Третье условие (джен)

Третьекурсник Артур Грей шёл по берегу озера и размышлял, не совершает ли он глупость. Записка, найденная им двадцать минут назад в кармане мантии (и неизвестно как туда попавшая), гласила: «Артур, мне надо сказать тебе очень важную вещь, но я хочу сделать это без свидетелей. Буду ждать тебя в течение часа там, где Запретный лес подходит к озеру. Профессор Люпин». На всякий случай Артур разыскал последнее эссе с пометками Люпина и сравнил почерк. Вроде бы его. Но просьба от этого не стала менее странной. Особенно учитывая слухи, которые с утра успели расползтись по Хогвартсу.

Минут пять Артур решал, не показать ли записку кому-нибудь из приятелей. Но ведь там сказано «без свидетелей»? Значит, либо не показывать, либо не ходить. Любопытство и осторожность вступили в жестокую схватку и любопытство, разумеется, выиграло. В утешение проигравшей осторожности Артур, подходя к озеру, заранее достал палочку. Хотя прекрасно понимал, что в случае нападения его шансы всё равно будут минимальны.

Несколько раскидистых кустов росло у самого берега. Пройдя мимо них, мальчик обнаружил небольшую, видимую только с воды, полянку. Профессор Люпин сидел на пне и задумчиво рассматривал какую-то затейливую ветку. Наверно, он услышал шаги, потому что заговорил, не поднимая головы:

— Здравствуй, Артур. Я не был уверен, что ты придёшь. Тем более — сюда. Тебя не удивило, что я назначил встречу в таком месте?

— Вообще-то да…

Люпин отбросил ветку и встал:

— Прости. Но я не хочу, чтобы нас видели вместе. А тем более слышали. И я сегодня уезжаю.

— Уезжаете? Но ведь... Неужели из-за дурацких слухов? Мало ли что там эти слизеринцы болтают! Да им почти никто и не верит!

— И, тем не менее, это правда.

— Что?! Вы?.. Не может быть!

— Может, Артур. Я действительно оборотень. Жалеешь, что пришёл?

— Я... нет, ну почему... ну даже если так... вы же за целый год никого не обидели, вряд ли решили сейчас начать! И вообще, сейчас день! И полнолуние было вчера!

— Садись, «превосходно», — Люпин без улыбки указал мальчику на поваленное дерево и сам опустился на прежнее место. — Я подумал, что всё же должен рассказать тебе правду. А другого случая может и не представиться. Но сперва скажи: что ты знаешь о своей семье?

Мальчик удивлённо взглянул на него и нехотя ответил:

— Знаю, что моя мама не была замужем. И что она умерла, рожая меня.

— Ну, в таком случае ты не знаешь ничего. Твоя мама была замужем. А что до остального... она действительно умерла, когда ты родился. Но вовсе не вследствие этого. Её сбила машина. Пьяный водитель, просёлочная дорога… Твоя мама... прости, я не должен бы вдаваться в подробности, но так будет лучше... у неё была разбита голова, на языке медиков это называется «травма, не совместимая с жизнью». Она прожила меньше часа, но для тебя этого оказалось достаточно. Хотя врач, с которым я разговаривал, заявил, что это просто чудо. Наверное, это и было чудом — стихийным проявлением твоей магии. Это было чудом вдвойне, ты ведь должен был родиться только через два месяца. И именно поэтому мы с твоим отцом так ничего и не узнали.

— Вы с моим отцом? — мальчик вскочил.

— Да. Подожди, я должен бы рассказать по порядку, но вот не выходит как-то...

— Вы знали моего отца? Он был волшебник, да?

— Да. Собственно, не «был», а «есть». Но позволь мне всё же рассказать по порядку, ладно? И сядь, разговор не на пять минут.

Некоторое время Люпин молчал, собираясь с мыслями. И только когда Артур начал нетерпеливо ёрзать, медленно заговорил:

— Твоя мама к тринадцати годам осталась без родителей, и её воспитывал дядя, сельский священник. А твой отец из очень древнего и знатного магического рода. Ты, наверное, знаешь, как Церковь относится к магии. Но соблюдать тайну им приходилось даже не из-за её дяди. Твой отец не без оснований опасался, что такого поругания чистоты крови, как магла в роду, большинство его родственников не потерпят. И постараются пресечь любыми методами — вплоть до убийства.

