обернувшись, ответил он.

* * *

«Макс. Я пришла домой и не могла выкинуть его из головы. Мне хотелось говорить с ним еще. Ему было наплевать на мои очки и растрепанный «конский хвост», на мою старую куртку. Неужели не все мальчики — придурки? Интересно, он знает, что все в классе меня ненавидят? Подошел бы ко мне, если бы знал? На следующий день в школе я увидела их класс перед уроком и почувствовала непреодолимое желание подойти к нему. Только вот совершенно не было идей, о чем поговорить или спросить. И как-то так вышло, что тело действовало быстрее моих мыслей».

— Привет! — сказала Аня весело.

— Привет, — Макс, казалось, недоумевал.

Все стоящие позади него одноклассники разом посмотрели в их сторону. Особо любопытные не потрудились отвернуться обратно.

«Наверное, не лучшая идея говорить с ним в школе», — смущаясь, подумала Аня.

— Ну что, придумал что-нибудь для газеты? — выпалила она первое, что пришло на ум.

— А что я должен был придумать? — серьезно спросил Макс.

«Черт, черт, черт, какая глупость! Что я несу?!»

— Ну ладно, если что-нибудь придумаешь — скажи, — проговорила Аня не своим голосом, а потом, развернувшись, быстро зашагала в сторону кабинета. Его одноклассники с усмешками смотрели на ее удаляющуюся фигуру.

«Черт, черт, черт! Еще не хватало, чтобы над ним стали смеяться, что он общается со мной».

— Это кто? — с любопытством спросила Оля, высунув рыжую голову из дверного проема.

— Это Макс, мы вместе работаем в газете.

— А-а-а-а… Симпатичный.

Аня с подозрением посмотрела на подругу.

«Нужно как-то спросить его номер телефона. Почему он сам не спросил? Если нам придется решать много вопросов по газете, то это будет удобнее. Хотя, кого я обманываю. Я просто хочу еще с ним поговорить», — думала Аня, подперев рукой подбородок. Она не слышала, что говорила химичка и вообще не замечала происходящего вокруг. Жилина громко хихикнула. Аня повернула голову на звук. Девочки во всех красках изображали страстные поцелуи, потом посмотрели на нее, а одна из Жениных подруг показала пальцем. Затем она, задыхаясь в бесшумном смехе, уронила голову на парту.

— Ой… Кажется, у тебя… — замямлила Оля, снимая с Аниной спины листок, приклеенный на скотч.

«Я лохушка», видимо с фантазией у них уже проблемы, а я, кажется, дала им новый повод для приколов», — расстроено подумала Аня.

* * *

«Третьим уроком у него была математика, значит он… в одиннадцатом-б», — про себя рассуждала Аня, водя пальцем по расписанию уроков на стене.

«Сегодня можно будет встретить его на перемене после биологии. Это рядом с лестницей, а им как раз нужно будет идти вниз».

Аня бежала по коридору. Одноклассники Макса уже спускались, нужно было торопиться, если уже не поздно. Она успела. Макс шел один. Последним. Она поймала его на лестничной площадке третьего этажа.

— Привет!

— О, привет! — весело ответил Макс.

— Я тут подумала. Может, нам проще было бы созвониться? Скажешь мне свой номер? — Аня достала из кармана ручку и заранее приготовленный листок, пытаясь скрыть дрожь в руках.

— Конечно. Пятдесят семь… Ноль семь… Шестьдясят.

Аня коряво нацарапала цифры и спросила:

— Тебе сказать мой?

Макс развел руками:

— Да мне… Записать щас негде. Позвонишь и скажешь.

— Хорошо.

— Я тут спросил у Констанции про ксерокс, — сказал Макс, пока они шли вместе по ступенькам.

— О-о-о… Может все-таки… — недовольно начала Аня.

— Да не переживай. Он не работает. Помнишь, в шкафу в организаторской лежит такая штука…

— А-а-а-а… Заваленная всякими бумажками, да?

— Ага. Вот, это и есть ксерокс. Она обещала отдать его в ремонт.

— М-м-м, — протянула Аня.

— Ты надеешься, что его не отремонтируют?

— Да, — улыбнулась она.

— Зря. В газете ведь главное — содержание, — сказал Макс уже стоя у кабинета.

— Я бы не стала покупать некрасивую газету.

— Если копировать на ксероксе, то ее можно раздавать бесплатно.

— Я планирую в конце года выдать редакторам зарплату, — серьезно сказала Аня. Макс по-доброму засмеялся.

* * *

— Я пришла!

— Привет! Как дела?

— Хорошо!

Мама удивленно обернулась, но успела увидеть только Анины пятки, скачущие через ступеньку.

«The School Times» — название оставим с прошлого года, оно мне нравится. Нужно подобрать какой-нибудь шрифт. Хорошо, что пару лет назад я выпросила у родителей два диска. Один со шрифтами, другой — с библиотекой звуков».

Аня вставила диск и поняла, что видимо когда-то перепутала коробки.

Мама неслышно приоткрыла дверь и остановилась. Из колонок доносился смех, крики, пуки и другие странные звуки. Аня, хихикая, тыкала файл за файлом. Мама хотела что-то сказать, но передумала и так же бесшумно закрыла дверь.

* * *

«Наконец, я решилась позвонить Максу. Хорошо, что он не видел, как я трижды начинала набирать номер и сколько бумажек я нервно изрисовала, пока мы говорили. Он, кажется, был рад меня слышать».

— Я предлагаю писать правду, — сказал он.

— Типа чего?

— Произвол учителей, раздолбанная школа, отсутствие принтера.

Аня хихикнула.

— Нам не позволят это писать. Просто закроют — и все.

— Почему не позволят? Можно же делать подпольную газету. Кстати, если мы будем печатать ее сами, то писать можно вообще что угодно.

— Учителя нас возненавидят.

— А для кого мы собираемся делать газету? — рассудительно спросил Макс, — Для учителей, для старшеклассников или для первоклашек?

— Для всех учеников…

— Так не получится. То, что интересно старшим — совсем не интересно младшим, и наоборот. Для младших классов можно сделать другую газету. Назвать ее как-нибудь… Газета «Малышок»!

Аня подавилась смехом.

— Нужно еще посмотреть, что напишут наши редакторы, — попыталась она вернуть в разговор долю реализма.

— Ну да. Но на них сильно не надейся — напишут чушь.

— Посмотрим. Завтра сбор, там и выясним. Ты придешь? — с надеждой спросила Аня.

— Постараюсь.

* * *

«Он не пришел. Констанция сказала, что только что видела его на уроке. Но он был прав. В основном, горе-редакторы написали полнейшую чушь. Материал сдали восемь человек, и набирается едва ли на полторы страницы. Но зато пока у меня есть идеи».

На столе перед Аней лежала стопка помятых листочков, исписанных разными почерками. Она еще раз пролистала незаконченный номер, положила руки на клавиатуру и начала творить. Слова складывались в предложения сами собой, она едва успевала за потоком мыслей. Прошло не больше полутора часов и она, наконец, поставила финальную точку.

— Ты не пришел на сбор, — на этот раз Аня позвонила, не мешкая.

— Да, прости, я забыл, — ответил совсем не виноватый голос.

— Забыл? Мы же вчера об этом говорили, — с обидой сказала Аня.

— Да как-то из головы вылетело. Ну и что, сдали они свои шедевры? — как ни крути, Макс был мастером переводить тему.

— «В школе прошла осенняя ярмарка. Там были разные овощи. Еще там были ученики из разных классов. Там прошли конкурсы. Победил седьмой-а класс», — зачитала Аня одну из статей. Макс рассмеялся.

— Это кто такое написал?

— Шестой класс. Рановато им, похоже, писать.

— Вот, это как раз в газету «Малышок». Надеюсь, ты это не напечатаешь?

— Я переделала полностью. Объединила с другими новостями. Получилось более-менее. Изначально творчества наших редакторов не набралось на номер. Я дописала — получилось два листа, думаю это нормальный объем.

— Как дописала? Уже? Когда успела? — удивился Макс.

