Маги, магглы и сквибы (джен)

— Мой внук не будет учиться в этой чёртовой школе для ненормальных! В этом сумасшедшем доме! В этом питомнике для психов! Нет, нет и нет! Мне хватило одного убогого в семье, и я не позволю, чтобы ещё и Малкольм… — Вернон Дурсль сделал паузу, переводя дыхание, но весь его вид по-прежнему выражал крайнюю степень негодования. Одна мысль о том, что его внук может учиться в Хогвартсе, приводила его в состояние, близкое к бешенству.

— Но, папа, — слабо попытался возразить Дадли, с опаской глядя на побагровевшего отца, — мы же не можем просто проигнорировать их письмо. У Малкольма совершенно точно есть магические способности. Раньше мы списывали все странные происшествия на совпадения и случайности, но так дальше продолжаться не может. Он должен получить магическое образование хотя бы ради того, чтобы научиться контролировать это.

— Образование?! В Хогвартсе?! — презрительно фыркнул Вернон. — Чему его там научат? Дешевым фокусам! Надувать своих тетушек, бить стекла, портить торты и нападать на родственников! Хорошее образование, ничего не скажешь! Вспомни этого… Ты хочешь, чтобы Малкольм стал таким же? Нет, Дадли, этому не бывать!

— Отец, не волнуйся так, — поспешил успокоить разозленного родителя Дурсль-младший. — Разумеется, я не хочу, чтобы мой сын стал таким, как Поттер. Наверняка есть какой-нибудь выход, нужно просто подумать…

— «Подумать»! — Вернон немного успокоился и расслабленно откинулся на спинку кресла. — Лучше не начинай, если никогда не пробовал! Дедушка уже все продумал за вас. Мой внук будет учиться в Ильверморни.

— Где? — ошалело прошептал Дадли.

— Что, не ожидали? — с самодовольным видом приосанился Дурсль. — Я еще месяц назад списался с директором, и осенью они будут ждать нашего Малкольма. Это лучшая магическая школа в мире, а не этот замшелый средневековый Хогвартс, где не то что интернета, даже мобильной связи нет. Где до сих пор пишут перьями! Перьями, Дадли! А постоянные угрозы для жизни? Василиски, беглые преступники, великаны, оборотни… Какое образование может получить мой внук среди подобного сброда?! То ли дело Америка! Там преподают настоящие профессионалы. И в перечень предметов входят математика, литература и иностранные языки, помимо всего прочего. А студенты? У Малкольма будут приличные однокурсники из достойных семей, а не отродья уголовников и маньяков, как те, что чуть не разгромили наш дом. Нет, сынок, Хогвартс — это для недоумков вроде Поттера, а у моего внука будет все самое лучшее! — и Вернон снисходительно улыбнулся, обводя гостиную гордым взглядом. — Что бы вы без меня делали?

— Ура, самое страшное позади! — облегчённо выдохнул Драко, скидывая верхнюю мантию на руки лакею. — Я так боялся реакции отца… Но ты была просто великолепна, любимая! Так что представишь меня родителям, и можем начинать готовиться к свадьбе. С твоими-то никаких проблем не возникнет.

— Ну… очень хочется в это верить, но… могут возникнуть проблемы… — неопределённо протянула Луиза, отворачиваясь к зеркалу и делая вид, что полностью поглощена приглаживанием светлых локонов.

— То есть?

— Когда я говорила, что моя семья будет рада любому моему выбору, я несколько приукрасила ситуацию. Понимаешь… Мой отец — копия твоего отца. Только маггл.

И прежде, чем ошарашенный Малфой успел осознать смысл её слов, девушка подхватила жениха под руку и решительно потащила за собой в столовую.

Страшное подозрение, что он почему-то не нравится мистеру и миссис Рассел, зародилось в душе Драко ещё до того, как он успел сесть на предназначенный ему стул. И с каждым адресованным ему снисходительно-презрительным взглядом это подозрение медленно превращалось в уверенность.

— Так значит, у вас нет высшего образования, мистер Малфой? — поджав губы, интересовалась мать его невесты.

— Хогвартс даёт своим студентам полноценное магическое образование, нет никакой необходимости в дополнительном обучении.

— М-да, а вот Генри… Ты же помнишь его, Луиза, вы вместе играли в детстве? Так вот, он закончил Оксфорд в прошлом месяце. В честь этого отец подарил ему «Феррари», но Генри остался недоволен. Говорит, что уже вырос из гоночных машинок и хочет себе нормальный внедорожник. А какие автомобили предпочитаете вы, мистер Малфой?