— Вы... серьёзно? Про убийство?

— Более чем. Тогда маглов убивали и за меньшее. И вовсе ни за что. А как минимум одна из кузин... твоего отца была среди приближённых Волдеморта.

Мальчик поёжился при звуке имени, которое, как он успел узнать, избегали произносить вслух даже опытные волшебники. И быстро спросил:

— А мой отец? Он ведь не был... не был на той стороне, да?

— Он был среди тех немногих, кто решился на активное сопротивление. И, поверь, не последним среди них, хотя и одним из самых молодых. Ему тогда едва двадцать исполнилось.

— Профессор, а вы? Вы ведь дружили с ним, правда? Вы тоже были среди тех, кто сражался?

— Дружил, да, — Люпин вздохнул. — Вот только боец из меня... С нежитью я умею воевать, а с людьми... наверное, нет. Мне обычно доставались другие задания. Бойцами были твой отец и Джеймс — бесстрашными, умелыми, удачливыми. И их посылали туда, где нужно было драться. Несколько раз они уцелели буквально чудом, и один из таких случаев пришёлся как раз на день твоего рожденья. Но я опять забегаю вперёд.

На этот раз Артур промолчал. Люпин продолжал:

— В конце концов, они решили частично открыться её дяде. Проще было прибегнуть к внушению, но твой отец никогда бы не стал этого делать в отношении единственного родственника любимой девушки. Так что сочинил целую повесть, убедил, что тайна необходима для безопасности. Что было, кстати, абсолютной правдой. И даже согласился на церковный обряд венчания. Её дядя их и повенчал, тайно, без публичных оглашений, хоть это и против правил. Присутствовали только Джеймс с женой, я и ... и Питер, ещё один из нашей «неразлучной четвёрки».

Через два месяца после свадьбы её дядя умер от сердечного приступа. Анна осталась жить одна, вернее, вдвоём с его экономкой. Си... твой отец старался навещать её почаще, но он был очень загружен, да и боялся навлечь на неё опасность. Когда она забеременела, он и радовался, и переживал ужасно. Помимо прочего, для всех она была незамужней, а в провинции до сих пор встречаются очень строгие нравы. Потом он проклинал себя, говорил, что должен был сразу увезти её... чего только не говорил!

Когда всё это случилось, они с Джеймсом были на задании. И едва не погибли. А вернувшись узнали, что Джеймс уже три дня как отец. Ну и, конечно, сразу же помчались туда, нас с Питером вызвали, устроили праздник... Твой отец... он был так счастлив! Мы дружили вчетвером, но они с Джеймсом были ближе чем братья. Джеймс, конечно же, сделал его крёстным, а он смеялся и говорил, что через два месяца отплатит той же монетой... потом засобирался к жене и меня с собой потащил. Словно чувствовал что-то... Ну и приехали — к свежей могиле.

Люпин замолчал, взгляд его стал отсутствующим, он словно на время забыл о сидящем напротив мальчике. Но тут же спохватился. Вздохнул виновато:

— Прости. Тебе, может быть, всё это не так уж и интересно... но, понимаешь, твой отец... если бы он только узнал, что ты уцелел... если бы только мог представить себе... только он не знал. А может, и к лучшему, что не знал?

— Почему?

— Это вопрос, конечно, — почему? Но, чтобы ответить, надо ещё многое объяснить. Скажи, тебя ничего не удивило в моём рассказе?

Мальчик задумался и выпалил:

— Вы ни разу не назвали имя! Почему? Нет, погодите... я его знаю, да? Своего отца?

— Его — нет, — покачал головой Люпин. — А вот имя — знаешь и слишком хорошо. И... неправильно.

— Как это — неправильно?

Люпин потёр лоб, тяжело вздохнул:

— Его все... нет, теперь уже не все, но почти все считают преступником. А на самом деле его оклеветали. Весьма умело, надо признать, но всё равно поверить с нашей стороны было... подлостью это было, но сейчас речь не о том. Понимаешь, у меня нет доказательств его невиновности. Кроме честного слова — моего и ещё троих, кто слышал признания настоящего преступника. Для суда наши слова... да их и слушать никто не захотел! Ну а ты решай сам: веришь ли ты моему слову? Потому что доказательств, повторяю, нет. И вряд ли скоро появятся.

— Я вам верю, — тотчас отозвался Артур. — Зачем вам меня обманывать? Вы могли бы просто не рассказывать мне всё это! А врать — зачем?