— Сегодня. Я быстро печатаю, — улыбнулась Аня.

— Насколько быстро?

— Помнишь, у нас в городе была контора, которая занималась перепечаткой всяких старых рукописных документов?

— Ага, в основном уголовных дел.

— Ну вот. Туда брали работать с четырнадцати лет и платили нормальную взрослую зарплату, не как во всяких трудотрядах.

— Да, помню, многие туда мечтали попасть.

— Главное условие было — скорость набора текста не меньше двухсот знаков в минуту.

— А у тебя сколько?

— Ну, у меня было много времени, — смущаясь, сказала Аня, — поэтому я дошла до пятисот.

— Ого!

— Да, только не успело мне исполниться четырнадцать — контора закрылась.

— Обидно. Зато навык остался, — Макс, похоже, был впечатлен. Аня сияла изнутри.

— Ну да. Хочешь посмотреть, что получилось? — осторожно спросила она, — Я еще не напечатала, хотела показать.

— И не печатай! Разоришься, — строго сказал он, — Приноси на дискете, мне даже уже интересно, что получилось. Найдешь меня?

— Найду, — улыбнулась Аня, водя пальцем по листку, где ее почерком было записано его расписание уроков.

* * *

«На следующий день я передала ему дискету. Оля, как назло, увязалась за мной, стояла над душой, строя томные глазки, а когда Макс с ней поздоровался, я вообще думала, что она сейчас растает. «Он такой ми-и-и-илый!» — она мне говорит. Представляешь?! Он «ми-и-и-илый»! Неужели она думает, что может ему понравиться? Хотя, я тоже непонятно на что надеюсь.

Мы с Олей, вроде как, называем себя подругами, но на самом деле это не совсем так. Иногда, конечно, она делала меня лучше. Как-то я пришла к ней в гости и увидела в ее комнате такой бардак, что даже вздохнула с облегчением, вспомнив свой. А потом она пришла ко мне, я извинилась за беспорядок, а она: «Ничего, у тебя точно, как у меня». Короче, весь следующий день был у меня потрачен на уборку. Иногда мы смеялись на уроках и тайком от учителя ели сухарики. Но основную часть времени мне было за нее стыдно. «Оля, ты вообще ничего не знаешь! Еще скажи, что солнце вращается вокруг Земли!» — вчера кричала на нее Констанция на физике. «Солнце вращается вокруг Земли…» — повторила Оля. Все одноклассники просто упали под столы. Кроме меня. Оля с недавних пор занялась вокалом, хотя вообще не знаю, каким образом ее взяли. Девчонки в классе знают об этом и постоянно просят ее спеть, чтобы поиздеваться. Она такая наивная, что начинает горланить на весь коридор, демонстрируя свое, якобы, академическое пение. На самом деле это больше похоже на предсмертный вой кашалота. Я в эти моменты, если честно, сама еле удерживаюсь, чтобы не заржать. Но она ведь все-таки, типа, моя подруга…» — Аня размяла пальцы.

— Анна! — услышала она голос мамы.

— Чего? — удивилась она.

— У нас есть Анна? — мама улыбалась, — Какой-то молодой человек просит Анну подойти к телефону.

— Алло?

— Привет!

«Это он!»

— Я почитал газету. В целом неплохо, только зачем ты написала в объявлении «подробности у организатора» — мы же СМИ и сами должны знать все подробности.

— Ну да, что-то я не подумала. Уберу это, — смущенно сказала Аня и с укором посмотрела на маму, которая подслушивала из другой комнаты.

— А еще можно не подписывать имена авторов статей. Все равно там от их текста — минимум.

— Люди должны думать, что у нас полно народу работает над газетой.

— Для читателей — ладно. В принципе, можно оставить. А для самоуспокоения авторов — не надо. Пусть в следующий раз пишут нормальные статьи, — Аня в очередной раз подумала, что Макс был бы лучшим главным редактором, чем она.

— Хорошо. Сегодня я, пожалуй, напечатаю парочку номеров у себя.

— Ну — дело твое, — вздохнул Макс, — А Оля — это твоя подруга?

Аня вздрогнула.

— Не совсем подруга, но типа того.

— Почему «типа того»?

— Она слишком часто меня бесит.

— И чем же? — засмеялся Макс.

— Тупит жутко.

— Да это мелочи, — отмахнулся он.

— Когда в том году пацаны дарили нам подарки на восьмое марта…— Аня осеклась, — Хотя, не важно.

— Почему? Мне интересно. Что вам подарили?

Аня закусила губу, мысленно проклиная себя за то, что чуть не проговорилась.

— Нет, правда, не важно.

«Наша газета наконец-то увидела свет. Мне нравился результат. И я, конечно, сделала в ней колонки. Первый раз я напечатала десять номеров у тети на рабочем принтере. Не сказать, что она была сильно этому рада, но даже почти не ворчала. К моему удивлению, в первые же пять минут в классе разошлась половина тиража. Еще одну газету купила учительница русского языка. Остальные я решила отдать Максу».

На перемене Аня незаметно ускользнула от Оли и направилась прямиком к одиннадцатому-б. Она заглянула в кабинет математики и тихонько махнула рукой, подзывая Макса, чем вызвала любопытные взгляды.

— Вот! Осталось только четыре… Если и эти разойдутся, попытаюсь напечатать еще, — сияя от счастья объявила Аня, когда он вышел.

— Погоди, погоди, не торопись. Я оставлю один и сделаю копии, — с улыбкой сказал Макс.

— Но ксерокс же не работает?

— Есть еще один в кабинете директора. Он будет не сильно этому рад, но я его уговорю.

Из кабинета выскочила маленькая полноватая девушка с желтыми пережженными волосами. Она бегло зыркнула на них и томно изрекла:

— Макси-и-им, поцелуй меня! — а затем с хохотом скрылась.

— Ты слышала, что она сказала? — с удивленной ухмылкой спросил Макс.

Ане стало неловко, и она попыталась как можно скорее закончить разговор.

— Да… Ну… В общем, я побежала, расскажи потом, как все пройдет, — промямлила она, уходя. Аня почти бежала.

* * *

Она, по привычке, схватила записку раньше, чем Оля успела ее заметить. Любопытство боролось с гордостью, и все же Аня развернула бумажку и прочла. Письмо было написано с ошибками:

«Можишь напечатать это в газету? Дарогая Катя! Спасибо тебе за нашу дружбу…» — Аня опустила листок, не дочитав, и обернулась. Рита с надеждой смотрела на нее, не отрываясь. Аня кивнула и получила благодарную улыбку в ответ.

«Это приятно, когда кому-то нравится то, что ты делаешь. Последнее время я слышу в обрывках фраз: «газета…», «когда новый номер?», «Крылова — редактор…», а теперь находились желающие разместить объявления. Мы повесили почтовый ящик на первом этаже и уже стали приходить письма и анонимные признания в любви. Оскорблений никто не писал — боялись, что учителя узнают их почерк. Недавно на перемене ко мне подбежал парень из параллельного класса и просил разместить объявление в рубрику «знакомства». Он очень расстроился, когда я сказала, что придется замазать его «фак» на фотографии».

— Эй, Крылова! — услышала Аня, спускаясь со школьного крыльца. Она не успела обернуться, как в лицо ей что-то прилетело. Комок бумаги.

— Смотри, вот твоя газета, — Жилина подняла с земли затоптанный номер, оторвала кусок и снова бросила в Аню. Ее подружки захихикали.

— Ты думаешь, кто-то будет это читать? — Женя и ее банда залились громким уродливым хохотом.

Аня как можно скорее пошла прочь.

— Эй! Я с кем говорю, ты, сука! — крикнула Жилина, быстрыми шагами приближаясь со спины. Аня почувствовала толчок. Она сделала несколько быстрых шажков вперед, чтобы удержать равновесие, но разбитый асфальт некстати двинулся под ногами, Аня упала, успев выставить руки вперед. Она поднялась, ожидая нового толчка, но его не было. Аня отряхнула колени и, зная, что может пожалеть об этом, спокойно сказала, глядя Жене в глаза:

— А знаешь, от зависти бородавки растут. У тебя кажется, вон одна…

Она не знала, откуда эти слова взялись в голове. Аня со всех ног бросилась бежать.

