Байки старого Бродяги (джен)

Дело было на дальней космостанции, лететь до нее три недели на обычном транспортнике, дыра была та еще. Отправкой туда обычно в Центре всех пугали, а особо провинившихся так и сразу ссылали. Для поправки дисциплинарного здоровья, как писали в сопровождающих документах. И когда набор был больше обычного, тоже присылали туда парней, тогда их вообще распихивали по всей заднице Галактики.

Я как раз выпросил назначение на эту самую станцию Шарр, как вышел из госпиталя, решил год позависать в какой-нибудь дыре, покомандовать молодежью, нервы в порядок привести и все такое. Командующий похмыкал, сказал, мол, Бродяга, придурок ты натуральный, хер ты моржовый, плесенью покроешься, счищать никто не будет, и подписал отправку.

— Смотри, если что, там три недели транспортник идет, спасать вас никто не станет, если ты там опять чудить начнешь.

"Чудить" — это когда у меня самопроизвольное включение импланта произошло, я тогда поломал стену склада кулаками в крошево, потом ко мне доктор наш сзади подобрался и огнетушителем ебнул со всей дури по затылку. Помогло. А когда мне импланты переставили, я как раз и затосковал по мирной скучной жизни.

Перед отправкой на станцию я все награды в сейф командиру сдал, оружие туда же, напялил форму, которая выглядела так, словно я ее жевал с начала службы, вспомнил, что я по званию лейтенант, как выпустили, так и остался, при моей профессии карьерная лестница только одна — от импланта первого поколения к импланту пятого — и пошел себе на транспортник до Шарра.

Доставили меня на Шарр как специалиста по дальней связи, им больше всего спирта выдают, для протирки плат. А у меня внутри очень тонкая электроника, в общем, суть уловили все. Я, спирт, никакого командования и приказов на ликвидацию… Райская житуха. Встретили меня там даже дружелюбно, выделили комнату и сказали, что завтра покажут рабочее место. В помощь мне отрядили Комара, одного из солдат, который должен был разделить со мной труд, я промываю спиртом себя, Комар делает все остальное.

Комар — это, сука, тот еще мудоеб был, тонкий, скрюченный какой-то, как его вообще годным признали, ума не приложу. И голос такой был, противный и звенящий. Но дело свое знал на раз-два-отъебись. Вся аппаратура блестела как у меня импланты после помывки, всю связь знал, чинил. В общем, как-то я притерпелся. Комар мне таскал спирт под списание, стаканы и волочил закусь в виде сухарей, короче, мы с ним поладили. Я его вроде как взял под негласное покровительство, его раньше ногами могли отпиздить только так, не до калечения, конечно, так, пару синяков и морду расквасить. А когда он стал со мной работать, все как-то отвяли. Я в это дело не встревал, самого в учебке по первости молотили, пока сдачи сдавать не начал. Но и пару раз пройтись рядышком с местом, где народ Комара поджидал, тоже пришлось. Короче, полное взаимопонимание.

А однажды утром явился я на свое рабочее место, слышу, кто-то ревет в углу, тоненько так. Пошел туда, нашел Комара, взял его за шиворот, встряхнул и спрашиваю ласково:

— Хули ты тут скулишь, насекомыш? В лазарет отнести? Аппендицит скрутил или что?

Комар поизвивался, посучил ногами и выдал душещипательную историю. Оказывается, у него есть невеста, которая трогательно его ждет за месяц полета отсюда. Ждала, вернее, родители ее устроили что-то вроде нехилой подъебки, короче, сегодня у нее свадьба, если Комар на нее прилетит через пять часов, то невеста будет его, а если не прилетит, то там есть другой жених, который с удовольствием девку возьмет в жены.

У меня что-то в глазах слегка потемнело от такой несправедливости. Думаю, какого ж хера гражданские так нас, военных, воспринимают? Парень служит, нормально так служит, взысканий нет, майор недавно похвалил, полковник покивал, мол, блестящее будущее у Комара вашего будет. Отслужил бы свое, прилетел, женился.

