Дни закрытых дверей (гет)

Одуванчик своим гипнотическим голосом бубнила что-то про последствия Смуты. Ее прозвали так за характерную прическу, да и вообще она была похожа на тех, про кого говорят «бабушка — божий одуванчик». Не заснуть на ее уроках было крайне тяжело, поэтому ученикам приходилось развлекать себя посторонними делами. Мальчишки за задними партами почти в полный голос обсуждали компьютерные игры, девочки в третьем ряду хихикали, тыкая пальцем в какой-то журнал. Кто-то, конечно, откровенно спал, но, тем не менее, в классе стоял равномерный гул из голосов.

— Что ты рисуешь? — шепотом спросила рыжеволосая соседка по парте.

— Я не рисую, — так же тихо ответила Аня, — считаю, сколько раз за урок она скажет слово «так»

— Михаил Романов, так… Михаил Романов, так, был ближайшим родственником Рюриковичей, — продолжала бубнить учительница.

Аня нарисовала на листе еще две черточки и зашевелила губами, подсчитывая результат.

«десять, двадцать, тридцать, сорок…»

— Уже сто сорок два «така», — девочки едва сдерживали смех.

— Так, восьмой-а! Тихо!

— Сто сорок три! — Аня закрыла рот руками, чтобы не заржать в полный голос.

Откуда-то сзади прилетела скомканная бумажка. Аня осторожно развернула ее, и улыбка тут же сползла с ее лица. Она обернулась, чтобы понять, кто бросил записку, но она сидела за первой партой, и это мог быть кто угодно. Одноклассники непринужденно занимались своими делами. На клетчатом листе были изображены два человечка с огромными задницами. Вверху красовалась надпись: «Передай другому! Крылова — когда идет, Крылова — когда сидит». Аня не понимала природы этих насмешек, она совсем не была толстой, а напротив — очень худой. Было гораздо лучше, когда они смеялись над ее очками или называли уродиной, но это…

— Что там? — рыжая Оля с любопытством вытянула шею, пытаясь заглянуть в листок.

— Ничего. Фигня какая-то, — мрачно ответила Аня, сминая записку.

Оля наверняка стала бы спрашивать что-то еще, но зазвенел спасительный звонок. Все, даже те, кто казалось, спал, вскочили и начали собираться. Пацаны и вовсе всю вторую половину урока были на низком старте и вылетели за дверь уже через несколько секунд.

Не дождавшись соседку, Аня вышла за дверь.

— Гони пятьдесят рублей! — услышала она голос одноклассника с лестничной площадки.

— За че это? — спросил второй голос.

— Скидываемся на восьмое марта.

— А-а-а-а… А че дарить будем? — Аня затаила дыхание. И как назло, к ней на всех парах неслась улыбающаяся Оля, уже открывшая рот, чтобы что-то сказать.

— Тс-с-с! — Оля тоже прислушалась.

— Да не знаю еще, четыре нормальных купим, остальным какие-нибудь блокнотики, — отвечал первый голос, — Крылова и Черненко без подарков.

Олина улыбка померкла. Аня почему-то почувствовала себя виноватой.

— Я так и знала, — низким голосом сказала Оля, — Вечно Жене с ее подружками все, а нам ничего.

— Тебе так сильно нужен этот сраный блокнотик? Да еще и от них… — поморщилась Аня и, гордо развернувшись, зашагала к другой лестнице.

— Все равно обидно! — почти кричала Оля ей вслед.

* * *

— Я пришла! — объявила Аня, хлопнув входной дверью.

— Привет! Как дела? — донесся мамин голос из кухни.

Аня на секунду задумалась. В памяти снова возникла оскорбительная записка.

— Нормально, — ответила она.

Чтобы избежать других вопросов Аня быстро поднялась на второй этаж, шагая через ступеньку. Она закрыла дверь в свою комнату, бросила рюкзак на пол и привычным движением не глядя, ткнула кнопку питания компьютера. Проходя мимо зеркала, она задержалась. Аня повернулась боком, ощупала свой зад, попыталась втянуть его настолько, насколько могла, а потом в этом же положении сделала несколько шагов. «Как же нелепо это выглядит…» — с досадой подумала она и, вздохнув, рухнула за компьютер.

Аня открыла текстовый документ и настроила пароль.