* * *

— В общем, газета разлетелась, как горячие пирожки, — сказал Макс, — Завтра сделаю еще.

— Круто! — Аня теребила в руках телефонный провод.

— Ну а твои чего говорят?

— Пока ничего. За исключением некоторых.

— И что говорят эти некоторые?

Аня сглотнула и коснулась разбитой коленки.

— Затоптали газету, рвали на куски и бросали в меня.

На несколько секунд повисло молчание. Аня услышала равномерное гудение в трубке. Макс, кажется, не ожидал такого ответа.

— Кто это сделал?

«И я рассказала ему все. То, что так хотела от него скрыть. За исключением одной маленькой детали — я по уши в него влюбилась».

— Я пыталась бороться с этим, — горько сказала Аня, — Что бы я ни делала — становится только хуже.

— Им нужно твое внимание. Твоя негативная реакция. Не давай им этого, — ответил Макс, — Пропускай мимо ушей. Сделай вид, что они говорят с тобой о погоде.

Аня усмехнулась, шмыгнув носом. Она уже час не прекращала плакать.

— Что бы они тебе не говорили, относись к ним, как будто они твои лучшие друзья. Как только они перестанут получать то, что им нужно — отстанут.

— Как можно не обращать внимания, когда тебя дергают за волосы и толкают в спину? Я слабая. Я не могу дать отпор.

— Ты — не слабая. Ты — интеллигентная. Это разные вещи. Я уже понял, что зачинщик — эта Женя. Ее просто нужно нейтрализовать. Такие люди есть в каждом классе.

— Серьезно?

— Да конечно. Помнишь ту белобрысую, которая сегодня… Сказала то, что сказала?

— Помню.

— Это Юля. Когда она начинает орать, я просто говорю: «спокойно, Юля, без нервов». Знаешь, как она бесится?

Аня грустно хмыкнула.

— Я смеюсь над ней. Через какое-то время другие тоже начинают смеяться, и она успокаивается на время. С учителями, кстати, тоже работает. Главное — сохранять спокойствие.

В соседней комнате включился свет.

— Ты спать сегодня собираешься? — спросила заспанная мама, — Время два часа ночи.

— Да, мам, уже скоро, — Аня старалась не показывать заплаканное лицо.

— Спать зовут?

— Ага. Впрочем, я вряд ли засну, — тихо ответила она, убедившись, что мама ушла.

— А вот у меня уже глаза слипаются, — зевнув, сказал Макс.

— Ладно. Пойдем спать.

— Пойдем.

— Побольше бы таких людей, — неожиданно для себя сказала Аня.

— Каких людей?

— Как ты.

Они молчали.

— Ладно, пойдем спать, — спохватилась Аня.

— Спокойной ночи.

«Я только что чуть не призналась ему в любви. Даже без этих слов все можно было понять. Он наверняка понял. И ничего не ответил. Черт. Теперь он будет избегать меня».

* * *

На другой день Макс нашел ее сам.

— Вот, выручка, — сказал он, протягивая стопку монет и газеты со слившимися буквами, — На зарплату пока не хватит, но все же. И еще парочка некрасивых номеров.

Они засмеялись. Оля, не понимая шутки, сделала вид, что ей тоже безумно смешно.

— Судя по всему, ты их уже тоже немного продал?

— Да. В два раза дешевле. По той же цене — ты бы мне не простила, — улыбнулся Макс.

— Он такой веселый, — сказала Оля, когда он ушел.

— Угу.

— Люблю, когда у парней есть чувство юмора, — не унималась она.

— Угу, — Аня начинала выходить из себя.

— Ты знаешь, если честно, он мне даже немного нравится.

Аня наградила подругу волчьим взглядом и промолчала.

— Слушай, а ты можешь сказать его номер телефона?

— Сама у него спроси! — гневно выпалила Аня.

Начинался урок. Елена Владимировна — учитель русского языка каким-то чудом до сих пор не имела прозвища. Она взяла в руки стопку проверенных диктантов и принялась ходить между рядами, раздавая работы.

— Никитенко — пять, — она медленно сделала несколько шагов, — Жилина — три.

Женя протянула руку за листком и разочаровано положила его перед собой, изучая ошибки.

— Калашников — четыре, Андреева — четыре, Минина — пять, — Рита заулыбалась.

— Кузнецов… — Елена Владимировна выдержала паузу, — два.

— А че сразу два?! — возмутился Леня с последней парты. Одноклассники заржали. Все знали, что Леня не был силен в русском языке.

— Крылова — три, — объявила учительница и положила перед Аней листок.

«Три? Да как так?»

Аня просмотрела свой диктант и нашла лишний завиток на букве «ш», зачеркнутый красной ручкой.

«Серьезно? Три? За одну помарку?»

Ее рука с негодованием взлетела вверх. Елена Владимировна закончила раздавать работы и, не обращая на Аню никакого внимания, не спеша подошла к своему столу.

— Сегодня первым делом я хотела бы поговорить об одном явлении в нашей школе, — начала она, — А именно — о школьной газете.

Аня опустила руку. Учительница подняла номер вверх и показала всему классу.

— Образец чистейшей безграмотности и неуважения к русскому языку, — сказала она, швырнув газету на стол, и заговорила еще медленнее.

— Во-первых. Мы все находимся в России. Газета называется «The School Times», — Елена Владимировна нелепо изобразила английский акцент, — Как «New-York Times», только до них этой газете очень далеко. Что, русских названий нет?

Никто не ответил.

— Во-вторых. Читаю — и на первой же странице разговорное выражение. Это совершенно недопустимо в публицистическом повествовании.

Аня начинала закипать.

— В-третьих. На второй странице и вовсе пропущена важная запятая. Я не буду долго перечислять все ошибки. Скажу только, что людям, которые делают школьную газету, как никому другому необходимо знать русский язык, — Елена Владимировна обращалась, будто в пространство над головой.

— И если вы его не знаете — так не беритесь за такое дело. Или, в крайнем случае, хотя бы сначала принесите номер мне на проверку.

Аня вскочила.

— Все ваши претензии, — жестко сказала она, — высосаны из пальца. Если вам обидно, что вы — учитель русского языка и не при делах — так приходите в редакцию и проявите инициативу, а не впустую поливайте дерьмом чужой труд. И то, что вы недовольны собой, — не унималась Аня, — не дает вам права без оснований занижать оценки ученикам, пусть он даже не ваш любимчик, как Рита.

«Так я бы хотела ей ответить», — подумала Аня с гневом. Она вернулась в реальность и осталась молча сидеть на месте.

— Так что, если в вашем классе есть редактор — пусть передаст это всем, — закончила Елена Владимировна, не глядя на Аню. Она прекрасно знала главного редактора.

* * *

— Образец чистейшей безграмотности, — повторила Аня, кривляясь.

— Да-да, нам она сказала все то же самое, — сказал голос в телефонной трубке.

— Что, там правда были какие-то ошибки?

— Одна запятая — это да, — ответил Макс, — Я даже не заметил, когда читал. Вообще спорно, должна ли она там быть. И больше нет там никаких ошибок.

— Это как-то не успокаивает, — вздохнула Аня.

— Да ладно, от одной запятой еще никто не умер.

— Фразу «казнить нельзя помиловать» помнишь?

— Ну да, в те времена может кто-то и умер, — усмехнулся Макс, — Расслабься, мы же говорили о том, что газету делаем не для учителей. Можно вообще из принципа им ее не продавать.

— Думаешь, они ее все равно не прочитают?

— Пусть тогда почитают про себя правду. Чем не тема для статьи — Елена Владимировна занижает оценки ученикам из личной неприязни.

Аня задумчиво нарисовала на листе огромную спираль.

— Ну да, еще не хватало жаловаться на всю школу.

— Ладно, а как тебе идея — правдивый рейтинг популярности учителей.

