Иной расклад (гет)

Гермиона пряталась в шкафу. Конечно, дверца не могла бы её защитить, но отсрочить неизбежное была способна. Сжавшись, Гермиона прислушивалась к тому, что происходит в доме. С первого этажа донеслись крики, что-то с грохотом свалилось, на лестнице раздались быстрые тяжёлые шаги.

— Где эта дрянная девчонка? — раздался мужской крик. — Живо вылезай, дрянь! Если сейчас же не появишься, хуже будет!

Гермиона зажала уши руками, молясь, чтобы её не обнаружили. Ну почему? Почему ей так не везёт? Сколько ещё ей придётся пережить? Смерть сестры, похищение Тёмным лордом, история с Тайной комнатой… А теперь ещё и это!

Она услышала, как дверь комнаты открылась, и зажала рот рукой, подавляя всхлипы. О, как ей хотелось разрыдаться, закричать, чтобы хоть кто-то пришёл и помог ей! Но соседи, слышавшие детские крики, даже не думали вмешиваться. Между ними ходили слухи, что Гермиона нездорова и практически всё время проводит в психиатрической клинике.

— Где ты? — мужской голос казался спокойным, но Гермиона уже успела узнать, что ничего хорошего ожидать нельзя, как бы ласково мужчина не говорил. — Выходи, я не трону тебя. Мы просто поговорим.

Неожиданно дверца шкафа открылась и яркий свет ослепил Гермиону. Вскрикнув, она вскинула руки, защищая голову, но мужчина оказался проворнее. Схватив её за волосы, он вытащил её из шкафа.

— Отпустите, мне больно! — закричала Гермиона, пытаясь вырваться из цепкой хватки мужчины. — Пожалуйста! Не надо!

Мужчина поволок её прочь из комнаты. Подойдя к лестнице, он отпустил её и толкнул, так, что та слетела кубарем и упала возле первой ступеньки у ног выбежавшей из гостиной матери.

— Джон! — воскликнула мать. — Что происходит?

— Эта дрянь украла у меня деньги из кошелька, — злобно ответил Джон, спускаясь по лестнице.

— Я ничего не брала! — всхлипывая, проговорила Гермиона, с трудом садясь.

Голова болела, перед глазами всё плыло, а в боку засела тупая боль, вспыхивающая при каждом движении.

— Джон, — мать мельком взглянула на дочь и перевела взгляд на мужчину, — деньги взяла я. Извини, не успела предупредить.

— Ты? — мужчина нахмурился. — Зачем?

— Хотела в магазин сходить, платье купить. Ты же помнишь, на следующей недели мы приглашены в гости к Смитам?

— Да, помню, — Джон улыбнулся, — но в следующий раз сразу говори мне, что тебе нужны деньги. Мне не жалко для тебя ничего, просто чтобы больше не возникало таких ситуаций. Если хочешь, можем после обеда вдвоём съездить за платьем. Заодно я заскочу к себе в офис, кое-что заберу.

Мать и Джон, не смотря на Гермиону, удалились в гостиную. Гермиона с трудом поднялась на ноги и отправилась в ванную. Достав из шкафчика аптечку, она достала мазь, эластичный бинт и обезболивающее. Голова раскалывалась, но видимых повреждений не было. Запив таблетку водой из-под крана, Гермиона проверила, что дверь заперта, и сняла кофту. На правом боку появился отёк, а грудная клетка приобрела непривычную форму. Гермиона осторожно дотронулась до рёбер и тут же зашипела от боли. Рассчитывать на помощь матери не стоило, та во всём поддерживала нового мужа.

Появление в их доме Джона Митча стало большим сюрпризом для Гермионы, вернувшейся домой на летние каникулы. После происшествия в Тайной комнате она не смогла поехать на рождественские каникулы домой из-за обследования и лечения после сильного магического истощения. А на весенние она сама решила остаться в школе, чтобы уделить внимание исследованиям Оборотного зелья. За три недели летних каникул она уже успела привыкнуть к тому, что отчим жесток и злобен по отношению к ней. Он не позволял ей разговаривать при нём без разрешения, ела она в кухне, отдельно от матери и отчима, покидать дом ей разрешалось только раз в неделю. За любое неповиновение Гермиона тут же расплачивалась: побоями или же лишением еды, а иногда её запирали в подвале, и это доводило её до истерик, стоило ей вспомнить похищение на первом курсе, когда она несколько месяцев провела в замкнутом помещении. Её крики раздражали отчима, поэтому он перестал использовать этот метод наказания.

