Убийство в Хогвартс-экспрессе (джен)

Алый паровоз, серебрившийся от узора инея, испускал разноцветные клубы пара, таинственной завесой окутавшие заколдованную платформу. Старый добрый «Кингс Кросс», как и в самый первый раз, встречал Гарри Поттера несмолкаемыми разговорами и неизменной суетой, отличие составляло лишь отсутствие тележки с вещами и повзрослевшие пассажиры, так изменившиеся со времён самой первой поездки. Но сейчас, герой и надежда магического мира, глава Аврората, прошедший сотни опасных испытаний и множество раз сталкивавшийся со смертью, с тёплой улыбкой смотрел на Хогвартс-экспресс, словно вернувшись в детство. Будто и не было десяти лет, промелькнувших с последней битвы, и он вновь ученик самой невероятной школы на свете, подарившей ему верных друзей. Гарри даже и не подозревал, как сильно хотел оказаться в любимом месте, заменившем родной дом, месте, за которое он был готов отдать собственную жизнь, по сути даровавшем ему счастье. Ему не терпелось встретить давних однокурсников, своих профессоров, а также украдкой поболтать с портретами двух особенных директоров, передать остальным привет и извинения от Джинни. Улыбка исчезла, стоило Гарри вспомнить вчерашний разговор с женой. Иногда ему казалось, что семейная жизнь сложнее всех его приключений и Воландеморта вместе взятых. Неожиданно из невесёлых размышлений его вырвал знакомый голос:

— Гарри? — изумилась Гермиона, совсем не ожидая увидеть того на платформе. Поттер еле сдержал улыбку: так непривычно выглядела самая ответственная волшебница в мире, привыкшая держать всё под контролем, но обескураженная его появлением.

— Что ты здесь делаешь? — вторил ей поражённый Рон. — Я думал, мы встретимся уже в Хогвартсе.

— Да, я тоже так думал, но планы изменились, — признался Гарри, ещё утром смирившийся с печальной участью использовать домашний камин, нередко служивший яблоком раздора между ним, Джинни и Кикимером, частенько забывавшем чистить злосчастное сооружение.

— Значит, ты всё-таки последовал моему совету и отменил ту встречу, — по-своему растолковал его слова Рон, не заметив, как побледнела на этих словах его жена. — И правильно, я давно говорил Гермионе, что простой разговор не стоит таких волнений.

— Это не «простой разговор», а залог сотрудничества Авроратов Англии и Франции, Рональд, — менторским тоном упрекнула мужа она, напомнив Поттеру Миневру Макгонагалл на уроке трансфигурации. — Уверена, что Гарри не поступил бы так безрассудно после всех потраченных усилий на подготовку и после многочисленных переговоров, — несмотря на эти слова, Гермиона выглядела крайне обеспокоенной.

— Все в порядке, встречу всего лишь перенесли, — поспешил успокоить подругу Поттер, украдкой бросая на Рона сердитый взгляд.

Тот лишь виновато пожал плечами:

— Я и не собирался ничего отменять, у французских коллег просто возникли неотложные дела, поэтому было решено назначить новую дату и время, — услышав это, Гермиона не сдержала вздох облегчения.

— Ну, раз всё так хорошо сложилось, давайте оставим тему важной встречи на потом, — не замедлил повернуть разговор в другое русло Рон, избегая дальнейших расспросов жены. — Не каждый же день мы возвращаемся в Хогвартс.

Его предложение было принято. Даже Гермиона, хоть и напоследок смерившая мужа фирменным укоризненным взглядом, была рада ненадолго оторваться от работы. В безвылазной пучине будней не всегда находилось время для простого общения, поэтому сейчас они беседовали о предстоящем празднике в честь десятилетия победы в битве за Хогвартс, изредка прерываясь, чтобы поприветствовать проходящих мимо знакомых.

— До сих пор не могу поверить, что снова еду в Хогвартс, — призналась Гермиона, поправляя выбившийся из праздничной прически локон. — Не знала, что и Малфои тоже, — бросила она быстрый взгляд в сторону пары в дорогих мантиях и с надменным выражением на лицах. Аристократическая бледность и идеальная осанка выделяли их среди других волшебников.

— Какой уж праздник без Малфоев, — язвительно прибавил Рон.

Хоть гриффиндорская ненависть к слизеринскому принцу со временем поутихла, но неприязнь всё же осталась. Между тем пара скрылась в вагоне, а к героям войны подошли Джордж и Анжелина. Гарри с грустью смотрел на осунувшееся, болезненное лицо девушки с лихорадочно блестящими глазами. Теперь Анжелина смутно напоминала строгого капитана гриффиндорской сборной по квиддичу, третировавшего их с Роном, но, как и прежде, никому не позволяла себя жалеть и не хотела становиться обузой, поэтому помогала Джорджу в магазине, заставляя Гарри восхищаться её внутренней силой.

— Всем привет, — улыбнулся Джордж. — Похоже, в Хогвартсе соскучились по фейверкам, раз меня пригласили, — в привычной несерьезной манере добавил он.

— А ещё по громадным лужам, взорванным унитазам и страданиям Филча, — добавила Анжелина, и все засмеялись.

— Больше Филча тебя ждёт только продавщица сладостей, — смеялся Рон, вспоминая рассказ Джорджа о неудачном побеге с поезда. — Говорят, она не забыла тот случай и теперь мечтает отомстить.

— Что? Ронни, что ты говоришь? Я не слышу, — наклонившись к нему, нарочито громко вопрошал Джордж, изображая глухую тетушку Мюриэль. — Повтори, мой дорогой.

— Дурак, — отмахнулся тот, напоминая подростка.

Они ещё перекинулись несколькими словами, прежде чем Джорджа и Анжелину позвали Кэти Белл, Алисия Спиннет и Оливер Вуд.

— Как радостно видеть его прежним, — озвучила мысли всех Гермиона, глядя им вслед. — Мерлин, им обоим слишком многое пришлось выдержать.

Повисла недолгая пауза. Гарри смотрел, как от его дыхания в небо взмывает белая струйка пара, а перед глазами кружатся снежинки. Только вместе с этими людьми и в одиннадцать, и в двадцать шесть было приятно молчать.

Совсем рядом послышался громкий стук каблуков, и перед ними прошагала могучего вида Августа Лонгботтом в неизменном зеленном платье и остроконечной шляпе с чучелом стервятника на голове, так поразившем Гарри на пятом курсе. Позади шёел Невилл, не очень-то довольный участью сопровождать свою бабушку. Поприветствовав Гарри, Рона и Гермиону, Лонгботтом прошла к вагону, и Невилл, открыв перед Августой дверь, помог ей подняться и сам скрылся внутри.

Герои войны переглянулись. Похоже, не только их дружба оставалась неизменной. Гермиона посмотрела на часы.

— Скоро отправление, — сообщила она, окинув беглым взглядом платформу.

— Ты ждёешь кого-то? — спросил Гарри, наблюдая за действиями подруги.

— Нет конечно , — спешно ответила она и осеклась. — Просто так странно видеть тебя без Джинни, —

осторожно продолжила она, зная, что затронула болезненную тему.

— Мне тоже, — согласился он, почувствовав, как сжалось сердце. — Мне казалось, что она передумает и согласится поехать, попросит Молли присмотреть за детьми, но она настояла, что Альбус слишком плох. Обещала меня сглазить, если сам попрошу Молли.

— Тогда всё действительно серьёзно, ты же знаешь её Летучемышиный — страшная вещь, — попытался перевести всё в шутку Рон, за что Гарри был ему очень благодарен. — И нам уже действительно надо торопиться, а то поедем в багажном отделении, — с этими словами они направились в сторону вагона.

Неожиданно Гарри заметил знакомый силуэт вдали и двинулся в его сторону, желая лучше разглядеть. Но сколько бы он не всматривался в смутно знакомую фигуру, мысли не желали узнавать её обладателя. В голове будто появилась каша, похожая на густой, вязкий сироп, мешая складывать детали воедино.

— Ты куда? — окликнула его Гермиона, и он обернулся. Сознание снова стало прежним. — В чем дело, Гарри?

— Мне показалось, что там кто-то убегал, — ответил он, пытаясь объяснить секундное изменение и вглядываясь вдаль.

— Я никого не вижу, — парировал Рон. — Наверное, тебе показалось.

— Да, показалось, — тихо повторил Гарри, убежденный в другом.

В конце концов поняв, что продолжать стоять на станции не имеет смысла, Гарри последовал за Роном и Гермионой. Аврорские привычки и навыки, приобретенные им за время службы, часто срабатывали на автомате, заставляя Гарри искать подозрительное там, где этого не было или же не могло быть. Наконец решив подумать об увиденном позднее, Поттер поднялся в вагон.

Внутри, как и снаружи, ничего не изменилось. Уют и тепло царили в поезде, открывавшем юным волшебникам путь в новый мир уроков, экзаменов и дружбы. Они всё также долго шли по проходу в поисках свободного купе, и Гарри украдкой замечал в одном холодный, как изумруды в её ожерелье, взгляд Астории Малфой и скрытого «Ежедневным пророком» Драко, в другом — кивнувших Джорджа и Анжелину, грозную Августу и Невилла с книгой в третьем, с улыбкой помахавшего Дина Томаса в окружении громадных свертков в четвертом, незнакомого волшебника неприятного вида с рассечённой бровью и домашним эльфом в пятом, и, наконец, в шестом было пусто.

Рон и помрачневшая Гермиона сели напротив Гарри, утопая в мягкой обивке сидений. Поттер вопросительно посмотрел на друга, но тот лишь покачал головой, не зная причины перемены настроения жены.

— Вы видели, кто едет в соседнем купе? — наконец нарушила тишину Гермиона. — Ричард Аморэн, — она поморщилась, — журналист хлеще Скитер пишет ещё более гнусную ложь, — рассказала она, и Гарри вспомнил, как Визенгамот поднимал вопрос о запрете деятельности скандального репортёра, но тот имел весомый компромат на кого-то из судей и дело замяли.

Статьи Аморэн действительно поливали грязью отдел магического правопорядка, что крайне не устраивало Гермиону, как его сотрудницу. Остальное же министерство Аморэн превозносил чуть ли не до небес, умело льстил нужным людям, получая за это всё больше и больше места для колонок в «Ежедневном пророке». Даже Рита Скитер прокляла его в своей последней статье, а такого из её уст мог заслуживать только редкий мерзавец.

— Более того, ходят слухи, что он шантажирует известных волшебников и, если те не выплачивают ему галлеоны, выкапывает всё самое личное, добавляя к этому выдуманные грязные факты. Он оставил нескольких публичных личностей банкротами, а другие вынуждены были изменить имя и скрыться от разгневанной общественности или попали в Мунго от сердечного удара и скачка магии.

— Негодяй! — воскликнул Рон. — Таких писак нужно сажать в Азкабан.

— Аврорат проверял его, он чист. Ему нельзя ничего предъявить, — горько усмехнувшись, разбил надежды друга Гарри, вспомнив отчёт подчинённого о проверке скандального репортёра. — Но в следующем месяце планируется ещё одна проверка, может, она заставит всплыть все его махинации.

— Надеюсь, — не особо уверено согласились Рон и Гермиона.

Оказалось, даже в восстановленном кровью невинных мире, осталась несправедливость. Но друзья знали, что когда-нибудь она восторжествует.

— Через пять минут отправляемся, — послышался голос продавщицы сладостей, и Гермиона встрепенулась.

— Как через пять минут? А как же Молли и Артур? — воскликнула она и поднялась с места. — Они же не успеют… — окончание фразы друзья не слышали, потому как Гермиона уже скрылась за дверями купе.

Не прошло и пяти минут, как она вернулась.

— Я поговорила с машинистом, он согласился подождать ещё немного, — сообщила им Гермиона, обрадованная удачей своего решения.

— Не знал, что Артур и Молли едут, — немного растерянно проговорил Гарри, удивлённый этой новостью.

— Конечно едут, они ведь не пропускали ни одного праздника, — ответил Рон. — Иногда мне кажется, что родители в последнее время только и делают, что ходят по приёмам. Того и гляди переедут в особняк, как у Малфоев.

Гарри представил тёщу и тестя среди мраморных стен и не смог сдержать смеха. Впрочем, Гермионе и Рону эта мысль тоже показалась смешной.

Вскоре на платформе показались нарядные Молли и Артур, со всех ног спешащие на поезд. Раздался пронзительный свист, и паровоз тронулся, благо чета Уизли успела заскочить внутрь.

— Говорила тебе, что нужно было раньше выходить, — услышали Гарри, Рон и Гермиона громкий голос Молли. — Августа, не возражаешь, мы к вам подсядем?

Поезд набирал ход, мерно стуча колёсами, бежал вперёд по железным рекам рельс. Гарри Поттер ещё раз посмотрел на окутанную разноцветным туманом платформу, и на миг ему показалось, что пар, валивший из трубы паровоза, стал кроваво-красным.

Хогвартс-экспресс, мчащийся в заснеженную даль, пел под перестук колёс. За окнами постепенно скрывался из виду наряженный к Рождеству Лондон. Тем временем Гарри Поттер, Рон, Гермиона, Молли и Артур Уизли сидели в седьмом купе, куда пару минут назад предложила переместиться чете Уизли Гермиона, когда друзья пришли поздороваться с ними в купе к Лонгботтомам.

— Артур, посмотри, тут совсем ничего не изменилось, — окинув купе взглядом, воскликнула расчувствовавшаяся Молли. — Помнится, недавно мы с тобой Рона и Джинни в Хогвартс провожали, а скоро и они своих Джеймса, Альбуса и Розу отправят, — тихо проговорила она, промокнув глаза платком. — Как быстро растут дети!

— Ещё лет девять, как нескоро, — поправил мать Рон.

— В случае Джеймса — семь, — внёс ясность Гарри.

— Это вам сейчас так кажется. А потом время пролетит, и не заметите, — уже с тёплой улыбкой настаивала на своём Молли.

— Дорогая, не пугай их. В жизни всё идёт своим чередом, — философски изрёк Артур, мечтательно смотря в окно.

Миссис Уизли ещё несколько раз ностальгически вздохнула и достала из сумки бумажный пакет.

— Будете сэндвичи? — заботливо спросила она.

— Нет, спасибо, мы не голодны, — нестройным хором ответили все трое, прекрасно зная, что в сумочке Молли помимо сэндвичей могут оказаться кастрюля супа, мясной пирог, десерт и ещё полкухни Норы, и она не будет спокойна, пока не убедится в том, что все сыты. Произойдет же это очень нескоро.

— Не откажусь, — улыбнулся Артур, раскрывая «Ежедневный пророк».

Молли протянула сэндвич мужу, и смерила остальных фирменным неумолимым взглядом, но, убедившись в некритичности ситуации, передумала заводить серьёзный разговор о правильном питании, убрав всё назад.

Ещё немного обсудив дела в Норе, в министерстве магии и магазине вредилок, Гарри, Рон и Гермиона засобирались в своё купе. Артур так увлёкся чтением газеты, что за весь разговор проронил лишь пару фраз, поглощённый миром букв и страниц.

— Мы позже зайдём к вам, сразу после того, как навестим Джорджа и Анджелину, — пообещала Молли, выуживая из сумки вязание.

Гарри, Рон и Гермиона согласно кивнули и направились к выходу.

— Мистер Уизли, — позвал Гарри, остановившись на пороге купе.

— Да, Гарри? — подняв на него растерянный взгляд, спросил тот. — Что-то не так?

— «Ежедневный пророк». Вы держите его вверх ногами.

— Ой, точно! — щёлкнул себя по лбу Артур.

— Как можно быть таким рассеянным? Сначала проспал, теперь… — на этом Поттер решил удалиться, бесшумно выскользнув из купе.

Гермиона и Рон стояли рядом, дожидаясь друга.

— Пойдемте в купе к Дину Томасу, — предложил Рон. — Наверняка там сейчас Невилл.

Спустя пару минут они уже сидели впятером, разглядывая громадные прямоугольные свертки повсюду: одни лежали на полках и под сидениями, другие парили под потолком, третьи заняли стол, почти полностью закрыв собой окно.

— Портреты, — опережая вопросы пояснил Дин. — Мне заказали нарисовать их к юбилею победы. Уменьшать волшебные картины нельзя, изображения начинают ругаться и краска портится, вот и приходится везти их так. Ужасно неудобно, — пожаловался он.

— И шумно, — добавил Невилл. — Полная дама весь семестр не давала ученикам спать, постоянно напоминая о скором «приезде» своей родственницы. Да и остальные портреты будто с ума посходили, просили передать тебе, Дин, их просьбу о картине с пляжем. Видите ли, «значимые для волшебного мира полотна» зимой простывают и требуют места для профилактики здоровья! — возмущался Невилл, а остальные еле прятали улыбки. Нелепость требований не давала им понять всего негодования друга.

— Я поговорю с ними, — пообещал Дин. — Надеюсь, мне удастся их убедить, что местом для «профилактики здоровья» служит больница Святого Мунго, а не курорт, — тут уж заулыбались все, вообразив такую беседу и опешившие лица на картинах.

— Чуть не забыл, — бросив взгляд на часы, сказал Невилл и поднялся с места. — Я обещал напомнить бабушке, что пришло время пить зелье.

— Мне тоже нужно сделать ещё пару набросков для Макгонагалл, — сообщил Дин, устало потирая виски. — Никогда не думал, что наша декан такая привередливая. Она отклонила уже двадцать моих рисунков.

Пожелав Томасу удачи, друзья покинули купе. Невилл, услышав властный голос Августы, обречённо вздохнул и направился к своему месту. Гарри, Рон и Гермиона проводили Лонгботтома сочувственными взглядами и уже собирались пойти к себе, как вдруг кто-то рванул дверь соседнего с Дином купе, да так сильно, что стекло задрожало, угрожая осыпаться каскадом осколков. В коридор вылетел Ричар Аморэн с перекошенным от гнева лицом.

— Квиззи! — рявкнул он в пустоту.

В ту же секунду перед ним с хлопком появился домовик в грязной робе.

— Да, хозяин, — дрожащим голосом пропищал домовой эльф, с ужасом уставившись на Аморэна.

— Ты сделал это?! — взревел тот, схватив испуганного Квиззи за грудки и с силой тряхнув. — Отвечай, жалкая тварь!

— Вы не имеете право так разговаривать с ним, Аморэн, — встряла Гермиона, направив на репортёра палочку. — Отпустите домовика, если не хотите отправиться в Азкабан за нарушение закона.

— Тебе там самое место, — вспылил Рон, прожигая его взглядом.

Аморэн лишь презрительно посмотрел на них, явно не собираясь подчиниться. Но, заметив рядом с Уизли главу аврората, выпустил полуживого Квиззи, прорычав, чтобы тот убирался. Черные глаза репортера нервно подёргивались.

— Министерские ищейки, — брезгливо поморщившись, выплюнул он. — Я напишу разгромную статью о том, чем занимается отдел магического правопорядка, вместо защиты достойных волшебников покрывая всякую рвань.

— Где вы нашли достойного, Аморэн? — спокойным тоном спросила Гермиона, но Гарри видел, что она едва сдерживает злость. Ему и самому захотелось разобраться с репортером, отправив нарушителя под суд.

Аморэн, ничего не ответив, скрылся за дверями купе, запечатывая их заклинанием. Прежде чем происходящее внутри скрыли появившиеся на дверях шторки, Гарри сумел разглядеть на окне надпись: «Ты заплатишь за всё». «Похоже, именно это вывело его из себя, — догадался Поттер, следуя за Гермионой и Роном, — но домовик никогда бы не написал такого, он слишком сильно боится хозяина. Если не он, то кто?» — размышлял Гарри, усаживаясь на диван.

— Почему Аморэн ещё на свободе? — распылялся возмущённый Рон, Гермиона же, напротив, выглядела расстроенной.

— Давай не будем говорить об этом, — тихо попросила она. Ежедневные опровержения фактов из статей Аморэна без того сильно утомляли, а теперь и вовсе грозили нервным срывом. — Мы всё-таки едем на праздник.

Больше они к произошедшему не возвращались. Гермиона, по своему обыкновению, читала книгу, а Гарри и Рон, как в школьные времена, играли в шахматы, которые Уизли всегда носил с собой.

— Как будто снова учиться едем, — весело проговорил Рон, в очередной раз обыграв друга. — И сейчас откроется дверь, высунется какая-нибудь запыхавшаяся третьекурсница, чтобы передать приглашение в «Клуб слизней», а потом Гермиона выйдет в коридор призывать к порядку шумных первокурсников.

— Нет, Рон, скорее появится отвратительно хихикающая Лаванда Браун и нарисует на стекле корявое сердце, — раздраженно проговорила Гермиона, ни с того ни с сего переменившись в лице.

Уизли опешил от такой перемены, чувствовав, что несмотря на замужество и рождение Розы, жена не забыла его отношений на шестом курсе. — Что же ты не вспоминаешь ваши поцелуи в общей гостиной? Может, мне лучше называть тебя Бон-Бон?

— Гермиона, ты же знаешь, что это было ошибкой, — ответил он, смотря ей прямо в глаза, но та скрыла лицо за книгой.

Словно по волшебству дверь отворилась, и оба вздрогнули. Но вместо любительницы Прорицаний перед ними предстала пожилая волшебница с ямочкой на подбородке и неизменной тележкой в руках.

— Хотите перекусить? — с улыбкой спросила она.

Гермиона отрицательно покачала головой, но Рон слишком хорошо изучил её, поэтому купил тыквенное печенье и парочку шоколадных лягушек. Гарри, хоть уже и не был первокурсником, впервые увидевшим волшебные сладости и желающим попробовать каждую, всё-таки купил несколько лакричных котелков и шоколадную лягушку, когда-то оказавшую помощь ему и его друзьям. Расплатившись, он взял покупки, но обнаружил в них лишнее.

— Я не брал «Берти Боттс», — немного неловко сказал Гарри, возвращая на место пакетик с круглыми конфетами-драже.

— Нет-нет, — остановила его продавщица. — Это подарок в честь Рождества. Говорят, что эти конфеты способны решить любую проблему, — указав взглядом на Гермиону, загадочным тоном поведала она, словно раскрыла самый главный секрет на свете, и протянула такой же пакетик Рону.

Подмигнув им напоследок, волшебница продолжила свой путь, толкая тележку дальше.

Гарри затворил дверь и вернулся на свое место.

— Гермиона, будешь тыквенное печенье? — предложил ей Рон, но та даже не удостоила его взглядом.

— Может тогда «Берти Боттс»? — вспомнив слова продавщицы, попытал удачу Поттер, раскрывая пакетик с драже.

— Большое спасибо, Гарри, — всё ещё игнорируя присутствие мужа, поблагодарила Гермиона и взяла красную конфетку.

Рон огорчился, но не собирался сдаваться, избрав другую тактику примирения.

— Какое же вкусное печенье! — театрально восхитился он, специально придвинув коробку ближе к Гермионе. — Гарри, ты только попробуй, какой у него богатый тыквенный вкус, просто пальчики оближешь. Такое свежее, будто только испекли, а как хрустит… И никаких подслащающих зелий и эликсиров, настоящая тыква, даже лучше, чем сок в Хогвартсе.

Поттер усмехнулся, наблюдая за стараниями друга. Гермиона, хоть и не смотрела на мужа, но уже смягчилась, украдкой улыбаясь, когда считала, что этого не заметят. Наконец, сдавшись под напором Рона, она откровенно засмеялась.

— Уговорил, дай попробовать это «кондитерское чудо», — протянула руку к коробке Гермиона. — Тебе нужно работать в «Сладком королевстве». С такой рекламой их продажи просто взлетят.

Рон улыбнулся, празднуя маленькую победу, пусть и не совсем понимая смысл слова на букву «р». Гарри обрадовался примирению Уизли. «Похоже, продавщица действительно была права», — подумал он и съел синюю конфетку, втайне надеясь, что и ему повезёт помириться с Джинни.

— Нужно будет на обратном пути купить сладостей Розе, — предложил Рон, вспоминая свою улыбающуюся дочурку.

— Ей только недавно исполнилось два года, сладкое будет вредно, — возразила Гермиона, не отрывая взгляда от книги.