— А вот это интересно. Елена Владимировна явно не в начале списка.

— И мы как будто не при делах. Проведем опросы в старших классах — это ведь общественное статистическое мнение, а не наше.

* * *

До ноября оставалась еще неделя, но на улице уже заметно похолодало. Аня, протирая запотевшие очки краем водолазки, направилась в сторону расплывчатой фигуры с копной рыжих волос.

— Привет! — сказала Аня, надевая очки.

Оля не реагировала. Она стояла у кабинета, легко покачиваясь из стороны в сторону, ноги на ширине плеч и, казалось, что она находится в каком-то трансе.

— Приве-е-ет! — повторила Аня так, что не услышать было невозможно.

Оля снова ее проигнорировала и гордо зашагала в женский туалет.

«Обиделась, что ли…»

Аня нахмурилась.

— Пс-с-с! — услышала она из дамской комнаты, — П-с-с-с-с-с-с! Аня!

Она удивленно проследовала за подругой.

— Привет, — сказала Оля почти шепотом, — Я пока не могу с тобой общаться… Ну, могу, только пока никто не видит.

— Чего? — тихо переспросила Аня.

— Девчонки хотят повышать мой авто… авторитет, — картавя выговорила Оля.

— Чего?!

— Ну…— она засмущалась, — Они учат меня, как надо себя вести.

— И как же? — разъяренно спросила Аня.

— Они сказали не стоять вот так, — скрестив ноги, Оля приняла свою привычную позу, — А стоять только вот так. Сказали, там, не носить некоторую одежду… Тусоваться с ними. Пить алкоголь. Ну а самое главное условие было — не общаться с тобой.

— И ты согласилась, — это был не вопрос.

— Ну… Может тогда надо мной не будут смеяться больше.

— Отлично… А ты не думала, зачем им это надо? — Аня сначала решила, что это такая изощренная месть Жилиной за шутку про бородавки, но теперь она стала понимать, в чем действительно дело.

— Ну… Думала…

— Ты ведь живешь напротив школы, да? — спросила Аня, зная ответ, — И твои родители уехали на две недели, правда? — наседала она, не боясь, что их услышат.

— Да…

Зазвенел звонок. Оля дернулась в сторону двери. Аня стояла как вкопанная и злобно смотрела на подругу.

— Они еще не предлагали побухать у тебя дома?

Оля смутилась.

— Вообще-то… Вчера уже… Бухали… — сказала она, явно стыдясь последнего слова.

Аня закрыла лицо рукой.

«Оля-Оля, наивная ты душа, через две недели они выкинут тебя, как мусор…»

— Пойдем на урок… — робко сказала Оля.

— А тебе не стремно будет прийти туда со мной? — с вызовом спросила Аня и вышла из туалета.

Оля последовала за ней. Навстречу быстро двигался парень из параллели, явно торопясь в класс. Пробегая мимо, он повернул голову и с издевкой выпалил:

— Рыжая-бесстыжая!

— Пошел на хуй! — неуверенно крикнула Оля с виноватым лицом.

Аня покачала головой.

— Знаешь, если есть шанс как-то изменить отношение одноклассников, то я попробую…

Аня уже не слушала, только развернулась и пошла прочь.

— Но мы ведь все еще подруги? — спросила Оля, обращаясь к ее спине.

Она не ответила. Аня не собиралась сегодня идти на уроки.

* * *

«Утром я почувствовала себя плохо. Голова гудела, першило в горле, нос отказывался дышать. Главное, чтобы болезнь не перекинулась на уши, тогда я точно проваляюсь недели две. Вчера я весь день просидела у водонапорной башни, чтоб родители не поняли, что я прогуляла школу. Я злилась на Олю. Но в то же время мне было ее жаль. Она искренне не понимает, что происходит. И это грустно. Грустно, что единственный человек, считающий меня своим другом, ведет себя, как… Я постоянно пыталась чему-то научить ее, убедить, наставить на истинный путь во многих вопросах, но… Что я сама знаю о жизни? Может быть, это я поступаю всегда неправильно? Все впустую. Как можно спасти человека, который не хочет спастись сам. Она выбрала не ту дорогу. И совсем скоро ей будет больно, а я ничего не могу с этим поделать. А они… Они думали, что я останусь одна. Но я не одна. У меня есть Макс».

Телефон зазвонил, едва Аня подошла к нему. Она подняла трубку и откашлялась.

— Привет, — это был не Макс.

— Нам не о чем разговаривать, — серьезно ответила Аня и собиралась на этом закончить разговор.

— Погоди! У меня кое-что важное! — закричала Оля на другом конце провода.

— Что? — она не надеялась услышать что-то стоящее.

— Сегодня к нам Макс заходил…

— И? — Аня изобразила безразличие и сильнее прижала трубку к уху. Они с Максом вчера договорились, что он проведет опрос в Анином классе, но об ее болезни он знать не мог.

— Он нас спрашивал об учителях.

— И?

— А потом он спросил… Короче, он спросил: «Кто у вас тут Жилина?»

— Чего?! — Ане хотелось провалиться сквозь землю.

— Ну вот так.

— А она чего? Что дальше-то было? — Аню трясло, и это был не озноб.

— Да ничего, Жилиной не было на первых трех уроках. Он ушел.

«Черт возьми, Макс, зачем ты в это полез?!» — с гневом думала Аня.

— Девчонки сразу начали шептаться, мол, Крылова точно что-то наплела…

«Да уж, благо было что плести».

Она резко попрощалась с Олей, потому что все еще злилась на нее и быстро набрала знакомый номер.

— Ты в своем уме?! — закричала она в трубку.

— Спокойно, Аня, без нервов, — Макс явно улыбался, — Как твое здоровье?

— Хреново! Не переводи тему!

— Да в чем я провинился-то? — спокойно спросил он.

— Ты че, с дуба рухнул? «Кто у вас здесь Жилина»?

— А-а-а-а… — притворно протянул Макс, — Ты об этом. Да че такого-то, я просто хотел на нее посмотреть.

— И не посмотрел. Ты хоть понимаешь, что она в два счета соберет против тебя десяток парней с дубинками? — Аня была в гневе, но где-то внутри она ликовала.

— Почему не посмотрел? Мне ее привели.

Аню будто окатили из ведра холодной водой.

— И что было? — уже более спокойно спросила она.

— Да ничего. Пришли ко мне толпой, мол, че хотел. Я говорю: «Просто посмотреть на тебя. Всем спасибо». И ушел.

— Ну ты и придурок.

— Анна, — важным тоном сказал Макс, — Вам не к лицу ругаться.

«Ноябрьский номер разошелся еще быстрее предыдущего. Рейтинг учителей стал главной фишкой — с огромным отрывом победила, конечно, Констанция. Елена Владимировна заняла предпоследнее место, но не сказала об этом ни слова. Она по-прежнему выискивала в газете ошибки, хотя в нашем классе ничего об этом не говорила. Я посчитала это маленькой победой. Жилина, на удивление, не проявляла ко мне особого интереса. Я даже стала думать, что Макс рассказал мне не все. Оля, когда ее родители вернулись из отпуска, позвонила мне в слезах и просила простить. Я уже не злилась, поэтому мы продолжили общаться.

На сбор редакторов приходило все меньше и меньше народу, пока, в итоге они не перестали приходить вовсе. Макс так ни разу там и не появился, но я уже поняла, что уговаривать его бесполезно. Он все время находил какие-то нелепые отмазки: забыл, не успел, торопился и в таком духе, но он и так сильно помогал мне, и я закрывала на это глаза. После триумфального номера с опросом нужна была новая фишка, чтобы не потерять интерес читателей. Тогда я решила найти цифровой фотоаппарат. Поразмыслив, я решила, что, скорее всего, он есть у Риты. Она согласилась время от времени давать им пользоваться.

