Луиза (джен)

Ещё с порога он услышал мамин голос и машинально сжался, но, вопреки ожиданию, мама не кричала на Настю и не ругалась с папой — она разговаривала по телефону с какой-то тёткой, и речь шла о сестре. Витька навострил уши.

— А ведь большая уже, через два года в школу — их теперь с шести берут... Да ты что? В девятом классе — и с ночником? Это ж сколько вы за свет платите? Ага, ага... Спасибо, Тань. Витьку пришлю.

Далее разговор перешёл на любимую тему деревенских женщин — помидоры. Ни картошка, ни перцы, ни цветы не пользуются таким трепетным вниманием, как помидоры, и разговор обещал быть долгим. Даже не разувшись, Витька повернулся обратно и пошёл в сарай за велосипедом. За чем придется ехать и куда, он ещё не знал, но колеса подкачать не мешало. Тут из дома выбежала Настька. Об утренних слезах она уже напрочь забыла, а о птенчике помнила.

— Ты куда ходил? К птенчику? — выпалила она.

Он кивнул, не зная, что соврать.

— Он там? В траве?

— Улетел, — ответил Витька, честно глядя ей в глаза.

— Куда улетел?

— На юг. Тут одна девочка хочет с тобой подружиться — после обеда буду вас знакомить.

Настька молча хлопала глазами.

— Ногти почисти.

— Я вчера чистила. А почему без меня ходил?

— Потому, что кончается на у, — машинально ответил он и впервые задумался, что сестре, может быть, тоже обидно слышать от всех одни грубости. — Платье одень.

— Зачем?

— Малявка ты, вот ты кто, — сказал он беззлобно и взлохматил ей волосы.

— Ничего я не малявка, — надулась она. — Сам ты маляв.

Потом он помогал маме полоть помидоры, а Настька крутилась рядом. Мама сообщила детям, что тётя Таня (не родная их тётя, а просто знакомая тётка с другого конца деревни) отдаёт им свой старый светильник, и новый покупать не нужно.

— Это чтобы ты не куролесила по ночам, — объяснила мама Настьке. — Со светом-то не будешь куролесить?

— Не буду! Вот здорово! — завопила Настька и запрыгала по грядке.

— Вить, привезёшь? Дом 24.

— Угу, — отозвался он. Как будто можно было сказать «нет».

— Отец с работы придёт, на смех вас поднимет. Удумали тоже — с фонарём спать.

— Мам, а ты в детстве темноты не боялась? — спросил Витька.

— Нет, — жёстко сказала мама. — Единственное, чего я боялась — это огорчить родителей.

После этого разговаривать стало неинтересно, и Витька закончил свою часть работы молча. Стояла жара, кусали мошки, и после прополки ему хотелось хоть немного отдохнуть в прохладной комнате, но надо было ехать за светильником. Он мог, конечно, отдохнуть и съездить после обеда, но тогда накрылась бы встреча с Луизой.

Тётя Таня жила за три километра, и поездка туда-обратно заняла минут сорок: он по дороге купил хлеб и два раза останавливался пить у колонки. Чумазый и жёваный целлофановый пакет, который ему торжественно вручила тётя Таня со словами: «Сумочку верните», он повесил на руль поверх пакета с хлебом, чтобы не разбить содержимое. Говорливая тётя Таня успела рассказать ему, что её дочка, здоровенная дылда, у которой уже есть жених, тоже боится темноты. «Эта лампочка ей не нравится, я ей купила другую. Вот и подумала, что вещь пропадает!» — так тётя Таня объяснила свою щедрость.

Витька поблагодарил её, даже не задумавшись, с чего бы это дочка-дылда отбраковала хороший новый светильник, ему и в голову не пришло развернуть и посмотреть, что там такое. Ночник он и есть ночник, пусть женщины разбираются. Ехал и радовался за сестру. Сегодня она распрощается с ночными страхами!

Пока он ездил, вернулся отец с работы — значит, сегодня опять короткий день. В последнее время короткие дни в автосервисе стали чаще, а настроение у папы — мрачнее. Мама хлопотала на кухне. Витька отдал ей пакеты и побежал в душ. До встречи оставалось чуть больше часа.

Первое, что он услышал, выйдя из душа, был громкий Настин рев.

