Долг (гет)

За день до дня рождения нагрянули гости. Ольга в это время прихорашивалась в ванной, но, услышав голоса, не сдержала любопытства и выглянула из ванной.

— А где твоя нянька? — голос был незнакомым, но говорившего она не увидела.

Ольга усмехнулась: вот что значит о ней думают. Хотя, по сути-то, наверное, верно. Наскоро высушив чуть отросшие волосы, которые улеглись непослушными завитками, спустилась к гостям.

Мужчины собрались на кухне и уже что-то жевали. Рядом со Стивеном стоял темнокожий, высокий, немногим ниже Барнса и Роджерса, симпатичный парень. Такой же накачанный и с военной выправкой, как у Капитана — уж военных она чуяла за версту. У него была располагающая, слегка лукавая улыбка и черные, проницательные глаза. Увидев Ольгу, улыбка сползла с его лица, а взгляд стал острым и неприятным.

— Здравствуйте, Стивен, — улыбаясь, кивнула она Роджерсу и представилась незнакомцу: — Ольга Хоуп.

— Сэм Уилсон, — растерянно ответил тот.

Стивен уже набирал воздух в грудь, чтобы задать вопрос, но Ольга опередила:

— Мы тут набрели на горнолыжный курорт. Я впервые встала на сноуборд и упала. Сотрясения мозга нет, но сломала ключицу.

Уилсон сочувственно поморщился.

— Как вам тут? — спросил Роджерс.

— Мне нравится, — ответила Ольга. — Хорошо, что рядом курорт. Разнообразие всегда хорошо.

— Нормально, — пожал плечами Джеймс.

Он обрадовался приезду Стивена, это Ольга успела подметить. Но вот что он чувствует по отношению к Уилсону — непонятно.

— Сэм, а вы тоже супергерой? — Ольга не сдержала любопытства.

— Э-э-э, — невразумительно протянул Уилсон и растерянно посмотрел на Капитана.

— У вас явные нарушения речи. За определенную плату я смогу быть и вашей нянькой, — Ольга не смогла удержаться от подкола.

— Извините, Ольга. Та шутка не предназначалась для ваших ушек, — в смоляных глазах Уилсона плеснулось смущение.

Ольга слегка улыбнулась и кивнула. Но ответная улыбка Сэма снова стала лукавой, а взгляд теплым, обволакивающим. Ей Уилсон определенно понравился.

Ольга невольно сравнила трех мужчин. Барнс — угрюмый, свирепый, но в то же время растерянный. Растерянный даже от такой условно-вольной жизни. И ей не хотелось думать, что Джеймс сломлен. Роджерс — тут подходило только одно слово — безупречный. Она знала его историю, знала, как он отчаянно хотело служить Родине и знала, на какие жертвы он пошел. Его моральные качества чуть ли не зашкаливали. Стало стыдно еще и перед ним за то, что не поверила и не доверилась его словам о своем друге. Уилсон же — обворожительный. Но она так же видела, что за его хитроватой улыбкой скрывается серьезный и умный человек. И стоило только увидеть, с каким почтением он смотрит на Капитана, становилось ясно, что Сэм пойдет за ним в огонь и воду.

Пока она задумчиво пила ароматный кофе, Роджерс улучил момент и пригласил прогуляться.

— Как у вас успехи? Мои поиски ничего не дали.

— Как вам сказать, Стивен. Я методом наблюдения пришла к выводу, что мозг у Джеймса в норме. Конечно, ему бы сделать другие исследования, вроде ЭЭГ, ЭНГ. А еще ему бы высококвалифицированного психотерапевта. Пожалуй, только моя травма помогла наладить некое подобие контакта.

— Я испугался, что это Джеймс сделал.

— Вы же в него верите, — усмехнулась Ольга.

— Верю. Но когда я увидел ваш фингал, то поганая мысль проскользнула.

— Не говорите об этом Джеймсу. Сегодня вечером начинайте вспоминать какие-нибудь забавные истории из вашего… Юношества. Прошлого.

— Думаете, это поможет вернуть прежнего Баки? — В наивном вопросе Стивена еле слышно угадывалась робкая надежда.

— Нет, конечно, — Ольга тяжело вздохнула. — Люди, перенесшие много испытаний, меняются. У них может поменяться мировоззрение, черты характера, они могут стать замкнутыми. В досье я прочитала, что сержанта Барнса отмечали как хорошо воспитанного, высокоморального человека, и это в нем надо поддерживать и на этом строить новый костяк.

