Леди Малфой (гет)

Следующий вечер, по словам Пэнси, должен был стать «официальным воссоединением» Пожирателей смерти. Оказалось, их собрания всегда проходили в поместье Малфоев, и теперь, с возвращением Лестрейнджа в страну, очередная встреча была закономерным событием.

Гермиона провела всё утро, избегая хозяйской спальни, или, если точнее, самого хозяина. Малфой странно отреагировал на связь ожогов с проклятиями Эдациума, и Гермиона решила дать ему время. Лестрейндж и Кассиус отбыли рано утром по важному «делу», о котором она не осмелилась расспросить подробнее, так что большую часть дня Гермиона провела в компании Элая и Пэнси. Они проявили живой интерес к её находке.

— Проклятие Эдациума, — протянул Элай. — Гениально.

Гермиона попыталась не краснеть, но с благодарностью приняла комплимент.

— Вы рассказывали про женщину и проклятие, которое высасывало жизнь. Думаю, она страдала от того же недуга.

— Да, — с грустью согласился Элай. — Жаль, что мы так и не успели к ней вовремя.

— Но как это открытие влияет на нашу ситуацию? — вклинилась Пэнси.

— Это ещё один кусочек головоломки, — пояснила Гермиона. — Один шаг на пути к тому, чтобы понять природу призрака. Если Малфой действительно хочет спасти её, нам нужно выяснить её сущность. Возможно, тогда получится найти брешь в защите… Проклятия Эдациума — это тёмная магия, — продолжила Гермиона. — Они могут проявляться в разных формах: через укус вампира, поцелуй дементора или, как в случае нашего призрака, с помощью пламени. В нём явно скрыто что-то большее… должна быть какая-то причина, почему привидение использует именно огонь.

Пэнси неуютно заёрзала в кресле и украдкой взглянула на Элая.

— Ты что-то знаешь? — спросила Гермиона, заметив её реакцию.

— Вроде того, — признала Пэнси. — Я не знаю историю целиком, но… кое-что мне известно. Просто у Драко действительно есть причина не делиться этой тайной, и я не хочу быть человеком, который предаст его доверие.

Гермиона вздохнула.

— Я понимаю, это не твой секрет, — пробормотала она, вспомнив, что пару недель назад Элай сказал ей то же самое.

— Он обязательно вам расскажет, — заверил дворецкий. — Вы с мистером Малфоем как магниты: два абсолютно разных человека с противоположными взглядами и идеалами, которых всё равно притягивает друг к другу невидимая сила.

Почему-то Гермионе показалось, что Элай подразумевал не только её предложение помочь Драко.

— Давайте двигаться дальше, — предложила Пэнси.

— Давайте, — кивнула Гермиона. — Предлагаю обсудить маниакальную одержимость Пожирателей официальными ужинами. Клянусь, вы потратили больше времени на выбор нарядов, чем на придумывание злодейских планов.

Элай рассмеялся:

— Да, эти волшебники довольно эгоцентричны. Хотя, должен признать, нет ничего более грандиозного и изысканного, чем ужин в поместье Малфоев.

— Точно, — согласилась Пэнси. — Именно поэтому завтра тебе надо выглядеть идеально — ты будешь принимать гостей в роли хозяйки замка.

— Никакого давления, — усмехнулась Гермиона.

— Надо просто красиво одеться и часто улыбаться, но не этой твоей улыбкой борца за справедливость, а нормальной: холодной и отстранённой.

— Бегу практиковаться.

— Я серьёзно. Вечером здесь соберутся сотни людей. Большинству из них будет крайне любопытно узнать, кто же стал хозяйкой наследства Малфоев. Молодые девушки возненавидят тебя за то, что ты украла у них потенциального жениха, женщины постарше — за то, что забрала у них потенциального зятя, а вот пожилые мужчины, напротив, могут проявлять чрезмерное дружелюбие.

Гермиона округлила глаза, когда до неё дошёл смысл слов, а сарказма в голосе заметно поубавилось:

— Ты же шутишь?

— Поверь, я посетила достаточно таких ужинов. Стоит только появиться без спутника — держи палочку наготове.

— Я ни за что не переживу этот вечер, — простонала Гермиона. — Я чуть не умерла от волнения в компании всего пяти Пожирателей. Что мне делать с сотней?

— Вам и не придётся ничего делать, — вступил Элай. — Мистер Малфой всё время будет рядом. Леди Малфой не может появиться на подобном вечере без сопровождения.

Гермиона сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Они втроём сидели вокруг деревянного обеденного стола в одной из множества комнат замка. Здесь было светло: солнечные лучи заполняли зал ослепительным блеском, проникая сквозь широкие окна, за которыми виднелся задний двор с художественно подстриженными кустами вдоль одной из узких аллей.

— Полагаю, придётся снова выбирать наряд? — спросила Гермиона, всем видом показывая, что идея её не воодушевляет.

— Естественно, — кивнула Пэнси. — Вообще-то я уже нашла тебе сногсшибательное платье в глубоком оттенке пурпурного.

— Не могу дождаться, — отозвалась Гермиона без особого энтузиазма, стараясь не думать о том, что пурпурный её полнит и визуально укорачивает. — Слушайте, я, пожалуй, пойду — надо выяснить больше информации о проклятиях Эдациума, в библиотеке есть отличная книга, которую я давно планировала закончить. Во сколько Лестрейндж возвращается?

— Через несколько часов, — ответил Элай, давая понять, что у неё достаточно времени. — Я пошлю за вами домашнего эльфа, когда они с Кассиусом вернутся.