— А мы возьмём немного, — парировал он. — Не лишать же нашу дочь радости, тем более она сама просит. Если бы ты ей больше разрешала, — закончить фразу он не сумел, замерев под испытующим взглядом жены.

— Она давно бы попала в больницу Святого Мунго с целой библиотекой заболеваний благодаря её отцу, — выпалила Гермиона, яростно захлопнув книгу. — Если бы ты чаще проводил с ней время, а не бежал в любую свободную минуту на матчи по квиддичу, то мог бы понять, что Розе прежде всего нужно твоё внимание, а не гора лакричных котелков и шоколадных лягушек.

— Значит, я, по-твоему, плохой отец? — вскричал задетый Рон, вскакивая на ноги. Она подскочила следом. — Конечно, куда уж мне до нашей умницы Гермионы, знающей всё на свете. Только куда девались твои прославленные мозги, когда ты соглашалась стать моей женой? Не умнее ли было выбрать ненаглядного Вики с его милыми письмами, по сотни ошибок в каждом? Уж он-то точно знаток детей и ярый противник квиддича.

Гарри смотрел и не понимал, как остановить эту внезапно вспыхнувшую ссору. Оба его лучших друга были на взводе, совершенно не контролировали себя и свои слова, прямо как на Святочном балу на четвёртом курсе.

— Что молчишь? Неужели нечего сказать? Нет, вы только подумайте, всезнающей Гермионе нечего ответить!

Раздался звук пощёчины, и раскрасневшаяся от обиды Гермиона в слезах выбежала из купе. Рон остолбенел, коснувшись рукой покрасневшей щеки.

— Мерлин, что я наделал, — сокрушённо прошептал он, осознав свою вину.

Не медля ни секунды, Рон пулей вылетел за дверь, побежав вслед за Гермионой, скрывшейся в направлении двух свободных купе. Гарри остался в одиночестве, понимая, что им нужно поговорить с глазу на глаз. Невесело вздохнув, он принялся ждать их возвращения. Поттер посмотрел в окно, любуясь снежными полями, похожими на пенные шапки вздымающихся волн, надеясь, что у Уизли всё разрешится благополучно. Благодаря мерному покачиванию поезда Гарри действительно почувствовал себя на качавшимся в море корабле, куда так давно хотела поехать на отдых Джинни, а он всё не мог из-за бесконечной работы. Мысли в голове тяжелели, глаза постепенно закрывались, рисуя перед ним образ любимой жены и детей в окружении морского пейзажа, от красоты которого захватывало дух. Гарри мимолётно подумал о том, что ему всё же стоило выпить перед дорогой любимого кофе, чтобы не уснуть, но эта мысль сразу же покрылась легкой дымкой, разрывая последнюю связь с реальностью и оставляя его наедине с летом, палящим солнцем и морским бризом. Гарри откинулся на спинку дивана и уснул. Ещё никогда его сон не был так прекрасен.

* * *

Гарри рывком поднялся на диване, обескураженно гладя по сторонам после недолгого сна. Напротив сидели Рон и Гермиона, смущённо потупив взоры в пол.

— Сколько времени? — всё ещё сонным голосом спросил Гарри, сняв очки и потерев глаза рукой.

— Половина второго, — ответила Гермиона, посмотрев на наручные часы.

Гарри никак не ожидал, что проспал всего пять минут. Надев очки обратно на нос, он всё же решил проверить время на собственных часах, вспоминая жалобы Гермионы на неточность волшебного механизма, но циферблат его собственных показал то же время.

— Извини, что тебе пришлось видеть это, — прерывая молчание, немного сконфуженно проговорила Гермиона, искренне жалея, что Гарри стал свидетелем неприятной ссоры.

— Не знаю, что на нас нашло, — вторил ей Рон, в замешательстве почесав затылок. — Всё было спокойно, а потом мне будто медальон Слизерина повесили. Я даже и забыл, что умею так злиться.

— Не вини себя, мы оба хороши, — мягко проговорила она, накрыв его ладонь своей. — Хотя я тоже не помню ничего, кроме резкого припадка гнева, — чуть тише произнесла Гермиона, но, опомнившись, осеклась. — В любом случае я рада, что мы помирились.

Вопреки ровному голосу подруги, Гарри чувствовал, что собственные тихие слова, сказанные случайно, очень волновали её. Он догадался, что Гермиона более серьёзно отнеслась к фразе Рона, чем хотела дать им понять. Такова уж она была — не выказывала и толики подозрений, прежде чем не убеждалась в их объективности. Гарри же по долгу службы привык внимательно рассматривать каждую деталь, пусть она и казалась обычной на первый взгляд. Поэтому сейчас, вспоминая все обстоятельства ссоры, он постепенно убеждался, что конфликт произошёл не случайно. «Может, кто-то хотел намеренно поссорить их? — размышлял Гарри. — Но зачем, если они в итоге помирились?» — мысленно вопрошал себя он. Ответ появился сразу же — раздуть из истории скандал.

— Вы никого не заметили, когда выходили из купе? — спросил Поттер, проверяя свои подозрения. — Может, слышали шаги?

«Аморэн обещал отомстить, а для этого нет ничего лучше семейного скандала», — вспомнил он, получая ещё одно подтверждение теории причастности репортёра.

— Нет, мы были одни, — ответила Гермиона. — Правда, в конце из своего купе выглянула Молли, видимо, она услышала нас, мы же остановились возле соседнего, пустого, — добавила она, испытывая неловкость. — Почему ты спрашиваешь, Гарри?

— Потому… — договорить он не успел.

В купе и за его пределами наступила кромешная тьма. Весь мир словно лишился света.

— Люмос, — произнёс Гарри, мгновенно достав палочку из кармана мантии, но огонёк на конце палочки и не думал зажигаться.

— Перуанский порошок мгновенной тьмы, — в сердцах воскликнула Гермиона, озвучив опасения Поттера.

Все трое крепко сжимали палочки в руках, прислушиваясь к каждому шороху. Послышались громкие шаги. Вдруг темнота отступила также быстро, как и началась. Вновь обретя способность видеть, Гарри, Рон и Гермиона выскочили в коридор, заметив стремительно удаляющуюся фигуру в чёрной мантии. Гарри, быстро среагировав, метнул оглушающее заклинание, но ему не суждено было найти цель, потому как поезд тряхнуло с огромной силой. Экспресс буквально подскочил на рельсах и остановился. Вокруг состава образовалась снежная буря, яростные вихри которой отразились в каждом окне коридора.

Гарри чудом удержался на ногах и побежал в сторону выхода, куда ранее направлялся незнакомец. Однако возле запертой двери никого не оказалось. Гарри попробовал открыть её заклинанием, проверил закрытый переход в другой вагон, но ни одна дверь не поддалась даже особым отпирающим заклятьям. Невербально использовав гоменум ревелио и не обнаружив никого в тамбуре, Гарри вернулся к друзьям. В коридор вышли остальные пассажиры. Все выглядели крайне удивлённым и растерянными, изменились даже вечно надменные лица четы Малфоев.

— Гарри, Гермиона, Рон, вы целы? Никто не пострадал? — со свойственным ей беспокойством обратилась к героям Молли.

— Всё в порядке, — ответила Гермиона, желая успокоить взволнованную свекровь.

— Что произошло? Почему поезд остановился? — громко вопрошала Августа Лонгботтом, скрестив руки на груди.

Гарри внимательно посмотрел в окно, за которым бушевала стихия. Столб снега поднимался до самого неба, грозясь обрушиться на экспресс. Когда-то он уже видел подобное в своей аврорской службе.

— Кто-то использовал перуанский порошок мгновенной тьмы и произошёл магический выброс, — ответил Гарри, посмотрев на Малфоя. — Выброс оказался очень сильным и запечатал выходы из вагонов и переходы между ними. Нужно сообщить об этом машинисту, чтобы он связался с Хогсмидом и министерством.

Послышались недовольные вздохи.

— Я поговорю с машинистом, — сказала Гермиона и удалилась.

— И сколько мы здесь пробудем? — нетерпеливо спросила Астория Малфой, смерив присутствующих холодным взглядом.

— Пока не появятся сотрудники министерства и не устранят последствия выброса, — объяснил Гарри.

— Я спросила сколько, и хочу получить точный ответ, — надменно потребовала та.

Анджелина и Молли недовольно поморщились.

— Машинист сказал, что не сможет послать сову на станцию, — сообщила Гермиона, вернувшись с неутешительными новостями. — Остаётся ждать, когда в Хогсмиде заметят отсутствие поезда и свяжутся с министерством, но это произойдёт не раньше вечера.

Услышав это, пассажиры разом поникли. Малфои начали возмущаться, что не намерены сидеть в этой глуши, но их почти никто не слушал. Никому не хотелось встретить Рождество в Хогвартс-экспрессе, но другого выхода не было.

— Макгонагалл действительно удалось сделать так, что этот праздник запомнится надолго, — сокрушённо проговорил Рон.

— При этом даже не доезжая до Хогвартса, — поддержал брата Джордж. — В следующий раз полечу на метле, она уж точно не застрянет, — попытался разрядить обстановку он, но всем было не до смеха.

— Говорила же тебе, что камином будет быстрее, — причитала Молли, осуждающе взирая на мужа. — Нет же, ему всё не терпелось изучить принцип хода. Теперь доволен?

— Вполне, — согласился Артур. — Неплохо было бы ещё багажное отделение посмотреть, говорят там, — размышлял вслух он, но умолк под недовольным взглядом жены.

— Почему нельзя просто аппарировать? — спросил озадаченный таким положением вещей Дин. — Или послать патронуса?

— Потому что на Хогвартс-экспресс нанесены антитрансгрессионные чары, а патронуса, как и сову, поглотит магическая буря, — ответила Гермиона. — Даже портал в данном случае бессилен.

— Никогда не понимал, зачем обычному школьному поезду антитрангрессионные чары, — признался Невилл.

— Для предотвращения побега учеников, — объявила продавщица сладостей, стоявшая с тележкой возле самого последнего пустого купе. — Никто не сможет убежать с Хогвартс-экспресса!

— Нашли, чем гордиться, — фыркнул Джордж. — У нас тогда почти получилось, — добавил он, и во взгляде ведьмы мелькнула угроза.

— Должен же быть ещё какой-нибудь выход, — никак не желал признавать очевидное Дин.

Гарри не хотелось его расстраивать, но он знал, что ответ будет отрицательным.

— Есть один способ, — неуверенно начала Гермиона, и все разговоры разом затихли. Все внимание пассажиров было обращено к ней. — Возможно, домовик Аморэна сумеет переместиться отсюда в министерство, — подала идею Гермиона, вспомнив несчастного эльфа. — Где, кстати, он сам?

Гарри только сейчас заметил отсутствие репортёра. «Может, это он использовал перуанский порошок и скрылся в чёрной мантии? — предположил он. — Нет, ведь почти сразу после этого произошёл магический выброс, и двери выхода закрылись. В тамбуре также никого не было. Значит, он прячется в купе». Дин, ближе всех стоящий к купе, постучал. Ответа не последовало. Тогда он попробовал открыть дверь, но та была заперта.

— Открой заклинанием, — властно произнесла, будто приказала Августа Лонгботтом.

Дин проговорил отпирающее заклинание, и дверь отворилась. Заглянув внутрь, он замер как вкопанный, не решаясь войти. Его лицо выражало ужасное смятение. Гарри понял, что в купе произошло что-то чрезвычайное.

— Что там такое? — нетерпеливо спросил Рон.

— Аморэн, — повернувшись к остальным, на выдохе проговорил Томас, и его голос дрогнул.

— Что с ним? — внутренне напрягся Гарри.

— Он мёртв, — сообщил Дин, и в коридоре воцарилась гробовая тишина.

Древняя мудрость гласит, что у всякой, даже самой любимой вещи есть обратная сторона. Но Гарри Поттер, ещё утром с теплотой вспоминавший Хогвартс на вокзале Кингс-Кросс, за десять лет опасных, сложнейших операций по поддержанию порядка, за десять лет бесчисленных заседаний в составе Визенгамота, ежедневных встреч и изнуряющих допросов, за десять лет радостей и испытаний семейной жизни совершенно забыл, что этот замок помимо света оставил в его судьбе и огромную тень холодных каменных башен. Совершенно забыл, что обучаясь в Хогвартсе, был не просто учеником, а Мальчиком-который-каждый-год-пытался-выжить, буквально чувствовал смрадное дыхание гибели за спиной и видел смерть, множество смертей. Да, школа чародейства и волшебства постоянно сталкивала, а иногда и делала его причиной убийства, будто вампир желала каждым мрачным камнем, каждым мутным окном впитать свежей крови. И обо всём об этом он вспомнил лишь сейчас, когда услышал сообщение Дина.

— Он мёртв, — произнёс дрожащий не от страха, а от непонимания голос Томаса.

Никто из присутствующих в вагоне не боялся смерти, ведь все видели её на полях сражений. Но только внезапная смерть была связана с войной, в мирное же время она шокировала и пугала их, пассажиров злосчастного вагона и детей бессмысленной войны, ведь её не должно было быть после победы добра над злом, после последних подсчётов и погребений жертв, горячих молитв и душераздирающих слёз.

Гермиона машинально переспросила Дина, не веря в правдивость его слов. Рон, Невилл, Джордж, Артур и Молли выглядели не менее поражёнными, чем она. Встревоженность Августы, ничуть не изменившейся, выдавали подрагивающие руки. Анджелину тоже сотрясала нервная дрожь, но та изо всех сил старалась её унять, в то время как бледная Астория казалась ещё белее, а Малфой помрачнел; лишь в его глазах, как и во взорах остальных, явственно проступала тревога. Не вписывалась в общую картину потрясения продавщица сладостей, но сам факт того, что с её лица пропала вечная улыбка, говорил о переполняющих её растерянных чувствах.

Гарри же будто плашмя швырнули в реальность прямиком из радужных снов. «Верно, в этом нет ничего необычного, — втайне горько усмехнулся он. — Хогвартс всегда встречал меня новой загадкой, новой смертью. Было глупо ожидать радостного праздника без страшного происшествия. Похоже, школа испытывает меня всякий раз, как я к ней приближаюсь».

Подойдя к двери, он заглянул внутрь, мгновенно поняв, почему Дин отшатнулся. Зрелище действительно было не из приятных. Напротив окна, на уровне багажных полок, висело поражённое заклинанием тело Аморэна, испещрённое кровоточащими ранами. Они были повсюду: в области груди, живота, рук, глубокие, вспарывающие кровеносные сосуды и дорогую ткань костюма, и иные, неглубокие порезы. Но, пожалуй, ужаснее всего было выражение адской, невыносимой муки и животного страха, пугающей маской застывшее на перекошенном лице. Рот был искривлён в предсмертном крике, навсегда замершем в горле, глаза расширены от ужаса. Купе будто погрязло в крови, алыми лентами стекавшей по телу убитого, оставив борозды на дорогой мантии и наверняка бы заполнив воздух тяжёлым, металлическим запахом, если бы не распахнутое настежь окно, впускавшее мороз и снег в тепло прогретого вагона. Колючий холод обжигал кожу, пытаясь заморозить всё живое в этом помещении. Казалось, звук уже покорился ему и застыл. Осталась только мертвая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра снаружи и стуком падающих на пол купе багровых капель. Гарри трижды проклял день, когда согласился отправиться на этом поезде.

В тот же миг он услышал приближающиеся шаги других пассажиров, желающих лично проверить верность сообщения Дина. Поттер резко развернулся и, сделав шаг вперёд, встал в проём, преграждая им дорогу.

— Пожалуйста, не подходите к купе, — вежливо, но требовательно попросил он.

Мужчина в очках, с обескураживающей улыбкой, каким был Гарри в неформальной обстановке, превратился в профессионала своего дела. — Здесь совершено преступление, и я, как глава аврората, буду вынужден расследовать его до появления министерства.

— Какое ещё преступление? — отрешённо спросила продавщица сладостей, не понимая происходящего. Единственным преступлением в мире она считала побег с поезда, а потому, не видя его признаков, в растерянности смотрела на Гарри.

— Убийство с особой жестокостью, — сказал он. Анджелина, Молли и Гермиона вздрогнули. — Поэтому я прошу вас вернуться на свои места и быть готовыми дать показания.

— Мы отказываемся участвовать в допросе, — раздражённо заявил Малфой. — Я и моя жена не намерены компрометировать себя.

— Почему мы должны терпеть подобное обращение? — вторила мужу Астория, и Гарри заметил, как Гермиона недовольно вздохнула.

— Потому что убийца, использовав перуанский порошок мгновенной тьмы для побега, был замечен несколькими свидетелями и не мог выбраться наружу из-за магического выброса, заблокировавшего все выходы, не мог выйти через окно, точнее не смог бы воспользоваться после этого трансгрессией или порталом по той же причине. А это значит, что убийца до сих пор находится в поезде, и он — один из вас.

На этот раз пассажиры были шокированы в тысячу раз больше, чем после известия о смерти Аморэна. Каждый с подозрением смотрел на волшебника напротив, лихорадочно пытаясь найти в жестах, глазах, мимике ответ на вопрос: «Кто же убийца?», чувствуя поднимающийся по позвоночнику холод от мысли, что преступник находится рядом. Этим вопросом задавался и Гарри, понимая, что ему придётся подвергать неприятной процедуре допроса, подозревать верных друзей, родственников и хороших знакомых, при этом не делая ни для кого исключения. Расследование требовало холодного, не затуманенного чувствами рассудка, а значит, ему предстояло на время забыть узы, связавшие его с этими волшебниками.

— Ещё раз настоятельно прошу вас пройти в свои купе, — настойчиво повторил он, не желавший терять лишнее время. Каждая минута сейчас была особенно ценна.

На этот раз все пассажиры, кинув несколько фраз о «вопиющей ситуации», «ужасной участи» и «опасениях насчёт дальнейшего безопасного пребывания в поезде», удалились. Гарри же думал о том, почему злой рок свёл в одном вагоне волшебников самых разных возрастов, профессий и взглядов. Единственным, что их всех объединяло, была война, оставившая свой тяжёлый отпечаток на каждом жителе магической Англии.

— Не думай, что сможешь повесить на нас убийство, Поттер, — угрожающе прошипел Драко, всё ещё продолжавший буравить его взглядом. Гарри не видел в этом всепоглощающей ненависти, лишь желание защитить свою жену и себя.

После битвы за Хогвартс каждый получил по заслугам: одни ордена и звания, другие годы в Азкабане. Малфои остались на свободе, но вместо этого неизменно встречались другими волшебниками с неприязнью, которую никто и не думал скрывать, а слухи о них гуляли повсеместно, несмотря на огромные суммы, жертвуемые ими в фонды помощи. В таком положении любой вопрос кажется очередным нападением, желанием кольнуть острее и в самое сокровенное. «Дожили, теперь я оправдываю Малфоя», — мысленно хмыкнул он.

— Я собираюсь расследовать преступление, Малфой, а не осуждать невиновных, — спокойно ответил Гарри.

«Трудная работа мне предстоит», — подумал он, глядя вслед удаляющейся чете в элитных мантиях.

— Это его рук дело, — уверенно сказал Рон, убеждённый в своей правоте. — Вспомните, какие слухи ходят про его сына, точнее про его настоящего отца. Аморэн точно мог написать лживую статью и шантажировать этим Малфоев, за что в итоге был убит.

— Рон, ещё слишком рано называть виновных, нужно собрать доказательства и тщательно всё обдумать, — сомневалась в правильности его теории Гермиона.

— Верно, — поддержал её Гарри. — Начнём со сбора улик, — с этими словами они вошли в купе.

Рон и Гермиона поёжились, поражённо смотря на труп. Белая пелена за окном резко контрастировала с кровью, делая её ещё ярче. Снег валил из распахнутого окна и засыпал стол, белым саваном ложившись на лампу и пол, своим почти потусторонним сиянием резал смотрящему глаза. Дышать тоже было нестерпимо трудно. Ледяной воздух ударял в лёгкие и словно сводил вены, заморозив кровь в жилах. Гермиона и Рон поёжились.

— Может, закроем окно? — первым подал голос Рон, плотнее запахнув мантию. — Здесь будто дементоры побывали.

— А ты не хочешь для начала узнать, кто и почему его открыл? — не одобрила эту идею Гермиона.

— Конечно убийца, что тут думать, — ответил тот. — Он сбежал через него с поезда.

— Или его открыли специально, чтобы заставить авроров искать следы трансгрессии и портала, которых здесь в помине нет, — разбил эту версию Поттер. — Во-первых, если убийца для побега мог воспользовался окном, то зачем нужен был перуанский порошок мгновенной тьмы? Во-вторых, где следы на снегу, если убийце всё-таки удалось сбежать?

— Он мог их стереть заклинанием заметания следов, — предположила Гермиона. — Но всё равно не успел бы трансгрессировать до магического выброса.

— Верно, а это значит, что мы можем закрыть окно и внимательнее осмотреть тело убитого, — сказал Поттер, и Гермиона затворила его заклинанием.

— За что его так жестоко? — шокировано глядя на многочисленные раны Аморэна, спросил Рон.

— Это нам и предстоит узнать, — ответил Гарри, не слишком впечатлённый увиденным. В операциях аврората бывало и хуже. — Гермиона, его подвесили мобиликорпусом? — решил уточнить он.

— Да, — с готовностью ответила та. — И, судя по тому, что он кричал, но никто ничего не слышал, убийца использовал силенцио.

— Незавидная смерть, — проговорил Рон. — Но тот факт, что убийство совершено рассекающей тело сектусемпрой, является прямым доказательством вины Малфоя. Никто, кроме него и тебя, Гарри, не знает о том, как её применять.

— Почему ты решил, что убийство было совершено сектусемпрой? — спросил Поттер, попутно перемещая заклинанием бездыханное тело Аморэна на диван.

— А чем ещё? Не заклятием же ножниц, — фыркнул Рон, но Гарри и не думал шутить. — Подожди, ты всерьёз считаешь, что это простое режущее диффиндо?

— Скорее усовершенствованное, — поправил его Гарри, разрезая этим же заклинанием рубашку и пиджак репортёра. — После применения сектусемпры появляются глубокие раны. Да, такие, как вот эти четыре, очень глубокие, — он ткнул в указанные места палочкой. — Но на щеке и на запястье, наоборот, порезы лишь слегка повредили кожу, они не могли быть оставлены заклинанием, с одинаковой силой рассекающим плоть. Значит, в нём должна была быть вариативность, возможность разрезания с разной степенью поражения, которая как раз присутствует в диффиндо. Сам посуди, оно сильно отличается в использовании портного для работы с тканью от каменщика, обрабатывающего твёрдую породу. К тому же после сектумсемпры было бы меньшее число ран, но намного больше крови, чем после этого. Убийце бы хватило всего лишь пары раз для наступления смерти, и не пришлось бы колдовать десяток порезов.

— На самом деле двенадцать, — поправила его Гермиона, подсчитав их точное количество, и Рон присвистнул. — Но зачем было столько раз использовать простое диффиндо, когда можно с одного сложного нанести больше вреда?

— Да, мне тоже интересно это узнать. Возможно, убийц было несколько, и один из них не знал сложного заклинания. Порез на запястье вообще говорит о том, что убийца долго не пользовался палочкой, — проговорил он и, поймав озадаченные взгляды, поспешил объяснить. — Вот, видите след на стене, — показал он на трещину рядом с картиной. Она как раз находится на уровне, на котором была расположена рука висящего Аморэна, да и сам след на ней выглядит очень необычно. Скорее всего, убийца просто не смог рассчитать силу и правильно направить палочку, по ошибке оставив порез на запястье и стене. И тут возможны два варианта: убийца был один и пытался нас запутать, произвольно направляя каждое заклинание, либо их было несколько.

— Гарри, что это? — неожиданно спросила Гермиона, заметив кусок материи под сидением. Наклонившись, она подняла струящийся батист бирюзового цвета в обрамлении воздушных кружев и искусной вязи линией на вышитой по ткани заглавной букве А.

— Да ведь это же всё проясняет, — радостно проговорил Рон, — сообщник убийцы действительно был, и это женщина с именем, начинающимся на "А", — добавил он, замечая, как Гарри внимательно осматривает платок. — Ещё одно доказательство против Малфоев! Жену хорька зовут Астория, она и была второй убийцей.