— Новый костяк уже начался строить?

— За месяц, Стивен, он только научился немного доверять. Послезавтра для контроля придется зачитать код. Я на девяносто девять и девять десятых процента уверена, что он сработает.

Ольга глубоко вдохнула морозный воздух. День выдался пасмурный, хмурый, обещавший обильный снегопад к вечеру. Но пока погода позволяла гулять, хотя Ольга уже немного отвыкла от долгих прогулок по лесу. Роджерс, как истинный джентльмен, поддерживал ее под локоток, чтобы она не упала. Ольга помялась, но все же решила сказать о том, что ее беспокоило больше всего, о чем она так не хотела думать:

— Плохая идея была реабилитировать Барнса таким способом. Он… Не умеет жить обычной жизнью. Его постоянно приходится направлять, подсказывать, словно он всегда ждет приказов. У него совершенно нет интереса к жизни. Он будто сломлен. И это не удивительно. Ему не приспособиться к обычной человеческой жизни.

Роджерс резко остановился. Он сурово посмотрел на Ольгу, прямой взгляд прожигал насквозь, но она даже не поморщилась. Твердо смотрела на Роджерса, уверенная в своей правоте.

— И что же было бы лучше? — в голосе Стивена она услышала упрямство.

— Клиника. А еще лучше — заморозка.

— Нет. Это неправильно, Ольга.

— Отчего же? Роджерс, вы читали его досье. Вы видели, что из него вытравливали человека, делали машину для убийства. Это не осталось бесследно. Как он жил до того, как мы переехали сюда?

— Он… Скрывался, — Стивен отвернулся от Ольги.

— Вот видите. Даже тогда он не жил, а выживал.

— Но сейчас все поменялось, — Роджерс снова смотрел на Ольгу. — У меня же получилось приспособиться.

Его твердый взгляд и упрямая уверенность в своей правоте отчаяла Ольгу.

— Он не умеет жить! — закричала Ольга и уже тише добавила: — Не сравнивайте его с собой. Вас не ломали.

Ольгу охватила злость на Капитана. Злость на его упрямство, на непонимание очевидных вещей. Злость на то, что даже лучший друг Джеймса Барнса его ломает.

— Вы даже не даете ему шанс, — укоризненно сказал Роджерс. — Вы даже не подумали, что он мог бы научиться.

Ольга тоскливо вздохнула. Доля правды в его словах была. Она отчего-то рубила с плеча, не давая возможности. Может, дело в том, что она не хотела помогать? Что ее выдернули из своего мирка? Нестабильного, но с замаячившим впереди лучиком света. Нет, с недавних пор все поменялось. Она даже знала с какого момента — когда перестала бояться Барнса. Резко и навсегда.

Но Роджерс не стал манипулировать и озвучивать очевидное.

— Возможно, вы правы, Стивен, — тихо сказала Ольга. — Впрочем, у нас еще два месяца впереди. Мало, но я сделаю все, что в моих силах.

На пути к дому Ольгу посетила любопытная мысль. Возможно, Джеймс не может приспособиться, потому что чувствовал себя пациентом? Она постоянно его тестировала, выискивала в книгах информацию, что-то ему даже рассказывала. Постоянно задавала вопросы, расспрашивала о прошлом. При нем же делала заметки в свой дневник. Что, если она прекратит его изучать, а начнет просто жить, ну, как соседка, конечно. Он ведь немного оживлялся, когда было плохо ей. Проявил участие, когда рассказала ему свою историю, когда заболела, и потом, когда сломала ключицу. Вела себя не как врач, а как обычный человек. Еще более интересная мысль кольнула: но ведь у обычных людей есть потребности в сексе. Как быть с этим? Как далеко она готова зайти в своей помощи? Тряхнув головой, Ольга решила что будет разбираться по мере поступления проблем. Пока что, два месяца, у нее будет отпуск. Не такой, какой она хотела бы, но она постарается выжать из него все. Она решила, что они однозначно еще съездят на горнолыжную базу, может быть даже в поход, когда ключица заживет. Почаще будут выбираться в город. Все, с этого момента она больше не доктор. И не нянька.

Дома, из кухни, шла тихая перебранка. Ольга не слышала о чем конкретно, но выделяла голос Джеймса. И это ее порадовало.

— А что у нас на ужин? — полюбопытствовала она.