— Договорились, — кивнула Гермиона, вставая с места.

Когда дверь за ней закрылась, Пэнси медленно повернулась к Элаю, о чём-то размышляя. Она открыла было рот, сделала паузу, словно передумала, но потом указала на дверь и всё же поинтересовалась:

— Ты тоже заметил весь этот сарказм?

Элай поднялся из-за стола, складывая пустые чашки на поднос:

— Да.

— Она становится чем-то похожа на Драко.

Тонкие губы Элая изогнулись в хитрой улыбке:

— Забавно, не правда ли?

* * *

Гермиона устало пробиралась по коридорам замка, с удивительной лёгкостью выбирая нужную дорогу. Она поднялась по мраморным лестницам вверх, на третий этаж, в спокойное убежище, которым была библиотека Малфоев. Ещё до того, как прохладный воздух коридора успел смешаться с теплом натопленной комнаты, Гермиона схватила ту самую книгу, которая в последнее время часто занимала её мысли, и вновь погрузилась в тёмный мир Матильды Фрогворт.

«Сегодня мать меня перехитрила: набросилась сзади, когда я поднялась к ней на чердак, и пыталась убить меня. Наверное, голод заставил её пойти на крайние меры. Думаю, она начинает понимать, что отец не вернётся. Мои поездки в Албанию принесли неплохие плоды: там я узнала о заклинании, которое использовала на матери. Вообще-то это скорее проклятие.

Я выхватила палочку, направила матери в лицо и позволила Адскому пламени поглотить её».

— Говорят, любопытство сгубило кошку.

Гермиона резко обернулась и увидела Драко, который прислонился к одному из книжных шкафов, сложив руки на груди. Он не улыбался, но и недавняя отрешённость пропала с его лица.

— Любопытство необходимо, — возразила Гермиона. — Если оно сгубило кошку, значит, животное умерло с честью.

Губы Драко растянулись в ухмылке:

— Ты ведь понимаешь, что, будь кошка хоть чуточку сообразительнее, она могла бы прожить много лет, завести семью и котят?

— Какое бесцельное существование, — улыбнулась Гермиона. — По крайней мере, кошка знала, на что идёт, и вряд ли сожалела о своём выборе.

Драко подошёл к тому месту, где сидела Гермиона, и устроился напротив неё, закинув ноги на стол.

— Ненавижу котов.

Она усмехнулась:

— Могу поспорить, это взаимно.

Драко выпрямился на стуле и с любопытством посмотрел на неё:

— Грейнджер, неужели я вижу ухмылку?

— Есть какая-то конкретная причина, по которой ты снова хочешь вывести меня из себя, Малфой?

— Вообще-то да, — ответил он, вновь принимая расслабленную позу. — Очень конкретная причина, связанная с текстом, на который я недавно наткнулся.

Он засунул руку в карман, извлёк оттуда помятый клочок пергамента и начал читать вслух:

— «Проклятия Эдациума являются предвестниками длительной боли и страданий. На сегодняшний день неизвестно о существовании лекарства против проклятия, если последнее оказывало своё воздействие дольше трёх дней. В таких случаях единственный известный способ остановить разрушительное действие проклятия — уничтожить источник, который его навлёк».

— Интересно, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Не могу не согласиться, — кивнул Драко со смешком. — Особенно следующий пассаж, где говорится об антидоте, который может заглушить боль и которого у меня сейчас нет.

— То есть тебя заинтересовала именно эта часть?

Малфой встретился с её взглядом.

— А что ещё?

— Не знаю, может быть, тот факт, что ты продолжишь медленно умирать, если не уничтожишь существо, которое наложило проклятие?

Внезапно Драко хитро улыбнулся.

— Ты ведь сгораешь от любопытства, правда? — спросил он.

Их взгляды вновь пересеклись, но Гермиона поспешно отвела глаза.

— Что за нелепость.

— Я же вижу: тебя гложет изнутри, что все вокруг знают, а ты — нет.

— На твоём месте было бы неплохо посвятить меня в курс дела, — развела руками Гермиона, обороняясь. — Мы вместе вляпались в эту историю.

— Но не по собственному выбору, — заметил Малфой. — Если бы всё зависело от меня, ты сидела бы сейчас в лачуге Уизли.

Гермиона издала смешок.

— Никто не хотел оказаться в этой ситуации, — сказала она. — И я вижу, как меняется твоё лицо, когда ты возвращаешься в свою спальню. Ты не хочешь здесь находиться, но всё равно продолжаешь наказывать себя за какой-то поступок из прошлого. И этим упрямством в буквальном смысле убиваешь себя.

Вся весёлость исчезла с лица Драко, пока Гермиона говорила, но он не стал срываться на неё, как делал обычно, когда она позволяла себе слишком глубоко копаться в его чувствах. Казалось, он смирился с её прямотой.

— Как думаешь, сколько мне ещё осталось? До тех пор, пока я не смогу ходить и разговаривать?

— Проклятие питается твоей тоской. Думаю, пока ты мыслишь позитивно, эффект будет гораздо слабее.

— Не так-то просто мыслить позитивно, когда смерть висит над этим домом, — с горечью произнёс он.

— Утром ты был в отличном настроении, — пожала плечами Гермиона.

Драко пришлось постараться, чтобы не ухмыльнуться во весь рот. Он вспомнил то замечательное чувство освобождения и радости, когда у него получилось достать Грейнджер. Он почти забыл о физической боли, когда ребяческие выпады в сторону Гермионы достигли цели и вызвали желаемую реакцию.