— А потом уронила свой платок, заботливо оставив нам улику? — запал Рона иссяк под недоверчивым взглядом Гарри. — Слишком хорошо всё получается, — задумчиво проговорил он, чувствуя, что дело обстояло намного запутаннее, чем казалось на первый взгляд.

Ситуация действительно осложнялась. С каждой новой находкой появлялся новый вопрос, ответ на который могли знать только сам убийца и его жертва. Гарри не был до конца уверен в версии с сообщником, потому как не раз встречал в своей практике имитацию преступником присутствия ещё одного волшебника подбрасыванием ложных улик, меняющих его пол. Если бы Гарри своими глазами не увидел удалявшуюся высокую фигуру в чёрной мантии, которая могла принадлежать только мужчине, он не стал бы так долго размышлять над полом убийцы, угодив в его ловушку. Опровергнуть или доказать его версии мог только тщательный обыск вещей Аморэна, поэтому Гарри проверил карманы его пиджака, мантии и брюк, найдя парочку писем и часы, остановившиеся на двадцати пяти минутах второго.

— А вот и время смерти, — обрадовался находке Рон. — Одной загадкой стало меньше.

— Как знать, — только и ответил Гарри, углубившись в чтение писем.

Одно из них было адресовано главному редактору «Ежедневного пророка», Варнаве Каффу, которого Гарри знал как члена «Клуба слизней» профессора Слизнорта. В нём Аморэн просил Каффу дать ему выходной на несколько дней и спрашивал о прочих формальных для его работы вещах. Второе же, адресованное неизвестному Д, показалось Поттеру куда более интересным. Написанное на дорогом пергаменте торопливым размашистым почерком оно гласило:

«Д.,

Планы резко изменились, я не успею приехать до Рождества. Встретимся в Дублине, дату сообщу позже. Если случится что-то непредвиденное — посети место, указанное в прошлом письме. Главное — не торопиться, время ещё есть. От тебя зависит весь успех этого важного дела.

До встречи,

Ричард Аморэн»

Гарри сравнил подписи на обоих письмах, обе показались идентичными. Но всё равно, что-то во втором не давало ему покоя.

— Может, в них есть скрытый текст, написанный невидимыми чернилами? — предположил Рон. — Такие, как Аморэн не пишут напрямую своим сообщникам.

— Не думаю, что ему было необходимо пользоваться невидимыми чернилами, — вслух рассуждал Гарри. — Аморэн вышел непричастным к делам о шантаже, и после проверки никто не мог отслеживать его почту. С другой стороны, любой сотрудник аврората сразу бы применил апарекиум, пожелав обнаружить скрытый текст, ведь это не очень надежная защита для компрометирующих сведений.

Тем не менее Поттер направил палочку на письма и использовал заклинание проявления невидимых чернил, которые в действительности проявились на втором письме. Символы неспешно выплывали из завесы, складывались в слова, черными птицами заполонив белый пергамент. Гарри невольно залюбовался этим зрелищем, пока наконец не сложился полный скрытый текст письма, больше похожего на записку:

«Материал добыл. Копия диагноза из медицинской карты больницы Святого Мунго тоже есть. Проследил за его женой, наша догадка подтвердилась, его дочь действительно вышла за маггла. Ещё сто галлеонов у нас в кармане. Следующим письмом вышлю копию из его дела, замятом пять лет назад. Оправляй требования, посмотрим, как этот докси теперь запоёт.

P.S. Стряси с него побольше, он тот ещё скряга.

P.P.S. По делу Малфоев всё глухо. Скользкий тип пресекает все официальные разговоры и заявления. Нужно подбираться через жену.»

— Ну, что я говорил, — воскликнул Рон. — И невидимые чернила, и причастность Малфоя налицо! — Гермиона лишь хмыкнула.

— Это может быть простым совпадением, — покачала головой она. — Почему ты так сильно уверен в его виновности?

— Это же Малфой, — ответил Рон, приведя самый весомый, по его мнению, аргумент. — Гарри, ты же сам раньше его постоянно подозревал.

— Я тогда был мальчишкой, — отмахнулся он. — Но второе письмо действительно очень странное. Если он написал такую секретную информацию, которая послужила бы весомой уликой для Визенгамота, то зачем подписал письмо, отправляя давно знакомому подельнику? В случае перехвата, его бы сразу повели под суд.

— Может, чтобы… — но был перебит ликующим возгласом Гарри.

— Конечно! Зачем ставят подпись на письме? Чтобы назвать и подтвердить свою личность. У Аморэна не было никаких разумных причин использовать невидимые чернила, а это значит, что он и не был автором скрытого текста. Его написал сам убийца поверх письма, чтобы убедить следствие в том, что труп, который мы нашли, является Ричардом Аморэном, репортёром, однако на самом деле это не так.

— Тогда его настоящую личность могли бы опознать, — вставил Рон.

— Как, если даже после смерти под Оборотным зельем тело не принимает прежний вид?

Никто бы и не заподозрил наличие второй личины. Помните нервный тик Аморэна, когда он нас увидел и сильно волновался?

— Ты имеешь в виду свойство оборотного зелья выдавать при сильном волнении личную особенность того, кто его использует? — поняла ход его мысли Гермиона.

— Да, — кивнул Поттер. — Как было с Барти Краучем-младшим, которого отец вычислил в обличии Грюма по-змеиному высунутому языку*. Во время допросов нервного тика у настоящего Аморэна не наблюдалось. Нам нужно срочно установить настоящую личность того, кто скрывался под его видом, — с этими словами Гарри приманил чемодан убитого с багажной полки и поставил на диван, открыв.

Он прекрасно знал, что сумки, чемоданы и рюкзаки намного больше говорят о владельце, чем волшебники привыкли думать. Так чемодан Аморэна, обтянутый невероятно редкой драконьей кожей, с внутренней подкладкой из дорогой ткани и магически заколдованными замками, говорил о больших средствах обладателя, скандального репортера. Наполняли его, напротив, совершенно прохудившиеся, потрепанные временем и изъеденные молью мантии, пусть и дорогие, но вышедшие из моды очень давно; парочка комплектов такой же старой и, что самое удивительное, маггловской одежды, несколько старинных фолиантов. Все это уже подтверждало мысль о том, что некто действительно скрывался под видом Аморэна. За фолиантами, в которых Гарри обнаружил книги о тёмной магии, скрывался тайный отсек. Открыв его заклинанием, Гарри наклонился почти к самой подкладке чемодана, тщательно осмотрев каждый дюйм, чтобы затем достать из складок небольшой тонкий стебелёк с беловатыми, точно молочными цветками, продолговатыми листьями.

— Спорыш, — безошибочно назвал он находку. Это растение он много лет использовал для создания Оборотного зелья на заданиях аврората. — Что и требовалось доказать. Остальные ингредиенты убийца забрал с собой, чтобы при беглом осмотре невозможно было заподозрить, что под внешностью и именем Аморэна скрывается другой человек. Также на одной из мантий, очевидно приобретенной у Мадам Малкин лет двадцать назад, на бирке стоит заглавная золотистая "Л".

— Такие раньше шили на заказ для древних аристократических родов, — увидев её, скривился Рон, вспоминая существовавший до войны специальный отдел для аристократов в магазине. «Место для надменных рож», как называл его Джордж.

— Да, и скорее всего, это первая буква рода, к которому принадлежал убитый. Его аристократическое положение доказывает и тон разговора с домовиком, свидетелями которого мы стали. Несомненно, этот кто-то под личиной Аморэна был чистокровным волшебником и, согласно трактатам о тёмной магии в чемодане, завсегдатаем Лютного переулка.

Гермиона поняла Гарри с полуслова и, сделав круговое движение палочкой, медленно произнесла: «Вердимилиус». В тот же момент с конца палочки вырвался огромный изумрудный шар, взорвавшийся миллионами сверкающих искр, при этом осветив помещение зелёным светом. Гарри тотчас увидел под одной из книг небольшой предмет, достал его, предварительно проговорив заклинание отмены действия тёмной магии. Рон оторопел, а Гермиона побледнела. Ей лучше всех в купе была известна серебряная подвеска в форме птичьего черепа с острым, хищным клювом, когда-то давно грозившим выколоть глаза, и пустыми, как душа у прежней обладательницы, тёмными глазницами. От изумления задержав дыхание, она следила за тем, как Гарри перевернул кулон, и под клювом мрачно сверкнула заглавная буква "Б" того имени, которое было прочно связано с самыми жестокими пытками.

— Беллатриса, — прошептала Гермиона, неверующе взирая на подвеску.

— Значит, Аморэном на самом деле был, — от волнения Рон замолчал, ясно вспомнив безумный, как и у жены, блеск нервно подёргивающихся глаз, отражавших изумрудные вспышки и гримасы боли жертв одного из самых ярых сторонников Волан-де-Морта.

— Родольфус Лестрейндж, — подтвердил его догадку Гарри, с силой сжав кулон в ладони.

*этот эпизод присутствует только в фильме

Если бы Гарри попросили описать этого волшебника одним словом, он, не задумываясь, сказал бы: «Странный». Странным звался его древний, надменный род*, странной была его безумная жена, как и он сам, с особым ликованием упивавшаяся смертью, странной была невероятная жестокость, граничащая с помешательством и безграничная, маниакальная преданность идеи чистой крови и самому Тёмному Лорду.

Родольфус Лестрейндж был единственным пожирателем из всех на суде, не только не отрицавшим, но даже гордившимся каждым своим кровавым преступлением. Он с особым удовольствием и упоением детально описывал, как убивал, мучительно пытал, истязал сходивших с ума от неистовой боли жертв, и его дьявольский смех, как и подёргивающиеся чёрные глаза, исступлённо сверкавшие в полумраке, до дрожи пугали некоторых слушателей и репортеров. В его лающем голосе слышались свистящие вспышки Круцио, пронзительный хруст костей, и предсмертные, надтреснутые крики истерзанных душ. Они думали, что навсегда спасли от него магическое общество, заключив Лестрейнджа в Азкабан, но он сумел сбежать из тюрьмы и вот уже пять лет скрывался от аврората, неизменно оставаясь на колдографиях в объявлениях о розыске. Тогда Родольфус странным образом исчез, чтобы затем объявиться под личиной скандального репортёра в вагоне Хогвартс-экспресса, спешащего на праздник в честь сокрушительного поражения его стороны, и умереть в собственном купе, будучи убитым при загадочных обстоятельствах.

— Одно не пойму, что Лестрейндж забыл в Хогвартсе? — спустя пару мучительно долгих минут спросил Рон, немного оправившись от шока. — Для него приезд в Хогвартс был бы сродни явке в Визенгамот, он ведь не был настолько глуп, чтобы так рисковать.

— Если верить письму о встрече, чемодану с маггловской одеждой и лежавшему там до прихода убийцы оборотному зелью, то можно предположить, что он намеревался сбежать, — размышлял вслух Гарри.

— Но ведь он мог воспользоваться порталом, — парировал Рон. — Или добраться с помощью магических туров, домашнего камина на худой конец.

— Для перемещения на дальнее расстояние порталом нужно получить документ в министерстве, предварительно пройти проверку системой «гибель воров». Как в «Гринготтсе», система отменяет любую магическую маскировку, — почти процитировала правила Гермиона, разработанные отделом магического правопорядка в связи с поимкой последних последователей Волан-де-Морта. — Похожую процедуру нужно пройти и при разрешении на выезд. Без этих документов поступит сигнал о нарушении, и сотрудники аврората сразу же прибудут в указанное место. Домашние камины — ещё более опасный вариант, потому что очень четко отслеживаются министерством.

— В то время как сегодня в Хогвартсе камины будут открыты весь день и ночь для прибытия гостей со всей магической Великобритании и мира в целом, — добавил Гарри. — Он мог ускользнуть незамеченным во время торжественной части из заполненного зала, пробраться в гостиные факультетов или кабинеты профессоров, в которых тоже открыли каминную сеть, оглушить охрану и оставить личность Рудольфуса Лестрейнджа в прошлом. Для него этот праздник стал бы единственным шансом навсегда обезопасить себя от Азкабана.

— Хитро продумано, — согласился Рон.

— Но всё же, Гарри, у нас нет прямых доказательств, — печально проговорила Гермиона. — В конце концов, подвеска и вещи могут быть лишь ещё одной попыткой убийцы завести следствие в тупик.

— Это ненадолго, — возразил Поттер, изумляя друзей своей уверенностью. — В этом поезде есть тот, кто может подтвердить или опровергнуть все наши догадки касательно личности Родольфуса Лестрейнджа.

— Точно! — воскликнула Гермиона. — Как я сразу не догадалась.

— Подождите, о ком вы говорите? — не понимал их Рон.

— О Квиззи, его домашнем эльфе, — пояснил Гарри. — Нам необходимо срочно с ним поговорить.

— Так чего же мы ждем? — вскричал Рон и развернулся, уже намереваясь покинуть купе, но вдруг остановился, глядя на пол. — Посмотрите, что это такое? — спросил он, подняв небольшую тёмно-синюю, почти чёрную коробочку.

— Похоже, здесь хранился перуанский порошок мгновенной тьмы, — предположил Гарри, открыв крышку и проведя пальцем по деревянному дну, тем самым обнаружив оставшиеся на коже черные песчинки, отливающие серебром.

— Теперь мы точно знаем, где его держал преступник, и куда он его дел, — сказал Рон.

— А также, откуда он его взял, — сообщил Поттер, указывая на три буквы «В» в верхнем уголке под крышкой, напоминавшие логотип всем известного магазина вредилок.

Рон побледнел.

— Клянусь, я не знаю, как это попало сюда, — взволнованно пролепетал он. — В последнее время порошок мгновенной тьмы покупало не так уж много волшебников, мы даже думали списать этот товар, да и саму коробку давно изменили. Можешь спросить у Джорджа, он подтвердит.

— Не волнуйся, любой мог купить перуанский порошок, и его нахождение здесь не говорит о причастности владельцев магазина, — поспешил успокоить друга Гарри, подавляя тошнотворное чувство в груди, вызванное уверенностью Рона в его недоверии. — Думаю, на этом осмотр закончен. Теперь нам пора допросить Квиззи, — после этих слов они покинули и заперли купе, встретив в коридоре всё ещё растерянную продавщицу сладостей.

— Скажите, вы не знаете, как можно пройти в багажное отделение? — спросила Гермиона, встретившись с волшебницей взглядом.

— Сейчас никак, оно заперто, как и все выходы, — невесело сообщила та, но тут же насторожилась. — А зачем вам туда?

— Мы хотим поговорить с домашним эльфом убитого, — спокойно пояснил Гарри.

— Так он всё время ехал в предпоследнем купе, — указала продавщица на место рядом с купе мистера и миссис Уизли, тем самым сильно озадачив героев.

— Подождите, но ведь в нём пусто, — возразила Гермиона, своими глазами видевшая пустые места и отсутствие чемоданов или каких-нибудь вещей.

— Милая, так домашние эльфы никогда и не ездят на сидении, — с тёплой улыбкой, словно ребенку, растолковала волшебница. — Они же не могут позволить себе путешествовать, как волшебники, поэтому всегда занимают место под диванчиками в свободных купе.

Гермиона стиснула ладони в кулаки. Сколько бы времени ни прошло, она не собиралась мириться с рабством домашних эльфов. Каждый раз подобные разговоры о них словно били под дых, хлёсткой пощёчиной отрезвляли разум, уверенный в том, что всё изменилось. Но это было не так. Когда-то давно жестокое отношение волшебников к домовикам, как к прислуге, стало одним из первых разочарований в мире, вопреки магии оказавшемся далёким от радужных сказок и идеалов. В Мире, помимо дружбы и любви открывшем ей презрение и ненависть за сам факт существования магии в её жилах. Ей, будто прокажённой, выносили приговор — грязнокровка. Гермиона до сих пор просыпалась от кошмаров, даже в уюте спальни ощущая холодную мрачность мраморной залы, длинные, изогнутые в самых уродливых силуэтах тени на стенах и истерически заливистый хохот, изумрудные вспышки, ломаные линии, собственные скрученные внутренности, дробящиеся кости, блеск серебра клинка в ледяных пальцах, сжимающих её руку, высекающих на коже постыдное слово-клеймо. Позже она свела его магией, не оставив и следа, но, всякий раз вскакивая от собственного надрывного крика, лихорадочно тёрла руку ногтями, желая избавиться от этого гнусного слова, воспоминания в голове, оставляя алеющие борозды на коже. Она смогла пережить войну, смогла справиться с последователями чистоты крови. Теперь даже в министерстве активно вели политику устранения стереотипов о магглорождённых. Гермиона знала и надеялась, что однажды придёт день, когда исчезнет и заблуждение о превосходстве волшебников над другими расами.

Гарри смотрел на подругу и вспоминал, как они с Роном пускали глупые шутки над её занятиями, когда она ночи напролёт вязала домашним эльфам шапки, продолжала отстаивать свою позицию, невзирая ни на какие трудности. Это дело Гермиона не оставила бы никогда. Никогда не перестала бы бороться за справедливость.

— Значит, он и сейчас там? — поторопился увести разговор от сложной темы Поттер.

— Конечно, — кивнула продавщица. — Хотите лакричных котелков?

Вежливо отказавшись, они подошли к указанному купе и постучали.

— Может, она что-то напутала? — предположил Рон, не заметив никаких признаков присутствия домовика. — В таком подвешенном состоянии можно много глупостей наговорить.

Но Гарри его мнения не разделял, убеждённый в том, что домашний эльф действительно находится внутри.

— Квиззи, выходи, — ещё раз постучав, потребовал он. — Мы знаем, что ты здесь.

Некоторое время ничего не происходило, пока из-под сидения не показалась лысая голова с огромными, похожими на крылья летучей мыши ушами и широко распахнутыми синими глазами. Домовик пару мгновений непонимающе смотрел на волшебников, а затем отворил дверь.

— Квиззи, ты должен нам помочь, — с порога начал Поттер, решительно пройдя в купе и присаживаясь на место, не дав домовику опомниться. Гермиона и Рон сели рядом. — Ты же знаешь, что твой хозяин погиб?

Вместо ответа домашний эльф схватил со столика лампу и начал яростно бить ею себя по голове.

— Квиззи — плохой эльф, плохой, — причитал домовик. — Он не смог спасти хозяина и потерял. Он заслуживает тяжёлого наказания!

— Постой, ты ни в чём не виновен, — быстро пролепетала Гермиона, и поражённый её словами Квиззи прекратил собственную экзекуцию. — Наоборот, ты можешь помочь нам найти его убийцу.

Домовой эльф медленно поставил лампу на место, поверив её словам.

— Квиззи поможет! Квиззи сделает для хозяина всё, что понадобиться, — храбро заверил он, но неожиданно поник. — Только он потерял способность перемещаться.

— Подожди, что значит «потерял способность перемещаться»? — задал Рон волнующий всех вопрос, от которого зависело время, проведённое в поезде.

Вместо ответа домовик печально всхлипнул.

— Квиззи больше не может трансгрессировать, — голосом, дрожащим от слёз, поведал он ещё одну сокрушительную весть.

— Теперь мы точно застряли здесь, — обречённо проговорил Рон. — В одном вагоне с трупом и убийцей, которым может оказаться любой, с кем мы говорили сегодня!

Ни Гарри, ни Гермиона не нашли, что на это можно ответить. Напряжение было естественно в данном случае, когда вместо радости и отдыха от поездки, они получили кровавое убийство и вагон подозреваемых в придачу, запертый среди заснеженного пути, не способные даже подать сигнал о помощи.

— В любом случае нам придётся найти виновного, — прервал тишину Поттер. — Чем скорее мы определим убийцу, тем быстрее покончим с этим делом.

Рон нехотя согласился. Гарри тем временем обратился к эльфу:

— Квиззи, скажи, ты знал, что твоим хозяином на самом деле был Родольфус Лестррейндж? — спросил он, желая проверить своё предположение, и все трое затаили дыхание.

Вместо ответа домовик резко упал на пол, забившись в страшных конвульсиях. Его трясло, будто под действием Круциатуса. Гарри поражёно смотрел на страшные судороги хрипящего домашнего эльфа, не зная, чем помочь бедному созданию.

— Это тёмное заклятие неразглашения, — быстро произнесла взволнованная Гермиона. — Он не может сказать тебе прямо, иначе его убьёт договор.

— Хорошо, Квиззи, ничего не отвечай, — быстро сказал Гарри, и домовика перестало трясти.

Украдкой утерев своей грязно-серой робой воспалённые глаза, тот снова подошёл к столику.

— Давай попробуем по-другому, — осторожно начал Гарри, боясь ещё раз причинить домашнему эльфу вред. — Квиззи, настоящая фамилия твоего хозяина начиналась на ту же букву, что и слово «лампа»? — немного подумав, домовик боязливо кивнул, но с ним ничего не произошло.

— У него была жена, и её звали так же, как третью по яркости звезду в созвездии Ориона? — подхватила игру Поттера Гермиона.

— Чего? — растерялся Рон, но она жестом попросила его помолчать.

— Созвездии кого? — непонимающе переспросил Квиззи.

— Гермиона имела в виду, что первые буквы имени жены твоего хозяина похожи на первые буквы названия ягоды белладонна, а ещё на итальянское слово «белла», тогда как её фамилия до замужества, обозначенная первой буквой на этом кулоне, — Гарри показал ему находку из чемодана, — означает чёрный цвет, верно?

— Да, — радостно отозвался домовик.

— Квиззи, у него же был брат? — вновь попробовала спросить Гермиона и, увидев утвердительный кивок, продолжила. — Скажи, ведь его имя звучало очень похоже на Растабан, правда?

Домовой эльф снова кивнул. Гарри, Гермиона и Рон ликующе переглянулись. Домовик наверняка осуществлял передачу ингредиентов для оборотного зелья хозяину, видел Родольфуса в истинном обличии, поэтому тот и заставил Квиззи заключить договор. Но теперь его ответы, точнее кивки, подтвердили их подозрения. Затем последовало ещё несколько подобных вопросов, в ходе которых они узнали, что Гарри был прав в своих рассуждениях, и Родольфус действительно собирался сбежать с помощью каминов в Хогвартсе.

— А теперь расскажи нам о том, были ли у твоего хозяина враги? Может, ему кто-нибудь угрожал? — перешёл к обычным вопросам Гарри, вспоминая надпись о мести в купе Лестрейнджа.

— Квиззи ничего не знает о врагах, но Квиззи видел письма с угрозами, когда хозяин сжигал их.

Гермиона и Рон с большим интересом воззрились на домовика.

— Почему ты решил, что они были с угрозами? — решил уточнить Поттер.

— Хозяин показал Квиззи одно и спрашивал, кто их принёс, — пояснил домовик.

— Ты знаешь, кто это был? — с надеждой вопрошал Рон, но эльф лишь отрицательно покачал головой:

— Квиззи никого не видел. Он только хотел…

— Когда пришло первое угрожающее письмо? — прервал его излияния Гарри. — О чём в нём писали?

— В сентябре, — задумчиво загнув несколько пальцев, ответил домашний эльф, и Гарри нахмурился. — У Квиззи есть последнее письмо, хозяин не успел его сжечь.

Услышав это, волшебники переглянулись. Письмо могло стать одной из самых важных улик, а также ключевой подсказкой к мотиву и личности убийце.

— Ты покажешь его нам? — с замиранием сердца спросила Гермиона, понимая, как многое зависит от этого.

Домашний эльф кивнул и скрылся под сидением. Послышался звук возни, и на пол полетели почерневшие ложки, небольшая кастрюля без дна и прочая прохудившаяся утварь, потрёпанная, растерявшая больше половины страниц книга и другие испорченные безделушки, вроде горлышка от бутылки сливочного пива, составляющие небогатое имущество домовика. По меркам домашних эльфов это было настоящее сокровище, из поколения в поколение передававшееся ими. Наконец, он вылез обратно вместе с помятым письмом и протянул его Гарри. Тщательно осмотрев сам пергамент, но не найдя на нём каких-нибудь особенных деталей, Поттер развернул его. Текст письма представлял собой две фразы, гласившие:

«Аморэн, тебе уже не спрятаться. Вскоре ты будешь мёртв!»

— Довольно странное письмо, — задумчиво проговорил Гарри, возвращая его домовику.