«Сегодня 6 марта 2003 года…» — она на минуту задумалась, глянула в окно на догорающий закат, нервно погрызла большой палец, затем подняла кисти, как пианист и быстро застучала по клавиатуре всеми десятью пальцами.

«Я давно уже не писала в дневник, с тех пор, как разорвала и выбросила бумажный. Все равно там были записи с первого класса типа «сегодня ничего интересного не произошло» или «я на ужин ела котлеты». Очень ценная информация на будущее. Потом и вообще, исписала пол тетради о своей первой дурацкой любви. В общем, мне было даже не жаль попрощаться со всем этим. Я могу вкратце рассказать, что со мной произошло за эти годы».

Аня снова погрызла палец, а потом робко продолжила: «Не знаю, когда появилась всеобщая ненависть ко мне. Наша семья всегда жила бедно…» — Аня остановилась, поморщилась и стерла последнее слово.

«Наша семья всегда жила не очень богато. Родители хотели свой дом и уже лет десять никак не могут его достроить. Я — наоборот всегда мечтала жить в квартире, как все», — Аня снова посмотрела в окно, но теперь уже на торчащую из стены бетонную плиту, которая должна когда-нибудь стать балконом.

«У нас не было денег на дорогую одежду. Мама хотела для меня только лучшего, поэтому шила мне платья сама. Девочки вылавливали меня после уроков, затаскивали на спортплощадку и говорили: «Снимай свое платье! Нам оно нравится!» Я каждый раз вырывалась, но то, что мне шила мама я надевать все-таки перестала. Так моей одеждой стали водолазки и футболки с джинсами. С тех пор, если я надевала что-то другое, то надо мной сразу смеялись. Мама каждое утро заплетала мои длинные волосы, делала прически получше, чем во многих салонах. Девочки распускали их и смеялись, что я не могу заплестись сама. Так моей постоянной прической стал «конский хвост». А в этом году я и вовсе обрезала волосы до плеч. Для полноты образа мне не хватало только очков. Я старательно не носила их, пока не перестала разбирать лица. А потом без них стало не обойтись», — Аня опустила голову. В дверь постучали.

Аня привычными движениями пальцев развернула на весь экран игру «The Sims» и притворилась увлеченной.

— Иди кушать, — сказала мама, входя в комнату, — Ты вот пришла — и сразу за компьютер. Хоть бы переоделась.

Она прошла дальше и заглянула в монитор, изменяясь в лице.

— В игрушечки играешь? Что вам задали? — спросила она сердито.

— Ма-а-а-ам, да ниче не задали, — выдала Аня заготовленный ответ.

— Проверю. Иди есть.

— Щас.

— И в комнате приберись! Ты же девочка, будущая хозяйка!

— Угу.

— Угу — передразнила мама и удалилась.

* * *

«Девочка… Будущая хозяйка… Ну да. Я, наверное, вообще никогда не выйду замуж. Если пацаны из класса даже не считают меня девочкой».

До урока оставались считанные минуты, в классе было шумно. Три мальчика с пакетом у доски спорили и толкались, пока, наконец, не заговорил маленький шустрый паренек — Андрей Никитенко:

— В общем, поздравляем вас с восьмым марта.

«Гениальное поздравление. Наверное, неделю сочинял, готовился. Как я вообще могу даже думать о замужестве, когда вокруг сплошные идиоты и хамы».

Пацаны разошлись по рядам, раздавая подарки. Четыре подружки в третьем ряду запищали от восторга. У каждой в руках был маленький плюшевый мишка.

«Женя Жилина и ее банда. Когда она пришла к нам в седьмом классе, сначала мы, казалось, подружились. Пока она не поняла, как ко мне относятся остальные. Она научила одноклассников материться, пить алкоголь, спорить с учителями. Мальчишки боялись ее до дрожи в коленях. Ей потребовалось всего раз довести одного из них до слез».

Аня и Оля, как и ожидалось, остались без подарков. Девочки с блокнотиками с завистью смотрели на Женю и ее банду. И молчали.

— А это кому? — услышала Аня шепот у доски.

— А ты всем раздал?

— Вроде да.

— Придурок, ты один лишний купил! — негодовал Андрей, самый активный среди пацанов.

— Да там сдача еще оставалась…

Андрей молча достал последний блокнотик из пакета и положил на стол перед Олей. Она расцвела.

— Смотри! Мне все-таки подарили! — с восторгом кричала она.