— Знаешь, — начала она, — радоваться жизни не так уж сложно. Счастье можно найти даже в тёмные времена.

— Тебе легко говорить.

— Я серьёзно, — настаивала Гермиона. — Не обязательно иметь жизнь, о которой всегда мечтал, чтобы быть счастливым. Даже самые маленькие лампочки могут осветить тёмную комнату.

Драко издал пустой смешок:

— Ты просто не знаешь, в какой темноте я нахожусь сейчас.

— Если бы ты перестал упрямиться, тебе не пришлось бы бороться с ней в одиночку.

Удовлетворение, которое Драко почувствовал, увидев серьёзность на её лице, вновь произвело эффект, похожий на утреннее состояние, лишь подтверждая его маленькую теорию. Раздражение в голосе Гермионы действительно поднимало ему настроение.

— Предлагаешь мне лампочку, Грейнджер? — с улыбкой спросил Малфой.

— Я сама в темноте, — откровенно ответила она. — Мои родители мертвы, больше родных у меня нет, а мои друзья за сотни миль отсюда. И я тоже пытаюсь найти выход.

— И что же могут сделать два слепых человека?

Гермиона задумалась, тщательно подбирая слова.

— Они могут искать выход вместе.

К её удивлению, Малфой нисколько не смутился. Напротив, он остановил на Гермионе внимательный напряжённый взгляд, в котором не было и тени обычного самодовольства или злонамеренности.

— Слизерин и Гриффиндор объединяют силы, серьёзно?

— Мы давно не в Хогвартсе, Драко, — пожала она плечами.

Имя эхом отдалось в голове.

Драко.

Он заметил, что буква «к» прозвучала чуть резче, чем у большинства его знакомых.

— Ты произносишь моё имя очень странно, — не преминул отметить Малфой.

— Я просто пытаюсь быть выше прошлых обид.

— Отлично, а меня вполне устраивает положение ниже.

Гермиона обиженно надулась.

— И что теперь? — осведомился Драко. — Хочешь, чтобы я называл тебя Гермионой?

— Да.

— Ладно.

— И может, наконец расскажешь мне историю привидения?

Мгновение Драко смотрел в пустоту, о чём-то размышляя. Он скрестил руки на груди и выдал короткий ответ:

— Нет.

— Почему нет?

— Давай сначала попробуем этот эксперимент с именами, — предложил он с ухмылкой. — Мы ведь слепые, помнишь? Не будем торопиться… Мы же не хотим споткнуться и упасть.

* * *

Гермиона возвращалась назад в хозяйскую спальню, без труда выбирая нужные коридоры, когда одна из комнат внезапно привлекла её внимание. Дверь была приоткрыта, оттуда веяло жутковатым холодом — разумеется, Гермиона просто не могла пройти мимо.

Она на цыпочках подкралась ко входу и осторожно переступила порог, одновременно с этим прошептав: «Люмос». Конец палочки рассеял полумрак и… Гермиона облегчённо выдохнула: за дверью оказался всего лишь винный погреб. Это объясняло сырость и прохладу. Некоторое время Гермиона просто разглядывала внутреннее убранство: каменные стены, деревянные ромбовидные стеллажи и сотни бутылок со всего мира, каждая из которых казалась старше предыдущей.

— Затаскивай его сюда, — послышался грубый мужской голос снаружи. — Ох, Мерлина ради, Гектор! Чего ты копаешься? Кончай читать про этих дурацких землероек и пошевеливайся!

— Они шастают по лесу, Мальсибер, — отозвался другой голос. — Что если одна из этих тварей на нас нападёт?

Гермиона сразу узнала дружков Лестрейнджа. Она судорожно оглядела погреб, но единственным выходом из комнаты была дверь, через которую она зашла и за которой в эту секунду происходила какая-то возня. Мужчины были слишком близко, чтобы незаметно выскользнуть.

Гермиона поспешно прошла к дальней стене, где по счастливой случайности стояли пять огромных бочек. Она ещё раз огляделась, но других вариантов не было, и Гермиона укрылась за бочками как раз в тот момент, когда трое мужчин зашли в комнату, волоча за собой четвёртого. Она подобрала с пола маленький камешек, нацарапала на ближайшей бочке руну прозрачности, и мурашки пробежали по спине, когда Гермиона осознала, что на её глазах будет разворачиваться вовсе не счастливое воссоединение старых друзей.

Дверь в винный погреб захлопнулась, и на мгновение комната погрузилась в темноту, пока один из Пожирателей не щёлкнул выключателем. Даже теперь свет был мягкий и приглушённый — дорогие вина не терпят яркого освещения, — но его хватало, чтобы видеть разворачивающуюся сцену.

Мужчина на полу бессвязно молил о пощаде, хватаясь за ноги трёх возвышавшихся над ним Пожирателей, но резко замолчал, когда дверь снова открылась и через порог переступил ещё один человек. Он неторопливо подошёл к распластанному на полу мужчине и медленно заговорил:

— Бартоломью, — губы Лестрейнджа растянулись в жуткой полуулыбке, от которой кровь стыла в жилах. — Как приятно наконец с тобой встретиться.

В ответ Гермиона расслышала лишь слабые всхлипывания мужчины, которого трое Пожирателей поставили на колени перед Лестрейнджем. Он судорожно прижимал руки к груди, не переставая бормотать и умолять. Гермиона не отрывала глаз от происходящего, прекрасно понимая, что «дружеская встреча» не сулила ничего хорошего. Трое мужчин переместились за спину Лестрейнджа, ухмыляясь друг другу, но даже их кровожадное веселье пугало не так сильно, как полубезумная улыбка самого Родольфуса.