— А по-моему, вполне обычное, — не согласился с ним Рон.

— Это только на первый взгляд. Посмотри внимательнее на буквы, — посоветовал Поттер.

Гермиона, последовав его совету, трансфегурировала лампу на столике в лупу, похожую на ту, с которой искал улики знаменитый герой маггловских детективов. Наконец, несколько минут внимательно рассмотрев текст, она сказала:

— Письмо написано печатными буквами, но некоторые из них всё же отличаются.

— Да, потому что были написаны разными людьми, — объяснил Гарри. — Различия в написании печатных букв трудно заметить, поэтому текст и написали ими, чтобы было сложнее определить авторов, — добавил он и посмотрел на домовика. — Квиззи, когда ты в последний раз видел хозяина живым?

— После того, как мисс с тележкой ушла в другой вагон, — вспомнил он. — Хозяин позвал Квиззи, чтобы он принёс ему зелье, — туманно добавил он, но все поняли, о каком именно зелье шла речь.

— Подожди, разве оно не хранилось в его чемодане? — в замешательстве спросил Гарри.

— Хранилось, только основные запасы прятал у себя Квиззи. Хозяин хотел положить в чемодан ещё одно, потому что рядом ехал «снующий повсюду Гарри Поттер», — на этих словах он в смятении опустил взгляд.

— Всё продумал, чертов Л, — возмутился Рон, но замолчал, увидев страх в глазах домовика.

— Ты видел кого-нибудь в коридоре? — продолжил задавать вопросы Поттер. — Может, кто-нибудь выходил?

— Мистер, похожий на вас, — он указал на Рона, — вышел из второго от входа купе и зашёл в левое от хозяина. Потом туда зашёл мистер в мантии преподавателя. И ещё был кто-то в чёрной мантии, — на этих словах волшебники поражённо замерли.

— Откуда и куда он шёл? — вскричал от нетерпения Рон.

— Квиззи не видел и не знает, он сразу переместился к себе, — пролепетал домовик.

Рон не сдержал огорчённого вздоха. Домашний эльф, подумав, что сделал что-то не так, принялся яростно биться головой об стол. Гермионе долго пришлось уговаривать его не калечить себя.

— Ты что-нибудь видел или слышал ближе к часу двадцати? — невозмутимо спросил Гарри, решивший быстрее закончить допрос.

— Нет, только один разговор, — косясь на Гермиону и Рона, проговорил смущённый домовик. — И голос женщины рядом.

— Он имеет в виду Молли, — пояснила Гермиона.

— И больше ты ничего не видел и не слышал? — задал последний вопрос Гарри.

— Ничего, — кивнул домовик, и волшебники, поблагодарив его за помощь, вышли из купе.

— Это точно сделал Малфой, — вновь вернулся к своей версии Рон. — Только слизеринец способен написать такое гнусное письмо с угрозой.

— Зачем же он отправлял остальные целых два месяца? — воспротивился Гарри. — Почему не мог убить Лестрйнджа сразу, как узнал, что он скрывается под личиной Аморэна?

— Может, Малфой хотел того сначала запугать? — предположил Рон.

— Но ведь это произвело бы обратный эффект, — возразил Гарри. — Лестрейндж скрывался пять лет, менял свой вид под оборотным зельем каждый раз, заподозрив неладное. Письма с угрозами, которые до этого не приходили настоящему репортёру, сразу же заставили бы его волноваться и сменить облик. Он бы понял, что его раскрыли, и вряд ли стал бы ждать исполнения угроз.

— Но ведь он до сегодняшнего дня оставался под видом Аморэна, — парировала Гермиона.

— Верно, однако вспомните, как он злился на Квиззи, увидев угрозу на окне, — продолжал размышлять Гарри. — Он был так сильно взбешён, потрясён и взволнован этим, что даже не смог подавить нервный тик, боясь оказаться раскрытым. Его поведение было похоже на реакцию человека, впервые получившего угрозу, а не читавшего о ней на протяжении двух месяцев. Разве стал бы он обвинять Квиззи, если сам давно узнал, что домовик непричастен?

— Неужели домашний эльф нам наврал? — не веря собственным словам, проговорила Гермиона.

— Возможно, он солгал только о письмах, — задумчиво поделился своими мыслями Гарри. — Его реакция на упоминания Лестрейнджа была настоящей, а остальные показания мы сможем проверить, поговорив с Джорджем и Невиллом, которых он видел заходящими в купе Дина.

— Так вот о ком он говорил, указывая на меня, — сообразил Рон, не совсем поняв показания домовика. — Мы прямо сейчас к ним пойдём?

— Нет, сначала поговорим с продавщицей сладостей, — ответил Гарри, замечая волшебницу всё у того же окна. — Возможно, она сама видела что-то необычное.

— Могу я задать вам несколько вопросов? — спросил он, когда они подошли к продавщице.

— Снова о домашнем эльфе? Неужели вы его не нашли? — довольно резко бросила она.

— Нет, мисс… Извините, как ваше имя? — неожиданно Гарри вспомнил, что за все поездки ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь обращался к ней по имени.

— Ничего страшного, — махнула рукой она. — Я так давно здесь работаю, что и сама забыла, как меня зовут, — добавила волшебница, улыбнувшись. — Так о чём вы хотели меня спросить?

— О том, что вы делали в двадцать пять минут второго? — поинтересовался Гарри.

— Как и всегда проходила с тележкой по вагонам, предлагая пассажирам перекусить, — ответила она. — Только сегодня продала немного. Повзрослевшие волшебники не так сильно любят сладости, как дети, — с грустью проговорила она, но Гарри вновь вернул её на тему произошедших событий:

— Во сколько вы пошли в другой вагон? — поспешил уточнить он.

— Примерно в час десять, — немного подумав, ответила продавщица. — Помню, я посмотрела на часы и подумала о том, что в этот раз управилась очень быстро. Хотя, могла бы закончить и раньше, если бы не тот грубиян из пятого купе, — недовольно добавила она.

— Вы имеете в виду Аморэна? — переспросила Гермиона.

— Да, его самого, — согласилась она. — Знаю, что так нельзя говорить о покойниках, но я впервые встречаю настолько неприятного пассажира. Мало того, что он не стал покупать сладости, так ещё нагрубил мне и бесцеремонно закрыл дверь прямо перед моим носом. Представляете? — негодовала она.

— Понимаю, — сочувственно произнёс Гарри. — Значит, вы не видели его раньше?

— Нет, и слава Мерлину, — резко ответила она. — Но я слышала, как о его статьях отзывались некоторые преподаватели первого сентября. Просто возмутительно, что такое разрешили напечатать!

— На самом деле тот, кого вы видели, не был Ричардом Аморэном, — открыл ей правду Гарри, и волшебница растерянно посмотрела на него. — Это был Родольфус Лестрейндж, сбежавший и скрывавшийся от властей пожиратель смерти.

— Ужасный человек, он снова был в поезде, — со злобой и удивлением проговорила продавщица. — Я помню, как эти чудовища напали на бедных школьников и повредили наш любимый Хогвартс-экспресс, — добавила она, до побелевших костяшек пальцами сжав ручку тележки. В её лучистых глазах отразилась глубокая боль. Гарри понял, что тронул старую рану, которая и не думала заживать.

— А теперь он встретил смерть в одном из этих вагонов, — добавил Поттер.

— Вы думаете, что его убила я? — сразу же изменилась в лице волшебница, поразившаяся его словам. — Любой пассажир из другого вагона подтвердит, что я была там после десяти минут второго.

— Нет, что вы, я и не думал обвинять вас, — поспешил разубедить её Гарри. — К сожалению, мы не можем уточнить это у пассажиров другого вагона, потому как все переходы закрыты магическим выбросом. Кстати, как же вам удалось прийти сюда после него? — внимательно посмотрел на продавщицу он.

— С помощью тележки, конечно, — ответила продавщица, но затем решила подробнее объяснить. — Она служит неким порталом для быстрого перемещения по поезду. Видите ли, я не только продаю сладости, но ещё и выполняю обязанности смотрителя. Получив известие о неполадках в первом вагоне, я мигом переместилась сюда.

— Кроме вас, кто-нибудь может воспользоваться тележкой, как порталом? — решила уточнить Гермиона, поняв по задумчивому взгляду Гарри, что таким образом убийца мог скрыться в другом вагоне.

— Нет, для других это всего лишь прилавок со сладостями.

— Понятно, — кивнул своим мыслям Поттер. — И последний вопрос: это ваш платок? — сказал он, разворачивая кружевную находку из купе.

— Нет, у меня никогда не было таких дорогих вещей, — возразила она.

— Спасибо, вы нам очень помогли, — поблагодарил её Гарри, намереваясь уйти, но был остановлен Роном:

— Подождите, может, вы видели что-то необычное или подозрительное? — спросил он, сетуя, что его друг забыл задать такой важный вопрос.

— Не видела, — уверенно проговорила она, но вдруг осеклась. — Хотя постойте. Может, я преувеличиваю, и это и не так важно, — нерешительно замялась она.

— Говорите, в этом деле важна каждая деталь, — заверил её Поттер.

— Хорошо, — согласно кивнула она. — Мне показалось, что я видела кого-то в самом последнем купе, — вкрадчиво добавила продавщица.

— Вы сумели рассмотреть его лицо? — внимательно взглянул на неё Гарри, вместе с друзьями обратившись в слух, желая не пропустить ни одну деталь о незнакомце.

— Лишь нижнюю часть, ведь он был в чёрном плаще, — ответила она, и все трое поражённо замолчали. — Разве это так важно? — не понимала она их серьёзную реакцию на такое пустяковое замечание.

— Очень, мисс, — проговорил Гарри. — Вы видели убийцу.

Услышав это, продавщица неверующе посмотрела на него.

— Как? Мне показалось, что это был, — не договорив, она вскрикнула и, широко распахнув глаза, безвольно упала на тележку.

Послышался стук товаров, ярким каскадом упавших на пол. Взгляд некогда лучистых глаз волшебницы замер, невидяще смотря на Гарри, как бы говоря: «Ты будешь следующим».

*«L'estrange» в переводе на французский язык означает «странный»

Поттер качнул головой, отгоняя наваждение. Замкнутое пространство изрядно давило на нервы.

— Всего лишь оглушающее. Она жива, — поймав взволнованный взгляд Гермионы, он подтвердил её догадки и вместе с Роном сорвался с места, в один миг достигнув последнего купе.

Они тщательно проверили помещение всеми известными заклинаниями обнаружения, затем обследовали тамбур, но никого не нашли. Оставалась последняя надежда на то, что убийцу — а кроме него никому не нужно было оглушать продавщицу — могли видеть не только они. Почти одновременно они произнесли имя возможного свидетеля.

— Ты видел кого-нибудь сейчас? — вбежав в купе домовика, резко спросил Рон у перепуганного Квиззи, которого буквально вытащил из-под сидения.

— Нет, Квиззи спал, он ничего не видел и не слышал, — испуганно ответил заспанный домовик, и Гарри, кинув быстрое «извини», следом за другом вернулся к месту недавнего происшествия.

Гермиона всё ещё стояла возле опустевшей тележки и поддерживала под руку приходившую в себя пожилую волшебницу. Продавщица сладостей выглядела ослабленной и шокированной. Сейчас она своими седыми растрепанными кудрями, словно лёгкими завитками пара, обрамлявшими её бледное лицо, взволнованными вздохами и неизменной красной униформой будто олицетворяла сам Хогвартс-экспресс, сражённый снежной стеной, как волшебница — заклятьем убийцы. С поездом была связана вся её жизнь, а теперь возникла и угроза.

— Вам лучше переместиться в другой вагон, — посоветовал Гарри. — Так будет безопаснее.

Она понимающе кивнула и, быстро собрав с пола помятые разноцветные упаковки, сломанные сахарные перья и резво скачущие шоколадные лягушки, сложила испорченный товар в тележку и исчезла.

— Мы совсем забыли спросить у неё про незнакомца в плаще, — вдруг вспомнил Рон.

— Это бесполезно. Она не помнит ничего из того, что хотела сказать нам до нападения, — сокрушённо проговорила Гермиона. — Видимо, оглушающее заклинание повредило её память.

— Старые счёты с Лестрейнджем — это одно, но нападать на ни в чём не повинную женщину!.. — вскричал взбешённый происходящим Рон. — Я выведу Малфоя на чистую воду, даже если придётся перед этим раскрасить его наглую физиономию, — воинственно пообещал он.

— Не глупи, это ничего не даст, кроме очередного скандала, — попыталась Гермиона воззвать к его разуму. — Рон, давай не будем спешить с выводами и спокойно выслушаем показания всех пассажиров.

— Чтобы потом найти их оглушёнными или, чего доброго, мёртвыми? — не желал слушать жену он. — Ты не видела, что наш убийца сделал пару минут назад? Кто ещё, скажи мне, кто ещё способен на это, если не слизеринец?

— Ослеплённый местью и страхом наказания человек, — вместо неё ответил Гарри. — Гермиона права, вспыльчивость и обвинения здесь не помогут, убийца только и хочет, чтобы среди пассажиров началась паника и конфликты, которые отвлекли бы внимание остальных от его персоны. Пусть мы заперты в этой железной коробке и у нас под боком бродит убийца, но мы прежде всего должны оставаться людьми, а не свирепыми палачами.

— Ты прав, — согласился с ним Рон, остыв. — Просто я больше жизни боюсь снова потерять близких людей, — тихо добавил он и, немного помолчав, спросил. — Что мы будем делать дальше?

— Продолжим допрос, — ответил Гарри. — И начнём с самого первого курса.

— Мы что, пойдём к Малфоям? — удивился тот, минуту назад рвавшийся «выбить признания».

— Да, как раз и проверим твои подозрения, — сказал Гарри, и они направились в сторону указанного места.

Подойдя к купе, он постучал. Драко и Астория подняли головы, посмотрев сквозь стекло в двери, и смерили пришедших недовольными взглядами. Было видно, что они совсем не рады их появлению. Однако, к немалому удивлению всех троих, Драко сам подошёл и отворил дверь купе, даже не заставив Гарри его убеждать в этой острой необходимости.

— «Незваный гость хуже боггарта», запомни эту мудрость, Поттер, — в привычной презрительной манере съязвил он и отошёл с прохода, пропуская обескураженных его поведением героев внутрь. — Лучше впустить вас самому, чем потом оказаться в Азкабане, — хмуро пояснил свою неожиданную благосклонность Драко, заняв место рядом с Асторией.

— Теперь там оказываются только виновные, Малфой, — не преминул вернуть «любезность», как в школьные годы, Гарри. — Мы пришли, чтобы выяснить правду, и будем глубоко признательны вам за содействие и помощь следствию, — услышав его слова, Малфой усмехнулся.

— Тебе ли не привыкать к этому, — не упустил возможности поддеть его Рон, за что получил незаметный толчок в бок от Гермионы.

— Задавай свои вопросы, — пренебрежительно сказал, словно отмахнулся от назойливой мухи, Малфой.

— Вспомните, где вы были в двадцать минут второго? — спросил Гарри, внимательно посмотрев на супругов.

— Сидели здесь, — ответила Астория, одарив его холодным взглядом синих глаз. — Где же ещё нам быть в поезде, кишащем великими спасителями магического мира? — нахально добавила она, за что получила укоряющий взгляд Гермионы.

— Отвечайте только по существу, — потребовала Уизли, но та не удостоила её даже взглядом.

— Кто-нибудь видел вас в купе в это время? — задал один из ключевых вопросов Гарри, от которых напрямую зависела дальнейшая судьба Малфоев, как подозреваемых.

— Спроси об этом отца Уизли, — нагло ответил Драко, и у Рона от удивления вытянулось лицо. — Он сам вломился сюда где-то около часа двадцати пяти. Астория как раз до этого спросила у меня который час.

— Да, я придерживаюсь новой магической методики здоровья и пью особое восстанавливающее зелье строго по часам, — подтвердила слова мужа она.

— Но при чём тут мистер Уизли? — не понимала Гермиона.

— Он ввалился к нам в купе, затем извинился, сказав, что перепутал места, и ушёл, — нехотя объяснил Драко. — Я бы на твоём месте, Уизли, следил за отцом, вдруг он у тебя буйный.

— Не смей так говорить о моём отце, — вскричал Рон, заводясь, но тот лишь усмехнулся.

— Малфой, не советовал бы тебе так отвечать, — серьезным тоном предупредил Гарри. — Все знают о том, какие статьи писал Аморэн и какие слухи он распускал. Можешь поверить мне на слово, когда прибудет министерство, первыми подозреваемыми станете вы оба. Поэтому сейчас в ваших же интересах сообщить нам всё, а не пререкаться, как младшекурсники.

Драко смерил его негодующим взглядом, но промолчал. Поттер посчитал это за согласие и продолжил:

— Итак, примерно в двадцать пять минут второго вас видел Артур Уизли, верно? — Драко положительно ответил. — И вы больше не покидали купе?

— Нет, — на этот раз отрицала Астория.

— Вы когда-нибудь прежде видели Ричарда Аморэна? Может, он вас шантажировал?

— Нет, этот подонок нас не шантажировал. Месяц назад он собирался писать о нас статью, постоянно тёрся где-то рядом с поместьем, но я всячески пресекал любые его попытки проникнуть в дом или опубликовать грязную ложь, — сообщил Драко, с неприязнью вспоминая скандального репортёра.

— Понятно, — немного погодя, задумчиво проговорил Гарри. — Знали ли вы, что под видом Аморэна скрывался Родольфус Лестрейндж?

Лица Малфоев в эти минуты нужно было видеть. Они отражали такую степень удивления, на какую — Гарри был уверен до этой минуты — их надменные выражения не были способны. Оба выглядели, будто громом поражённые, шокированные этим известием до глубины души.

— И теперь вы считаете, что я убил его из-за старых пожирательских счетов? — почти процитировал разгневанный Драко одну из версий Рона. — Нет, Поттер, мы не знали и даже не подозревали об этом. В последний раз я видел Родольфуса на суде пять лет назад, и тогда убить обещал он.

— Никто пока никого не подозревает, — возразила Гермиона. — Мы собираем факты.

— Тогда как вам такой факт: в вагоне едет ведьма, у которой Лестрейндж отнял сына, и волшебник, по его вине оставшийся сиротой. Чем вам не мотив? — тоном Гермионы осведомилась Астория.

— Мы тщательно его проверим, — заверил её Гарри. — Может, у вас есть основания считать этот факт не просто информацией?

— Нет, — отрицательно покачала головой она, а затем поспешила поправить свою причёску, достав из сумочки зеркальце

— Это ваш сын? — заметив фотографию в центре позолоченного, инкрустированного бриллиантами миниатюрного предмета, спросил Гарри. — Сколько ему?

— Два, — ответила она, не отрывая взгляда от своего отражения.

— Моему тоже, — с теплотой в голосе сообщил Поттер. — Значит, они будут учиться на одном курсе в Хогвартсе и, — договорить он не успел, потому как Астория быстро захлопнула зеркальце и пристально посмотрела на него.

— Я знаю, к чему вы ведёте и должна сказать, что у вас не получится это сделать разговорами о сыновьях, — предупредила Астория. — Но знаете, мистер Поттер, я прекрасно понимаю Августу, так ведь её зовут, и сама бы отомстила за своего ребёнка тому чудовищу, посмевшему его отобрать. Убийство детей или доведение до сумасшествия, как и пожизненное заточение в Мунго, что даже хуже смерти, нельзя, никогда и никому нельзя простить. Вы все трое, как родители, должны это понимать.

Гарри смотрел на волшебницу в чёрном, отливающем серебром платье, с идеально уложенными тёмными волосами и ядовитыми словами, срывавшимися с красных губ, так напоминавшую ему бесчувственную, холодную змею, но теперь знал, что ошибался. Сейчас в ней прежде всего говорила любящая, заботливая мать, способная вопреки всем обстоятельствам разделить горе ведьмы, воевавшей на стороне противника, порой открыто выказывавшей ей своё презрение. Поттер снова вспомнил истину о том, что нельзя делить мир на чёрное и белое, нужно принимать его полутонами.

— Это то самое «особое зелье»? — немного погодя спросил Гарри, указав взглядом на столик, где стоял небольшой флакончик с искрившимся зельем, переливавшимся всеми цветами радуги.

— Да, оно изготовлено по специальному заказу, — ответила та.

— Никогда не видел ничего подобного, — признался Поттер, завороженно наблюдая за танцующими бликами под крышкой пузырька. — Кто изготовитель?

— Какое это имеет отношение к убийству? — встрял Драко.

— Никакого, простое любопытство, — пожал плечами Гарри. — Личный интерес. Тот, кто создал это зелье, должно быть, отменный зельевар.

— Создала, — поправила Астория. — Его изготовила Эрика де Монморанси. Может, хотите ещё спросить про моё платье?

— Нет, хотя вопрос и правда про элемент одежды, — сказал он и показал ей изящную улику. — Это ваш платок?

— Нет, я предпочитаю не оставлять на платках своих инициалов, — ответила она. — И, как видно, не зря.

— Очень умно, — похвалил её Гарри. — Может, вы оба видели или слышали что-то необычное?

Их ответ был отрицательным.

— После того, как был использован перуанский порошок мгновенной тьмы, вы не заметили мужчину в чёрном плаще?

— Только как он убегал по коридору к выходу, — сообщила Астория.

— Мне кажется, я видел, как он возвращался обратно, — немного подумав, проговорил Драко.

— В какое купе он зашёл? — оживился Рон.

— Откуда мне знать? Уизли, по-твоему, я должен следить за каждым проходящим мимо? — надменно протянул он. — Для этого есть вы.

Рон снова начал закипать.

— Спасибо за помощь, — скороговоркой проговорил Гарри, поспешив увести друга подальше отсюда, и все трое вышли в коридор.

— Что, Рон, твои подозрения подтвердились? — спросила Гермиона, когда они отошли на приличное расстояние.

— Нет, у них есть алиби, — недовольно буркнул тот. — Конечно, если его ещё подтвердит отец. Они могли применить империо или с помощью обливиэйта подправить ему память, создав себе свидетеля. Гарри, почему ты просто не проверил их палочки заклинанием

приори инкантатем? Уверен, оно бы показало использование диффиндо, дав нам неопровержимые доказательства.

— Потому что преступники, даже если ими были Малфои, не стали бы убивать Лестрейнджа своими палочками. Это привело бы к аресту при первой же проверке, — просто ответил он.

— Чем же тогда они совершили убийство? — опешил Рон.

— Тем предметом, который сразу забрали из купе. То единственное, что мы не обнаружили при обыске, но точно принадлежавшее самому убитому.

— Палочка, — догадалась Гермиона. — Убийца унес с собой палочку Лестрейнджа, чтобы при экспертизе в министерстве Оливандер не смог назвать её истинного владельца.

— Да, — кивнул Гарри. — Логично предположить, что ей же оглушили продавщицу сладостей. Поэтому приори инкантатем сейчас ничего не даст.

— Тогда можно было проверить их легилименцией и самому увидеть, как они убивают Лестрейнджа, — не отступал Рон.

— Малфой прекрасно владеет магической защитой, "Окклюменцией", у него, как и у меня, стоит блок, — парировал Гарри. — К тому же по новому закону проникать в сознание подозреваемого можно только в комнате для допросов, во избежание превышения аврором его полномочий.

— Вовремя я ушёл из аврората, — раздосадованный этим заявлением, проговорил Рон. — Того и гляди, скоро преступников атаковать оглушающим запретят, — в сердцах добавил он, но поняв, что отошёл от темы, поспешил озвучить следующий довод. — Хорошо, допустим, по уликам они не причастны. Но вспомните, Малфой единственный из всех пассажиров, кто использовал перуанский порошок на шестом курсе, когда провёл в Хогвартс пожирателей. Разве это ни о чём не говорит?

— Вот именно, что все помнят тот инцидент. Стал бы он так подставляться, зная это? — в свою очередь спросил друга Гарри и за него же ответил. — Нет. Любой мог купить порошок мгновенной тьмы, любой мог его использовать.

— Ты мог хотя бы спросить об этом, чтобы увидеть его реакцию, — гнул свою линию Рон. — Мне кажется, это было бы намного лучше того бесполезного вопроса про зелье. Ты же не очень сильно интересуешься зельеварением, так зачем было его задавать?

