Два сапога пара (гет)

Ты сказала, что узнала,

Как собрать динамит,

Что ты всё-всё рассчитала,

Он мне сильно повредит.

(с) Секрет

Брандон не зря опасался, что попытка выпить с его отцом обернется для короля Эйриса плачевно: придя в себя, Эйрис снова впал в сумеречное состояние, стал мрачен и заперся в своих комнатах, где создавал какие-то горючие и взрывчатые смеси. Единственным, что могло выманить Эйриса из его покоев, была волшебная комната в подземельях, которую он долго искал, гремя чем-то в подземельях как привидение, а потом нашел по запаху и пропал.

Брандон в свою очередь отыскал Эйриса, пройдя знакомым маршрутом, запер волшебную комнату на два замка и вынес бесчувственного короля из подземелий на плечах, невольно пародируя подвиг сэра Барристана, вызволившего короля из плена в Сумеречном Доле, но Эйрис на этом не успокоился и пропал опять. Брандон вздохнул и отправился в подземелья снова, найдя Эйриса именно у той самой двери.

— Я сожгу ее, — бормотал Эйрис. — Взорву! Уничтожу! Всех, всех сожгу!

— Это я запер, брат-дракон, — смело сказал Брандон, и нервный Эйрис от него даже шарахнулся.

— Ну так открывай! — потребовал Эйрис, поднеся к Брандону факел и убедившись при свете, что это он. — И больше не запирай, ты меня ставишь в неудобное положение.

Лорд Рикард выслушал рассказ Брандона, вынесшего короля на своих плечах вторично, на этот раз ценой больших усилий, задумчиво поскреб бороду и велел истопить баньку.

Винтерфелльская баня, стоявшая около богорощи, была так стара, что постройку ее приписывали Брандону Строителю, и в народе ходили легенды, что в конце времен Брандон Строитель восстанет из мертвых, возьмет Короля Ночи за рога и запрет его в жарко натопленной винтерфелльской бане, после чего от супостата останется только мокрое место. Оставлять от Эйриса мокрое место Старки пока не собирались, но выпарить из него дурь было надо, и Брандон несколько вечеров подряд сопровождал Эйриса в подземелья и заинтриговывал его рассказами о том, что самое жаркое место в Вестеросе находится на Севере.

— Драконам не страшна никакая жара! Веди меня! — самонадеянно требовал Эйрис, и в один из дней Брандон поддался на его уговоры.

— Шапочку одень, брат-дракон, — заботливо сказал лорд Рикард, когда Эйрис шагнул в парилку и сразу почувствовал, что погорячился насчет того, что ему никакая жара не страшна. — И на верхний полок пока не садись.

— Драконы огня не боятся! — возразил упрямый Эйрис и полез на верхний полок. Отец и сын Старки устроились у ног своего короля и приготовились его ловить.

Сухопарый и самолюбивый король выдержал в парилке двадцать минут, после чего дверь бани открылась, явив миру голый тыл Хранителя Севера, и Рикард с Брандоном вытащили владыку Семи Королевств на свежий воздух вперед головой.

— Братья-драконы, что это было? — пробормотал плавно опущенный в холодное озеро Эйрис, чью душу начало грызть подозрение, что против северных драконов он слабоват.

— Твоя душа воспарила в небесные выси, брат-дракон, — ответил лорд Рикард, щадя монаршее самолюбие. — И витала там, где принц Деймон вечно парит на спине своего Караксеса.

— И что сказал мне принц Деймон? — спросил ошалевший Эйрис.

— Узнаем после второго захода, — пообещал Брандон и увидел по лицу Эйриса, что жарко протопленная северная баня страшна даже Таргариенам.

— Может, не надо? — с сомнением спросил Эйрис.

— Надо, брат-дракон, надо! — решительно сказал лорд Рикард и потянул из озера припасенные перед первым заходом веники.