— Я… Я… прошу прощения… — наконец выдавил мужчина, собрав последние силы, чтобы облечь всхлипывания в членораздельные слова, которые всё равно было сложно разобрать из-за сбившегося дыхания и дрожи в голосе. — П-п-пожалуйста… Простите меня.

Гермиона застыла в своём укрытии, боясь пошевелиться. Мольбы мужчины превратились в громкие рыдания, и слова вновь смешались в бессвязную кашу.

— Мне отрадно видеть, что ты сожалеешь о своём решении, — наконец произнёс Лестрейндж. — Предатель или нет, осознание собственных ошибок приносит облегчение, не так ли?

— Д-да, — отозвался мужчина сквозь рыдания, теперь в его голосе появился проблеск надежды. Несмотря на то, что он уже стоял на коленях, мужчина склонил голову ниже и воздел дрожащие руки к Пожирателям. — Я… п-п-понимаю… что б-был… неправ.

Один из них угрожающе что-то пробормотал и бросился вперёд, но был остановлен властной рукой Лестрейнджа, с лица которого не сходила кривая ухмылка.

— Терпение, Мальсибер, — произнёс он.

— Ты веришь ему? — зло выплюнул тот. — Он же грязный таракан! Давно пора раздавить его.

— Нет! — воскликнул Бартоломью, упав на живот и вцепившись в голень Лестрейнджа. — Пожалуйста… П-пожалуйста! Я вас умоляю!

— Не надо убивать его сразу, — ухмыльнулся другой Пожиратель. — Дайте сначала мне повеселиться.

Третий Пожиратель засмеялся:

— Небольшой Круциатус явно не повредит, — согласился он.

Всхлипы Бартоломью стали громче, а дыхание — чаще.

— Я… Пожалуйста!

Гермиона нервно вздохнула, чувствуя, как нос защипало от подступивших слёз. Одна часть сознания кричала: «Иди! Спаси его! Эффект неожиданности на твоей стороне!» А другая, рациональная часть, пыталась привести её в чувство: «У них огромный перевес в силе! Тебя просто убьют! Обман раскроется, и тогда Малфоя, Элая, Паркинсон — всех уничтожат!» Ладони Гермионы непроизвольно сжались в кулаки, кровь ударила в виски.

— Что скажешь, Барт? — как бы невзначай поинтересовался Лестрейндж. — Позволить им то, о чём они просят?

— Что угодно! Я дам… Я дам вам что угодно! Деньги! У меня есть… Я могу… тысячи галлеонов. Пожалуйста!

— Видимо, ответ отрицательный, — усмехнулся Лестрейндж. Он повернулся к другим Пожирателям, во взгляде вспыхнул маниакальный блеск.

Внутренности Гермионы словно скрутило в тугой узел, а лёгкие сжались, не пропуская кислород.

— Ах, Барт, Барт… — протянул Лестрейндж, вновь поворачиваясь к пленнику. Тон был обманчиво мягкий. Словно отец случайно поймал сына, который пытался улизнуть из дома незамеченным. — Сколько проблем ты нам ещё доставишь?

— Нисколько! — мгновенно отозвался Бартоломью сквозь слёзы, в его голосе опять появилась тень слабой надежды. — Обещаю! Клянусь… Клянусь своей магией! Никогда… Это никогда… Вы больше никогда обо мне не услышите!

Холодный смех эхом отразился от стен.

— Я справедливый человек, — произнёс Лестрейндж, отсмеявшись. — Предлагаю выставить вопрос на голосование. Если хотя бы один из присутствующих посчитает, что тебя следует отпустить, мы так и поступим.

* * *

Драко нервно мерил шагами хозяйскую спальню, то и дело беспокойно поглядывая на дверь. Гермиона ушла из библиотеки гораздо раньше него — они должны были встретиться в комнате, но Грейнджер так и не появилась. Драко охватило необъяснимое волнение, которое не позволяло сконцентрироваться ни на чём, кроме её пропажи.

— Элай, — негромко произнёс Малфой в пустоту, и дворецкий почти мгновенно появился перед ним.

— Да, сэр?

Драко последний раз взглянул на дверь, надеясь, что Грейнджер в эту самую секунду возникнет на пороге, но напрасно.

— Ты знаешь, где она?

— Мисс Грейнджер? — уточнил Элай. — Нет, я её не видел.

Драко сцепил зубы и сам направился к выходу из комнаты.

— Она не появлялась больше часа, — бросил он на ходу.

Уловив обеспокоенность хозяина, Элай предложил:

— Хотите, чтобы я обыскал замок?

— Нет, не надо… — ответил Драко. — Я сам.

* * *

Нижняя губа Барта нервно дрожала, наполненный животным ужасом взгляд перебегал с одного Пожирателя на другого. Он сжимал ладони, умоляя о пощаде.

Первым вынес приговор высокий лысый мужчина. Он чем-то неуловимо напоминал дикого зверя, и, присмотревшись, Гермиона поняла, что больше всего этому впечатлению способствовала его ссутуленная спина. Мужчина улыбнулся, обнажая кривые зубы, и поднял большой палец вверх. На мгновение тень облегчения проскользнула во взгляде Барта, но она исчезла в ту же секунду, когда Пожиратель перевернул палец вниз.

— Мы с тобой повеселимся, — с мрачной ухмылкой пообещал он, тёмные глаза-бусинки наполнились жутким предвкушением расправы.

— Не повезло, Барт, — притворно вздохнул Лестрейндж, поворачиваясь ко второму Пожирателю — широкоплечему мужчине с крючковатым носом и искривлённой челюстью: — Маркус?