— Макароны по-флотски, — ответил Сэм.

— Вот как, — разочарованно протянула Ольга. — Ну, нам не привыкать.

И она улыбнулась Джеймсу.

Ужин прошел в спокойной теплой обстановке. Роджерс действительно пытался вовлечь Барнса в совместные воспоминания веселых случаев из их прошлого. Джеймс неохотно, но поддерживал разговор. После ужина Ольга позвала Сэма на прогулку.

— Сэм, я бы хотела познакомиться с вами поближе, чтобы определить фронт работы по вашей реабилитации, — Ольга решила продолжить шутку.

— Хотите стать нашим штатным психиатром?

— Ага, сделаю себе имя с вашей помощью. Буду зарабатывать себе на беспечную старость. Помогите застегнуть курточку, пожалуйста.

Сэм с удивлением помог ей одеться. Когда они отошли от дома, Ольга продолжила:

— Стивену и Джеймсу необходимо побыть вдвоем.

— Мы все считали, что Баки уже не тот человек, которого помнил капитан. Но он в него верил и оказался прав.

Ольга кивнула, не стала опровергать, что Роджерс не совсем прав.

На улице уже начался снегопад, и они прогуливались вокруг дома. Ольга в общих чертах рассказала Уилсону о реабилитации, объяснила, почему она помогает Барнсу, рассказала как она сломала ключицу. Она уже начала подмерзать, но в дом еще не решалась идти. Встав на крыльце возле входной двери она достала сигарету, повертела с сомнением в руке, но все же прикурила.

— Вы же врач, — укоризненно сказал Сэм, а в его глазах плескался обжигающий огонь.

— Ага. И человек.

Она смотрела на кружившиеся снежинки в свете фонаря и голова была пустой — все решения приняты. Снег заметал следы, а ей казалось, что это открывался новый чистый лист.

Десятое марта выпало на субботу. Отправив Роджерса в городок, чтобы он забронировал столик в баре, Ольга начала собираться к вечеру. Медленно и неловко она замаскировала синяк и рану, с трудом уложила непослушные волосы, слегка подкрасила по-прежнему тусклые глаза. Ольга протяжно вздохнула, в очередной раз сожалея, что природа красотой ее обделила. Единственное, чем она гордилась — идеально чистой, ровной кожей и четким овалом лица, который часто оплывал у женщин после определенного возраста.

Осталось натянуть корсет, который она снимала пока была в душе, но тот упрямо не поддавался: ремешок постоянно выскальзывал, а когда прилагала больше усилий, то чувствовала резкую боль. Вздохнув, она пришла к выводу, что без посторонней помощи ей не справиться. Вспомнив горячие и дрожащие пальцы Джеймса, его старательно отводимый взгляд, кровь резко прилила к щекам, сердце сначала замерло, а потом затрепыхалось, и низ живота сладко потянуло. Но Ольга все же решила бороться с упрямым ремешком. Не надо искушать. Никого. Скорчившись от боли и основательно вспотев, она победила и защелкнула замок.

Пять недель назад сердце колотилось от страха перед Барнсом, теперь же от воспоминаний о его прикосновениях, о руке на бедре и о том, как он нес ее, словно она ничего не весила. Ольге было странно. Лоуренс не вызывал в ней подобных ощущений. Да, у них до секса дела не дошло, они всего лишь целовались. Но все же сердце не было буйным, и бабочек в животе не наблюдалось. И, черт побери, Крис был обаятельным, открытым и настойчивым и его не отпугнула Ольгина замкнутость и протез. Почему ее не бросало в сладкую дрожь при мысли о Лоуренсе, хотя с ним у нее было будущее?

Тяжко вздохнув, Ольга решила, что слишком «ослабила поводок». Качнуло ее из одной стороны в другую слишком резко. От врача к доброй соседке. Она попыталась вспомнить лицо мужа и не смогла — оно превратилось в размытое пятно. Только форма военного врача четко встала перед глазами. Настроение испортилось окончательно.

Взяв себя в руки, она выползла из комнаты. Роджерс уже давно вернулся и отчитался ей, когда увидел на кухне.

— Ольга, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил капитан.

— Да, Стивен, просто рука разболелась. Скоро успокоится и все будет хорошо.

Ложь срывалась легко и привычно. В отличие от правды, кстати.

— Уверены, что это хорошая идея выехать в город?

— Абсолютно, — бледными губами улыбнулась Ольга.