— Я предпочитаю другой вид транспорта, миссис Рассел. У меня «Молния» — лучшая гоночная метла в мире.

— Ах, метла… Разумеется, при недостатке средств следует довольствоваться малым…

— У моей семьи более чем достаточно средств, — оскорблённо взвился Драко. — Малфои — один из богатейших родов магического мира, гоблины хранят наше золото со времен основания Гринготтса!

— Гоблины, золото… То есть у вас даже банковской карты нет? А за свадебный банкет вы планируете рассчитываться слитками или золотым песком? Или монетами времён короля Артура? Кажется, они как раз той же эпохи, что и ваше одеяние, — презрительно фыркнул мистер Рассел.

— Папа, прекрати! — раздражённо перебила отца Луиза. — Семья Драко очень влиятельна, они…

— Ни разу не встречались мне в Палате Лордов. Может, я просто не туда смотрел?

— Волшебники не заседают в Палате Лордов! У нас есть Визенгамот, и уже более трёх веков мы негласно влияем на маггловскую политику.

— Даже интересно, как же это у вас получается, если у среднестатистического волшебника нет ни должного образования, ни опыта в современных финансовых операциях, ни положения в приличном обществе.

— У нас есть магия! — выложил свой главный аргумент Драко и с гордым видом продемонстрировал Расселам свою волшебную палочку.

Ни малейшего впечатления на них она не произвела.

— И что же такого вы можете сотворить этой… вещью? — ещё сильнее поджав губы, поинтересовалась хозяйка дома.

— Что угодно, — небрежно взмахнул рукой Драко. — Создать что-нибудь или уничтожить, заставить человека выполнять свою волю, прочитать его мысли, убить наконец.

— Я имела в виду, что-нибудь, чего не смогли бы сделать мы, магглы, как вы выражаетесь. То, с чем бы мы не справились несмотря на современное оружие, высокие технологии, используемые во всех сферах нашей жизни, и многочисленные достижения в области психиатрии и нейролингвистического программирования.

Драко пожал плечами с видимой небрежностью и, внутренне злорадствуя, превратил чашку в руках миссис Рассел в крысу.

Крыса пробежалась по столу и, мелькнув хвостом, исчезла под длинной скатертью.

— Великолепно! — изобразил издевательские аплодисменты мистер Рассел. — Номер для ярмарочного балагана. Но у нас, знаете ли, не цирк.

— Это сервиз был подарен на свадьбу моей прапрабабке самой королевой Викторией, — миссис Рассел проводила убегающую крысу грустным взглядом.

— Простите великодушно, пример был неудачен, — легко взмахнув палочкой, Драко призвал крысу, снова ставшую чашкой, и с изящным поклоном протянул её матери невесты. — Позвольте загладить свою вину! — и в его руках возник букет лесных ландышей, тут же наполнивший всю столовую своим нежным ароматом.

— Какая прелесть! Ландыши в декабре! — воскликнула миссис Рассел, принимая цветы.

— Надеюсь, хоть они-то не превратятся в крыс? Или это вообще иллюзия? — скептически осведомился хозяин дома.

— Нет, цветы вполне материальны и будут радовать вас сколько вы пожелаете.

Остаток ужина прошёл вполне мирно, хотя полная неосведомлённость Драко в области литературных и кинематографических новинок, а также последних новостей в мире политики, финансов и спорта, заставляла Расселов страдальчески закатывать глаза и тяжко вздыхать. Зато его великолепный французский удостоился сдержанной похвалы. А уж когда миссис Рассел узнала, что Драко в совершенстве владеет классической латынью, а также разбирается в лошадях и к тому же хороший наездник, улыбка её стала вполне искренней.

Перед уходом, пока Луиза поправляла причёску у зеркала, Малфой задержался у входа в столовую и услышал обрывок тихого разговора.

— Ну, будь справедлив, дорогой, мальчик крайне запущен, но не безнадёжен. И в хороших руках со временем…

— Утешь меня ещё тем, что он белый! В наше-то время! Кого только эти дети не притаскивают в дом…

Скорпиус Малфой родился сквибом.

Сначала об этом никто не знал, и его растили в лучших традициях древнего магического семейства. Но с каждым годом отец становился всё мрачнее, мама всё печальнее, а магический выброс всё не наступал. Однако надежда ещё жила. Умерла она, когда письмо из Хогвартса после одиннадцатого дня рождения мальчика так и не пришло, а на встречное послание директор предельно вежливо ответила, что в списках учеников мистер Скорпиус Гиперион Малфой не значится.