Смазав щедро бок мазью, она туго забинтовала рёбра. Ей срочно надо было выпить костерост, которым она благоразумно запаслась вместе с другими простейшими целебными зельями, но для этого нужно было преодолеть лестницу. Каждый шаг отдавался болью, от головной боли тошнило, и, не в силах её подавить, она упала на колени возле унитаза, и её вырвало.

В дверь начали ломиться. Спустив воду, Гермиона поднялась на ноги, прополоскала рот и открыла дверь. Перед дверью в ванную с недовольным выражением лица стояла её мать.

— Ты что творишь, зараза? — злобно прошипела она. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты сразу же откликалась, как только тебя зовут? А? И сколько раз тебе повторять, чтобы ты не смела прятаться в шкафу. Он предназначен для хранения одежды, если ты не забыла.

— Тебе вообще плевать, что он со мной делает? — дрожащим голосом спросила Гермиона. — Я же твоя дочь! Что ты за мать такая?

Мать побледнела и покачнулась, будто её ударили.

— Не смей меня упрекать, — процедила она, хватая дочь за плечо. — Ты ничего не понимаешь!

— Я понимаю, что ещё немного, и твой новый муж меня убьёт! — вскричала Гермиона. — Неужели ты не видишь этого? Я уверена, что будь на моём месте Елена, ты бы так не позволила ему обращаться с ней…

Звонкая пощёчина заставила её замолкнуть. Гермиона упала на колени и завизжала от боли. Мать присела на корточки рядом с ней и, сжав подбородок пальцами, заставила дочь посмотреть себе в глаза.

— Никогда не смей упоминать Елену, — тихо проговорила она, — никогда! Ты никогда не будешь такой, как она! Уж лучше бы погибла ты, а не она.

Резко поднявшись, она ушла, не глядя на Гермиону.

Через несколько минут Гермиона смогла подняться на ноги. Очень медленно, опираясь на стены, она дошла до лестницы и поднялась на первую ступеньку. В столовой послышался звон посуды и весёлые голоса матери и отчима. Гермиона закусила губу. Как же больно! И боль от равнодушия матери была куда сильнее физической боли в слманных рёбрах. Она не могла понять, почему мать её ненавидит до такой степени, что желает смерти. Почему? Гермионе хотелось кричать и топать ногами, лишь бы пробиться сквозь толщу безразличия, хотелось, чтобы мама снова стала собой — доброй и заботливой, такой, какой она была до смерти Елены.

Невольно Гермиона вспомнила семью Гарри. О, она многое отдала бы, чтобы ощутить такую же любовь и заботу, который был окружён Гарри. А ведь он даже не сын чете Дурслей.

Наконец, она добралась до своей комнаты. Порывшись в чемодане с школьными принадлежностями, она достала пузырёк с костеростом. Конечно, это было запрещено и никто, кроме профессора Снейпа, не знал, что она держит у себя в чемодане зелья. Она и сама не могла себе объяснить, зачем выпросила у профессора зельеварения эти зелья, но сейчас была счастлива, что Снейп ей не отказал.

Костерост был мерзким на вкус. Гермиона закашлялась и зажала рот рукой, ощутив новый приступ тошноты. Через какое-то время появилась боль и странное ощущение, будто кто-то шевелит внутри неё костями. Гермиона повалилась на кровать и закрыла глаза.

— Елена, — тихо пробормотала она искусанными до крови губами, — почему ты умерла?

* * *

Через два дня Гермиона почувствовала, что рёбра срослись, а постоянное головокружение и тошнота сошли на нет. Костерост творил чудеса. Гермиона даже порывалась написать профессору с благодарностью за зелье, но тут же остановила себя. Не хватало ещё, чтобы профессор Снейп узнал, что её дома избивают.

В то утро отчим и мать были на удивление спокойны и даже приветливы. Отчим радушно пригласил Гермиону завтракать в столовую, и девочка, ожидая подвоха, просидела весь завтрак как на иголках, с трудом заставив себя проглотить омлет и чашку чая. Когда же завтрак подошёл к концу, раздался звонок в дверь.

— Кого там принесло? — недовольно пробурчал отчим, откладывая газету в сторону. — Ты! — обратился он к Гермионе. — Иди открой дверь.

Гермиона молча вышла из-за стола и пошла выполнять приказ.