Тот тоже улыбнулся и слегка наклонил голову вбок, внимательно изучая распластанного на полу пленника. Предвкушение веселья медленно проникало в его холодный взгляд. Он покачал головой:

— Предатель однажды — предатель навсегда.

Барт судорожно сглотнул и перевёл взгляд на Мальсибера, сжимая мокрую от пота рубашку.

— Пожалуйста… — взмолился он.

Гермиона без труда распознала искру безумия в чёрных глазах Мальсибера — было несложно угадать, какой выбор он сделает. Внутренности скрутило в тугой узел; она больше не могла игнорировать навязчивый зуд в теле, который побуждал сделать хоть что-то, чтобы не дать трагедии случиться прямо у неё на глазах. Гермиона почти физически ощутила, как лёгкие вытолкнули воздух из груди, посылая его в горло, где уже сформировалось заклинание, готовое сорваться с губ. Она дёрнулась вперёд и приоткрыла рот, намереваясь во что бы то ни стало остановить происходящее, когда мужская ладонь резко зажала ей рот и потянула вниз.

Глаза Гермионы в ужасе расширились, а вторая рука обхватила её поперёк талии, не давая пошевелиться. Крик, почти разорвавший относительную тишину комнаты, так и застрял в горле, превратившись в сдавленное мычание. Гермиона почувствовала, как лицо нападавшего приблизилось к уху, ощутила его тёплое дыхание на своей шее.

— Не шевелись, — прошептал Драко почти беззвучно.

Он слегка ослабил хватку, позволяя Гермионе вдохнуть.

— Они его убьют, — так же тихо прошептала она, чувствуя, как глаза щиплет от жалости.

— Да, — не стал отрицать Драко. Гермиона не видела его лица, но ощущала его тело, всё ещё тесно прижатое к ней, словно Драко опасался, что она вытворит какую-нибудь глупость. — Мы ничего не можем сделать.

— Мы должны попытаться, — выдохнула она. — Он же умрёт!

Хватка Драко снова стала жёстче, удерживая Гермиону на месте.

— Они убьют тебя, как только ты покажешься, — прошептал он.

Комната разразилась жутким хохотом, и Гермиона мгновенно поняла, что Мальсибер вынес свой вердикт. За смехом последовал пронзительный крик и последняя мольба, сорвавшаяся с губ пленника. И хотя Гермиона уже давно отвернулась, не в силах наблюдать происходящее, перед глазами раз за разом всплывал образ Бартоломью, хватающегося за штанину Лестрейнджа, как за последнюю соломинку.

— Мы ничем ему не поможем, — повторил Драко, когда комнату огласил очередной раскат издевательского хохота. — Держись за меня, мы трансгрессируем отсюда.

Гермиона вцепилась в предплечье Малфоя и закрыла глаза, молясь оказаться где угодно, только не здесь. Несколько томительных секунд прошли, и она услышала, как Драко шёпотом выругался.

— Ты не концентрируешься! — прошипел он. — Сосредоточься. У меня не получится переместить нас, пока ты не очистишь сознание.

— Я… Я не могу… — жалобно прошептала Гермиона. Страшные образы назойливо лезли в голову, и она знала, что не может от них отделаться. Снаружи раздался очередной вопль, жёлтая вспышка ослепительно блеснула в полумраке погреба. Гермиона развернулась лицом к Драко и уткнулась носом в мягкую ткань его рубашки. Хватка так и не ослабла, но теперь Гермиона почувствовала, что он склонил голову, тоже избегая смотреть на разворачивающуюся казнь.

— Они пытают его, — в ужасе выдохнула Гермиона ему в грудь, едва сдерживая слёзы и надеясь лишь на то, что ткань рубашки заглушит её всхлипы.

— Думай о чём-нибудь другом, — быстро сказал Драко, но было уже поздно. Раздался мерзкий смешок, за которым последовал пробирающий до дрожи вопль, заполнивший всё пространство комнаты. Гермиона не могла дышать и лишь сильнее вжалась в Драко, стараясь не вслушиваться в крик корчащегося на полу мужчины.

Затем последовали новые мольбы и стенания, но голос Барта звучал гораздо тише и слабее, а слова то и дело прерывались вскриками, полными боли.

— Думай о чём-нибудь другом, — снова взмолился Драко. — Мы не можем трансгрессировать, пока ты не успокоишься.

— Я не могу, — слабо прошептала она. — Не могу не думать…

И снова этот оглушительный вопль, покрывающий кожу мурашками. Гермиона зажмурилась, всеми силами стараясь отогнать воспоминания о корчащемся в жутких мучениях пауке с урока на четвёртом курсе. Она почувствовала, как прохладные ладони зажали ей уши в попытке заглушить страшные звуки, но это не очень помогло. Ещё через несколько секунд яркая зелёная вспышка расчертила воздух, и наступила тишина.

— Кажется, Мальсибер слишком увлёкся, — произнёс Лестрейндж, первым нарушив молчание, но голос его звучал удовлетворённо.

— В следующий раз я начну первым, — прошипел другой голос.

За коротким диалогом последовали приглушённые реплики Пожирателей, которые становились всё тише и неразборчивее, по мере того как мужчины покидали место преступления. Гермиона не шевелилась, крепче прижавшись к Драко, отголосок последнего вопля Барта продолжал звенеть в ушах. Она перестала плакать и теперь отчётливо ощущала, как намокшая рубашка прилипла щеке. Когда Гермиона поняла, что просто физически не может находиться в таком напряжении, она приоткрыла рот и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Пойдём. — Голос Драко сейчас казался далёким и чуждым. Гермиона честно постаралась очистить сознание и сжала руку Малфоя, но он не попытался трансгрессировать. Вместо этого его хватка ослабла, и Драко осторожно поднялся на ноги, выбираясь из их укрытия. Он выпрямился и произнёс в пустоту комнаты:

— Элай.