— Вообще-то можно придумать — зачем... но я говорю правду.

— Да верю я, я же уже сказал! — досадливо тряхнул головой мальчик. — И я догадался, вот! Потому что только одного и знаю из магов преступника... ну, то есть про кого все думают, что он преступник! Это Блэк, да?

На последних словах он всё же запнулся.

— Да, — кивнул Люпин. — Сириус Блэк. Твой отец.

— И вы поэтому сказали, что хорошо, что он меня не нашёл? Что я мог бы считаться сыном преступника, да?

— Да. Может быть. А могло быть и хуже. Я сказал, что его самого близкого друга звали Джеймс. Так вот: его звали Джеймс Поттер. Известное имя, не так ли? Вернее, тебе-то более известно имя его сына.

— Гарри? — странно, но этот факт удивил мальчика едва ли не больше, чем всё предыдущее.

— Да. Твой отец — его крёстный. И найдись ты тогда — оказался бы в их доме, это наверняка. Да Лили бы их обоих убила, если б только заикнулись о других вариантах! Да и не заикнулись бы. А вот как бы всё обернулось в этом случае — ни один провидец, думаю, не скажет. Могло быть и так, что на развалинах оказалось бы три трупа вместо двух. Могло бы и наоборот, конечно, но этот вариант лучше не обсуждать. Во всяком случае, при Сириусе. Он и без того себя виной замучает. Когда узнает.

— А он не знает?

— Пока что знаю только я. Мы с ним общались не больше часа, за это время у меня не было возможности для конфиденциального разговора... а где он сейчас — я не знаю.

— А как вы узнали? Ну, обо мне?

— Это интересная история, — Люпин усмехнулся. — Понимаешь, хоть и говорят, что глупость бесконечна, но моя, видимо, всё же имеет предел. И когда Сириус первый раз проник в Хогвартс — помнишь, на Хэллоуин? — я понял, что что-то тут не вяжется. Либо надо было признать, что в Азкабане он окончательно сошёл с ума — но тогда не сумел бы сбежать — либо его действия имели совершенно другую цель. Ну какой, скажи, смысл, рваться в гостиную, где точно никого нет? И при этом так откровенно, что о какой-то там засаде и речи быть не может? И он прекрасно знал адрес родственников Гарри, а напасть на него там было бы куда как безопаснее!

В общем, я решил разыскать его и всё выяснить. Есть такое заклинание — Поиск. Конечно, я понимал, что в Аврорате не глупее меня маги собрались, но подумал, что у них, может быть, крови Сириуса не нашлось, а на крови это заклинание работает лучше всего.

— А у вас была его кровь? — изумился Артур.

— Я знал, где она когда-то пролилась, — Люпин невесело усмехнулся. — Это длинная история, давай сейчас не будем о ней... Так или иначе, кровь, пусть и старую, я раздобыл. Запустил Поиск — и совершенно неожиданно получил указание на тебя. Я бы не удивился, если бы на Драко Малфоя, они довольно близкие родственники, но маглорождённый... и вот тут до меня дошло. Я же знал фамилию твоей матери! Да и похож ты на неё, только я-то её видел раз пять от силы и не так уж хорошо помнил, чтобы обратить внимание, а Грей — фамилия распространённая. Но когда всё начало одно к одному складываться... В общем, на каникулах я съездил в ваш городок, разыскал врача с той «скорой», что за ней выезжала, он до сих пор работает. А потом отправился в деревню, где твоя мама жила, и там тоже кое с кем поговорил. По душам.

