Воровка (джен)

— Что-то мне стремно, девчонки.

Петушиного задора Ремису хватило минуты на две. На Таларме Рисса подняла бы на смех любого пацана, заявившего такое вслух, да еще и при девчонках, но сейчас просто кивнула и придвинулась поближе к Ремису. Едва войдя в гробницу, они сбились в тесную кучку, и кучка эта становилась все теснее через каждые десять-пятнадцать шагов.

"Стремно" — самое мягкое слово, которое можно было подобрать к этому долбаному месту. Рисса бы сказала: "Охренеть как страшно". Если бы растеряла остатки самоуважения, конечно. Парню еще можно признаться, что ему страшно, а вот для девчонки это вернейший способ спустить свою репутацию в унитаз. Если они выберутся, Ремис тут же забудет, как сам очковал, а ей каждое испуганное "ой!" припомнит. Поэтому приходилось гордо задирать нос и делать вид, что гробница ее нисколько не пугает.

На лестнице, ведущей, судя по ее длине, куда-то к центру планеты, было еще не так плохо. Через дверной проем лился яркий полуденный свет и проникал свежий воздух. Спускаясь по истертым ступеням, ребята обменивались нервными шуточками, чтобы хоть как-то поднять настроение и отогнать жуть. Поначалу даже получалось. Но чем дальше, тем сильнее давили метры — а может, уже километры? — земли и камня над головой. Становилось все темнее. Шутки и веселые разговорчики быстро закончились; Рисса начала ловить себя на том, что говорит полушепотом.

А потом они дошли до первого зала, и Риссе вдруг захотелось развернуться и дать деру отсюда. Как можно быстрее и куда угодно — хоть к Аргейлу в объятия.

Помещение, в котором они оказались, было всего-навсего "прихожей", но в нем легко разместилась бы парочка пассажирских транспортников. Для своих то ли трех, то ли четырех тысяч лет оно шикарно сохранилось: даже рисунок на полу почти не затерся, а на стенах тускло горели светильники. Статуи преклонивших колена гигантов держали на плечах высоченный потолок, каменные истуканы с секирами сторожили проход в следующий зал. Красновато-коричневые стены покрывали барельефы и тексты, написанные на древнеситской тарабарщине.

Здесь было бы даже красиво, если бы не трупы. Рисса насчитала три штуки: один

растянулся невдалеке от входа, второй съежился в позе зародыша у стены, а третий был неплохо сохранившимся скелетом. Валялись здесь и отдельные кости — так много, что не понять, скольким существам они принадлежали.

Милли бешено замотала головой, зачем-то зажав уши. Иллин обхватила ее за плечи и крепко встряхнула. Наклонившись к ней, зашептала что-то неразборчивое. Рисса поняла только "не слушай" и "пройдет".

— Эй, мелочь, ты в порядке? — Ремис обеспокоенно потряс Милли за плечо. Та попыталась улыбнуться и ответить, но Иллин неожиданно грубо толкнула ее себе за спину и зыркнула на Ремиса с неприкрытой угрозой:

— Милли в порядке, — отчеканила она. — Ремис... просто не лезь к ней сейчас, ладно? Ей этого не нужно.

— Ну и ладно, — пробормотал слегка офигевший Ремис, примирительно поднимая руки. — Я же просто спросил.

— Все хорошо, Ремис. — Милли все-таки решилась показать, что умеет разговаривать сама. Рисса вдруг задумалась, сколько раз она вообще слышала голосок малявки: Иллин почти всегда говорила за нее, и Милли никогда ей всерьез не перечила. — Мне просто немного страшно, вот и все. Место очень жуткое.

— И воняет, — буркнула себе под нос Рисса. К затхлому, пыльному запаху подземелья примешивалась сладковато-гнилостная вонь мертвечины и еще чего-то, что Рисса никак не могла определить. — Пошли быстрее. Кстати, кто-нибудь вообще в курсе, куда мы идем?

Иллин ткнула пальцем в экран своего планшета:

— Идите сюда, покажу кое-что.

У этой девчонки, похоже, имелся ответ на все что угодно. Риссу это почти восхищало — в той же степени, в какой бесило. Ничего она не могла с собой поделать: хорошенькие и умненькие отличницы вызывали у нее аллергию еще со школы.