Раздался щелчок, и дворецкий возник в погребе.

— Она видела? — обеспокоенно спросил он.

— Большую часть, — ответил Драко. — Где Лестрейндж?

— Направляется в свою комнату, — сообщил Элай. — Другие трое пошли к главному входу. Насколько мне известно, снаружи их ждёт транспорт.

— Надо перенести тело, — произнёс Драко, понижая голос так, что даже стоявший рядом Элай с трудом мог его расслышать. — Подержи его в подземелье некоторое время, но постарайся узнать, есть ли у него родные и близкие.

— А мисс Грейнджер?

— Это я беру на себя. Её всю трясёт.

Из своего укрытия Гермиона расслышала негромкое шевеление, затем повторный щелчок. Драко взял её за руки.

— Пойдём, — мягко произнёс он, помогая подняться. — Нам пора.

Гермиона машинально подчинилась и выбралась из укрытия. Потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к свету, но она почти сразу отвернулась и прижалась к груди Драко, боясь увидеть то, чего ей вовсе не хотелось видеть.

— Его тут нет, — заверил Малфой, старательно избегая слова «труп». — Элай перенёс в другое место.

Гермиона осторожно открыла глаза, немного отстраняясь от Драко, но он всё равно продолжал придерживать её за плечи. Она почти физически ощущала на себе взволнованный взгляд.

— Ты можешь идти?

Гермиона слабо кивнула. Драко крепче сжал её плечо и осторожно сделал первый шаг. Ноги Гермионы словно налились свинцом, и ей приходилось прилагать не только физические, но и моральные усилия, чтобы двигаться вперёд. Следующие несколько шагов дались с трудом, но по крайней мере онемение ослабло, к тому же с поддержкой Драко Гермионе не приходилось полагаться лишь на собственные силы.

Чем больше энергии она отдавала движению, тем сильнее сознание заволакивало туманом отрешённости, когда неожиданно Драко вдруг схватил её за руку, и желудок Гермионы скрутило привычным спазмом. Знакомое тянущее чувство разрослось в области пупка, Гермиона моргнула и с удивлением поняла, что они оказались в хозяйской спальне.

— Прости за это, — извинился Драко. — Я заметил твой отрешённый взгляд и решил, что сознание достаточно свободно для трансгрессии.

Гермиона ничего не ответила, только осела на пол на внезапно подогнувшихся ногах и прислонилась к деревянному основанию кровати, чувствуя затылком неудобные углубления и резные узоры, но это её сейчас не волновало.

Ещё никогда в жизни ей не доводилось видеть ничего похожего на казнь, свидетельницей которой она стала.

Гермиона видела смерть и в школе, и после, работая целителем. Она даже помнила, как однажды сама попыталась воспроизвести убивающее проклятие, но оно оказалось настолько слабым, что едва мазнуло Беллатрису по лицу, не причинив никакого вреда.

Убило Белатрису не заклинание, а случайное стечение обстоятельств. Во время сражения она неизменно ускользала от атак Гермионы, иногда попадая под действие того или иного заклинания, но быстро восстанавливалась и продолжала сражение. В пылу битвы Гермиона услышала, что Рон ранен и лежит рядом с Выручай-комнатой, куда она и побежала, увернувшись от очередной атаки.

Беллатриса не собиралась так просто отпускать добычу. Она последовала за Гермионой, настигнув её уже у Выручай-комнаты, где они продолжили прерванное сражение. Гермиона слышала, как за дверью яростно бушует Адское пламя, и быстро просчитала свои шансы. Переместившись так, что Беллатриса оказалась спиной ко входу, она ударила взрывным заклинанием, и деревянные двери разлетелись в щепки, обдавая коридор жаром, но само Адское пламя не вышло за порог. Гермиона запустила в отвлёкшуюся на мгновение Белатрису обездвиживающим заклинанием и упала на пол, уже оттуда наблюдая, как языки пламени поглотили Пожирательницу. В последние мгновения в её глазах плескался страх перед смертью и какое-то сумасшедшее, безумное торжество.

Вот и всё. Это было самое большее, что Гермиона когда-либо делала, чтобы навлечь чью-то смерть. До сегодняшнего дня ей никогда не приходилось чувствовать мучительную беспомощность, пока на её глазах издеваются над невинным человеком, молящим о пощаде. Она никогда не видела, как жертва, прекрасно осознающая свою судьбу, продолжает отчаянно цепляться за жизнь и всё равно умирает от рук беспощадных убийц. Жуткие отголоски воплей ещё звучали в голове, и Гермиона ясно осознавала, что, как и ожоги на руках, со временем они будут приносить меньше боли, но шрамы останутся навсегда.

Дверь скрипнула и, пропустив кого-то внутрь, вновь закрылась с глухим хлопком. Ослабевшее сознание Гермионы смогло распознать Пэнси, которая торопливо подошла к Драко, и они начали шёпотом о чём-то переговариваться, хотя предмет разговора Гермиона так и не смогла разобрать. Паркинсон периодически издавала приглушённые возгласы и вздохи. В какой-то момент Гермиона почувствовала запах её кокосовых духов и с удивлением обнаружила, что Пэнси присела рядом и положила ладонь ей на плечо.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, — мягко произнесла она.