«Меня охватила такая злость! Как можно жить вообще без чувства собственного достоинства? Но, как всегда, я ничего ей не сказала».

В классе стало тихо, стоило Констанции появиться в дверном проеме. Бодрая учительница средних лет с красными волосами и острыми чертами лица перешла сразу к делу.

— Записываем тему сегодняшнего урока…

«Я, наверное, должна быть счастлива, ведь Оля — едва ли не единственная, кто со мной хотя бы разговаривал. С другой стороны, я — единственная, кто разговаривал с ней, но в такие моменты я ненавидела ее не меньше, чем тех, кто каждый день издевался надо мной».

— Хватит болтать! — Констанция резко повысила голос, гневно сверля глазами девочек с мишками.

Аня злорадно улыбнулась.

После звонка никто не вскакивал с места, пока Татьяна Константиновна не объявила:

— Урок закончен. Вы можете идти.

День тянулся невозможно долго. Впереди было еще три урока, а Ане уже нестерпимо хотелось есть. Обычно она не обедала в школе. Единственное, что она могла заставить себя съесть в столовой — булки, посыпанные сахаром. Многие разделяли ее мнение, поэтому они доставались не всем, а только самым быстрым.

— Пойдем за булками? — очень кстати спросила Оля.

— Давай попробуем.

Булок, конечно, уже не было, но Аня задержалась напротив доски объявлений, висящей у входа в столовую. «Идет набор редакторов школьной газеты, желающим обращаться в организаторскую» — прочитала она.

— У нас что, есть школьная газета?

— Не знаю, никогда не видела, — непринужденно ответила Оля.

«Мне с самого детства нравилось писать. Раньше я могла за вечер прикончить восемнадцатилистовую тетрадь. Писала сценарии, рассказы, стихи. А теперь я пишу только дневник. Мысли о газете не покидали меня весь день, и я решила попытаться».

Коридоры опустели. У кого-то начинался последний урок. Аня робко постучала в дверь организаторской. «Интересно, есть ли там кто-нибудь вечером?»

Аня постучала снова.

— Да-да! Заходите! — раздался женский голос за дверью.

— Здравствуйте… — осторожно сказала школьница.

В маленькой комнате с ободранными стенами царил бедлам. Ремонт здесь, похоже, не делали со дня основания школы, то есть уже почти сорок лет. Столы были завалены плакатами, какими-то бумажными цветочками и гирляндами. Среди всего этого хаоса носилась маленькая резвая женщина — учительница технологии, по совместительству организатор.

— Прости, у меня тут аврал, они как выдумают какой-нибудь праздник в последний момент, а я потом — сиди допоздна, выдумывай сценарий… Ты что-то хотела? — Ангелина Васильевна замерла, будто кто-то поставил ее на паузу, и вопросительно посмотрела на Аню.

— Я… Увидела объявление, что требуются редакторы в школьную газету.

— О-о-о-о! Да, требуются! — организатор снова забегала, — Там главный редактор — Инна из девятого класса, у нас в понедельник собрание. Подходи на большой перемене. Помоги-ка! — Ангелина Васильевна приставила стул к покосившемуся шкафу. Она открыла верхнюю дверцу, вручила Ане охапку каких-то свитков, что-то достала, а затем, с трудом, запихнула свитки обратно. Спрыгнув со стула, она протянула девушке папку.

— Вот, это наша газета. Посмотри дома, почитай, а в понедельник они тебе дадут задание, — протараторила учительница, а потом, погрозив пальцем, добавила:

— Не потеряй!

* * *

«С самого детства мне лучше мечталось и думалось в пути»

На горе возвышалась водонапорная башня. Аня медленно шла к ней, перешагивая высокую траву.

«Я время от времени поднимаюсь на эту гору уже… сколько? Шесть лет? Мама называет это «короткой дорогой». Я сама уже не помню, но она рассказывала, что когда-то я стала каждый день задерживаться после школы и говорила, что иду по короткой дороге. Однажды я даже застревала здесь в сугробах. А весной на этой горе отлично ловятся бабочки»

Вблизи башня была не такой красивой, как казалась снизу. Рядом валялись использованные шприцы и битые бутылки, вся нижняя часть водонапорки была исписана неприличными словами. Однажды Аня видела здесь спящего бомжа и в ужасе убежала, когда он перевернулся во сне. В общем-то, она приходила сюда не из-за башни, а потому что с горы открывался чудесный вид. Отсюда было видно ее дом, стоящий на самой дальней улице поселка, даже кусочек городского пруда, трубы завода, горы, всегда окутанные легким туманом. Это было ее любимое место в городе, едва насчитывающем двести тысяч человек.