Скандал был ужасный. Как так, единственный наследник древнего рода — и сквиб! Дед сыпал проклятьями и пинал домовиков, бабушка слегла с мигренями, отец пил, заперевшись у себя в кабинете, а мать словно ушла в себя. О Скорпиусе на какое-то время все забыли, и он сутками прятался в глубине парка, горько рыдая над своей долей. Находиться в мэноре ему было просто физически тяжело. Родной дом, сказочный и волшебный, теперь стал безнадежно далёким и чужим. Жизнь казалась бессмысленной и ненужной, а будущее виделось мрачным и пугающим. Он не хотел становиться вечной жертвой чужих насмешек или, что ещё хуже, презрительного сочувствия.

Задыхаясь от бессильной злобы, Скорпиус шептал в небеса:

— Ну почему? За что? Лучше бы я родился уродом! Инвалидом без глаз или ног! А как же мне жить без дара в этом мире?

Утешила его мать. Просто подошла однажды, нежно обняла и сказала:

— Не плачь! Есть и другие миры.

Пока семейство Малфоев пыталось примириться с мыслью о том, что их наследник оказался никчемной бездарью, напрочь лишенной даже самых мизерных зачатков магии, Астория судорожно искала место для своего мальчика в том мире, где магия была не нужна, мире, о котором прежде она не знала почти ничего.

Спустя месяц выбор был сделан, и новенькие маггловские документы на имя Скорпиуса Малфоя приняла небольшая, но очень престижная и весьма недешевая частная школа для мальчиков. Весьма солидное денежное пожертвование в фонд школы помогло её директору закрыть глаза на некоторую экстравагантность нового ученика, существенные пробелы в знаниях и отсутствие должных связей у его родителей, ввиду их явной платежеспособности.

Ещё спустя месяц совместными усилиями семьи Люциуса Малфоя удалось убедить в том, что отправить его единственного внука на обучение в маггловский мир — не такая уж плохая идея. Он до последнего сопротивлялся этому решению и горячо спорил с сыном и невесткой, не желая расставаться с внуком.

— Куда вы отправляете ребёнка? Кем он станет в том ужасном мире?

— А кем он станет здесь? — резко возразила Астория, в отличие от мужа никогда не боявшаяся своего свекра. — Завхозом в Хогвартсе? Посыльным? Мойщиком котлов? Разве это достойно наследника рода Малфой?

Аргумент был убийственный, и Люциусу пришлось смириться.

Скорпиус уехал в школу и с головой окунулся в новую жизнь. Поначалу маггловский мир пугал и удивлял его, но с каждым днём юный Малфой всё лучше в него вписывался. Он сразу же сошёлся со своими одноклассниками, такими же детьми, как он сам. У всех у них тоже была тьма занудных родственников, повернутых на этикете и родословных, старинные поместья, в которые они ездили на каникулах, вереница слуг и гувернёров, приставленных к ним с самого детства, и никакого магического дара. Так что на фоне своих новых друзей Скорпиус выделялся лишь до тех пор, пока не освоил мобильную связь и не завел себе странички во всех социальных сетях.

Преподаватели нахвалиться не могли на талантливого ученика, которому безупречно удавалось всё. Математика, история, литература, языки, музыка, рисование, спорт — не было предмета, в котором бы он не блистал. Порой Скорпиус слышал, как они удивленно восклицают: «Подумать только, все мыслимые и немыслимые дары — и одному человеку!», и грустно улыбался про себя, зная, что один-единственный, самый главный дар ему так и не достался. Но с каждым годом это волновало всё меньше. Ему прочили блестящее будущее.

Малфой закончил школу, а после и университет, в числе лучших учеников. Он продолжал поддерживать отношения со школьными товарищами и бывшими однокурсниками, приобретал новые разнообразные знакомства, обзаводясь целой сетью полезных связей. Золото же оставались прекрасным подспорьем в любом из миров. Семья Малфоев давно уже не была чужой в маггловском мире.

Перед талантливым, умным и образованным молодым человеком, непревзойденным оратором и отличным дипломатом, перед ним как по волшебству распахивались все двери. Его карьера в политике началась стремительно и обещала достичь головокружительных высот. Люди неизменно восхищались им, хотя хватало завистников и недоброжелателей, с которыми он расправлялся решительно и безжалостно. Семья неизменно поддерживала его во всем, и самое первое поздравление, которое Скорпиус получил, сидя в своем новом кабинете на Даунинг-стрит, десять, принес старый отцовский филин.

Занять высокий пост в магическом правительстве после войны никому из Малфоев так и не удалось. Чего не скажешь о маггловском.

Скорпиус Малфой родился сквибом. Он должен был стать величайшим позором для древней магической семьи, но стал её гордостью, достойным наследником великих традиций.