— Смотрите, — продолжила Иллин, когда все собрались вокруг нее и уткнули носы в планшет. — В сети Академии есть статьи про каждую из гробниц, куда пускают послушников. Даже с картами. Здесь сказано, что Хамеис похоронена вот тут, — она стукнула ногтем по одной из самых дальних комнат на карте. Рисса сердито выдохнула сквозь зубы, представив, сколько туда придется топать. — Это погребальные камеры приближенных Аджунты Полла. Он сам лежит вот здесь, — пальчик Иллин сместился к большому залу, отделенному от "комнат" приближенных длинным коридором. — Написано, что раньше эта часть гробницы была утыкана ловушками, но они давно уже не работают, потому что мародеры повредили большую часть защитных механизмов.

— Отлично, — не слишком уверенно ухмыльнулся Ремис. — Значит, у нас есть шанс вернуться живыми? Круто.

— Угу. Если нас не сожрут. — Рисса многозначительно глянула в дальний угол зала. В полутьме было очень трудно понять, движется там что-то живое или просто дергаются тени из-за коротящей лампы. — Иллин, в твоей статье что-нибудь про живность сказано?

Иллин помотала головой.

— Нет. Здесь только история: кто построил, когда, для кого, какие события связаны с гробницей и ее хозяином... Например, почти вся знать была против, чтобы Хамеис хоронили в гробнице мужа: одни считали, что она достойна собственной, а другие — что ей и могилы в Долине хватит... Но не суть. Про живность в другом разделе, про местную фауну. Я его уже прочитала. Если коротко, то даже самые безобидные зверушки могут разорвать нас на куски или проглотить целиком, если мы на них наткнемся.

— Тогда будем надеяться, что не наткнемся. — Рисса зачем-то поправила тренировочный меч на поясе, будто от этого он мог превратиться в полезное оружие. — Двинулись, народ. Эти таблички сами себя не сфоткают. Иллин, держи карту под рукой, будешь навигатором.

Им всем было страшно. Милли, бледная и какая-то полуобморочная, даже не пыталась этого скрыть, остальные храбрились, но не слишком убедительно: Иллин цеплялась за роль старшей сестры, которая должна оберегать беззащитную Милли и наставлять бестолковых Ремиса и Риссу, Ремис пытался балагурить, а Рисса делала физиономию кирпичом и с напускной уверенностью шла впереди всех. Почему-то постоянно получалось так, что именно Рисса решала, куда компания пойдет и что будет делать. Даже Деввен слушался ее почти всегда. Это доставало: почему все вечно думают, будто она знает, как выкручиваться из дерьмовых ситуаций, и ее не тошнит от страха точно так же, как остальных?

Зал казался неимоверно длинным. Тусклый свет древних ламп (и как они еще работали после стольких лет? в родном районе Риссы даже уличные фонари горели один через пять) периодически мигал, заставляя видеть то, чего на самом деле не было. Вокруг постоянно что-то шуршало, шелестело и поскрипывало; пару раз Риссе мерещился протяжный человеческий стон. Ее рука приросла к рукояти тренировочного меча, хотя Рисса толком не представляла себе, что с ним делать.

Неугомонный Ремис наклонился и ловко подхватил с пола какой-то черепок.

— Гляньте, это же золото! Реальное золото, — он постучал пальцем по обломку вазы, на котором все еще сохранилась часть золотой окантовки, и бережно опустил его в поясную сумку. — Когда выберемся, загоню кому-нибудь. Хочу в кои-то веки поесть нормально.

Рисса поежилась: в мертвой тишине гробницы эти слова прозвучали как-то... неправильно. Будто кто-то взял и матюкнулся в храме. Впрочем, здесь так звучали любые слова.

Чем дальше они заходили, тем чаще на пути попадались трупы. Некоторые были совсем свежими и воняли так, что на глаза слезы наворачивались, другие же давно истлели и высохли. Тела в униформе послушников, тела в непонятных лохмотьях, скелеты и мумии, чью одежду было трудно отличить от иссохшей, скукожившейся кожи...