— Бессовестная! — донёсся голос мамы. — Ты хотела ночник — вот тебе ночник! Чем ты недовольна?

— Она страшная! — проныла Настька.

Витька догадался, что что-то опять пошло наперекосяк, и со вздохом потащился в Настину комнату. Завидев брата, Настька замолчала.

— Витя, хоть ты ей скажи, — обиженно попросила мама. — Ведь правда, хороший детский светильник? — и пальцем показала на прикроватную тумбочку, куда поместили это чудо.

Одного взгляда Витьке хватило, чтобы понять, почему светильник «она» и почему тёть-Танина дочка от него отказалась. И он, против воли, начал хохотать.

— Прекрати паясничать, — рассердилась мама.

А Витька, не в силах сдержаться, хохотал все громче. На тумбочке красовалась большая, сантиметров тридцать в высоту, глиняная фигурка сидящей кошки с лампочкой внутри, сделанная вполне реалистично. Вытянув шею, зверюга пристально смотрела вперед, словно готовясь к прыжку, а вместо зрачков у неё зияли отверстия, сквозь которые и шёл свет. Даже днём это произведение искусства выглядело жутковато, а во что оно превратится ночью, страшно было представить.

Услышав его хохот, в комнату заглянул папа.

— Что у вас тут весёленького?

— Настюха темноты боится, — давясь от смеха, начал объяснять Витька. — А мама ей ночник подарила — смотри. Чтобы не страшно было...

— А, узнаю! Когда я пешком под стол ходил, этими кошками все универмаги были завалены. И ещё домики были стеклянные. Экое старьё... А юмор-то в чём?

Отсмеявшись, Витька вытер слёзы и миролюбиво сказал:

— Мам, пап, вы взрослые люди. Вы хоть сами-то понимаете, что это не ночник, а фильм ужасов?

— Симпатичная кошечка, — обиженно протянула мама.

— Ага, очень симпатичная, — хмыкнул Витька. — Ты бы такую кошечку к себе в спальню поставила? Представляешь: просыпаешься среди ночи, а из темноты на тебя пялятся два жёлтых глаза.

— Прекрати пороть чушь! — прикрикнул отец.

— Она правда стра-ашная, — опять захныкала Настька, глядя на кошку с непритворным ужасом. — Мам, унеси её!

— То хочу светильник, то унеси! Семь пятниц на неделе! Хочешь меня в гроб загнать?

— Я хочу не такой...

— Ты мне ещё попривередничай! — вконец рассердилась мама. — Неблагодарная свинья.

— У тебя в спальне будет стоять этот светильник, и точка, — назидательно сказал папа. — Дарёному коню в зубы не смотрят.

— Коту, — проворчал Витька.

— Так, мне надоел этот цирк. Мила, мы будем сегодня обедать?

Мама объявила Настьку бессовестной и позвала всех на кухню. За столом родители мгновенно забыли о дьявольском ночнике и стали обсуждать ремонт. Бессовестная Настька насупленно молчала, а мама, стараясь затолкать в неё побольше манной каши, горячо доказывала отцу, что глиняная штукатурка гораздо лучше гипсокартона. Витька тоже молчал, хотя от манной каши уже два года как был освобождён.

До назначенной встречи оставался час. До встречи с Луизианой... Как она выразилась? Он не утерпел и заглянул в словарь Ожегова, но про слово «официоз» было написано совсем не то, что он подумал — будто это какая-то газета. Ладно. Витька решил надеть чистую майку и причесаться поближе к трём, нашёл расчёску, положил на видное место и лёг ждать. Через десять минут в комнату вошла мама.

— Что разлёгся? А сумку кто отвозить будет? — строго спросила она.

Витька, очнувшись от грёз, сел и уставился на неё.

— Какую сумку? Кому?

— Таня звонила. Она же тебя просила, как человека: сумку верните.

Витька вспомнил про пакет.

— Сейчас, что ли? А вечером нельзя?

— Она ждёт! — закричала мама, и лицо её покрылось красными пятнами. — Только о себе и думаешь, как бы на диване поваляться! А на других тебе наплевать! Лентяй несчастный, наградил бог детьми!

Витька встал и молча пошёл в коридор.