* * *

Ричард Филлион был недоволен. Из-за происшествия с Тайной комнатой возникли серьёзные проблемы, в том числе касающиеся школы. Министр настоял на том, чтобы в школу отправили дементоров, которые бы патрулировали территорию вокруг школы. Более того, теперь все ученики еженедельно будут подвергаться досмотру, и при малейшем намёке на тёмные артефакты будут забираться в Министерство на допрос. Ричард не одобрял присутствие дементоров рядом со школой, да и обыск считал процедурой унизительной. Он ясно помнил то, что устроили авроры несколько месяцев назад. О, он отчётливо помнил глаза девушек, когда авроры, посмеиваясь, вытряхивали на пол их одежду, листали дневники и просматривали письма, как пренебрежительно переворачивали спальни с ног на голову, чуть ли не ломая мебель, как довели до слёз первокурсника с Пуффендуя и второкурсницу с Когтеврана. И, конечно же, он помнил лицо Гермионы Грейнджер. Тогда ему стало её искренне жаль, несмотря на всю злобу, которую он к ней испытывал.

Помимо проблем с Хогвартсом, Ричарду пришлось заняться делом сбежавших преступников из Азкабана — Сириуса Блэка и Римуса Люпина. Сама мысль о том, что кто-то смог сбежать из Азкабана, казалась ему абсурдной. Но, как оказалось, нет ничего невозможного. Он отчётливо помнил дело Блэка и Люпина. Жуткая история. Двое взрослых мужчин, надругавшихся над маленькими девочками, одна из которых ещё не успела войти в возраст половой зрелости… Тогда многие, кто участвовал в судебном процессе, были готовы живьём разорвать мерзавцев. Но приглашённый колдомедик, который проводил беседу с преступниками, настаивал на том, что оба пережили сильнейшее потрясение, когда узнали о смерти своих лучших друзей. Очень долго колдомедик пытался доказать, что их нужно лечить, поместить в психиатрическое отделение, но Визенгамот смягчил приговор с поцелуя дементора лишь до пожизненного заключения в Азкабане. Сам Ричард тогда был ещё подростком, но дядя, желавший как можно быстрее ввести племянника в курс дел Министерства, позволил ему присутствовать на суде и даже показал воспоминания выжившей девочки. После этого Ричард ещё неделю не мог спокойно спать.

Самым приятным из всех его проблем оказался приказ дяди доставить Гермиону Грейнджер в Министерство для диагностики её разума. Раз в месяц, после Рождества, в Хогвартс прибывал специалист, который занимался избавлением от последствий взаимодействия с тёмными артефактами. Именно поэтому он сейчас стоял перед дверью дома Гермионы и ожидал, когда ему откроют.

Дверь отворилась, и перед ним появилась Гермиона. Он окинул её взглядом, отметив синяки не скуле, шее и запястье, покусанные губы, покрасневшие глаза. Гермиона вздрогнула и тихо произнесла:

— Профессор… Что-то случилось?

— Вы позволите войти? — взяв себя в руки, сухо произнёс Ричард. — Я не намерен общаться с вами на пороге.

Гермиона отошла в сторону, впуская его в дом.

— Гермиона, кто пришёл? — раздался голос миссис Грейнджер.

Гермиона быстро забежала в столовую. Ричард услышал, как она сообщила матери о прибытии профессора.

Ричард зашёл в столовую. За столом сидел тощий и длинный мужчина с короткими чёрными волосами и козлиной бородкой. Рядом с ним, положив ему руки на плечи, стояла женщина и недовольно смотрела на гостя. Гермиона забилась в угол, забравшись с ногами на диван.

— Миссис Грейнджер, — поздоровался Ричард.

— Я уже не миссис Грейнджер, — холодно перебила его женщина. — Прошу называть меня миссис Митч.

— Хорошо, миссис Митч, — Ричард кивнул. — Я пришёл забрать вашу дочь на несколько часов на обследование.

— Какое ещё обследование? — подал голос мистер Митч.

— Мистер Митч, — мягко произнёс Ричард, краем глаза заметив, как вздрогнула Гермиона. Девчонка определённо понимала, что мягкость была напускная и ничего хорошего не предвещала. — Вы в курсе об особых способностях вашей падчерицы?

— Да, моя жена меня просвятила, — кивнул мистер Митч. — И всё же я хочу знать, что за обследование вы собираетесь проводить?

— Обычное обследование, — сухо ответил Ричард. Вдаваться в подробности он не собирался. Судя по всему, Грейнджер и не думала посвящать семью в произошедшее во время учёбы. Его это, в общем-то, не касалось. Главное было доставить девчонку в Министерство и вернуть обратно. — Просто формальность.