Милли, скорчившись пополам, вытошнила свою половинную порцию завтрака. Рисса ее не винила: у самой желудок к горлу подскакивал, хотя она мертвяков видела не впервые. В Старом городе регулярно умирала куча народу.

— Смотрите, — громким шепотом позвал Ремис, внезапно сбившись с шага. Иллин, шедшая позади, чуть не влетела ему в спину. — Эта хреновина точно дохлая?

Тыкать пальцем в "хреновину" не было нужды: трудно было не заметить жирную тушу метра в три длиной, развалившуюся прямо у ребят на пути. Она выглядела бы точь-в-точь как огромная сороконожка, если бы тельце у обычных сороконожек венчалось круглой широченной пастью, полной острых зубов размером с добрый кинжал. Из бока, продырявленного бластерным огнем, сочилась зеленоватая жижа.

Рисса не простилась со своим завтраком вслед за Милли лишь каким-то чудом.

— Эт-то что за хреноебина? — От испуга язык у нее немного заплетался. Тварь явно была дохлее дохлого, но у Риссы слишком хорошо и неуемно работала фантазия: она живо представила себе, как эта сороконожка-переросток поднимает свою голову-пасть и кидается на них, стуча по каменному полу острыми, как копья, лапками.

— Слизень к'лор, — шумно сглотнув, ответила Иллин. — Их полно в гробницах. Я слышала, большинство послушников именно они убивают... — Она поежилась и крепко прижала к себе Милли, смотревшую на слизня во все глаза. — Пойдем поскорее. И осторожнее: они обычно ползают целым выводком.

Выводок и вправду обнаружился в следующем зале. К счастью — в таком же дохлом виде: тушки к'лоров валялись на полу так густо, что через них приходилось перешагивать, поскальзываясь на мокрых от слизи камнях. Рисса, зажав нос, старательно думала о горячем душе и еще более старательно не думала о раззявленных зубастых пастях. Ремис тихонько бормотал что-то себе под нос. Рисса подумала было — молится, а потом разобрала несколько слов на хаттезе и вздохнула спокойнее. Если бы Ремис начал молиться, у нее бы точно нервы сдали.

Этот зал когда-то был куда более роскошным, чем предыдущий: на стенах не было места, свободного от барельефов с эпическими сюжетами (Ремис попытался залипнуть около одного из них, с масштабным замесом одних ситхов против других, но Рисса чуть ли не за шкирку потащила этого эстета дальше), мозаика на полу складывалась в сложные узоры, на постаментах красовались до того тонко сработанные статуи, что можно было разглядеть каждую пластинку на их каменных доспехах. Вдоль стен стояли гробы — точнее, вспомнила Рисса умное слово, саркофаги. Многие из них были разбиты, а кости обитателей — вывалены наружу трухлявыми кучками, в которых даже человек с очень буйной фантазией не заподозрил бы могучих воинов или надменных жрецов.

Милли, обхватив кудрявую головку руками, начала тоненько всхлипывать.

— Нет, — бормотала она, глотая слезы, — нет, нет, нет. Уходите. Спите. Вас нет, вас нет...

"Приплыли! Не хватало еще, чтобы малявка головой поехала прямо здесь!"

— Иллин, что за фигня? — развернувшись, Рисса подошла к девчонкам. Милли даже не посмотрела на нее, продолжая плакать и твердить кому-то, что их нет. — С Милли всегда так было? Или Аргейл ее еще и по голове огрел?

Иллин бросила на нее испепеляющий взгляд.

— У Милли с головой получше, чем у некоторых, — процедила она, крепко прижимая малявку к себе. — Если бы ты видела все, что видит она, то свихнулась бы в первый же день. Тсс, маленькая, — ее голос тут же изменился: вместо злобно-шипящего стал ласковым и воркующим. — Тихо. Я с тобой. Все хорошо.

Иллин нежно погладила Милли по щеке. Малявка подняла на нее чуть замутненные, полные слез глаза.

— Пойдемте поскорее, — сказала она тихо и нетвердо. — Здесь очень плохое место. Мне трудно... трудно не слышать. И я не ненормальная! Пожалуйста, не думайте, что я ненормальная...