Три захода в парилку действительно выпарили из Эйриса и дурь, и даже тягу к огню, настолько, что сэр Артур даже клялся потом, что он слышал, как король в своем уединении оплакивал тех, кого по его приказу сожгли на костре, потрясенный их мучениями, которые он ненадолго испытал на собственной шкуре, пошатнувшись и схватившись за печку. Спустя два дня после похода в баню Эйрис вызвал к себе Брандона и целый день делился с ним тайными знаниями, которыми больше пользоваться пока не хотел, а после того объявил, что строительство рва за Стеной от моря до моря дело решенное, и даже вступил в уважительную дискуссию с мейстером Лювином, который отрицал, что земли за Стеной могут от этого отколоться от Вестероса и уплыть ко всем чертям.

Рикард Старк тем временем получил письмо из Королевской гавани, на красивом свитке с печатями и гербом Таргариенов.

«Лорду Рикарду Старку, Хранителю Севера, — гласил свиток, исписанный знакомым когда-то Рикарду почерком. — До нас доходят известия, что здоровье нашего государя и супруга укрепляется в ваших благословенных краях. Мы воссылаем за это благодарность богам и просим вас воздерживать государя и супруга нашего от тяжких для его здоровья путешествий, пока он вновь не обретет прежнюю силу. Скрепя сердце и сознавая свою неспособность, приступаем мы к управлению державой, осиротевшей без хозяина, и просим совета в выборе верных королевскому дому и пригодных для помощи в этом деле людей, ибо лорд Мерривезер не кажется нам достаточно искушенным в правлении».

Лорд Рикард покачал головой, вспоминая королеву Рейлу такой, какой она была в юности, и поднял выпавший из свитка розовый листок с мелкими зелеными письменами, похожий на огромный лепесток розы и содержащий второе письмо.

«Рик, ты что, серьезно, что ли? Стал Хранителем Севера, рубишь головы дезертирам со Стены, четверо детей, старший сын женится, дочка на выданье? Это что, ты? Помнишь, как в Хайгардене я тебе показывала, как катапульты работают, и мороженым в тебя попала? Оленна ругала нас тогда, помнишь? А помнишь, как мой дед Эйгон у Баратеонов заложил за воротник и начал грозиться что-то из сапога достать и всем показать? После свадьбы Эйрис стал перехватывать твои письма и постоянно грозился тебя за них сжечь, ты уж прости, что я не отвечала. Я тебе сейчас так благодарна, что даже стыдно, ты, наверно, намучался уже с ним. Пусть себе едет за Стену, а мне пришли кого-нибудь в помощь, я здесь никого сыскать не могу. Не думай, что я ленюсь, просто боязно».

Лорд Рикард закрутил ус и теперь уже с удовольствием припомнил принцессу Рейлу, которая любила мороженое, голубоглазых бравых брюнетов и тягучие баллады, являя собой полную противоположность принцу Эйрису. Юный Эйрис выше всего ставил валирийскую кровь, грезил о платиновых волосах и фиолетовых глазах, о драконах и об огне, и его всегда переполняли амбициозные и немыслимые планы. Джейхерис и Шейра, находившиеся тогда под впечатлением от пророчества об обещанном принце, что должен появиться в их роду, настояли, чтобы Рейла вышла замуж за совершенно на нее не похожего Эйриса. Придворные менестрели воспевали красивую царственную пару и называли ее слиянием противоположностей и песнью льда и огня, а разумные люди, знавшие и любившие веселую, мягкую и немного ленивую Рейлу, только сокрушенно качали головами. «Ничего хорошего не выйдет с этой песнью, — предрек Эдвил Старк, отец Рикарда, — один бардак да кровопролития», — и был совершенно прав.

Лорд Рикард взял небольшой кусок пергамента, решив, что официальный и выспренний ответ он напишет завтра, призвав в помощь для подбора слов Лювина и Родрика Касселя, и сразу сел писать настоящее письмо.