Минина — из богатой семьи. У ее родителей в городе большой бизнес, поэтому, помимо дорогих шмоток, она без труда получила и расположение учителей. Особенно Елены Владимировны, так что, при своей безграмотности, она как-то до сих пор была отличницей. Рита смотрела на всех свысока, она была старостой и имела привычку залезать во все дыры. До прихода Жилиной ее можно было назвать лидером класса. Некоторое время спустя, ее лучшая подруга стала Жениной лучшей подругой, и бремя лидерства ее тоже покинуло. Теперь вакантное место подруги заняла Катя. Она не отличалась особым умом, но умела громко смеяться и кричать. Рите этого было достаточно. Они не участвовали в издевательствах надо мной, но все же сторонились. После выхода газеты мне стало казаться, что Минина смотрит на меня как-то… С завистью, что ли. Наверное, только так казалось».

На этот раз Аня сразу бесстрашно развернула прилетевшую на стол записку. На ней красивым почерком было написано несколько строк. Прочитать написанное было трудно, несмотря на ровные буквы, ошибки встречались почти в каждом слове, но суть была такова:

«Аня! Я тоже хочу работать в вашей газете. Я могу быть фотографом. Мне кажется, что с фотографиями газета станет намного лучше!»

Аня повернулась и кивнула Рите. Она тут же принялась строчить новое письмо.

«Хорошо! Скажи что надо пофоткать — я сделаю. Еще у меня есть идея для статьи. И я хочу взять интервью».

От Риты можно было ожидать подобного, но Аня все же приятно удивилась. И кивнула снова.

* * *

— В нашем полку прибыло, теперь в газете есть фотораф — объявила Аня по телефону.

— Круто. Давно пора, — Макс тоже был рад.

Аня услышала на фоне музыку и узнала знакомую мелодию.

— У тебя играет «3 Doors Down»?

— Ага. Хорошая старая песня.

— Да, мне тоже нравится, — Аня не сказала всего. Уже много недель она представляла, как они с Максом танцуют под эту песню в Новый год.

— Решил разучить ее на гитаре, — сказал Макс.

— Ты играешь на гитаре? — Аня почему-то удивилась. На всех семейных посиделках ее родители играли и пели под гитару, но сама она так и не научилась. Аня полтора года назад окончила музыкальную школу по классу фортепиано, но гитара казалась ей сложным инструментом. Нужно было мыслить не нотами, а аккордами и после игры сильно болели пальцы.

— Играю. А что, это так странно?

— Да нет… Просто не думала, — Аня снова теребила телефонный провод, — Придумал, где будешь отмечать Новый год?

— Ага. Мы решили собраться всем классом.

— Прикольно. А я с родителями.

— Вот ответь, если бы тебе сказали прийти на вечеринку в карнавальном костюме, ты бы пришла?

— Смотря кто сказал. Если мои одноклассники, то конечно нет.

— Нет, ну пусть это будут даже твои друзья.

— Если друзья, то, наверное, да, — Аня затаила дыхание, ожидая приглашения на вечеринку.

— А я нет. Ну их к черту. Пойду в обычной одежде, — сказал Макс, и она потеряла надежду.

* * *

«Рита принесла мне два листа писанины. Я, конечно, была рада, но разбирать ее творчество — сущий ад. Несмотря на ошибки, статьи были неплохие, как и фотографии. Новый номер хоть и не был таким ажиотажным, как предыдущий, но все-таки его раскупили. Тетя начинала ворчать все больше, видя, как я эксплуатирую принтер, директор тоже не слишком приветливо встречал Макса. Старый сломанный ксерокс в организаторской по-прежнему покрывался пылью на полке. Я несколько дней не звонила Максу, чтобы не показаться назойливой. Впереди были каникулы, и о газете пока можно было не говорить. После Нового года я все-таки позвонила. Хотя, лучше бы не делала этого».

— Как ваш праздник прошел? — с интересом спросила Аня.

— Да так себе. Обычная попойка, — ответил Макс.

— Что, тебя на руках несли домой? — пошутила Аня.

— Нет. Я нес.

Они засмеялись.

— Там даже поговорить-то не с кем, — пожаловался Макс, — Только разве что с Машкой.

Аня напряглась и стала слушать внимательнее.

— Что за Машка? — не выдавая тревоги, спросила она.

— Кудрявая такая, помнишь? Жаль, что мы с ней раньше не общались.

Грифель карандаша, которым она рисовала странные фигуры на листе, сломался, и Аня уронила его. Она продолжала слушать.

— Она, как и я, довольно-таки трезвенница. Мы с ней сидели и подливали вино всем. Спаивали, короче, их. Ну и споили до такой степени, что мне пришлось Серегу нести домой, — Макс засмеялся, Аня тоже попыталась выдавить что-то подобное.

— Машка похожа на меня. И она добрая. Не встречал больше таких же добрых, — он помедлил, — Разве что тебя.

— Да уж, — только и смогла ответить Аня.

Разговор не клеился, в основном она только слушала. Еще никогда Ане так не хотелось поскорее положить трубку. Только бы он не сказал больше ничего про эту Машку.

Аня попыталась поиграть в компьютерные игры, написала пару строк в дневник и не могла перестать думать.

«Пьяные одноклассники веселятся, Макс с Машкой сидят вдвоем и говорят, пока не остаются одни. Они встают и, глядя друг другу в глаза, танцуют под «3 Doors Down»

Аня прогнала эту мысль, легла на кровать и посмотрела на стены. Контрастные рисунки на обоях оставляли след на сетчатке. Но больше ей нравился потолок. Плитка состояла из полосок и выпуклых квадратиков. Если долго на них смотреть, то можно было внушить себе, что квадратики на самом деле вогнутые. Она смотрела.

«Выпуклые квадратики. Вогнутые. Снова выпуклые. Вогнутые. Макс танцует с Машкой под «3 Doors Down»

* * *

«Констанция упорно продолжала вывешивать объявления о сборах редакторов, хотя непонятно для кого. У меня было несколько задумок к новому номеру, и я решила поделиться ими с ней. В организаторской меня ждал большой сюрприз».

— О, Аня, ты как раз вовремя, — сказала Констанция, смеясь.

Напротив нее сидели Рита и Катя, судя по всему, они уже давно о чем-то беседовали.

— В этом году 40 лет нашей школе, мы решили сделать юбилейный номер, — объявила она.

— Да, это можно, — осторожно сказала Аня, ожидая беды.

— Вот, — Рита протянула ей лист бумаги.

«Гимн школы, история школы, биографии учителей...» — прочитала Аня и, нахмурившись, подняла глаза.

— Погодите, это что? — спросила она.

— Это список того, что будет в газете, — ответила Рита торжествующе.

Аня удивлено подняла брови и сказала несколько более раздраженно, чем планировала:

— А вы не думали сначала посоветоваться со мной и с Максом?

— Вот мы и советуемся, — спокойно ответила Констанция, — Чего еще не хватает?

«Не хватает? Да это же все полная чушь. Что, гимн нельзя прочитать на доске объявлений? Биографии учителей? Они уже висят на втором этаже и что-то не видно возле них большого ажиотажа» — хотела Аня сказать, но вместо этого тихо промямлила:

— Мне кажется, это будет не интересно.

— Аня, мы все уже за тебя придумали, осталось только напечатать, — с ухмылкой сказала Катя.

— Ты возьми себе этот список, подумай на досуге, может, что в голову придет, — Констанция будто не хотела ничего понимать.

— Это же юбилейный номер, он посвящен школе. А всякие ваши статьи можно напечатать и потом, — поддакнула ей Рита.

— Я против. Но подумаю, — сказала Аня, уходя.

За закрытой дверью она услышала смех.

* * *

«Макс во всем был согласен со мной. Он больше, чем кто-либо другой не хотел, чтобы газета делалась для учителей. Хотя, сомневаюсь, что они станут читать гимн и историю школы. Что там еще было? Стихи о школе, биографии… Расписание уроков еще бы туда запихнули. Этот юбилейный номер можно было бы сделать гораздо интереснее, провести какую-нибудь оригинальную акцию… Почему я не предложила? Почему я не сказала Рите «помолчи и послушай, что я скажу»? У меня полностью пропало желание что-либо делать. И я боялась, что надо мной снова посмеются».