— Сначала мне действительно было просто интересно, — возразил Поттер, — но затем простое любопытство помогло узнать, что Малфои скрывают настоящего изготовителя.

— Да, я тоже не поняла, как зелье для здоровья может быть связано с потомком Лаверны де Монморанси, — призналась Гермиона. — Все её потомки, как и она сама, производили и сейчас продолжают изготавливать только любовные зелья, открытые ею самой.

— А, эти, — недовольно поморщился Рон. — Да уж, помню, как Джордж сетовал на некоторых клиенток, не покупающих набор «Чудо-ведьма» только потому, что на флаконах нет глупых надписей вроде «безудержная страсть», «невероятно прекрасная любовь» и «возвышенные чувства», как у этих французов. Теперь понятно, какое здоровье поправляет жена Малфоя, — хмыкнул он, но Гермиона и Гарри отнеслись к этому намного серьёзнее.

— Мне, напротив, совсем не понятно, — сказал Гарри, размышляя, по какой причине Астория назвала именно этого зельевара. — Раз уж ты заговорил о Джордже, самое время взять показания у него и Анжелины.

Спустя пару минут они уже сидели на мягком диванчике, объяснив паре цель их визита.

— Золотое трио теперь раскрывает убийства, — нарочито загадочным тоном заключил Джордж после рассказа Поттера. — Давно пора создать своё агентство, ведь у вас отличная команда: Гарри использует навыки аврора, допрашивает подозреваемых и проводит анализ улик, Гермиона с помощью своих невероятных знаний применяет нужные заклинания, помогает ему и дорабатывает версии, а Рон… Постойте, за что отвечает Рон? — услышав напускное удивление в голосе Джорджа, тот сердито посмотрел на брата. — Не говорите, я угадаю. Строит немыслимые теории и обвиняет во всём Малфоя?

— Я помогаю раскрытию дела, — возразил Рон, и Гермионе с Гарри огромного труда стоило сохранить невозмутимые лица.

— Конечно-конечно, — светским тоном согласился Джордж, ни капельки ему не поверив. — Что ж, господа детективы, мы ответим на все ваши вопросы.

Гарри мысленно поблагодарил Мерлина за то, что не все люди в мире — крайне недоверчивые Малфои.

— Что вы делали в десять минут второго? — начал Поттер, вспомнив слова домовика.

— Пошёл к Дину, — с ходу сказал Джордж. — Мы договаривались с ним и Невиллом собраться в купе после часа.

— А я приняла умиротворяющий бальзам, как и всегда, — в голосе Анжелины Гарри явственно уловил нотки грусти и обречённости. — Джордж звал меня пойти с ним, но после этого зелья всегда клонит в сон, поэтому я решила остаться.

— Ясно, — кивнул своим мыслям Гарри. — Джордж, заходя в купе Дина, ты видел кого-нибудь в коридоре?

— Дай-ка подумать, — задумался тот. — Напротив двери этого Аморэна, или как там его, стоял домовик. Больше никого не было.

«Значит, Квиззи всё-таки не врал об этом», — мысленно отметил он, а вслух спросил:

— До скольких вы сидели вместе с Дином и Невиллом? Кто-нибудь из них выходил из купе в это время?

— Мы сидели вместе до остановки поезда, а вышли из купе сразу же после этого, — сообщил Джордж. — Один раз выходил Невилл, примерно в двадцать минут второго. Он сказал, что должен проверить Августу.

— И во сколько он вернулся? — поспешил уточнить Гарри, вспоминая слова Астории про Лонгботтомов.

— Где-то через пять минут, — прикинул Джордж, но ответил не так уверенно, как раньше. — Может, семь, точно не знаю.

— Анжелина, Джордж, может вы видели или слышали что-нибудь необычное? — задала один из главных вопросов Гермиона.

— Нет, — задумавшись, ответил тот. — Только Дин сказал, что у него резко зашумело в ушах. Но потом же добавил, что это осложнение простуды. Я тоже почувствовал нечто похожее, но тогда не придал этому значения. А сейчас мне кажется, как бы объяснить…

— Что это не была случайность? — помогла ему Гермиона, и Джордж согласно кивнул.

— Да, уж больно похоже на применение заклинания "Оглохни". Но, может, я и ошибаюсь.

Гарри же был твёрдо уверен в этом. Убийца мог специально использовать "Оглохни", чтобы пробраться в купе Лестрейнджа. Поттер вопросительно посмотрел на Анжелину. Та кашлянула, прочистив горло, и Джордж ободряюще сжал её руку. Она украдкой взглянула на него и проговорила, удивляя остальных:

— Я видела, как здесь кто-то был, — сообщила она, обхватив себя дрожащими руками. — Прошло пять минут, зелье начало действовать, и я почувствовала, что засыпаю. Тогда дверь резко отворилась, и в купе вошёл мужчина в чёрной мантии. Я хотела схватить палочку, но у меня уже плохо получалось держать глаза открытыми, я не смогла даже позвать на помощь.

— Что он делал? — в один голос спросили Гарри и Рон.

— Наклонился к коробке с фейверками и что-то оттуда достал, — ответила она. — Потом я уснула и больше ничего не слышала.

Джордж в одно мгновение достал указанный ею ящик и откинул деревянную крышку.

— Это для праздничного салюта по заказу директора Макгонагалл, — объяснил он, бегло осматривая содержимое, но почти сразу же обнаружил пропажу. — Пропала коробочка перуанского порошка мгновенной тьмы.

— Не эта ли случайно? — показал Гарри находку.

— Да, та самая, — подтвердил Джордж. — Где вы её нашли?

— В купе убитого, — ответил Поттер, шокировав того. — Как она оказалась в коробке с фейерверками?

— Мы заказываем некоторые ингредиенты для фейерверка и перуанский порошок вместе, поэтому они приходят в одном ящике, — пояснил Джордж. — Должно быть, эту почти пустую коробочку забыли выложить, когда подготавливали товар для праздника. Даже догадываюсь, кто, — угрожающе посмотрел он на брата. — Хотя я и сам заметил её только в поезде.

— Значит, никто больше не мог знать о том, что она находится здесь?

— Нет, если кто-нибудь случайно не услышал наш разговор на станции, — предположил он. — Мы говорили довольно громко. Анжелина, — обратился он к жене, — почему ты мне ничего не рассказала?

— Во всей этой суматохе я забыла об этом, — неловко объяснила она, но по рассказам Рона Гарри знал, что у неё очень плохая память. Он снова посмотрел на судорожно блестящие глаза и дрожащие руки, заметив на одной из них маленький, напоминавший полумесяц, шрам.

— Анжелина, я и не знал, что ты была в Австралии, — удивлённо поделился Поттер, но та посмотрела на него непонимающим взглядом.

— С чего ты взял? Я никогда не была там, — опровергла его слова она.

— Наверное, просто что-то напутал, — махнул рукой Гарри. — Не обращай внимание. Лучше скажи, это твой платок? — быстро спросил он и показал ей лоскут батиста.

— Нет, — вновь отрицала она. — Я не использую такие.

— Разумеется, ими пользуются только богатые старушки вроде тётушки Мюриэль, — вспомнил свою необычную родственницу Джордж. — Помню, она всегда приходила с подобным платком на похороны или крестины, слишком часто утирала сухие глаза. Будто специально красовалась этим кружевным чудом, Мерлин!

Все присутствующие усмехнулись. Да уж, Гарри хорошо помнил эту бойкую тётушку. Они ещё вспомнили пару смешных случаев с их свадеб с участием упомянутой родственницы, и Гарри вновь задал вопрос:

— Вы знали Ричарда Аморэна?

— Этого погибшего репортёра? Только по его статьям, — скривился Джордж. — Крайне мерзкий тип.

— Джордж, — одёрнула мужа Анжелина. — Так нельзя говорить об умерших.

— Почему? — искренне не понимал он. — Разве после смерти он перестал быть мерзавцем? Нет. Так почему я должен говорить об этом скандальном репортёре хорошо и скрывать правду?

— Потому что убитый не был Ричардом Аморэном, — вклинился в разговор Гарри, шокируя их. — Под его видом скрывался Родольфус Лестрейндж. Как вижу, вы не знали об этом, верно?

— Мерлинова борода! — вскричал опешивший Джордж. — Конечно нет, откуда мы могли знать? Вот почему мне этот тип сразу не понравился, — добавил он. — Подумать только, за стенкой Дина всё это время сидел пожиратель смерти.

— За вашей до сих пор сидит, между прочим, — напомнил о Малфое Рон, но Джордж не обратил на него внимание, всё ещё поражённый этим открытием.

Анжелина, напротив, замолчала. На её лице появилось отсутствующее выражение, она будто ушла в себя. Гарри мысленно ругался за эти слова в её присутствии. Джонсон категорически нельзя было волновать. Ещё немного посидев у них и послушав восклицания вперемежку с шутками от Джорджа, лицезрев возвращение эмоций на лице Анжелины, они выразили благодарность за помощь и уже направились к выходу, как вдруг Джордж, заклинанием задвинувший ящик, с удивлением поднял с пола чёрную пуговицу.

— Похоже, это оставил убийца, — предположил Рон, и Гарри с ним полностью согласился.

Забрав из рук Джорджа пуговицу, он спросил, указав взглядом на зелье и решив проверить одну мысль:

— Можно посмотреть?

— Конечно, — разрешила Анжелина.

Подойдя к столику, Поттер взял пузырёк с этикеткой «Умиротворяющий бальзам» и, открыв крышку, понюхал содержимое, нахмурившись.

— Гермиона, подойди, — позвал подругу он, и протянул ей пузырёк.

— Усыпляющий бальзам, — безошибочно подтвердила его опасения она, определив чуть заметные нотки лаванды. — Но время длительности, судя по цвету, небольшое. Скорее всего, его влили в умиротворяющий бальзам.

— Но ведь тогда я могла, — запинаясь, проговорила Анжелина, от испуга сжав голову руками. — Я могла, — без конца повторяла она. Джордж мигом подбежал к ней и, попросив троих их извинить, начал успокаивать жену, которую охватил новый приступ.

Все трое поспешили покинуть купе. Рон постарался как можно тише прикрыть дверь, чтобы не потревожить шумом и без того напуганную Анжелину, и вдруг резко, с какой-то мальчишеской злостью на несправедливость мира выдохнул:

— Помните, какой она была?

Гарри помнил. Помнил, как впервые услышал о её болезни в Норе, помнил, как они все вместе сидели за праздничным столом и упорно делали вид, что не было бесчисленных походов в Мунго, зелий, поддерживающих в ней жизнь, потухшего взгляда. Только сейчас он с неприятным удивлением понял, что образ прежней — решительной, жизнерадостной Анжелины с какой-то ужасающей быстротой поблек в его памяти, несправедливо сменившись другим — болезненным и обречённым. Казалось, она угасла за считанные дни, а они, все те, кто знал её раньше, пусть не сразу, но смирились с этим, навсегда спрятав, похоронив воспоминания о выдающейся охотнице и отважном бойце.

— Да, Гарри, — подтвердила страх Анжелины Гермиона, возвращая его из горестных мыслей. — Ещё глоток и она могла на годы впасть в летаргический сон.

В коридоре снова стало тихо, слишком тихо. Каждое слово Гермионы пугающим эхом отражалось от стен. Рон от злости сжимал и разжимал кулаки. Поезд стоял, но в сознании Гарри он возник огромным алым драконом с железной чешуёй и валившим из ноздрей паром, с огромными золотистыми глазами, сверкающими в ночи, и кровожадной пастью. Он с пронзительным рёвом неумолимо летел вперёд, готовый поглотить любого, кто встанет на его пути. Любого, даже собственного пассажира.

Гарри сжал чёрную пуговицу в руке. Он чувствовал, что разгадка уже близко.

—Теперь к Невиллу и Августе? — спешно спросила Гермиона, надеясь вернуть Гарри и Рона в реальность. Поттер лишь молча кивнул.

Они оба выглядели очень задумчивыми, разве что в глазах её мужа читалась настоящая, скрытая за раздражением боль от страданий Анжелины и беспокойства Джорджа. За что им выпала такая страшная участь? Никто не сумел ответить на этот немой вопрос. Не сумел сказать о своих подозрениях и Гарри, который замечал слишком многое и корил, почти ненавидел себя за это, но просто не мог по-другому. Для Поттера правосудие должно было торжествовать, а убийца осуждён и отправлен в Азкабан. Гарри знал, что таким же принципам верны его друзья, но сейчас, глядя на раздражённого собственной беспомощностью Рона, просто не сумел заставить себя вымолвить ни слова о взгляде Джорджа и промелькнувшей в нём ненависти, даже ярости при упоминании Лестрейнджа, оцепенении Анджелины, вызванном этой же чёртовой фамилией. Не мог он напомнить и о суде над Родольфусом, где после экспертизы воспоминаний открылся истинный убийца Фреда Уизли, или об исключении подающего надежды охотника Джонсон из сборной, за строками газет скрывавшее правду о той единственной, у которой так и не получилось пережить ужасную, опустошившую её потерю. На секунду Гарри задумался о том, сумел бы он понять желание собственноручно отомстить негодяю, забравшему сотни жизней, включая и жизнь родного брата, любимого человека? Наказал бы он ответственного за, упаси Мерлин, смерть Джинни? Да, однозначно. Убил бы?

Гарри знал, что нет. «Преступление всегда остаётся преступлением», — так говорили в центре подготовке авроров, в это верил он сам. А потому, как бы тяжело ему не было, Гарри мысленно вновь и вновь вспоминал каждое сказанное Джорджем и Анжелиной слово, скрепя сердцем повесил и на них пугающий ярлык «подозреваемые». Конечно, у Джорджа было алиби, но, во-первых, никто не отменял стирающий память обливиэйт, во-вторых, они оба по какой-то непонятной причине соврали, отрицав факт…

Внезапно его мысли были прерваны отворившейся дверью соседнего купе. В коридор, к немалому удивлению всех троих, выглянула Августа Лонгботтом.

— Мистер Поттер, вы пришли допросить нас? — с присущей её голосу суровостью осведомилась она, внимательно рассматривая его своими серыми глазами.

Гермиона поспешила убедить Августу в том, что это лишь обычная практика при расследовании, и никаких обвинений они не несут, но та решительно прервала вежливые объяснения:

— В этом нет надобности. Я понимаю, что после всего случившегося допрос — необходимая мера, — заверила она. — Проходите, мы с Невиллом будем рады сообщить вам всё, что знаем.

— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарил Гарри, и все трое проследовали в купе. — Расскажите нам, где вы были в десять минут второго, — перешёл к делу он, усевшись напротив Лонгботтомов.

— Возле купе Дина, — ответил ждавший их появления Невилл. — Мы, как и планировали, встретились там с Джорджем, потом зашли внутрь.

Услышав имя владельца магазина вредилок, Гарри почувствовал ещё один укол совести за свои подозрения.

— Да, Джордж уже рассказал нам о вашей встрече, — кивнула Гермиона. — Августа, что вы делали в это время?

— Читала «Сонеты колдуна», — лаконично сообщила она.

— Эти стихи очень пронзительны, — согласился Гарри. — «О, моё бедное сердце, где ты? Надолго ль оставило ты меня?» — продекламировал он, за что получил изумлённый и немного укоряющий взгляд Гермионы.

— Гарри, подожди, это же, — хотела поправить Поттера она, но вместо неё это сделала Августа.

— Заунывная песня СелестиныУорлок, а не великие сонеты, — осуждающе проговорила миссис Лонгботтом. — Надеюсь, мистер Поттер, преступления вы раскрываете лучше, чем разбираетесь в поэзии.

Рон хмыкнул, но тут же, поймав строгий взгляд Августы, посерьёзнел. Гарри невозмутимо продолжил:

— Не сомневайтесь, в поэзии я действительно не силён, — сдержанно заверил он, втайне отмечая лёгкую досаду от того, что Августаа прошла проверку. Миссис Лонгботтом была довольно умна, с ней требовалось тщательнее подбирать слова. — Скажите, что было потом?

— Несколько минут спустя я услышала громкие шаги в коридоре. Кто-то почти бежал, это очень сильно отвлекло меня от чтения, тем более передвигаться с такой скоростью в поезде крайне неприемлемо. Поэтому я выглянула из купе, чтобы сообщить об этом мчащемуся пассажиру. Но, вместо того, чтобы извиниться за предоставленные неудобства, он бесцеремонно вытолкнул меня из коридора обратно в купе, — несмотря на сдержанный тон, во взгляде Августы читалось негодование.

— Очень неприятный инцидент, — согласился Гарри. — Одно не могу понять, как вы могли услышать шаги, если двери прекрасно поглощают звуки?

— Только когда заперты, — уточнила она. — Но в купе было очень душно, и я открыла дверь.

— Мне кажется, здесь совсем не жарко, — не разделял её мнения Рон. — Возможно, всё дело в вашем лисьем палантине, — осторожно предположил он.

— Мистер Уизли, позвольте мне самой решать, что делать, — недовольно перебила его Августа, снова напомнив Гарри Минерву Макгонагалл.

Рон заметно сконфузился, а Невилл сочувственно, взглянул на друга, как бы извиняясь за крутой нрав своей бабушки. Пожилая миссис Лонгботтом принадлежала к разряду тех волшебников, про которых говорят «гвардия старой закалки». С ними Поттер уже имел дело по службе и прекрасно знал, что никогда не стоит обманываться солидным возрастом или посеребрёнными годами волосами. Так, одна милая старушка, описываемая всеми как «Мерлинов одуванчик», днём тихо и мило вязала внукам свитера, а ночью создавала тёмные артефакты. И примеров таких было порядочно, чтобы сейчас заставить Гарри украдкой наблюдать за реакцией Августы.

— Миссис Лонгботтом, почему вы решили, что это был мужчина? — решил уточнить Гарри.

— По его шагам, — озвучила она свою мысль, как самое очевидное на свете. — Женщины никогда не ступают так тяжело. К тому же я успела заметить высокий рост и мужскую фигуру, хоть он и был скрыт чёрной мантией, — продолжала Августа, не обращая внимание на обескураженных этим заявлением Уизли.

— Куда он шёл? — торопливо выпалил Рон, наклонившись вперёд.

— В сторону выхода, — ответила Августа, с укором отмечая его несдержанность. — Когда я выглянула снова, чтобы высказать всё о его грубости, в коридоре уже никого не было.

«Он зашёл в купе Анджелины, чтобы забрать коробочку с перуанским порошком», — догадался Гарри, сопоставив их показания, а вслух спросил:

— Может, он вам кого-нибудь напомнил?

Рон и Гермиона застыли на местах. Было видно, как им не терпится услышать её ответ.

— Того непорядочного репортёра, — сказала Августа, повергая их в ступор. Подобного ответа они никак не могли ожидать.

— Ты хотела сказать, Аморэна, — подсказал ей Невилл.

— Не произноси при мне это позорное имя, — потребовала она тоном, которым на третьем курсе сотрясала весь замок из громовещателя. Гарри будто ещё раз наяву услышал: «Так опозорить всё славное семейство Лонгботтомов!».

— Так опозорить грязными статьями достойных волшебников! — он вздрогнул, когда Августа почти дословно повторила сообщение, будто прочитав его мысли.

— Только он имел достаточную наглость так грубо со мной обойтись.

— Вы уверены в этом? — сомневалась в верности её слов Гермиона.

— Уверена, — резко, но уже намного спокойнее ответила Августа. — Доказательств, если вы об этом, у меня нет, но я уверена, что никто из остальных пассажиров не мог бы этого сделать.

— Как вы правильно выразились, нам нужны доказательства, — невесело сказал Гарри. — Вы не заметили, может, кто-то ещё был в этот момент в коридоре?

— Нет, мне кажется, что никто больше не проходил, — ответила она. — Только в двадцать минут второго, как и обещал, пришёл Невилл, чтобы помочь мне принять зелье, а спустя некоторое время после его ухода мне помахал Артур. Больше, до самой остановки Хогвартс-экспресса, я никого не видела.

— Невилл, уходя, ты никого не встретил в коридоре? — на этот раз спросил Рон.

— Мне показалось, что около вашего купе кто-то стоял, — сказал он в замешательстве. Было видно, что ему трудно вспоминать. — Вроде я даже окликнул его, но потом ничего не помню, всё как в тумане. Пришёл в себя только здесь.

— «Конфундус», — с сожалением проговорила Гермиона.

— Очень похоже, — согласился Гарри и продолжил допрос. — Дин и Джордж не говорили тебе ни о чём необычном? Может, они видели или слышали что-то подозрительное?

— Нет, ничего такого. Мы довольно шумно обсуждали дела и квиддич, не думаю, что кто-нибудь из нас вообще смотрел в сторону коридора, — сообщил Лонгботтом, немного смутившись. — Если только, — он осёкся, обдумывая, нужно ли говорить об этом, — уши.

— Уши? — переспросил Рон.

— Когда я собрался идти к бабушке, Дин как раз пожаловался на свой слух, сказал, что у него после простуды болят уши. Помню, Джордж ещё пошутил, что Томас его заразил, и теперь у него самого в ушах зашумело. Это, конечно, не так уж необычно, но я тоже почувствовал что-то подобное, а потом вышел и впал в ступор.

— «Оглохни», — ни минуты не сомневаясь в правильности своего предположения, уверенно сказала Гермиона.

Гарри мысленно связал воедино показания Джорджа и Невилла об этом факте, сравнил их и отметил, что они почти идентичны. Сомнения в истине применения «Оглохни» к ним почти отпали, оставалось узнать лишь подтверждение у Дина. Лонгботтомам он задал ещё пару вопросов, в ходе которых узнал о том, что оба больше не покидали купе и не видели никого в чёрной мантии после того, как все вышли в коридор.

— Миссис Лонгботтом, скажите, вы раньше видели эту пуговицу? — спросил он, показывая улику из купе Джорджа.

— Да, она была на чёрной мантии того, кто толкнул меня, — сразу узнала Августа.

— Сначала вы были уверены, что это был репортёр, — наблюдая за ней, заметил Гарри.

— Почему не назвали его сейчас?

— Потому что, если я не права, не хочу вводить следствие в заблуждение, — ответила она.

— Не волнуйтесь, этого не произойдёт, — уверил её Поттер и, спрятав голос совести поглубже, предпринял ужасную авантюру. Он до последнего не верил, что сможет начать эту нечестную, гадкую игру, но отступать было поздно, а потому, несмотря ни на что, прозвучал вопрос больше похожий на вызов: Скажите, вы посещали больницу Св.Мунго?

Неожиданный поворот разговора удивил Августу. Она пристально посмотрела на Поттера в попытке раскусить его замысел.

— Несколько раз. Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного? — вскинув бровь, поинтересовалась она.

— Конечно нет, все посещают целителей, — подтвердил он и продолжил. — Как давно вы были там в последний раз?

— Не помню.

— Причину посещения, как я понимаю, вы тоже забыли? — наступал Гарри.

— Именно, — грозно сверкнув глазами, проговорила она.

— Пятый этаж, где лежат пациенты с недугами от заклятий, вам также незнаком? — невзначай бросил он, будто не заметив побледневшего Невилла и разгневанного взгляда Августы.

— Гарри, — предупредительно начала помрачневшая Гермиона, разгадавшая его план, но тот и не думал останавливаться.

— Говорят, на стойке привет-ведьмы лежат волшебные конфеты, из фантиков которых можно составлять слова. Вы знали об этом?

Невилл был в шаге от того, чтобы направить на него палочку и сразу же заавадить. Гарри и самому было отвратительно придерживаться этой низкой тактики, но такой способ был действенен. Августа испытующе посмотрела на него.

— Вынуждена спросить, почему вы задаёте эти вопросы, — её голос сочился ледяными нотками. — Какое отношение больница Святого Мунго имеет к расследованию убийства?

— Самое прямое, — ответил он. — Ведь сегодня был убит не Ричард Аморэн, а Родольфус Лестрейндж, скрывавшийся под его видом.