— Я так не думаю, малая, — торопливо сказала Рисса, хотя Милли сейчас здорово смахивала на шизичку в период обострения. — И Ремис не думает, правда?

Ремис, распознав в голосе Риссы угрожающие нотки, сделал понимающее лицо и важно кивнул. Милли это немного успокоило. Она даже вымучила улыбку и ускорила шаг, всем видом пытаясь показать, что с ней все в порядке.

— И все-таки, что за фигня творится с нашей малявкой? — тихо спросил Ремис, когда они немного оторвались от девчонок. — Правда видит что-то, или у нее просто мозги набекрень?

— У Иллин спроси, — пожала плечами Рисса. Ее это тоже занимало, причем она не знала, что хуже: ходить по гробнице с ненормальной девчонкой или ходить по гробнице, населенной чем-то невидимым и злобным. — Мне-то откуда знать?

— Ага. Чтобы она мне горло зубами порвала? Она ж за Милли убьет.

— Вот и не лезь к ней. Нам сейчас только перегрызться не хватало для полного счастья.

Она обошла по широкой дуге нечто, напоминавшее летучую мышь-переростка. Размах крыльев у "мышки" был почти в половину зала, а коготки на крыльях и задних лапах могли раздробить камень. Голову рассмотреть не удалось, потому что та была разворочена и обуглена.

"Если бы не солдаты с этой их охотой за гробокопателями, нас бы давно сожрали, — с дрожью подумала Рисса. — Еще на входе".

Самих солдат пока не было видно, зато у широкой каменной лестницы, ведущей на второй ярус, ребята наткнулись на первого гробокопателя. Мертвого. Судя по месиву, в которое превратилось его лицо, бедолагу долго били по нему прикладом. Еще один — зеленокожий тви'лек в некогда выпендрежной куртке из синткожи — скорчился в углу.

И, кажется, дышал.

Рисса легонько поворошила его мыском сапога. Тви'лекк, застонав, приоткрыл глаза.

— Живой? — Рисса склонилась над ним и бегло осмотрела. Выглядел гробокопатель вполне здоровым — несколько синяков и кровоточащих ссадин не в счет. — Эй-эй, дядя, вставай, хорош придуриваться. Мы не импы, не выдадим.

Тви'лекк посмотрел на ребят, недоверчиво прищурив глаза.

— Ребятишки? — хрипло сказал он и невесть с чего расплылся в ухмылке. — И не импы, говорите? А я тогда — император этой гребаной Империи. Думаете, я форму не узнаю, которую ситхеныши из Академии носят? Чего не даете честному вору помереть спокойно, личинки?

Рисса не успела придумать ответ: из коридора донеслись голоса и топот ног в тяжелых бронесапогах. Кто-то зычно гаркал приказы, настолько сильно искаженные вокодером, эхом и расстоянием, что нельзя было и слова разобрать.

Глаза "честного вора" сделались размером с блюдца. Похоже, "спокойно помирать" ему резко расхотелось.

— Дерьмо... возвращаются, суки, — прошипел он, удивительно резво для "умирающего" вскакивая на ноги. — Эй, ребятишки, если вы вправду не импы, то подсобите мне, а? Внакладе не останетесь, зуб даю.

Приятели обменялись быстрыми взглядами. Иллин горячо закивала. Хотя она была странноватой, временами стервозной и вообще красоткой, иногда у них с Риссой удивительно сходились мысли.

— А с чего бы нам... — начал было Ремис, но Рисса дала ему локтем под ребра.

— Подсобим, — быстро сказала она. — Но будешь должен. Занычься куда-нибудь, живо!

Топот бронированных ног все приближался. Взгляд Риссы бешено заметался по сторонам: найдут же везде, негде прятаться, чтоб этим ситским архитекторам в гробах икалось...

— Я помогу, — вдруг сказала Милли и крепко схватила гробокопателя за руку. — Идемте со мной!

Ее голос звучал удивительно твердо и взросло, светлые глаза смотрели в пустоту — а может, на что-то, чего не видела Рисса. Гробокопатель поглядел на нее, а потом — на коридор, откуда вот-вот должны были нагрянуть имперцы. И не стал спорить.