— Я решила уйти из газеты, — объявила Аня Максу.

— Дело твое, — он и не думал ее отговаривать, — Я им помогать не буду, так что считай, что я тоже ухожу.

— Как сказать им об этом?

— Да как — просто так и скажи. Можешь еще сначала высказать все, что думаешь.

— Да я уже вроде как обозначила свою позицию…

— А потом, когда они провалят номер, можно будет устроить триумфальное возвращение.

— Если получится, — с сомнением ответила Аня.

* * *

«Прошло уже два месяца с тех пор, как я заявила Констанции, что ухожу. Она только вздохнула и сказала что-то типа: «Вам бы объединить усилия…» Все это время я пыталась придумать повод, чтобы позвонить Максу, но никак не находила его. Сам он не звонил. Я уже выучила его расписание наизусть и почти каждый день проходила мимо, с непринужденным видом говорила «привет», надеясь, что он со мной заговорит. Но он не заговорил. Что касается газеты — юбилейный номер появился только в марте».

Аня из принципа не стала бы покупать номер, но ей и не пришлось. На перемене перед уроком она заметила в стороне раздосадованного Андрея Никитенко, видимо отдавшего свои два рубля за газету. Он был смышленым парнем, хоть и не очень вежливым. Андрей хмыкнул и, не глядя на Аню, сунул ей в руки бумажный лист:

— Я не хочу читать это говно, — с презрением сказал он.

Аня понадеялась, что Андрей знает, что она не имеет отношения к этому номеру.

— У тебя было круче, — сказал он, и Аня вздохнула с облегчением.

«Вверху красовалось название: «school times». Они почему-то упустили «the» и, видимо, пытались сымитировать старый шрифт. Убого получилось».

Аня пробежалась глазами по заголовкам и не без злорадства убедилась, что Рита с подружкой сделали худший номер в истории школьной газеты.

«Настало время для триумфального возвращения», — подумала она.

— Что, нравится? — услышала она голос Риты за спиной.

— Что-то как-то не очень, — ответила Аня ехидно.

Ей навстречу ринулась Катя. Она подошла почти вплотную, и на Аню повеяло ее зловонное дыхание.

— Из-за тебя нам пришлось пиздякаться с этой газетой… — начала говорить она.

Аня отстранилась, но Катя крепкой рукой схватила ее за плечо.

— Нам пришлось пиздякаться с этой газетой, — повторила она, — Мы этого не хотели. Ты нас подставила.

«Не надо было плести интриги у меня за спиной. Теперь, когда вы обосрались, я могу вернуться» — подумала Аня.

— Я вас не бросала, — сказала она, пытаясь не дышать носом, — Следующий номер я сделаю сама.

— Ты там уже никому не нужна, в этой газете, — хихикнула Рита.

— Вот именно. Никому ты там нахуй не нужна, — поддакнула Катя и, наконец, отошла на безопасное расстояние.

Оля, все это время наблюдавшая со стороны, тряхнула рыжей гривой и весело сказала:

— Я так и знала, что тебя не возьмут обратно!

«Я думала, что ударю ее. Возможно, я слишком долго соображаю, но тогда я поняла, что лучше не иметь подруг вообще, чем дружить с ней».

* * *

«Мне не терпелось рассказать, что я думаю обо всем этом и, придя домой, я сразу набрала знакомый номер».

— Ты?! — услышала Аня в телефонной трубке и замерла.

— Я. Что, не нужно было звонить? — отрешенно спросила она.

— Нет, просто не ожидал тебя услышать.

Аня пыталась понять, в чем причина такой реакции, но на ум лезли только неприятные мысли.

— Ты видел?

— Видел.

— Что скажешь?

— Да что тут сказать. Дерьмо.

— Это понятно. А в народе что говорят?

— То же самое. Серега спросил: «Что это за туалетная бумажка?», — Аня удовлетворенно улыбнулась.

— Я решила вернуться, как ты и говорил.

— Значит, теперь у нас в школе будет две газеты, — усмехнулся Макс.

— Почему две?

— Ну, наша и эта бумажка.

— Погоди, какая бумажка? — Аня насторожилась.

— «The Best», а ты не про нее говорила? — удивился Макс.

— Вообще-то нет, ты о чем вообще?

— А-а-а-а, так ты не знаешь? Они, похоже, сделали свою газету.

— Чего?! — Аня крикнула даже слишком громко.

— Тише, ты че кричишь? — Макс засмеялся, — Сегодня по всей школе ходила газета «The Best». Елена Владимировна, я думаю, оторвется. Там орфографические ошибки почти в каждом слове.

— Слушай, тогда точно нужно возвращаться, — уверенно заявила Аня.

«Пока мы работали над номером, вышла еще одна «туалетная бумажка», как назвал ее друг Макса. Не знаю, откуда они брали вдохновенье, потому что газета была откровенно ужасной. Я честно пыталась найти в ней что-то хорошее, но кроме фотографий, которых в нашей газете теперь не будет, не смогла найти больше плюсов. Нам нужно было эффектно вернуть «The School Times» и мы не торопились с выходом номера. У меня оставалось одно воскресенье, чтобы подумать, поэтому со звонком Максу я решила не затягивать и набрала его с утра. Ну, смотря что считать утром. По общим меркам, примерно в обед».

— Что делаешь? — задала Аня дежурный вопрос.

— Принтер настраиваю, — серьезно ответил Макс.

— Ты купил принтер? — Аня удивилась.

— Ага. Цветной.

— Ого… — вспоминая, как Макс запрещал ей печатать газету у себя дома, она даже не думала просить его об этом.

— Мы сделаем цветной номер, — неожиданно заявил он.

— Но ты же говорил…

— Да ничего. Не разорюсь. Прибавишь десять копеек к моей зарплате, — усмехнулся он.

— Спасибо! — восторженно крикнула Аня.

— Да пока не за что.

Долгожданное вдохновенье накатило волной. Она уже представляла себе газету, которая заиграет новыми красками в цветном варианте. У Ани в запасе была папка с картинками, которые она начала собирать еще в прошлом году, но не печатала их, потому что черно-белыми они выглядели бы совсем не так, как надо. Положив трубку, она понеслась наверх, в свою комнату.

— Аня! — строго окликнула ее мама.

— Ау! — отозвалась она, свесившись через перила лестницы.

Она не собиралась спускаться, но мама не ответила.

— Чего-о-о-о? — крикнула Аня, а в ответ снова тишина, — Ма-а-а-ам! — она ненавидела, когда мама так делает. Молчание означало, что нужно подойти и Аня недовольно спустилась.

— Что? — скривившись, спросила она.

— Ты далеко собралась? — мама, наконец, подала голос.

— К себе.

— За компьютер опять?

— Может и нет, — соврала Аня.

— А ты ничего не забыла? — мама была явно настроена серьезно.

Аня отвела глаза в сторону, вспоминая, чем могла провиниться. Уборку в комнате она вчера сделала гораздо тщательнее, чем обычно, она почти не садилась за компьютер и весь день провела, играя на гитаре. Хотя, игрой это пока было назвать сложно, скорее издевательством над инструментом. Спустя месяц упражнений, Анины пальцы перестали болеть и на подушечках образовались жесткие корочки, скользящие по кнопкам клавиатуры, когда она печатала.

— Вроде нет, — осторожно проговорила Аня.

— А дневник мне на подпись не хочешь дать?

Аня поняла, в чем дело. Она только сейчас увидела его в руках у мамы. Аня уже давно спустя рукава относилась к заполнению дневника и выставлению туда оценок. Она предпочитала говорить учителям, что забыла его дома, потому что даже не переписывала расписание от недели к неделе. Обычно это работало, но недавно учительница русского заявила: «Если нет дневника, то считай, что тебя нет на уроке!» Аня не знала, поставит ли Елена Владимировна прогул на самом деле, но все же подала ей дневник. Русичка не поленилась вписать красной ручкой свой предмет на несколько страниц с незаполненными неделями и выставить все оценки по датам. Скандала с мамой было не избежать, и Аня вспомнила, как Макс советовал ей действовать в таких ситуациях.