Невилл буквально замер. Гарри почувствовал вину за то, что снова вернул его к ужасной травме. Сейчас, когда Лонгботтом только-только оправился от горя. Разве не Поттер однажды клялся защищать своих друзей? Разве не сам себе тем далёким осенним днём он пообещал помочь Невиллу пережить ещё один страшный удар судьбы, а потом упорно убеждал его вернуться преподавать в Хогвартс? Что он, черт возьми, делает, заставляя страдать других из-за смерти рьяного Пожирателя и убийцы? Гарри горько усмехнулся: «Защищает закон». Закон, который в своё время не смог защитить Алису и Фрэнка Лонгботтомов от этих монстров.

— В таком случае я понимаю ваши подозрения, — сказала Августа, своим могучим голосом рассеивая его мысли. — В свете данного открытия мы с Невиллом выступаем самыми заинтересованными в смерти этого изверга.

— Нет, Гарри ещё только проводит следствие, — попыталась переубедить её Гермиона, но миссис Лонгботтом махнула рукой.

— Не нужно. Я не хочу скрывать, что не могу не приветствовать совершённого преступления. Убийца, кем бы он ни был и каким бы целям не следовал, смог наказать Лестрейнджа лучше Визенгамота. Я благодарна ему за это.

Гарри вздрогнул, когда она почти озвучила его мысли.

— Бабушка, что ты такое говоришь? — ужаснулся внук.

— Правду, самую настоящую правду, — также непреклонно ответила Августа.

— Надеюсь, вы услышали, что хотели? — обратилась к Поттеру она.

— Да, — признался Гарри, чувствуя перед ней вину.

— Тогда попрошу вас покинуть это купе, мне пора принимать зелье, — по-прежнему вежливо сказала Лонгботтом, но спокойствие в её голосе трещало по швам.

— Усыпляющий бальзам, я полагаю? — уже поблагодарив их за помощь и подойдя к выходу, напоследок спросил он.

— Вы ошибаетесь, — возразила она. — Восстанавливающе зелье. От усыпляющего в моём возрасте есть риск не проснуться.

Ещё раз выразив свою благодарность, Гарри вместе с друзьями вышел в коридор. Невилл последовал за ними.

— Не слушай её, она говорила не всерьёз, — быстро проговорил он, окликнув Поттера. — Она действительно ненавидела Лестрейнджа, но никогда бы не смогла его убить или помогать его убийце, я уверен в этом.

— Да, я верю тебе, — кивнул Гарри. — Но мне нужно привести неопровержимые доказательства, чтобы Визенгамот посчитал вас невиновными, сам понимаешь, кого будут допрашивать в первых рядах, — дождавшись кивка от Невилла, он продолжил. — И ещё… прости меня за те неприятные вопросы.

— Ничего, это твоя работа, я понимаю, — прервал извинения Лонгботтом, причиняя ещё большее страдание его совести. — Тем более я не брал с вас Непреложный обет никогда не говорить об этом после того, как вы навещали родителей вместе со мной.

— И всё равно Гарри не следовало касаться этой темы, — настаивала Гермиона, не веря, что её друг действительно так поступил.

В те минуты Невилл показался ей даже более ужаснувшимся, чем на Защите от Темных Искусств, когда лже-Грюм демонстрировал действие Круцио.

— Происходящее в этом вагоне сводит всех с ума, — тихо проговорил Лонгботтом. — Сейчас главное — найти убийцу, и не важно, какими способами, — обыденным тоном добавил он, но слова прозвучали очень зловеще.

Немного помолчав, как бы позволив остальным лучше обдумать эту фразу, он спросил:

— У вас, наверное, ещё остались вопросы?

— Всего несколько, — признался Гарри. — Почему ты здесь? Разве ты не должен быть сейчас в Хогвартсе?

— Я попросил у Макгонагалл выходной, чтобы помочь бабушке добраться, — Невилл слегка стушевался. — Предполагалось, что она воспользуется камином, но вчера бабушка прислала мне сову и написала, что передумала и хочет поехать со всеми. Я был очень удивлён её решением, она никогда не любила поезда.

— Как думаешь, почему она раздумала добираться камином? — задал ещё один вопрос Поттер.

— Да мало ли каких причин, — небрежно отмахнулся Рон. — Человеку никогда не поздно передумать. Вспомни, у тебя самого планы изменились в самую последнюю минуту. Лучше спроси про найденный в купе Лестрейнджа платок, эта улика будет поважнее разговоров.

Гермиона недовольно посмотрела на него, но Гарри, к её удивлению, последовал совету друга:

— Ты прав, — уступил Поттер. — Невилл, вопрос может показаться тебе странным, но ты, случайно, не знаешь, как выглядят носовые платки твоей бабушки?

— Действительно, странный вопрос. Надеюсь, ты спрашиваешь не из личного интереса? — пошутил Лонгботтом, но потом серьёзно задумался. — Я как-то не особо присматривался раньше, а уж запоминать… Вроде бы у неё все белые, правда есть парочка алых, прям точь-в-точь цвет герба Гриффиндора, — услышав это, все трое скептически воззрились на него. — Да, я сам сначала не поверил, пока не увидел. Мерлин, будто с гобеленов Хогвартса сняты. На них ещё её инициалы золотистым вышиты, — услышав это, Гарри и Гермиона переглянулись.

— Может, этот её? — спросил Поттер, показав Невиллу бирюзовый платок. Тот внимательно на него посмотрел.

— Немного похож, но она ненавидит этот цвет, да и инициалы всегда просит вышивать полные, говорит, что так легче потом находить.

— Правильно думает. Насколько нам было бы проще, если бы здесь ещё и фамилия была, — пожаловался Рон, устав от безрезультатных поисков обладательницы платка.

— Мы давно бы нашли хозяйку платка, если бы кое-кто не отвлекался, — уколола мужа Гермиона, но тот смиренно промолчал.

Гарри уточнил у Невилла ещё пару моментов, прежде чем закончил допрос. Так он решил узнать у Лонгботтома, почему Джордж и Анжелина не поехали в вагоне вместе с Кэти Белл, Алисией Спиннет и Оливером Вудом, на что тот ответил:

— Я и сам удивился этому, они ведь до сих пор хорошо дружат. Когда всё-таки решил спросить прямо, Джордж сменил тему, сказал что-то про то, что Анжелине нужен отдых. Мне кажется, это из-за квиддича, Алисия и Анжелина ведь раньше играли в одной сборной. Думаю, она до сих пор не смирилась с тем, что целители запретили ей играть, — с грустью предположил он. — С ним тогда ушла вся её жизнь.

В последней фразе Гарри разглядел упоминание не только квиддича. Невилл замолчал, и Поттер задал другой вопрос, желая увести друга от этой темы, а вскоре и вовсе отпустил его, выразив искреннюю признательность за показания. Новая информация об Анжелине и Джордже, хоть и прояснила их выбор вагона, была слишком незначительна для того, чтобы снять с них все подозрения. Да и Лонгботтомов вместе с Малфоями, как бы сам Гарри не переубеждал Рона, было рано списывать со счетов. Втроём они опросили шестерых пассажиров, но продвинулись не так далеко. До разговора с Августой ему казалось, что разгадка уже маячит на горизонте, сейчас же она будто испарилась, скрылась, как и их неуловимый убийца, в темноте. Гарри достал чёрную, словно смоль, пуговицу, переливавшуюся в свете ламп, и внимательно на неё посмотрел в поисках ответов. Вопросов же у него накопилось слишком много, и главным из них был самый трудный: «Почему никто из допрошенных ими пассажиров не был предельно честен во всём? Почему каждый утаил что-то или соврал?»

Последнюю мысль он высказал вслух, за что друзья одарили его полными непонимания и удивления взглядами...

— С чего ты решил, что нам врали? — засомневался Рон. — Малфои, понятное дело, в принципе не умеют говорить правду, но вот Джордж и Анжелина, или Августа с Невиллом — другое дело. Не думаю, что они стали бы скрывать правду или путать нас.

— Тогда что это? — спросил Гарри, уставившись на пуговицу.

— Улика, оставленная убийцей, — осторожно сказал Рон, обеспокоенный поведением друга.

— Но как она могла оказаться в купе Джорджа и Анжелины? Ты хоть раз видел, чтобы магически прикреплённые пуговицы отрывались? — вопрошал он.

— Было однажды, но они вместе с тканью отпали, — немного погодя произнёс Уизли.

— Почему тогда эта одиноко лежала за ящиком с фейверками? И как потом её могла видеть Августа Лонгботтом, если пуговица абсолютно чёрная, как и мантия? — продолжал сыпать вопросами Поттер.

— Может, она уже была оторвана или болталась? Тогда убийца в спешке обронил её и не заметил, — предположила Гермиона. — Гарри, пуговице не обязательно быть другого цвета, чтобы её можно было увидеть.

— Да, но ведь она совсем не большая, к тому же крепилась, скорее всего, возле самого ворота, — парировал Поттер. — Каким же зрением нужно обладать, чтобы за секунду заметить её на быстро проходящем волшебнике?

— Он же толкнул Августу, — вспомнил Рон. — Тогда-то она и могла увидеть эту несчастную пуговицу.

— Если бы тебя незнакомец неожиданно впихнул в купе, ты бы вместо лица пытался рассмотреть фурнитуру на его мантии? — поинтересовался Гарри, усмехнувшись.

— Нет конечно, — отрицал Уизли.

— А миссис Лонгботтом, если верить её словам, поступила именно так. Причём она не просто увидела пуговицу, но и запомнила её, — отметил Гарри. — Следовательно, возникает сомнение в правдивости её слов.

— Так почему мы ещё здесь? Пойдёмте и спросим её об этом, — собрался разобраться во всём Рон.

— Думаю, она не сможет нас сейчас принять, — не поддержал его Гарри.

— Почему? — забеспокоилась Гермиона. — Думаешь, с ней что-то случилось?

— Всего лишь сон, — успокоил её Поттер. — Когда мы только вошли, я увидел, как Невилл убрал в сумку пузырёк с усыпляющим зельем. Об этом Августа нам тоже солгала.

Уизли не поверили своим ушам.

— Гарри, ты правда считаешь, что они… — Гермиона не смогла закончить фразу, до сих пор не веря в услышанное.

— Нет, не думаю, что реакция Августы на открытие личности Лестрейнджа была поддельной. Я бы куда больше насторожился, если бы она показала, что не рада смерти Рудольфуса, — сказал он. — Пока хватит об этом, нам ещё нужно успеть поговорить с Дином.

Рон и Гермиона кивнули. Все трое направились в следующее купе, располагавшееся по соседству с местом преступления. Почувствовав пристальный взгляд, Гарри украдкой обернулся. Шаги друзей раздавались уже на порядочном расстоянии впереди, но он не торопился их догонять. Поттер прислушивался к своим чувствам, стараясь понять, откуда за ним наблюдают. Неожиданно его позвал Рон. Гарри развернулся к нему и, не оглядываясь, прошёл к купе, подумав, что ему показалось.

Но это было не так. Аврорские привычки сработали безукоризненно, но Поттер уже не мог об этом знать. Стоило ему зайти к Дину, как послышался едва различимый, незамеченный никем, даже главой аврората, скрип.

Дверь купе Лонгботтомов захлопнулась почти бесшумно.

Вихри снега, яростно кружившие за окном купе, странно контрастировали с теплом в самом помещении, наряженном к Рождеству. Окно, за которым открывался «чудесный» вид на последствия магического выброса, обрамляла переливавшаяся калейдоскопом волшебныхих огоньков гирлянда, несколько венков из остролиста неуклюже накренились после резкой остановки поезда, над абажуром лампы поблёскивали крохотные снежинки, а из магического радиоприёмника, похожего на тот, который принёс в палатку Рон во время поисков крестражей, звучал чей-то подчёркнуто-весёлый голос, мурлыкавший праздничные песенки. «Счастливого Рождества!» — раздавалось в тишине, словно в насмешку над всеми пассажирами.

— Действительно, лучшее Рождество в жизни, — язвил Рон, ненавидяще уставившись на ни в чём не повинный передатчик. — Как ты вообще можешь слушать это сейчас? — непонимающе обратился он к Дину, сделав акцент на последнем слове.

— Как и каждый год. Рождество всё-таки, — ответил тот, но в его голосе не было ни капли радости. Пожалуй, мрачное выражение лица Томаса совершенно не соответствовало обстановке вокруг. — Хотя какой праздник, если рядом труп, — поёжился он, отчётливо вспомнив вид умершего.

Выглядел Томас и вправду нехорошо, что не укрылось от остальных. Лицо Дина выражало сильное волнение, он то и дело поглядывал на стенку, соседствующую с купе Лестрейнджа, будто ожидая, что её вот-вот проломит мертвец, а их всех захлестнут реки крови. Наконец, тряхнув головой, Томас оторвал взгляд от стены, и спустя пару мгновений выключил радиоприёмник. Рон почти сразу нарушил установившуюся тишину:

— Может, выпьешь? — предложил он тому, под колючим взглядом Гермионы достав из потайного кармана пиджака посеребрённую фляжку. — «Огненный виски Огдена», должно полегчать.

Дин, прежде ярый сторонник соревнований «кто кого перепьёт», отказался. В голове Гарри звякнул ещё один тревожный звоночек: Томас всегда храбро и мужественно переносил пытки, не раз видел смерть товарищей. «Но никогда не находил покойника в соседнем купе Хогвартс-экспресса на Рождество», — напомнил себе Поттер, объясняя состояние бывшего однокурсника.

— Уверен? — засомневался в словах завсегдатая вечеринок Рон.

— Уверен, — встряла за него Гермиона. — Дин прав, нельзя все проблемы решать алкоголем, — добавила она своим любимым тоном, каким отчитывала их ещё в школе, и, кинув взгляд на фляжку, строго спросила: Зачем ты взял её на праздник?

— Не только на праздник, она всегда со мной, — парировал Рон, но, опомнившись, добавил. — Так, на всякий случай.

Гермиона одарила его скептическим взглядом, и он, моментально передумав делать глоток или два «в целях успокоения», вместо этого спрятал фляжку в недрах кармана пиджака. По решительному виду Гермионы Гарри понял, что другу не избежать серьёзного разговора об опасности развитии алкоголизма у волшебников.

— Да, Рон, это та ещё гадость, поверь мне, — на удивление всех, поддержал Гермиону Дин. — Вот шоколад действительно помогает. Попробуй, они очень вкусные, — лукаво улыбнувшись, предложил он и протянул погрустневшему Рону коробку с конфетами.

«Шоколадные котелки», — усмехнулся уловке Томаса Гарри. Рон тоже быстренько сообразил истинную начинку конфет и, не подав виду, съел одну, титаническими усилиями пытаясь скрыть довольную улыбку. Дин украдкой ему подмигнул. Гермиона же либо не догадалась либо что весьма вероятно, предпочла не устраивать разбирательств сейчас, записав в глубинах памяти на будущее выяснить у мужа, что так привлекло его в этих конфетах.

— Будешь, Гарри? — поинтересовался Дин, но Поттер покачал головой. — Зря, вот Невиллу они очень понравились.

— Невиллу? — не поверил Рон, но тут же, заметив внимательный взгляд Гермионы, осёкся. — Не знал, что он любит сладкое.

— Я тоже, — поделился Дин. — Но он даже взял две с собой. Видимо, ученики Хогвартса и не до такого доведут.

— Да уж, они страшнее фурий, — согласился Уизли.

— Говоришь так, будто сам таким не был, — фыркнула Гермиона.

Рон важным тоном собирался философски заметить, что нынешнем детям не понять, а вот их поколение было куда спокойнее и мудрее, но был остановлен вопросом Гарри:

— Не помнишь, во сколько это было? — заинтересовался Поттер резкой сменой пристрастий всегда сдержанного к выпивке Лонгботтома.

— Почти сразу после того, как вы ушли, — прикинув, ответил немного озадаченный вопросом Дин. — Я как раз разворачивал подарок Симуса, когда Невилл вернулся, чтобы уточнить время встречи. А почему ты спрашиваешь?

— Видишь ли, мы расследуем убийство, — начал объяснять Гарри, но Томас его перебил:

— Точно, как я мог забыть, — спохватился он. — Должно быть, это так интересно: загадки, ложь подозреваемых, улики, погони… Всё, как в детективах о Шерлоке Холмсе, — мечтательно протянул он.

— Да, очень интересно, особенно осмотр трупа и допрос неразговорчивых Малфрев, — развеял его ожидания Рон. — Работёнка так себе, на любителя.

— Нет, это точно для профессионала, — со свойственной ему уверенностью возразил Дин. — В книгах только мастера своего дела находят истинного убийцу.

— В жизни всё по-другому, — сказал Гарри. — Убийца, как и все мы, допускает ошибки, но его, в противоположность книжным злодеям, сложно сходу отличить от обычного волшебника, он боится быть пойманным, при этом машинально загоняя себя в угол, в чём и состоит весь парадокс. Аврорам приходится не просто собирать улики или вести допросы, но и сталкиваться с «Обливиэйтом» единственных подозреваемых, отличать истинное «Империо» от симуляций или устанавливать настоящую личность убитого, скрытую под Оборотным зельем, чего у маггловских детективов никогда не было и не будет. Нам, кстати, тоже встретился последний случай.

— Вы имеете в виду Аморэна? — понял Дин. — Вы хотите сказать, что…

— Что под его личностью скрывался Родольфус Лестрейндж, — встрял Рон, приведя Томаса в удивление. — Да, именно это мы и хотели сказать.

— Но как… как это возможно? — не мог принять эту мысль Дин. — Я же своими глазами несколько часов назад видел объявление о его розыске в «Дырявом котле». С ума сойти, — поражённо добавил он, съедая ещё одну конфету.

— Ещё немного и сойдём, — пожаловался Рон, доставая из той же коробки сладость. — Теперь понимаешь, почему я так на радио разозлился?

Дин машинально кивнул, всё ещё переваривая открывшийся ему факт. Гарри будто наяву ощущал, как ворочались шестерёнки в голове Томаса. Но тот не зря был способным волшебником и умел быстро решать поставленную профессором задачу, поэтому через пару секунд во всю предлагал им троим жуткие версии, согласно которым Лестрейндж притворился репортёром и поехал в Хогвартс, чтобы развязать войну, ограбить школу или, чего доброго, убить Макгонагалл. Наслушавшись, Гарри ловко вернул любителя детективов к прежнему разговору, задав те же вопросы, какие спрашивал у Джорджа и Невилла. Ответы всех троих совпали, подтвердилась и версия о применении «Конфундуса», которую Томас счёл верной, посетовав, почему не смог догадаться об этом раньше. Ничего необычного, к его глубочайшему сожалению, Дин не заметил.

— Может, ты видел мужчину в чёрном плаще? — попытала удачу Гермиона, но получила лишь отрицательный ответ.

Гарри знал, что больше ничего нового Дин им не скажет. Из всех пассажиров у него не было ни явного мотива, ни возможности убить Родольфуса. Конечно, можно было предположить, что Томас использовал «Обливиэйт» на друзьей и отомстил Лестрейнджу за смерть Фреда, но, во-первых, об убийце близнеца знали лишь присутствующие на суде, среди которых Дина не было, и Гарри очень сомневался, что тот стал бы спрашивать Уизли об этом; во-вторых, Дин был ниже ростом, чем мужчина в чёрном плаще, скрывавшийся от Поттера. Да и испуг на его лице при обнаружении тела был очень искренним.

Гарри оглядел купе, размышляя о причастности Томаса. На столе он заметил небольшой альбом с натюрмортом на обложке, изображавшем вазу с цветами в окружении жёлтых плодов.

— Можно посмотреть? — попросил он, хорошо помня художественный талант Дина. Томас частенько рисовал башни Хогвартса, гриффиндорцев или преподавателей обычным карандашом, но сходство получалось изумительным.

— Конечно, — разрешил тот, приманив к себе альбом и протянув его Поттеру. — Только не ожидай найти чего-нибудь грандиозного, здесь всего лишь зарисовки.

Тем не менее внутри обнаружились потрясающие сюжеты. Большинство из них было выполнено карандашом, лишь немногие радовали неискушённый глаз Гарри сочными волшебными красками и движущимися фигурами, элементами наброска. Бережно переворачивая страницы и внимательно рассматривая рисунки на них, Поттер невольно восхищался магией искусства, будто окунавшего его в мир, созданный на бумаге. Перед ним мелькали знакомые и незнакомые лица, силуэты, эмоции и позы, шумные и одинокие места, свежесть зари и багрянец заката. Особенно поразил его ночной пейзаж, сиявший жемчужинами звёзд и шелестевший гибкими ветвями деревьев, колыханием трав. Он сразу узнал это место и поразился, насколько похожим оно получилось здесь, на небольшой странице альбома. Всё изображение источало какой-то внутренний свет, в каждой тени сквозила особая магия, магия спящей природы, светлячками горели окна дома, неспешно плыли редкие, пуховые перины облаков на мерцающем небе. От пейзажа веяло летом, душистыми травами и теплом. В нижнем правом углу листа пряталась небольшая закорючка, больше похожа на расписывание маггловскй шариковой ручки, чем на подпись художника.

— Очень красиво, — похвалил Гарри, продолжая рассматривать пейзаж.

— Удивительно, как точно тебе удалось подобрать оттенки. Сходство с оригиналом просто поразительное, — поддержала Гарри восхищённая Гермиона.

— Мне тоже очень нравится эта работа, — признался Дин, аккуратно приняв от Поттера альбом, очевидно в мыслях вернувшись к моменту созданию пейзажа.

Спросив про коробочку и получив вполне логичный ответ: «Да, видел в магазине вредилок», все трое покинули купе. Рон замешкался на пороге и вернулся внутрь, чтобы «выразить признательность и поддержать друга». Он догнал Гарри и Гермиону только у входа в купе четы Уизли, будучи в очень хорошем настроении. Поттер подозревал, что причиной тому послужил ещё один шоколадный котелок. Эту же конфету мог незаметно добавить в зелье Анжелины Невилл, чтобы та заснула, а потом, получив коробочку с перуанским порошком, на выходе подлить усыпляющее зелье, чтобы не навредить девушке и запутать авроров.

Дальнейшие рассуждения прервал голос Молли, встретившей их на пороге купе.

— Проходите, мои дорогие, — улыбнулась она, однако Гарри успел заметить её беспокойство.

Он и сам чувствовал неловкость от предстоящего допроса тёщи и тестя. Такого в практике Поттера ещё не было.

— Как продвигается расследование? — непринуждённо поинтересовался Артур, отложив газету, которую читал. — Вы уже нашли убийцу?

— Следствие всё ещё продолжается, — сухо ответила Гермиона и попыталась как можно мягче объяснить. — Мы не сможем раскрыть преступление без ваших показаний. Молли, Артур, если вы что-нибудь видели или слышали, сообщите нам об этом.

— Конечно, Гермиона, мы расскажем всё, что знаем, — заверила её миссис Уизли, изменившись в лице. — Во время операций Ордена нам тоже приходилось проводить допросы, поэтому можете смело спрашивать нас обо всём, не подбирая особых слов. Это только отнимет время.

Её решительный тон напомнил Гарри битву за Хогвартс, когда Молли лишь смутно походила на ту добродушную ведьму-домохозяйку в окружении бытовых забот, какую он знал с одиннадцати лет. Она полностью преобразилась в пылу боя, храбро и искусно сражавшись с врагами ради победы, мира, торжества справедливости. Могла ли она зайти дальше спустя целый десяток лет? Гарри очень хорошо знал ответ на этот вопрос, но предпочёл бы его забыть.

— Молли, Артур, где вы были в двадцать минут второго? — спросил Поттер.

— В этом купе, — ответила миссис Уизли, предварительно расправив несуществующие складки на зеленоватом платье в цветочек. — Я услышала разговор Гермионы и Рона и выглянула, чтобы их помирить, — услышав это, муж и жена потупили взгляды в пол. — Но потом решила, что они должны сами в этом разобраться.

— Мам, мы не ругались, просто… — попытался переубедить её Рон, но Молли покачала головой.

— Рональд Билиус Уизли, я прекрасно знаю, что такое ссора между супругами, — повысив голос, осадила сына она.

— Мы действительно всего лишь разговаривали, — смущённо поддержала Рона Гермиона.

Молли лишь добродушно усмехнулась:

— Когда выдадите Розу замуж — поймёте, — добавила она тоном женщины, умудрённой опытом семейной жизни, и тут же вернулась к более серьёзному. — Кажется, мы отвлеклись.