Роджерс лишь недоверчиво покачал головой, а Ольга направилась на улицу покурить. Попутно заглянула в гостиную, где Джеймс и Сэм смотрели новости и зачем-то задержала взгляд на затылке Барнса.

В баре было многолюдно, шумно и на танцполе отплясывало уже несколько человек. Забронированный столик, по иронии, оказался тем, за которым сидели давнишние выпивохи. Ольга даже покрутила головой, выискивая их. Сейчас она не опасалась никаких конфликтов, кстати — вряд ли кто осмелился бы задирать трех здоровенных мужчин.

Они заказали себе пива. Как ни странно, спутники взяли светлое, а Ольга себе взяла темное, крепкое и терпкое, с легкой горчинкой — именно такое она и любила. Разговор сначала не клеился, но тут Сэм завел речь о делах Мстителей и Роджерс включился в обсуждение. Ольга по привычке отметила, что Барнс внимательно слушает, задает редкие вопросы и отключилась, рассматривая окружающих и потягивая свое пиво. Порадовалась, что ей доверяют, раз завели подобный разговор в ее присутствии. Потом обсуждение перешло на воспоминания «молодости» Роджерса и Барнса. Ольга выловила, что они говорили о каких-то мифических существах, в частности о гидре. Исподтишка понаблюдала (опять же по привычке) за Джеймсом, который не нервничал, не закрывался снова и не проявлял недовольства. Обычное обсуждение необычных дел. И отключилась дальше. Пока не поняла, что Джеймс к ней обращается.

— Ольга, вы хотели потанцевать, — он подошел к ней и протянул руку.

Ольга с замиранием сердца протянула свою ладошку — в его руке она казалась узкой и маленькой — и позволила увести себя на танцплощадку. Она снова ощутила жар, когда Барнс положил руку на спину, чуть повыше талии, а железной рукой, затянутой в перчатку, он аккуратно, как хрупкую драгоценность, взял ее правую. И медленно повел в танце.

— Вы сегодня какая-то тихая, — вдруг сказал Джеймс.

— Да, — Ольга облизнула сухие губы.

— Сейчас я начинаю понимать, каково вам было общаться со мной, — усмехнулся Барнс.

— Ох, — выдавила Ольга. Сглотнув, она с трудом продолжила: — Знаете, я сегодня размышляла о возрасте.

— И из-за этого вы сегодня так грустите? Мне, вот, девяносто девять лет исполнилось, подумать страшно.

Ольга впервые за этот день улыбнулась.

— И для старичка, вы неплохо танцуете.

Они просидели еще пару часов. За это время Ольга потанцевала и с Роджерсом, которого она вытащила на танцпол, и с Сэмом, который сам проявил инициативу. С остроумным Уилсоном было легко общаться, он ее подкалывал, она отшучивалась и подкалывала в ответ его. Джеймс больше не приглашал. Когда они уже уходили, протискиваясь сквозь танцевальную площадку, заиграл очередная медленная песня. Джеймс, остановил ее за руку и закружил в танце.

— Оказывается, я скучал по танцам, — объяснил он свой поступок.

— Надо будет сюда заглядывать, — Ольга робко улыбнулась.

— Думаете, это возможно? Завтра вы зачитаете код.

— Конечно, — еле слышно прошептала Ольга. — После кода жизнь продолжится.

Барнс усмехнулся, а Ольга впервые за день заглянула ему в глаза, которые он не отвел. Осознав это, она запнулась, сбиваясь с ритма. Джеймс притянул ее чуть ближе и они практически остановились, только покачивались в такт. Ольге казалось, что она целую вечность смотрит своими распахнутыми глазами в его блестящие, и растворяется в его взгляде. Ей казалось, что он вот-вот ее поцелует и начала тянуться ближе, теснее, и сердце взбесилось, и дыхание стало рваным. Как музыка резко закончилась. Волшебство момента сгинуло — было, не было? — и Ольга растеряно оглянулась. Рядом топтался такой же растерянный Джеймс, но он тряхнул головой и решительно увел с танцпола.

Ночью Ольга не могла заснуть, что, похоже, входило в привычку. Она долго вспоминала последний танец и не могла понять, показалось ей намерение поцелуя или нет. Она так долго мусолила этот момент, что ощутила стыд. Не он хотел поцеловать, а она.

А снился ей муж, у которого была лохматая голова, ямочка на подбородке и глаза цвета февральского неба.