— Я с тобой говорю! Ты вообще что ли?! — мама начала кричать, — Уже даже не заполняешь! Тройки по русскому, Аня?! Ты пытаешься заниматься, там, своим писательством и у тебя тройки по русскому?!

— Спокойно, мама, без нервов, — медленно проговорила Аня.

Мама оцепенела от ее наглости и закричала еще громче.

«Мда, чтобы пользоваться таким методом, терпение нужно иметь железное» — подумала Аня, но, на удивление, она почувствовала себя лучше.

— Ты целыми днями только сидишь за компом и висишь на телефоне! Теперь права пользоваться компьютером ты не имеешь, кабель папа уже забрал!

Аня попыталась вспомнить, когда последний раз за компьютером сидел кто-то из родителей, но не смогла.

«Значит, он по-прежнему останется в моей комнате», — подумала она, стараясь не казаться довольной.

— Аня, как ты только умудрилась нахватать столько троек?!

— Училка просто меня не любит, — спокойно ответила Аня.

— Не любит?! А у тебя за четверть выйдет трояк!

— Ну и что, от этого же никто еще не умер, — процитировала Аня и отправилась гулять, оставив маму в безмолвном гневе.

* * *

Лешка был Аниным ровесником и жил на другом конце улицы. Он учился в пятнадцатой школе, которая располагалась в другом районе и считалась лучшей в городе. Хотя, сам Лешка казался недалеким, даже по-деревенски наивным парнем.

«Мы знакомы с детства, но никогда особенно не дружили, только иногда перекидывались парой слов, когда пересекались по дороге из школы. Как-то я ему нажаловалась, что родители забирают сетевой кабель от компа. Как оказалось, это популярная практика и он держал у себя парочку запасных. Я старалась одалживать кабель только в крайних случаях, а это как раз был такой».

— Ле-е-е-е-шка-а-а-а! — крикнула Аня, подойдя к огромным ржавым воротам.

Залаяли собаки. Из окна второго этажа высунулась улыбающаяся соломенная голова.

— Привет! Чего тебе? — спросил он.

— Есть одна проблемка, как обычно, — сказала Аня.

— Понял! — крикнул Лешка и скрылся.

Ржавые ворота со скрипом распахнулись, улыбающийся Лешка протянул заветный провод. Аня насторожено оглянулась и спрятала его под кофту.

— Спасибо огромное! Я постараюсь завтра вернуть.

— Дарю, — торжественно сказал Лешка, — у меня есть еще.

— Я перед тобой в долгу, — улыбнулась Аня, — Как поживаешь?

— Да нормально, готовлюсь к экзаменам.

— Не рановато ли?

Лешка почесал затылок и, вздохнув, ответил:

— У нас так, весь год уже гоняют по пробным ЕГЭ. Еще не все темы изучили, но часть уже решаем.

— Ого, — удивилась Аня, — И тебе не лень каждый день ездить так далеко?

— Да че там ездить-то, прыгнул в маршрутку, да и все.

Она задумалась.

* * *

Дождавшись, пока все уснут, Аня осторожно воткнула подаренный кабель и положила сетевой фильтр на стол, чтобы, услышав шаги, можно было быстро его выключить. Увлеченно закусив губу, она просматривала картинки и наблюдала, как газета начинает играть новыми красками. Закончив номер глубокой ночью она открыла ящик, полный проводов. С краю в нем лежала небольшая коробочка из под чая. К ней на скотч была приклеена бумажка, на которой неровным почерком было нацарапано: «The School Times». Здесь она хранила все деньги, вырученные с газеты, теперь они предназначались только ей и Максу. Аня закинула кабель в самый дальний угол ящика.

«Папа сюда не полезет, а мама ни за что не отличит сетевой кабель от других проводов», — рассудительно подумала она, закрывая ящик.

* * *

Аня летела по школе на всех парах. Сегодня Макс обещал напечатать новый номер. Она осторожно заглянула в кабинет. Позади него сидела кудрявая девушка.

«Машка…» — с досадой вспомнила Аня и снова украдкой посмотрела на нее.

«Красивая. Добрая. Еще и умная, поди», — с завистью думала она.

Макс подошел, держа в руках толстую папку и, молча, открыл ее. Аня засияла счастьем. В ней была стопка цветных газет.

— Спасибо!

Он только тихо улыбался.

— Спасибо! — продолжала кричать Аня из другого конца коридора.

* * *

«Как я и думала, Елена Владимировна принялась критиковать новый номер «The School Times», как будто не заметив появления в школе второй действительно безграмотной газеты. Это почему-то было не удивительно».

Макс без колебаний вошел в класс. Женя и ее подруги затихли, переглянулись и стали обсуждать что-то уже шепотом. Он вручил Ане дискету и сказал:

— Это Серега хочет напечатать.

— Что там? — спросила Аня, игнорируя взгляды, обращенные на них. Сейчас ей нравилось, что на нее смотрят и, наверняка, завидуют.

— Рассказ. Про лес. В общем там… Надо читать, — сказал он, — Это будет бомба.

Она снова дождалась ночи и решила, наконец, посмотреть, что, по мнению Макса должно стать бомбой в следующем номере.

«Медведь был безобразным, косолапым и грязным животным. Однако, добрее его не было никого во всем лесу. Но звери замечали только его внешность, на что Медведь жутко обижался, ловил их и жестоко избивал ногами…» — прочитала Аня.

— Чего?! — вслух сказала она, спохватившись, глянула на закрытую дверь и прислушалась. Шагов не было.

«Я продолжила читать. Если вкратце, в этом лесу все животные били друг друга, забивали до смерти и все в таком духе. Суть была такова, что у каждого есть черта, за которую кто-то ненавидит его и у каждого есть причина ненавидеть кого-то другого. Я даже немного задумалась над своей жизнью после прочтения. Однако, если бы Макс не сказал мне, что рассказ будет про лес, то я бы подумала, что он скинул мне не тот файл. История была из той серии, когда ржешь и тебе самому стыдно за это. В школьной газете это печатать нельзя».

* * *

— Ты серьезно? — тихо спросила Аня, не желая, чтобы их слышали.

— Серьезно, почему нет-то? — Макс улыбался.

— Это ужасно, пошло и там сплошное насилие!

— В этом-то вся и фишка, — возмутился он.

— Этого не будет в школьной газете, — твердо заявила Аня.

— Да почему?! — Макс негодовал.

— Не подходит по формату, это уже слишком.

— Зато представляешь, какой будет ажиотаж?

— Такого ажиотажа нам не надо.

— Какого «такого»? Напечатай, вот увидишь, всем понравится! Тебе самой понравилось?! — он вышел из себя.

«Да» — подумала Аня.

— Нет! — сказала она.

— Ладно. Ты мне доверяешь? — с вызовом спросил Макс.

— Нет! — крикнула Аня.

Они не заметили, как начался урок, и коридоры опустели. Они стояли одни в звенящей тишине, и Аня поняла, какую ошибку только что совершила.

«Я должна была сказать «да»! «Да, но я не напечатаю это», «да, но ты не прав» — что угодно, но только не «нет».

— Так какое может быть сотрудничество без доверия, — спокойно сказал Макс и ушел прочь. Аня не нашла слов.

* * *

— Пойдем.

Он был мрачнее тучи, уверенно подошел к Аниной парте и повторил:

— Пойдем.

Аня повиновалась. Макс шел слишком быстро, она едва поспевала за ним. Наконец, она поняла, куда он вел ее. В кабинете физики их ждала Констанция.

— Татьяна Константиновна, огласите ваш вердикт, — сказал Макс серьезно.

Констанция устало подняла глаза и ответила, улыбаясь:

— Я даю добро.

— Вы точно читали? — удивилась Аня.

Констанция поморщилась, глядя на Макса. Ане показалось, что она немного чувствовала себя виноватой.

— Ну да, прочитала, — она снова улыбнулась.

— Вы считаете, что такой жестокий рассказ можно печатать в школьную газету? — Аня не верила своим ушам.