— Нормальный сын давно бы сам отвёз, а этот, пока не понукнёшь, мизинчиком не шевельнёт! — продолжала мама чуть тише.

Она аккуратно сложила грязный пакет, выжав из него воздух, и протянула Витьке. Он взял пакет двумя пальцами и вышел во двор.

— Бессовестный, — донеслось ему вслед.

Больше всего он боялся опоздать на встречу и поэтому гнал велосипед что было сил. Добравшись до дома 24, на ходу соскочил, бросил велик и подбежал к двери. Звонить и стучать пришлось больше минуты. Когда нерасторопная тётя Таня показалась на пороге, он вручил ей «сумочку», буркнув:

— Спасибо.

— Ну, как светильник? — напыщенно спросила тётя Таня. Ей явно не терпелось почувствовать себя благодетельницей. — Понравился девочке?

Витька хотел что-то сказать, но передумал и ответил:

— Понравился.

— Вот и хорошо! — расплылась тётя Таня. — Для ребенка в самый раз.

— Ага, — кивнул Витька, прыгнул на велик и был таков.

Он вернулся домой весь взмыленный, но на душ времени уже не оставалось. Наскоро сменив майку на рубашку, он плеснул в лицо водой, провёл по волосам расчёской и позвал сестру, и они, взявшись за руки, пошли к калитке.

— Куда? — осведомилась мама.

— Мы погуляем по берегу, — ответил он.

— Смотрите, не купайтесь.

— Не будем.

Витька подумал, что большинство матерей мира хотело бы, чтобы их дети прожили свою жизнь, ни разу не искупавшись в реке.

— А рубашку зачем одел?

— Майка грязная.

— На тебя не настираешься! С утра чистая была, что ты в ней, уголь, что ли, таскал? Пожалей мать!

— Я сам постираю, — сквозь зубы процедил Витька, продвигаясь к калитке.

— Как же, ты постираешь, от тебя дождёшься, ты только и знаешь, что свои удовольствия справлять, а на мать тебе наплевать, что она с утра до вечера, как прислуга...

Они вышли за калитку. Как всегда после общения с матерью, Витьке хотелось рвать и метать, и, как всегда, он сдержался. Он знал по опыту, что минут через двадцать злость сама пройдёт, а пока лучше молчать.

Но Настька молчать не могла.

— Мы куда идём?

— На берег.

— Мы будем играть?

— Угу.

— А в какие игры?

На ней было безобразное короткое платье в горох и панамка. Витька остановился и проверил у неё ногти. Почистила все-таки.

— Значит, так. Во всю глотку не орать, болтать поменьше, в носу не ковыряться. Я тебя познакомлю с новой соседкой.

— А как её зовут?

— Луиза.

— А почему?

— Потому... Потому что она принцесса.

— А у неё корона есть?

— Нету.

Так болтая, они добрели до места, где лежало бревно. Настька убедилась, что птенца нет, и быстро нашла себе занятие: делать караваи из песка.

— Извозишься опять, — недовольно пробурчал Витька.

— Не извозюсь.

Луизы не было. Витька всматривался в даль: не мелькнет ли голубое платье, но тщетно. Что, если она приходила, пока он отвозил мешок мелочной старухе, не нашла его и обиделась? Но ведь он опоздал всего на минуту-другую. Витька ходил по берегу, пинал бутылки и не знал, что подумать. Злость прошла, уступив место беспокойству. Если Луиза забыла о назначенной встрече, это не беда, с кем не бывает, но вдруг с ней что-то случилось? Жара давала о себе знать. Луиза Луизой, а ребенка нельзя долго держать на солнцепёке. Витька помог сестре долепить последний каравай и повёл её домой.

— А где принцесса Луиза? — спросила Настька, грязная с ног до головы.

— Наверно, её мама не пустила.

— А разве принцесс тоже ругают мамы?

— Мамы всех ругают. В другой раз познакомишься.

Конечно, влетело обоим за то, что Настька грязная. Витьке было до того муторно, что он огрызнулся:

— Мам, купи себе куклу, посади на шкаф, и она всегда будет чистая! Её не надо ни купать, ни пичкать манной кашей — идеальный ребёнок!

Мама начала кричать, что он хочет её смерти, и Витька спрятался в душ.