— И с каких пор учителя отводят учениц на обследования? — насмешливо спросил мистер Митч. — Или я чего-то не зная про ваши обычаи?

— Изначально за Гермионой должна была прийти её деканша, но она приболела, — холодно ответил Ричард, еле сдерживая злость. — Извините, но нам нужно торопиться. Мисс Грейнджер, — он обернулся к Гермионе, — у вас есть пять минут, чтобы собраться.

Гермиона кивнула и молча ушла на второй этаж.

* * *

Гермиона лежала на маленьком диванчике с закрытыми глазами. Над ней стоял низенькой и худенький старик и водил над её телом своей палочкой, бормоча заклинания. Ричард стоял рядом и хмуро наблюдал за процессом. Как бы он не относился к Гермионе, он сочувствовал ей. Став лучшей подругой Гарри Поттера, она стала мишенью, и Тёмный лорд очень точно попадал в самый центр. И обвинить девочку было не в чем. Даже взрослые волшебники неспособны противостоять заклятию Империус, а именно на основе этого проклятия работал чёртов дневник, через который Том общался с Гермионой, подчиняя её своей воле. И сейчас необходимо было удостовериться, что Гермиона полностью избавилась от проклятия.

Наконец, старик убрал палочку и, тяжело отдуваясь, повернулся к Ричарду.

— Сейчас она спит, ей нужно ещё полчаса, чтобы восстановиться. Сами понимаете, обследования такого рода выматывают и могут выбить из колеи и взрослого. А тут ребёнок, да ещё такой хрупкий. Хотя стоит признать, что девочка на удивление сильна. Такое ощущение, что она просто перекачала чью-то магическую силу в себя. Думаю, именно это позволило ей так долго продержаться в нормальном состоянии. В целом, негативное воздействие рассеялось, в этом я уверен. Но есть кое-что другое, — он запнулся.

— Что же? — Ричард равнодушно скользнул взглядом по девчонке и посмотрел на собеседника.

— Видите ли, — старик потёр лоб ладонью, — я уверен, что девочка недавно подверглась сильному избиению. Точно были сломаны рёбра, а сотрясение мозга и многочисленные гематомы указывают на то, что её либо долго били, либо столкнули с лестницы. Я понимаю, это не совсем ваша работа, но вы же её профессор, — он схватил Ричарда за руку и умоляюще посмотрел ему в глаза, — предпримите что-нибудь! Проверьте семью, поговорите с ней. Что угодно!

— Этим должны заниматься органы опеки и защиты детей, — сухо ответил Ричард. — И вы прекрасно знаете, где находится их отдел. Уверен, вам они не откажут. Скажите, что я лично просил вас заняться этой девицей. Если что, можете направлять недовольных и не верящих прямо ко мне. У меня и без мисс Грейнджер достаточно проблем, которые нужно решить в кратчайшие сроки. — Ричард устало потёр лицо и неожиданно сочувственно посмотрел на Гермиону. — Если она действительно стала жертвой домашнего насилия, мы сделаем всё, чтобы ей помочь, поверьте, Грег. Но я правда сейчас не могу заняться ещё и этим. Я всецело доверяю вам.

— Спасибо, Ричард, — слабо улыбнулся Грег.

Он подошёл к Гермионе и погладил её по пышным волосам.

— Знаете, — негромко произнёс он, — девочке подправляли память, несколько лет назад. Кто знает, о чём они. Может, как раз про излишне жестокий момент из детства. А ещё колени, — он покачал головой, — какой-то изверг додумался поставить это создание коленями на горох. — Грег оглянулся на Ричарда. — Вы можете подождать в коридоре. Я посижу с ней, пока она не проснётся.

Не в силах вымолвить ни слова, Ричард кивнул и быстро покинул комнату. В коридоре он прислонился лбом к прохладной стене и закрыл глаза. Неожиданное чувство родства с магглорождённой гриффиндоркой заставило его застонать от стыда.

— Что ж, Ричард, — пробормотал он себе под нос, — тебе определённо нужно пересмотреть свои взгляды на физические наказания учеников.

Неожиданно на ум пришла странная мысль:"Чтобы сказала Элиза, узнав, как он обращается с детьми?». И Ричард был уверен, что каждое слово любимой причинило бы ему не меньше боль, чем впивающиеся осколки в колени.