— Артур, где в это время были вы? — задал вопрос Гарри.

Мистер Уизли обхватил пальцами подбородок, задумавшись. Он пристально посмотрел на Поттера, словно сейчас спрашивал сам Артур. Наконец, будто прочитав ответ на лбу зятя, он ответил:

— Примерно в это время я шёл по коридору к купе Ажелины и Джорджа, чтобы забрать вязание Молли. Верно, дорогая?

Та кивнула.

— Да, я оставила его у них, когда мы к ним приходили. Обычно я мало чего забываю, но в этот раз мы так заболтались, что я спохватилась только в нашем купе, — сказала она, и Рон едва слышно хмыкнул, вспомнив завтраки матери, упорно забывавшей его ненависть к говядине. — Предпочтения в еде не в счёт, — строго посмотрев на сына, проговорила Молли. — Спохватившись, я отправила Артура забрать вязание, потому что «Акцио» может повредить работу, а переделывать её очень хлопотно.

— Когда именно вы обнаружили пропажу? — решил уточнить Гарри.

— Незадолго до того, как услышала голоса Рона и Гермионы, может, минуты за две. Точнее время назвать не могу.

— Я тоже не смотрел на часы, — признался Артур. — Помню только, что в час двадцать три случайно взглянул на время, когда помахал Августе. Она выглядела озадаченной.

— Скажите, как вы оказались в купе Малфоев? — решила внести ясность в расплывчатые объяснения Драко и Астории Гермиона.

— Даже не знаю, как объяснить, — пожал плечами Артур. — Это произошло очень быстро. Сначала я зашёл в их купе, Джорджа там не было, а Анжелина спала, и я не стал её будить. Вязание нашлось на полу, рядом с каким-то ящиком, я поднял его и уже выходил из купе, как вдруг меня что-то сильно толкнуло в сторону. Я понял, что использовали «Депульсо», но было поздно, благо сумел схватить ручку двери Малфоев, иначе бы упал. Те двое меня увидели, и я сказал, что ошибся купе, потому что хотел быстрее узнать, кто напал, но в коридоре никого больше не было.

— Артур, тебе следовало быть осторожней. Ты же мог пострадать, — запричитала Молли.

— Всё в порядке, милая, — отмахнулся он, — и не такое бывало.

Нападавшего Артур, естественно, не видел. Он только заметил, как захлопнулась дверь репортёра, когда он обернулся.

— Думаете, на вас напал Аморэн? — спросил Гарри.

— Нарл его знает, — растерянно ответил он. — Зачем ему нападать? Я видел его пару раз в Министерстве, в департаменте правопорядка, к нам он никогда не заходил. Скверный был волшебник, если честно.

— Не просто скверный, а омерзительный, — воскликнула Молли. — Мало того, что писал свои ужасные статьи, так ещё доставал отдел магического правопорядка, настраивал против него волшебников. Он, должно быть, и сегодня поехал с нами в поезде, чтобы развязать скандал и переврать всё в завтрашнем выпуске «Ежедневного пророка».

— Но ему не удастся это сделать, — вклинился в разговор Гарри, и в купе похолодало от его слов. — Аморэн действительно был неприятным волшебником, но сегодня его не было в этом поезде. Вместо него с нами под оборотным зельем ехал Родольфус Лестрейндж.

— Что? — всплеснула руками Молли, не веря в реальность этого заявления. — Нет, этого не может быть. Мы не могли ехать в одном вагоне с убийцей, — она осеклась, глубоко вздохнув.

— Это правда, мам, — попытался убедить её Рон.

— И теперь ты ищешь того, кто наказал убийцу твоего брата? — тихо проговорила она, заставив сына похолодеть. — Если бы я узнала раньше…

— То что бы сделали? — поспешил спросить Гарри, как и в случае с Лонгботтомами, задвинув совесть подальше.

— Сообщила бы аврорам и передала его властям на честный суд, — бросив на Поттера осуждающий взгляд, ответила Молли. — Ты не веришь мне, Гарри?

Гарри силой заставил себя сохранить спокойствие на лице. Взгляд карих глаз тёщи, пламень волос сейчас до ужаса напомнили ему собственную жену, только голос отрезвил его рассудок. Джинни всегда была сильно похожа на мать, иногда от её гневных интонаций вздрагивали даже близнецы и Рон, будто слышали родительские увещевания Молли. Сейчас обида в её голосе из-за его недоверия больно полоснула по сердцу, ведь он любил Молли, ставшую для него родным человеком. Гарри не хотел с ней ругаться, не желал видеть упрёк в её глазах, какой во время ссор замечал в глазах жены, он только хотел докопаться до правды. Цена за неё оказалась высока.

— Дорогая, конечно верит. Гарри не обвиняет нас. Ты же знаешь, что они поступают правильно, защищая закон, — нарушил тишину Артур совершенно разбитым, заученным по наставлениям Визенгамота, словно чужим голосом. — Это единственный способ добиться справедливости.

Молли, немного остыв, отрешённо кивнула, а Гарри вспомнил слова Астории о горе матери, потерявшей своего ребёнка. Десять лет назад он уже видел, как мстила Молли за попытку Беллатрисы убить Джинни и за всю причинённую её близким боль, сделала бы она это снова за смерть своего сына?

Наступившая тишина давила на Гарри. Он задавал ещё какие-то ненужные вопросы, уводя Артура и Молли от этой темы, желая искупить свою вину, но чувствовал неприятный осадок в душе. Прощались тесть и тёща уже с искренними улыбками, пожелав всем троим удачи, и это сработало для Поттера хуже проклятья: хотелось провалиться под землю из-за своих подозрений. Ведь это же была чета Уизли: Молли, с её вкусной стряпней и милой заботой, Артур с нескончаемыми стремлениями познать мир магглов, Джордж с весёлыми шутками и смелыми идеями. Гарри не понимал, как может думать о них в ключе подозреваемых. Также немыслимо, как подозревать Невилла и Дина, с которыми они сражались плечом к плечу, собирались в общей гостиной, или Августу, воевавшую на стороне добра. Пожалуй, «злом» он когда-то давно мог назвать Малфоя, но сейчас знал, что это не так.

Поттер подошёл к окну в коридоре, взглядом впиваясь в яростную завесу. Из купе Дина снова едва слышно доносилась весёлая музыка. Гермиона напряжённо размышляла о чём-то, а Рон молчал, думая о своём. Поезд по-прежнему стоял, буря по-прежнему окутывала его силуэт, мишура искрилась на окнах. Оставались последние шаги расследования. Тем временем к миру подступало Рождество.

Неожиданно в конце коридора послышался крик. Все трое незамедлительно устремились туда, остановившись почти у самого тамбура.

— Что случилось? — быстро спросил Гарри у продавщицы сладостей.

Вместо ответа волшебница указала на комнату в стене вагона, о существовании которой Поттер и не подозревал. На полу, освещённая лампой, лежала волшебная палочка.

— Ваша? — для порядка осведомился Рон, хотя и он сам и Гарри с Гермионой, уже догадывались о её настоящем владельце.

— Нет, что вы, — отрицала продавщица. — Я оставила свою дома, как только начала работать здесь, — добавила она, поразив этим заявлением всех троих.

— Больше двух веков не использовать волшебную палочку, — удивлённо прошептала Гермиона, и Гарри почувствовал ещё большее тепло от древка своей.

Он не представлял, как волшебник может жить без этого необходимого в мире магии орудия. То легкое, едва ощутимое и невероятно приятное покалывание, похожее на разряды тока по коже, дарило свободу и словно вдыхало новую жизнь стоило произнести заклинание и сделать пасс. Аналогов этому восхитительному чувству не существовало во всей вселенной.

— Поэтому вы кричали? — решил уточнить Поттер, возвращаясь в реальность.

—Да, — смущённо призналась она. — Наверное, это всё нервы, но я действительно испугалась. Уверяю вас, никакой палочки здесь не было в час дня.

— Всё хорошо, мы вам верим. В вашей реакции нет ничего странного после всего, что вам пришлось сегодня пережить, — успокоила её Гермиона. — Скажите, это ведь служебное помещение?

Продавщица утвердительно кивнула.

— В каждом вагоне есть комната, где хранятся товары, — объяснила она. — Сладости всегда быстро заканчивались, и неудобно было каждый раз перемещаться в вагон персонала, поэтому отдел магического транспорта помог немного изменить поезд, добавив это помещение. Его невозможно открыть без специального ключа. Их всего два: один у машиниста, а второй был всё время со мной.

«Однако убийцу это не остановило», — мимоходом подумал Гарри, занявшийся обследованием помещения.

Внутри оно отдалённо напоминало купе, но вместо диванчиков у стен покоились длинные шкафы, уставленные разноцветными коробочками со всевозможными угощениями, а у окна вместо столика стояла ещё одна тележка. Фотографий, висевших в других купе, также не было, вместо них одиноко висели старинные часы с изящными стрелками. Позже Поттер вновь проверил тамбур, но не нашёл никаких следов. Вернувшись к остальным, он аккуратно поднял чёрную палочку Лестрейнджа, вокруг которой Гермиона создала защитный барьер, и применил «Приори Инкантатем». Один за другим в невидимый купол врезались малахитовые лучи, к счастью для присутствующих, не достигшие целей.

— Это действительно было «Диффиндо», двенадцать раз, — в замешательстве проговорил Рон, когда действие заклинания закончилось, и восхищённо продолжил. — Зря я сомневался. Зато ты, Гарри, был абсолютно прав с самого начала!

— Брось, я сказал только про заклинание, точное количество ран назвала Гермиона, — поправил его Поттер. — Мы должны ещё кое-что проверить.

С этими словами он резко закрыл дверь и, удостоверившись, что чары сработали, начал по очереди применять отпирающие заклинания. В его действия включилась и Гермиона, опробовав несколько заклятий департамента правопорядка и даже невыразимцев. Однако дверь, как не были точны и сильны пущенные заклинания, не поддавалась.

— Бесполезно, заклинания здесь бессильны, — спустя десяток минут и почти тридцать заклинаний признала очевидное Гермиона, сокрушённо вздохнув. Продавщица сладостей самодовольно хмыкнула в духе «я же говорила».

— Давайте я попробую, — засучив рукава, вмешался Рон, направив палочку на дверь. Гермиона, хоть и кивнула, мало верила в его успех.

Но Уизли, начав с простой «Алохоморы», которую они даже не рассматривали из-за лёгкости выполнения, попробовал парочку заклинаний среднего уровня, в конце назвав отпирающее не высочайшего класса, но применяемое достаточно редко и использованное Дином для открытия купе Лестрейнджа. К немалому удивлению остальных, дверь подчинилась и отворилась.

— Как ты догадался? — спросила изумлённая Гермиона, во все глаза посмотрев на мужа.

— Перси как-то рассказал, что раньше это заклинание использовали как универсальное открывающее для объектов отдела магического транспорта, вот я и решил, что оно может сработать. Ещё когда Дин открыл купе Лестрейнджа, мне вспомнился этот факт. Я сразу подумал, что Аморэн, как мы полагали сначала, запер купе дверь куда более сложным заклинанием, и если она отворилась, среагировав на что-то другое, значит, этим же отпирающим заколдован специальный ключ персонала, — объяснил он.

— Ты гений, — в сердцах воскликнула Гермиона, будто поменявшись с мужем местами. Тот отмахнулся, но не смог сдержать счастливой улыбки.

Через несколько минут, проведя ещё один осмотр конца коридора и покинув оставшуюся в служебном помещении продавщицу, все трое направились к своему купе.

— Подождите, а где же чёрная мантия? — спохватился Рон, вспомнив про ещё одну важную деталь. — Разве убийца не должен был оставить её там же, где и палочку Лестрейнджа?

— Вряд ли. Признаться, я думал, что мы найдём её у одного из пассажиров, видевших преступника, — сообщил свои мысли Гарри.

— Но ведь его, так или иначе, видели почти все, — сказала Гермиона.

— Исключая меня и Молли, — поправил её Поттер. — Артура он атаковал «Депульсо», к Невиллу применил «Конфундус», Дин и Джордж оказались под действием «Оглохни», продавщицу сладостей при нас поразил оглушающим, Августу вытолкнул в купе, вашу ссору вызвал, судя по всему, «Ментальным контактом». При этом Анджелина видела его в своём купе, а Малфои заметили, как он возвращался обратно. На меня, скорее всего, он тоже наслал чары сна, но из-за моего блока на ментальную магию они не сработали в полную силу и прекратились раньше. Следовательно, мантию убийца должен был спрятать в купе миссис и мистера Уизли, чтобы навлечь подозрения на Молли, но он не смог бы сделать это незаметно, так как все разошлись по купе. Единственным доступным и свободным местом, исключая проверенное самое последнее купе, оставалось…

— Наше собственное, — с ужасом проговорила Гермиона, и все вместе устремились к нему.

За считанные секунды они добежали до своего купе, Гарри рванул дверь, и все вошли внутрь. Предварительная магическая проверка снова не дала результатов.

— Проверьте полки, — скомандовал Гарри, и в ту же минуту послышалось ругательство Рона.

— Он действительно был здесь, — сквозь зубы прошипел Уизли, протянув Поттеру сверток чёрной ткани.

Гарри сразу же развернул его и осмотрел пуговицы на мантии. Одной не хватало, и Поттер приложил к ткани находку из купе Джорджа и Анджелины. Сомнений не было, пуговица была точно такой же, как и остальные на мантии.

— В этот раз убийца решил не подписывать улику, — позже заметил он, не обнаружив бирок и инициалов.

— А это что? — спросил Рон, подняв рукав мантии цвета воронова крыла, на котором красовалось яркое синее пятно.

— Краска, — констатировала Гермиона, поближе рассмотрев указанный участок ткани. — Судя по текстуре и едва заметному сиянию, специальная для волшебных портретов.

Наступила пугающая тишина. Гарри вновь прокручивал в голове показания Томаса, вспомнив, что Симус Финниган работал в отделе транспорта и вполне мог рассказать лучшему другу об одном отпирающем заклинании. Однако чёткая картина преступления с Дином в роли убийцы не желала до конца складываться в единое полотно. Поттеру снова почудилось, будто ему пытаются внушить совершенно неправильный расклад, заставив поверить в виновность друга.

— Не может быть. Неужели убийца — Дин? — проговорил Рон, сложив два и два, но до конца не поверив в причастность Томаса.

— Ты знаешь много художников в этом вагоне? — с отчаянием выпалила Гермиона. Ей самой, несмотря на все факты, это казалось абсурдом.

— В том-то и дело, что он только один, — задумчиво проговорил Гарри. — Пойдёмте, нужно спросить у самого Дина.

— Я не знаю, откуда здесь моя краска, — через несколько минут, запинаясь, проговорил побледневший, если так вообще можно было назвать получившийся оттенок кожи, Томас. — Клянусь, Гарри, я впервые вижу эту мантию. У меня пропал этот тюбик кобальта синего, могу дать магический обет, если требуется, — добавил он, показав краски, среди которых действительно недоставало цвета, обнаруженного на рукаве.

— В этом нет необходимости, — прервал его Гарри. — Лучше скажи, когда именно ты заметил пропажу?

— После того, как занял это купе, — немного успокоившись, ответил Дин. — Наверное, я потерял его, когда столкнулся в коридоре с Невиллом. Он мне помог всё собрать, но этот тюбик, должно быть, куда-то завалился, потому что когда я вернулся назад — его нигде не было.

— Мы тоже не видели его в коридоре, — подтвердила Гермиона. — Выходит, любой мог его поднять.

«Или забрал сам Невилл», — мысленно прибавил Гарри. Ничего не стоило незаметно для Дина спрятать у себя краску, вот только стал бы Невилл так сильно подставлять Томаса, зная, что эта улика могла стоить тому свободы? Поттер был прочно уверен в обратном.

Уходили они совсем не так, как покидали это купе после двух предыдущих бесед. Происходящее всё больше напоминало нелепый кошмар воспалённого мозга, сумевшего представить убийство в школьном поезде, преступника под личиной репортёра, а праздник, посвящённый победе в мае, организованным в снежном декабре. Вкупе с инициалами на платке, чудом оторванной пуговицей и пятном цвета моря на рукаве мантии убийцы всё это казалось выдумкой, сошедшей с детективных страниц, где преступником объявлялся дворецкий. Но ведь и мир магии когда-то казался Гарри сказкой, а происходящее в нём не поддавалось никакой логике. Значило ли это, что Поттер стал скептиком за стопками бумаг и официальных писем в кабинете главы Аврората, с карьерным ростом забыв саму работу следователя, суть которой не мог передать даже самый подробный отчёт? Нет, труп в купе оставался реальнее некуда, пассажиры были напуганы и ждали от него чёткого ответа, имени преступника. Была отобрана жизнь, пусть и настоящего чудовища, как говорили другие, но всё-таки жизнь, был нарушен закон. И только в его силах было восстановить справедливость.

Зайдя в купе, Гарри сел на диван и достал из кармана пиджака блокнот с зачарованным пером.

— Что это? Только не говори, что ты стал Ритой Скитер, — воззрился на него Рон, удивлённый необычной формой и цветом орудия для письма.

— Новая разработка, специальный пергамен для расследования, — пояснил Поттер. — На самом деле ты частично прав, принцип действия схож с прытко-пишущим пером, только это в момент написания становится невидимым и фиксирует каждое слово допрашиваемого.

— Так вот почему ты сам не вёл записи, как делал это всегда, когда мы работали вместе, — наконец-то понял Рон.

— Да, большинство авроров предпочитают омут памяти, но мне этот способ кажется более удобным.

— Что ж, тогда не будем тебя отвлекать, — пресекая возражения Рона, сказала Гермиона. — Думаю, нам будет лучше думать по отдельности, — объяснила она и подошла к двери.

— Ну, если так нужно, — пожал плечами Рон, но задержался на пороге. — Вот, Гарри, держи шоколадную лягушку. Может, она поможет тебе так же, как и на первом курсе? — заговорщицки подмигнул он и последовал за женой, лишь махнув рукой на заявление Поттера о том, что у него уже есть одна.

Гарри лишь усмехнулся и поднял палочку. Предварительно наложив на купе защитные чары, он досконально изучил записи в блокноте и, взяв перо, открыл чистый лист, нарисовав на нём круг, в котором ровным почерком написал: «Родольфус Лестрейндж». Ниже он изобразил ещё несколько кружков, в каждом из которых появились имена пассажиров вагона, исключая его собственное, Рона и Гермиону. Затем Поттер соединил стрелками подозреваемых с кружком Лестрейнджа, подписав над каждой мотив и возможность совершения убийства, а внизу указав алиби и столкновение или магическое воздействие убийцы на них. Наконец, изучив получившийся рисунок и изрядно нахмурившись, он прикрыл глаза, погрузившись в напряжённые размышления. Перед его взором разворачивались события преступления, похожие на воспоминания в омуте памяти, каждый раз происходившие по-разному, в зависимости от личности убийцы.

Гарри распахнул глаза, встретившись с собственным отражением в окне. Все выстроенные версии казались ему слишком притянутыми, в каждой при детальном рассмотрении находилась парочка дыр. Появилось ещё несколько вопросов, ответы на которые он собирался найти прямо сейчас, поэтому покинул купе, на ходу разминая шею. В конце коридора, к несказанному везению Поттера, у окна стоял задумчивый Артур. Снежинки за стеклом отражались в его голубых глазах, сделав их совсем синими, настоящим льдом с застывшей рекой внутри, почти бесчувственными. Такими же игра света рисовала глаза остальных пассажиров экспресса, включая и самого Гарри.

— Утром было так красиво: снег искрился, снежинки кружились, всё вокруг было спокойно, — проговорил мистер Уизли, стоило Поттеру подойти. — Как думаешь, почему буря налетела и разрушила прелесть зимы?

— Наверное потому, что кто-то посчитал это ложью и решил её устранить во имя правды, — сказал Гарри, заметив, как вздрогнул Артур на последнем слове. — А может, как в «Придире» писали: «мозгошмыги не любят покой и часто устраивают катаклизмы».

— Морщерогие кизляки, — поправил тот. — В этом журнале их обвиняют во всём.

Гарри согласно кивнул и оставил мистера Уизли наедине с его размышлениями, при этом направившись в соседнее с собственным купе.

— Гарри? — удивилась Молли, не ожидая его увидеть.

— Миссис Уизли, можно я задам вам ещё один вопрос? Это не касается дела, — спросил Гарри, робко переминаясь на пороге.

— Конечно можно, проходи, что ты стоишь, как не родной, — с упрёком покачала головой она.

— Мы с Роном поспорили насчёт квиддича, — присаживаясь, объяснил он, вспоминая утренний разговор. — Вы не помните, с каким счётом «Гордость Портри» обыграли вчера «Сканторпских стрел»?

— Наоборот, «Стрелы» выиграли с разрывом в десять очков, — исправила она. — Джинни вчера весь день возмущалась по этому поводу, я даже сделала радио громче, чтобы не слышать её комментариев.

— Теперь вспомнил. Как я мог забыть? — удивился Поттер. — Вот что делает с волшебником любовь. Помните, как поёт Селестина Уорлок в «Котле, полном крепкой, горячей любви»: «Взъерошив шерсть и вздыбив мех и перья, любовь всех нас приводит в исступленье».

Молли засмеялась.

— Думаю, это обычная забывчивость в результате твоей напряжённой работы, — засомневалась она. — Но мне очень приятно, что ты помнишь мою любимую песню.

Они перекинулись ещё несколькими фразами, прежде чем Гарри вернулся к себе. В купе он вошёл даже более мрачным, чем был. От невесёлых мыслей его отвлёк косой луч солнца, упавший на стол, будто знак свыше, осветив одиноко лежащих шоколадных лягушек. Поттер представил лицо преподавателя центра подготовки авроров, узнай тот о «профессиональных» методах ведения дела любимого ученика. Решив, что судьба и так достаточно помогала ему в жизни и глупо теперь пренебрегать её подсказками, он открыл шоколадную лягушку, вперившись взглядом в яркую карточку, позволив лягушке ускакать в заснеженную даль за окном. Сделав мысленно заметку не забыть спросить у производителей, обладает ли это угощение способностью давать вкладыш, необходимый в данный момент, он с удивлением разглядывал прямоугольную карточку, на которой была изображена безобразная волшебница, больше похожая на ведьму своей зелёной, жабьей кожей с преображённой дымком любовного зелья половиной прекрасного лица. Подпись внизу гласила: «Лаверна де Монморанси». Поттер, отойдя от шока, махом перевернул карточку и пробежал глазами по тексту о создательнице многих видов любовных зелий и о названиях самых известных. Затем, отложив карточку в сторону, он нетерпеливо раскрыл вторую шоколадную лягушку, да так и выронил бедное угощение, стоило ему увидеть изображение сияющего от радости перед «звёздным часом», как говорил он сам, Рона Уизли, удостоившегося почестей за «Уничтожение крестражей и последующее поражение Волан-де-Морта и совершение революционного переворота в Министерстве магии». Квакающая сладость, возмущённая таким обращением, прыгнула Гарри на руку, но он даже не обратил на это внимание, поражённый выпавшим вкладышем. Последняя деталь мозаики с громким скрежетом заняла прежде пустующее место.

В тот же миг дверь купе распахнулась, и на пороге появились Гермиона и Рон.

— Дело раскрыто, — предотвращая их вопросы, сказал Гарри. — Нужно сообщить остальным.

Удивление, смешанное с восторгом, отразилось в глазах друзей. Глазах, будто изнутри посеребрённых вездесущим снегом.

We will never forget you,

You will never leave.

In our hearts we kept you,

We'll be safe.

