Случай на перекрёстке (джен)

Капитан ГИБДД вызывает лучшего работника месяца:

— Какой ты молодец, все показатели поднял, штрафы рекой текут. Я тебе премию выпишу в сотку.

— Товарищ капитан, у меня жена...

— Ну, давай зарплату на полтинник подниму.

— Товарищ капитан, у меня сын...

— Ладно, уболтал. Бери знак «Остановка запрещена» и ставь где хочешь.

(анекдот)

Старшина Николаев стоит на перекрёстке, прислонившись к тёплому столбу. Стоит ленивая жара, где-то в кустах стрекочут кузнечики, вокруг полицейского кружатся жирные мухи. Старшина достаёт шёлковый кружевной платочек, промакивает пот на лбу, не снимая фуражки — и вдруг, бросив взгляд на радар, застывает, как леопард, заметивший добычу.

Из-за горизонта, поднимая столбы пыли, показывается грязный белый «фордик». Маленький такой «фордик», милый. И шустрый безо всякой меры. «Не зря всё-таки погоны нацепил», — мысленно хвалит себя Николаев и взмахивает жезлом.

Из остановившейся машины высовывается тощая физиономия. Привычно пробежавшись глазами по салону, старшина замечает на заднем сиденье скрипичный футляр. Вот это свезло так свезло!

— Старшина Николаев, добрый день, — козыряет полицейский. — Знак видели?

Водитель недоуменно кивает, потому что знаки над перекрёстком расположены как-то бессмысленно. Их всего четыре, и висят они на одном столбе — листом клевера. В середине синий круг с тремя белыми стрелками, указывающими во все стороны. Справа лошадь в красном ободе — «гужевому транспорту проезд запрещён». Слева перечёркнутый человечек — туда запрещено уже пешеходам. Прямо — синий прямоугольник с гостеприимной кроватью.

— Что же вы к такому-то знаку, да под сто двадцать, — укоризненно говорит Николаев. — Этак и подумать не успеете.

— О чём подумать? — хлопает глазами водитель.

— О душе, любви и братьях наших меньших, — пожимает плечами Николаев.

Водитель окончательно теряется: от ДПСников всяких шуточек можно ожидать, но тон у старшины совершенно будничный.

— Вы что, из этих? — прищуривается он.

— Не понял? — хмурится полицейский.

— Ну, как их, которых запретили?

— Так, гражданин...

— Свидетели, во! Хотите поговорить со мной о...

— Тихо вы! — с неожиданным испугом рявкает Николаев. — Не надо тут этих ваших штучек, у нас светское государство.

— Ладно-ладно, — примирительно разводит руками водитель. — Ну так я поехал?

Старшина быстро приходит в себя.

— Куда это вы собрались? — ехидно интересуется он.

Водитель неопределённо машет рукой куда-то влево. Полицейский пожимает плечами:

— Ну, если вам жизнь не дорога...

Водитель ещё раз присматривается к знаку, и глаза у него расширяются — от недоверия и испуга.

— Вот-вот, — кивает Николаев. — Думал, в сказку попал? Налево поедешь — жизнь потеряешь, ну и так далее по тексту. Проверять не советую.

Ошарашенный водитель, цепляясь за последнюю ниточку здравого смысла, вспоминает, что всё-таки говорит с ДПСником, и испуганно предлагает:

— Может, как-нибудь договоримся?

— Люблю я это слово! — Николаев расплывается в улыбке. И тут же снова хмурится: — Только у нас нынче гайки закручивают, с коррупцией борются. Придётся под протокол.

Водитель грустно кивает, и старшина протягивает ему планшетку, к которой прижато несколько бланков — от последнего торчит только самый краешек с местом для подписи. Когда водитель тянется к квитанции, у полицейского вдруг неловко дёргается рука.

— Ох, гражданин, прошу прощения... Бумагой порезались? Ну ничего страшного, до концерта заживёт. Так сыграете — весь зал рукоплескать будет. Это я вам теперь прямо-таки гарантирую.

— А откуда вы знаете, что я еду на... — начинает было водитель, но Николаев, выхватив подписанный документ, бодро козыряет и щёлкает пальцами.

Водитель оглядывается — и вдруг понимает, что никакого знака на перекрёстке нет. Только пыльные кусты за отбойником да стайка встревоженных чем-то птиц. Встряхнув головой, скрипач решает списать всё на полуденную жару, и фордик срывается с места. Какие там сто двадцать — Шумахep бы позавидовал.

Впрочем, Старого Ника скоростной режим уже мало волнует. Довольно посмеиваясь, Дьявол уходит с перекрёстка, унося с собой очередную подпись под контрактом. Кто сказал, что нечистой силе нельзя чуток схитрить?