Её сбили на дороге, за деревней. Этот пьяный мерзавец даже остановиться не подумал! Его потом нашли всё-таки и посадили — как-то там доказали вину, по отпечаткам протекторов, кажется, я в этом не силён. Пока кто-то появился, пока «скорую» из города вызвали… врачам осталось только констатировать смерть. Вскрытие не делали, причина смерти была очевидна — травма головы, так что в «Заключении о смерти» беременность вообще не упоминалась. Ты прости, что я так подробно, тебе неприятно, наверное, но дело в том, что я эту справку читал — ещё тогда. Если бы там был хоть намёк... понимаешь, Сириус совсем обезумел от горя, я всех богов благословлял, что поехал с ним. Обвинял себя в чём ни попадя, повторял, что должен был почувствовать беду и тогда мог бы её вылечить, спасти... Я затем и пошёл «Заключение» смотреть. Ничего бы он не сделал, такие травмы не лечатся даже магией — разве что прямо рядом опытный целитель бы оказался, да и то... Нет, заставить её жить он бы смог, вот только это была бы жизнь растения... думаю, он и сам это понимал, но толку-то... Всё изводился, как это он не почувствовал... потом мы прикинули, что в этот момент он сам на краешке стоял, чудом вывернулся — так он заявил, что потому и спасся, что она погибла, его жизнь своей у судьбы выкупила... И весь этот бред — спокойным тоном, ни слёз, ничего... только лицо как маска и глаза чёрные. Не знаю, что бы он натворил в результате, но тут срочный вызов пришёл, на боевое задание, — очень кстати. Или некстати, тут уж как повезёт. В таком состоянии в бой идти — или сразу погибнешь, или хоть через адский огонь пройдёшь, не обжегшись. К счастью, Сириусу второй вариант достался — уцелел, хотя, говорят, чуть ли не специально под заклинания лез.

— А я? Почему врачи ничего вам не сказали, раз уж вы с ними разговаривали?

— Потому, что ничего не знали. Вот уж «везёт» Сириусу на всяких блюстителей чего ни попадя! Мало того, что родственники на чистоте крови чуть не поголовно помешаны, так ещё нашлась одна... хранительница родовой чести! — Люпин с нехарактерной для него злостью ударил кулаком по колену, помолчал, явно стараясь взять себя в руки, и уже спокойнее продолжил. — Та самая экономка. Те люди, что нашли Анну, они просто мимо проезжали. Один остался с ней, второй поехал в деревню, телефон искать. А крайним как раз был дом фельдшера. А с фельдшером как раз эта ... почтенная дама чай пила. Вместе они на место происшествия и отправились. Естественно, сперва по телефону «скорую» вызвали. Как уж случилось, что в этот момент никого из зевак рядом не оказалось — тоже своего рода чудо, всё одно к одному. В общем, эта... экономка уговорила фельдшера про ребёнка никому не говорить, мол, зачем позорить покойницу? Анна беременность скрывала, пока могла, кто-то, наверное, догадывался, но наверняка знала только эта самая экономка, а она решила так вот уберечь светлую память покойного хозяина — зачем всем знать, что его племянница неизвестно от кого дитя прижила? Средневековье какое-то, даже для тех мест перебор! Но фельдшер согласился, только взял с неё слово, что сама сейчас же отвезёт ребёнка в город, в больницу. Она и отвезла, те двое, что Анну обнаружили, подвезли, она их уговорила, что так быстрее будет, чем «скорую» дожидаться. И там всех сумела уговорить, сама им на следующий день справку о смерти Анны принесла, сама все формальности уладила. А чтобы отца разыскивать не додумались... ладно, это уже не важно.

— Профессор, я хочу знать! Это же меня касается!

— Вот именно поэтому... а, ладно. Она сказала, что ребёнок — результат изнасилования.

— Вот сволочь!

— Ну, — не очень убедительно возразил Люпин, — намерения-то у неё были... те самые, которыми по поговорке дорожка в ад выстлана.

— И она сама вам всё это рассказала?!

— Ну, сама... воздействовать магией на незащищённого человека несложно. А ей все эти годы хотелось с кем-то поделиться, только и пришлось — чуть-чуть подтолкнуть.

Несколько минут Артур молчал, «переваривая» услышанное. Люпин его не торопил — смотрел на озеро, то ли задумавшись о своём, то ли просто ожидая неизбежных вопросов. Вопросы-то у Артура были, и в огромном количестве, вот только никак не удавалось выстроить их в какой-то очерёдности. И самый важный пришёл в голову едва ли не последним:

— Профессор, а вы не знаете, где он сейчас? Может, ему помощь нужна?

Люпин вздохнул виновато:

— Не знаю, к сожалению. И не уверен, что он сам знал, куда направится, когда бежал отсюда.

— А как он бежал?

— А вот этого я рассказать не могу. Прости, но это не моя тайна.

— Ему помогли, да? — Артур заговорщицки взглянул на собеседника.

— Не я, во всяком случае. Я, скорее, помешал.

— Помешали? Как? И что вообще произошло? И что он тут делал, раз не за Гарри охотился, знал же, что его ловят!