«Рей, в Королевской гавани министров искать — все равно, что на свалке рыться, — писал Рикард. — Третьи сыновья, турнирные рыцари, жуликоватые сынки мелкопоместных лордов, выскочки из черни и возомнившие себя государственными людьми мейстеры — вот и все, что ты найдешь. Так что ты правильно делаешь, что их всех опасаешься. Из них никто даже замком не правил, куда им королевство доверять. Бери Джона Аррена, он трудяга и бессребреник, но власть держит крепко. Я ему напишу, а благословение Эйриса мы на это получим запросто, я теперь ношу неофициальное звание «брат-дракон». Как я его получил, рассказывать не буду, не для письма это. Аррен приедет, скажи ему кодовую фразу «куст для бани», он многое угадает. Монаршее здоровье я готов блюсти сколько угодно, хоть до самой своей смерти. Править не бойся, это только первый месяц страшно. Труднее всего карать бестолочей и пасти их жезлом железным — ты только не бери это близко к сердцу, Рей, если увещевания не помогают — используй силу».

Рикард Старк не верил в чудесное исцеление Эйриса, хотя за время своего добровольного затворничества Эйрис окончательно протрезвел, утратил тягу к огню, обложился валирийскими манускриптами и вел вечерами ученые диспуты с мейстером Лювином, приглашая того к себе несколько раз в неделю.

— Азохен вей, как такая светлая голова попала к такому дуралею, — бормотал мейстер Лювин, возвращаясь от Эйриса и будучи раздосадован упрямством короля-нонконформиста. — Я с него умру. Он мне будет доказывать, что Вестерос плавает в море как скорлупка, макес ему на живот! Будет нырять в море в бочке и смотреть сам, так ли написано в наших книгах, как есть на самом деле. Как можно объяснить что-то человеку, которого интересует не истина, а гипотезы, которые интересно проверять?

Лорд Рикард разделял скепсис своего мейстера, особенно после того, как Эйрис пронесся по коридору Винтерфелла мокрый и голый, с валирийским криком «Эврика!», похожим на очередное таргариенское имя, и потому Рикард с неохотой откликнулся на приглашение короля посмотреть, как просмоленная бочка уходит на дно озера вблизи Винтерфелла.

Бочка с привязанными сверху длинными веревками болталась посреди озера, когда Эйрис, Рикард и Лювин подплыли к ней в тяжело груженой лодке. Чудаковатый король лично перевернул бочку, зацепив веревки за борт лодки, и стал привязывать к ним мешки с камнями.

— Для этой бочки хватит пяти мешков, — заявил Эйрис, и бочка действительно ушла под воду сразу после того, как Рикард помог королю сбросить в воду пятый мешок. — А теперь подождем на берегу, пока она снова всплывет.

— Вещь, которая достаточно тяжела, чтобы потонуть, не станет достаточно легкой, чтобы всплыть, — рассудительно сказал Рикард. — Мокрое всегда тяжелее.

— Ваше величество, я люблю вас как родного, — поддержал своего лорда Лювин. — Но всплывает только утопленник, в котором заводится дурной дух. Если вы не верите мне, таки спросите любого мейстера в Староместе.

Эйрис только усмехнулся и уселся на берегу озера, и через полчаса Лювин и Рикард стали протирать себе глаза — немного покосившаяся и сильно просевшая бочка снова плавала в середине озера.

— В одном из мешков была соль, — пояснил Эйрис, смолчав о том, что всплывающая бочка приснилась ему в странном сне, похожем на кошмары с ледяными людьми и горящей столицей. — Давай-ка мне людей и материалов, брат-дракон. Буду строить бочку побольше.

Пораженный выдумкой Эйриса, лорд Рикард дал ему все требуемое без попыток замотать вопрос и довольно скоро об этом пожалел.

— С этим человеком невозможно работать! — возмущался мейстер Лювин, вернувшись с места строительства подводного аппарата. — У него слишком много ума и слишком мало совести! Он выбрал работника потощей и поставил его смолить бочку изнутри. А мне говорит, серая хворь ему на тухес: «Пусть привыкает, его-то мы там и законопатим». Я спрашиваю: «А воздуха парню хватит, пока соль растает?», а он мне: «Вот и посмотрим». А оно мне надо, вот такой вот репутации? Шоб да, так нет!