— Я пришла! — сообщила Аня.

— Привет, как дела? — прозвучал обычный мамин вопрос.

Банда Жени машет плюшевыми мишками. Оля пищит от восторга, получив лишний блокнотик.

— Нормально.

Закрытая дверь. Брошенный рюкзак. Включенный компьютер. Текстовый документ и тонкие пальцы, стучащие по клавиатуре.

«В какой-то момент я перестала говорить родителям о проблемах в школе. Было такое ощущение, что они специально стараются сделать все, чтобы мне стало еще хуже. Но, конечно, это только казалось. Как-то я пришла домой в слезах и сказала, что весь класс против меня. Мама в очередной раз прочитала нотацию, что так не бывает, что на самом деле это всего пара человек и мне нужно просто найти с ними что-то общее. Они шли на меня стеной, человек двадцать, с двух сторон коридора. Кричали: «шлюха», «тварь», «уродина» и еще какие-то слова, которых я тогда даже не знала. Учителя притворялись, что не видят. Найти что-то общее? Я бессильно кричала: «Заткнитесь все!» Но наступление продолжалось, пока не начался урок. «Значит дело в тебе! Ты сама виновата в своих проблемах!» — грозно сказала мама мне вслед. Я ушла в свою комнату и закрыла дверь. И больше не открывала ее никогда».

Аня перечитала написанное, вытерла слезы и достала из рюкзака папку с газетой. Она аккуратно перевернула страницу.

«Вот значит какая, эта школьная газета. Заголовок сделали просто самым ущербным шаблоном, который только можно выбрать. Картинки… Стандартные из ворда. Везде разный шрифт. Огромные буквы. Писать что ли не о чем? Я бы сделала колонки. Ну правда, если бы я делала газету, то первым делом сделала бы колонки. Это же прикольно, если школьная газета будет похожа на настоящую. Письма читателей, объявления и куча ерунды на разные темы. О чем же написать?»

В дверь постучали.

— Аня? Что делаешь? — спросил папа.

— Играю.

На экране волшебница пробивалась через толпу монстров, осыпая их ледяным дождем. Аня клацала мышкой, не глядя на отца.

— Ты созидала-созидала, а теперь пошла убивать?

— Ага, — Аня улыбнулась. Папа всегда понимал ее больше, чем мама, но разговаривали они редко.

— Понятно, — папа вышел из комнаты. Лицо его было слишком серьезным.

* * *

— Вот, это Аня. Знакомьтесь, договаривайтесь, а мне надо бежать — быстро проговорила Ангелина Васильевна и исчезла.

— Привет, я Инна — главный редактор, — сказала высокая худая девушка, подавая руку для рукопожатия, — Это Ира, второй редактор. Будем знакомы.

Ира молчала.

— Очень приятно, — улыбнулась Аня.

— Ты почитала газету?

— Да.

— Принесла обратно?

— Ну да.

— Давай, а то это у нас единственный оставшийся экземпляр.

— А сколько всего было? — удивленно спросила Аня, протягивая папку.

— Ну, где-то пять, — немного задумавшись, ответила Инна, — Просто мы первый раз напечатали в кабинете информатики, а информатичка пожаловалась директору, мол, и так чернил мало, поэтому разрешили печатать не больше пяти штук.

«Как-то не густо...» — подумала Аня.

— Ладно… А про что мне писать?

— Да про что хочешь, — отмахнулась Инна, — Мы сами уже не справляемся. Сначала пришло много народу, а теперь остались только мы с Ирой. Приноси на дискете, мы отредактируем и напечатаем.

* * *

— Я пришла!

— Привет! Как дела?

— Нормально.

Дверь. Рюкзак. Компьютер. Аня озадачено оглянулась. Не включился. Она нажала на кнопку снова и лишь тогда поняла в чем дело. Аня заглянула за системный блок, чтобы убедиться. Действительно, сетевой кабель отсутствовал.

Она тихо вошла на кухню. Родители ели молча.

— Я записалась в школьную газету, — спустя несколько минут сказала Аня, размазывая по тарелке картофельное пюре.