— Мне тоже, — честно отозвалась Гермиона слабым голосом. Драко мгновенно повернулся в их сторону, ведь она впервые заговорила с того момента, как они выбрались из винного погреба. Он стоял у окна, руки в карманах, и в неярком свете мокрые дорожки от слёз Гермионы были всё ещё различимы на его рубашке.

— Тебе надо переодеться, — сказала Пэнси, помогая ей подняться с пола и усаживая на краешек кровати. — Если Лестрейндж решит заглянуть, он может что-то заподозрить.

Гермиона вяло кивнула и провела рукавом по лицу, вытирая пот и слёзы, пока Пэнси подыскивала для неё уютную зелёную пижаму.

— Мне надо в душ, — сообщил Драко, убедившись, что Гермиона в надёжных руках. — Пэнси, побудь с ней.

По пути в ванную он остановился у платяного шкафа и достал оттуда сменную футболку нежно-голубого оттенка и тёмно-серые свободные штаны. Когда Драко скрылся за дверью, Пэнси внимательно осмотрела Гермиону с нескрываемым волнением во взгляде.

— Ты в порядке? — негромко спросила она.

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Это было ужасно, — отозвалась она, закрывая лицо руками. — Он всё кричал и кричал.

— Но ты видела, как убивают людей, — с мягким любопытством заметила Пэнси.

— Не таким образом. Не так… равнодушно. Я ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной.

Пэнси осторожно положила пижаму рядом с Гермионой и направилась к выходу из комнаты.

— Я буду снаружи, — произнесла она, прежде чем выйти. — Можешь спокойно переодеться.

* * *

Холодные капли ударялись о бледную кожу Драко, смывая солоноватый запах слёз и пота. Он прибавил напор, с наслаждением подставляя лицо под поток воды и чувствуя, как она приятно охлаждает разгорячённое тело. Простояв под душем минут десять, он насухо вытерся полотенцем, оделся и начал быстро расчёсывать волосы, когда в дверь постучали.

— Что? — спросил он, открывая дверь.

— С Гермионой всё в порядке, — сообщила Пэнси, украдкой поглядывая на хозяйскую спальню. — Просто переволновалась.

— Что она сейчас делает? — спросил Драко с явной тревогой в голосе.

— Переодевается, — ответила Пэнси, — дай ей минуту. Почему ты так напряжён?

Малфой перевёл взгляд на пол, затем вновь посмотрел на Пэнси и неуверенно начал:

— Я… — он запнулся. — Я не знаю, что ей сказать.

Пэнси задумалась и вздохнула:

— Эта казнь обязательно напомнит ей о родителях, — предупредила она. — Если Гермиона захочет выговориться — выслушай. Если нет — просто побудь рядом. Никто не хотел бы остаться в одиночестве в такой момент.

— Тогда ты побудь с ней, — предложил Драко неожиданно для самого себя. — В тебе больше чуткости.

— Ты себя недооцениваешь, — улыбнулась Пэнси.

* * *

Малфой вошёл в спальню и первым делом увидел Гермиону, которая даже не подумала переодеться. Она снова сидела на полу с закрытыми глазами, прислонившись затылком к столбику кровати.

— Тебе надо поспать, — негромко произнёс Драко.

Гермиона открыла глаза и медленно покачала головой, не отводя взгляда от ковра.

— Не хочу, — слабо произнесла она. — Я просто посижу здесь.

В смятении Драко смотрел, как её глаза медленно наполняются слезами, но сознание находилось где-то далеко отсюда: Гермиона заново переживала недавние события. Драко был обескуражен, но ещё больше — напуган. Что если этот водоворот эмоций затянет Гермиону с головой? За последний час из неё словно высосали жизнь, оставив лишь бледную оболочку.

Драко сглотнул и принял решение на время оставить Гермиону наедине с собственными мыслями. Он сам часто находил успокоение в молчании, и, возможно, ей требовалось то же самое. Малфой подошёл к раскладному дивану и улёгся на него, продолжая украдкой поглядывать сквозь полупрозрачную ширму за беззвучно рыдающей Гермионой.

* * *

Было уже за полночь, когда Драко открыл глаза, с удивлением осознав, что умудрился на некоторое время провалиться в сон. Свечи давно догорели, и комната погрузилась в темноту, с которой боролся лишь мягкий лунный свет, проникавший в комнату через незашторенные окна. Малфой приподнялся на локтях и заглянул за ширму, отметив, что Гермиона всё ещё полулежала в неудобной позе возле кровати. Её глаза по-прежнему были закрыты, но дыхание стало ровным и ритмичным.

Драко осторожно поднялся с дивана, стараясь не издавать громких звуков, и аккуратно приблизился к кровати. На щеках Гермионы ещё были заметны высохшие дорожки от слёз, но она больше не плакала и не дрожала.

Драко опустился на корточки и бережно подхватил её под колени, другой рукой придерживая за спину. Гермиона инстинктивно уцепилась за его шею, позволяя Драко без усилий поднять себя и аккуратно уложить на мягкое покрывало. Он осторожно вытянул из-под Гермионы пуховое одеяло и укрыл её. Малфой уже шагнул в сторону, намереваясь вернуться на раскладной диван, когда рука Гермионы вцепилась в край его футболки. Он обернулся, встречаясь с её заспанным взглядом.

— Не уходи, — прошептала она, и голос её звучал печально и совершенно разбито.

Драко кивнул, стараясь скрыть удивление.

— Я здесь, — заверил он.

Гермиона повернула голову в сторону пустующей половины кровати и вновь перевела взгляд на Драко.