(из песни Never Forget — Michelle Pfeiffer)

Гарри окинул взглядом всех присутствующих в последнем купе, с помощью заклятия расширения превращённого в просторный зал. Казалось, они собрались, чтобы вместе отметить Рождество: на пассажирах были праздничные мантии, красивые платья и костюмы, воздушные локоны в причёсках и запонки, блестевшие в свете ламп, на окне сверкали гирлянда и венок, пушистая разноцветная мишура обвивала спинки тринадцати кресел, в которые трансфигурировали диванчики. Здесь присутствовали даже продавщица сладостей и Квиззи. Но атмосфера была крайне напряжённой, стояла абсолютная тишина, казалось, стоило в этой комнате произнести «Люмос» — непременно вспыхнуло бы всё купе. Прочистив горло, Гарри обратился к остальным:

— Думаю, не нужно объяснять, зачем мы собрались здесь. Я уверен, что каждый из сидящих в этой комнате хочет узнать имя убийцы, по чьей вине мы застряли в пути, — послышалось недовольное ворчание, но оно сразу же прекратилось, стоило Гарри продолжить. — Итак, вам известны все факты дела. Сегодня днём было обнаружено тело Ричарда Аморэна, точнее Родольфуса Лестрейнджа, скрывавшегося под его видом от Аврората. Последний раз его видел живым домовик около часа десяти. При Лестрейндже были найдены часы, остановившиеся на двадцати пяти минутах второго. Примерное, потому как я не являюсь целителем, магическое обследование установило то же время смерти. Как вы знаете, около тридцати пяти минут второго произошёл магический выброс, и экспресс остановился, из-за всплеска магии закрылись все выходы из поезда. Следовательно, убийцу необходимо было искать среди пассажиров данного вагона.

— Да, мы это уже слышали, — встрял недовольный Малфой. — Можно ближе к делу?

— Конечно, — невозмутимо продолжил Гарри. — Кроме того, почти каждый видел волшебника в чёрной мантии, впоследствии оказавшегося убийцей. Однако во время следствия возникла спорная деталь, до последнего сбивавшая меня с толку.

— Показания пассажиров? — предположила Гермиона.

— Это тоже, но главной проблемой оставалось время, — сообщил он, удивив остальных. — Сначала, обнаружив у Лестрейнджа часы, я подумал, что их специально перевели, чтобы скрыть настоящее время смерти, но магическое обследование подтвердило их верность. Получалось, что на проникновение в купе и обезоруживание с последующим убийством у преступника ушло от силы пять минут, при этом нельзя забывать, что раны, нанесённые заклинанием «Диффиндо» были различны по степени тяжести, что не позволяет установить какой именно порез стал смертельным и каким по счёту он был. Это означает, что преступник не просто бездумно размахивал палочкой, а совершал пассы один за другим и достаточно методично, на что понадобилось бы значительно больше времени. Следовательно, неправильное время показывали мои собственные, доказательство чему я обнаружил в служебном помещении, где часы связаны чарами с самим экспрессом, и на них нельзя выставить ложное время. Получается, у убийцы был лишний час на совершение задуманного, что ставит под сомнение правдоподобность алиби пассажиров. Что касается главного вопроса о том, кто же убил…

Гарри замолчал, оглядывая слушателей. Все взоры были прикованы к нему.

— Здесь нужно отметить пару обстоятельств, — продолжал он. — Во-первых, не было ни одного пассажира, у кого не существовало бы алиби на момент совершения убийства. Причём иногда его обеспечивал самый, если так можно выразиться, неподходящий волшебник. Например, Артур Уизли, Драко и Астория Малфой подтвердили алиби друг друга, хотя прежде состояли в ужасных отношениях. Или же оно возникало в результате слишком удачного совпадения, как получилось с Роном и Гермионой, увидевших Молли в купе в результате ссоры из-за «Ментального контакта». Все представлялись невиновными, но разве такое может быть, когда в купе находится труп? Нет, и именно это наталкивает на мысль, что кто-то из пассажиров солгал на допросе. Во-вторых, что закономерно следует из первого, никто из вас не сказал мне полной правды. Так, Анджелина говорила, что никогда не была в Австралии, однако на её руке есть след от укуса веретенницы, которая водится только там и нигде больше, — после этих слов все сразу посмотрели на взволнованную девушку. — Или пейзаж с изображённой местностью вблизи маггловской деревни Оттери-Сент-Кэчпоул в альбоме Дина, на обратной стороне датированный 1996 годом, хотя Томас просто не мог быть там и лично нарисовать его. На самом деле это подарок, верно? — Дин отрешённо кивнул. — Два пустых купе в вагоне, в то время как на платформе было полно волшебников. Или заявление продавщицы сладостей о том, что она не помнит своего имени, когда благодарственное письмо Министерства в рамочке, стоящее на полке шкафа в служебном помещении адресовано некой Алисе. Кроме неё в поезде работает только машинист, он мужчина, значит это имя, как и платок, принадлежат именно ей, — сказал Гарри, достав лоскут батистовой ткани, найденный в купе убитого.

Алиса вздрогнула, но приняла платок.

— Должно быть, я обронила его, когда проходила с тележкой, — не очень убедительно попыталась объяснить она.

— Непременно, — не поверил ей Гарри. — А может быть, вы специально скрыли своё имя, чтобы не дать следствию возможности обнаружить связь с Алисой Лонгботтом, вашей крестницей?

— Откуда вы знаете? — недоумённо воскликнула она.

— На эту мысль меня навёл Джордж с рассказом о тётушке Мюриэль и о похожем платке, считавший, что использовать такой может лишь пожилая волшебница. Версия с Августой сразу потерпела крах, потому как она просто не могла себе позволить такую дорогую ткань. Сначала я хотел отказаться от этого предположения, ведь явных кандидатур больше не было, но оставался призрачный шанс, что это вы. И тогда мне удалось вспомнить, что я видел вас прежде в воспоминаниях Дамблдора о суде над Лестрейнджами после их нападения на Лонгботтомов. Согласитесь, волшебница, которая по собственным заверениям покидает пост только в крайних случаях, не пришла и даже не была бы приглашена на процесс, не имея отношения к Лонгботомам. Так как их сослуживцем или родственником со стороны Фрэнка вы не являлись, оставалась родственная связь с Алисой.

Она промолчала, даже после всего сказанного не спеша признавать свою вину. Тем временем Гарри перешёл к следующему примеру:

— В большее недоумение меня привели слова Артура и Молли Уизли, когда я беседовал с ними, десять минут назад. Мистер Уизли никогда не выписывал «Придиру», и я прежде не замечал, чтобы он читал газеты вверх ногами. Также и Миссис Уизли до сегодняшнего дня не могла назвать ни одной сборной по квиддичу, тем более запомнить счёт матча. Зато она ни при каких обстоятельствах не спутала бы слова любимой песни её молодости с другой композицией, исполненной джазовой певицей-гоблином в Америке в двадцатых годах прошлого века, — проговорил он, подойдя к тёще, ясно видя в её чертах совершенно другое лицо. — Джинни, что ты делаешь в этом купе, если хотела остаться дома с детьми?

— Гарри, о чём ты говоришь? — удивился Рон, с недоумением глядя на друга.

— Не нужно, он всё равно догадался, — перебила его «Молли», посмотрев Поттеру в глаза. — Как видишь, у меня тоже утром изменились планы.

— И поэтому ты едешь в поезде, изображая с Ксенофилиусом своих родителей? — усмехнулся он. — Ещё скажи, что это твой рождественский костюм.

— Ну и семейка, — фыркнула Астория, наблюдая за их разговором.

— Кто бы говорил, — вернула той любезность Джинни и с теплотой, смешанной с доверием и преданностью, взглянула в глаза мужа, чем всегда приводила его в восторг. Но только не сегодня. — Гарри, я могу позже всё объяснить.

— Не нужно, я всё знаю, — спокойным голосом, пугающим своим холодом, прервал жену он. — Ещё утром на платформе заметил чей-то убегающий знакомый силуэт, но из-за «Конфундуса» не смог распознать собственную жену. Отмена встречи, в результате которой мне пришлось поехать на поезде, спутала все ваши планы. Держу пари, первоначально вы с Ксенофилиусом должны были сесть в экспресс под видом мистера и миссис Поттер, но в последний момент, прибыв на вокзал и заметив меня, ты нашла другой выход из ситуации и поспешила к месту для трансгрессии, откуда переместилась в «Нору», взяла волосы и парадную одежду родителей, изменила место встречи с Ксенофилиусом вблизи «Кинг-кросса». Там вы оба приняли вид четы Уизли, чтобы позже попасть на поезд в облике Артура и Молли, в это время сидящих с нашими любимыми детьми. Должен признать, ты очень хорошо сыграла свою мать, но подвело незнание репертуара Уорлок.

— Никогда не любила эти песни, — сказала Джинни, распустив пучок на затылке. Несмотря на её напускное спокойствие, было заметно, что она нервничает. — Не думала, что ты так хорошо разбираешься в её творчестве.

— Приходится по долгу службы, — расплывчато ответил Поттер и вернулся к дальнейшим объяснениям. — Установив этот факт, я сразу подумал, почему же было так необходимо скрыть личность Ксенофилиуса, ведь Джинни появилась на платформе в своём обличии, значит, Оборотное зелье изначально предназначалось только ему. Позже я понял, что такая же причина заставила Асторию Малфой в ответ на мой вопрос о зелье быстро назвать Эрику де Монморанси, тем самым оставив в тайне имя настоящего создателя. С этим же была связана буква в подписи пейзажа, превращённая умелой рукой Дина в «Д». Всё это было проделано с большим риском и только для того, чтобы следствие никогда не узнало имя, собравшее в одном вагоне таких разных пассажиров и послужившее мотивом для жестокого, хладнокровного убийства, в котором повинны двенадцать волшебников.

— Чушь, — отрицал Драко. — Мы с Асторией непричастны к этому.

— Тогда почему миссис Малфой сказала, что восстанавливающее было сварено потомком французского рода, прославившегося любовными зельями? — спросил у него Гарри. — Не потому ли, что ей потребовалось срочно назвать фамилию любого зельевара? Однако своим ответом она выдала себя благодаря подсознательной ассоциации. Самое знаменитое зелье Лаверны де Монморанси называется «Прекрасная любовь», так Астория скрыла фамилию Лавгуд, крутившуюся у неё в голове.

— Это всего лишь теория, у тебя не доказательств, — возмущённо парировала Астория.

— Почему нет? — удивился Гарри. — Авроры, проверив состав зелья, смогут найти рецепт среди записей Полумны в их с Невиллом доме, — он посмотрел на поникшего друга. — Я долго решал, чей мотив был самым главным, но не мог и мысли допустить о том, что все ниточки ведут к Луне. Вторым фактом, укрепляющим эту догадку, являлись слова Дина: «Луна здесь восхитительна». И в этом случае имеется в виду не небесное светило на пейзаже, а его создательница, запечатлевшая место рядом со своим домом и «Норой» в альбоме, который позже подарила другу вместе с волшебными красками. Не ошибусь, если скажу, что обложку для него Полумна тоже сделала сама, изобразив свои любимые жёлтые сливы-цеппелины, натолкнувшие меня на мысль о ней самой.

— Да, она подарила мне его после окончания войны, — с горечью сказал Томас. — Попросила Ксенофилиуса, чтобы никому не известный художник-недоучка делал иллюстрации для их журнала. Благодаря «Придире» у меня появились первые заказы портретов, сбылась давняя мечта. Луна была прекрасным человеком, поддерживала всех нас даже во время плена. Она не должна была так умереть.

— Как? От лап зверя, когда они работали магозоологами с Анджелиной? — вопрошал Гарри, через силу сдерживая поднимающуюся злость. — Такую причину смерти указал в отчёте аврор Рон Уизли, расследовавший это дело, а после завязавший со службой. Пять лет Визенгамот и я не подозревали об истинной причине смерти Полумны, пять лет после приезда из Австралии Анжелина лечилась от последствий встречи с агрессивным существом, чудовищем, на самом деле оказавшимся сбежавшим Пожирателем.

Послышались разговоры, но Гарри не собирался прерывать речь:

— Но зато знали вы, двенадцать волшебников, ровно столько, сколько и присяжных заседателей, решивших устроить свой праведный суд. Вы планировали одни ехать в вагоне, чтобы по пути избавиться от тела, потому ещё на платформе Алиса говорила обычным пассажирам, что здесь все места заняты. Вот почему вы так удивились, увидев меня. Гермиона волновалась не о важной встрече, а о том, что моё присутствие заставляло на ходу переделывать весь план, — проговорил он, посмотрев на подругу. — Необходимо было задержать поезд, чтобы Джинни успела провернуть трюк с Оборотным зельем, и вы попросили машиниста отправиться позже. Книга, которую Гермиона читала, на самом деле была зачарованным дневником, где вы обсуждали изменения. Необходимо было заставить меня думать, что Аморэну угрожают, поэтому Невилл раньше нас покинул купе, когда мы впервые пришли к Дину, и написал угрозу на окне Лестрейнджа. Не последнюю роль сыграл Квиззи, ненавидящий хозяина, издевающегося над ним, он по магическому договору не мог убить Родольфуса, зато мог беспрепятственно открыть дверь в его купе, запутать следствие поддельными письмами или сымитировать нападение на Алису, метнув в неё оглушающее, а потом изобразив испуг. Долго я не мог понять, как вам удалось усыпить меня, но потом, восстановив в памяти тот момент, вспомнил её слова о том, что «Бертти Боттс» способны решить любую проблему. Это был тайный знак для Рона и Гермионы, а конфетки, которые я принял за драже, на самом деле являлись усовершенствованными «Грёзами наяву» из магазина вредилок, которыми Джордж подменил содержимое коробочки. Я догадался благодаря рисунку на коробке, где изображены парень и девушка на палубе пиратского корабля, мне же тоже снилось море. Гермиона только сделала вид, что съела, почти сразу после этого разыграв с Роном ссору, и они ушли, а я уснул. Получив сигнал от них, Невилл и Дин проникли в купе Лестрейнджа, обезоружили и подвесили его затем. За ними зашли остальные и, огласив приговор, по очереди привели его в исполнение.

Гарри замолчал, представив страшную картину.

Поезд покачивался на рельсах. Двенадцать волшебников передавали палочку Лестрейнджа, заставляя орудие убивать своего хозяина.

— Это тебе за Алису и Фрэнка, моего любимого сына и невестку, за дорогую Полумну, «Диффиндо», — ненавидяще провозглашает она, Августа, пассом рассекая кожу Лестрейнджа.

Он кричит от боли, но из горла не вырывается ни звука. Кровь стучит в висках, кровь вытекает из раны, окрашивая багрянцем руки стоящих перед ним волшебников. Палочка попадает к Невиллу. Тот сжимает её в ладони до побелевших костяшек пальцев.

— За родителей и невесту, за нашего неродившегося сына, «Диффиндо», — режет заклятием он, вкладывая в движение руки всю свою боль от потери любимой, всю горечь надежд и мечтаний, счастья, которым никогда не суждено сбыться.

— За мою дочь, за мою милую, светлую дочурку, «Диффиндо», — восклицает убитый горем Ксенофилиус, оставляя глубокий порез рядом с сердцем мерзавца, вместе со смертью единственного ребёнка вырвавшего его собственное из груди.

Палочку берёт Джордж.

— За брата и жизнь, которую ты у него отобрал, за то, что сломал Анджелину, за Полумну, «Диффиндо», — почти рычит он, вспарывая Лестрейнджу мышцу.

Бережно берёт за руки Анджелину, вкладывает палочку в её дрожащие ладони, пять лет не знавшие тепла древка. Она смотрит в лицо зверя, в роковой день захватившего контроль над её разумом и заставившего собственными руками истязать подругу, взявшую её с собой в экспедицию в Австралию и помогавшую ей пережить потерю Фреда.

Он забрал двух дорогих ей волшебников. Она должна, должна отомстить.

— За любимых Фреда, — облизав пересохшие губы, прежним уверенным голосом проговаривает она, — и Полумну. За всё горе, которое ты причинил мне и моим близким, «Диффиндо».

Выполняет пасс, создаёт неглубокую рану, почти царапину. Лестрейндж вздрагивает от боли. Анжелина знает, что всё это неправильно, но на душе всё равно становится легче. «Я отомстила за тебя, Полумна, — шепчет она, глядя на браслет из слив-цеппелинов, и смаргивает слезу. — Я отомстила».

— За моего брата и лучшую подругу, «Диффиндо», — стальным тоном произносит Джинни и взмахивает палочкой, заставляя Лестрейнджа беззвучно закричать.

— За Фреда, Анджелину и Полумну, «Диффиндо», — отрывисто говорит Рон, выплёскивая всю горечь, накопившуюся в душе.

— За Нарциссу, Полумну, своим зельем подарившую мне сына, за ребёнка, которого ты у неё отнял, «Диффиндо», — шипит Астория, ненавидяще воззрившись на парящее в воздухе, будто марионетка на нитях, тело.

Перед взором Астории появляется доброе лицо в обрамлении светлых волос, с глазами немного навыкате, из-за чего Полумна кажется задумчивой и какой-то неземной. Она протягивает ей зелье, снимающее проклятье Гринграссов, и улыбается, когда Астория говорит, что назовёт сына Скорпиусом.

По щеке бежит слезинка, но она не замечает ничего вокруг, кроме лица Лестрейнджа. В груди поднимается ярость. Убийцу ребёнка нельзя простить. Выродок заслужил эту смерть.

— За мать, — тихо говорит Малфой, — за Лавгуд, — добавляет он, невербально применяя «Диффиндо» и пронзая кожу Лестрейнджа, запугавшего Нарциссу и убившего Полумну, второй после Поттера поручившейся за Малфоя на суде, тем самым оградив его от заточения в Азкабане.

— За Фреда и Полумну, самых близких друзей, «Диффиндо», — произносит Дин, чувствуя как ноет в груди.

— За мою бедную Алису, — дрожащим от ярости голосом восклицает волшебница, и её глаза сверкают ненавистью. — За то, что сломал ей жизнь и оставил Невилла сиротой, за милую Полумну, «Диффиндо», — из палочки вырывается малахитовый луч, но задевает лишь запястье, оставляя след на стене. Алиса уходит, потеряв платок, но так этого и не заметив.

— За всех невинных жертв, за Фреда и Полумну, за боль семей убитых, за Алису, Фрэнка, Невилла, за справедливость, которую ты втоптал в грязь, за закон, который посмел нарушить, — бросает она и невербально применяет «Диффиндо».

Церемония прекращается. Невилл открывает окно, Дин достаёт письма и подделывает подпись, Рон обыскивает вещи Лестрейнджа, забирает все ингредиенты Оборотного зелья. Гермиона невидимыми чернилами оставляет ложное послание на письме, затем все, переведя часы на час назад, расходятся по своим купе. Внутри остаётся лишь Джордж. Он надевает чёрную мантию с уже оторванной пуговицей, выуживает из кармана коробочку с перуанским порошком и светящуюся палочку.

Слышатся голоса за стенкой. Сердце, как заведённое, грохочет в груди. Джордж сжимает в кармане монетку с протеевыми чарами, ждёт сигнала. Три-два-один. Горсть перуанского порошка взмывает в воздух, он бросает коробочку и выбегает, чтобы позже увернуться от заклинания Гарри, скрыться и оставить палочку Лестрейнджа в служебном помещении и незаметно выйти из него, убрав мантию в карман, зачарованный невидимым расширением. Он сливается с остальными, как и другие, разыгрывает удивление. На душе мерзко от лжи перед Гарри, но спокойно после выполненного долга перед Фредом. Ему жаль Поттера, которому не разгадать это дело никогда в жизни. Джордж уходит вместе с Анжелиной, даже не подозревая о том, как сильно он ошибается.

— Почему вы скрыли это от меня? — нарушил тишину Гарри. — Вместе мы смогли бы поймать Лестрейнджа и отправить его под суд.

— Чтобы он потом сбежал из Азкабана, как делал это раньше, и продолжил убивать? Знаешь, чего нам это стоило, — выпалила Джинни, — как долго мы планировали, все эти годы выслеживали проклятого убийцу? Спроси Гермиону, сколько бесед она провела с Макгонагалл и Министерством, чтобы устроить этот чёртов бал в декабре, посвящённый победе, и заманить его в ловушку.

Поттер посмотрел на подругу, всегда остававшуюся живым примером благоразумия.

— Разве было необходимо устраивать самосуд? — вопрошал Гарри, смотря на остальных, уверенный в том, что Гермиона осознаёт допущенную ими катастрофическую ошибку.

— А что ещё нам оставалось делать? — обречённо проговорила она. — В законе, который охраняет наш департамент, нет и никогда не было справедливости. Министерство уравнивает права для маглорождённых и чистокровных, убирает дементоров из Азкабана, но в чём смысл суда, самого Визенгамота, если Лестрейндж дважды избегал наказания? Что изменилось бы, если бы ты приговорил его к очередному пожизненному сроку? Ничего, Гарри, ни-че-го. Он унёс десятки жизней во время войны, убил в мирное время Полумну, сломал Анжелину. Лестрейндж был монстром, а не волшебником, его следовало изолировать от общества навсегда.

— Кто дал вам право это сделать? — воскликнул Поттер, не веря, что это действительно сказала Гермиона. — Кто разрешил вам самим нарушать закон?

— Где был закон, когда Лестрейндж убивал Полумну или Фреда? — вскричал Дин. — Где он был, когда пытали Алису и Фрэнка? Да, мы уподобились убийце, но у нас получилось отомстить ему за все его преступления.

— Может быть, мы и сошли с ума, но, встретившись на похоронах Полумны, решили во что бы то ни стало привести в исполнение смертный приговор, которого Лестрейнджу удалось избежать, — подхватила Гермиона. — Нас было тогда двенадцать, вернее одиннадцать — Алиса находилась здесь, в поезде. Дин предложил идею с судом присяжных, как противопоставление Визенгамоту, Джордж — использовать «Диффиндо», чтобы не расщепить душу, а мы вместе с Джинни разработали план. Только месяц назад удалось выследить Лестрейнджа с помощью Малфоя, добывшего через связи в Лютном переулке информацию о скупщике ингредиентов для Оборотного зелья. Я убедила Макгонагалл организовать бал в декабре, потому что мы боялись, что Лестрейндж опять поменяет личину, к тому же не хотелось, чтобы кто-то посторонний пострадал, поэтому экспресс оказался лучшим решением. Выяснив через домовиков Малфоев, что Квиззи не жалует хозяина, мы поддерживали с ним связь, узнавая обо всех передвижениях его хозяина, всё шло благополучно.

— Мистер Поттер, — подала грозный голос Августа. — Вам, как я понимаю, придётся сообщить всё аврорату, нельзя ли переложить всю вину на меня, и только на меня?

— Августа, не нужно, — хотела переубедить её Гермиона, но та лишь махнула рукой.

— Я охотно направила бы на него палочку все двенадцать раз, вместо одного, — продолжала она. — На платке мои инициалы, к тому же я хорошо владею ментальной магией, чтобы внушить другим образ незнакомца в чёрной мантии. Лестрейндж виновен во многих смертях, общество давно вынесло ему приговор, мы только привели его в исполнение. Не нужно привлекать к этому делу остальных, Визенгамоту будет достаточно и одного убийцы.

Гарри не мог даже допустить мысли принять это предложение, поступить против закона. Он твёрдо решил рассказать обо всём аврорам, а затем покинуть пост главы и просить для пассажиров вагона амнистии у Министерства. Выразив свои намерения остальным, он выглянул в окно: к ним приближались работники министерства. Снежная завеса, будто загадка этого дела, исчезла.

* * *

Гарри вдохнул полной грудью морозный воздух. Поездка, показавшаяся ему вечностью, подошла к концу. На станции «Хогсмид» их уже ждали кареты, запряжённые фестралами и убранные к Рождеству. Как и во времена учёбы, их с Роном и Гермионой встретил Хагрид в парадной мантии.

— Как добрались? — поинтересовался он, обняв друзей.

— Неплохо, — ответил Гарри. — Только попали в занос.

— Знаю, мы вас уже заждались, — кивнул Хагрид. — А где Джинни?

— Альбус заболел, и она не смогла приехать, просила передать привет.

— Это хорошо, что с вами ничего не случилось, а то мы тут уж переживали, — облегчённо вздохнул лесничий.

— Мы тоже рады, что всё прошло благополучно, — сказала Гермиона.

— Только у меня такое чувство, будто я всё проспал, — признался Поттер, заметив, как переглянулись Уизли, но не придал этому особого значения.

Спрятав руки от холода в карманы мантии, Поттер с удивлением извлёк оттуда карточку от шоколадной лягушки с Лаверной де Монморанси. Он несколько минут смотрел на безобразную волшебницу, гадая, откуда взялся вкладыш и почему в его голове неожиданно возникло одно-единственное слово — Лавгуд.