— Куда? — переспросила мама.

— В газету. Школьную. Статьи буду писать.

— М-м-м. И когда ты это будешь делать?

Аня вопросительно посмотрела на родителей. Папа молчал.

— Ты и так уже скатилась по учебе. По географии — тройка, по английскому — тройка. Ты исправлять собираешься?

— Ну м-а-а-ам…

— Что «ну мам»? Если это будет в ущерб учебе, я эту твою газету быстренько прикрою. Понятно?

— Угу.

— Я тебя просила прибраться в комнате.

— Ну ма-а-ам!

— Что «ну мам»?

Повисло молчание. Аня начала разговор, чтобы осторожно выпросить кабель. Обычно такие методы с родителями срабатывали, но на этот раз ей пришлось сказать прямо.

— Верните мне кабель от компьютера. Мне статью надо писать, — тихо проговорила она.

Родители переглянулись.

— Посмотрим на твое поведение, — подытожила мама.

Аня встала и отправилась в свою комнату. Она осмотрелась и, не зная с чего начать, села за стол. Она стала медленно расставлять учебники по размеру, потом неспешно протерла тряпочкой край полки с фигурками разных животных, которые ей дарили каждый новый год. Аня аккуратно помыла монитор, клавиатуру, каждый доступный уголок системного блока, прошлась по комнате, запинав валяющуюся на полу одежду за шторку гардероба, а затем устало рухнула на кровать.

В комнату вошел папа. Он положил сетевой кабель на стол и ушел, не сказав ни слова.

Аня тут же вскочила.

— Мам, как думаешь, про что можно написать? — спросила она спустя полчаса.

— Да про что угодно, — ответила мама, не отрываясь от мытья посуды, — Напиши про этикет.

Аня поморщилась.

— Кто будет это читать? Это скучно.

— Ну-у-у, скучно. Возьми, вон, любую книгу и перепиши оттуда.

Аня задумчиво окинула взглядом книжную полку.

«Еще не хватало выдавать чужие мысли за свои», — подумала она гордо. А потом подошла.

«Я решила найти в книге идею и написать свои мысли. Вроде неплохая, универсальная тема про улыбку», — думала она, перелистывая страницы.

«Улыбайтесь — и мир улыбнется вам. Да как же».

Аня написала половину страницы, остальное перепечатала из книги, затем, поразмыслив, выделила другим шрифтом и подписала автора.

* * *

Инна махала ей, заглядывая в дверь кабинета. Одноклассники наблюдали с подозрением и удивлением.

— Привет! Все круто, мы напечатали твою статью, — сказала редакторша, и протянула Ане номер, — Можешь дать почитать в классе, ну или себе оставь.

— Спасибо! — сказала Аня, рассматривая газету, — Вот, у меня еще одна статья.

— О-о-о... — грустно протянула Инна и заговорила извиняющимся тоном, — Дело в том, что пока мы печатали газету, принтер сломался. Теперь не знаю, когда его починят, и дадут ли вообще им пользоваться… В общем, когда будет следующий номер — неизвестно.

— О-о-о… Жаль, — расстроилась Аня.

— Ну, давай сюда что написала, если что я тебе позвоню. Пока!

«Они не редактировали мою статью. Даже шрифт не поменяли. Интересно, прочитали хотя бы?» — с досадой думала Аня, развернув газету.

Инна не заставила себя долго ждать и позвонила в тот же вечер.

— У меня для тебя новости не очень хорошие, — начала она, — в общем, я ухожу из школы.

— Ой, а куда?

— Решила поступать в колледж. Ира уходит в другую школу. Ангелина Васильевна увольняется, — затараторила Инна, не давая вставить ни слова — Но ты не расстраивайся, я хочу передать тебе газету. Ты это дело не бросай, я столько сил в нее вложила, это, так сказать, мое детище!

— Ладно… Я постараюсь, — неуверенно ответила Аня.

— Уж постарайся! Ну ладно, мне надо бежать, если что — звони!

— Хорошо, пока.

«Мне стало очень грустно. Ей легко сказать — не бросай газету. Не буду же я делать ее одна. Уже конец года и печатать ее было негде. С другой стороны — я нашла для себя радость. То, ради чего мне хотелось ходить в эту школу. Поэтому на следующий год я все же выполнила обещание, данное Инне».