Рисунки на песке (джен)

Астрид уже не целует Иккинга в благодарность, потому что поцелуи теперь не все, что у них есть. Мёд на его губах не приторный. Тело Иккинга гибкое и ладное, и никто не знает об этом, кроме Астрид. Она не романтична и говорит как есть, и целует крепко, и язык прикушен и горит, и слово «блядский» звучит в голове слишком часто.

Иккинг думает, что его изобретения — это так, наравне с начищенными доспехами, — красиво, но ничем не лучше неначищенных. Он думает, без него все будет так же хорошо, как с ним.

Астрид прыгает за ним в пропасть на кожаных крыльях.

Его шрам на подбородке имеет значение. Его веснушки имеют значение. Иккинг все думает, что его легко заменить увальнем с мало-мальским мозгом.

Человек, открывший целый новый мир, стесняется размаха своих плеч.

Иккинг говорит, что они должны защищать тайный мир драконов от нападений, и каждую ночь высылает патрули в открытое море.

Он сам не знает, где этот тайный мир. В этом и был смысл, разве нет? Туда могут попасть только драконы, потому что корабли упадут и разобьются. Люди упадут и разобьются. И, кроме того, никто не верит в этот тайный мир. Даже среди их племени. Только Иккинг и Астрид видели его.

В самые плохие моменты он собирается уйти туда, уплыть, упасть — и жить рядом с Беззубиком, как долгие годы жила его мать, в отшельничестве. Он думает, он сможет. Но еще он думает, что там он не нужен тоже. И остается углем вычерчивать геометрические фигуры без особого смысла.

А Иккинг нужен. Всем. Но больше всего — Астрид.

Астрид нестерпимо хочется целовать его веснушки. Одну, другую, каждую следующую чуть ниже. Ей хочется вычерчивать созвездия на его спине, хочется касаться кожи. Хочется быть ближе.

Астрид часто смотрит, как Иккинг улетает. Астрид вырастает и улетает вместе с ним по первому зову. Его крылья не плавятся рядом с солнцем.

Она ждёт, когда он вернется.