— Ну…— она посмотрела на Макса, — да, конечно немного жестоко, но это же все в шуточной форме…

— А как вам «звери мочились на зайца, заяц простудился и умер»?

— Да, конечно, слово «мочиться» меня смущает…

— Это литературное слово! — прервал ее Макс.

— Да ты мне уже пять раз сегодня это сказал, — скривилась Констанция, — В общем, я не против. Хотите — печатайте.

— Хорошо, — выдохнула Аня. На лице Макса она не видела радости.

* * *

«Мы говорили только по делу. Он напечатал пятьдесят новых номеров, молча положил их передо мной и ушел. Вместо привычных многочасовых телефонных разговоров были короткие диалоги по существу. Это грызло меня изнутри, но я не могла признать, что он оказался прав. Жестокий рассказ про лес разлетелся по всей школе. Всюду были цветные газеты и их копии, даже Жилина в вольной форме цитировала его: «животные ссали на зайца, заяц простудился и сдох». Учебный год закончился, грянули последние звонки. Впереди было долгое лето, а я все еще не знаю, куда дальше пойдет учиться Макс. За все время нашего знакомства мы обсуждали все что угодно, только не это. Я решила позвонить последний раз. Если он откажется встретиться со мной, то я перестану пытаться».

— Ты посчитал, сколько я должна тебе за краску? — Аня заранее продумала начало разговора.

— Посчитал.

— Сколько?

— Да ничего мне надо, — отмахнулся Макс.

— Нет, так не пойдет, — Аня занервничала, — Сколько?

— Там… Не существенно.

— Возьми тогда половину выручки, я же обещала зарплату, — она пыталась казаться веселой.

— Ты все делала сама, я только помогал. Оставь себе. На будущее.

У Ани не было плана на случай такого ответа.

— Куда будешь поступать?

— В Тюмень.

Аня неслышно вздохнула.

— Удачи тебе там, — сказала она, пытаясь унять дрожащий подбородок.

— Спасибо. И тебе удачи.

— Прости, за то, что сказала, что не доверяю тебе. Это неправда, я доверяю, и всегда доверяла, — через силу сказала Аня.

— Я знаю, — Макс помолчал, — Когда я впервые с тобой познакомился, то подумал: «Как она вписывает свое бунтарство в такое количество жестких рамок и принципов?»

Аня грустно засмеялась.

— И что это значит?

— Ты другая. Думаешь не как все. Ты почти что такая, какими должны быть они. Но делаешь не то, что хочешь делать. И говоришь не то, что хочешь сказать.

«Я тебя люблю» — подумала Аня.

— Наверное, мы больше не увидимся, — сказала она.

* * *

Вопреки всему Аня закончила год без троек. Родители вернули кабель, и теперь ей можно было сидеть за компьютером, не скрываясь. Аня открыла ящик и достала чайную коробку. Внутри по ее подсчетам было около пятисот рублей, которые она по монетке складывала туда весь последний год, поэтому раньше казалось, что сумма очень внушительная. Теперь Аня чувствовала себя так, будто случился финансовый обвал, и она держала в руках обесценившийся мусор. Она пару раз моргнула, сдерживаясь, и беззвучно зарыдала.

«Я обещала себе, что этот звонок будет моей последней попыткой» — Аня уже не знала, сколько времени она, сидя за компьютером, смотрела на папку с называнием «The School Times».

«Я должна избавиться от всего, что меня связывало с ним. Иначе будет не честно. Я пообещала».

Аня быстрым движением нажала «shift-delete» и газета исчезла в небытие. Ее сердце екнуло, и по всему телу будто разлилась колючая едкая жидкость. Только что она уничтожила то, ради чего жила последний год. От ее прошлой жизни оставалось еще кое-что. Аня последний раз бегло прочитала дневник, бессознательно пытаясь запомнить как можно больше, а потом стерла его без следа.

«Нужно делать то, что я хочу», — она была полна решимости.

— Я хочу в другую школу.

Мама оторвалась от сериала, папа чуть не подавился чаем.

— Не выдумывай, — сказала мама строго, — Тебе учиться осталось два года.

— Я хочу в другую школу, — твердо повторила Аня.

— Ты думаешь, там будет лучше? Новые одноклассники, учителя тебя не знают…

— В пятнадцатой школе есть профильные классы.

— В пятнадцатой? Это же на другом конце города! Какой тебе профильный класс, ты даже в этой школе еле вытянула год. Слушай, давай без этого, — мама махнула рукой и отвернулась.

— Туда на маршрутке ехать десять минут, — осторожно вставил папа свое слово.

Мама укоризненно глянула на него и, наконец, недовольно изрекла:

— Ладно. Только я в этом участие принимать не буду.

Папа кивнул.

* * *

Аня сидела, сосредоточенно склонившись над заданием и, наконец, ругнувшись, откинулась на спинку стула.

«Понапридумывали ЕГЭ… Кому это вообще надо было…» — недовольно подумала она.

Пробный тест по математике оказался сложнее, чем она думала. Все четыре варианта ответа содержали длинные уравнения, а у Ани уже третий раз в результате получался ноль.

«Лизке что ли позвонить… По-любому она уже решила, это я все делаю в последний момент, в воскресенье вечером», — подумала она и потянулась к телефонной трубке, которая теперь располагалась в ее комнате. Она набрала номер.

— Алло, — зазвучал в трубке мужской голос.

Сердце Ани ушло в пятки.

— Привет, — удивленно сказала она, — Кажется… Блин, я случайно позвонила. Честно говоря, даже не думала, что ты можешь быть дома.

— Я тоже, — ответил Макс.

— Ты приехал на выходные? — с радостью в голосе спросила Аня. Она не слышала его уже полтора года.

— Ага. Завтра утром еду обратно. Кстати, если что у меня теперь есть сотовый.

— У меня тоже, — улыбнулась она.

— Диктуй.

Аня продиктовала цифры и Макс, усмехнувшись, спросил:

— Сказать тебе мой?

— Мне записать негде, — пошутила она. На экране мобильного засветился незнакомый номер.

«Сегодня 12 августа 2007 года. Я не писала в дневник с тех пор, как удалила старый. Обычно мне лучше пишется, когда все плохо, но сейчас я могу сказать только, что сегодня — лучший день в моей жизни».

Погода стояла отличная. Прохладный ветер спасал от тридцатиградусной жары, которая держалась уже неделю. Три подруги смеялись и щебетали о чем-то по дороге. У одной из них в руках был нарядный сверток, перевязанный золотым бантом. На девушке было красное ситцевое платье, длинные распущенные волосы колыхались на ветру.

— Кстати, Ань, давно хотела спросить, что это за башня на горе? — полюбопытствовала одна из подруг.

— Это же водонапорка, ты правда не знала? — смеясь, ответила Аня.

— Балда, ты че, не видишь, там бак наверху? — сказала третья девушка, вздернув курносый нос в сторону башни, и легонько толкнула подругу в плечо.

— Да вижу, вижу… А можно туда подняться?

— Давайте не сегодня, — Аня приподняла подарок, — Меня ждут уже через полчаса.

— Ладно, красотка, до встречи, — хихикнула курносая.

Они попрощались, и Аня поспешила к назначенному месту.

«Я подарила ему оранжевый плед, его мама накормила нас пловом и мы прошатались по городу до темноты. По дороге мы попали под ливень и промокли до нитки, но вместо того, чтобы пойти домой, отправились к водонапорке. Когда ночные облака рассеялись, мы увидели, как падают звезды, оставляя в небе быстро гаснущие полосы».

— Звездопад бывает каждый твой день рождения, а ты ни разу его не видел, — Аня не могла перестать удивляться.

— Ни разу, — сказал Макс.

Он стоял у нее за спиной и обнимал, держа за руки. Аня всем телом чувствовала биение его сердца.

— Я рад, что ты тогда ошиблась номером, — сказал он.

— Я тоже.

— Много желаний уже загадала? — спросил он ехидно.

— У-у-у-у… Не сосчитать, — соврала Аня. Она так и не придумала, что загадать.