— Не за Гарри. Но охотился. Придётся рассказать тебе всю историю, а то любопытство замучает, да? Хотя времени у меня уже не так много, поэтому постараюсь покороче. И не перебивай, договорились?

Артур не перебивал, хотя очень хотелось. История двойной подлости Петтигрю, обрекшего одного друга на смерть, а второго — на Азкабан, потрясла его.

— А почему вы этого гада сразу не убили?

— Хотя бы потому, что живой он был бы лучшим аргументом, чем мёртвый, — почему-то не слишком охотно ответил Люпин. — Хуже, что про время забыли... останься я в Хижине, всё было бы нормально и Сириусу сейчас не нужно было скрываться. Счастье ещё, что никто не погиб по моей милости! Если только...

Он резко оборвал себя, отвернулся от собеседника и уставился на озеро с таким преувеличенным вниманием, словно надеялся прочитать на воде некие сокровенные тайны.

— Профессор... — робко проговорил Артур, — вы... ну, он же теперь знает, что вы на его стороне. И, наверное, свяжется с вами как-то?

Люпин пожал плечами:

— Не знаю. Может, свяжется. Где я живу — он знает, где раньше жил, там и сейчас, но зато не знает, что я уволился. Хотя, каникулы скоро... в общем, не знаю.

— А если свяжется — вы ему про меня расскажете, да? Как вы думаете, он ведь захочет меня увидеть?

— Захочет — не то слово. Вот сможет ли... ты же понимаешь, это опасно, и в первую очередь — для тебя.

— Почему — для меня?

— Артур, пойми: его ищут! Искали и раньше, а теперь будут и вовсе землю рыть. И если кто-то узнает, что у него есть сын... Как ты думаешь, что он сделает, если прочитает в «Пророке» нечто вроде: «Незаконный сын известного убийцы Блэка арестован по подозрению в соучастии побегу...»?

— Но... — мальчик растерянно взглянул на собеседника. — Меня что, правда могут...

— А это даже и не важно. Проверить же он не сможет.

— Но если они его считают предателем и убийцей, то вряд ли подумают, что он сдастся ради сына, да ещё незаконного!

— Вообще-то законного... Понимаешь, Артур, ты не только его сын — ты единственный наследник древнего рода Блэков. А вот это им будет очень даже понятно. Любой аристократ ради сохранения рода способен очень на многое. Так что такая идея вполне может придти кое-кому в голову.

— А... мой отец, — слова дались мальчику с некоторым усилием, — ему действительно будет важно... ну, что наследник?

Люпин покачал головой:

— Ему — нет. Он вообще к таким вещам относится более чем прохладно. И людей оценивает не по роду, а по личным качествам. А ты для него ещё и сын любимой женщины, и это, поверь, будет куда важнее.

— Он маму любил, да?

— Он на ней женился... впрочем, тебе это мало что говорит, ты же его не знаешь. Я не взялся бы назвать и десяток женщин, которые захотели бы отказать ему, тогдашнему. На любой принцессе крови мог бы жениться без всяких приворотных зелий... да он сам был — сплошное приворотное зелье!

Артур невольно вспомнил фотографии из «Пророка»: лицо, похожее на череп, тёмные провалы глаз... Люпин явно угадал его мысли, усмехнулся невесело:

— Да, сейчас трудно поверить. Но это же Азкабан, из приговоренных к пожизненному там за первые полгода выживает едва половина. Из них в здравом рассудке — меньше трети. А он там двенадцать лет провёл.

Артур не нашёл, что на это ответить. Несколько минут на поляне царило молчание. Наконец Люпин вздохнул и поднялся:

— Прости, мне пора. Ты на лето возвращаешься в приют?

— Только с середины июля, меня родители Терри Бута погостить пригласили.

— Если что-то узнаю — найду предлог с тобой связаться. Иди, мне будет спокойнее знать, что ты вернулся в замок. И, пожалуйста, не говори никому, даже ближайшему другу. Ты ведь понял, как это важно? Я не подозреваю твоих друзей, но вы понятия не имеете о конспирации. Есть немало способов подслушать даже на расстоянии.

— Я никому не скажу, клянусь!

Люпин серьёзно кивнул:

— Верю. А теперь иди.

Вернувшись в замок, Артур постарался незаметно проскользнуть в спальню и задёрнул полог. Ему многое надо было обдумать.