— Сопли подбери, — говорю. — Пошли к майору, вдруг что придумает.

Майор нас встретил душевно, налил коньяку, выразил сочувствие, но руками развел, мол, что я сделаю.

— Думай, майор, — говорю.

Дал пинка Комару, тот понял, мигом сбегал, притащил три пузыря спирта. Сели думать. Примерно через четыре стакана майор просветлел мордой, сказал: "О", позвал полковника, тот пришел, хлебнул стакан и выпихал нас прочь, чтобы не подслушивали секретные шифры. Комар опять распустил сопли.

— Ща все будет, — гляжу, майор выскакивает, морда красная, глаза шальные. — За мной, бойцы.

И побежал куда-то пьяным галопом. Мы с Комаром потащились за ним. Выскакали на полетную площадку, слышим рев:

— Отряд "Дзар" прибыл, где противник?

— Нихуя себе… — до меня первого доперло, что мы такое видим.

Эти… душевнейшие мудаки ничего лучше не придумали, как вызвать подкрепление, мол, на станции пиздец, силы на исходе, бойцы вповалку мертвым сном, прошу принять мою последнюю волю, завещаю последние трусы командиру отряда подмоги. А подкрепление у нас оборудовано чем? Правильно, сверхскоростником, которому до нас три часа. Полковник вообще в раж вошел:

— Бродяга, гаси их, транспорт наш.

Отряд "Дзар", чтобы понятнее было, это мой отряд, в смысле, я в нем пять лет отслужил, так что гаситься они не стали, мигом побросали оружие, улеглись пузом в бетон и завели клешни за головы. И ржут, козлы.

— Полетели, жених, — я Комара сцапал за шиворот и поволок в транспорт.

"Дзар" мигом повскакивал, быстренько всем составом загрузились по местам. Их спиртом не пои, только дай на свадьбу завалиться, шампанским надраться, подружек невесты пощупать и жениху морду набить легонько для порядка.

Короче, за три часа Комара умыли, протрезвили, упаковали в новенькую форму, обвешали значками за отличную стрельбу, выигранный турнир по пинг-понгу и первое место по плаванию — это командир отряда подогнал, у него этих памятных значков горы, сестра на фирме работает, где их штампуют. По пути на свадьбу мы какой-то флаер мотанули в столб, очень уж морда была у водителя подозрительная, костюм свадебный пафосный, и Комар его узнал, соперника.

Прилетели к дворцу бракосочетаний, внизу уже вовсю какой-то шухер — девка в белом платье орет, букетом роз машет как я резаком в джунглях и угрожает утопиться в фонтане, если ее решат выдать замуж, кругом какие-то родственники носятся и кудахчут. Решили, что девка боевая, нашему Комару очень даже подходящая. А тут нас все заметили, аж рты пооткрывали.

— Лети, Комарик, — сказал я и дал пинка.

Комар не растерялся, пока вниз падал, успел скооперировать себя по пространству, красиво разложиться в позу и вовремя дернуть "крылья", спикировал вниз, прямо в этот фонтан, следом посыпался "Дзар". Шухер еще больше поднялся: то ли свадьбу захватывают, то ли учения идут, бабы орут: "Мальчики, только не насилуйте!", мужики матерятся, кто-то правопорядок местный вызвал, прилетели четыре флаера с маячками.

В общем, женили мы Комара, выжрали все спиртное, а через девять месяцев родился у Комариной четы первенец, которого они назвали в честь нашего бравого полковника.

— Хорош заливать, Бродяга, — хохотнул я. — Вот прямо так и прилетели?

— Прилетели.

— И согласились транспорт свой дать?

— Согласились.

Я хотел сказать еще что-то, но тут дверь открылась, в палату влетел мальчишка лет пяти:

— Дядя Александр! А мы с мамой и папой пришли тебя навестить.

За спиной мальчишки в дверном проеме маячила красивая женщина в легком синем платье и высокий худющий мужчина в военной форме.