— Останься.

Её голос был таким слабым и безжизненным, что Малфой просто не мог отказать. Он снова кивнул и, обойдя постель, забрался с другой стороны, укладываясь примерно в метре от Гермионы, пытаясь прикинуть, какое расстояние будет считаться «безопасным». Гермионе было плевать на глупые условности, но придвигаться ближе она не стала. С минуту они пролежали в полной тишине, которую нарушало лишь их собственное дыхание, и бездумно рассматривали потолок.

— Думаешь, он так же убивал моих родителей? — спросила Гермиона, первой нарушив молчание.

Драко не знал, что ответить. Разум говорил, что Лестрейндж никогда не отказывал себе в удовольствии помучить жертв перед смертью, но Гермионе знать об этом совсем необязательно.

Её глаза снова наполнились слезами.

— С чего бы ему их жалеть? — продолжила она размышлять вслух. — Ему бы понравилось смотреть на их страдания.

Холодный порыв ветра ворвался в комнату через приоткрытое окно, и Гермиона вздрогнула, сворачиваясь калачиком под одеялом. Она всё ещё не смотрела на Драко. В комнате вновь повисло молчание, которое становилось тяжелее с каждой минутой. Гермиона плакала почти беззвучно, но её вздрагивания заставляли кожу Драко покрываться мурашками.

— Мои родители в Азкабане, — наконец сказал он. Слова прозвучали так тихо, что Драко не знал, услышала ли его Гермиона. Она ничего не ответила, но повернула голову и внимательно посмотрела на его профиль.

— Я проходил тренировку в Белизе для поступления в аврорат, когда моему отцу вынесли приговор. Его оправдали. Но отпустили с восьмилетним испытательным сроком и политикой нулевой терпимости к любым нарушениям. Восемь месяцев спустя в подземельях нашли тело молодой девушки-сквиба, замученной до смерти.

Гермиона не отрывала взгляда от Драко, пока он рассказывал:

— Авроры схватили отца и бросили в Азкабан. Через четыре дня арестовали мать по подозрению в соучастии. С тех пор они всё время провели в тюрьме.

В комнате повисла напряжённая пауза.

— Они правда убили ту девушку? — наконец спросила Гермиона.

Драко отрицательно покачал головой.

— Они были заносчивыми, слепо следовали за Тёмным Лордом и косвенно оказались причастны ко многим страшным делам, но они не убийцы. — Теперь Драко перевернулся на бок, чтобы лучше видеть Гермиону и убедиться, что она понимает. — Большинство Пожирателей были нужны для физических расправ — массовых вылазок и убийств. Более важные люди достигли своего положения при Волдеморте по одной из двух причин: были безжалостными, как Лестрейнджи, или влиятельными, как родители. Матери никогда не хватило бы жестокости, чтобы совершить убийство.

— А твоему отцу?

— Он слишком высокомерен и ни за что не стал бы тратить силы и время на низший класс.

Драко замолчал, словно обдумывая что-то, потом тяжело вздохнул и всё-таки продолжил:

— Отец умер четыре месяца назад.

— А твоя мама?

— Она скоро последует за ним.

В комнате вновь повисло напряжённое молчание.

— Мне жаль, — почти неслышно произнесла Гермиона.

Драко вновь повернулся на спину и невидящим взглядом уставился в потолок.

— В этом мире есть вещи и похуже смерти. Моя жизнь превратилась в вечное чистилище.

— Но ты ведь ни в чём не виноват.

Драко повернул голову к Гермионе, заглядывая ей в глаза:

— Тогда за что я наказан? И почему тебе пришлось так рано пережить смерть родителей, если ты всю жизнь боролась на стороне добра?

Он продолжал внимательно смотреть на неё, ища ответа в карих глазах, и Гермиона не замедлила дать его:

— Это плата за то, чтобы быть хорошим, — мрачно произнесла она. — Я могла бы сбежать подальше от Лестрейнджа, если бы хотела, могла бы исчезнуть, стать новым человеком, и он никогда бы меня не нашёл. Но я не хочу. Почему я должна бросать привычную жизнь из-за этой паршивой пародии на человека? И это отличает нас от них: мы остаёмся, чтобы сражаться.

— Нас? — переспросил Драко. — Я не такой, как ты. Я слишком слаб. И я не герой.

На губах Гермионы впервые за последние несколько часов появилась тень улыбки.

— Я же видела, как ты сражался за неё… за это существо… кем бы она ни была. Ты не такой, как эти Пожиратели. У каждого есть слабости. У каждого есть пороки. Но сила в борьбе. Это сложно, и больно, и каждый день надо начинать сначала. Но по-другому никак.

Её слова эхом отозвались в голове Драко, и он почувствовал, как пульс бьётся в висках. Он знал, что должен сделать. Должен был сделать уже давно.

— Её звали Адрия, — начал Драко внезапно пересохшим голосом. — Она работала в замке с семи лет, когда Элай нашёл её слоняющейся по деревне недалеко от поместья. Родители не обращали на неё особого внимания — она была сквибом, — но отлично помогала домашним эльфам.

Драко замолчал, подбирая слова, и вскоре продолжил:

— Два года назад, перед побегом, Лестрейндж пришёл в поместье в поисках убежища. Отец отказал. Лестрейндж вернулся несколько дней спустя, когда в замке никого не было, и повесил над задним двором чёрную метку… обвинил отца в трусости. Его люди… Они нашли Адрию и мучили её несколько часов, просто для развлечения, а потом наконец дали умереть... Они сожгли её Адским пламенем.